Роман о страсти

Авторство: Дэниел Фрумон. Переработано Ричардом Тонсингом.
***
Послушница — миссис Бенсон — Мэри — миссис Переписка Бенсона с миссис
Эгертон — мисс Эвелин — Элизой

Нас было трое — Мэри, Элиза и я. Мне было почти пятнадцать, Мэри была примерно на год младше, а Элизе — от двенадцати до тринадцати лет. Мама относилась к нам всем как к детям и не замечала, что я уже не та, что раньше. Хотя я не был высоким для своего возраста и внешне не выглядел мужественно, мои страсти пробуждались, и отличительная черта моего пола, хотя в спокойном состоянии она выглядела достаточно внушительно, была вполне развита, когда я находился под влиянием женского возбуждения.

 До сих пор я совершенно не знал, для чего нужны разные
половые органы. Мы с сёстрами спали в одной комнате. Они
вместе на одной кровати, я одна на другой. Когда никого не было рядом, мы
часто рассматривали друг друга.

Мы обнаружили, что взаимные ласки доставляют определённое удовольствие, а позже моя старшая сестра обнаружила, что, когда она накрывала и открывала мой «кусочек», как она его называла, он мгновенно набухал и становился твёрдым, как кусок дерева. Когда я трогал её маленькую розовую щёлочку, она испытывала приятные ощущения, но
При малейшей попытке ввести даже палец боль была слишком сильной. Мы
так мало продвинулись в _прикосновениях_, что даже не подозревали, что
можно сделать таким образом. У меня начали появляться небольшие
кудрявые волоски вокруг основания члена, а затем, к нашему удивлению, у
Мэри тоже появилась такая же тенденция. Пока что Элиза была такой же лысой, как и её рука, но обе они были красиво
сформированы, с удивительно полными и пышными холмами Венеры. Мы были совершенно
невинны и привыкли позволять друг другу смотреть на всё наше
обнажённые тела без малейшего стеснения; а когда мы играли в
саду, то, если кто-то хотел облегчить мочевой пузырь, мы все вместе
садились на корточки и пускали воду, каждый старался сделать это
быстрее всех. Несмотря на эти проявления страсти в возбуждённом состоянии, в
спокойном состоянии я мог бы сойти за десяти- или одиннадцатилетнего
мальчика.

Мой отец оставил нам лишь скромное наследство, и мама, желая жить в достатке, предпочла давать мне уроки вместе с моими сёстрами дома, а не отправлять меня в школу. Но её здоровье стало ухудшаться, и она
в «Таймс» было помещено объявление о поиске гувернантки. Из большого
числа претенденток была выбрана молодая леди по имени Эвелин.
 Примерно через десять дней она приехала и стала членом семьи.

В первый вечер мы почти не виделись с ней, но на следующее утро после завтрака мама отвела её в то, что считалось нашей классной комнатой, и сказала: «А теперь, мои дорогие, я передаю вас на попечение мисс Эвелин. Вы должны во всём её слушаться. Она будет учить вас урокам, потому что я больше не могу этого делать». Затем, повернувшись к нашей новой гувернантке, она сказала:
«Боюсь, вы обнаружите, что они немного избалованы и непослушны, но у нас есть лошадь, и Сьюзен сделает вам отличные берёзовые розги, когда они вам понадобятся. Если вы пощадите их задницы, когда они заслуживают порки, вы меня серьёзно оскорбите». Когда мама сказала это, я заметил, что глаза мисс Эвелин расширились от радости, и я был уверен, что, как бы сильно мама ни порола нас, если мы сейчас заслужим порку, мисс Эвелин будет пороть нас гораздо сильнее. Она выглядела очень милой,
и была по-настоящему красива лицом и фигурой в свои двадцать два года.
Она была полной, но изящной и всегда одевалась с величайшей тщательностью. По правде говоря, она была соблазнительным созданием. Она мгновенно произвела на меня впечатление. Однако в выражении её лица и осанке было что-то суровое и величественное, что заставляло меня одновременно бояться и уважать её. Конечно, поначалу всё шло довольно гладко, и, видя, что мама обращается со мной так же, как с моими сёстрами, мисс Эвелин стала считать меня совсем ребёнком. Она обнаружила, что ей приходится
спать в одной комнате с моими сёстрами и со мной. Мне это не понравилось.
В первую ночь мисс Эвелин не одобрила эту договоренность, но
постепенно привыкла к ней и, казалось, больше не думала об этом.

 Когда пришло время ложиться спать, мы все поцеловали маму и, как обычно, рано легли. Мисс
Эвелин пришла через несколько часов. Войдя, она тщательно заперла дверь, а затем посмотрела на меня, чтобы убедиться, что я сплю. Не знаю почему, но
я инстинктивно притворилась спящей. Я сделал это успешно,
несмотря на то, что свеча мигала у меня перед глазами. Поэтому она сразу же
начала раздеваться. Когда она повернулась ко мне спиной, я открыл глаза и
Я жадно пожирал глазами её обнажённые прелести, которые постепенно представали передо мной. В тот момент, когда она повернулась, я снова словно уснул. Я уже говорил, что мои страсти начали развиваться, но я ещё не понимал их силы и направления. Я хорошо помню ту первую
ночь, когда прекрасная зрелая женщина постепенно снимала с себя все части одежды
в паре метров от меня — эффект от каждого последующего обольщения, от
её прелестных и красиво сформированных грудей до снятия туфель и чулок с
её стройных ног, маленьких ступней и лодыжек,
от этого мой член набух и затвердел до боли. Когда с неё сняли всё, кроме сорочки, она остановилась, чтобы поднять нижние юбки, которые упали к её ногам, и, поднимая их, задрала сорочку, открыв моему взору великолепную попку — ослепительно белую и блестящую, как атлас. Поскольку на неё падал свет, а она всё ещё стояла, наклонившись, я увидел, что под её промежностью было много тёмных волос. Обернувшись, чтобы положить нижние юбки на стул,
и взяв в руки ночную рубашку, она уронила сорочку на пол.
Она позволила ему упасть на пол, а сама задрала ночную рубашку, и на несколько секунд я увидел её прекрасный живот, густо поросший тёмными вьющимися волосами над холмиком Венеры. Это было настолько сладострастное зрелище, что я чуть не содрогнулся от волнения. Она села на кровать, чтобы снять туфли и чулки. О, какие у неё были красивые бёдра, ноги, лодыжки и ступни!

Я уже в зрелом возрасте, и у меня было много красивых и хорошо сложенных женщин.
Но я никогда не видел более пышных форм.

 Через несколько минут свет погас, и потекли ручьи.
в ночную вазу; совсем не так, как из нас с сёстрами, когда мы часто садились на корточки напротив друг друга и
пересекали воду, смеясь над разными источниками, из которых она текла.
 Мои сёстры часто завидовали мне из-за того, что я могла направить струю туда, куда мне
хотелось, — мы и не подозревали об истинном предназначении этого маленького
инструмента.

 Я слышала, как очаровательное создание легло в постель и вскоре тяжело задышало.  Что
касается меня, то я не могла уснуть. Я не спал почти всю ночь,
боясь пошевелиться, чтобы не потревожить мисс Эвелин и не дать ей уснуть.
у меня были основания полагать, что я наблюдал за тем, как она раздевалась. Когда я наконец
задремал, мне снились все те прелести, которые я видел.

 Так прошло около месяца. С каждой ночью мисс Эвелин всё больше
расслаблялась и, уверенная в моей детской наивности, часто позволяла мне
любоваться её прекрасно развитыми прелестями:
хотя я и мог наслаждаться ими только через ночь,
потому что после них всегда наступало бессонное состояние,
на следующую ночь природа брала своё, и я обычно крепко спал.
Я бы предпочёл и дальше любоваться прелестями моей очаровательной гувернантки. Но, несомненно, эти изнурительные сны помогли ей расслабиться и дали мне больше возможностей, чем я мог бы получить в других обстоятельствах. Раз или два она пользовалась ночным горшком, прежде чем надеть ночную рубашку, и я видел розовощёкое отверстие, обрамлённое изысканными тёмными кудрями, из которого вытекала полная порция воды, демонстрируя прекрасную силу природы и сводя меня с ума от возбуждения. И всё же странно, что я ни разу не подумал приложить его к своим пальцам, чтобы облегчить боль
от болезненной твёрдости, которая чуть не разорвала мой член на части.

Не знаю, заметила ли мама, что я очень часто ёрзаю в штанах,
или решила, что мне лучше не спать в одной комнате с мисс
Эвелин, но она переставила мою кровать в свою комнату. Однако
все в доме обращались со мной как с обычным мальчишкой,
Мисс Эвелин, казалось, забывала о моём поле, и в её поведении всегда была
свобода и непринуждённость, которые она, конечно, не проявляла бы, если бы чувствовала хоть какое-то стеснение.
она считает, что находится в присутствии юноши в возрасте полового созревания.

В холодную погоду я обычно сидел на низком стуле у камина. Мисс Эвелин
сидела напротив, я держал на коленях учебник, а она клала свои красивые ноги на
подоконник, положив работу на колени, и слушала, как мои сёстры повторяют
урок, совершенно не подозревая, что в течение получаса она обнажала свои
красивые ноги и бёдра перед моим пылким взглядом. Я сидел намного ниже
неё и, склонив голову, как будто сосредоточившись на уроке, смотрел на её
поднятые ноги.
нижние юбки. Ее узкие и облегающие белые чулки подчеркивали ее
ноги хорошей формы, потому что, находясь дома во время наших утренних занятий
, она не носила панталон; так что в той позе, в которой она сидела,
поставив колени выше ступней на и без того высокую решетку и слегка расставив
ноги, чтобы легче удерживать работу на коленях, весь
восхитительные округлости обоих бедер и нижняя часть ее прекрасного большого зада
попка, с хорошо заметным разрезом для мизинца, утопающая в богатом изобилии
темных завитков, были полностью открыты моему взору. Свет от костра
Взгляд, брошенный под её приподнятые юбки, окрасил всё в розовый цвет и
заставил меня пылать от желания, пока я не был готов упасть в обморок. Я
мог бы с головой зарыться под её юбки, целовать и ласкать это восхитительное
место и всё, что его окружает. О, как мало она думала о страсти, которую разжигала. О, дорогая мисс Эвелин, как же я любил вас, начиная с изящных детских башмачков и тугих блестящих шёлковых чулок и заканчивая великолепной выпуклостью прекрасных грудей, которые были так хорошо видны мне почти каждую ночь, и прекрасными губами, которые я так жаждал с любовью обнять.

Так проходил день за днём, и мисс Эвелин стала для меня богиней,
существом, которому я в глубине души буквально поклонялся. Когда она
уходила из класса и я оставался один, я целовал ту часть парты, на которую
она опиралась, и сиденье, на котором она сидела, и даже воздух в
дюйме над ним, представляя там её прекрасную промежность. Я жаждал чего-то большего, не зная точно, чего именно, потому что до сих пор я был совершенно не осведомлён о том, что касается отношений между полами.

 Однажды я поднялся в спальню моих сестёр, где спала гувернантка.
что я мог бы броситься на её кровать и в воображении обнять её
прекрасное тело. Я услышал, как кто-то приближается, и, понимая, что мне здесь нечего делать, спрятался под кровать. В следующий миг вошла сама мисс Эвелин и заперла дверь. До ужина оставалось около часа. Сняв платье и повесив его на шкаф, она достала предмет мебели, который был куплен для неё и назначение которого часто меня озадачивало. Она сняла крышку, налила воды в таз и положила рядом губку. Затем она сняла халат,
Она задрала юбки и сорочку до талии и закрепила их там,
перекинула ноги через край и уселась на него.

 Таким образом, я получил пьянящее удовольствие, созерцая все ее прекрасные прелести,
потому что, когда она подобрала свою одежду, она стояла перед зеркалом,
подставляя моему жадному взгляду свою великолепную белую попку во всей ее красе.
Повернувшись, чтобы подойти к биде, она в равной степени обнажила свой низ живота и прекрасную промежность со всеми ее роскошными волосами. Когда она стояла
над биде, прежде чем сесть, вся её розовая вагина была видна
Я был в восторге от увиденного. Я никогда не забуду это дикое возбуждение.
Это было почти невыносимо для моих возбуждённых чувств;
к счастью, когда она села, непосредственная причина моего почти безумного состояния
исчезла. Она тщательно вытиралась между ног в течение примерно пяти
минут. Затем она поднялась с биде и на мгновение снова
показала мне свои пухлые половые губы, а потом стояла передо мной две или
три минуты, пока вытирала смоченной губкой капли воды, которые всё ещё
собирались на густых волосах вокруг её лобка.
Итак, теперь я мог видеть её живот, грудь и бёдра, чья массивная и очень
пышная плоть была видна мне лучше, чем прежде, и нетрудно представить, в какое
состояние меня привёл этот нарочитый вид.

О, мисс Эвелин, дорогая, восхитительная мисс Эвелин! Что бы вы подумали, если бы знали, что я любуюсь всеми вашими ангельскими прелестями и что мои жадные глаза пытаются проникнуть в тайну этих очаровательных пухлых губ, которые так уютно прячутся в густой массе тёмных вьющихся волос. О! как же мне хочется поцеловать их, ведь в тот момент
время, когда у меня не было другой идеи обнять их, а тем более проникнуть внутрь
них.

Когда ее омовение было завершено, она села и сняла свои
чулки, обнажив свои красивые белые икры и очаровательные маленькие
ступни. Я считаю, что это был первый восхищение по-настоящему изысканно
сформирован ногах, лодыжках и ногах, которые были необычайно популярный в
принять, что первый пробудил мою страсть к этим объектам, которые с
всегда работало на меня особое очарование. Она также была особенно аккуратна в своих туфлях — маленьких тёмных туфлях, на которые было приятно смотреть.
Она часто брала их в руки и целовала, когда оставалась одна в комнате. Тогда её шёлковые
чулки, всегда туго натянутые и облегающие, как перчатка, подчёркивали
с наибольшей выгодой замечательную форму её ног.

 Сменив шёлковые чулки на хлопковые, она надела платье с низким вырезом,
закончила свой туалет и вышла из комнаты. Я выполз из-под кровати, умыл лицо и руки водой из биде и даже в волнении выпил немного.

С момента прибытия мисс Эвелин прошло около шести недель.
Страсть, охватившая меня к ней, до сих пор заставляла меня быть самым послушным.
она подчинялась малейшему её приказу или даже пожеланию и, по той же причине, внимательно относилась к моим урокам, когда её не отвлекали обстоятельства, о которых я уже рассказывал. Мой пример также повлиял на то, что мои сёстры вели себя примерно так же, но это не могло продолжаться долго — это было не в их характере. Пока всё шло гладко, мисс Эвелин казалась очень милой. Нам казалось, что мы можем делать всё, что захотим, и мы стали более беспечными.

Мисс Эвелин стала более сдержанной и сначала предупредила нас, а затем
пригрозила нам розгой. Мы не думали, что она воспользуется ею.
Мэри стала дерзкой и однажды, не выучив уроки, надулась и стала дерзить нашей учительнице. Мисс Эвелин, которая всё больше и больше злилась, заставила её встать. Она повиновалась с наглой ухмылкой. Схватив её за руку, мисс Эвелин потащила сопротивляющуюся девочку к лошади. Моя сестра была сильной и отчаянно сопротивлялась, пуская в ход и зубы, и ногти, но всё было напрасно. Наша гувернантка пришла в ярость.
Подняв её на руки, она силой понесла её к лошади, усадила на неё, крепко держа одной рукой, пока другая надевала
Другой конец верёвки был привязан к кольцу в полу, и, когда её натягивали, она фиксировала тело девушки.
Другие верёвки привязывали каждую лодыжку к кольцам в полу, раздвигая ноги
в стороны с помощью выступающей части лошади, а также заставляя колени
немного сгибаться, благодаря чему нижняя часть тела и, по сути, все
её интимные места были полностью обнажены.

Затем мисс Эвелин оставила её и пошла к маме за розгой. Через несколько минут она вернулась, явно раскрасневшаяся от страсти, и принялась задирать юбки Мэри до самой талии, оставляя обнажёнными ягодицы и мизинец
совершенно обнажённая и выставленная прямо перед моими глазами. Прошло уже два месяца с тех пор, как я видел её интимные места, и я был весьма удивлён, обнаружив, что губы у неё стали более пухлыми и набухшими, а также что признаки покрывающего холмик мха стали гораздо более выраженными. На самом деле это было даже более возбуждающе, чем я ожидал, потому что мои мысли так долго были заняты только более зрелыми прелестями мисс Эвелин, что я совсем перестал развлекаться с Мэри.

Этот полный обзор всех её интимных мест пробудил прежние ощущения и
усилил их. Мисс Эвелин сначала сняла свой шарф, обнажив
ее пухлые плечи цвета слоновой кости, обнажающие верхнюю половину ее прекрасных сисек
которые вздымались от возбуждения, вызванного ее гневом. Она обнажила
свою изящную правую руку и, взявшись за прут, отступила назад и подняла
руку; ее глаза как-то по-особенному заблестели. Она действительно была красива на
вид.

Я никогда не забуду тот момент — это было всего лишь мгновение. Кнут просвистел в воздухе и со свистом опустился на пухлую попку бедной Мэри. Кожа снова задрожала, и Мэри, решившая не плакать, покраснела и закусила сукно, которым была покрыта лошадь.

Рука снова поднялась, и снова с резким свистом она опустилась на
щупающие ягодицы под ней. Но упрямый характер не позволил ей сдаться,
и, хотя мы видели, как она поморщилась, с её губ не сорвалось ни звука.
 Отступив на шаг, мисс Эвелин снова подняла руку, и на этот раз её
прицел был настолько точен, что более длинные концы прута
прошли между ягодицами и сосредоточились между половыми губами
Мэри. Боль была такой мучительной, что она закричала.
 Снова прут попал точно в то же место.

«О! О! О! Дорогая мисс Эвелин. Я никогда, нет, никогда больше так не поступлю».

 Её крики были бесполезны. Удар следовал за ударом, крик сменялся криком,
пока прут не превратился в щепку, а задница бедной Мэри не покрылась волдырями и не покраснела, как сырое мясо. Это было страшно видеть, и всё же такова наша природа, что видеть это было в то же время возбуждающе. Я не мог оторвать глаз от её набухшей промежности, опухшие губы которой,
под тяжестью наказания, которому она подвергалась, не только, казалось,
раздулись, но и открывались и закрывались, явно пульсируя от
агония. Но всё это было для меня очень захватывающим зрелищем. Я тут же
решил при первой же возможности рассмотреть всё поближе, что в конце концов
мне и удалось.

 Тем временем её дух был полностью сломлен, или, скорее, подавлен.
Мы все были очень напуганы и теперь знали, чего нам ожидать, если мы не будем вести себя прилично. Теперь мы не боялись никаких проявлений
гнева и чувствовали, что действительно должны беспрекословно подчиняться всему, что прикажет наша
гувернантка. Мы инстинктивно научились её бояться.

 Через несколько дней после этого памятного наказания к нам пришли гости —
джентльмен и леди. Джентльмен был старым другом мамы, который
недавно женился, и мама попросила их навестить ее во время свадебного тура
и провела с нами короткое время.

Джентльмен был красивым мужчиной, высоким и крепко сложенным;
леди довольно хрупкого вида, но хорошей формы, с хорошей грудью и
плечами, тонкой талией и широкими бедрами, хорошо сформированными руками, маленькими
руки и ноги, и очень блестящие глаза.

Думаю, прошло около трёх дней после их приезда, когда однажды днём я
зашёл в свободную комнату, которую занимали эти гости.
там я услышал, как они поднимаются наверх. Дама вошла первой, и я едва успел проскользнуть в гардеробную и закрыть дверь; она была не совсем закрыта, но почти. Через минуту за ней последовал джентльмен и, осторожно закрыв дверь, запер её. Миссис Бенсон улыбнулась и сказала:

 «Ну, любовь моя, ты меня дразнишь; ты не даёшь мне покоя. Неужели тебе было недостаточно прошлой ночи и сегодняшнего утра, чтобы захотеть этого снова так скоро?»

«Действительно, не было, — сказал он, — я никогда не могу насытиться вашим восхитительным
телом. Так что давайте не будем медлить, иначе наше отсутствие заметят».

Он обхватил ее за талию, притянул ее губы к своим и запечатлел на них долгий-долгий поцелуй.
прижимая ее к себе и прижимаясь к ней всем телом.
Затем, усевшись, он усадил ее к себе на колени и просунул руку под ее нижние юбки.
На какое-то время их рты были склеены.

“ Мы должны поторопиться, дорогая, ” пробормотала она.

Он встал, посадил её на край кровати, опрокинул навзничь и,
подхватив её ноги под мышки, обнажил всё перед моим взором. У неё
было не так много волос на лобке, как у мисс Эвелин, но её щель
Он показал мне свои пухлые губы и выглядел более открытым. Представьте себе моё волнение,
когда я увидела, как мистер Бенсон расстёгивает брюки и достаёт огромный
член. О боже, каким большим он казался; это меня почти напугало. Пальцами он
поместил головку между губками миссис Бенсон, а затем, отпустив её и
положив обе руки так, чтобы поддержать её ноги, сразу же вошёл в неё по
самую рукоять. Я был поражён тем, что миссис Бенсон не закричала от боли, ведь это была такая большая вещь, которую вставили прямо ей в живот. Однако она не закричала.
Крича от боли, она, казалось, получала от этого удовольствие. Её глаза блестели, лицо покраснело, и она мило улыбалась мистеру Б. Они оба выглядели очень счастливыми. Его большой член входил и выходил довольно плавно, а его руки сжимали большие блестящие ягодицы и притягивали их к себе при каждом толчке. Это продолжалось почти пять минут, когда мистер Б. внезапно
остановился, а затем последовал один или два судорожных толчка — он
абсурдно ухмылялся, глядя на неё. Он несколько минут молчал, а
затем вытащил свой член, весь мягкий, с каплями слизи, стекающими по нему.
с него на ковёр. Взяв полотенце, он вытер ковёр и,
обернув его вокруг своего члена, подошёл к раковине и вымыл его.

 Миссис Бенсон ещё несколько минут лежала обнажённой, её киска была
раскрыта больше, чем раньше, и я видел, как из неё вытекает белая слизь.

 Вы даже не представляете, какое дикое возбуждение вызвала у меня эта сцена.
Во-первых, мне сразу же объяснили великую тайну, и мои невежественные
желания теперь знали, к чему они стремятся. Дав мне достаточно времени, чтобы
оценить все прелести её интимных мест, она соскользнула вниз.
Она встала с пола, поправила юбки и разгладила смятое покрывало,
а затем подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы. Сделав это, она тихо
отперла дверь, и мистер Бенсон вышел. Затем дверь снова заперли,
и миссис Б. подошла к тазу, опорожнила его и наполнила снова, затем задрала юбки и вымыла промежность губкой, а потом вытерлась полотенцем, всё это время подставляя себя моему пылкому взгляду. Но, о ужас из ужасов! после этого она направилась прямо в гардеробную и слегка вскрикнула, обнаружив меня там. Я покраснел.
Я покраснел до ушей и попытался пробормотать какое-то оправдание. Она сначала уставилась на меня в безмолвном изумлении, но наконец сказала:

«Как вы сюда попали, сэр, скажите мне?»

«Я был здесь, когда вы пришли; мне нужен был мой футбольный мяч, который был в этом
шкафу, и когда я услышал, что вы идёте, я спрятался, сам не знаю почему».

Несколько минут она, казалось, внимательно рассматривала и изучала меня. Затем она сказала:

«Вы можете хранить молчание?»

«О да, мэм».

«Вы никому не расскажете о том, что видели?»

«Нет, мэм».

«Что ж, сдержите это обещание, и я постараюсь вознаградить вас.
А теперь спускайтесь вниз».

Я пошёл в классную комнату, но был очень взволнован и едва ли понимал,
что делаю. Сцена, свидетелем которой я стал, полностью завладела моими
мыслями. В детстве тайна, которую я теперь практически разгадал,
пробудила во мне все страсти мужчины. Вместо того чтобы учить уроки, я думал о миссис Б., лежащей на кровати с
полностью обнажёнными ногами и бёдрами; и больше всего меня поразил вид
розовой промежности с пушистыми волосками в нижней части живота, которую я
несколько минут видел открытой и сочащейся слизистым соком.
за любовной встречей, которой они предавались. Казалось, что она была гораздо более
развитой, чем у мисс Эвелин. Я был уверен, что мисс Эвелин никогда не сможет принять в себя такую толстую и длинную штуку, которую мистер Б. засунул в свою жену, и всё же она, казалось, вошла так легко, двигалась так плавно и, очевидно, доставила удовольствие и вызвала крайний восторг у обоих, о чём свидетельствовали их пылкие объятия, нежный шёпот и сладострастные движения, особенно перед тем, как они оба разом прекратили всякое движение.

 Тогда я подумал, как было бы восхитительно поступить с мисс Эвелин так же.
Точно так же я наслаждался своим твёрдым членом в её восхитительной киске, которую я мысленно представлял себе, когда она вставала с биде, а я прятался под кроватью. Затем я подумал о маленькой, хотя и привлекательной киске моей сестры Мэри, и решил, что до неё будет проще всего добраться, и посвятить её во все недавно открытые тайны. Я твёрдо решил, что мой первый урок, как и её, должен быть проведён с её маленькой пухленькой киской.
Затем я вспомнил её надутые и пульсирующие губы под
Ужасающее наказание, которому она подверглась, начало возбуждать меня, и мой член снова затвердел и запульсировал. Все эти недели возбуждения, в котором я теперь постоянно пребывал, оказали чудесное воздействие на мой пенис, который стал значительно больше в состоянии эрекции. Как вы можете себе представить, из-за таких отвлекающих мыслей я не мог сосредоточиться на уроках. Мисс Эвелин по какой-то причине была не в духе в то утро и не раз
сердито отчитывала меня за явное невнимание. В конце концов она подозвала
меня к себе и, обнаружив, что я почти ничего не сделал, сказала:

«А теперь, Чарльз, я даю тебе ещё десять минут, чтобы закончить эту задачу. Если ты не справишься за это время, я тебя выпорю. Ты просто бездельничаешь. Я не знаю, что на тебя нашло, но если ты будешь упорствовать, то непременно будешь наказан».

Мысль о том, что прекрасная мисс Эвелин шлёпает меня по голой заднице, не
способствовала успокоению моего волнения, напротив, она заставляла меня
непристойно думать о прелестях её тела, на которые я так часто украдкой
поглядывал.

 Было уже почти четыре часа, в это время мы всегда расходились по домам.
часок побегал в саду, и за это время я решил
начать посвящать Мэри в тайные таинства, которым я так недавно был
свидетелем. Но судьба распорядилась иначе, и мне предстояло получить свой
первый практический урок и пройти посвящение в лице более зрелой и
более красивой женщины; но об этом позже. В четыре часа я ничего не сделала.
Мисс Эвелин выглядела серьезной.:

“Мэри и Элиза, вы можете выходить, Чарльз останется здесь”.

Мои сёстры, решив, что я задержался, чтобы закончить уроки, выбежали в сад. Мисс Эвелин повернула ключ в двери, открыла
я достал из буфета березовую палочку, аккуратно перевязанную голубыми ленточками. Теперь
кровь застучала у меня в жилах, а пальцы задрожали так, что я
едва мог держать карандаш.

“ Положи грифельную доску, Чарльз, и подойди ко мне.

Я повиновался и встал перед моей прекрасной гувернанткой со странной
смесью страха и желания.

“ Расстегни подтяжки и спусти брюки.

Я начал делать это, но очень медленно. Разозлившись из-за моей медлительности,
её нежные пальцы быстро завершили работу. Мои брюки упали к моим
ногам.

«Ложись мне на колени».

Дрожа от волнения, с теми же смешанными чувствами, я подчинился. Её шёлковое
платье было приподнято, чтобы не помялось, — моя обнажённая плоть прижималась
к её белоснежным юбкам. Тонкий аромат фиалки и
вербены воздействовал на мои нервы. Когда я почувствовал, как её мягкие и нежные пальцы
поднимают мою рубашку и скользят по моим обнажённым ягодицам, а тепло её пышного тела под
мной проникает в мою плоть, природа взяла своё, и мой член начал болезненно набухать. Однако у меня было мало времени, чтобы заметить это, прежде чем последовала быстрая череда
один из самых жестоких ударов пришёлся мне по ягодицам.

«О боже! О боже! О боже! О, мисс Эвелин. Я сделаю всё, что вы скажете, если вы
только простите меня. О, о, о, и т. д.»

Крепко держа меня левой рукой, мисс Эвелин безжалостно
стегала меня прутом. Сначала боль была невыносимой, и я закричал так громко, как только мог, но постепенно боль стала не такой острой, и её сменило самое восхитительное ощущение щекотки. Сначала я так яростно сопротивлялся, что сильно помял юбки мисс Эвелин и приподнял их, чтобы увидеть то, что привело меня в восторг.
ее красиво очерченные, обтянутые шелком ноги до колен и даже на дюйм
или два обнаженных бедра выше.

Это, вместе с напряженной раздражение щекотки передана моя
дно, а также трения мой член на лице Мисс
Эвелин во время моей борьбы довела меня почти до исступления, и я метался и
метался на ее коленях в состоянии совершенного безумия, в то время как
удары продолжали сыпаться на мою бедную задницу. Наконец прут
износился до основания, и меня оттолкнули от её колен. Когда я поднялся перед
ней, по моим щекам текли слёзы, а рубашка была в пятнах
Мой член значительно увеличился в размерах и торчал вперёд самым явным и заметным образом, и в то же время он пульсировал под ним конвульсивными толчками, которые я никак не мог сдержать.

 Мисс Эвелин в явном изумлении уставилась на выпуклость, и её широко раскрытые глаза были прикованы к ней, пока я стоял, потирая зад и плача, не пытаясь сдвинуться с места или застегнуть брюки. Она продолжала смотреть на объект своего вожделения,
покраснев до корней волос, а затем, словно опомнившись,
Она тяжело вздохнула и быстро вышла из комнаты. Она вернулась только после того, как мои сёстры вернулись из сада, и, казалось, всё ещё была в замешательстве и избегала смотреть мне в глаза.

 Через два дня все неприятные следы этой жестокой порки исчезли. На следующий день нас пригласили провести день в поместье, красивом местечке примерно в двух милях от нас.
День был ясный и тёплый; мы пошли пешком и пришли около четырёх.
Мистер и миссис Робинсон были в гостиной, но сразу же вышли.
Они хотели, чтобы мы пошли в сад и поиграли с их тремя дочерьми, которых мы там найдём. Мы сразу же пошли туда и увидели, что они развлекаются на качелях. София, старшая, лет девятнадцати, раскачивала сестру, которая была на два года младше, — очень красивую, полностью сформировавшуюся молодую женщину. Действительно, все три сестры были более красивыми женщинами, чем среднестатистические молодые леди.

Другая сестра, Агнес, не сидела, а стояла на доске между
канатами. София заставляла обеих подниматься как можно выше. Они были
Когда мы нашли их, они громко смеялись, глядя друг на друга: один наступал, а другой отступал. Лёгкое муслиновое платье Агнес с одной нижней юбкой, когда она отступала и ветер дул сзади, раздувалось спереди, обнажая её ноги до самого живота, так что было видно, что её конь уже хорошо обучен. Другая, наступая,
подняла ноги, обнажив всю нижнюю часть бёдер и
часть ягодиц, и можно было разглядеть тёмные волосы
между нижней частью бёдер и ягодицами.

Поскольку они считали меня ребёнком, я не мешал их веселью и забавам.
Напротив, они дали мне длинную верёвку, чтобы я мог спускать качели,
когда они были на самом высоком месте, и я сел на траву перед ними для
большего удобства. Красивые ноги и волосатые бёдра, которые я видел
то и дело, разжигали во мне страсть. Ни одна из них не носила больше одной нижней юбки, и у них не было панталон, так что, когда они поднимались на самую высокую точку рядом со мной, я мог видеть всё. Мой член вскоре затвердел до боли, и я уверен, что это было заметно.
Наслаждаясь их обществом, я заметил, что привлекаю внимание
мисс Эвелин, которая вскоре села на качели и позволила мне раскачивать её за конец верёвки. Мне даже показалось, что она задирала ноги выше, чем было необходимо; во всяком случае, она, естественно, с учётом моих сильных чувств к ней, возбуждала меня больше, чем всё остальное.

Мы веселились от души и провели восхитительный вечер до
восьми часов, когда начался дождь. Дождь не прекращался и стал очень
сильным, и мистер Робинсон приказал подать закрытый экипаж, чтобы отвезти нас домой.
это был двуконь, рассчитанный только на двоих. Мэри усадила Элизу к себе на колени, а мисс
Эвелин усадила меня к себе. Не знаю, как это случилось, но вскоре её прекрасная рука
обхватила меня, словно удерживая на коленях, и её ладонь
случайно легла прямо на мой член — прикосновение было электрическим.
 В одно мгновение мой член стал твёрдым и сильным под её рукой.
Мисс Эвелин, должно быть, почувствовала движение под своими
пальцами, но не убрала руку, а, наоборот, прижала её ещё сильнее. В своём мальчишеском невежестве я подумал, что она не понимает, что происходит.
что-то происходит. Из-за тряски и толчков экипажа на неровной дороге
её рука то и дело скользила по моему возбуждённому и пульсирующему члену. Я был
почти вне себя и, чтобы скрыть своё состояние, притворился спящим. Я положил
голову на плечо и шею мисс Эвелин — она позволила мне это сделать.

Не знаю, думала ли она, что я действительно заснул, но я прекрасно понимал, что её пальцы сжимают мой набухший и пульсирующий член,
и мне казалось, что она измеряет его размер.

 Она крепко сжимала его, и машина продолжала трястись.
экипаж, наконец, довел меня до такого возбужденного состояния, что большее
толчок сильнее обычного, повторенный два или три раза подряд, каждый раз
сопровождаемый более сильным нажимом ее очаровательных пальчиков, вызвал у меня такой
избыток возбуждения, что я фактически потерял сознание от самого
восхитительное ощущение, которое я когда-либо испытывал в своей жизни. Я был какое-то время
прежде чем я знал, где я был, или что я, и только
зная о нашем прибытии в дом мисс Эвелин пожимая мне разбудить меня
вверх. Я поднялся, но, хотя и был слегка ошеломлён, мне понравилась мисс
Глаза Эвелин сияли с блеском, которого я никогда раньше не замечал, и
на ее щеках был яркий лихорадочный румянец. Она отказалась идти
в гостиную, но поспешила лечь спать, сославшись на головную боль.

Когда я лег в постель и снял рубашку, то обнаружил, что она вся липкая и
спереди мокрая.

Именно так я отдал свою первую дань уважения Венере. Я долго размышлял над
этим очевидным проявлением фамильярности со стороны мисс Эвелин и
лёг спать с надеждой на более личную встречу с ней,
полагая, что её очевидная страсть подтолкнёт меня к этому.
удовольствий, которые можно получить от её прекрасного тела.

Но судьба снова вмешалась, и другой, не менее прекрасной, более опытной и более склонной к развлечениям, стала моей очаровательной любовницей.

Через два дня после этого мистера Бенсона неожиданно вызвали по неотложным делам, которые, как он опасался, могли задержать его на три недели. Он оставил миссис Б. с нами. Поскольку ему нужно было проехать около девяти миль до города, где
проходила почтовая карета, мама воспользовалась возможностью поехать с ним в город.
Миссис Б. пожаловалась, что не выдержит такой усталости, и мама сказала:
Мисс Эвелин хотела бы, чтобы я составил ей компанию, и, поскольку обеим девочкам нужны были новые туфли, они тоже могли пойти. Я должен был остаться дома, и мама попросила меня вести себя тихо и внимательно слушать миссис Бенсон, которая, ни на кого не глядя, сказала мне со странным выражением лица:

«Чарли, я хочу, чтобы ты держал мои мотки, так что не мешай, но будь готов помочь мне, как только они уйдут».

Затем она поднялась в свою спальню, где мистер Б. немедленно присоединился к ней, без
сомнения, чтобы повторить сцену, которую я уже наблюдал из шкафа в
предыдущий день. Они провели вместе целых полчаса. Наконец,
всё было готово, и они ушли, оставив меня на произвол судьбы, о которой я и не мечтал.

 Миссис Б. предложила нам подняться в гостиную, которая выходила в сад и была со всех сторон защищена от посторонних глаз.  Я последовал за ней и не мог не восхищаться её прекрасной фигурой, пока она поднималась по лестнице впереди меня.
Несмотря на бледность, она была хорошо сложена и очень элегантно одета.
Она села в низкое мягкое кресло, откинувшись на спинку и закинув одну ногу на другую, по-видимому, не замечая, что при этом приподняла юбки и обнажила
красивая нижняя штанина до подвязки.

Я никогда не забуду тот день, когда, спрятавшись в шкафу, увидела
их полностью обнаженными, и какими очаровательными они были. Ее теперешнее
небрежное отношение, хотя и далекое от того, о котором я говорю, было
все же, когда в моей голове крутились воспоминания о прошлом, этого было достаточно, чтобы воспламенить всю мою
кровь. Я уже отмечал, какое влияние оказывают на мою нервную систему красивые и
хорошо обутые ноги, лодыжки и маленькие ступни, и так было и сейчас. Когда я смотрел на её красивые ноги, лодыжки,
Я почувствовал, как мой член набухает и пульсирует, и это не могло остаться незамеченным миссис Б., особенно потому, что её голова находилась на одном уровне с той частью моего тела, которая была видна, когда я стоял перед ней.

 Хотя она продолжала вязать, я видел, что её взгляд был направлен на ту часть моего тела и прикован к растущему бугорку на моих брюках. Через несколько минут она дала мне в руки моток шерстяной ткани
и попросила меня встать перед ней на колени, чтобы мои руки оказались на
уровне низкого стула, на котором она сидела.

Я опустился на колени рядом с подставкой для ног, на которой покоилась её ступня; она была приподнята, и очень лёгкое движение привело её в соприкосновение с моим телом, сначала чуть ниже того места, где мой пульсирующий член натягивал брюки. Когда она начала крутить свой шар, она постепенно продвигала ногу вперёд, пока её носок не коснулся головки моего члена, и время от времени двигала ею вправо и влево, возбуждая меня сверх меры.

Я покраснел до самых ушей и задрожал так сильно, что подумал,
что выронил моток.

 «Мой дорогой мальчик, что с тобой такое, что ты краснеешь и дрожишь?»
таким образом, тебе плохо?”

Я не смог ответить, покраснел еще более, чем когда-либо. Клубок в длину
закончил.

“Чарльз, - сказала она, - встань и подойди сюда”.

Я встал и встал рядом с ней.

“Что это у тебя там в брюках шевелится?”

И тут ее деловитые пальцы начали расстегивать их. Освободившись от
пут, мой член восстал — твёрдый, как железо, и такой же большой, как у восемнадцатилетнего юноши. Действительно, я был лучше сложен, чем любой из пятисот юношей моего возраста. Миссис Б., которая притворилась, что совершенно поражена, воскликнула:

— Боже милостивый, какой пэго! Чарльз, мой дорогой, ты же мужчина, а не мальчик. Какой же он большой! — и она осторожно взяла его в руки. — Он часто бывает в таком состоянии?

— Да, мэм.

— Как долго?

— С тех пор, как приехала мисс Эвелин.

— И скажите, сэр, какое отношение имеет к этому приезд мисс Эвелин?

— Я… я… я… я…

 — Ну же, Чарльз, будь со мной откровенен; что ты имеешь в виду, когда говоришь, что
мисс Эвелин довела тебя до такого состояния? Ты показывал ей это, и она трогала это?

 — О! Боже, нет, никогда, никогда!

 — Тебя пленило её лицо, грудь или ноги?

“Это были ее ступни и лодыжки, мэм, с ее прекрасными ногами, которые она
иногда выставляла напоказ, сама того не подозревая”.

“И все ли женские ноги и лодыжки производят на вас такое впечатление?”

“О, да, мэм, если они аккуратные и красивые!”

“И что вас так взволновало сейчас?”

— Я просто увидел ваши красивые ноги и вспомнил о том, что видел на днях, мэм, — запинаясь, выговорил я, краснея ещё сильнее.

Пока мы разговаривали, её мягкая рука обхватила мой набухший член и начала медленно стягивать кожу с набухшей головки.
Я опустил голову и позволил ей снова скользнуть назад.

«Полагаю, Чарльз, после того, что ты увидел в шкафу, ты знаешь, для чего это предназначено».

Я пробормотал что-то невнятное в ответ и опустил голову, покраснев.

«Ты ведь никогда не вставлял его в даму, не так ли?»

«О, нет, конечно, нет, мэм».

«Ты бы хотел это сделать?»

Я не ответил, но смущённо опустил голову.

«Ты видел, что у меня было в том же месте, когда ты был в чулане?»

Я пробормотал: «Да, мэм».

«Тебе было бы приятно увидеть это снова?»

«О да, очень!»

Миссис Б. встала, подошла к окну, опустила штору, затем осторожно повернула ключ в двери. Вернувшись к креслу и приподняв платье, нижние юбки и сорочку, она обнажила всё своё тело до пояса. посмотрела на свой живот; и села, потянувшись назад и
широко раздвинув бедра.

“Ну, мой дорогой мальчик, посмотри на это, если хочешь”.

Я больше не стеснялся. Природа побудила меня к галантному поступку, который
доставил леди огромное удовольствие. Упав на колени, я прикоснулся губами к
восхитительному местечку, просунув язык так далеко, как только мог, и пососал
его. Это было довольно смело; я не сомневался, что мистер Б. трахнул её
два или три раза перед уходом. Однако для меня это не имело значения. Нападение было столь же неожиданным, сколь и восхитительным.
леди. Она положила обе руки мне на голову и прижала мое лицо к
своему пульсирующему влагалищу. Она, очевидно, была сильно возбуждена не только тем, что я тогда делал
, но и сценой, разговором и обращением с
моим членом, которому она предавалась. Она нервно заерзала попкой
Я продолжал жадно лизать ее влажную и сочную киску подо мной.
"О! о!" - прошептал я.

“О! о! дорогой Чарльз, какое изысканное наслаждение ты мне доставляешь. О!
 О!

 И она ещё сильнее вдавила моё лицо в зияющую щель и, одновременно приподняв попку, кончила прямо мне в рот.
щеки, подбородок и шея. Ее бедра конвульсивно сомкнулись вокруг моей головы,
и несколько мгновений она оставалась неподвижной. Я продолжил слизывать и
проглотил восхитительную сперму, которая все еще вытекала из нее. Наконец она
заговорила снова—

“О! ты, дорогой Чарльз, я люблю тебя вечно; но вставай, теперь моя очередь
дать тебе вкусить изысканное удовольствие, которое ты мне доставил ”.

Я приподнялся, и она притянула меня к себе и долго целовала,
снимая свою сперму с моих губ и щёк, и, желая, чтобы я
сунул свой язык ей в рот, она восхитительно посасывала его, пока
Мягкая рука и нежные пальцы снова искали, находили и ласкали мой
твердый член. Затем она велела мне лечь на пол, подложив под голову три подушки, и, приподняв все свои юбки,
перешагнула через меня, повернувшись ко мне спиной, опустилась на колени,
наклонилась вперёд и взяла мой возбуждённый член в рот, одновременно
опуская ягодицы и прижимая свою прекрасную промежность прямо к моему
рту. Подушки поддерживали мою голову на нужном уровне, чтобы я мог
насладиться всем происходящим, которое теперь было у меня перед глазами.

В первом случае моя поза скрывала от глаз всё, кроме пышной копны волос, украшавших её великолепную Венеру, которая, как я обнаружил, была гораздо более пышной, чем мне показалось, когда я видел её из шкафа. Когда я прижался губами к восхитительной расщелине, я обнаружил, что у неё были самые красивые шелковистые светлые кудри, которые поднимались к очаровательной розовой дырочке и терялись в расщелине между ягодицами. Я яростно прильнул к восхитительной
щели и попеременно засовывал в неё язык. Я видел,
Нервное подергивание её ягодиц и то, как она опускалась всем телом на моё лицо,
свидетельствовали о том, как сильно она наслаждалась этим. Я тоже был в экстазе от восторга. Одна рука нежно поглаживала нижнюю часть моего
члена, в то время как другая играла с моими яйцами, а её прекрасный рот,
губы и язык сосали, прижимали и щекотали головку моего возбуждённого
члена. Чем яростнее я сосал её киску, тем сильнее её губы сжимали головку моего члена, а язык стремился проникнуть в уретру, доставляя мне почти неземное наслаждение. Такие взаимные усилия вскоре привели к экстатическому оргазму, и я закричал:

«О, леди! О, дорогая леди! Отпустите меня, я умираю!»

 Она прекрасно понимала, что сейчас произойдёт, но поступала по-своему, и в тот момент, когда она снова излилась на мой рот и лицо,
её собственный розовый рот принял поток моей спермы.

 Несколько минут мы лежали, задыхаясь и обессилев. Затем миссис Б.
Она встала, отряхнула свою одежду, помогла мне подняться и, обняв меня и с любовью прижав к своей груди, сказала, что я милый, очаровательный парень и что она без ума от меня. Затем она
Она нежно обняла меня, целуя в губы и в глаза, и, желая, чтобы я дал ей свой язык, так сладко его пососала.

 «А теперь застегни свои брюки, мой дорогой мальчик».

 Когда я это сделал, штора была задернута, а дверь заперта.

 Мы сели, я рядом с ней, обняв одной рукой за прекрасную шею, а
другой сжимая её руку.

— Я уверен, что могу положиться на ваше благоразумие, мой дорогой Чарльз, и на то, что вы сохраните всё это в строжайшем секрете от всех. Ваша мама считает вас ребёнком и ничего не заподозрит. Я воспользуюсь случаем и предложу вам
Я буду спать в маленькой комнате, примыкающей к моей спальне, с которой есть
дверь, ведущая в другую комнату. Когда все лягут спать, я открою
дверь, и ты придешь ко мне, и я позволю тебе насладиться мной, как ты видел,
как это делал мистер Б. на днях. Тебе это понравится?


— О, больше всего на свете, о да. Но ты должен позволить мне снова поцеловать
это восхитительное место, которое только что доставило мне такое удовольствие. Разве вы не хотите,
мэм?

 «О, да, мой дорогой мальчик, когда мы сможем сделать это безопасно и незаметно;
но я должна предупредить вас, чтобы вы никогда не вели себя со мной слишком фамильярно».
кто угодно, или позволять себе малейшую вольность, если я вас об этом не попрошу.
Что-либо в этом роде, несомненно, привлекло бы внимание и привело бы к нашему обнаружению.
и сразу положило бы конец тому, что, я имею в виду, будет восхитительной
связью как для вас, так и для меня. ”

Я, конечно, пообещал в совершенстве повиноваться ее весьма благоразумным указаниям
. Лед был сломан, и мы не допустили никаких церемоний
между нами. Я снова очень возбудился и с радостью бы
сразу же попытался снова трахнуть её, а также отсосать у неё, но она была
неумолима и сказала, что я только испорчу удовольствие, которое мы должны
потом улеглась в постель. День пролетел как час в ее очаровательном обществе.


 Карета доставила маму и гостей к обеду. Мама надеялась, что я
хорошо себя вел и был внимателен к миссис Б. в ее отсутствие. Она ответила,
что лучше и быть не могло и что я был просто образцовым юношей — таким нежным
и таким послушным.

  Моя мама обнаружила, что простудилась, и после обеда у нее поднялась температура. Миссис Б. уговорила её лечь в постель и пошла с ней.
 В своей комнате она, по-видимому, впервые заметила мою маленькую
кроватку. Она воспользовалась случаем и предположила, что так будет гораздо лучше
чтобы перенести его в маленькую комнату, чтобы оставить мою мать в полном
покое, который мог бы нарушить мой приход в постель.

 Это было сказано в такой невинной, естественной манере, что ни у мамы, ни у кого-либо другого не возникло никаких подозрений.  Мама возразила только
тем, что мой ранний подъём может нарушить покой миссис Б. в соседней комнате.

— О нет, меня не так-то легко вывести из себя, к тому же он так хорошо
вёл себя весь день, что я уверена: если я попрошу его вести себя тихо утром,
он не преминет это сделать.

 Так и было решено, и мою кровать сразу же перенесли в маленькую комнату.

Не знаю, что подумала об этом мисс Эвелин; во всяком случае, она ничего не сказала, и я рано легла спать. Легко представить, что я не сразу уснула. Часы отбивали один за другим, а моя милая наставница всё не появлялась. Воспоминания обо всех её прелестях не покидали меня, и я жаждал ещё раз погрузить свой язык в её влажную и сочную киску, а также попробовать новый способ, который должен был посвятить меня в настоящие тайны Венеры.

 Долгое ожидание её прихода привело меня в совершенное неистовство.  Я метался и
Я ворочался в постели; мой член пульсировал почти до боли. К счастью, я никогда не мастурбировал, и эта мысль никогда не приходила мне в голову, иначе я был бы совершенно неспособен наслаждаться восторгами, которыми впоследствии очаровала меня моя прекрасная благодетельница. Наконец я услышал голоса и шаги на лестнице. Миссис Б. пожелала мисс Эвелин спокойной ночи, и в следующую минуту её дверь открылась, закрылась, и в замке повернулся ключ. Я предусмотрительно заперла свою дверь. Я
услышала, как она воспользовалась ночной вазой, а затем сразу же открыла мою дверь
подойдя к моей кровати. Увидев, что я проснулся и раскраснелся, она поцеловала меня.
и прошептала—

“Ты что, не спал, Чарльз?”

“Нет, мэм, ” ответил я тем же приглушенным тоном, “ я не мог заснуть”.

“Почему, дорогой мальчик?”

“Потому что я собирался переспать с вами”.

Ее губы прижались к моим, а ее мягкая рука просунулась под одежду;
она нашла и погладила мой затвердевший член — он был твёрд как железо.

 «Бедный мальчик, боюсь, ты страдал. Как долго он был в таком состоянии?»

 «Весь вечер, мэм, и я думал, что вы так долго не
придёте».

— Что ж, Чарльз, я не могла прийти раньше, не вызвав подозрений. Я подумала, что мисс Эвелин что-то подозревает, поэтому притворилась, что не хочу ложиться спать. И даже когда она начала явно зевать после долгой поездки, я не обращала на это внимания и умоляла её ещё немного посидеть со мной. В конце концов она не выдержала и попросила меня отпустить её. Я с ворчанием подчинился, и она совершенно сбилась с толку,
поскольку никак не могла предположить, что мне не терпится прийти сюда. Я разденусь как можно быстрее, а потом сделаю своё дело.
лучше всего избавить тебя от этой болезненной скованности. Вставай, закрой эту дверь,
и иди в мою постель. В моей комнате есть внутренняя дверь, обитая сукном, и мы будем там
уверены, что нас никто не подслушает.

Я немедленно подчинился, и она начала раздеваться. Каждая деталь ее
очаровательного туалета была поглощена моим жадным взглядом. Её гладкие, блестящие и
густые волосы, заплетённые в косы, были аккуратно убраны под кокетливую кружевную шапочку с красивыми голубыми лентами. Её ночная рубашка из тончайшего, почти прозрачного батиста была отделана изящной ажурной вышивкой.
Она выглядела божественно. В ящиках комода лежали мешочки с духами того
особенного запаха, которым обычно благоухают самые соблазнительные женщины. В следующее мгновение она уже была в постели и обнимала меня.

— А теперь, Чарльз, будь хорошим мальчиком, не шуми и позволь мне
дать тебе первый урок любви. Смотри, я лягу на спину, а ты встанешь на колени между моими раздвинутыми бёдрами. Вот так, милый. Теперь позволь мне взять в руки твой драгоценный инструмент. Теперь ляг на меня.

Я лёг на её прекрасный гладкий и белый живот и прижался к её лобку. Своими длинными тонкими пальцами она направила мой
член — я дрожал всем телом и чуть не обезумел от возбуждения — но
когда я почувствовал восхитительное ощущение от того, что мой
член вошёл в гладкие тёплые маслянистые складки женской промежности, — я
сделал всего один толчок, который вознёс меня так высоко, что я потерял сознание на её животе и молочно-белой груди.

Когда я пришёл в себя, я всё ещё лежал на её животе, обнимая её прекрасными руками.
Мой член был полностью погружён в её восхитительную киску, которая была
пульсируя самым восхитительным образом, сжимаясь и разжимаясь с каждым
толчком моего члена, который почти не утратил своей первозданной твёрдости; когда
мои глаза начали различать её черты, на губах моей дорогой спутницы заиграла
изысканная улыбка.

«Ты, негодяй, — прошептала она, — ты сделал мне ребёнка; чем ты
занимался, что заставил меня кончить так быстро и в таком количестве? Тебе
понравилось?»

— О, дорогая мадам, я был на седьмом небе от счастья — конечно, нет большей радости,
чем та, которую вы мне подарили.

— Но вы ещё не знаете всего, что предстоит сделать, и как
В гораздо большей степени удовольствие может быть усилено совместными усилиями;
нежно двигай своим инструментом внутрь и наружу — вот так, это восхитительно, но не
так быстро. Хорошо, разве это не приятно!

И она двигалась в унисон со мной, встречая каждое медленное движение вниз таким же движением вверх и самым восхитительным образом сжимая мой член внутри, когда она снова отстранялась, чтобы таким же образом встретить следующие толчки.

О! это было восхитительно — мой член, раздувшийся до предела, казалось, заполнил
её восхитительное влагалище, которое, хотя и могло легко вместить
Более крупный член мистера Б., казалось, был достаточно напряжён, чтобы
плотно обхватить своими гладкими и скользкими складками мой твёрдый пульсирующий
член. Так мы и продолжали, я врывался в неё, а она приподнимала свою
прекрасную попку, чтобы встретить меня. Мои руки блуждали повсюду, а мой рот
сосал её губы и язык или блуждал по её мясистым грудям, посасывая их
крошечные соски. Это был действительно долгий поединок, продлённый миссис.
Бенсон дал мне указания, и она получила от этого огромное удовольствие, поощряя меня
всевозможными ласковыми эпитетами и самыми сладострастными движениями. Я был
совершенно вне себя. Сознание того, что я засовываю свою самую
сокровенную часть в ту часть женского тела, к которой относятся с
такой священной деликатностью, заставило меня испытать самое восторженное
наслаждение. Обезумевшие от интенсивности моего чувства, я наконец оживил
мой темп. Моя очаровательная спутница сделала то же самое, и мы вместе дали
вниз очень обильные и вкусные разряда.

Хотя я сохранил достаточную жесткость, чтобы удержать его на месте, миссис
Б. не позволила мне больше с ней общаться, и я её возненавидел
Она ушла и велела мне ложиться спать, как хорошему мальчику, а утром она даст мне
ещё один урок.

 Видя, что она непреклонна в этом вопросе и что она собирается
спать, я почувствовал, что обязан последовать её примеру, и в конце концов крепко уснул. Было, наверное, около пяти утра, довольно светло для этого времени года, когда я проснулся и вместо того, чтобы, как обычно, оказаться в своей маленькой кроватке, обнаружил, что обнимаю очаровательную женщину, чья большая пухлая гладкая попка лежит у меня на коленях.
прижался к моему животу и бедру. Я обнаружил, что мой член уже в возбужденном состоянии,
и он сразу же начал пульсировать и прокладывать себе путь между восхитительных
щечек ее необъятной попки, ища восхитительную оболочку, которая у него была так
наслаждался предыдущей частью ночи. Ли миссис Б, спал или
нет, я не знаю, но я склонен думать, что она действительно была такой, из
пробормотал ошибку она совершила в состоянии бодрствования. Вероятно, ей это приснилось, потому что она
машинально приподняла бедра. Я решительно прижался своим членом
к её роскошному телу, зная, что вход в храм любви
Удовольствие, которое так очаровывало меня прошлой ночью, было в этом
направлении. Я столкнулся с большими трудностями, чем ожидал, но в конце концов
начал проникать внутрь, хотя отверстие казалось гораздо более узким, чем
предыдущим вечером. Возбуждённый трудностями с проникновением, я крепко
обнял даму за талию и решительно и настойчиво продвигался вперёд. Я
почувствовал, как складки поддаются железному стержню моего члена, и
половина его оказалась полностью погружена в мою чрезвычайно узкую
влагалищную щель. Я
опустил руку, чтобы немного сжать свой член, чтобы облегчить процесс
дальнейший вход; можете себе представить моё изумление, когда я
обнаружил себя в заднице дамы, а не в её вагине. Это сразу же
объяснило мне, почему было так трудно войти. Я уже собирался вытащить его и
поместить в нужное отверстие, когда судорожное сжатие
сфинктера доставило мне такое изысканное удовольствие от
давления складок на более чувствительную верхнюю часть моего члена,
которое было таким восхитительным, таким плотным и возбуждающим,
что я не смог устоять перед соблазном
доведя эксперимент до конца. Поэтому, засунув два пальца в её вагину, я изо всех сил надавил животом вперёд и
полностью погрузил свой член в её задний проход. Миссис Б. при этом
проснулась и воскликнула: «Боже правый! Фред, ты делаешь мне больно. Я бы
хотела, чтобы ты довольствовался моей вагиной, иначе завтра я не смогу ходить.
 Ты же знаешь, что это всегда так. Это с твоей стороны просто жестоко — но
раз уж ты здесь, помолчи немного, а потом продолжай ласкать меня пальцами,
как ты знаешь, это в конце концов доставляет мне огромное удовольствие».

Она называет меня Фредом, что бы это могло значить? Однако я был слишком доволен,
чтобы о чём-то размышлять, но, поскольку я теперь был погружён в её
заднюю дырочку, я полежал несколько минут спокойно, как она и просила; и,
когда её жалобы утихли и я почувствовал лёгкое ответное движение, я тоже
зашевелился внутри неё, одновременно работая двумя пальцами в её
киске. К этому времени она уже проснулась и осознала, кто её
сожитель.

— Что ты делаешь, Чарльз? — воскликнула она, — ты знаешь, где находишься?


 — Я не знал, что делаю что-то не так.

— Ну и дела! Боже, женская задница никогда не предназначалась для
петуха. Как ты умудрился засунуть его туда?

 — Не знаю, я сделал это не нарочно. Я думал, что попаду в то же восхитительное место,
что и прошлой ночью.

 Всё это время я вставлял свой член то в одно отверстие, то в другое, а
пальцы работали в другом. Тугая оболочка вокруг моего члена была восхитительна, как ничто другое, что я мог себе представить, и, судя по тому, как вела себя дама, ей это нравилось не меньше, чем мне. Во всяком случае, она позволила мне продолжать, пока я не достиг восхитительного
Она кончила, и сама вся измазалась в моей сперме.

Когда всё закончилось, она вскочила с кровати, подошла к умывальнику и
губкой привела себя в порядок. После этого она сказала:

«Мой дорогой мальчик, тебе тоже лучше прийти и умыться, и постарайся
больше не совершать подобных ошибок, так как иногда они приводят
к неприятным последствиям».

Был прекрасный солнечный день, и моя очаровательная любовница выглядела так
мило в своей почти прозрачной батистовой ночной рубашке, что я осмелился
попросить её позволить мне увидеть её совершенно обнажённой.
Великолепная красота форм. Она сразу же удовлетворила меня, но, смеясь,
сняла с меня ночную рубашку и сказала:

 «Я тоже должна получить удовольствие не только от созерцания твоих многообещающих
юношеских прелестей, но и от объятий с твоим дорогим телом, освобождённым от всех
излишеств одежды».

Мы заключили друг друга в самые страстные объятия, а затем моя прекрасная
и очаровательная спутница позволила мне поворачивать её во все стороны, чтобы
я мог видеть, восхищаться и пожирать глазами все прелести её изысканного тела.
О, она действительно была прекрасна: широкие плечи, грудь, или, скорее, верхняя часть
шея, плоская, без выступающей ключицы; упругие, хорошо разделенные и округлые груди с самыми изысканными розовыми сосками, не слишком развитыми; идеальная талия, от природы тонкая, с очаровательными выпуклыми бедрами и огромной попкой — она была почти непропорционально большой, но, о, как прекрасна. Затем ее живот, так соблазнительно колышущийся и вздувающийся, нижняя часть которого переходила в очень красивый и выпуклый лобок.
Венеры, покрытая густой копной шелковистых и вьющихся светлых волос;
у входа в грот Венеры были такие восхитительные пухлые губы,
Розовые, но с густыми волосами по бокам, чего часто не бывает даже у женщин с пышной шевелюрой на голове. Как же это прекрасно, когда волосы есть, как у этой очаровательной и совершенной женщины, и спускаются красивыми маленькими завитками не только вниз, но и вокруг её прелестной розовой и сморщенной маленькой дырочки, прелестями которой я уже наслаждался в самом начале своего любовного образования. Её два алебастровых
бедра, достойно поддерживающие своими большими округлыми формами
изысканные совершенства верхней части тела, я уже описывал.
Какими красивыми, изящными и длинными были её ноги, начинавшиеся от
тонких лодыжек и самых крошечных, самых прекрасных ступней. Её кожа была белой, как
молоко, ослепительно светлой и гладкой. Для моих юных глаз она была совершенной
богиней красоты. Даже сейчас, в преклонном возрасте, я не могу припомнить ничего,
что в целом превосходило бы её, хотя я встречал многих, кто был
невероятно красив в чём-то одном: кто-то в груди, кто-то в общем облике,
кто-то в области Венеры и ягодиц, а кто-то в ногах и бёдрах; но это божественное создание, не имея
Когда она была одета, то казалась совершенной во всех своих частях, а также прекрасной лицом, ласковой и сладострастной от природы, и с самыми чарующими грациями посвящала меня во все тайны любви и, позвольте сказать, _вожделения_ тоже.

 Мы ласкали друг друга с таким взаимным удовольствием, что природа вскоре подтолкнула нас к более тесному и активному союзу тел. Нежно
обнимая друг друга, мы подошли к кровати и, одинаково возбуждённые, бросились на неё и, наслаждаясь прикосновением наших обнажённых тел,
Плоть наслаждалась долгим-долгим любовным актом, в котором моя очаровательная
спутница продемонстрировала все возможности любовного наслаждения. Я никогда не
забуду роскошь этих объятий. Она сдерживала мою естественную
стремление поскорее достичь кульминации. Думаю, мы наслаждались этими объятиями целых полчаса, прежде чем наступил грандиозный финал,
в котором моя активная спутница продемонстрировала необычайную гибкость своего восхитительного тела, закинув ноги мне на спину, толкая меня пятками в зад и приподнимая и опуская его в унисон
с каждым толчком моего ужасно твёрдого члена, который, казалось, набухал и
становился толще и твёрже, чем когда-либо. При каждом толчке её
киска, казалось, сжималась вокруг моего члена с силой пары щипцов.
Мы оба достигли экстатического момента одновременно и оба закричали от восторга; моя пылкая любовница в порыве страсти
укусила меня за плечо, и потекла кровь, но я этого не почувствовал — я был на седьмом небе от восторга и долго лежал почти без чувств на её прекрасном теле, сжимая её в любящих объятиях. Придя в себя:

«О, мой любимый мальчик, — сказала она, — никогда, никогда я не испытывала такого удовольствия. Ты — совершенный ангел. Я только боюсь, что буду любить тебя слишком сильно».

 Мы перевернулись на бок, не выпуская из рук дорогой нам предмет нашего наслаждения, и моя прекрасная подруга болтала без умолку и радовала меня своими играми, объятиями и весельем. Мой член снова набух, и я
хотел спокойно насладиться сексом в том роскошном положении, в котором мы
лежали, но моя прекрасная подруга сказала:

«Этого не должно быть, мой дорогой Чарльз, я должна заботиться о твоём здоровье. Ты
ты уже сделал больше, чем позволяет твой возраст, и ты должен встать и пойти
в постель, чтобы восстановить силы крепким сном».

«Но почувствуй, какой я сильный», — и я с силой вошёл в её
горячую и хорошо увлажнённую плоть. Но, хотя она, несомненно, была сильно
возбуждена, она вдруг повернулась, сбросила меня и отстранилась, отказываясь принять меня снова. Поскольку она была совершенно обнажена, движения её прекрасной фигуры были очень грациозными и чарующими, а когда она закидывала ногу назад, её прелестная вагина была полностью на виду и даже зияла
Она раскрылась передо мной. Охваченный сильнейшим желанием пососать и поцеловать её, как
я делал прошлой ночью, я взмолился, чтобы она, по крайней мере, оказала мне эту последнюю милость, ведь это никак не могло причинить мне вреда. Она с готовностью согласилась и легла на спину, раздвинув свои великолепные бёдра и подложив подушку под ягодицы, чтобы приподнять свою промежность и дать мне возможность заняться с ней гамахучем, как она это называла. Прежде чем
я успел начать, она сказала:

 «Мой дорогой Чарльз, видишь этот маленький выступ в верхней части моей промежности?
Это мой клитор, и именно там происходит самое изысканное
Ощущение; ты видишь, что он довольно твёрдый даже сейчас, но ты заметишь, что, когда ты будешь ласкать его языком или посасывать, он станет ещё твёрже и будет больше выпирать, так что приложи к нему губы».

Я сделал так, как желала моя прекрасная госпожа, и вскоре почувствовал, как он затвердел и почти на дюйм вошёл в мой рот.

Судорожные движения её ягодиц, давление её руки на мою голову — всё это свидетельствовало об изысканном наслаждении, которое испытывала моя прекрасная подруга. Я просунул руку под подбородок — положение было неудобным, но
мне удалось засунуть большой палец ей в промежность. Мой указательный палец был немного
Но, обнаружив, что он находится прямо напротив розового отверстия в её попке, и что там всё очень влажно, я толкнул его вперёд, и он легко вошёл. Я не мог активно двигать рукой, но продолжал осторожно отводить палец и большой палец назад, а затем снова толкать вперёд. Казалось, это значительно усиливало удовольствие, которое я ей доставлял; всё её тело дрожало от чрезмерного возбуждения. Моя голова была так плотно прижата к её промежности, что мне было трудно дышать,
но я продолжал ласкать её языком и пальцами, пока не кончил.
Это вызвало у неё восхитительный оргазм — её ягодицы приподнялись, рука крепко сжала мою голову, а два мощных и мясистых бедра сомкнулись на моих щеках с обеих сторон и зафиксировали меня, словно в тисках, в то время как она изливала в мой рот, на мой подбородок, шею и руку поток спермы, а затем лежала, конвульсивно вздрагивая от наслаждения, едва осознавая, что делает. Поскольку она крепко прижимала меня к себе, я продолжал слизывать
восхитительные выделения и в то же время водить языком по её клитору. Это вызывало у неё новое возбуждение.
Она пришла в себя. Расслабив хватку своих бёдер, она сказала:

 «О, мой дорогой Чарльз, подойди ко мне, чтобы я могла поцеловать тебя за то восхитительное наслаждение, которое ты мне доставил». Я так и сделал, но, приподнимаясь, позаботился о том, чтобы мой твёрдый член вошёл в хорошо увлажнённую открытую вагину, которая так удобно лежала на подушке.

 «О, ты, жалкий предатель», — воскликнула моя милая спутница. — Нет, я не могу, я не должна этого позволять, — но я крепко обнимал её за талию, и её положение было слишком удобным для меня, чтобы я мог легко её отпустить.

— Ах! Не надо, мой дорогой мальчик. Если ты не думаешь о себе, подумай обо мне. Я совсем выдохнусь. Я закрыл ей рот поцелуями и языком, и вскоре активные движения, которые я совершал внутри её очаровательного влагалища, оказали своё обычное влияние на её смазку, так что она стала так же жаждать схватки, как и я.

— Остановись, мой дорогой Чарльз, и ты получишь его в новом положении, которое
доставит тебе столько же удовольствия, сколько и мне.

 — Ты ведь не собираешься меня обманывать, правда?

 — О нет! моя дорогая, я сейчас так же возбуждена, как и ты, — отойди.

Я повиновался, наполовину испуганный. Моя прекрасная госпожа повернулась кругом и,
встав на четвереньки, представила моему пылкому взору свою
великолепную попку. Я подумал, что она хотела, чтобы я еще раз вставил его в
розовое маленькое отверстие, и так и сказал.

“О! нет,” ответила она, “не имеется”; но если положить руку под ее
живота, и проецируя его задом между ее бедер, она сказала —

— Дай мне его, и я вставлю его на место.

 Прежде чем сделать это, я наклонился вперёд и просунул лицо между
великолепными ягодицами, поискал и нашёл прелестный маленький
Я поцеловал его и засунул в него свой язык.

 «О, не надо, Чарльз, дорогой, ты меня так щекочешь», — затем, вздрогнув и сжав ягодицы, она
ничего не могла сделать, кроме как взять мой член в руку.  Она тут же направила его в свою
пылающую вагину и поглотила его до самых волос. Я обнаружил, что таким образом продвинулся на целый дюйм дальше.
Эта поза также давала моей прекрасной наставнице больше возможностей
для давления на мой член. Затем её великолепные ягодицы, вздымавшиеся
под моими движениями и обнажённые во всей своей необъятности, были
самыми возбуждающими и прекрасными. Я схватил её за талию.
Она двигала бёдрами, прижимаясь ко мне своей великолепной попкой каждый раз, когда я
наклонялся вперёд. О! Это было действительно восхитительно. Я был вне себя от
возбуждения, которое вызывал во мне вид всех этих прелестей. Моя очаровательная любовница, казалось, получала от этого не меньшее удовольствие, о чём свидетельствовали
великолепные движения её тела; пока, наконец, не достигла кульминации,
она не опустилась на живот, а я не последовал за ней, не вынимая из неё свой пульсирующий член. Мы оба
некоторое время лежали, не в силах пошевелиться, но внутреннее сжатие и
Судорожное давление её влагалища на мой смягчившийся, но всё ещё набухший член было восхитительным до невозможности. Наконец она попросила меня освободить её. Встав с кровати, она глубоко вздохнула, нежно поцеловала меня и сказала: «Мой дорогой Чарльз, в будущем мы не должны быть такими расточительными, это погубит нас обоих. Пойдём, я провожу тебя до твоей кровати». Вид моей
прекрасной госпожи, стоящей обнажённой во всей красе своей красоты и
совершенства форм, начал оказывать своё обычное воздействие на мой член, который
снова начал подавать признаки жизни; она погладила его, наклонилась
Она наклонилась и на мгновение погрузила свою головку в её прекрасный рот, затем, схватив мою ночную рубашку, накинула её мне на голову и отвела меня в мою собственную постель, уложила меня, подоткнула одеяло и, нежно поцеловав меня, вышла из комнаты, сначала отперев мою дверь, а затем заперев дверь, соединяющую две комнаты. Так прошла первая восхитительная ночь моего
посвящения во все таинства Венеры, и всё это от рук милой,
свежей и прекрасной женщины, которая была замужем ровно столько,
сколько нужно, чтобы стать совершенной мастерицей в этом искусстве.
Никогда, о, никогда! я не испытывал такого
ночь. Я наслаждался многими прекрасными женщинами, совершенными в искусстве траха,
но новизна и очарование, разнообразие и превосходство учительницы — всё это в совокупности сделало эту ночь _не чем иным, как_ высшим проявлением эротического удовольствия.

 Нечего и говорить, что, измученный многочисленными встречами на поле любви, я погрузился в глубокий и крепкий сон, пока меня грубо не разбудили. Я в изумлении открыл глаза. Это была моя
сестра Мэри. Она обвила руками мою шею и, целуя меня, сказала:

 «Ленивый мальчишка, ты знаешь, что все уже завтракают, а ты…»
— Ты всё ещё спишь. Что с тобой случилось?

— О! — сказал я, — мне приснился ужасный сон, и я так долго не мог уснуть,
что, когда всё-таки уснул, проспал до самого утра.

— Ну, вставай же, — и, стянув с меня всю одежду, она обнажила
все мои интимные места, а мой член, как обычно бывает в юности после пробуждения,
был полностью эрегирован.

— О! — Чарли, — сказала Мэри, с изумлением глядя на него и поражаясь его толщине и длине. — Как вырос твой чертёнок, — и она взяла его в руки. — Он твёрдый, как дерево, и посмотри, какая у него красная головка.
Она не знала почему, но это, очевидно, произвело на неё естественное впечатление, и
она покраснела, когда сжала его в руке.

«Ах, моя дорогая Мэри, я узнала один большой секрет, о котором
я расскажу тебе, когда мы в первый раз останемся наедине и нас никто не
побеспокоит. Сейчас нет времени, но прежде чем ты спустишься вниз,
давай посмотрим, как там твоя бедная маленькая Фанни».

Мы привыкли к этим детским выражениям, когда в нашем невежестве
и невинности мы изучали различия между полами,
и моя сестра была всё так же невежественна и невинна, как и прежде. Поэтому, когда я сказал
Я не видел её с тех пор, как с ней так жестоко обошлись во время ужасной порки, которую она получила от мисс Эвелин. Она тут же задрала все свои юбки, чтобы я мог на неё посмотреть.

 «Ляг на минутку на кровать».

 Она подчинилась.  Я был в восторге. Выпуклость ее лобка Венеры,
увеличение количества похожих на мох волосков и надутые губки ее крошечной щелочки — все это было многообещающим и очаровательным. Я наклонился и
поцеловал ее, облизывая языком ее маленький выпуклый клитор; он мгновенно затвердел, и она судорожно дернула бедрами.

— О! Чарли, как это мило! Чем ты занимаешься? О, как мило!
 О, пожалуйста, продолжай.

 Но я остановился и сказал:

 «Не сейчас, моя дорогая сестра, но когда мы сможем уединиться, я сделаю это и кое-что получше, и всё это будет связано с великой тайной, которую я должен тебе рассказать». Так что беги вниз и расскажи им, почему я
сама проспала, но никому ни слова о том, что я рассказала
тебе. Я мигом спущусь.

Она ушла, сказав—

“О, Чарли, дорогой, то, что ты только что сделал, было так мило и заставило меня
почувствовать себя так странно; пожалуйста, найди поскорее возможность рассказать мне все об этом”.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок и сесть за
стол для завтрака.

«Чарли, — воскликнула моя мать, — что это за ужасный сон?»

«Я едва ли могу рассказать тебе, моя дорогая мама, всё было так сумбурно, но мне
угрожали убийством какие-то ужасные люди, а в конце концов меня отвели на
высокую скалу и сбросили вниз.  Агония и страх разбудили меня, я кричал и был весь в поту. Я не могла уснуть ещё несколько часов, даже
когда спрятала голову под одеяло.

 «Бедное дитя, — сказала миссис Бенсон, которая спокойно завтракала.
 — Какой же ты, должно быть, напугалась».

— Да, мэм, и в то же время, проснувшись с криком, я испугался, что мог вас потревожить, потому что вдруг вспомнил, что нахожусь уже не в маминой комнате, а в соседней с вами. Надеюсь, я вас не разбудил?


— О нет, мой дорогой мальчик, я вас не слышала, иначе бы встала посмотреть, в чём дело.

Так всё и прошло, и больше об этом никто не вспоминал, но однажды я поймал взгляд миссис Бенсон, и выражение её лица и лёгкий кивок были знаком одобрения моей истории. После завтрака мы, как обычно, пошли в класс. Я подумал, что мисс Эвелин была со мной добрее, чем
Обычно. Она заставляла меня стоять близко к ней, когда я делала уроки,
время от времени обнимая меня левой рукой за шею, а правой указывая на мою книгу, и перед тем, как снова поднять руку, всегда слегка прижималась ко мне. Эти маленькие ласки часто повторялись, как будто она хотела приучить к ним либо меня, либо себя, чтобы, несомненно, постепенно перейти к чему-то более определённому. Я не мог не думать о том, какой другой эффект эти нежности произвели бы на меня двадцать четыре часа назад; но
теперь, на мгновение удовлетворению страстей, новая любовь, которая захватила меня
для миссис Б., помешали сначала неизбежно cockstand что бы
иначе были произведены эти подходы Мисс Эвелин. Не
что мне пришлось бросить все желания обладать ею. Наоборот, моя последняя
инструкция ночи заставили меня более осторожно относиться к слишком Мисс Эвелин.
Поэтому я ни в коем случае не оттолкнул ее теперешние ласки, но поднял глаза
невинно посмотрел ей в лицо и нежно улыбнулся. Днём она
была более общительной и притянула меня к себе, обняв за талию.
прижал аккуратно к ее персоне, мол как так, я присутствовал на мой
уроки, и как жаль, что она была обязана наказать меня так
строго за неделю до этого.

“Ты будешь хорошим мальчиком в будущем, не так ли, дорогой Чарли?”

“О да, пока ты так добр ко мне. Я так сильно люблю тебя, и ты
такая красивая, когда говоришь со мной так ласково”.

“Ах ты, маленькая льстецка”.

И она притянула меня к своим губам и нежно поцеловала, а я с готовностью ответил на её
поцелуй. Я почувствовал, как мой член встал во весь рост,
пока мы обменивались ласками, и мисс Эвелин крепко обнимала меня
Я прижался к её бедру, и она, должно быть, почувствовала, как оно пульсирует.
 Я не сомневаюсь, что она это почувствовала, потому что её лицо покраснело, и она сказала:

 «Ну вот, теперь всё в порядке, иди на своё место».

 Я повиновался; она взволнованно встала, вышла из комнаты и отсутствовала
четверть часа. Я не сомневался, что она была охвачена своими чувствами, и подумал про себя, что когда-нибудь она добьётся своего. Я мог позволить себе оставить это на её усмотрение, поскольку моя очаровательная любовница прошлой ночи была рядом, чтобы поддерживать меня в форме.
Я охладил пыл страсти, от которой в противном случае мог бы сгореть. В течение дня не произошло ничего особенного; миссис Б. явно была ко мне равнодушна и никогда не пыталась приблизиться или как-то проявить дружелюбие; я наблюдал за ней и следовал её примеру. Мама рано уложила меня спать, так как боялась, что я плохо выспался прошлой ночью из-за дурного сна, и надеялась, что больше ничего подобного не случится. На этот раз моя прекрасная любовница застала меня крепко спящим,
когда пришла в постель. Она не будила меня, пока не закончила.
Она была готова принять меня в свои объятия. Я вскочил,
и в одно мгновение, не говоря ни слова, уложил её на спину и
вошёл в её восхитительную киску так глубоко, как только мог. Моя энергия и ярость, казалось, радовали и возбуждали даму,
потому что она отвечала на каждый мой страстный толчок таким же страстным толчком вперёд. В такой спешке дело быстро дошло до критической точки — с взаимными вздохами, охами и ахами мы рухнули без сил и лежали совсем недолго, когда очаровательная миссис Б. сказала:

— Боже, Чарльз, ты совсем с ума сошёл; в какой спешке ты был,
но это было очень мило, и я прощаю тебя, но в будущем ты должен быть более рассудительным.


— О, моя любимая госпожа, что я могу с собой поделать; ты так прекрасна и
так добра ко мне; я обожаю и люблю каждую частичку твоего очаровательного тела.

Я знаю, что был слишком порывистым, но я должен загладить свою вину, целуя и лаская дорогой источник всех моих радостей.

Она не сопротивлялась, но позволила мне делать то, что я хотел. Опустившись на
кровать, я прижался губами и языком к её прекрасной киске, влажной от наших
Мы кончили одновременно, и это было так сладко на вкус, что я сначала начал
лизать её между ног, а затем прильнул к её возбуждённому клитору и, работая пальцами, как накануне утром, довёл её до экстаза, пока она снова не кончила. Затем, приподнявшись, я ввёл свой член в её хорошо увлажнённую и бархатистую киску — как вы можете себе представить, он был твёрд как никогда после того, как мой рот соприкоснулся с изысканной киской, которую я сосал.

— Остановись, Чарльз, дорогой, я покажу тебе другое место, где ты можешь
лежи спокойно, а твой милый восхитительный член пусть будет по самую рукоять в ножнах,
которые ты так очаровательно возбудил. Вот, ложись рядом со мной — на бок.

 Она легла на спину и, закинув правую ногу на мои бёдра, велела мне согнуть колени и раздвинуть ноги, или, скорее, приподнять правую ногу. Она просунула левое бедро между моих ног, затем, слегка повернувшись
ко мне задом, подставила губы своей киски прямо к моему
члену, который она обхватила своими нежными пальцами и направила
в грот Венеры. Я сделал один или два толчка, а она — один или два толчка назад.
чтобы ему было удобно.

«А теперь, — сказала она, — мы поступим разумно: мы можем продолжать
или останавливаться время от времени; обниматься, прижиматься друг к другу или разговаривать, как нам заблагорассудится.
Тебе удобно?»

«О, очень удобно!» ответил я, блуждая рукой по её
прекрасному животу и грудям, а затем мой рот всосал последнюю.

“ Ну вот, дорогая, на данный момент этого достаточно; я хочу кое о чем поговорить
с тобой. Во-первых, позвольте мне поблагодарить вас за ваше очень сдержанное поведение в этот день.
Это вполне оправдывает доверие, которое я вам оказал. Ваш рассказ о
Мечта была грандиозной и как раз подходила для этой цели. Я надеюсь, мой дорогой Чарли,
что под моим руководством ты станешь образцовым любовником — твои способности
уже проявились в нескольких аспектах. Во-первых, несмотря на мальчишескую внешность,
ты настоящий мужчина и даже превосходишь многих. Вы уже проявили большую осмотрительность и сообразительность, и нет причин опасаться, что вы станете всеобщим любимцем среди нашего пола, который вскоре выясняет, кто скромен, а кто нет, — осмотрительность — это козырь в нашем деле. Увы! немногие из вашего пола это понимают. Позвольте мне
Извлеки из этого урок, мой дорогой Чарльз. Мы с тобой не можем долго оставаться в наших нынешних отношениях. Мой муж вернётся и заберёт меня,
и хотя обстоятельства будут время от времени бросать нас в объятия друг друга —
ты можешь быть уверен, что я всегда буду рада тебе, — само моё отсутствие
заставит тебя искать другие способы удовлетворения страстей, которые я
пробудила и которым научила тебя. Я хочу дать тебе один совет,
касающийся твоего поведения с новыми возлюбленными — ведь они у тебя будут, мой дорогой
Чарльз, как бы сильно ты ни был привязан ко мне сейчас;
Пусть они все на какое-то время представят, что каждый из них овладевает вами впервые. Во-первых, это удвоит их удовольствие и, следовательно, усилит ваше наслаждение. Ваша рассудительность позволяет мне думать, что вы увидите все преимущества такого поведения. Я могу добавить, что если они решат, что у вас уже был опыт, то, если это женщины, они не успокоятся, пока не выведают у вас секрет вашей первой наставницы. Вы, конечно, можете рассказать какую-нибудь историю о «петухе и
быке», но в поисках истины и при перекрестном допросе вы
Вы даже не подозреваете об этом, но они приведут вас к противоречиям, и в конце концов правда будет раскрыта. Это было бы несправедливо по отношению ко мне, который многим рисковал, чтобы дать вам восхитительные наставления прошлой ночью и, как я надеюсь, ещё много раз. Итак, мой дорогой Чарльз, во всех первых случаях вы должны играть роль невежды, _стремящегося_ к наставлениям, но имеющего смутное представление о том, как их получить. Я надеюсь, что, пока я
буду рядом с тобой, — добавила она, — такого случая не представится, но я уверена, что с твоими страстями и твоей силой, дорогой, милый мой, —
прочь—я!—Я!- Я совершенно уверен, что они возникнут”.

Так закончился очень мудрый и превосходный совет, который дала мне эта очаровательная женщина
. Не воображайте, что я не обратила внимание, и,
на самом деле, ее очень разумные сентенции стала путеводительницей моей жизни,
и я обязан им успех у женщин редко, иначе получается. Её
разумное замечание было таким длинным, что мой член так воспрял, что стал
так сильно пульсировать внутри её восхитительной киски, что вызвал
радостное движение её тела, которое прервало и оборвало её слова.

«Чарли, мой дорогой, опусти средний палец вниз и потри им мой
клитор, а затем пососи сосок моей малышки рядом с тобой и поработай
своим великолепным членом».

 Я сделал, как она пожелала.  Она поддержала меня в этом с присущим ей мастерством,
и в конце концов мы оба умерли в той любовной смерти, которая так
всепоглощающа и так восхитительна. Великолепное положение, в котором мы находились,
делало практически невозможным отступление, сколько бы раз вы ни кончали; но
если бы мой член был таким, что мог бы уменьшиться до ничтожества,
то моя восхитительная партнёрша обладала бы чудесной способностью удерживать его внутри себя.
Госпожа не позволила бы мне выйти.

 В последующие ночи я часто крепко засыпал, полностью погрузившись в неё, и просыпался через несколько часов, обнаруживая, что её необычайная сила удержания крепко держала меня, несмотря на то, что я превратился в кусок рыхлой плоти.  В этом случае, придя в себя, я всё ещё оставался на своём месте, и мы возобновили наш разговор; моя прекрасная наставница дала мне множество полезных советов на будущее. С тех пор я часто размышлял о мудрости всего, чему она так очаровательно меня научила, и удивлялся, как она так много знает для своего возраста.
женщина могла бы так хорошо разбираться в своём поле и в мире. Я
полагаю, что любовь — великий учитель, и она вдохновила её в этом случае. Я
могу здесь отметить, что в течение сорока лет после этого мы с этой очаровательной женщиной оставались самыми близкими друзьями, будучи самыми пылкими любовниками.
 . Она была хранительницей всех моих эротических причуд и никогда не проявляла ревности, но ей действительно нравилось слушать рассказы о моих самых безумных любовных похождениях.

 . Увы! смерть наконец забрала её у меня, и я потерял опору своего
существования. Простите за это отступление, но я пишу спустя много времени после этих событий.
События и печали найдут выход. Горе мне!

 Вернёмся к нынешним радостям. Мы продолжали болтать и дурачиться, пока я снова не захотел вступить в любовную схватку. Моя предусмотрительная любовница хотела, чтобы я
закончил на время, а потом мы бы поспали и отдохнули перед новыми
усилиями; но молодость и сила придали мне храбрости, и, надёжно закрепившись, я держал её, как в тисках, обхватив бёдрами только одно из них, что позволило бы ей вырваться. Проведя пальцем по её затвердевшему клитору, я так возбудил её, что она не хотела ничего, кроме как довести дело до кульминации.

— Остановись, мой дорогой, — сказала она, — и мы возобновим наше удовольствие в другой позе.

 Сняв ногу с моих чресл, она повернулась на бок, так что её великолепные ягодицы оказались передо мной, и прижалась ими к моему животу и бёдрам, что, казалось, ввело мой член ещё глубже, чем раньше. Кроме того, во всех этих позах, когда
женщина подставляет вам свою великолепную попку, это всегда более возбуждает
и сильнее захватывает вас, чем любой другой способ. Мы вдоволь насладились
этим великолепным сексом и, не выходя из позы, оба упали на
Самый сладкий сон, какой только можно себе представить. Это был один из тех случаев, когда,
засыпая в объятиях, я просыпался через пять часов и обнаруживал, что мой член всё ещё слегка прижат к бархатистым складкам одной из самых восхитительных вагин, когда-либо созданных для счастья мужчины или, я бы сказал, женщины. Вы можете себе представить, как быстро мой член увеличился до привычного размера, обнаружив, что всё ещё находится в таких очаровательных местах. Я позволил ему лежать неподвижно, не считая непроизвольных толчков, которых он не мог сдержать, и, отвернувшись от своей прекрасной госпожи, любовался ею
Ширина её плеч, красота её предплечий, изысканная выпуклость её бёдер,
округлость её ягодиц и восхитительная выпуклость и округлость её огромных
ягодиц. Я медленно и нежно входил и выходил из её сочной плоти, пока она,
возбуждённая изысканными ощущениями от моих медленных движений, не кончила,
и мы завершили одну из наших самых восхитительных встреч, закончив, как обычно,
в изнеможении. Она заявила, что на сегодня с меня хватит, и, вскочив с кровати,
вынудила меня отправиться в мою собственную комнату, где, я должен
Признаюсь, я очень скоро заснул так крепко, как только мог, и в то же время не проспал до утра.

 Так прошло несколько ночей подряд, пока не наступило полнолуние, и однажды миссис Б. пожаловалась на головную боль и плохое самочувствие.  Я очень встревожился, но она сказала мне, что это вполне естественно, и объяснила, почему это происходит ночью.  Я был вынужден довольствоваться этим объяснением. Ночью она пришла, села на мою кровать и рассказала мне все
тайны этого дела. Как у женщин, не беременных, бывают эти
месячные кровотечения, которые не только не причиняют боли, но и приносят облегчение.
система, и что они происходят в полнолуние или новолуние,
обычно в первое. Кроме того, в такое время все связи с мужчинами
должны прекращаться. Я был в отчаянии, потому что мой член был
настолько твёрдым, что вот-вот лопнет. Однако моя добрая и милая
госпожа, чтобы избавить меня от боли, взяла мой член в рот и
совершила новый манёвр. Смочив средний палец слюной, она ввела его в мою анальную дырочку и стала работать в унисон с сосанием головки и
поглаживанием корня моего члена другой рукой. Я был на седьмом небе от счастья.
изысканное и обильное семяизвержение, удовольствие от которого значительно усиливалось
благодаря тому, что палец проникал в мою задницу. Моя очаровательная любовница проглотила
всё, что я мог ей дать, и не переставала сосать, пока из моего пульсирующего члена не вытекла последняя капля.

Я был вынужден довольствоваться этим, и моя любовница сообщила мне, что я не смогу получить больше удовольствия в течение четырёх или пяти дней, что, к моему
нетерпению, было равносильно тому, как если бы меня обрекли на столько же веков ожидания. Пока она меня целовала, я заметил, что от неё исходит какой-то странный запах, и спросил, что она ела.

— Почему ты спрашиваешь, мой дорогой мальчик?

 — Из-за того, что у тебя дыхание не такое, как обычно, — такое сладкое и
ароматное.

 Она улыбнулась и сказала, что всё дело в том же, о чём она только что мне
рассказывала, и что у женщин в этот период так бывает очень часто. Я упоминаю об этом,
потому что именно так я узнал, что мисс Эвелин была точно в таком же состоянии. Она продолжала свои нежные ласки,
не заходя дальше того, что я уже описал, за исключением
того, что она стала чаще целовать меня. Теперь она всегда делала это, когда впервые приходила ко мне.
в классе, а также когда нас распускали по домам. Полагаю, чтобы избежать подозрений, она переняла эту привычку у моих сестёр. В тот день, притянув меня к себе за талию, она поцеловала меня, и я почувствовал тот же запах изо рта, который был у миссис Бенсон. Она тоже была вялой в тот день и жаловалась на головную боль. Я также заметил тёмные круги у неё под глазами, а
позже, наблюдая за миссис Б., увидел то же самое — так что я
убедился, что они заболели по одной и той же причине. Миссис Б. сказала мне, что
большинство женщин были такими в полнолуние, что в то время и имело место.

На следующий день моя мать предложила поехать в город и, вероятно, зная
о состоянии дел, попросила миссис Б. и мисс Эвелин сопровождать ее,
поскольку она считала, что проветривание будет полезным. Они сразу же согласились — моя
младшая сестра закричала: “О, мама, позволь и мне пойти с тобой”. Мэри
вмешалась и подумала, что у нее самое лучшее право, но Лиззи сказала, что у нее есть
заговорил первым. Мне удалось подмигнуть Мэри и покачать головой,
и она мгновенно всё поняла, так изящно уступив дорогу, хотя
с явной неохотой было решено, что Элиза будет сопровождать
дам. Теперь я почувствовал, что у меня появилась возможность посвятить мою дорогую
сестру в восхитительные тайны, которым я только что был сам
посвящен.

В одиннадцать часов подъехал экипаж, и мы стояли, глядя им вслед,
пока они не скрылись из виду. Затем, вернувшись в гостиную, Мэри
обвила руками мою шею и, поцеловав меня, сказала—

“О! Я рада, Чарли, что ты мне подмигнул, ведь теперь ты знаешь, что мы можем делать всё, что захотим.
Ты можешь рассказать мне всё об этом секрете и поцеловать меня.
Маленькая Фанни, как и раньше, это было так мило. Я не могла думать ни о чём другом, кроме того, как сделать это снова.

 «Что ж, моя дорогая, я сделаю всё это и даже больше, но мы не можем сделать это здесь. Я скажу вам, что мы сделаем: мы притворимся, что отправляемся на долгую прогулку
по окрестностям, но вместо этого мы пройдём через кустарник
в сад и орешник и таким образом доберёмся до маленького уединённого
летнего домика, от которого у меня есть ключ; там мы будем в безопасности от
всех посторонних глаз».

 Этот маленький летний домик находился на некотором расстоянии от дома, в
уединённый уголок в саду, расположенный на искусственном возвышении, так что из его окон открывался прекрасный вид за пределы усадьбы. Он был около трёх метров в квадрате, хорошо защищён от ветра, и летом дамы работали там по несколько часов каждый погожий день. Поэтому там стояли столы и стулья, а с одной стороны — длинный диван без спинки. Я уже решил, что именно сюда мне нужно попасть с Мэри, не подозревая, что судьба так скоро предоставит мне такую великолепную возможность.
Держите его запертым, чтобы слуги, садовники и
другие не могли им воспользоваться. Я знал, где хранится ключ, и взял его, пока дамы собирались на прогулку.
Пробыв там достаточно долго, чтобы не вызвать подозрений, и сказав, что мы собираемся на долгую прогулку за город, чтобы они не искали нас в летнем домике, если вдруг кто-то из гостей зайдёт, мы вышли, но вернулись на территорию, где нас не могли увидеть, и быстро добрались до нужного места, вошли и заперли дверь. Затем я опустил жалюзи.
Я сбросил сюртук и жилет и велел Мэри снять шаль, шляпку и верхнюю одежду.

«Но зачем всё это, Чарли, дорогой?»

«Во-первых, моя дорогая, всё это мешает целоваться и играть с твоей очаровательной маленькой Фанни, а во-вторых, я не хочу, чтобы что-то выглядело помятым, когда мы вернёмся».

Этого было достаточно, и она сделала всё, как я хотел, даже больше, потому что
она сняла нижнюю юбку и корсет, сказав, что так ей будет прохладнее. Поэтому, следуя её примеру, я снял брюки, сказав, что так ей будет лучше видно и она сможет поиграть с моим членом. Когда
Подготовившись, я притянул её к себе, сначала задрав её сорочку и свою рубашку, чтобы наши обнажённые тела соприкоснулись. Увидев, что её сорочка соскользнула с груди, я сначала ощутил её маленькие бугорки, которые начали формироваться, и крошечные розовые соски, за которые едва могли ухватиться мои губы. Она задрала мою рубашку, чтобы снова взглянуть на то, что
произошло с моим членом — конечно, наши предварительные ласки уже привели
его в состояние полной боевой готовности.

 «О, Чарли, какой же он большой, и как приятно его трогать».
— Кожа у него на голове; посмотри, как он снова убегает. О! Как забавно!

 Пора было прекратить это, иначе она скоро заставила бы меня разрядиться.

 — Ну, так в чём же этот большой секрет и какое отношение он имеет к твоему
дудлу и моей Фанни?

 — Я тебе расскажу, но ты ни слова не должна говорить никому, даже
Элайзе, она ещё слишком мала.

— Ну, продолжайте.

«Однажды я искала что-то в шкафу в комнате миссис Бенсон,
когда услышала, что они идут, и успела только спрятаться в шкафу.
Они вошли, заперли дверь, и мистер Б. положил её на кровать, а
она задрала все свои юбки, так что я увидел её Фанни, полностью покрытую волосами, как и твоя будет когда-нибудь. Мистер Б. наклонился и приложился к ней языком, как я сделал с тобой на днях утром».

«О да, и это было так приятно, Чарли!»

«Именно это сказала миссис Б., когда он закончил. Затем он достал свой член, такой большой, намного больше моего, и вставил его в её Фанни». Я очень испугался и подумал, что он, должно быть, убил её. Но
нет, всё прошло довольно легко; она обнимала и целовала его, пока он
какое-то время толкался вверх-вниз, пока они оба не остановились. Он
Затем он вытащил его, весь мокрый, и спросил, не доставило ли это ей большого удовольствия. «Восхитительно, — сказала она. — Теперь я к этому привыкла,
но ты знаешь, что сделал мне больно и мне было так неприятно в первый раз, когда ты это сделал». После этого они вышли из комнаты, и я ушёл незамеченным. Но я узнал, для чего были созданы наши две вещи, и мы будем
делать так, как делали они, так что ложись на диван, а я встану на колени у его края и
начну с того, как я целовал его вчера утром».

«О, Чарли, если всё будет так, я буду очень довольна».

Она опустилась на корточки, задрав сорочку. Моя рука блуждала по всему её очаровательному животу и бёдрам. Затем, опустившись на колени, я положил её ноги себе на плечи, а руки — под бёдра и ягодицы, и сразу же прижался языком к её маленькому клитору, который, как я обнаружил, уже затвердел и торчал в верхней части её розовой щелки. Действие моего ловкого языка произвело мгновенный эффект — её бёдра и ягодицы задрожали.
Она приподняла попку, чтобы прижать свою маленькую надутую киску к моему лицу.
 Механически она положила руку мне на голову и пробормотала слова
ласки —

— О, дорогой Чарли, как вкусно! О! Продолжай! Это так приятно, и т. д.

 Я не хотел ничего стимулировать, но лизал до тех пор, пока она не начала задыхаться и
тяжело вздыхать, а её тело не задрожало.

 — О! О! Я чувствую себя так странно — ах, остановись; я сейчас упаду в обморок — я, я, я,
не могу — не могу больше этого выносить — о! — о! Её конечности расслабились, и она испустила первый стон, который был очень тягучим и приятным, но
небольшим по объёму. Я дал ей прийти в себя, а затем, глядя ей в лицо и улыбаясь, спросил, как ей это понравилось.

— О! Я была на седьмом небе от счастья, дорогой Чарли, но мне казалось, что я умираю — это было почти невыносимо — ничего не может быть вкуснее.


— О да! — ответил я, — есть кое-что ещё более вкусное, но я должен снова поцеловать тебя вот так, прежде чем мы попробуем другое; чем влажнее внутри, тем легче мне будет войти.

— Но, Чарли, ты же не хочешь сказать, что когда-нибудь войдёшь в свою каляку,
теперь, когда она стала такой большой.

 — Ну, мы попробуем, и если тебе будет слишком больно, мы можем остановиться.

 И я снова начал гамахучить её; на этот раз мне потребовалось больше времени.
чтобы добиться желаемого результата, но, по-видимому, с ещё большим эффектом,
и более обильным выделением. Её маленькая вагина теперь была расслаблена,
хорошо увлажнена её собственными выделениями и моей слюной и была готова
принять мой член, я плюнул на него и смазал от головки до основания.
Затем, поднявшись с колен, я растянулся на животе Мэри и,
мягко направляя свой член, сначала потёр его вверх-вниз между
губами, а затем тем же движением возбудил её клитор. Я нежно и
постепенно ввёл головку между губ её очаровательного маленького
Влагалище. Это оказалось не так сложно, как можно было ожидать.
Гамахучинг и двойное семяизвержение расслабили мышцы, а возбуждение
её страстей также подействовало на её детородные органы; во всяком
случае, я вошёл в неё и продвинулся примерно на два дюйма, а она
лишь пробормотала:

«Какой он большой — кажется, он так растягивает меня».

Всё это ужасно возбуждало меня, и только с величайшим
усилием я сдерживался, чтобы не толкнуть её грубо вперёд. Теперь я чувствовал, что натыкаюсь на какое-то препятствие, я сильно толкнул её и сделал ей больно. Она закричала, стала умолять меня.
Я не мог остановиться. Я был так близок к финалу, что чувствовал, что должен продолжать. Поэтому,
бросившись вперёд, я преодолел препятствие и заставил её закричать от
наслаждения. Вероятно, ещё один толчок решил бы мою судьбу, но
природа не могла больше ждать, и я отдал дань уважения её девственным прелестям,
так и не лишив её девственности. До сих пор,
возможно, мне везло, потому что я излил в неё поток спермы,
который не только исцелил её частично повреждённую девственную плеву, но и так расслабил и увлажнил её влагалище, что значительно облегчил мои последующие усилия.

Я какое-то время лежал неподвижно, и постепенное набухание и
пульсация моего члена пробудили в ней юношеские страсти. Она сказала:

«Чарли, дорогой мой, ты сказал, что в конце это будет восхитительно,
и я чувствую, что так и будет. Мне больше не больно, и ты можешь продолжать
так, как тебе нравится».

Когда мой член затвердел от её ласковых слов и непроизвольных прикосновений,
и когда я полностью взял его под контроль, поскольку я утолил его
немедленный аппетит последней разрядкой, я буквально держал его в
руках; и поскольку я ничего не потерял, выйдя из себя, я начал с
преимущество владения. Сначала я просунул руку между нашими двумя
животами и начал ласкать ее клитор, что немедленно возбудило ее
страсть достигла высшей точки.

“О! Чарли, дорогой, теперь нажмите на него в—Я так долго за ней—и я не
равно, как мне больно”.

Я делал короткие толчки скорее для того, чтобы разжечь её страсть, чем для того, чтобы облегчить свои страдания; и поскольку она совершенно не подозревала о том, что должно было произойти, она раздвинула бёдра и приподняла попу, расширяя свою вагину. Я собрал все свои силы и, поскольку мой член был
Стоя неподвижно, как железо, я внезапно двинул его вперёд и почувствовал, что
пробил что-то и продвинулся ещё как минимум на два дюйма.
 Воздействие на мою бедную сестру было самым болезненным, она яростно закричала;
 она изо всех сил пыталась высвободить меня, извиваясь всем телом, чтобы
сделать это, но я был слишком надёжно погружён в неё, и все её попытки
только облегчили мне задачу ввести его до самых волос. Я был так возбуждён её слезами и криками, что не успел
войти, как из меня хлынул поток спермы, и я рухнул на пол как подкошенный.
Её тело содрогалось, но я крепко держался за неё. Эта
мёртвая тишина длилась несколько минут и в какой-то степени смягчала
силу боли, которую я причинял бедной Мэри. Несомненно,
обильность спермы, которую я излил в её лоно, также помогла
успокоить её страдания. Во всяком случае, когда мы оба снова смогли говорить, она обрушилась на меня за причиненную ей боль и потребовала, чтобы я немедленно слез с нее. Но, продолжая наслаждаться ее очень тугой и восхитительной плотью, я сказал ей, что все уже кончилось, и мы
Я мог рассчитывать только на восхитительное удовольствие.

 Прошло несколько минут в этих препирательствах с одной стороны и
уговорах с другой, когда я вдруг почувствовал, как её очаровательная маленькая киска
в самом деле пульсирует и непроизвольно сжимается вокруг моего члена, который
всё ещё пульсировал внутри неё. Он был слишком готов к тому, чтобы встать в любой момент,
тем более когда он был погружён в восхитительную молодую вагину, которую он только что
посвятил в тайны любви — _bref_ — он стоял твёрдо, как всегда, и Мэри,
сначала содрогнувшись от страха, затем со всей энергией пробуждённой
охваченная страстью, она начала двигаться подо мной. Я воздержался от каких-либо
действий, будучи уверенным, что если желание возникнет у неё естественным образом,
то это удвоит моё собственное удовольствие. Моё предвидение меня не подвело.
Страсти Мэри разгорелись с новой силой, и когда это произошло, незначительная боль
прошла, и мы действительно занялись самым восхитительным сексом, во время которого
мой член оказался словно в тисках, а Мэри извивалась задом почти так же, как миссис Бенсон. Всему приходит конец, но это произошло под крики восторга с обеих сторон.
Этот единственный поединок начал и завершил воспитание моей дорогой сестры.
После этого она обняла и приласкала меня, заявив, что я был совершенно прав, когда
сказал ей, что удовольствие следует за болью; ибо ничто не могло сравниться с
восхитительной природой ощущения, вызванного моим членом. Она думала, что
теперь, что это была не слишком большая, а просто сделано, чтобы дать максимальную
удовлетворение. Мы остались заперты в объятиях друг друга, мой придурок еще
engulphed в ее тесной и захватывающей оболочки. Мы ласкали его и болтали,
пока он снова не пришёл в состояние сильной эрекции,
Я стимулировал её тугую маленькую киску, так что нам пришлось возобновить
наш любовный акт. Я обнаружил, что моя дорогая младшая сестрёнка обладает
естественно, способность дрочить или сосать член, которую французы называют _casse-noisette_. Это великий дар, который значительно усиливает удовольствие мужчины, и, я думаю, женщины тоже. В случае с моей сестрой это началось с самого первого полного введения моего члена, и годы, в течение которых я продолжал её трахать, ничего не добавили к этому восхитительному достижению, за исключением разнообразия поз, в которых это можно было делать.

Милая девушка была в восторге от полученного удовольствия и от того, что
боль, казалось, прошла. О, она так нежно ласкала его
Я не мог оторваться от неё, и мы ласкали друг друга и играли, пока мой член снова не воспрянул, а она, не мешкая, не начала свой новый и естественный дар — подпрыгивать и давить на промежность, пока мы снова не погрузились в изнеможение, как после битвы любви. Придя в себя, я был вынужден отстраниться и избавить свою сестру от мёртвого груза моего тела.

Меня всегда поражало, как самые хрупкие женщины
могут поддерживать на себе тяжёлого мужчину, не только не вздрагивая, но и не напрягаясь.
но даже с лёгкостью и удовольствием — вот так. Поднявшись и выйдя из неё,
мы оба с тревогой увидели, что мой член весь в крови, а из её влагалища
сочится кровь и сперма. Мы и не подозревали, что так будет, и сначала я испугался так же сильно, как и она. Мгновение спустя
я понял, что это был лишь естественный результат моего вторжения, и
что удовольствие, которое я получил, доказало, что это не имеет значения. Вскоре я убедил сестру и успокоил её — к счастью, диван был покрыт красным
покрывалом, и, взяв носовой платок, я вытер всю сперму
смесь, и, по сути, никаких следов не осталось; тем же платком я вытерла
все выделения из милой маленькой киски Мэри, и, поскольку её сорочка была хорошо задрана,
к счастью, на ней не осталось пятен.

 Мы немного перекусили и выпили вина, которое предусмотрительно
прихватили с собой.  Затем мы начали играть и резвиться вместе — она
постоянно пыталась схватить меня за член, а я всячески её тормошила. Стояла восхитительно тёплая погода, поэтому я предложил снять с себя всё. В мгновение ока мы остались нагими, как в день рождения, и полетели в
Мы в неистовом восторге бросились в объятия друг к другу, а затем устроили взаимный тщательный
осмотр. Моя дорогая сестра подавала все надежды на то, что станет
великолепной женщиной: у неё уже были широкие плечи, руки хорошей формы,
хотя и всё ещё худые, тонкая талия, уже хорошо развитые бёдра, а что касается
попки, то она хорошо и твёрдо выпирала сзади, что было довольно
очаровательно и обещало в будущем очень пышные формы.

Я заставил её встать на колени на низком диване, задрав голову и раздвинув бёдра.
Стоя сзади, я трахал её до тех пор, пока она не кончила; затем, поднявшись,
Я засунул свой член в её влагалище в той позе, в которой она тогда находилась, и хорошенько трахнул её, что, как она обнаружила, тоже возбуждало её. Так мы провели несколько часов, наслаждаясь друг другом. Я научил её боковому траху, который так очаровал меня в моей восхитительной наставнице, и обнаружил, что милая Мэри даже лучше меня усвоила этот приём. Ближе к вечеру мы оделись и, уничтожив все следы того, чем занимались, вернулись в дом, поклявшись друг другу хранить в тайне всё, что произошло, и договорившись, что никто не узнает об этом.
необычная фамильярность должна была ускользнуть от нашего внимания. Я настоятельно посоветовал Мэри набрать тёплой воды и хорошенько вымыть свою киску, потому что, как можно догадаться, я воспользовался возможностью научить её истинному эротическому языку, применяемому к половым органам обоих полов, и самому названию процесса — «трахаться».

 Так восхитительно закончился первый урок любви, который я преподал своей сестре, и таким было моё первое торжество над девственностью, вдвойне усиленное мыслью о тесных родственных связях между нами. В загробной жизни я всегда считал, что чем ближе мы друг другу, тем сильнее эта идея об инцесте
возбуждает наши страсти и делает наши члены твёрдыми, так что даже если мы
находимся на закате жизни, свежая энергия привносится самим фактом
того, что мы нарушаем общепринятые законы.

 Мы оба вернулись в гостиную более чем за час до
прихода дам.  Дорогая Мэри жаловалась на боль и ломоту во всех
конечностях.  Я посоветовал ей прилечь на диван и попытаться
поспать. Я сделал то же самое, и, к счастью, мы оба задремали и не просыпались,
пока нас не разбудил громкий стук в дверь. Я сказал
Мэри скрывала от всех свою боль и лишь сказала, оправдываясь, что рано ложится спать, что мы забрались дальше, чем собирались, и что она очень устала. Нас обоих рано отправили спать, потому что со мной всё ещё обращались как с мальчишкой, и я крепко спал, когда моя очаровательная миссис Б. разбудила меня своими тёплыми ласками. Я вполне мог бы
пощадить их в ту ночь, но когда это кто-то из моих ровесников не отвечал на
ласки женщины, которую он любил и которая отдавалась ему вся. Она, как обычно, высосала из меня все соки, и я крепко спал до утра.

Следующие три дня прошли без каких-либо событий, о которых можно было бы рассказать. Мэри не позволяла себе показывать, что ей больно, но героически переносила свои страдания, потому что потом она сказала мне, что чувствовала очень сильную боль во всём теле. Несомненно, вся её нервная система была перевозбуждена, и это была естественная реакция. Нам очень повезло, что не было и намёка на то, что мы можем снова заняться любовью, так что у неё было время полностью оправиться от последствий своего первого вступления в мир эротических восторгов. Я продолжал испытывать облегчение каждую ночь
очаровательные уста моей любимой и прекрасной наставницы. Наконец-то эти отвратительные _месячные_, как она их называла, прошли. Целых двадцать четыре часа после этого она не позволяла мне пользоваться всеми привилегиями, которые она мне ранее предоставляла, и не разрешала мне делить с ней постель.
Она сказала мне, что это необходимо для предотвращения рецидива, а также что
в некоторых случаях в течение нескольких часов после этого появляются обильные белые выделения, достаточно едкие, чтобы повлиять на моё здоровье, и «это, — добавила она, — теперь слишком ценно для неё, чтобы рисковать».
В то время я думал, что это сложно, но это было лишь ещё одним доказательством продуманной мудрости этой достойной уважения женщины. Наконец-то я снова был в полной власти её очаровательной особы. О! как же мы наслаждались всей этой роскошью и сладострастием; почти каждую ночь моя очаровательная подруга находила какую-нибудь новую позу, чтобы разнообразить и усилить наши эротические восторги. Она уложила меня на спину, затем оседлала меня, опустилась на колени и, выпрямив тело, приподняла или, скорее, оттянула назад мой напряжённый член, пока он не оказался прямо под её раскрытой ****ой, а затем
Приставив его точно к нужному входу, она медленно опустилась на него,
полностью погрузившись в него, волосы спутались, затем так же медленно приподнялась,
отодвинулась, пока не обнажилась вся, кроме головки, и снова опустилась. В таком положении мы оба могли видеть весь процесс. В конце концов,
слишком возбудившись, она опустилась на мою грудь, затем одной рукой
прижала свои великолепные ягодицы к моему пульсирующему члену после каждого
подъёма её великолепной попки, в то время как моя другая рука,
обхватив её сзади, ввела средний палец в её очаровательную
Я погрузился в неё и двигался в унисон с нашими обоюдными движениями, пока нас не остановил великий кризис, когда почти в один и тот же момент нас обоих охватила смертельная истома. Я не должен забывать упомянуть, что время от времени я навещал маленькое розовое отверстие, расположенное так близко к более законному алтарю Венеры. Это было разнообразие
наслаждений, которые, как признавалась мне моя прекрасная любовница, она
время от времени была не прочь получить, но только после того, как её хорошенько
трахали и смазывали спермой, что само по себе вызывало у неё
слизистая оболочка склонна к такому настроению.

Здесь я приведу характерное письмо моей любимой госпожи к её
близкой и задушевной школьной подруге с ответом на него. Прошло несколько лет, прежде чем мне их показали, и ещё какое-то время после того, как я приобрёл _обоих_ очаровательных авторов, потому что мы все трое стали близкими друзьями.
На самом деле, я могу назвать себя или, скорее, свой член осью, вокруг которой вращалась их дружба, но ни с одной, ни с другой стороны никогда не было и тени ревности. Однако в этих замечаниях я предвосхищаю то, что, возможно, скажу.
в дальнейшем я соблазнился бы описать это более подробно. Я привожу эти письма сейчас,
потому что они непосредственно связаны с событиями, о которых я сейчас рассказываю.
 Они показывают тайную работу ума моей любимой госпожи,
сладострастную натуру её темперамента и удовлетворение, которое доставило мне
это восхитительное начало. Её ласковые и лестные замечания,
относящиеся ко мне, превосходят всё, чего я заслуживал. Вот первое письмо,
адресованное её подруге:

МИССИС БЕНСОН — ДОСТОПОЧТЕННОЙ МИССИС ЭГЕРТОН.


Дорогая Кэрри,

я собираюсь сдержать своё обещание и рассказать тебе о нашем медовом месяце.
Ты, моя дорогая, должна быть такой же верной и отвечать так же откровенно, как я сейчас.
собираюсь написать тебе.

Две более легкомысленные девушки, чем мы с тобой, никогда не связывали себя узами брака,
и не жаждали зрелищ, связанных с этим, более искренне. Итак, после
обычного завтрака мы отправились по железной дороге в Лимингтон, где нам предстояло
провести нашу первую ночь. Мы были одни, и, если не считать того, что он усадил меня к себе на колени и поцеловал, Фред вёл себя очень прилично и
благоразумно. Мы приехали и поужинали. Час между чаем и отходом ко сну был довольно утомительным, так как мы оба, естественно, были очень заняты.
Муж написал письмо маме, в котором сообщил о нашем благополучном прибытии и о том, как он счастлив. После этого он самым будничным тоном спросил меня, не хочу ли я пойти спать. Я пробормотала что-то утвердительное, едва ли понимая, что сказать. Он позвонил, чтобы принесли свечу, и сказал, что скоро придёт. Мне всё это казалось сном. Горничная показала мне комнату с большой кроватью на четырёх столбиках, занавешенной тяжёлыми шторами,
и старомодной мебелью.

Я сел на край кровати и задумался.
Так продолжалось, осмелюсь сказать, минут десять, а потом я начала раздеваться. Я
надела ночную рубашку и сняла всё, кроме чулок, когда услышала, что к двери
подходят шаги. Я открыла, и вошёл мой муж, закрыл дверь и повернул ключ. О! Кэрри, мне было так смешно. Я
раздевалась в спальне с мужчиной, и этот мужчина имел право на мою
личность. Он сел в кресло и усадил меня к себе на колени.
 Только тонкая ночная рубашка отделяла мою попку от его голого колена,
потому что он полностью разделся в соседней комнате и на нём не было ничего, кроме
Он снял рубашку, которая распахнулась, когда он сел. Он
притянул мои губы к своим и, целуя меня, просунул язык между ними,
в то время как его рука сначала ласкала и сжимала мою грудь, которая, как вы знаете, довольно полная и хорошо развитая; затем она опустилась на моё бедро,
прижалась к нему и ощутила его форму. Постепенно он приблизился к моему
животу и на мгновение прижался к нему. Эти предварительные ласки всегда возбуждают, но сейчас мне было почти
невыносимо, настолько велико было моё смятение. Увидев это, он задрал мою ночную рубашку и положил руку
сначала на моём обнажённом бедре, потом на моём седле, и ты знаешь, Кэрри, дорогая,
какой у меня там лес. Казалось, он был в восторге. Его пальцы
играли с шелковистыми кудрями, вытягивая их во всю длину, такую
длинную, что это, казалось, удивляло его, его глаза сверкали, а на лице
было написано сильное возбуждение.

«Расставь ноги, дорогая», — прошептал он.

Я машинально подчинилась, и его средний палец протиснулся между
губами моей вагины и начал тереться о мой клитор. Вы знаете по
опыту, насколько он возбудим и до какого размера может увеличиться
когда возбуждаюсь. Фред снова, казалось, был в восторге от своего открытия.

«Тебе это нравится, моя дорогая?»

«Да», — выдавила я.

Он засунул палец мне в вагину, затем поднялся, сбросил халат,
взял меня на руки и положил на кровать, подложив подушку под мою голову. Затем, опустив мои ноги на пол, он встал на колени и, разведя мои бёдра руками, наклонился и поцеловал меня в промежность. Он сделал ещё больше: пососал, а затем лизнул языком мой уже возбуждённый клитор. Я загорелась, и я не могла этого избежать.
Я показывала это судорожными подергиваниями своих бёдер и ягодиц.

«Тебе это нравится, любовь моя?»

«О, да, очень! — очень-очень!»

Я чуть не сошла с ума от возбуждения, в которое он меня приводил.  Он снова встал и, приподняв мои ноги, снова и снова прижимался к ним.

«Какие восхитительные ноги», — воскликнул он.

Я видела, как его рубашка оттопыривается. Он наклонился вперёд и, просунув руки под мои ноги, приподнял их, и я почувствовала, как что-то твёрдое и толстое прижимается к моей промежности. Его левая рука раздвинула мои губы, правая направила это между ними, и с жестоким толчком его огромная головка вошла в меня.
полностью внутри. Ни ты, ни я, Кэрри, не были девственницами в полном смысле этого слова, наши
пальцы и другие средства в определённой степени раскрыли наши вагины. Мы
слишком часто проделывали друг с другом разные трюки, чтобы наши девственные
плёнки остались нетронутыми, так что проникновение было не таким трудным, как могло бы быть.
 Тем не менее, в меня никогда не проникал мужской орган, а у моего мужа он был самым большим. Поэтому я испытала сильную боль и закричала.

«О, мой дорогой Фред, ты делаешь мне ужасно больно, что ты делаешь?»

«Делаю, моя дорогая! Я проникаю в тебя. Наберись терпения».
и я сведу тебя с ума от удовольствия».

 Еще один решительный толчок, и он вошел наполовину, а затем еще одним,
еще более яростным толчком вошел до конца. Я закричала от
настоящей боли и попыталась освободиться.

 «Боже правый, сэр, вы убиваете меня; я не вынесу такого
обращения».

 Он не обратил на меня внимания, но, крепко держа меня за бедра, начал яростно
входить и выходить. Чувствительная женщина никогда не воспримет такую
вставку безнаказанно. Трение начало вызывать ощущения, которые сначала
притупили боль от проникновения, а затем начали пробуждать восхитительные
ощущения от его ласк. Наслаждение, которое я начала испытывать, было
восхитительным, и я не могла удержаться от того, чтобы приподниматься навстречу его толчкам.

«Верно, мой ангел; разве я не был прав, говоря, что вскоре боль сменится удовольствием? Разве тебе не нравится сейчас?»

«Да, но ты заставляешь меня чувствовать себя так странно. Я не знаю, что это такое».

Его учащённые и быстрые движения приводили меня в восторг; я подпрыгивала
в ответ на его толчки и чувствовала себя так странно, когда он вдруг
задыхался, останавливался, и я ощущала ещё большее напряжение.
его орган набух, а затем горячая жидкость хлынула мне на живот и продолжала течь ещё несколько секунд. Это, Кэрри, был мой первый опыт того, что мужчина может сделать для нас.

Вынув свой огромный член — а он, как он сам признаёт, больше, чем у большинства мужчин, — он отпустил мои бёдра, прижался ко мне, нежно обнял меня и сказал, что я вела себя восхитительно; в будущем не будет никакой боли, и, судя по тому, что он уже испытал, он уверен, что я создана для того, чтобы муж и жена могли наслаждаться друг другом в полной мере.
Немного поласкав меня, он встал, снял с меня чулки и помог забраться в постель, сразу же присоединившись ко мне. Сбросив одежду, чтобы забраться в постель, он сказал, что должен поцеловать это милое маленькое волосатое создание, доставившее ему такое удовольствие. Он целовал и ласкал его, восхищаясь обилием волос на моём лобке, белизной и красотой моего живота, а затем, обнажив мои груди, любовался ими, целовал и сосал их. Всё это не только
возбуждало меня, но я прекрасно видел, что это снова заставило его
выделиться. Увидев, что я робко поглядываю на него, он схватил
Он взял меня за руку и заставил взяться за его член, показал мне, как кожа покрывает и обнажает его головку; затем, разгорячившись, он лёг на мой живот, раздвинул мои бёдра и снова ввёл свой член туда, где он уже доставил мне такое удовольствие. Он всё ещё причинял мне боль и заставил меня немного помучиться, но, поскольку внутренняя поверхность была хорошо смазана его предыдущей эякуляцией, проникновение прошло легко. Когда он вошёл до самого основания и два члена плотно соединились, он остановился и сказал:

«На этот раз мы будем ждать с меньшим нетерпением, чтобы моя дорогая Бесси могла
погрузись во все радости совокупления, ведь именно так мы это называем, моя дорогая;
так что я буду медленно работать, пока страсти моей возлюбленной не проснутся и
не потребуют более быстрых движений».

Он так и сделал и постепенно вызвал во мне самое похотливое возбуждение.
Я извивалась под ним в полном экстазе, обвила его руками и прижала к себе.

«О! «Ты ангел, — воскликнул он, — и создана для наслаждения. Закинь
свои ноги мне на спину — вот так, — и теперь я ускорю
свой бег, и мы умрём вместе».

О, наслаждение, которое он мне доставил, было невыразимо восхитительным; его быстрые и
рьяные толчки так же рьяно встречали мои вздымающиеся ягодицы,
отвечая им взаимностью. Великое блаженство охватило нас одновременно, и мы
на мгновение обессиленно упали в объятия друг друга, оставив внутри себя
дорогого возбудителя таких радостей. Мой дорогой муж был так доволен, он целовал и ласкал меня самым нежным образом, говоря, что ни одна женщина до меня не доставляла ему такого сильного удовольствия, что природа подарила мне столько же наслаждения, как если бы я уже месяц была замужем.

Мы тесно прижались друг к другу в самых тёплых объятиях; его нежность и
ласки начали действовать на меня возбуждающе, и я невольно
сделала несколько внутренних судорожных движений.

«Я чувствую, как ты, моя дорогая, призываешь мой инструмент к новым усилиям;
он скоро ответит».

И действительно, я чувствовала, как он набухает и набухает так восхитительно, что я
не могла не продолжать внутренние толчки, хотя и смущённо стыдилась того, что мой муж это заметил.

— Не бойся, моя любимая, но уступи тому, что велит тебе сердце.
страсти диктуют свои правила, и таким образом ты лучше всего угодишь мне и доставишь себе двойное удовольствие. Я намерен посвятить тебя во все тайны, которыми обладают обряды Венеры, и хочу, чтобы моя любимая жена стала преданной последовательницей, и я сделаю всё возможное, чтобы она могла наслаждаться всеми прелестями идеального совокупления».

 Мы завершили этот курс с ещё большим рвением, чем раньше, и я начала получать удовольствие от его объятий, превосходящее всё, что мы могли себе представить. На этот раз он отстранился и лёг рядом со мной, обняв меня обеими руками.
Он продолжал нежно шептать мне на ухо. Я так и не уснула
В ту ночь я была в лихорадочном возбуждении. Мой муж трахнул меня пять раз, прежде чем задремать. Ближе к утру я ворочалась и металась и не могла уснуть. Вскоре рассвело, и из-за моего беспокойства вся постель была в беспорядке, кроме части простыни, и, повернувшись к мужу, я увидела, что простыня прикрывает нижнюю часть его тела. Меня охватило любопытство — я посмотрела на него и увидела, что он явно спит. Осторожно откинув простыню, я увидел дорогой мне предмет
всех моих вчерашних радостей и страданий. Ты же знаешь, как мы тосковали
Мы видели мужской член, когда учились в школе, и когда мы иногда видели вялый член мальчика, свисающий вниз, мы задавались вопросом, что с ним происходит и как. Что ж, теперь у меня была возможность спокойно рассмотреть это удивительное чудо, которое так нас озадачивало. Последний край простыни, проходящий над ним, касался его рубиновой головки; она пульсировала и наливалась кровью. Я испугался, что это разбудило Фреда, но нет, он
спал так же крепко, как и всегда. Поэтому я осторожно приподнялся на локте и
посмотрел на дорогой мне предмет, который я так хотел увидеть и потрогать. Вот он, передо мной.
Он стоял, как столб, слегка наклонившись к животу, и меня очень удивило, что у его основания была тёмная, сильно сморщенная сумка, внутри которой, по-видимому, находились два больших шарика. Волосы у его основания тёмной массой спускались к пупку и были красивыми, блестящими и вьющимися. Я поднёс губы и поцеловал его, не прикасаясь к нему.
 Не знаю, почувствовал ли он моё тёплое дыхание, но он действительно ответил мне. Какая же это была огромная штука, такая же длинная, как и толстая.
Я не думала, что смогу обхватить её рукой; мне очень хотелось попробовать, но я боялась.
Я боялась, что разбужу Фреда, и подумала, что он обо мне подумает. Я покраснела от одной этой мысли, но мои страсти разгорелись и были слишком сильны, чтобы сопротивляться искушению. Поэтому, сначала снова осторожно улегшись, я очень тихо опустила руку на его член и коснулась его. Он запульсировал от прикосновения, но Фред продолжал спать. Тогда я снова приподнялась и очень осторожно взяла его в руку. Я мог обхватить его только ниже головы, но не мог обхватить у корня. Я обнаружил, что мне понадобилось три моих ладони, чтобы измерить его длину от корня до шишки, которая выделялась своей краснотой. Я был почти
Задыхаясь от волнения, я потеряла часть своей осторожности. Наклонившись,
я нежно поцеловала рубиновую головку, и не успела я понять, где нахожусь, как она
оказалась у меня во рту, а голос моего мужа сказал:

«О, ты, моё дорогое, милое создание! Как мило с твоей стороны так роскошно
разбудить меня!»

 Я пришла в ужас от того, что меня обнаружили, и, покраснев до корней волос, спрятала лицо у него на груди.

— Не стыдись, мой ангел, теперь это твоё так же, как и моё, и разве ты не имеешь такого же права видеть, целовать и трогать это? Ну же, не стыдись.

 Однако я не могла смотреть ему в лицо, и когда он попытался поднять мою голову, я
Я повернулась к нему спиной. Он обхватил меня за талию и, прежде чем я поняла, что происходит, просунул руку между моих бёдер, направил свой огромный член к губам моей вагины и через мгновение оказался во мне, как мне показалось, глубже, чем когда-либо. Правда, то, как он играл со своим инструментом, ужасно возбудило меня, и я почувствовала, что моя вагина стала очень влажной, но я и не подозревала, что в таком положении можно что-то сделать. Я был в полном восторге, потому что он не только стал ещё твёрже, но и, убрав пальцы с члена, стал трогать и играть с ним.
Он ласкал мой клитор и так сильно возбудил меня, что я кончила с криком от восторга ещё до того, как он был готов; но, продолжая ласкать меня пальцами и членом внутри и снаружи, он вскоре довёл меня до такого непристойного состояния, что я была вполне готова кончить вместе с ним, когда наступил кульминационный момент. Ничто не могло превзойти это удовольствие; он заявил, что мои внутренние ощущения были самыми изысканными из всех, что он когда-либо испытывал. Он также заявил, что мой клитор был совершенно уникальным. Вы
помните, как он торчал, когда вы были взволнованы, до самого большого пальца
и как, когда я иногда играл с твоим мужем на твоём животе, ты
говорила, что он на самом деле входил между губ твоей вагины, тёрся
о твою маленькую выпуклость и доставлял тебе огромное удовольствие, как
и мне. Мой муж часто осматривал его и сосал, и восхищался им
безмерно. Сейчас он не выходил, говоря, что я так крепко его
держала, что он не думал, что сможет вытащить его, даже если бы попытался. На самом деле,
это было непроизвольно с моей стороны, и я не мог не цепляться за его дорогой
инструмент изо всех сил.

О, как он ласкал и обнимал меня, заставляя слегка поворачиваться, чтобы
поцеловать и поласкать языком, а затем пососать мои бугорки; его проворный
палец всё это время щекотал и теребил мой клитор. Вскоре я почувствовала, как его
член так восхитительно набухает внутри меня, и вскоре он возобновил свои
неистовые толчки внутрь и наружу. Мы долго-долго занимались этим, и я уверен, что дважды
заходил за ним в последний момент, когда он испускал радостные крики, которые, как я боялся, могли услышать слуги в доме, давно уже поднявшиеся на ноги.
Мы лежали, нежась и наслаждаясь, больше получаса, когда мой муж заявил, что у него в животе словно волк, и что он должен позавтракать. Он встал и быстро оделся, попросив меня лежать спокойно, а он принесёт мне завтрак в постель, и пока он будет готовиться, он закажет тёплую воду, чтобы я могла помыться. Я почувствовала его деликатность и полюбила его за это. Вода потекла, я
чувствовал себя намного лучше после того, как воспользовался ею, и снова лёг в постель, но чувствовал себя ужасно разбитым и уставшим весь этот день и на следующий.

Мой дорогой муж сам прислуживал мне за завтраком, уговаривая меня
есть побольше, чтобы восстановить утраченные силы, которые он очень скоро
снова подверг испытанию, потому что трахал меня три раза в течение дня, и
каждый раз доставлял мне большее удовольствие, чем раньше. Он был так же активен
и ночью. И все три недели, что мы провели в Лимингтоне, он трахал меня
не менее четырёх раз за ночь, заявляя, что я стала совершенством в этом
деле.

Затем мы пришли сюда, и наша старая подруга, миссис Робертс, любезно настояла на этом
когда мы нанесли ей долгий визит, Фреда внезапно вызвали, и он не вернётся в течение месяца. Я уверена, что вы меня пожалеете, ведь вы знаете, что мой
темперамент слишком пылок, чтобы так долго хранить целомудрие. Вы помните Чарли
Робертса; вы бы сочли его ребёнком, но это не так. Однажды днём
Фред, как обычно, последовал за мной в мою спальню, и мы занялись любовью на краю кровати. Я уже собиралась выйти из комнаты после его ухода, когда, открыв шкаф, в котором висели мои платья, я увидела того самого Чарли. Я была в затруднительном положении.

Не было никаких сомнений в том, что мальчик всё видел. Я ласково поговорила с ним,
и он пообещал хранить тайну. Чтобы убедиться в этом, я решила взять его в мужья. Через несколько дней после этого мой муж ушёл от меня, и девочки с мамой и гувернанткой уехали с ним в город, оставив Чарли со мной. Я поднялась с ним наверх, в гостиную, и, усевшись в низкое кресло, небрежно скрестила ноги, выставив напоказ подвязку и часть голого бедра. Эффект был именно таким, как я и ожидала. Я увидела, что Чарли не сводит с меня глаз.
Он густо покраснел, и я отчётливо увидела, как его член
набухает под брюками. Через некоторое время я расстегнула их,
и, о, Кэрри, ты только представь, я обнаружила, что у него мужской член.
 Я едва могла поверить своим глазам. Ему нет и пятнадцати, и всё же он
почти такой же большой, как Фред. Вот это действительно подарок! Я задрала свои
юбку и панталоны, и этот галантный малыш тут же упал на колени,
поцеловал и пососал мою киску. Чтобы вознаградить его, я уложила его на спину на
диван и забралась на него. Я взяла его член в рот и
Я прижала свою киску к его лицу, и мы поглощали друг друга своими
нежными ласками, пока оба не кончили. Ничто не было потеряно, мы оба жадно поглотили всё, что могли получить.

 Дома на него смотрят как на ребёнка, и мне не составило труда
устроить его на ночь в маленькой гардеробной, примыкающей к моей
спальне, с которой она соединена дверью. Его рано отправили
спать, но когда я пришла, то обнаружила, что он ещё не спит и ждёт меня, и я получила
восхитительное удовольствие, посвятив его в радости секса.
Если вы когда-нибудь захотите насладиться этим удовольствием в полной мере, найдите
крепкого юношу, у которого никогда не было женщины. По воле случая в мои руки
попал прекрасно сложенный юноша, с которым было бы очень трудно сравниться
ни по способностям, ни по размерам, ни по силе. Я уже дал ему несколько
уроков в искусстве обольщения, когда мы уснули, и теперь я должен упомянуть
небольшой эпизод, который нельзя упустить из виду.

Утром мне снился Фред, и я почувствовал, что
что-то входит в меня. Я был в полусонном состоянии, когда
Трудно было понять, что происходит, но постепенно я осознала, что, хотя я и не сомневалась в том, что во мне что-то есть, это было не совсем обычно. Мой муж в последнее время часто засовывал свой член мне в задний проход, и, поскольку он говорил мне, что так делают все мужья, я не могла возражать. Поэтому сначала я решила, что Фред, увидев мою голую задницу у себя на коленях, не смог устоять перед соблазном войти в неё. Поэтому я уступила ему и так пошевелила ягодицами, чтобы
облегчить ему полный вход, и начала чувствовать себя
Это вызвало у меня возбуждение, но, когда я окончательно проснулась, то постепенно
вспомнила, что Фред покинул меня и что моим соседом по постели был Чарли.
 Дерзость этого молодого негодяя парализовала меня, но его восхитительные
движения были слишком приятны, чтобы я могла подумать о том, чтобы его прогнать.  Он
настаивал на том, что не осознавал своей ошибки и что, по его мнению, он
похоронен в восхитительном гроте прошлой ночи. Вероятно, так оно и было, потому что такой совершенный невежда, как он, хотя и был сведущ в обрядах Венеры, вряд ли мог себе это представить.
это мог быть любой вход в меньшее отверстие. Я позволила ему продолжить, и, вставив свой хорошо возбуждённый член в мою задницу, а два или три пальца в мою киску, он трахал и дрочил меня самым восхитительным образом, пока мы оба не кончили в агонии удовольствия. Если, Кэрри, ты ещё не пробовала этот способ, я настоятельно
рекомендую тебе сделать это без промедления, но в первую очередь тебя должны хорошо оттрахать, чтобы пробудить желание в этих местах, и твой любовник
должен уметь одновременно дрочить тебе, или ты можешь провести рукой под животом и потереть клитор, как я и планировал
Я жила с Чарли, пока не научила его правильно тереть клитор. Поскольку мужчина всегда возбуждает сильнее, чем женщина, лучше, когда это делает мужчина, но, если нет возможности, можно сделать это и самой с гораздо большим сладострастием.

Чтобы продемонстрировать вам не по годам развитые способности этого милого малыша,
я однажды утром оседлал его, держась прямо, чтобы мы могли видеть, как восхитительный инструмент погружается в меня, а затем извлекается. Это самая возбуждающая поза, которую я рекомендую вам попробовать, если вы
твой муж ещё не научил тебя этому. Наконец, не выдержав его похотливых движений, я опустилась на его грудь. Одной рукой он прижимал меня к себе, а другой, обхватив мою ягодицу, ввёл средний палец в розовое отверстие моей попки и дрочил мне в такт нашим взлётам и падениям, доставляя мне самые восхитительные дополнительные ощущения.

  Что ты думаешь об этом, _тиро_? Его благоразумие тоже
необычайно. В первую ночь после того, как я отправил его спать в его собственную постель, он
проспал допоздна. Я не подумал об этом и не посмотрел на часы.
его маленькую комнату, прежде чем спуститься к завтраку. Его сестра была отправлена в
позвони ему. Он сразу извинился, сказав, что он был плохой сон,
она спустилась вниз и рассказала нам. Через несколько минут он последовал, и в самых
естественным образом, рассказал историю, от испуга, заявил он проснулся
кричать и впоследствии была так напугана, что не может спать,
и обращаясь ко мне самым естественным образом, надеялся, что его крик не
меня обеспокоило. Он никогда не приближался ко мне и ничем не показывал, что я его привлекаю.
Это благоразумие, достойное светского человека. О, моя дорогая Кэрри, я буду
Я уделяю много внимания этому мальчику. С тех пор у нас было несколько восхитительных ночей,
и он чудесно развивается. Как бы великолепно ни трахался мой муж,
Чарли уже превосходит его. Он так же часто готов, даже чаще,
и это я сдерживаю его, но в том, как он меня ласкает, есть что-то очаровательно детское, а похотливая мысль о том, что он весь мой и что я посвятила его в тайны любви,
придаёт невыразимое очарование нашим похотливым встречам. Я чувствую, что почти буду сожалеть о возвращении мужа,
потому что это заставит меня отказаться от
это восхитительное удовольствие. Ни малейшая тень подозрения в отношении наших
действий не возникает в семье благодаря очень сдержанному и
похвальному поведению Чарли, которое достойно всяческих похвал.

 Напиши мне поскорее, моя дорогая Кэрри, и будь уверена, что я буду с тобой так же откровенен, как и в этом длинном-предлинном письме, потому что, клянусь, я не смог бы сделать его короче. Я лишь надеюсь, что ты напишешь мне такое же длинное письмо и поделишься со мной такими же восхитительными новостями. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы предположить, что ты
не нашёл, как и я, способ проверить, из чего сделаны другие люди.
хотя вряд ли тебе так же повезло, как мне. Тогда пиши, и пиши без утайки. Наша взаимная привязанность слишком искренна, чтобы
позволять двум таким любящим и похотливым друзьям что-либо скрывать.

 Твой любящий друг,

Э. БЕНСОН.


 Таково было длинное письмо, которое моя обожаемая госпожа написала в то время своей школьной подруге. Вы увидите, что их привязанность привела к чему-то большему, чем обычные прикосновения и ласки школьниц.
На самом деле она привела их к самым непристойным и похотливым развлечениям
что две девушки могли практиковать вместе, и это впервые разожгло их
страсти и дало им восхитительную возможность наслаждаться совокуплением, в
котором они обе были так совершенны, ибо, как я уже говорил, примерно через
два года после этого я стал обладателем обеих, и мы втроём устраивали
множество оргий, без тени ревности с чьей-либо стороны. Из её ответа
видно, что миссис Эгертон даже предвкушала восхитительное наслаждение,
которое в конце концов было получено и долго продолжалось. Вот её ответ:

 ДОСТОПОЧТЕННАЯ МИССИС ЭГЕРТОН МИССИС БЕНСОН.


Как я могу отблагодарить мою дорогую Лиззи за её восхитительное письмо?
Я уже дюжину раз перечитывала его восхитительные подробности. Я
храню его у себя на груди и наслаждаюсь его чтением каждую свободную минуту. _Слишком длинно?_ О! С такой очаровательной способностью к описанию,
почему ты не написала ещё пятьдесят страниц? Никогда в жизни я не наслаждалась
таким изысканным описанием этих милых похотливых встреч. Как
я рад, что вам посчастливилось встретить такое чудо, как этот милый Чарли Робертс. В нём есть все качества настоящего мужчины.
в сочетании с очарованием юности. Каким великолепным мужчиной он станет,
совершенным любовником, и уже сейчас обладающим такой непристойной и похотливой
страстью. О! как я завидую тебе, что он принадлежит тебе. Какая удача для него, что он попал в руки такой восхитительной наставницы, как моя любимая Лиззи. Разве я сам не был её учеником, а ты не была моей восхитительной наставницей во всём, чему один из нашего пола может научить другого?

 Ты помнишь давнее обещание, которое мы дали друг другу, когда были такими развратными и так жаждали настоящего знания?
мужчина, и как мы поклялись друг другу, что, если у кого-то из нас появится возлюбленный, мы сможем через какое-то время разделить его между собой. Ваше описание Чарли Робертса живо напомнило мне об этом обещании. Я уверен, что моя дорогая Лиззи не рассердится и не станет ревновать, когда я признаюсь, что мечтаю разделить с ней этого милого мальчика; и если моя Лиззи осталась прежней, я уверен, что она скорее будет потакать этой склонности и развивать её, чем поступать иначе. Подумайте, как
легко нам обоим будет организовать встречу всех троих
вместе, потому что я хочу обладать им сообща, уверенная, что это усилит похотливое удовольствие от совокупления. Никто не заподозрит нас, когда мы выедем в свет, две женщины с одним мужчиной. Естественно, будет считаться, что одна боится другой, так что опасности не будет. Видишь, я уже предвкушаю будущие сцены, но всё это благодаря чрезвычайно возбуждающим и похотливым подробностям, которые ты так живо мне описала.

Я не могу описать такие же восхитительные сцены, как те, что вы мне так
восхитительно описали. Мой медовый месяц прошёл гораздо лучше
в более обыденной манере, чем ваша. Наш брак, заключённый через день после вашего, прошёл как обычно. Мой муж был любящим, но не слишком пылким. Я чувствовала себя почти так же, как вы описываете, когда ложилась спать в первую ночь, но осмотрительность или деликатность моего мужа, за которые я вполне могла бы его простить, позволили мне не только лечь в постель, но и немного подождать. Он вошёл,
как и ты, в своём халате, но сразу же погасил свет и
на ощупь добрался до кровати. Он подполз ко мне и
Он довольно нежно обнял меня и начал ласкать и целовать, говоря, как сильно он меня любит, и так далее, но какое-то время он воздерживался от непристойных вольностей. Полагаю, он считал необходимым завоевать моё доверие и успокоить, если я была встревожена. Он мог бы избавить себя от лишних хлопот, потому что на самом деле я жаждала и в то же время немного боялась нападения на мои девственные прелести. Наконец, мало-помалу он приблизился к объекту своего вожделения и, в конце концов, умоляя меня не тревожиться,
забрался на меня и осуществил то, чего желал. Он не причинил мне боли
Я не так уж сильно страдал, совсем не так сильно, как я ожидал, и не так сильно, как, похоже, страдали вы. Я счёл политически целесообразным изобразить больше страданий, чем он
на самом деле причинил. Ближе к концу я испытала лёгкое удовольствие, но не такое сильное,
чтобы об этом стоило упоминать; мой муж, конечно, не так хорошо вооружён, как ваш с Чарли, и он гораздо холоднее в своих страстях; например, он не пытался снова меня трахнуть,
хотя я была бы рада, если бы он это сделал; возможно, это было проявлением
заботы с его стороны, но, просто обняв меня, он уговорил себя и меня уснуть.

Утром он снова трахнул меня, на этот раз доставив мне что-то вроде
удовольствия, но я была совершенно разочарована тем, что произошло ночью.
 Это было не так, как мы с тобой, моя дорогая Лиззи, представляли себе в наших ожиданиях от брачной ночи. С тех пор мой муж никогда не
занимался со мной сексом больше двух раз за ночь, но он стал более возбуждающим и
обычно доводил меня до оргазма дважды за один раз, сначала возбуждая мои
чувства, лаская все мои интимные места и теребя мой клитор, так что я
обычно смазывала проход своей смазкой ещё до того, как он входил в меня.
попытки проникнуть внутрь. Я вижу, что ему это нравится, и пока что это
меня радует, потому что только одно семяизвержение приводило бы меня в
невыносимое состояние возбуждения. Он никогда не пытался использовать
какие-либо из тех более непристойных и похотливых методов, с которыми
вы так восхитительно знакомы. В целом, я не могу не сказать, что
разочарована. Мой муж любящий и очень заботится о том, чтобы я
развивалась во всех отношениях.
Знаете, в школе я лучше, чем обычно, владела итальянским.
 Мой муж свободно говорит по-итальянски, и, поскольку мы собираемся провести зиму в Риме,
Он хотел, чтобы я получил дальнейшее образование. Он спросил меня, хороший ли у меня учитель в школе, но я не поддержал эту идею. Вы, должно быть, помните, что нашим бывшим учителем был граф Фортунио, такой красивый и предприимчивый, что мы с вами оба задумали заполучить его и уже предприняли некоторые предварительные шаги, когда, к сожалению, его застали с этой дерзкой мисс Пис, с которой он, несомненно, добился всего. Конечно, его тут же заменили, и мы больше его не видели, к великому разочарованию нашей
Затем возникли сладострастные надежды. Мой муж предложил дать объявление о поиске учителя,
и у меня хватило счастливого предчувствия сказать ему, что учительницы
обычно обращались к Роланди с Бернер-стрит в поисках учителей иностранных языков,
и что, если он напишет или позвонит, он обязательно получит всю необходимую информацию. В тот вечер, после ужина, когда мы сидели, дремая у камина в библиотеке, освещённой очень тускло, мой муж сообщил мне, что видел Роланди, который настоятельно рекомендовал ему очень благородного человека, вращающегося в высшем обществе, а именно графа Фортунио. Я встрепенулась.
К счастью, из-за полумрака, в котором мы находились, мой муж не заметил моего удивления и замешательства. Он сказал, что ему рассказали о графе один или два уважаемых джентльмена, что он навестил их и убедился, что я не могу быть в лучших руках. Вы можете себе представить, какое впечатление произвела на меня эта информация. Всю ночь я не могла думать ни о чём другом. Самым трудным для меня было скрыть от мужа наше знакомство. Я боялась, что граф сразу же узнает меня и потребует вернуть ему
знакомства, которого я больше всего хотела избежать; вам, от кого у меня нет секретов, я могу признаться, что мне сразу пришло в голову, что это была бы возможность (о которой я втайне мечтала) воспользоваться услугами любовника, которому я могла бы доверять. Как это устроить, я не знала, но случай, благосклонный ко всем грешникам, помог мне.

 Мой муж собирался присутствовать при встрече с графом. К счастью,
утром пришло письмо, требовавшее его немедленного присутствия в
Сити по поводу продажи некоторых акций, доверенным лицом по которым он являлся. Он попросил меня
Я договорился о времени посещения и т. д., чем чаще, тем лучше. Я почувствовал, что моё смущение прошло; теперь нужно было сделать так, чтобы слуги, эти домашние шпионы, не увидели нашу первую встречу. В нашей гостиной была маленькая комната,
в которой не было двери, кроме той, что вела в гостиную; она была
оборудована как своего рода будуарная комната для занятий, и мой муж
указал мне на неё как на удобное место для моих уроков. Поэтому я
поселилась там и стала ждать часа прибытия, о котором он говорил.
Он был пунктуален. О нём доложили, и я велел слугам проводить его в гостиную. Я
специально сидел спиной к входу, делая вид, что занят письмом, как будто не
знал, что он подошёл, пока не услышал, как закрылась дверь гостиной. Тогда я
встал, повернулся и с улыбкой протянул ему руку. Он вздрогнул от
удивления, но тут же галантно поцеловал протянутую ему руку.

— Надеюсь, вы не разочарованы тем, кто станет вашим
учеником.

 — О нет, конечно, нет; я не знал вас под вашей фамилией после замужества, но
я так рад возобновить знакомство, которое когда-то было таким
очаровательная обещание”.

“Стоп, синьор, я сейчас женат, и надо быть очень
осторожный. Я не хочу отрицать, что мне очень приятно возобновить с вами знакомство.
Но оно должно быть очень сдержанным. Садитесь рядом со мной
и будьте благоразумны.

“Благоразумны! и рядом тот, кого я так любил, и от кого
У меня такая надежда. О, дорогая миссис Эгертон, вы, конечно, не собираетесь
обращаться со мной как с простым слугой. Вы бы сделали меня несчастным, если бы так поступили.
 Как я могу не восхищаться той, кого я так нежно любил и с кем я
так давно надеялся обрести счастье».

Здесь, завладев моей рукой, он другой рукой обнял меня за талию и притянул к своим губам, и, должна признаться, я ответила на его пылкий поцелуй. Вы помните, какой он красивый и каким нежным и любящим было выражение его глаз. Что ж, моя дорогая, если коротко, то я была так взволнована, что едва заметила, как он поднял руку к моим юбкам, пока не почувствовала, что он положил её мне на бёдра. Мои
страсти разгорелись, и я знала, что мой муж не может вернуться, а также что он строго-настрого приказал не беспокоить меня
на уроках итальянского я безоговорочно поддалась возбуждению, которое
вызвал во мне граф. Не успела я опомниться, как он уже стоял на коленях
перед низким креслом, на котором я сидела. Он задрал мне юбки, и я
почувствовала, как длинный и очень твёрдый член вошёл в мою киску,
и начал самые активные действия. На самом деле он взял меня (не
без моего согласия, должен признаться) штурмом и поспешил сразу же
захватить крепость, так что я очень быстро кончила, но это не
угасило огонь, который он разжёг во мне. С тех пор он извинился за свою поспешность, сказав:
что он хотел овладеть мной прежде, чем я смогу подумать о сопротивлении
, чтобы обеспечить больше возможностей для связи в будущем. Мы
не было урока в языке в тот день, но очередной приступ любви, в которых
он сделал все от него зависящее, и с совершенным успехом, чтобы дать мне больше всего
вкусные удовольствия.

На самом деле, моя дорогая Лиззи, я могу сказать, это был первый ****ь, что тщательно
понял, что моя, вернее наша, предвосхищения закона. Мы договорились о том, как вести себя, чтобы не скомпрометировать ни меня, ни его. Вскоре мы снова занялись восхитительным сексом. Сидя,
Вытянув ноги на стуле, он заставил меня оседлать его и
опуститься на его твёрдый, стоящий колом член. Я пробовала эту позу,
стоя на коленях, с мужем на спине, но она не сравнится с сексом на стуле.
Снизу гораздо лучше пружинит, чем с колен, к тому же мужчина
находится ближе лицом к лицу, и есть больше возможностей для взаимных объятий; но оба способа имеют свои прелести. Я неоднократно замечал, что граф, по-видимому, терял равновесие и,
вновь обретая его, частично проникал в меньшее отверстие, о котором вы говорили.
живописно опиши. Я думал, что это несчастный случай, и, поскольку мне было больно, я всегда
ставил его на место и подшучивал над его неловкостью. Но после того, как я прочитал твое
дорогое, восхитительное письмо. Я убедился, что у него было желание
проникнуть туда, но у него не хватило смелости сказать мне об этом.

Я должен тебе признаться, что наши украденные обнимает дома стали слишком
неудовлетворительно, и граф устроил для частного дома, чтобы быть на
нашем распоряжении. Однажды днём я поехал за покупками, заехал в «Суон энд
Эдгар» на Риджент-стрит, оставил экипаж у входа и пошёл пешком
Я поднялась наверх, сделала кое-какие покупки, расплатилась и оставила их до тех пор, пока не приду через час; затем спустилась по другой лестнице, вышла через вход на Пикадилли и, взяв такси, присоединилась к своему ожидающему меня любовнику, который был там, где я его оставила. Там, совершенно обнажённые, мы наслаждались друг другом самым непристойным образом и совершали все возможные развратные действия. Когда
мы были сыты по горло нашими усилиями, второе такси доставило меня в Сент-Джеймс-Пэсседж на Джермин-стрит, откуда я пешком добрался до «Суон энд Эдгар» на Пикадилли, получил свою посылку и вернулся в карету. Таким образом,
Подозрения возникли либо в доме, либо где-то ещё.

 Мы трижды встречались с тех пор, как ваше милое восхитительное письмо разожгло моё воображение, и я воспользовалась случаем, чтобы отведать сладостей у соседнего алтаря Венеры.  После того как граф дважды трахнул меня, я повернулась спиной, как будто желая, чтобы он сделал это так, как мы часто наслаждались, но позаботилась о том, чтобы моя задница оказалась в таком положении, чтобы маленькое отверстие было ближе всего к его стоящему члену. Не знаю, понял ли он мой намёк,
но, обнаружив, что это удобно лежит, он
Он смело двинулся вперёд и наполовину вошёл в меня при первом толчке. Я
вздрогнула от внезапной боли и должна была бы сразу отстраниться,
несмотря на то, что я намеренно подставила себя, чтобы принять его член в
свою заднюю дырочку, но его руки, обхватившие мою талию, лишили меня
сил, и ещё один толчок ввёл его до самой головки, причинив мне
боль. Я попросила его остановиться и выйти, но он сказал:

«Я какое-то время буду молчать, и ты увидишь, что твоя боль
уменьшится, а потом тебе это понравится».

Я ничего не могла с собой поделать, и, конечно же, он был прав. Вскоре я перестала чувствовать боль; опустив руку, он начал ласкать мой клитор, и вскоре, по непроизвольным движениям моих бёдер, понял, что мои страсти разгорелись, и начал двигаться очень осторожно и медленно. Вскоре я почувствовала странное возбуждение, которое нарастало до такой степени, что я чуть не упала в обморок, когда моя природа излила свою божественную сущность. С тех пор мы
неоднократно повторяли этот опыт, но я вполне согласен с тобой в том, что сначала мы должны как следует потрахаться.

Граф — мастер своего дела, и его орудие, хоть и не такое длинное, как у вашего мужа, и не такое толстое у основания, очень твёрдое и жёсткое, как железо. Уверяю вас, дикая страсть, в которую он меня ввергает, неописуема. Вы познаете наслаждение от его совокупления, потому что между нами не должно быть ни трудностей, ни разногласий, ни ревности. Нет, я попытаюсь соблазнить
вашего мужа, чтобы прикрыть наши проступки. Я бы предложил вам
своего, но, право же, он не стоит того, чтобы его имела женщина, которая может найти кого-то получше.
как моя дорогая Лиззи так очаровательно делает. У нас так угораздило вопросы
предусмотрительно, что мой муж очень понравился графу, и он
часто обедает у нас дома.

Мы часто говорили о вас. Я рассказала ему о вашем браке и о
вероятности того, что вы в конце концов осядете в Лондоне. Я заметил, как заблестели
его глаза при этой новости, но промолчал о твоем письме и
приключениях. Будет лучше, если мы уладим это дело между собой, пока ты
здесь.

 Вот видишь, после В конце концов, я не так уж и плохо справился, хотя, должен
сказать, это ничто по сравнению с восхитительными приключениями моей дорогой и
очаровательной Лиззи. Я думаю, что, когда мы встретимся, мы сможем устраивать
вечеринки самого восхитительного рода. Я даже надеюсь, что мы сможем
уговорить графа присоединиться к вам и Чарли в _partie carr;e_; какое
веселье и удовольствие мы бы получили, а потом с каким восторгом обменивались
бы возлюбленными в каждом раунде. О!
сама эта мысль воспламенила меня; к счастью, я с нетерпением жду своего возлюбленного.
 Я закончу своё письмо этой непристойной картинкой.
и в надежде когда-нибудь реализовать это с моей любимой Лиззи, Чьим самым
любящим и преданным другом,

Я всегда останусь,

НОШУ ЭДЖЕРТОНА.


Таковы были эти два очаровательных письма, и я могу немедленно упомянуть сейчас
что похотливая картинка, нарисованная дорогой Кэрри о _partie carr;e_ — мы четверо
актеры — впоследствии была реализована в максимальной степени каждого
непристойное наслаждение, которое мог бы предложить самый опытный сластолюбец.

Мы с графом часто зажимали их между собой, что, по их словам, было
высшим наслаждением, в то время как верхний оператор
незанятый ким. Нет, эти головокружительные восхитительные создания не были
удовлетворены, пока не убедили нас чередовать радости соития
друг с другом; но это случалось редко. Эти очаровательные женщины
были настолько изысканно соблазнительны, что, пока они были в нашем распоряжении,
мы не искали другого источника наслаждения. Но я отвлекся, и говорю
события, которые происходили спустя долгое время после периода, который я еще
особенно с описанием.

Трехнедельное отсутствие мистера Бенсона, увы, закончилось слишком быстро;
на самом деле время пролетело так незаметно, что едва ли прошло три дня, как
Пришло письмо, в котором сообщалось, что он вернётся на следующий день. Моё сердце было готово разорваться, но я не подал виду и не упомянул об этом, когда миссис Б.
рассказала эту новость за завтраком. Миссис Б. заметила, что я побледнел, но больше никто ничего не заметил. Мы ухитрились ненадолго встретиться в середине дня, и она нежно обняла меня со слезами на глазах и с таким любящим видом, что мои чувства обострились, как и её.
Несмотря на безрассудный риск, мы тут же занялись самым
восхитительным и непристойным сексом, а ночью эта очаровательная женщина позволила
Я получил полную свободу делать всё, что мне заблагорассудится, и так часто, как только позволяла природа, мы наслаждались морем плотских утех. Сколько раз, я не могу сказать,
хотя моя любимая любовница утверждала, что я кончал десять раз, я уверен, что она делала это чаще, потому что ни на секунду не закрывала глаз и не прекращала самых нежных объятий. Она использовала все свои чудесные способности к соблазнению, которыми так славилась. Ни один смертный не мог бы провести более упоительную ночь в объятиях наслаждений. Мы услышали, как в доме кто-то ходит.
Мы расстались, и по нашим щекам текли слёзы.

Я с трудом оторвался от неё; на самом деле, я бы не смог этого сделать, если бы она сама не встала и, нежно обняв меня, не сказала, чтобы я не терял мужества и надежды, потому что так или иначе мы сможем время от времени встречаться. Она особенно предупредила меня, чтобы я был начеку, когда придёт её муж, и сказала, что будет лучше, если я не буду попадаться ему на глаза до окончания первой встречи, потому что мне может быть слишком тяжело видеть, как он обнимает её. Я сделал так, как она хотела. Никто не заметил
меня в суматохе, вызванной его приходом.

Мама настояла на том, чтобы я вернулась в свою постель в её комнате, так как она была уверена, что мистеру Бенсону понадобится гардеробная. Миссис Б., из соображений приличия,
возражала, говоря, что в этом нет необходимости, что я вела себя так тихо, что она ни разу не почувствовала моего присутствия и т. д., но мама настояла на своём, и я действительно думаю, что миссис Б. была очень довольна.
Б. сама; ибо я сомневаюсь, что, если бы мистер Б. узнал о моей близкой связи с ним,
ему бы это понравилось. Тем не менее он обращался со мной как с ребёнком, и я в этом совершенно уверена.
он и не подозревал, что я так долго занимал его место
во время его отсутствия.

Мистер и миссис Б. в отставку вскоре после своего прибытия, несомненно окунуться
во всем радостям Венеры после его долгого отсутствия, и его жены
полагается лишение их. Мысль об этом не так сильно
разозлила меня, как я ожидал; напротив, воображение нарисовало их
во всех муках восторга и на самом деле чрезвычайно взволновало меня. Внезапно меня осенила мысль, что я, возможно, намеренно спрятался в шкафу, чтобы
наблюдать за всеми их восхитительными встречами, а когда он оставил жену,
приведя себя в порядок, и ключ был повернут к нему, я мог бы тогда, в свою очередь,
броситься в объятия моей очаровательной любовницы и насладиться всеми теми
радостями, которые могла подарить ее хорошо увлажненная и сочная ****а. Я решил
предлагаю это дорогая миссис Бенсон первый момент я мог бы получить ее
из всех наблюдений.

Я был немного _distrait_ в школе в тот день, но обращение
Мисс Эвелин привела меня в чувство. Она спросила меня, о чём я думаю; я опустил голову и покраснел. Уже научившись притворяться, я пробормотал, что думаю о ней и о её
Нежные ласки накануне, от которых я чувствовал себя так странно.
На самом деле, накануне она довольно крепко обняла меня и поцеловала
с большей любовью, чем обычно, что в тот момент действительно разожгло
моё желание и вселило в меня большую надежду на то, что наши отношения
дойдут до более удовлетворительного завершения. Она похлопала меня по щеке и снова поцеловала, сказав, что я непослушный мальчик, раз у меня такие мысли, и я не должен им потакать, иначе она больше не будет меня любить. Но в её глазах блеснул огонёк, а щёки покраснели, и я понял, что она вовсе не недовольна.

Когда мы обычно расходились в четыре часа, я пошёл в гостиную, чтобы посмотреть,
не удастся ли мне случайно перекинуться словечком с миссис Б., но обнаружил, что они с мужем снова ушли. Я знал, что это значит; меня это тоже задело, и я помчался в сад, где мои сёстры играли. Я дал Мэри понять, что она легко догадается, и предложил сыграть в прятки. Чтобы Элиза не перебивала нас, я взял камень,
который незаметно уронил, и предложил Элизе угадать, в какой руке он у меня.
Если она ошибётся, то должна будет
она была ищейкой. Конечно, она ошиблась. Поэтому мы завязали ей глаза,
и она должна была стоять за деревом и считать до ста, прежде чем попытаться
найти нас. Мы сделали крюк и как можно быстрее добрались до летнего
дома, который, как я знал, был пуст, потому что все дамы были в доме. Мы вошли и заперли дверь.
В одно мгновение я уложил Мэри на спину на диване, опустил голову между её бёдрами и стал ласкать языком её влагалище, а затем клитор. Она хотела этого так же сильно, как и я. Прошла неделя с того счастливого дня.
Она отдала мне свою девственность. Она полностью избавилась от всех
болей и неудобств того дня и была так же готова к возобновлению того, что теперь
могло быть только радостью, как и я. Она кончила мне в рот почти сразу же,
как только я начал ласкать её клитор. Выждав мгновение, чтобы слизать и проглотить её мягкую и восхитительную молочную смазку, я поднялся, вытащил свой набухший член и одним страстным толчком вошёл в неё по самую рукоять, буквально лишив её дара речи от силы натиска. Я почти так же быстро кончил.
Она была так же возбуждена, как и я. Тем не менее, она кончила во второй раз,
как только почувствовала теплую струю моего бурного семяизвержения. Мы несколько
минут лежали, охваченные сладострастным порывом. Но наша молодая и
неистощимая энергия вскоре взяла верх над природой. Я должен отдать должное
своей сестре. Именно внутреннее давление в складках ее восхитительно
тугой вагины пробудило мою силу. Чуть более
медленно мы начали ещё один любовный акт, который вскоре стал гораздо более
быстрым и энергичным, закончившись, как обычно, экстазом наслаждения, и
Мы закончили с настоящим криком от удовольствия.

 Хорошо, что мы закончили со вторым блюдом, потому что услышали шаги Элизы, которая тщетно искала нас там, где мы её оставили, и в конце концов нашла нас в летнем домике.  Я как раз успел поправить брюки и отпереть дверь, когда она вошла и ворвалась к нам.  Она сказала, что это несправедливо — уходить так далеко, но мы только рассмеялись и предложили Мэри поискать нас. Мы стояли снаружи,
под насыпью, завязывая платок, когда мисс Эвелин заметили
приближается. Она подошла и заметила румянец на щеках Мэри,
но мы сразу сказали ей, что играли в прятки, и
у него была хорошая пробежка, и теперь настала очередь Мэри быть ищейкой.
Однако мисс Эвелин сказала, что, по её мнению, мы достаточно набегались и что было бы лучше немного прогуляться, чтобы остыть, так как до начала урока оставалось всего несколько минут, поэтому мы все скромно вернулись в дом. Я подумала, что нужно посвятить в наши секреты мою сестру Элизу, и хотя
она могла быть слишком молода для полного введения моего всё более
разрастающегося члена, я мог бы трахать её, пока трахаю Мэри, и доставлять ей
неземное удовольствие. Таким образом, мы могли без труда удаляться в
места, где мы были бы в полной безопасности, и даже когда это было не так, мы
могли использовать Элизу в качестве дозорного, чтобы она заранее предупреждала
нас о приближении кого-либо. Как вы увидите, эта идея впоследствии была
успешно реализована, что значительно увеличило моё удовольствие.

Это был прекрасный летний вечер. После ужина мистер Б., который, несомненно,
не испытывая больше любовного томления, после того как дважды удалилась на покой в течение дня, мисс Эвелин вызвала мисс Эвелин на партию в шахматы, в которых она была большим мастером. Мама, миссис Б. и обе девочки вышли в цветущий сад, чтобы насладиться красотой вечера. К счастью, маме показалось, что ей холодно, и вскоре она вернулась, взяв с собой обеих девочек и усадив Мэри за пианино. Я воспользовался счастливым
моментом и усадил миссис Б. на стул, подальше от
всех, кто мог нас услышать, но так, чтобы видеть окна. Там я рассказал ей
план, который я себе наметила; она улыбнулась моей не по годам сообразительности,
но добавила, что оставлять дверь в гардеробную открытой, даже
частично, небезопасно, так как мистер Б. может случайно открыть её, а этого никак нельзя допустить;
но она могла бы запереть меня там — или, скорее, я могла бы сделать это изнутри.

«Ах! но тогда я хочу видеть всё — так волнительно наблюдать, как мистер Б.
воздействует на твоё божественное тело».

Она от души рассмеялась над моим замечанием и сказала, что я похотливый молодой негодяй, добавив:


«Но разве ты не ревнуешь, видя, что я принадлежу другому?»

Я признался, что таково было моё первое впечатление, но, поразмыслив, я
пришёл к убеждению, что она понравилась бы мне и возбудила бы меня ещё больше,
если бы я стал свидетелем их любовных утех, но я должен был бы видеть их.

 «Ну! Разве ты не можешь просверлить пару отверстий на расстоянии полутора дюймов друг от друга
под средней панелью и прорезать узкую щель от отверстия к отверстию?» Я позабочусь о том, чтобы занять подобающее положение, и сделаю всё возможное, чтобы
удовлетворить твою преждевременную похоть. Мой дорогой мальчик, ты прекрасно
продвигаешься вперёд и заставляешь меня гордиться своим учеником».

 Увидев, что она приняла это так любезно, я сказал:

— Скажи мне, моя любимая госпожа, как часто он трахал тебя сегодня?

 — Тебе действительно хочется это знать, мой дорогой Чарли?

 — О, да, очень.

 — Ну, тогда шесть раз утром и четыре перед ужином. Он был вне себя от желания и не мог сдерживаться. Он дважды тратил время на то, чтобы дать мне возможность прийти, но, как ты знаешь, мой дорогой Чарли, как активно ты проводил время всю прошлую ночь, ты, жалкий негодяй.

 — Вам это очень понравилось, моя дорогая миссис Б.?

 — Ну, если уж говорить тебе, мой маленький любопытный, то да, понравилось; ты же знаешь, как
Мой муж очень силён, и, любя его так, как я люблю, невозможно
выдержать его мощные и похотливые объятия, не почувствовав, как во мне
разгораются все плотские страсти, но даже когда он овладевал мной, мой
дорогой мальчик, я думала о твоих юных прелестях и о неистовых
удовольствиях, которыми мы наслаждались вместе прошлой ночью. Мой муж и не подозревал,
что я думала о тебе, а не о нём, и возбуждала себя до диких, сладострастных движений, в то время как он упивался собственной страстью и трахал меня до упаду.

— О! как восхитительно! моя ангельская госпожа, — воскликнул я, — от удовольствия, которое доставляет мне ваше
живое описание, я едва не падаю в обморок от желания — о! если бы я мог
обладать вами прямо сейчас.

 — Не думай об этом, мой дорогой мальчик. Мы должны сделать это завтра. Я сейчас же пойду в дом и отвлеку внимание твоей матери. А ты возьми шило и стамеску, сразу же пробирайся в мою спальню и подготовь глазок на завтра. Постарайся сделать его пониже, под выступом средней панели двери, в которой находится замок, и не забудь убрать выдолбленные кусочки дерева.
Я положу ключ за дверь. Ваши сёстры всегда играют на пианино по два часа после обеда, наш обед подаётся в то же время. После этого мистер Б. наверняка захочет, чтобы я присутствовала в его комнате, но я задержу его под каким-нибудь предлогом, пока не увижу, что вы исчезли, и, дав вам достаточно времени, мы последуем за вами, и вы получите то необыкновенное удовлетворение, которого жаждете. Но прежде всего помните: ни единым движением не выдавайте себя, пока мой муж не уйдёт и я не закрою за ним дверь. С этими словами она прижала к губам свою прекрасную руку.
Я встал, поправил свой возбуждённый член, поднялся и присоединился к маме. Я не стал терять времени, последовал её совету, с радостью сделал всё, что хотел, и спокойно вернулся в гостиную, не вызвав никаких замечаний по поводу своего отсутствия. На следующий день я благополучно добрался до своего тайника и удобно устроился в таком положении, чтобы проделанное мной отверстие находилось на уровне моих глаз, прежде чем они пришли. Она, милое создание,
предвосхищая мой взгляд, просто надела платье без корсета
и сказала мужу, что он настолько ненасытен, что она вынуждена быть
готовая в любой момент удовлетворить его безудержную страсть, она лишь
сняла платье, чтобы чувствовать себя непринуждённо. «Восхитительно, моя дорогая
жена, но сними всё и позволь мне вдоволь насладиться всеми
прелестями твоего изысканного тела».

 Не успела она договорить, как всё было сделано, и моя прекрасная госпожа предстала во всей красе
своей великолепной и прекрасной обнажённой фигуры. Он целовал и ласкал её
с головы до ног, уложил на кровать и трахал до тех пор, пока она
снова не взвизгнула от удовольствия. Затем, вытащив свой великолепный член, он
Он одним толчком погрузился в её восхитительную киску, явно доставив ей
неземное удовольствие, о чём свидетельствовали её мгновенные объятия
руками и ногами и быстрое извивание её зада. Вскоре они кончили, но мистер Б. остался
в тесно облегающей его оболочке своей похотливой жены. Она, очевидно, старалась больше, чем обычно, как для собственного удовольствия, так и для того, чтобы доставить удовольствие мне, потому что в тот момент, когда она повернула голову в мою сторону, я поймал её взгляд, и она улыбнулась, сделав ещё более энергичный толчок.
как обычно, и показывала мне всю свою ****у во всю длину с благородным членом
в ней. Я был готов взорваться. Наконец их схватка на время закончилась
Мистер Б. вытащил свой член, весь покрытый слизью, из ножен-подвесок,
но все еще полного размера.

Самое экстраординарное! Я бы дал хорошую сделку для смея спешить
вон, взять в рот и сосать его сухим, я с трудом могу описать, как
сильно это желание завладело мной. Это были первые проявления страсти, которой я с тех пор часто предавался, когда встречался с
партнёрами, с которыми мог участвовать в оргиях с участием обоих полов. Миссис Б.
Она притворялась, что смертельно устала от постоянных и частых возобновлений этих свиданий в дополнение к ночной работе, и лежала совершенно неподвижно, пока он умывался и поправлял свою одежду.

 «Запри за мной дверь», — сказал он, страстно обнимая её и целуя. Она продолжала лежать на кровати, прямо
лицом ко мне, широко раздвинув ноги, чтобы показать мне всю свою
прекрасную промежность, которая, как я видел, всё ещё вздымалась от недавнего возбуждения.
 Моя очаровательная любовница сказала мне, что она трепещет не от того, что произошло,
но не того, чего она ждала. Она наконец встала и закрыла дверь,
повернув ключ в замке, чтобы муж не вошёл. Затем она подошла к биде, чтобы
опорожниться, но я выскочил из шкафа, схватил её в объятия,
бросил на кровать и тут же прижался губами к её пылающей и истекающей
спермой киске, из которой вытекала вся сперма её мужа. Я жадно поглощал её и довёл до такого неистовства,
что она притянула меня к себе и отчаянно закричала:

«Ради всего святого, трахни меня — трахни меня!»

Конечно, мой член был готов к этому; одним толчком он оказался внутри.
Моя любимая любовница провела с ним наедине столько времени, потому что была очень возбуждена не только приготовлениями, но и, как она сама мне призналась, мыслью о мгновенной измене мужу в тот момент, когда он только что её трахнул, — таково необузданное воображение женщин, когда они поддаются каждой похотливой мысли. То же самое было бы, если бы какой-нибудь столь же удачливый любовник ждал моего возвращения с поля. Идея успеха в обмане — их страсть,
и они почти готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы добиться своего.
Я был близок к кульминации, она снова была готова, и мы содрогнулись в агонии блаженства. Она, как обычно, сжимала меня так крепко, что я и не думал вырываться из складок её восхитительной киски, а лежал неподвижно, наслаждаясь непрекращающимся сжатием её бархатистых складок, которые иногда действительно сжимались почти с силой тисков. Я быстро подготовился ко второму акту, который, как и первый, закончился экстатическими радостями, не поддающимися описанию. Моя очаровательная госпожа
решила, что теперь я должен прекратить, но, сославшись на свой сорокачасовой пост (ибо
конечно, она ничего не знала о моей Мэри, которую я трахал), я умолял её позволить мне пробежать ещё один круг.

«Тогда, мой дорогой Чарли, ты должен позволить мне повернуться на бок, потому что я так разгорячилась от твоего веса и веса моего мужа, что мне нужно немного размяться,
но тебе не нужно уходить, позволь мне самой с этим справиться».

С присущим ей мастерством она добилась своего, и её великолепные ягодицы, прижавшиеся к моему животу у меня на глазах, тут же возбудили меня.
Мой член набух и стоял твердо, как всегда. Затем, обняв ее
рукой, я коснулся пальцами ее возбужденного и напряженно торчащего клитора.
Мы трахались гораздо дольше и нежнее, чем раньше; ничто не могло сравниться с восхитительными движениями моей божественной госпожи; она изгибалась так, что я мог сосать одну из её грудей, пока трахал и ласкал её; она кончила с таким криком восторга, что, я уверен, её было слышно во всём доме, если бы не внутренняя дверь в комнату. Она продолжала так восхитительно тереться о мой член,
что я начал тешить себя надеждой, что получу четвёртую награду, но она
внезапно вырвалась из моих объятий и вскочила с кровати. Обернувшись и взяв
Она взяла мой член целиком в рот и сладострастно пососала его, а затем
сказала:

 «Нет, мой любимый мальчик, мы должны быть благоразумны, если хотим повторить эти
самые изысканные встречи. Ты доставил мне неземное удовольствие, и, соблюдая умеренность и не рискуя слишком долго потакать нашим страстям, мы можем спокойно наслаждаться подобными встречами каждый день. Иди в гардеробную и оставайся там, пока я не выйду из своей комнаты и не пройду мимо твоей двери». Убедившись, что поблизости никого нет, я дважды кашляну, подожду ещё минуту, затем тихо уйду и спущусь по чёрной лестнице.

Всё прошло успешно, и они оставались с нами ещё неделю.
Я нашёл способ повторять этот очаровательный урок каждый день, не вызывая ни у кого подозрений.

 Наконец эта восхитительная женщина уехала.  Я с трудом мог вынести эту сцену, но изо всех сил старался скрыть свои чувства.  Она
стала всеобщим любимцем, и все сожалели о её отъезде, так что моё горе не было замечено в общей печали. Прошло больше двух лет, прежде чем судьба снова свела меня с этой очаровательной
женщиной. И тогда мы стали часто видеться, как наедине, так и с
о других родственниках по духу, о которых, возможно, я напишу позже; но сейчас я хочу рассказать о событиях, которые быстро последовали за её отъездом.

 Я уже говорил, что мисс Эвелин постепенно становилась всё более фамильярной в своих ласках.  Она прижимала меня к себе, почти всегда обнимая за талию, часто целовала и прижимала к своей упругой и хорошо сформированной груди. Это часто оказывало
явное влияние на мою низшую сущность, даже несмотря на то, что я становился менее
возбудимым из-за постоянного удовлетворения моих страстей в объятиях
моей обожаемой миссис Б. Теперь у меня больше не было этой отдушины, потому что то небольшое облегчение, которое я изредка получала от своей сестры Мэри, было ничтожным
по сравнению с постоянными упражнениями, которыми я занималась целый месяц.
С тех пор как я провернул этот маленький обман с мисс Эвелин,
приписав её объятиям явное возбуждение, в котором я пребывал в день
возвращения мистера Бенсона, она стала чаще прижиматься ко мне,
и я не мог не чувствовать, как мой твёрдый член пульсирует у её бедра,
когда она тесно прижималась к нему своей рукой. Я часто замечал это
Её глаза заблестели ярче, а лицо покраснело, когда она
поцеловала меня, и я протянул руку и погладил её по щеке. Иногда она
внезапно отталкивала меня и просила вернуться на своё место; часто она
взволнованно покидала комнату, и это навело меня на мысль, что
внутри неё происходил внутренний конфликт и что страсть подталкивала её
к одному решению, а разум — к другому. Помня мудрый совет, данный мне моей любимой и прекрасной госпожой Б., я решил сыграть роль невинного невежды и позволить её собственным страстям разгореться и привести к...
результат, которого я так жаждал. Сомневаюсь, что я смог бы продержаться, если бы не облегчение, которое я находил в объятиях дорогой Мэри, которая с каждым разом, когда нам удавалось встретиться, становилась всё более привлекательной и способной дарить и получать удовольствие. Нам было нелегко скрывать наши проделки от Элизы. В конце концов Мэри согласилась посвятить её в гамахучинг и
рассказать, что я делала с ней то же самое, когда мы запирались вместе, и что, если
она сохранит секрет, я сделаю то же самое с ней; но что нужно, чтобы один
из нас сторожил, пока другой развлекается.
Я боялся, что мисс Эвелин может прийти. Мэри принялась
трахаться с ней, что доставило Элизе безмерное удовольствие;
действительно, несмотря на то, что она была на полтора года
младше, она быстро продемонстрировала более развитую страсть,
чем Мэри. Сначала я только трахал её, позволяя ей играть с моим
членом, но не пытаясь обучить её искусству введения в её
очаровательную маленькую киску, на которой уже появились
признаки оволосения на её хорошо сформированном и очень заметном
бугорке. Когда я
натрахался вдоволь, Мэри, которую я трахал до этого,
Я вернулся, и Элиза сменила меня на посту, пока я утолял в восхитительно тугой вагине Мэри жажду, которую пробудила во мне похотливая Элиза.

 Таким образом, я мог более спокойно ждать постепенного сближения, к которому
приближала меня очевидная страсть мисс Эвелин. То, что она боролась с этим, было очевидно, но страсть брала верх, о чём свидетельствовали её нервные вздрагивания и внезапные объятия, когда она притягивала меня к своим пересохшим губам, а иногда отталкивала с дрожью, сотрясавшей её тело и бледневшей её прекрасные щёки. Мне казалось, что природа
в таких случаях она была слишком слаба, и на самом деле внезапная страсть была приближением любовного кризиса, а когда она вздрагивала и внезапно отталкивала меня, она разряжалась. Было очевидно, что так не может продолжаться. Наконец наступил тот счастливый день, которого я так ждал. Мама собиралась поехать в город и взять с собой двух моих сестёр, чтобы купить им что-нибудь. Она пригласила мисс Эвелин
сопровождать её, но та отказалась, сославшись на якобы
головную боль. На самом деле, жестокий характер конфликта,
Её страсти и благоразумие заметно повлияли на её здоровье; она
побледнела и выглядела встревоженной, и моя мать немного беспокоилась за неё. Она
попросила её не слишком усердствовать с моими уроками в тот день и давать мне
задание только на час утром и на час днём, а также попросила её совершить
тихую прогулку по саду и как можно больше отдыхать.

Уходя от нас, она предупредила меня, чтобы я был как можно мягче и послушнее,
поскольку мисс Эвелин была больна и подавлена. Мама и девочки ушли. Мисс Эвелин, почти бледная как смерть, была явно
дрожа, запинаясь, она умоляла меня пойти в нашу классную комнату и выучить урок, который она задала мне накануне вечером, сказав, что скоро присоединится ко мне. Я пошёл, но в тот день не смог выучить ни одного урока. Явное волнение и очевидная болезнь мисс Эвелин расстроили, если не встревожили меня; я всё ещё был слишком неопытен в её глазах. Это была черта женской натуры, о которой я ещё не знал. У меня было лишь смутное представление о том, что всё это ведёт к окончательному удовлетворению моих похотливых надежд, и я сдерживался лишь в определённой степени, повинуясь
совет, который моя любимая миссис Бенсон так мудро мне дала, и я
ожидала с надеждой на результат, которого так страстно желала.

Наконец мисс Эвелин присоединилась ко мне, её глаза были опухшими и красными, как будто она
плакала; мои глаза наполнились слезами, когда я увидела её, и я
нерешительно подошла к ней и сказала:

«О, моя дорогая гувернантка, мне так грустно видеть, что ты так плохо выглядишь». О,
ничего не делай сегодня, а завтра я обещаю работать в два раза усерднее».

 В тот момент я действительно был расстроен печальным выражением её лица. На мгновение она вяло улыбнулась, а затем, каким-то образом,
поддавшись порыву чувств, она схватила меня в объятия и, прижав к своей груди, осыпала поцелуями; её глаза почти ослепительно
сияли.

 «О, мой дорогой, дорогой, милый мальчик, я люблю тебя безмерно. Целуй,
о, целуй меня! мой дорогой! и утешь меня, потому что я люблю тебя слишком сильно».

Затем снова что-то изменилось, она, казалось, испугалась, что сказала слишком много,
отвернула голову, и на глаза её навернулись слёзы, но она не разжимала объятий, в которых держала меня. Я был глубоко тронут её явным волнением. Я подумал, что она действительно больна и страдает
Я очень сильно обнял её за шею, нежно поцеловал и, плача сам, попытался утешить её по-своему, по-девчачьи, всхлипывая:

«О, дорогая, дорогая мисс Эвелин, не плачьте, я так сильно люблю вас, что у меня сердце кровью обливается, когда я вижу вас такой несчастной. О, позвольте мне увидеть вашу улыбку,
и постарайтесь не плакать так сильно. Почему вы такая несчастная и подавленная? О,
если бы я мог сделать что-нибудь, чтобы вы были счастливы!» И, удвоив мои
ласки, она снова обратила ко мне своё прекрасное лицо. В её глазах снова зажегся
неестественный огонь, а щёки вспыхнули.

«Мой милый мальчик-ангел, это из-за тебя я так несчастна».

Я отпрянула в изумлении.

«Это из-за меня ты несчастна! О! Мисс Эвелин, как такое может быть, когда я обожаю
самую землю, на которой ты стоишь, и люблю (_всхлипывая_) — люблю (_рыдая_) — люблю тебя
больше всего на свете».

Она схватила меня за голову обеими руками, прижалась губами к моим губам и подарила мне
долгий, долгий любовный поцелуй; затем, прижав меня к своей груди,

«О, скажи это ещё раз, мой любимый, мой дорогой мальчик; это любовь, которую я чувствую к
тебе, разбивает мне сердце, но я больше не могу сопротивляться. Будет ли мой
Чарли всегда любить свою Эвелин так же, как сейчас?»

— О, как я мог поступить иначе? Я поклонялся тебе с первого
момента твоего появления и не думал ни о ком другом. Что я могу сделать,
чтобы доказать это? — попробуй, о, попробуй меня. Я никогда не говорил о своей любви
к тебе даже тебе самой, не говоря уже о других людях.

 Её глаза, сверкающие страстью, искали мои, словно пытаясь проникнуть в мои мысли. Я тоже начал чувствовать, как мои любовные страсти
разгораются от её тёплых объятий и поцелуев. Она крепко прижимала меня к себе,
и я не мог не чувствовать твёрдую плоть, которая упиралась в неё.

“Я верю тебе, мой Чарли, и доверю тебе свою жизнь — и даже больше,
свою честь! Я больше не могу сопротивляться своей судьбе. Но, о! Чарли, люби
меня всегда, потому что я сильно рискую, любя тебя так, как люблю.

Она снова притянула меня к своим губам, мои руки крепко обхватили ее шею.
объятие. Ее руки блуждали-надавливали на мой пульсирующий член. Дрожащими и нетерпеливыми пальцами она расстегнула, или, скорее, разорвала, мои
брюки, и её нежные пальцы обхватили мой обнажённый орган.

«О, я умру, дорогая мисс Эвелин; что я должен сделать, чтобы сделать вас счастливой?»

Моё очевидное невежество не могло не порадовать её. Она откинулась на спинку длинного низкого кресла, в котором сидела, и, по-видимому, случайно задрала рукой свои юбки, откидываясь назад. Я упал на колени и, задрав её юбки ещё выше, обнажил пышную, тёмную, кудрявую красоту её лона. Она закрыла пылающее лицо рукой, а я, наклонив голову, начал ласкать её прекрасную киску, посасывая её, но не осмеливаясь лизать клитор. Она попыталась оттолкнуть меня:
— Нет! Нет! Я не должна.

 Но, полагаю, мои действия разожгли в ней ещё больший пыл, потому что она была
Она была довольно влажной и сочной, и я не сомневаюсь, что у неё уже была одна эякуляция,
когда она так тепло обнимала меня. Внезапно она сказала:

«Ну же, мой любимый мальчик, и я буду полностью твоей».

 Подняв меня — без отвращения — я вскоре оказался на её животе, а мой
стоячий член прижимался к её промежности. Я всё ещё был достаточно благоразумен,
чтобы не показывать, что знаю об этом. Я глубоко вздохнул —

— О, моя любимая мисс Эвелин, помогите мне, я не знаю, что делать.

Её рука скользнула между нами, она направила мой пылающий инструмент
между жаждущими губами своей восхитительной вагины. Я толкнулся и погрузился в неё.
при первом толчке я вошёл на два дюйма. При втором я натолкнулся на неожиданное препятствие, потому что мне и в голову не приходило, что мисс
Эвелин была девственницей. Я сильно надавил на неё.

«О, Чарли, милый, будь нежен, мне очень больно».

Зная, что лучше всего возбуждать её короткими толчками,
не пытаясь поначалу зайти дальше, я так и сделал, и она начала испытывать
все те неистовые желания, которые должен вызывать такой внушительный член, как мой,
когда он движется между мягкими бархатистыми складками её тугой и сочной киски.
Я сдерживался и продолжал свои действия, пока не конвульсивно не
Движения её бёдер и усилившееся давление складок её промежности
подсказали мне, что приближается кульминация и она вот-вот кончит. Она крепко обняла меня и в момент оргазма непроизвольно приподняла попку. Это был тот самый момент, которого я с трудом дожидался. Я немного отстранился и с непреодолимой силой ворвался внутрь. Я прорвался сквозь все преграды, до самых корней своего члена. Нападение было столь же болезненным, сколь и неожиданным. Мисс Эвелин
издала крик боли и упала в обморок. Я тут же пришёл в себя.
воспользовавшись случаем, я с величайшей силой входил и выходил из неё, преодолевая
все препятствия, и расширял отверстие боковыми движениями, насколько это было
возможно, пока она не почувствовала боль. Затем я сам умер в агонии
восторга. Я лежал, погрузившись в восхитительные объятия, пока её
конвульсивные вздрагивания и короткие всхлипывания не показали, что моя
теперь уже полностью лишившаяся девственности любовница приходит в себя. Мысль о
неожиданной победе, которую я одержал, уже заставила мой член снова
возбудиться, хотя он всё ещё был сравнительно мягким. Я чувствовал
непроизвольное давление на нее, поскольку она пришла к полному осознанию нашего положения
. Она обвила руками мою шею, подарила мне самый страстный поцелуй.
а потом зарыдала так, словно ее сердце вот-вот разорвется.

Любопытная особенность моей натуры - испытывать сильнейшее влечение.
возбуждение от женских слез, и хотя я действительно страдал, видя ее в
такое горе, что мой член напрягся до предельных размеров. Я пытался
утешить её словами, но она рыдала, рыдала и рыдала. Я вдруг подумал,
что возобновление действий может вызвать отвращение к чувствам, и
Она начала энергично двигаться. Она глубоко вздохнула, но по нервным
подергиваниям её бёдер я понял, что её страсть разгорается.
 Вскоре она
выиграла соревнование. Она обхватила меня за талию и прижала к себе,
пожирая мои губы поцелуями. Природа подстегивала её движения, и через
несколько минут мы оба вознесли щедрое подношение на алтарь Венеры. Она задрожала, почувствовав внутри себя тепло, и изо всех сил прижала меня к своей груди. Мы лежали в оцепенении около десяти минут, моя очаровательная гувернантка была без сознания.
любовь моя, и я с наслаждением прижимаюсь к твоему восхитительному телу,
что быстро побуждает его к новым усилиям. Мисс Эвелин сама была в
полном любовном возбуждении, и мы снова устремились по восхитительному пути любви,
чтобы, как обычно, закончить в смертельном обмороке от пресыщенной страсти. Когда мы пришли в себя, моя любимая госпожа, нежно обняв меня и воздев глаза к небу, сказала:

— О, мой дорогой мальчик, сначала ты заставил меня ужасно страдать, но с тех пор я на седьмом небе от счастья. О, как я люблю и обожаю тебя. Но мы должны подняться, мой Чарли, нас могут обнаружить. На самом деле мы отлично справились.
рискуешь, ведь дверь не заперта».

Я встал и вытащил свой член из её зловонной вагины, которая, казалось, с сожалением
выпустила меня. Я обнаружил, что он весь в крови.

«Стой, Чарльз, дай мне вытереть его своим платком, чтобы он не испачкал твою
рубашку».

Она сделала это, сложила платок и, положив его себе на грудь, сказала:

«Я сохраню эту драгоценную реликвию как память о жертве, которую я принёс ради тебя, мой любимый мальчик. Ах! Чарли, ты ещё не можешь понять ценность этой жертвы и риск, которому я подвергся ради тебя. Я
Я люблю тебя так, как никогда никого не любила и не смогу полюбить снова. Моя
честь и счастье теперь в твоих руках, и только от тебя зависит, что с ними будет. Будь осторожен, никогда не проявляй по отношению ко мне никакой вольности
и никому не рассказывай о том, что произошло.

Можно легко представить, что я дал ей все возможные заверения в этом и
сказал, что слишком сильно люблю её и слишком благодарен за то, что она научила меня наслаждаться экстатическим
счастьем, чтобы допустить возможность предательства из-за моей неосмотрительности. Она нежно обняла меня и велела мне
Я сразу же отправился в сад, зная, что после всего случившегося ей нужно немного отдохнуть, и мы встретимся за обедом.

 Я сделал так, как она пожелала, полный сладостных мыслей о том, какие изысканные удовольствия она мне подарила, и уже с нетерпением ждал послеобеденного урока, чтобы возобновить восхитительное единение наших душ и тел.  Мисс Эвелин не спустилась к обеду, но попросила принести что-нибудь в её комнату.
Однако она, как обычно, присоединилась ко мне в классе в два часа.
Она была очень бледна, но нежно обняла меня и была очень мила.
Конечно, я сразу же разволновался и стал очень настойчивым, но она мягко оттолкнула меня и попросила, чтобы я оставил её в покое на этот день, так как она чувствовала себя не только измученной, но и испытывала боль, и ей было бы лучше в полном покое. Я упорно умолял позволить мне оказать ей хоть какую-то небольшую услугу, если не все, но она была неумолима. Поняв, что я не могу ни заниматься, ни вести себя тихо, она сказала:

— Тогда мы должны пойти в сад, думаю, свежий воздух и неспешная прогулка пойдут мне на пользу.

 Мне сразу пришло в голову, что если бы я мог увести её в летний домик
дома, я должна иметь больше шансов на успех, снова, наслаждаясь ее
вкусные объятия. Соответственно, когда она поднялась к себе в комнату, чтобы надеть
шляпку и шаль, я завладел ключом, чтобы быть готовым к
моим шансам на успех.

Некоторое время мы гуляли по цветнику, мисс Эвелин взяла меня под руку,
и очень нежно беседовала со мной. Она шла несколько скованно. Мы
присели отдохнуть, и вскоре она почувствовала, что солнце слишком припекает, поэтому
я предложил прогуляться в тенистом кустарнике. Я продолжал болтать, чтобы
она не заметила, как далеко я её увёл, и она, казалось,
Мы удивились, что забрались так далеко, когда увидели летний домик.

«О! Чарли, дорогой, боюсь, я слишком устану, если буду идти всю дорогу обратно без отдыха, а у нас нет ключа».

«Иногда его оставляют в двери, я побегу и посмотрю». Я вскочил,
вставил ключ в замок и побежал обратно, чтобы сказать, что всё в порядке. Она
вошла вслед за мной и опустилась на длинный диван без спинки, который уже так часто
служил мне. Я попросил её вытянуться во весь рост. Я подложил ей под голову
подушки и придвинул к ней стул. Она не стала
Она, казалось, не подозревала о моих намерениях, но легла на бок. Она взяла меня за руку, и мы начали разговор, очень
интересный, поскольку он касался того, как нам следует вести себя, чтобы не вызвать подозрений в нашей любовной связи, а также того, как нам следует время от времени встречаться.

— Ты, мой дорогой мальчик, — сказала она, — теперь я не могу жить без твоих объятий,
но ты должен помнить, что в моём зависимом положении разоблачение
было бы для меня катастрофой. Я полагаюсь на твоё молчание и осмотрительность, и
если я так же дорога тебе, как ты, мой обожаемый Чарли, дорог мне, я могу
Я могу спокойно доверить тебе это». Я обнял её за шею и сказал, что люблю её слишком сильно и слишком сильно хочу вернуться в её нежные и восхитительные объятия, чтобы она могла бояться, что я причиню вред ей или себе. Она нежно обняла и поцеловала меня. Я загорелся страстью. Моя рука блуждала, и её положение позволяло ей лишь слабо сопротивляться. Я добрался до её прекрасного лона, и она пробормотала мольбы оставить её в покое, плотно сжав бёдра.

 Она не знала, что я разбираюсь в таких вещах, поэтому я ввёл палец внутрь.
Я коснулся верхней части её губ, добрался до клитора и начал
нарочито, неуклюже, но стараясь попасть в нужную точку,
потирать его взад-вперёд.

«Чарли, мой Чарли, ты не должен этого делать — я… я не могу этого вынести».

В то же время она обняла меня за шею и притянула к своим губам, которые прильнули к моим. Я почувствовал, как её бёдра поддались и раскрылись.
Я тут же воспользовался случаем и начал ласкать её средним пальцем.
Её страсть разгорелась.

«Иди же, мой дорогой мальчик, в мои объятия, я больше не могу сопротивляться».

В одно мгновение я расстегнул пуговицы, спустил брюки и оказался между её ног почти до того, как она закончила свою фразу. Возбуждение от моих ласк увлажнило её сочную киску, и головка моего члена вошла без труда. В пылу страсти я уже собирался энергично войти в неё, когда она попросила меня быть понежнее, так как она всё ещё страдала от нашей утренней встречи. Сдерживая свои движения и осторожно
погружая свой жёсткий инструмент, я постепенно дошёл до предела его
возможностей и едва ли вызвал даже гримасу боли. Вот так.
Я остановился, оставив его в ножнах до самого основания, и он запульсировал. Затем, найдя губы моей любимой мисс Эвелин, мы встретились губами и языками. Её руки, обвивавшие мою талию, сжались ещё крепче. Восхитительные складки её сочной киски начали пульсировать и давить на мой возбуждённый член. Позволив ей как следует
возбудиться, я ждал, пока она совершенно неожиданно не уступила своей
природе и не излилась обильно, к изысканному удовольствию моего
наполненного органа. Я всё ещё сдерживался, чтобы дать ей время прийти в себя после этого наслаждения.
Это, вероятно, было первым чистым экстатическим наслаждением, которым она наслаждалась; поскольку я был пассивным участником, ничто не могло вызвать никаких реакций на ещё не заживших ранах от её девственности. Её внутренние ощущения были самыми изысканными. Наши объятия с языком и губами были похожи на воркование голубей и очень быстро снова привели её в состояние неистового желания. Затем я начал с медленных и нежных
движений, медленно вынимая свой член почти полностью, а затем так же
медленно вводя его до упора. Её предыдущая очень обильная эякуляция
она так смазала восхитительные складки своей вагины, что не ощущала боли,
только сильное удовольствие. В конце концов оно стало невыносимым; она обхватила меня руками за талию, а ноги непроизвольно закинула на мои бёдра.
Природа побуждала её к самым восхитительным движениям ягодицами; она встречала мои толчки и отвечала на них самым страстным образом.

«Давай, давай, дорогой Чарли, быстрее! — быстрее!»

Я не нуждался в понуканиях. Наши движения становились всё быстрее и яростнее, пока, наконец,
с обоюдным криком восторга мы не упали в объятия друг друга.
блаженный экстаз от наивысшего наслаждения. Прошло несколько минут, прежде чем мы пришли в себя, и оба наших детородных органа пульсировали, один внутри другого, во всей роскоши утолённой страсти. Не снимая своих прекрасных ног с моих, она обвила руками мою шею, сладострастно поцеловала меня и смешала самые нежные оттенки удовольствия с самыми трогательными ласками и лестью. Я лежал, так сказать, в пафийской беседке блаженства, испытывая
невыразимые ощущения, которые невозможно описать. Казалось, даже
большее удовольствие, чем то, что мы испытали в более активном состоянии. Я
мог бы лежать так часами, если бы не мой возбудимый член,
чувствительность которого слишком быстро пробуждалась от сладостного
прикосновения к этой восхитительной вагине, в которой он был погружён. Он
постепенно вернул себе первозданную твёрдость и теперь был наготове,
нетерпеливо пульсируя в ожидании дальнейших сражений. Я начал двигаться. Мисс Эвелин
сказала:

— О, мой Чарли, ты должен прекратить, мой дорогой мальчик; мы должны быть не только благоразумны, но и думать о твоей молодости и здоровье. Сделай, о! сделай! мой дорогой мальчик.
О! — пожалуйста, прекрати.

Её слова были прерваны нарастающей страстью, которую вызывали в ней энергичные
движения моего члена. Она больше не могла сопротивляться, но, крепко обняв меня руками и ногами и осыпая поцелуями, она бросилась в бой и телом и душой так
поддержала меня, что мы умерли от криков восторга и без чувств упали в объятия друг друга.

 Прошло много минут, прежде чем мы обрели дар речи. Я всё ещё был полностью погружён в её самую восхитительную киску и хотел бы
продолжить в её восхитительных объятиях. Но мисс Эвелин так умоляюще смотрела на меня.
Она умоляла меня остановиться на этот раз и указывала на то, что если мы когда-нибудь захотим встретиться снова, то должны быть благоразумны. Я почувствовал, что вынужден оторваться от её тела. Но, сделав это, я соскользнул вниз, и прежде чем она успела меня остановить, я прижался губами к её раскрытым половым губам и жадно поглотил всю её восхитительную влагу, не останавливаясь до тех пор, пока не облизал её клитор так, что она снова обильно кончила. Сначала она пыталась сопротивляться, говоря:

«Чарли, что ты делаешь? Ты не должен, мой дорогой мальчик, это ужасно».

Но когда я разжёг в ней страсть, её рука вместо того, чтобы попытаться отстранить мою голову, крепко сжала её и прижала к своей пульсирующей и восхитительной промежности. Её бёдра сомкнулись вокруг моей головы, и она чуть не потеряла сознание от экстаза. Я жадно проглотил её и, полностью выпрямившись, взял её на руки и, усадив на попу, нежно поцеловал.

— О, какое вы очаровательное создание, моя любимая мисс Эвелин, я обожаю
вас от кончиков пальцев на ногах до макушки.

 — Но вы, мой любимый Чарли, более чем оправдали мою неосмотрительность.
Ты подарила мне радость, о которой я и мечтать не мог. Я твой,
душой и телом; делай со мной всё, что пожелаешь. Я тоже обожаю саму землю, по которой ты
ступаешь».

 Мы продолжали обмениваться самыми нежными клятвами в любви, пока, увидев, что мой
член снова стал твёрдым, она не сказала:

 «О, мой дорогой, ты должен убрать это; было бы крайне неразумно продолжать в том же духе». А теперь позволь мне застегнуть его».

 Сначала она наклонилась и поцеловала его, а затем с трудом засунула в мои брюки,
застегнула меня, и мы пошли к дому.

Наш разговор зашёл о возможности новых встреч. Она умоляла меня
не пытаться сделать что-то подобное на следующий день, а на следующий
день послезавтра она постарается всё устроить, хотя мои сёстры
ужасно мешали.

 Я предложил ей держать меня взаперти, как когда она меня порола, нет,
она должна была пороть меня по-настоящему, если ей так хотелось.

 Она рассмеялась над моей идеей, но сказала, что можно сделать что-то подобное в качестве
прикрытия. Поэтому я сказал:

«Я нарочно не буду учить урок, чтобы у меня был предлог».

«Посмотрим, посмотрим. А пока не забывай быть очень осторожным».

Мы добрались до дома; она удалилась в свою комнату, пока не вернулась мама.
Ей задали несколько вопросов, она сказала, что сильно страдала от головной боли, но в целом чувствовала себя лучше и надеялась, что хороший ночной отдых поможет ей прийти в себя. Мы все рано легли спать, мама и девочки устали после прогулки и покупок. Я вернулся в свою постель
в маленькой гардеробной и уснул, думая о своих восхитительных дневных
заслугах, мечтая повторить их со всеми любовными излишествами, какие только могла
предложить моя распущенность.

На следующий день мисс Эвелин начала возвращаться к своему прежнему облику — борьба
была окончена. Она была очень нежна в обращении и казалась ещё более
ласковой, чем обычно, по отношению к моим сёстрам, которые, полагая, что она не очень хорошо себя чувствует, были внимательны и скорее старались предугадывать её желания, чем следовать им.

В её поведении по отношению ко мне было больше сдержанности, чем раньше, но когда я подошёл к ней, чтобы повторить урок, она
крепче обняла меня за талию и сдержанно повела себя, показывая, что сдерживает желание прижать меня к своей груди. Её лицо слегка покраснело.
Она покраснела и обратила на меня свой прекрасный взгляд с таким трогательным выражением привязанности, что я мог бы броситься к ней в объятия, если бы не сдерживал свой пыл из-за её сдержанности.

 В тот день между нами больше ничего не произошло.  В наш обычный час отдыха, с четырёх до пяти, мисс Эвелин удалилась в свою комнату, чтобы отдохнуть после усилий, которые она прилагала весь день, сдерживая себя, и оставила нас наедине. Не нужно говорить, что за этим последовало немедленное возвращение в
летний домик. Там я сначала восхитительно трахнул Мэри, а потом
Позабавившись с Элизой и одновременно нежно вводя палец в её киску, я закончил ещё одним сладострастным сексом с Мэри. Таким образом, я смог вынести ограничения, которые мисс
Эвелин накладывала на удовлетворение моего аппетита в её присутствии, и, по-видимому, был более благоразумным, чем на самом деле. На второй день она снова не дала мне возможности, которой я так жаждал. Подумав, что она может колебаться из-за страха быть разоблачённой, а также из-за отсутствия у неё
какого-либо разумного оправдания для того, чтобы остаться со мной наедине, я решил
изображать бездельника на следующий день во второй половине дня. Когда меня вызвали, я ничего не сделал
. Мисс Эвелин выглядела серьезной, но в то же время густо покраснела.

“ Что ты подразумеваешь, Чарли, под этим бездельем? Иди, делай свой урок, или я
буду вынужден наказать тебя.

Она взяла меня за руку, и нежно прижал ее, как она сказала мне, чтобы возобновить
мое место. В четыре часа, конечно, мой урок был так же далёк от завершения, как и прежде.


«Мэри и Элиза, вы можете пойти в сад. Чарльз останется здесь, пока не закончит урок или не будет наказан за безделье».

Они ушли, и мисс Эвелин заперла за ними дверь. Затем мы бросились в объятия друг к другу и несколько секунд предавались самым нежным ласкам. У меня уже давно была сильнейшая эрекция, так что моя рука тут же оказалась у неё под юбкой. Я нежно
опрокинул её на низкий длинный диван и, встав на колени перед ней, сначала
сунул голову между её бёдер и, взглянув на её
прекрасную волосатую киску, уже влажную и сочную, понял, что она
готова так же, как и я. Я ласкал её языком, пока она не кончила мне в рот.
и жадно всосал восхитительную жидкость. В её выделениях было что-то особенно сладкое, и мой язык исследовал самую сокровенную часть её восхитительной киски, насколько позволяла его ограниченная длина, чтобы не упустить ни капли её изысканного нектара, достойного богов. Возбуждение, которое я в ней вызывал, было почти невыносимым для неё, она притянула меня к себе, говоря:

«О! Чарли, мой мальчик-ангел, иди, о, иди в мои объятия». Я приподнялся, бросился в её объятия и через мгновение был поглощён до самых бёдер её восхитительной и пульсирующей плотью; она сомкнулась вокруг меня
Мы оба были слишком сильно возбуждены, чтобы останавливаться на каких-либо более чувственных движениях, вызванных менее сильными желаниями, но устремились вперёд в самом диком порыве страсти, слишком нетерпеливые, чтобы думать о каких-либо ограничениях, и с величайшей энергией с обеих сторон пробежали наш первый круг с огромной скоростью. Моя обожаемая мисс Эвелин совершенно забыла о боли и не могла не восхищаться пылом и энергией моего натиска. Мы оба кончили одновременно, в экстазе
выпустив взаимный поток спермы, чтобы охладить разгорячённые члены
которые за мгновение до этого были в таком неистовом движении. Дорогая мисс
Эвелин прижала меня к своей груди и устремила свой прекрасный взгляд,
полный страсти, к потолку, словно благодаря небеса за пережитые
радости. Затем наши губы встретились и слились в долгом-долгом
любовном поцелуе, который быстро разжег наше желание; она была так же
нетерпелива, как и я, и мы снова страстно занялись любовью, закончив
все в той же агонии восторга, что и прежде. Затем, после более продолжительного периода
нежных ласк и тихих признаний в любви, мы убежали.
В-третьих, с большим рвением — продлевая наши изысканные ощущения
более медленными и быстрыми движениями и паузами между ними, — моя прекрасная гувернантка начала развивать искусство, в котором вскоре превзошла даже более опытную миссис Бенсон, которая так очаровательно посвятила меня в тайны любви.

 В манерах мисс Эвелин была особая очаровательная и трогательная мягкость, которая делала её самой привлекательной и изысканно очаровательной. Это было заметно даже по тому, как она обращалась с моим членом: не хватаясь за него,
она как будто едва касалась его, но делала это так возбуждающе
Таким образом, после любого количества встреч она могла в одно мгновение поднять его своим волшебным прикосновением. Наша третья встреча длилась почти полчаса,
и мы погрузились в смертельную роскошь разрядки, наши души, казалось, источали изысканную дистилляцию нашего семени. Мы долго приходили в себя. Я всё ещё был погружён в её восхитительную вагину,
но она умоляла меня облегчить её вес. Мы встали, она оправила свои
юбки и помогла мне поправить брюки. Затем я сел и посадил её к себе на колени. Наши губы встретились в тёплом взаимном поцелуе.
страсть. Она поблагодарила меня за райские радости, которые я подарил ей, и за
мое благоразумие в поиске предлога для нашей встречи. Она признала
что она была так же нетерпелив, как и я, но обязан был принять каждый
меры предосторожности против повышения малейшем подозрении в доме.

“Ты должен всегда помнить, мой дорогой мальчик, что для меня это открытие означало бы
мою гибель навсегда. Я рискую всем, чтобы обладать тобой, мой любимый мальчик, и мне
было бы всё равно, если бы нас разоблачили, если бы это не разлучило нас
навсегда. Эта мысль, мой обожаемый Чарли, невыносима, я больше не могу
существовать без тебя». Тут она обвила руками мою шею и разрыдалась.

 Я уже описывал, как слёзы повлияли на мой непокорный член, который,
пока я утешал и клялся в вечной привязанности к моей любимой
возлюбленной, вырвался из оков и предстал во всей красе.  Я взял её мягкую и прекрасную маленькую ручку и положил её на него.  Она крепко сжала её и, глядя на него и улыбаясь сквозь слёзы, сказала:

«Мой Чарли, какой же он огромный. Интересно, как он мог бы
залезть в меня, не убив меня».

— Скоро ты это увидишь, — сказал я и, поменявшись с ней местами, уложил её на спину,
поднял её юбки и через мгновение вошёл в неё. Она просила меня
действовать медленно и растянуть наши удовольствия насколько возможно.
МыЭто было самое великолепное и по-настоящему восхитительное совокупление; моя прекрасная и очаровательная
госпожа доставила мне неземное удовольствие, изысканно сжимая внутренние складки своей восхитительной и похотливой вагины.

Мы долго лежали в оцепенении после того, как кончили, а затем вернулись в сидячее положение и привели всё в порядок, так как время возвращения моих сестёр с часа отдыха было уже близко.

Наш разговор естественным образом перешёл на то, как нам организовать нашу следующую встречу. Мисс Эвелин настаивала на том, что мы не должны думать о встрече
более чем один раз в три или четыре дня, так как иначе мы могли бы поднять
подозрения губительна для нашей встречи вообще. Каким бы разумным это ни было, я
возмутился такой мучительной задержкой и настойчиво просил о
более коротком периоде между нашими интервалами.

“Это не может быть мой дорогой мальчик, помню открытие отдельного нам
никогда. По расчетливости, мы можем долго продолжать эти вкусные встречи”. Я
внезапно предположил, что, поскольку я сплю один в маленькой комнате, которая, когда
свободная комната не занята, находится далеко от всех остальных, она могла бы
Я крался по ночам, когда все спали, и таким образом мог беспрепятственно наслаждаться всеми её изысканными прелестями. Она не отвечала, но
я видел, как сверкали её глаза и краснели щёки, словно она уже в воображении наслаждалась всеми прелестями, которые открывал этот план. Однако она не сразу согласилась, но, нежно поцеловав меня, назвала своим дорогим и изобретательным мальчиком и сказала, что подумает над моим предложением. Мы возобновили занятия, когда мои сёстры вернулись. Мисс Эвелин снова была у меня за четыре дня до того, как она дала мне
ещё одна возможность для любовной встречи. Только из-за моего намеренного неповиновения я добился этой встречи. Мы снова предались всем радостям плотского наслаждения, насколько это было возможно, учитывая нашу одежду и место. Я ещё сильнее, чем когда-либо, настаивал на том, чтобы мы встретились в моей одинокой комнате, и она наконец пообещала прийти на следующий день вечером. Я был вынужден смириться с этим, хотя мне очень хотелось, чтобы она пришла
в ту же ночь, но её страсть, очевидно, разгоралась всё сильнее
Я овладел ею, и она стала ещё более любящей и чувственной, чем когда-либо. Я был уверен, что она не разочарует меня на следующую ночь.
 Восхитительная мысль о том, чтобы насладиться прелестями, на которые я так часто украдкой поглядывал, на следующий день удерживала меня вдали от сестёр.  Сославшись на головную боль, я рано лёг спать и взял немного масла, чтобы смазать петли и замок на двери и подготовиться к встрече с моей любимой госпожой. Я долго не мог уснуть и
уже почти отчаялся дождаться её прихода, когда услышал, как часы пробили
двенадцать. Внезапно я понял, что она стоит у моей кровати. Она
Она вошла в комнату так тихо, что, хотя я и ждал её,
я не услышал, как она открыла дверь, закрыла и заперла её.
 Она была в своём тёмно-сером плаще, и когда она сбросила его на пол у моей кровати,
на ней не было ничего, кроме очень тонкой сорочки. Она бросилась в мои объятия, когда я поднялся, чтобы обнять её, и мы
тут же крепко прижались друг к другу. Я был слишком
настроен решительно, чтобы тратить время на прелюдии. Я перевернул её на спину и
тут же вошёл в неё одним мощным толчком, который едва не лишил меня
У неё перехватило дыхание, и она испытала сильнейший восторг. Однако я был слишком нетерпелив для неё,
и кончил, сделав два или три толчка в эту восхитительную
киску. Но поскольку это едва ли угасило пламя моих слишком пылких желаний,
конвульсивные внутренние движения её неудовлетворённой вагины быстро вернули
мою едва опавшую плоть к жизни. Мисс Эвелин,
сильно возбуждённая неудовлетворительным исходом моего первого раза,
была очень горяча, и, обвив руками и ногами моё тело, мы снова с головой
погрузились в яростную страсть, и, как и в прошлый раз,
Расходование сил несколько уменьшило силу немедленного удовлетворения, и я смог точно подстроиться под движения своей самой активной партнёрши, и мы погрузились в сладострастие удовлетворённых желаний, долго лёжа в объятиях друг друга, прежде чем снова смогли возобновить наши сражения в восхитительной области любви. Мы провели перерыв,
шепча друг другу клятвы, нежно обнимая друг друга и восхищаясь обнажёнными прелестями друг друга, восхищённо проводя руками по всем частям наших тел.

Мисс Эвелин наконец сосредоточила всё своё внимание на моей хорошо развитой
Она нежно обхватила его и стала ласкать, очень
быстро доведя его до неконтролируемой эрекции. Я лежал на спине, и она приподнялась, чтобы поцеловать моё грозное
орудие; так нежно опустившись на меня, она сказала, что теперь её очередь. Она рассмеялась, но тут же оседлала меня, направив свою
восхитительную киску прямо на мой член и подведя его ко входу в
любовный грот, она мягко опустилась на него и поглотила его, пока
два волоска не соприкоснулись. Несколько медленных движений вверх-вниз
Затем, когда она стала слишком похотливой для таких отсрочек, она опустилась на живот и начала проявлять удивительную активность в области лобка и ягодиц. Я вторил ей изо всех сил и, обнаружив, что она так возбуждена, просунул руку сзади и ввёл средний палец в розовое и очень тугое отверстие её великолепной попки. Я продолжал двигаться вперёд и назад в унисон с её движениями вверх и вниз. Казалось, это подстегнуло её
к более энергичным действиям, и, прерывисто дыша и сдерживая
вздохи, она почти без чувств упала мне на грудь. Я тоже был
Я ускорил свои движения и выстрелил в её зияющую утробу потоком кипящей
спермы.

 Мы долго лежали, охваченные восторгом утолённого желания.
Наконец она пришла в себя и, нежно поцеловав меня, отстранилась, и мы
легли рядом, тесно обнявшись.

 «О, мой любимый Чарли, какое изысканное наслаждение ты мне подарил; ты
самое восхитительное и любящее существо, которое когда-либо могло быть создано.
Ты убиваешь меня удовольствием, но что ты делал с моей
задницей? Откуда у тебя такая идея?

 — Я не знаю, — ответил я. — Я протянул руку, чтобы почувствовать, какая она красивая.
Я обхватил твои ягодицы и обнаружил, что мой палец оказался у отверстия,
влажного от наших предыдущих встреч, и, надавив на него, я понял, что мой палец
проник внутрь; ты так восхитительно сжимала его, что мне пришла в голову мысль,
что, поскольку это напоминало восхитительное сжатие, которое твоё очаровательное
другое отверстие оказывает на мой член, когда я обнимаю тебя, это отверстие
хотело бы двигаться так же, как мой член в твоей киске. Итак, я сделал это, и, судя по вашим
необычным судорожным движениям, это, похоже, усилило ваше возбуждение.
Ты сжимал мой палец, когда умирал в агонии нашего
последнего восторга. Скажи мне, моя любимая мисс Эвелин, принесло ли это тебе
столько же удовольствия, сколько мне показалось?

«Что ж, мой дорогой Чарли, должна признаться, что принесло, к моему большому удивлению;
казалось, что последнее удовольствие было почти невыносимым, и я
могу лишь считать это счастливым стечением обстоятельств, приведшим к усилению удовольствия,
которое, как я уже думала, не в силах превзойти природа. Непослушный мальчик, я
снова чувствую, как твой великолепный инструмент работает на полную мощность, но ты должен сдерживаться
— Успокойся, моя дорогая, на сегодня мы уже достаточно сделали. Нет, нет, нет! Я не собираюсь впускать его снова.

 Проведя рукой вниз, она отвела его головку от очаровательного входа в свою вагину и начала ласкать и ощупывать его, явно восхищаясь его длиной, толщиной и упругостью. Её нежные прикосновения не
только не уняли страсть, разгорающуюся с лихорадочной силой, но и усилили её. Поэтому, посасывая одну из её грудей, я прижимал её к себе одной рукой, а другой обнимал с другой стороны, просовывая руку между нашими влажными и тёплыми телами, и дотрагивался до её очаровательного клитора, уже набухшего от желания.
возбуждение от того, что я управляю своим членом. Мои ласки вскоре пробудили в ней страсть, и, нежно подталкивая её рукой под спину, я снова перевернул её на себя. Она что-то пробормотала в ответ, но не стала сопротивляться; напротив, она сама направила мой пульсирующий и жаждущий член в сладострастную плоть, которая жаждала его поглотить. На этот раз наши движения были менее поспешными и более чувственными. Какое-то
время она стояла прямо, поднимаясь и опускаясь на колени. Я прижал палец к её клитору и усилил экстатическое удовольствие, которое она испытывала.
Она сладострастно наслаждалась. Вскоре она поняла, что должна двигаться быстрее и энергичнее, и, улегшись на мой живот, обняла и поцеловала меня.
 Поигравшись с нашими языками, я обнял ее за талию и крепко прижал к себе, в то время как ее великолепные ягодицы и самые упругие бедра продолжали совершать самые восхитительные толчки и надавливания на мое полностью погруженное в нее орудие. Я
снова довёл её до высшей точки возбуждённого желания,
введя палец сзади, и мы оба достигли кульминации в
бурном состоянии восторженной агонии, не в силах ничего сделать,
Мгновение за мгновением судорожно пульсировало в наших поглощённых друг другом телах. Мы, должно быть, лежали так, томно и восхитительно наслаждаясь всеми восторгами самого полного и сладострастного удовлетворения наших страстей, целых тридцать минут, прежде чем полностью пришли в себя. Мисс
Эвелин первой вспомнила, где она находится. Она вскочила, нежно обняла меня и сказала, что должна немедленно уйти, потому что, боюсь, она и так уже слишком долго здесь пробыла. На самом деле было около пяти часов утра. Я встал с кровати, чтобы обнять её прекрасное тело.
ласкать и обнимать ее восхитительные сиськи. Она с трудом вырвалась
из моих объятий. Я проводил ее до двери, и мы расстались с обоюдным
и любящим поцелуем. Я возвращаюсь и быстро погружаюсь в
сладчайшую дремоту после такой восхитительной ночи самого сладострастного
траха.

Она приходила три раза в течение шести ночей; каждый раз, когда мы вновь
в нашей взаимной радости, все большее сладострастное индульгенций. Придя ко мне в пятый раз, она сказала:

«Дорогой Чарли, я пришла только для того, чтобы поцеловать тебя и сказать, что не могу остановиться».

«Не можешь остановиться!» — воскликнул я, — «а почему бы и нет, любимая мисс Эвелин?»

«Я нездорова, но больше ничего не могу объяснить».

Я вскочил с кровати и обнял её, а затем, проведя рукой по её прекрасному и хорошо прикрытому лобку Венеры, обнаружил, что она
была обмотана тканью. Я сразу же вспомнил, что моя любимая миссис
Бенсон была точно такой же. Тогда я также обратил внимание на
особенный запах изо рта, но, притворяясь невеждой, попросил рассказать,
что случилось с моим милым маленьким гротом.

 «Я не могу сказать тебе больше, мой дорогой мальчик, но это удержит меня вдали от тебя
на четыре или пять ночей».

— Но почему так должно быть? Разве ты не можешь позволить мне войти в эту восхитительную
пещеру наслаждений хотя бы раз?

 — Нет, нет, это невозможно! Мой дорогой Чарли, это совершенно невозможно! Это причинило бы мне
огромный вред, да и тебе тоже. Давай останемся в таком положении, и я
скорее поправлюсь, чтобы прийти и обнять тебя, как раньше.

«О, но, дорогая, как я могу выдержать пятидневное отсутствие, я сойду с ума от желания и взорвусь — почувствуй, как он растёт и тоскует по своей любимой
спутнице».

 Её мягкая и нежная рука ласкала его. Я думал, что мне удастся добиться своего с помощью _удара рукой_, но она была слишком быстра для меня.

“Нет, Чарльз, я говорю серьезно, и вы не должны пытаться заставить меня, или я
никогда больше не приближаться к тебе”.

Я увидел, что она не на шутку, и, бросившись на кровать в домашнее животное.

“Иди, мой дорогой Чарли, будь умницей, и я буду делать все возможное, чтобы дать
вы какое-то удовлетворение. Лягте на спину — вот так. Я встану на колени на полу
под прямым углом к вам, потому что вы не должны пытаться дотронуться до меня
там, внизу. Это милый мальчик».

 Взяв мой член в свою мягкую руку, она нежно двигала его вверх и вниз;
затем, внезапно остановившись, взяла его в рот и сосала так сильно, как только могла
Она могла войти в раж и дразнить головку языком, в то время как одна рука
мастурбировала у основания моего члена, а другая нежно ласкала мои два
напряжённых яйца. Она продлевала удовольствие, делая паузы, и, наконец,
почувствовав приближение электрического разряда, ускорила движения, и я
вылил поток спермы ей в рот. Она продолжала восхитительно сосать, пока
не проглотила всё до последней капли.
Это был первый раз, когда она меня оседлала, но не последний.
Мы занимались этим десятки раз. С тех пор мы усовершенствовали модель и добавили
другие ласки. Когда она не была в положении, мы взаимно удовлетворяли друг друга, и она была первой, кто с величайшим удовольствием повторил для меня восхитительное проникновение пальца сзади во время взаимного удовлетворения. Теперь, когда она таким образом утолила мой плотский аппетит, она с любовью обняла меня и оставила в моих сладостных объятиях. Конечно, четыре дня передышки, за исключением ещё двух кратких визитов,
«чтобы я не расслаблялся», как она сказала, пошли на пользу моим сёстрам, которых я трахал и удовлетворял к их величайшему удовольствию и
радости.

Так прошло около четырёх месяцев. Мисс Эвелин стала совершенной мастерицей в
восхитительных любовных таинствах; но, хотя я и пытался насладиться
отверстием нижнего храма Венеры, мой член был слишком большим и причинял
слишком много боли, чтобы добиться полного успеха, так что я стал верным
поклонником более законного алтаря любви. Мои сёстры постепенно
приобретали свои формы. Особенно Мэри. Волосы на её лобке
разрослись до очаровательного кудрявого великолепия. Её бёдра были широко
расставлены, а задница, твёрдая и выпуклая, обещала быть очень большой.
Элиза, тоже начали проявлять повышенный bubbies, и увеличенная Моховой
Монс Венерис.

Приближалось лето, и незадолго до полнолуния Мэри
пожаловалась на то, что чувствует себя очень подавленной и ей очень хочется плакать.
Я попытался утешить ее и подумал, что успех лучше всего сопутствовал бы моим усилиям
если бы я трахнул ее. Итак, заманив ее в сад, мы вошли в
летний домик, и я сразу приступил к действию. Она была скорее
непротивна, она не могла сказать почему, но инстинктивно сопротивлялась. Однако она
уступила моим уговорам, и я трахнул её, не прилагая особых усилий.
Я возбудил её обычным способом. Поэтому я вышел из неё, как только кончил, и сразу же понял, что беспокоит бедную Мэри. Мой член был покрыт кровью. У неё впервые начались месячные. Она была очень встревожена, но я сказал ей, что, по моим сведениям, это совершенно нормально для молодых женщин, достигших определённого возраста, и что ей лучше сразу же рассказать об этом маме, которая посоветует ей, что делать. Я
тщательно вытер свой покрасневший член, а затем удалился в свою комнату, чтобы
очиститься. В ту же ночь, когда мисс Эвелин пришла ко мне, я обнаружил, что она
Я был точно в таком же состоянии. Она, как обычно, облегчила мне страдания своей мягкой рукой и ласковыми губами, а затем оставила меня на пять ночей, как и в тот раз.

  Теперь я был вынужден обратиться к своей дорогой младшей сестре Элизе. До этого момента я никогда не трахал её, и её девственность всё ещё была цела. Ей уже почти исполнилось четырнадцать, и волосики на её очаровательной
маленькой киске стали более заметными; её бугорки тоже, под воздействием
эротического возбуждения от моих ласк и игр, стали более выпуклыми. Мой палец
несколько расширил вход в её маленькую киску.
до розовой щелки было легче добраться. Поэтому я решил завершить её плотское
образование и хорошенько её оттрахать. Возможность была идеальной: и
мисс Эвелин, и Мэри ушли в свои комнаты, чтобы прилечь в наш обычный
час отдыха, а мы с Элизой сразу же помчались в летний домик и
заперлись там. Я сразу же уложил её на длинный диван и
трахал её до тех пор, пока она не кончила мне в рот, а затем продолжил,
пока она снова не сошла с ума от желания. Затем я сказал ей, что должен посвятить её
в новую тайну, более восхитительную, чем всё, что она когда-либо испытывала, но
что первое посвящение всегда было болезненным.

«О! в чём дело, мой дорогой Чарли, всё, что ты делаешь, так мило, я знаю, что мне это
понравится — в чём дело?»

— Тогда ты должна знать, дорогая Элиза, что эта твоя маленькая киска создана специально для того, чтобы в неё вставляли член; только мой член такой большой, а ты ещё такая маленькая и юная, что я боялся, что тебе будет слишком больно, если я сделаю это раньше; но теперь, думаю, я смогу войти в тебя, если буду действовать осторожно.

 — О, Чарли, дорогой, вставляй сразу, я часто чувствовала, что хотела бы этого.
— Да, но, поскольку ты никогда не пытался это сделать, я подумал, что это просто моя фантазия. Ты когда-нибудь вставлял его в Мэри?

 — Часто, нет, всегда, моя дорогая.

 — Ей нравится?

 — Она его обожает.

 — Тогда вставь его прямо в меня, Чарли.

 Я не мог и мечтать о большем и сказал ей, что для того, чтобы в полной мере насладиться этим, она должна раздеться. Через минуту она сбросила с себя всё, а я снял
брюки — пиджак и жилет уже были отложены в сторону. Я принёс
полотенце, чтобы постелить его на диван под её ягодицы, чтобы не испачкать.
красноречивые пятна. Уложив её на спину, так, чтобы её задница была ближе к краю, а ноги были согнуты и опирались на диван, колени были разведены в стороны (в самой лучшей позе для моей предполагаемой операции), я положил на пол подушку, на которую встал на колени, таким образом расположив свой член немного выше её промежности, чтобы мне было удобно. Затем я снова хорошенько оттрахал её, пока она не кончила и не закричала.

— О, введи его, мой дорогой Чарли, я так этого хочу!

 Она уже была хорошо увлажнена предыдущими выделениями и моим
Я облизывал губы её влагалища и покрывал их слюной, которой
я в то же время смачивал и свой член. Затем я приблизил его к очаровательным пухлым и жаждущим губам её милой маленькой вагины,
и, проведя им вверх-вниз между губами, вставил головку между ними. Благодаря принятым мерам предосторожности и
возбуждению, которое я вызвал своими предыдущими ласками языком и членом,
введение было осуществлено с большей лёгкостью, чем можно было
ожидать. Не успел я продвинуться на дюйм, как
Страсть, которую я разжёг, настолько усилила естественную смазку Элайзы, что она энергично приподняла ягодицы, позволив коленям полностью опуститься набок, тем самым максимально способствуя моему толчку вперёд, так что мой член в одно мгновение погрузился в неё более чем наполовину, и, если бы не препятствие в виде её девственной плевы, с которым он столкнулся, он бы полностью вошёл в неё. Как бы то ни было, это причинило ей очень острую боль,
из-за чего она отпрянула и воскликнула:

«О! Чарли!»

— Не бойся, я буду нежен, подожди немного, и тогда ты
почувствуешь, как боль уходит, а за ней следует огромное удовольствие.

Так мы лежали какое-то время, пока я не почувствовал это непроизвольное внутреннее
напряжение, истинную предвестницу и безошибочный индикатор растущего
желания. Начав медленное и непрерывное движение внутрь и наружу, я вскоре
доставил ей такое неземное удовольствие, что её движения стали почти
неистовыми, и сама природа побудила её вторить мне с таким мастерством,
как будто она уже давно была обучена этому.
восхитительные движения, рассчитанные на то, чтобы усилить сладострастные ощущения
от истинного наслаждения.

Но Элиза была редким примером по-настоящему распутной и сладострастной натуры
и в этом отношении намного опережала Мэри. Хотя у неё был очень пылкий темперамент,
страсти Элизы были гораздо более возбудимыми,
и в конце концов она стала одной из самых сладострастных любовниц,
отдаваясь всем самым диким восторгам, какие только могла предложить самая эротичная
природа. Об этом позже; сейчас я довел ее до крайнего возбуждения; она была на грани
разрядившись, и когда я сделал последний рывок, она в агонии удовольствия приподняла ягодицы. Я почувствовал, что сейчас или никогда, и, ударив изо всех сил, прорвался с непреодолимой мощью сквозь все препятствия и проложил себе путь внутрь, пока не погрузился до самых яиц. Бедная Элиза! В тот самый момент, когда она думала, что находится на седьмом небе от восторга, она испытала самую мучительную агонию.
Она пронзительно вскрикнула и потеряла сознание; её руки безвольно упали с моего тела.
Её ноги тоже упали бы, но я обхватил их руками.
Я продолжал несколько раз подряд проникать в неё, чтобы полностью и легко
заполнить каждую её впадинку, потому что сам был доведён до ужасного
возбуждения. Я умер от избытка радости, извергнув поток целебной
спермы, чтобы смягчить и уменьшить боль в её ужасно разорванной промежности.
Обнаружив, что Элиза не может прийти в себя, я с тревогой поднялся и
был потрясён, увидев, сколько крови вытекло после моего извлечения.
К счастью, я предусмотрительно взял с собой полотенце, которое не только спасло диван, но и помогло остановить кровотечение из её опухшей и кровоточащей промежности.
вытри кровь с её бёдер и ягодиц. Я сделал всё это
до того, как милая девушка проявила хоть какие-то признаки жизни. Она сначала
вздохнула, потом задрожала и, наконец, открыла глаза, смущённо посмотрела на меня и спросила:

«Что со мной случилось, Чарли?»

 Затем, заметив, что лежит обнажённой, она полностью осознала все обстоятельства дела.

«О!» Чарли, теперь я знаю; я думала, что ты меня убил; Чарли, о! это было так ужасно больно. Как ты мог причинить мне такую боль, когда я
думала, что это самое райское наслаждение, которое я когда-либо испытывала?
моя жизнь».

«Моя дорогая, теперь всё кончено, и больше никогда не будет больно, и мы оба получим больше удовольствия, чем когда-либо, но не сейчас; тебе было больнее, чем я думала, и пока мы не должны больше пытаться». Я помогла ей подняться, но она чувствовала себя очень слабой, и мне с большим трудом удалось её одеть. Она была потрясена, увидев окровавленное полотенце. Я велел ей положить мой носовой платок между бёдрами и частично засунуть его в промежность, чтобы не испачкать
её сорочку кровью. Затем я уложил её на диван.
пока я бежал, чтобы набрать немного воды из фонтана в саду. Я взял
стекло и полотенце со мной. Я вернулся с водой, что значительно
обновилась Элиза. Я умолял ее лежать неподвижно так долго, как она могла остановиться.
Однако, когда она попыталась идти, она оказалась очень многое
испытывали неудобства с резь. Я ужасно боялась, что это заметят, когда мы дойдём до дома, поэтому я предложила ей нарочно упасть, когда мы будем на виду у кого-нибудь, и сказать, что она не может двигаться, потому что повредила колено при падении.

 Эта уловка сработала превосходно.  Мисс увидела, как мы приближаемся.
Эвелин, моя мать и Мэри. Дорогая Элиза превосходно сыграла свою роль, упала и закричала. Все выбежали, мы осторожно подняли её на ноги и повели в дом, она жаловалась на боль в колене и лодыжке. Моя мать настояла на том, чтобы она немедленно легла в постель и приложила припарки и горячие полотенца. Элиза позволила им делать всё, что они хотели, и в конце концов погрузилась в спокойное состояние, которое вскоре облегчило мучительную боль, которую она испытывала. На следующий день она жаловалась на сильную ломоту в теле и хромала, но думала, что это из-за жары.
Прикладывания предотвратили опухание, так что я с радостью отбросил все подозрения в отношении реальных обстоятельств дела. Только на третий день после этого я попытался войти в неё. Конечно, сначала я до предела возбудил её долгим и непрерывным трахом. Затем она позволила мне, но со страхом и дрожью, ввести свой набухший член в нежные складки её вагины. Поскольку я был очень
нежен в своих движениях, боль почти не ощущалась, а когда я полностью
вошёл в неё и сделал первые медленные и сладострастные толчки, всё
Вскоре пробудилась чувственность её натуры, и к тому времени, когда я был готов
кончить, она была готова поддержать меня, и мы содрогнулись в совместном
потоке восторженного экстаза. Она прижимала меня к себе и не давала мне
выйти.

— Нет, Чарли, мне пришлось потрудиться, чтобы это получилось, пусть всё останется так, как есть, — и, сразу же предугадав свои естественные желания, она начала оказывать на меня самое изысканное давление, которое очень скоро
довело нас обоих до того, что мы оба потребовали более активных действий.
 Однако я скорее сдержал её и сказал, что нам нужно притормозить.
движения, которые усиливали бы наши удовольствия, потому что простые быстрые повторения
лишь утомляли бы её, не доводя до истинного экстаза наслаждения.
 Поэтому я научил её получать удовольствие от медленных движений и доводил её до предела, не уступая сам. Милое
маленькое создание прильнуло ко мне в самых тесных и нежных объятиях,
словно желая слиться со мной воедино, и растворилось в сладчайшем блаженстве
удовлетворённого желания, с таким райским выражением экстаза на лице, что я
не мог оторвать от него глаз.
поцелуи. Мне было очень трудно сдерживать себя от опрометчивого поведения.
последовать ее примеру; ее восхитительные движения в момент
траты и близкое давление на мой член были настолько возбуждающими, что
сопротивление им было настоящим триумфом контроля. Мне это удалось, и лежал
довольно тихий, забальзамированное в вкусные всасывания изысканные складки
ее прекрасный маленький ****у, которая осуществляется самыми восхитительными
давление, а также трубы всасывания на мой восторг укол. Я предоставил ей полную свободу
лежать так, как она хочет, сколько ей заблагорассудится, или снова начать
дорогие восхитительные трения, которые должны еще раз заставить нас устремиться в бешеном ритме страсти
, чтобы закончиться, как обычно, восхитительными экстазами
финального кризиса.

Эта последняя схватка была двойной для моей сестры; она чуть не упала в обморок
от восторга, который я испытывал, проводя время в унисон с ней. Она
заявила, что это была смерть самого восхитительного экстаза, который было
совершенно невозможно описать. Она прижалась ко мне, целуя меня самым
нежным образом и говоря, как она счастлива, что я наконец-то
вставил свой член в её киску. Оно того стоило
Она страдала в двадцать раз сильнее, чем я, чтобы достичь такого восхитительного результата, как каждый мой половой акт с ней. Мы отправились в цветочный сад, чтобы нас видели играющими вместе, и чтобы наше постоянное исчезновение не вызывало подозрений, ведь нас было только двое. Конечно, Мэри знала, чем мы занимаемся, и, вероятно, догадывалась, что я завершил посвящение Элизы. Она улыбнулась и крепко пожала мне руку, когда мы снова встретились в классе, чтобы продолжить занятия. Ещё два дня я наслаждался обществом Элизы.
С каждым новым разом она становилась всё более совершенной в том, что касалось как
доставления, так и получения удовольствия.

 На третий день мисс Эвелин прошептала: «Сегодня вечером», украдкой сжав мою руку.  Она кончила, и мы предались всем своим прихотям.  Я получил восхитительное удовольствие, созерцая все её обнажённые прелести, поскольку до нашего расставания был ещё день; я дважды доставил ей удовольствие и пять раз трахнул её. Она похвалила меня за то, что я долго
постился, и позволила себе такую снисходительность, но сказала, что в будущем я должен быть более умеренным ради неё, если не ради себя самого. Она позволила
Прошло три ночи, прежде чем она снова пришла ко мне. Не могу сказать, что я сожалел об этом, потому что теперь, когда Элиза была инициирована, как и Мэри, мы предавались самым восхитительным оргиям, одновременно трахаясь и занимаясь анальным сексом. Сначала мы трахались, когда одна из нас лежала на спине, а другая стояла на коленях над лицом той, которую трахали, и занималась анальным сексом с ней, пока я вводил палец в розовое отверстие нижней партнёрши. Но мы обнаружили, что самый чувственный
способ — это когда один лежит на спине, а другой — на четвереньках
Она склонилась над ней. Она подставила свою промежность мне, который стоял на коленях позади неё. Та, что лежала внизу, направила мой член в промежность над своим лицом; таким образом, она могла наблюдать за нашими действиями, в то время как одной рукой она щекотала мои яйца, а другой ощупывала мою анальную дырочку и вставляла в неё палец.
Тем временем тот, кого я трахал, одновременно трахал и дрочил
её, и мы использовали все три способа, чтобы умереть в агонии
восторженного наслаждения, а затем поменяться местами.
две девушки. Иногда я пытался ввести свой член в розовое маленькое отверстие
в заднице Мэри, но, хотя мастурбация пальцами доставляла ей
дополнительное удовольствие, пока мой мужественный член действовал на её
влагалище, она всё ещё не могла выдержать введение моего большого члена. Я
даже не пытался трахнуть маленькую Лиззи, но однажды, когда мисс Эвелин и
У Мэри снова начались месячные, и я осталась наедине с дорогой Лиззи.
Её охватило такое непреодолимое желание облегчиться, что
она едва успела забежать за куст и присесть. Я осталась
Я ждал её, когда она позвала меня и спросила, нет ли у меня бумаги. Я подошёл, чтобы дать ей бумагу. Она стояла, приподняв одежду до талии. Когда я давал ей бумагу, мой взгляд случайно упал на то, что она вынула. Меня поразила её необычайная толщина. Тогда я ничего не заметил, но это навело меня на мысль, которая сильно меня занимала. Я часто думал о том, какое
удовольствие доставила мне задница миссис Бенсон, поэтому я
попытался приобщить к этому восхитительному занятию и мисс Эвелин, и Мэри
с удовольствием, но, как я уже говорил, мне не удалось добиться успеха с ними из-за большого размера моего орудия. Думая, что если они не могут вынести проникновение, то с моей младшей и менее развитой сестрой у меня не будет шансов на успех, я никогда не пытался ввести в Лиззи больше одного пальца. Правда, с ней это вызывало больше возбуждения, чем с мисс Эвелин или Мэри. Вид
необычайно больших размеров предмета, который она только что выбросила,
натолкнул её на мысль, что если бы у неё были такие же маленькие розовые губки,
если бы в заднице было достаточно места, чтобы вместить такую большую массу, то с лёгкими усилиями
мою едва ли не самую большую машину можно было бы вставить. Я решил попробовать
начать с этого способа получения удовольствия уже на следующий день. Помня,
что дорогая миссис Бенсон всегда брала за правило, что сначала её нужно
хорошо трахнуть и оттрахать, а член хорошо смочить, я начал с того,
что максимально возбудил дорогую Лиззи. Сначала я трахнул её и заставил кончить дважды, а потом трахал до тех пор, пока она не стала умолять меня войти в неё. Мне удалось ввести в неё два пальца
Я сразу же вошёл в неё сзади и стал дрочить, одновременно посасывая её киску,
не причиняя ей, по-видимому, никакой боли; напротив, по её движениям
я понял, что она испытывает ещё большее возбуждение. Я постарался как можно
больше расширить, или, скорее, растянуть её анальное отверстие, насколько
это было возможно, двумя пальцами. Именно в момент её наивысшего возбуждения,
когда она требовала, чтобы я немедленно её трахнул, я сказал:

«Моя дорогая сестра, есть ещё одна тайна чувственного
сладострастия, которую ты ещё не познала, и я собираюсь посвятить тебя в неё».

“ О, в чем дело? дорогой Чарли, но делай все, что хочешь, и как можно быстрее.
возможно.

“Ну, тогда, дорогая, именно в это милое маленькое отверстие в твоей попке я
собираюсь ввести свой член. Это может причинить вам небольшую боль
в первый раз, но благодаря мягкости движений и временным остановкам
когда будет слишком больно, мы полностью введем его, и
тогда это доставит огромное удовольствие нам обоим ”.

«Дорогой, дорогой Чарли, поступай, как хочешь, твой любимый член может доставить мне только
величайшее наслаждение; я умираю от желания, чтобы он был внутри меня, мне всё равно
где, пока я вмещаю в себя это милое создание. Полагаю, я должен быть там.
на четвереньках.

На котором она свернула с большой ловкостью, и представил два жестких и
уже многообещающее глобусы ее очаровательный зад. Я, не теряя времени,
сначала засунул свой член по самую рукоятку в ее влагалище, чтобы увлажнить его. Это
заставило ее снова содрогнуться от избытка вожделения, и она оказала на это такое
давление, что мне было трудно убрать его. Там было так уютно и приятно, что я не мог устоять перед соблазном сразу же войти в её киску, но, имея в виду другую цель и зная, что я
Я хотел, чтобы всё прошло успешно, и набрался смелости, чтобы
вытащить его; затем, используя очень много слюны во рту, которую
вызвал у меня её гаммах, я добавил её к уже увлажнённому
члену, а также к её заднице и, введя хорошо смоченный
палец, приставил головку своего грозного члена к маленькому и улыбающемуся
отверстию, которое лежало передо мной. Несоответствие поразило меня настолько, что
Я опасался, что успех будет слишком болезненным для неё, но, вспомнив масштабы того, что из этого вышло, я смело приступил к делу.
операция. Я перелез через ручку, не заставив ее вздрогнуть, но, когда я
начал осторожно продвигаться вперед и продвинулся примерно на два дюйма, она
вскрикнула—

“Остановись немного, Чарли, это так странно — я больше не могу этого выносить”.

Я остановился, где был, но, просунув руку под нее, приложил свой
палец к ее клитору, крепко прижимая ее ягодицы к себе
другой рукой обхватил ее за талию, чтобы не потерять почву под ногами. Мой проворный палец
вскоре разожёг в ней страсть, и я почувствовал, как её задница судорожно
дергается на моём члене. Я позволил ей возбудиться ещё сильнее, и
затем, осторожно продвигаясь вперёд, я обнаружил, что медленно и почти
незаметно продвигаюсь вперёд. Мой член был уже почти на две трети
введён в неё, когда, толкнув его слишком резко, она снова вскрикнула, и, если бы не рука, крепко державшая её за талию,
я бы потерял равновесие.

«О, Чарли, дорогой, остановись; мне кажется, что я задыхаюсь, и мне так странно, что я
думала, что упаду в обморок».

— Я буду лежать совершенно неподвижно, дорогая Лиззи. Это вполне возможно, — это был
небольшой обман, чтобы успокоить её страхи, — и когда боль утихнет,
Когда я войду в неё, что произойдёт через минуту, мы не испытаем ничего, кроме удовольствия».

 Поэтому я оставил свой член там, где он был, но удвоил усилия, лаская её клитор, и очень скоро довёл её до оргазма, решив, что
не буду пытаться войти полностью, пока не почувствую, что она в экстазе. Это быстро произошло с ней, и именно восхитительное движение её ягодиц
обхватило мой член до основания без каких-либо усилий с моей стороны, и вместо того, чтобы причинить ей боль, заставило её буквально кричать от
наслаждения.
в трате. Она не могла говорить в течение многих минут, но продолжала.
изысканные надавливания мышцы сфинктера на мой восхищенный член. Но
ради моей решимости не сдаваться и, скорее, дождаться следующего
схватки, которая полностью приобщила бы дорогую Лиззи ко всей роскоши и
отказу от этого восхитительного способа, я должен был немедленно энергично закончить
мой собственный курс. Моя сдержанность была хорошо вознаграждена. Первые слова, которые произнесла моя
любимая сестра, были полны почти безумной радости от
необычайного удовольствия, которое я ей доставил. Никогда, никогда ещё я не трахался так хорошо
Она была в восторге. Она повернула ко мне своё прекрасное лицо, и слёзы чувственности и сладострастия наполнили её глаза.

 Я едва начал ласкать её всё ещё возбуждённый клитор, который, кстати, в последнее время значительно увеличился, когда она уже была готова к новому раунду, как и я. Я сдерживал себя настолько, насколько мог,
чтобы практиковать каждое непристойное движение, которое могло бы доставить Лиззи
такое изысканное удовольствие, что в будущем она позволила бы мне
использовать её очаровательную заднюю дырочку, когда бы я ни захотел. Я работал
Я довёл её до высшей точки самого непристойного возбуждения, и в тот момент, когда она кончила, в агонии крича от экстаза, я излил в неё целый поток спермы, и мы оба рухнули на землю, но я не выпустил её из рук, совершенно обессиленный от силы нашего наслаждения. Когда мы пришли в себя, я поднялся с неё. Вытащив свой член, я обнаружил несколько капель крови, но это было неважно. Я
вытер свой член носовым платком, а также вытер между ягодицами
милой Лиззи, опасаясь, что на ней останутся какие-нибудь заметные следы
белье. Затем я помог ей подняться, и она обвила руками мою шею и,
нежно поцеловав меня, поблагодарила за новый урок любви, который
привел ее в восторг.

Так закончился первый урок, который Лиззи когда-либо получала этим путем
удовольствие,Кстати, могу сказать, что она была особенно создана для того, чтобы доставлять и получать самое изысканное удовольствие таким образом. Впоследствии она превратилась в великолепную женщину с одной из самых больших и красивых задниц, которые я когда-либо встречал, и она до безумия полюбила трахаться сзади. Позже, когда она вышла замуж, она рассказала мне, что её муж был ничтожеством, которое не представляло, как можно наслаждаться женщиной иначе, чем одним способом. Она часто обманывала его и засовывала его в свою дырочку, а он даже не подозревал, какое удовольствие она ему доставляла.

Три месяца прошло с быстротой сновидения, в то время как мы предавались
эти сцены вкусных смазывающей и сладострастия, не
привлекая любое наблюдение в доме и, что более любопытно, без
Мисс Эвелин либо обнаружила, либо заподозрила что-то между моими сестрами
и мной — благодаря моим природным способностям и неиссякаемым ресурсам
молодости. И она, и мои сестры думали, что каждая из них дала мне столько, сколько я мог вынести
и, следовательно, ни одна из них никогда не представляла, что я могу искать
плотских утех в других объятиях. Так и было, но теперь произошло кое-что ещё
два события, которые оказали значительное влияние на дальнейший ход наших
отношений.

 Сосед, очень приятный, симпатичный мужчина лет тридцати пяти, фермер,
состоятельный джентльмен, в последнее время всегда ждал нас у дверей церкви по
воскресеньям, очевидно, чтобы поболтать с мамой, мисс Эвелин и нами.  Он
обращался с нами как с детьми и, по-видимому, не обращал особого внимания ни на
кого из нас.

Однажды в понедельник моя мать получила от него записку с просьбой о коротком интервью на следующий день, так как он хотел получить её совет
по вопросу, который его очень интересовал. В ответе мама умоляла его прийти.
в одиннадцать часов, когда она будет рада его видеть.

Он пришел и был особенно опрятно одет. Моя мать была очень
взволнована все утро и выглядела раскрасневшейся и нервной, когда приблизился назначенный час
; Я действительно думаю, что старая леди решила, что это для праздного времяпрепровождения.
признаться самой себе, что он придет. Как бы то ни было, целью его визита оказалось предложение руки и сердца мисс Эвелин. Он был готов сделать ей такое предложение, какое она пожелает.
не могло не быть удовлетворительным. Он сказал моей матери, что прежде чем говорить с
мисс Эвелин, которую он полюбил с первого взгляда, когда она появилась в приходе,
и чей спокойный, скромный характер с каждым днём производил на него всё более глубокое впечатление,
он счёл своим долгом сначала поговорить с ней и попросить у неё разрешения на встречу с мисс Эвелин, а затем, если она согласится, на посещение нашего дома, пока он будет ухаживать за своей будущей женой. Далее он заявил, что никогда не осмеливался намекнуть мисс Эвелин о своих чувствах, и попросил мою мать
любезно согласился поговорить с ней и попросил в качестве одолжения дать ему возможность изложить свою просьбу лично на следующий день, чтобы он мог узнать о своей судьбе из её уст. Моя
мать, хотя, вероятно, в глубине души и была немного разочарована, слишком
заботилась об интересах мисс Эвелин, чтобы не принять это дело близко к сердцу,
и со всей той многословностью, на которую так щедры пожилые дамы, когда
речь заходит о замужестве их младшей подруги, убеждала её во всех выгодах,
которые она получит от столь выгодного предложения.
Мисс Эвелин была действительно застигнута врасплох и, запинаясь, пробормотала что-то
невразумительное о том, что ей нужно время на раздумья.

 «Чепуха и вздор, моя дорогая, вспомни о своём зависимом положении и о
преимуществах, которые сулит тебе этот брак. Ты не должна думать или говорить о
промедлении. Он будет здесь завтра, и я надеюсь, что его красноречие
влюблённого вскоре решит вопрос в его пользу».

Бедная мисс Эвелин расплакалась и сказала, что это было так неожиданно и что она
была так плохо подготовлена к принятию какого-либо решения. Однако она
очень серьёзно обдумает это и утром сможет дать более точный ответ.
мать, видя, что она очень взволнована тем, что ей сказали, очень
любезно произнесла:

 «Отпусти детей сегодня после обеда, а я советую тебе
побыть одной в своей комнате и написать своей овдовевшей матери, чтобы
рассказать ей о предложении и спросить её совета, как тебе поступить».

Таким образом, у нас было много времени, чтобы побыть наедине; я выслушал всё, что произошло,
и почувствовал, как у меня сжалось сердце, когда я начал осознавать тот факт,
что предложение мистера Винсента, если его примут, приведёт к нашему
разрыву и лишит меня моей любимой мисс Эвелин. Эта мысль заставила меня
Мне было очень грустно, и я не спешила воспользоваться дополнительными часами отдыха с сёстрами, пока Мэри не начала расспрашивать меня о моей меланхолии и не спросила, что я имею в виду. Я сразу же ответила:

 «Разве ты не понимаешь, что если мисс Эвелин выйдет замуж за мистера Винсента, у нас будет другая гувернантка, и можем ли мы рассчитывать на то, что она будет такой же доброй и прекрасной учительницей, которая почти не мешает нам играть?»

 «Ах!» это очень верно, и мы были бы ужасно раздражены, если бы за нами
наблюдали и нам мешали. Однако есть ещё одна причина, по которой мы должны
в данный момент, так что давай, Чарли, и займёмся по-настоящему хорошим трахом. У нас полно времени, мама не очень хорошо себя чувствует. Никто к нам не подойдёт, и ничто не помешает нам весело провести время, всем троим, вместе, так что давай.

 Её слова уже изменили ход моих мыслей; не успела она договорить, как мой член отреагировал, что она тут же заметила своим зорким взглядом, и, похлопав его рукой, она сказала:

«Ах, мой дорогой маленький болванчик, я рад, что ты разделяешь моё мнение, так что
пойдём».

Мы ушли и провели самый восхитительный день в оргиях.

Мисс Эвелин пришла ко мне ночью и бросилась в мои объятия, рыдая и заливаясь слезами, и, прижимая меня к своей трепещущей груди, всхлипывала:

«О, мой дорогой Чарли, я так сильно тебя люблю, ты стал мне так же необходим, как сама жизнь. Я не могу вынести мысли о расставании с тобой, мой любимый». Ты, которого я посвятила во все радости взаимной
любви. О! Мысль о расставании горька и разбивает мне сердце. О!
 люби меня, мой дорогой мальчик, и прижми меня к своему сердцу.

Я сделал больше, потому что, как я уже говорил, женские слёзы всегда
оказывали благотворное влияние на эректильные нервы моей машины. Это было лишь
началом ночи, полной самых роскошных наслаждений. Мисс Эвелин не
ограничивала ни себя, ни меня, но предавалась всем видам
сладострастия и чувственности, которые подходили к концу. На самом деле, когда
она наконец ушла от меня утром и я обдумал всё, что она сказала, мне стало ясно, что она уже решила принять очень выгодное предложение. Интуиция
Женский разум сразу подсказал ей, что такую возможность нельзя упускать ради какого-то мальчишки, которого обстоятельства, естественно, вскоре унесут далеко от неё. В то же время, несомненно, её очаровывала мысль о том, что я был создан ею самой, ведь она никогда не подозревала о моём прежнем посвящении, не говоря уже о мощном оружии, которое она так неожиданно нашла рядом с собой и которое так сильно влияло на её страсти. Мы провели самую роскошную
ночь и почти не сомкнули глаз, несмотря на то, что днём я
Разврат; такова сила и возможности природы в хорошо сложенном юноше от пятнадцати лет и старше, что мисс Эвелин скорее пришлось бы силой принуждать нас к объятиям, чем стимулировать каким-либо искусственным возбуждением мой всегда готовый к действию член. Я добился от неё обещания прийти на следующий вечер и сообщить мне, какая судьба нас ждёт.

 На следующий день мистер Винсент пришёл точно в назначенное время. Мама приняла его
в сопровождении мисс Эвелин и после обычных комплиментов встала и
извинилась, что покидает их, так как у неё есть домашние дела.
 Мисс Эвелин потом сообщила мне, что мистер Винсент, по словам моей матери,
выходя из комнаты, поднялся со своего места, и подойдя к ней, сказал, в
самые откровенные джентльменским образом—

“Вы знаете, моя дорогая Мисс Эвелин, объект моего визита, и я
Авгур из своего рода снисходительность, давая мне интервью, что мой
костюм не противна”.

Затем, взяв ее безучастную руку и прижав ее к своему сердцу, он
продолжил—

«Я полюбил вас, мисс Эвелин, с первого взгляда.
Я чувствую, что моё будущее счастье зависит от ваших губ, потому что без вашей
любви моя жизнь была бы пустой. Сегодня я здесь, чтобы предложить вам свою руку и сердце
и состояние. Если я ещё не завоевал ваше сердце, я прошу позволения
находиться в вашем обществе, чтобы попытаться завоевать его».

 Затем, видя, что она сильно взволнована, он попросил её сесть
(потому что она встала, когда он подошёл и взял её за руку), подвёл её к
дивану и сел рядом с ней. Он ждал ответа. Она сказала:

— Вы, должно быть, прекрасно понимаете, мистер Винсент, что ваше щедрое предложение застало меня врасплох. Я очень благодарен вам за него, но прошу вас дать мне время подумать, пока я не получу от вас ответа.
моей матери, которой я передам благородное предложение, сделанное вами мне, бедной гувернантке, которая не может не быть вам благодарна за то, что вы снизошли до того, чтобы подумать о ней таким образом».

«Ах! Не говорите так, моя дорогая мисс Эвелин, и поверьте мне, не внезапный порыв заставил меня пасть к вашим ногам, а пылкая любовь и искреннее восхищение вашей великой красотой и восхитительным поведением с тех пор, как вы вошли в эту семью».

Милое создание улыбнулось мне сквозь слёзы, когда она рассказала
о тех словах любви, которые мистер Винсент ей говорил.

Короче говоря, перед тем как они расстались, он добился от неё признания, что его частые встречи с ней в церкви и в других местах завоевали ему нечто большее, чем просто уважение, но, не надеясь когда-либо стать его женой, она делала всё возможное, чтобы подавить в себе более тёплые чувства. О, женщина, твоё имя — обман! Так что она отослала его прочь, самого счастливого человека на свете. После этого он приезжал каждый день и был с мисс Эвелин с четырёх до пяти; более того, он часто был причиной того, что мы отдыхали на полчаса дольше. Он также
часто обедал у нас. Мать мисс Эвелин, естественно, пришла в восторг.
предлагаем, и большинство с восторгом дал свое согласие.

Когда мистер Винсент услышал об этом, он стал очень срочно, утверждая, в
в начале дня принятия его счастливейшим из людей. Мисс Эвелин хотела отсрочки
на шесть недель, но это вызвало такой протест с его стороны, поддержанный моей матерью
, что в конце концов ей пришлось сократить срок с шести недель до месяца, а затем
до двух недель с этой даты; так что все были чрезвычайно заняты приготовлением
готовых свадебных платьев и т. Д. Свадьба должна была состояться у нас
дома, и моя мать настояла на том, чтобы она сама организовала свадьбу
завтрак. Миссис Эвелин была приглашена в наш дом на неделю во время свадьбы, чтобы составить компанию моей матери. Две мои сестры и младшая сестра мистера Винсента должны были быть подружками невесты, а молодой человек, ухаживавший за мисс Винсент, — шафером. Так всё и было устроено, и в итоге всё прошло очень удачно. Когда приехала миссис Эвелин, она
заняла свободную комнату, где очаровательная миссис Бенсон так восхитительно
посвятила меня во все радости чувственности и страсти.

 Вернёмся к тому дню, когда мистер Винсент впервые пришёл на собеседование, и
Он признался ей в любви и восхищении и закончил предложение руки и сердца.
 Перед уходом он позвонил маме, поблагодарил её за всю её доброту к нему, сообщил ей, как счастлива мисс Эвелин, что дала ему разрешение добиваться её руки, и т. д.  Затем, попросив разрешения на целомудренный поцелуй, он ушёл, сияя надеждой.

Интервью, естественно, было очень тяжёлым испытанием для мисс Эвелин, и она была так явно взволнована, что моя мать попросила её пойти в свою комнату и прилечь, чтобы отдохнуть, так как после такого волнения она
должно быть, совершенно не подходила для какой-либо школьной работы, и что она сама будет слушать наши уроки в то утро и даст нам полдня отдыха в честь
произошедшего счастливого события.

 Таким образом, мы с сёстрами снова получили возможность вдоволь повеселиться, но, несмотря на
чудесную способность к восстановлению сил, которой наделила меня природа, я чувствовала, что если бы я хотела снова повеселиться, то моя дорогая мисс Эвелин, которая обещала быть со мной в тот вечер, Я должен не только воздерживаться от таких излишеств,
как те, что мы позволили себе накануне, но и постараться
сон, которого я почти не знал прошлой ночью, так что я довольствовался тем, что сначала трахал обеих сестёр, а потом трахал каждую из них по отдельности; потом снова трахал их обеих и заставлял их кончать по пять раз, чтобы удовлетворить их, не изнуряя себя, а потом заканчивал восхитительным трахом в заднице Лиззи, пока каждая из них трахала другую.
Это их вполне удовлетворило, и они позволили мне пробраться в свою комнату, чтобы
поспать, а Мэри пообещала разбудить меня к чаю. Я проспал праведным сном около трёх часов и пришёл к чаю совершенно готовым.
что угодно могло случиться в ту ночь. И хорошо, что так вышло, потому что теперь, когда до нашего расставания оставалось совсем немного времени, мисс
Эвелин стала очень ненасытной в удовольствиях, и мы использовали все приёмы и позы, чтобы стимулировать и продлевать наши радости. Она приходила каждую ночь, вплоть до самой ночи перед свадьбой, хотя в последние три ночи перед этим событием её мать, миссис Эвелин,
спала в свободной спальне, с которой сообщалась моя комната.
Тем не менее мы встречались и предавались любовным утехам, затаив дыхание
и сдерживая вздохи.

В последнее время мы часто пытались в моменты наивысшего возбуждения
ввести мой член в её восхитительно узкую маленькую попку. Однажды,
сделав внезапный рывок, мне удалось войти в неё в тот момент, когда она кончала,
и я действительно проник внутрь примерно на два дюйма дальше, чем до яичек,
и думаю, что в тот раз мне бы это полностью удалось, если бы моё собственное
возбуждение не заставило меня кончить слишком быстро. Это смазало путь, и мой
член, уже несколько раз побывавший в деле, стал слишком вялым.
Сжатие её ягодиц фактически выдавило его наружу, как будто она опорожнялась
Она вела себя естественно. Мне казалось, что в тот момент, если бы не моя слишком бурная страсть,
она предпочла бы, чтобы я полностью овладел ею. Однако в ночь перед её свадьбой мне наконец удалось это сделать. Мы трахались самыми разными способами. Она стояла на коленях, положив голову на подушку, и
Я стоял на коленях позади неё; это был её любимый способ, как она
говорила, я проникал глубже, нет, казалось, что я касаюсь её сердца и наполняю
всё её тело; кроме того, поглаживание её клитора и проникновение моего
пальца в её анальное отверстие значительно усиливали восторг от этой позы
Я трахнул её. Она уже была хорошо оттрахана, и мы взаимно
погамахучили друг друга, так что вся её система была в самом возбуждённом и
хорошо увлажнённом состоянии. Вставив сразу два пальца в её
заднюю дырочку, я развёл их как можно шире, возбуждая её своим членом в
её вагине и пальцем на её клиторе. Как раз в тот момент, когда она была на грани оргазма, я
выплюнул немного слюны ей на ягодицы, и когда она
развернула ко мне зад, я внезапно вытащил свой член и
Одним мощным толчком он погрузился наполовину в её восхитительную
заднюю дырочку. Она чуть не вскрикнула от неожиданности нападения
и отпрянула бы, если бы я не схватил её за бёдра обеими руками;
более сильный толчок заставил меня войти до конца в её прекрасные
ягодицы. Она прошептала:

— Ради всего святого, дорогой Чарльз, остановись на минутку, я больше не могу, и
мне придётся закричать, если ты хотя бы на время не успокоишься.

 Поскольку я был надёжно зафиксирован, мне было удобно оставаться неподвижным, потому что, если бы я
продолжил, то от одного-двух толчков я бы кончил.  Теперь, когда я был полностью поглощён, я
Я хотел не только в полной мере насладиться этим сам, но и, если возможно, доставить удовольствие ей. Поэтому, не двигаясь, насколько это касалось моего члена, я
протянул одну руку к её клитору и начал его возбуждать; другой
я потянулся к её грудям и стал играть с сосками, что, как я обнаружил, возбуждало её почти так же сильно, как игра с клитором.
Вскоре её страсть разгорелась с новой силой, и непроизвольные движения её бёдер и напряжение сфинктера убедили меня, что очень скоро я доведу её до предела. Так и случилось, и это было невероятно
она наслаждалась и своим, и моим оргазмом, когда чувствовала, как моя горячая сперма
выстреливает прямо в её лоно. После этого мы мягко опустились на бок, но не вынимая меня из неё; и, обнимая, целуя и облизывая друг друга, когда она поворачивала голову, а иногда посасывая ближайший ко мне сосок, мы вскоре снова были готовы возобновить наш восхитительный бой; и второй раунд прошёл в восхитительных каллипигийских недрах второго храма Венеры. Это был наш
последний бой, потому что, увы, приближался час, когда дом опустеет
все проснулись. Моя прекрасная госпожа нежно обняла меня и
призналась, что я наконец-то подарил ей новое удовольствие. Она плакала, вырываясь из моих объятий, и я тоже плакал, когда она уходила, потому что думал, что теперь навсегда потерял её как госпожу, и какой очаровательной она была для меня!

 Наступило утро, а вместе с ним — подружки невесты, жених и мужчина. В церковь мы
все пошли, мои сёстры были в полном восторге от того, что станут
подружками невесты, и прекрасно выглядели в новых платьях. Они были ещё больше
в восторге от красивых украшений, подаренных мистером.
Винсент. В их глазах он стал самым красивым и благородным мужчиной, которого они когда-либо видели. Завтрак прошёл как обычно, и когда невеста, сменившая свадебное платье на аккуратное дорожное, спустилась вниз, почти все прослезились, прощаясь с ней. Она нежно прижала меня к груди и прошептала:

«Мужайся, Чарли, дорогой».

Это было почти невыносимо для меня, но я сумела сдержать любые проявления
своего горя. Дверь кареты захлопнулась, и они с грохотом
отправились в Лимингтон, чтобы провести медовый месяц. Друзья собрались вместе
Я остался до вечера, и после дневных переживаний и усталости прошлой ночи я был рад лечь в постель. Я плакал, засыпая, думая о том, что другой в этот момент наслаждается всеми прелестями любовных утех с теми прелестницами, которые так долго были моей единственной собственностью.

  Так закончился один из самых восхитительных эпизодов моей жизни, и хотя
Я время от времени находил возможность насладиться своей любимой любовницей, это были страстные утехи, очень приятные, но
очень неудовлетворительные.

Это был первый крупный инцидент, изменивший на некоторое время характер нашего существования
, но я приберегу подробности о
наших последующих приключениях для второй части этих воспоминаний о ранних
событиях.

КОНЕЦ ТОМА I.




ТОМ II


Содержание


Мистер Джеймс МакКаллум — миссис Винсент — мисс Франкленд — мисс Ф., Мэри и
Элиза — доктор и миссис Браунлоу

Дом едва ли был самим собой уже на следующий день после свадьбы. Миссис
Эвелин всё ещё была с нами и уехала только на следующий день. Они с моей матерью провели большую часть дня в летнем домике, так что
Наши развлечения были прерваны. Мэри пожаловалась на сильную головную боль,
которая, по сути, была предвестником её месячных, которые начались вечером. Я договорилась с сёстрами, что мы проберёмся в их комнату, когда все уснут, потому что теперь, когда у нас не было гувернантки, они были предоставлены сами себе. Я, конечно, пошла, но обнаружила, что только Элиза способна разделить наши чувственные удовольствия. Я
заставил её лечь ко мне в постель мисс Эвелин и, трахая её, всё время
думал о своей любимой гувернантке; и даже когда я был
Трахая её, я мог вспомнить только то, как полностью погрузил свой член
в задницу мисс Эвелин в ночь перед её свадьбой, и задавался вопросом,
обнаружил ли её муж потерю девственности. И всё же я полагал, что природная женская хитрость
легко обманет его, как обманывала миллионы до него. Учитывая нападение Мэри и то, что мисс Эвелин выбрала для свадьбы день полнолуния, я не мог не предположить, что она намеревалась скрыть свой обман с помощью менструации. Ниже мы увидим, насколько я был прав.
Я был прав в своих предположениях. Я провёл восхитительную ночь в объятиях моей
очаровательной Лиззи и ускользнул от неё как раз вовремя, чтобы меня не заметили рано встающие слуги. Миссис Эвелин уехала на следующий день. Моя мать, чувствуя себя плохо, попросила Лиззи спать с ней, так что мне волей-неволей пришлось провести очень спокойную ночь, но волнение и чрезмерная влюблённость прошлой недели сделали её вполне приемлемой.

Прошла ещё одна неделя, и ничего особенного не произошло, кроме того, что Мэри смогла
присоединиться к нам с Лиззи в наших оргиях. Доктор рекомендовал мне
мать съездить на пару недель к морю, и она решила, что мы
все должно пройти за шесть недель до начала новой гувернантки. Итак, мы уехали из города
в очаровательную маленькую деревушку на западном побережье Уэльса. Это
но это небольшой городок, с одной улицей, и некоторые страгглинг дома
так и есть, но с прекрасным песчаным пляжем, оканчивающиеся на крутых скалах.
Наше жилье было небольшим; гостиная и спальня над магазином,
и две комнаты над ним. Я спал в маленькой задней комнате рядом с гостиной.
Моя мать жила в передней комнате наверху, а две мои сестры — в
комната рядом с ней, отделённая от неё лишь тонкой перегородкой, так что мы были вынуждены искать какое-нибудь место снаружи, чтобы насладиться эротическими удовольствиями, которые теперь стали для нас необходимыми. Очень мало посетителей приезжало в эту уединённую деревушку. Во время наших поисков мы обнаружили, что в дальнем конце пляжа есть несколько укромных мест за скалами, которые вскоре стали местом наших чувственных наслаждений. Это место находилось более чем в миле от деревни, и мы могли видеть, не идёт ли кто-нибудь к нам, на всём протяжении пути; но всё же, как бы мы ни старались
Забывая о том, как быстро летит время, мы предусмотрительно оставляли одну из моих сестёр в качестве дозорной, чтобы она предупреждала нас о приближении кого-либо. Поэтому я по очереди укладывал их, устраивал взаимную игру в гамахуче, а затем трахал; после чего предыдущая дозорная занимала место той, которую только что трахали, и с ней проделывался тот же процесс. Мы делали это уже три дня и поздравляли себя с тем, что нашли такое безопасное место, где можно было потакать всем своим прихотям. Мы всегда проводили утро с мамой, которая не мешала нам.
уроки, но после обеда, который мама также считала ужином, она удалилась на сиесту, а мы отправились на долгую прогулку и кое-куда получше. Я уже говорил, что первые три дня мы наслаждались в полной мере, не опасаясь быть обнаруженными. На четвёртый день, когда Лиззи стояла на страже впереди, а мы с Мэри после восхитительного траха только что достигли экстаза от продолжительного совокупления до самого момента разрядки, и я сказал ей:

«Разве это не было восхитительно, разве это не было по самую рукоять?»

«Я бы так и подумал, с таким-то тараном в её киске», — сказал
рядом с нами раздался странный голос.

Вы можете себе представить, как мы вздрогнули от неожиданности.

«О, не делайте этого, я не хотел портить вам удовольствие», — сказал тот же голос.

Это был очень воспитанный мужчина с мягким тихим голосом и очаровательным дружелюбным выражением лица. Он стоял, улыбаясь, рядом с нами, с расстегнутыми бриджами и пистолетом в руке. Мы были так
удивлены, что даже не подумали о том, в каком положении находимся.
Мэри лежала, раздвинув ноги, обнажив живот и широко раскрыв влагалище;
а я, расстегнув штаны, стоял с огромным членом наготове.
но едва ли уменьшилась в толщине. Незнакомец снова сказал:

 «Я здесь не для того, чтобы портить вам удовольствие, напротив, я хочу помочь вам во всём.
 Я случайно заметил вас два дня назад. Я здесь такой же чужак, как и вы. Я знаю, что вы брат и сестра, и восхищаюсь вами ещё больше за то, что вы выше обычных предрассудков, связанных с этим родством. Но вы
должны понимать, что, поскольку я знаю о вас всё, лучше всего позволить мне
принять участие в вашем развлечении, и тогда вы не только заткнёте мне рот, но
и значительно увеличите все свои удовольствия.
доставляя мне самое сильное удовольствие. Вот, например, твоя старшая сестра, которая собиралась сменить младшую на посту, будет ещё больше довольна, если я сначала трахну её. Не пугайся, моя дорогая, — сказал он, заметив внезапное движение Мэри, которая вдруг вспомнила, как сильно она обнажена. «Я ничего не сделаю без вашего полного согласия, но я совершенно уверен, что ваш брат, который по очереди ухаживает за вами, скорее обрадуется, чем огорчится, увидев вас в моих объятиях, или я сильно ошибаюсь в его характере».

Я не мог не думать про себя о том, как точно он угадал мою мысль,
потому что я только что в уме подсчитывал, насколько лучше было бы для нас,
если бы он стал нашим соучастником, а не врагом из-за отказа. Поэтому я сразу же заявил, что, как оказалось, это, вероятно, значительно увеличит наше удовольствие, и попросил Мэри позволить ему поступить по-своему. Естественное нежелание женщины казаться слишком доступной заставило её изобразить отказ, но, поскольку она всё ещё лежала на спине, я наклонился над ней и, раздвинув её ноги, попросил его встать на колени
между делом угощайся сам. Он галантно, опустившись на колени, сначала наклонился
вперед и хорошенько облизал все покрытые спермой губы ее влагалища,
а затем продолжил трахать ее, что быстро возбудило ее еще больше
за его член, каким он был, чтобы трахнуть ее. Как только они были достаточно на это,
Я свистнул и поманил к Лиззи придумать. Вы можете легко представить себе её удивление, когда она увидела Мэри в объятиях незнакомого мужчины. Но поскольку это зрелище, как обычно, произвело на меня впечатление, и я был почти готов взорваться, я заставил её опуститься на колени напротив них и представился.
я вставил свой член в её киску сзади, так что мы оба могли видеть, как
восхитительно она трахается перед нами. Это удвоило наше возбуждение, и мы все вчетвером
кончили вместе, крича от восторга. После этого мы сели, чтобы продолжить
знакомство, которое, как вы можете себе представить, было нетрудным после
такого начала. Наш новый друг дал нам несколько советов, которые оказались
очень полезными для будущих действий, а сам он чувствовал себя молодым
Лиззи одной рукой ласкала свою киску, а другой — мой член, очень нежно
и аккуратно его поглаживая. Он очень быстро довёл меня до оргазма, и
Затем он заставил меня лечь на спину и стал восхищаться и хвалить
необычайное развитие, которое, по его словам, было самым большим для моего возраста, с которым он когда-либо сталкивался, а его опыт был очень обширным. Когда
он был полностью готов, он наклонился вперёд и самым восхитительным образом
отсосал у меня. Это было более возбуждающе, чем когда кто-либо из моих
сестёр, мисс Эвелин или миссис Бенсон, делала мне минет. Он также вставил
палец в мою анальную дырочку и в конце концов заставил меня кончить ему в рот.
Он жадно проглотил всё до последней капли.
Он вытащил его из меня. Это, конечно, возбудило его, и он сказал:

«Теперь я должен трахнуть юную леди».

Лиззи, не колеблясь, сразу же легла на траву, я ввёл его член в её вагину и дрочил его задний проход, пока они занимались сексом. Его член был средним по размеру, не очень длинным и не очень толстым, но
равномерным по всей длине, без большого выступа на головке, как у меня. Он посоветовал нам остановиться на сегодня и пойти с ним в деревню, а потом, когда мы окажемся на виду, но далеко за пределами слышимости, мы сможем сесть и обсудить дальнейшие действия.
наслаждений самой восхитительной чувственностью.

 «Я вижу, — сказал он, — что мы с вами поладим. Я значительно увеличу ваши удовольствия, а вы — мои; вам ещё есть чему поучиться, и я как раз тот человек, который научит вас ещё более высоким наслаждениям, чем те, которыми вы уже наслаждались».

 Мы последовали за ним, как он и хотел, и, усевшись на песчаный холмик, долго беседовали и обсуждали всё, что касалось будущих удовольствий. Мы
договорились встретиться на скалах на следующий день в обычное время, и он
пообещал прийти раньше нас, чтобы убедиться, что поблизости нет никого постороннего
Он спрятался, как и в тот день. Он обдумал этот вопрос
и придумал, как нам встретиться там, где мы будем чувствовать себя
в полной безопасности, и раздеться догола, чтобы насладиться
полноценной оргией самой непристойной похоти. Он показал нам, где остановился:
в маленькой гостинице на окраине деревни, фасадом выходящей на дорогу,
а за конюшнями к ней был пристроен небольшой коттедж,
состоящий из спальни наверху, с гардеробной или, при необходимости, маленькой спальней над коридором; дверь выходила на побережье, и там
С гостиницей можно было связаться только через задний двор, пройдя мимо конюшни к парадной двери. Слуга из гостиницы приходил утром и подавал скромный завтрак из чая, яиц и тостов, а когда он заканчивал, убирал со стола и застилал постель и т. д. Обедал он в гостиной гостиницы в то же время, что и хозяин с семьёй. Ничто не
выглядывало из его окон, и он находился достаточно далеко от деревни,
чтобы его было трудно заметить, тем более из гостиницы; так что,
подходя к своему жилищу со стороны песков, он был почти в полной безопасности.
наблюдение, как если бы он жил в уединённом доме, далёком от всех остальных. Я так подробно описываю его жильё, потому что впоследствии преимущества его расположения побудили нас использовать его с выгодой для себя. Нашего друга звали МакКаллум, Джеймс МакКаллум, отпрыск великого шотландского клана с таким же названием, которому тогда было около тридцати лет, и который увлекался спортом, особенно рыбалкой. Его комната была
обставлена всем необходимым, и он часто бывал в Уэльсе,
потому что там было много хороших рек с форелью.
кто дал мне вкусить рыболовные искусства, и я затем в сопровождении
его много в рыбной ловле, что часто приводило к новым и единственном числе
эротические приключения, из которых я, может быть, в дальнейшем расскажу несколько. Его
обычным местом жительства был Лондон, и наше нынешнее знакомство привело к некоторым
самым интимным отношениям истинно эротической экстравагантности, о которых мы расскажем позже.

Тем временем мы встретились в the rocks на следующий день, в субботу. Мы нашли мистера
МакКаллум занял свой пост, и, убедившись, что всё в порядке, приступил к делу. Настала
очередь Мэри нести первую вахту. Наш друг занял свой пост
церемониймейстер. Он велел мне снять штаны, а
Лиззи — снять платье и ослабить корсет, потому что она ещё не носила подвязок; затем, велев мне лечь на спину, он заставил Лиззи встать на колени у моей головы, повернувшись ко мне задом, а затем податься назад, чтобы её очаровательная маленькая киска оказалась у моего рта, а нижняя юбка и сорочка были хорошо задрапированы на её плечах. Таким образом, я полностью контролировал её
клитор своим языком, и она могла опускать ягодицы прямо на моё лицо,
чтобы я мог засунуть язык глубоко в её влагалище и вылизывать его.
Она кончала, и в то же время, обнимая одной рукой очаровательные пухлые упругие ягодицы, другой рукой она могла ласкать свою задницу и до предела возбуждать свои страсти. Я уже рассказывал вам, как естественно она отдавалась анальным удовольствиям. Пока мистер МакКаллум был занят этим, он самым восхитительным образом
помассировал мой член, ибо в этом восхитительном занятии он был искусен
намного больше, чем многие из тех, кто меня массировал, — разумеется, он
добавил _postilion_, как говорят французы,
одновременно лаская мою заднюю дырочку. Он заставил меня сладострастно излиться ему в рот в тот самый момент, когда милая Лиззи изливала в меня свои восхитительные соки. Мы лежали в оцепенении некоторое время, прежде чем смогли пошевелиться. Затем, поднявшись, я захотел отплатить мистеру М. за его любезность, пососав его член. Но он отказался, сказав:

«Прежде чем мы расстанемся, я научу вас новому удовольствию, и мои силы не так активны, как ваша молодость, поэтому на данный момент
мы ограничимся пристальным наблюдением и нежными ласками наших членов
пока нежными пощекотаниями я не подготовлю вас двоих к любовному состязанию
”

Он трахал Лиззи, пока ласкал мой член, и прошло очень короткое время
, прежде чем он привел нас обоих в такое возбуждение, что мы были
готовы ко всему, что он решит направить. На этот раз он также потребовал, чтобы я
лег на спину, но он положил Лиззи на меня сверху и сам направил
мой член в ее восхитительную узкую выемку. Когда он полностью
вошёл в неё, что было сделано ещё до того, как она полностью легла на меня, он
пожелал, чтобы мы начали медленно. На короткое время он
Приблизившись лицом к моим ягодицам, он наблюдал за движениями моего члена,
вставляя палец как в попку Лиззи, так и в мою. Затем, поднявшись, он
сказал:

«Остановитесь ненадолго, мои дорогие, но не выходите. Я собираюсь преподать вашей
сестре урок двойного действия, доставляющего самое восхитительное удовольствие».

Затем, плюнув на свой член и смазав слюной розовое отверстие её попки, он вставил свой член, не
думая о том, как сильно ей нравится получать удовольствие таким образом и как
часто она уже наслаждалась этим. Он принял все меры предосторожности, чтобы не причинить ей боль.
ей и быть как можно нежнее, говоря ей выпятить свою
попку и напрячься, как будто она хочет что-то опорожнить, что, как он сказал
ей, облегчит его вход и причинит ей меньше боли. Вы можете
представьте, как радовался Лиззи; она сделала все, что он желал—и с
большой мягкостью ему удалось обшить его навострить тесным
соединения живот к животу, ягодицам.

“ Капитал, моя дорогая, ты перенесла это превосходно. Я вижу, что из тебя выйдет отличный ученик; теперь ты будешь испытывать только самые восторженные чувства
от одновременного воздействия двух членов. Теперь, Чарльз, твоя очередь
работать, а твоя очаровательная сестра пусть продолжает
оказывать изысканное давление, которое она уже в этот момент так страстно
оказывает на наши возбуждённые члены».

 Так мы начали первый в нашей жизни урок двойного траха. Дорогая
Лиззи была почти без ума от мучительных ощущений экстатического
удовольствия, которые двойной толчок вызывал в её эротических нервах. Я тоже
почувствовала, как член мистера М. так тесно прижался к моему, потому что тонкая
перепонка, отделяющая задний проход от влагалища, была сильно натянута.
Растяжение двух членов, между которыми он был зажат, стало настолько
тонким, что казалось, будто между нашими членами ничего нет. Такое
восторженное возбуждение быстро привело к завершению. Лиззи так громко
закричала от избытка удовольствия, что это немного встревожило Мэри,
которая подбежала посмотреть, в чём дело. Она была поражена увиденным, но мы были слишком увлечены
самой непристойной роскошью и сладострастием,
чтобы обращать внимание на какие-либо помехи. Что касается Лиззи, то она была в ужасе
экстаз, который закончился настоящей истерикой, встревожившей нас и заставившей
выйти из восхитительных объятий, в которые мы погрузились с таким восторгом. Прошло некоторое время, прежде чем дорогая Лиззи
пришла в себя, а затем разрыдалась, заявив, что никогда раньше не знала, что такое удовольствие, и что она была на седьмом небе от восторга, что она не могла бы пожелать лучшей смерти, чем умереть в такой агонии от удовольствия. Затем она бросилась в объятия мистера М.
и, целуя его с величайшим пылом, сказала:

«О, мой дорогой, как же я люблю тебя за то, что ты научил меня такому восхитительному способу
любви; ты можешь брать меня, когда и где тебе заблагорассудится. Я буду
любить тебя так же сильно, как и моего дорогого брата Чарли».

 Затем она повернулась ко мне и тоже крепко обняла. Затем, надев халат, она пошла на вахту, а Мэри осталась, чтобы тоже
познать роскошь двойного траха. Она немного побаивалась этого эксперимента, но, увидев, в какой экстаз он поверг Лиззи, не отказалась бы попробовать, если бы это было возможно
выполнено с помощью несколько менее массивного члена мистера МакКаллума. Он положил
нам через ту же предварительные маневры бэк Мэри на коленях
над моим ртом, и в то время как он сосал мой член, он впился глазами в
же время Мэри очень тонко развитые ягодицы, давая ему обещание
отличное после-с удовольствием. Он даже умолял меня оставить её анальную дырочку для
его пальца, чтобы он трахал сестру в задницу, пока сосал член брата.
Эта комбинация доставила ему огромное удовольствие. Мэри была очень возбуждена и обильно кончила мне в рот.
в то время как я быстро последовал его примеру в устах мистера М., который не позволил ни одной капле пропасть даром. Когда мы достаточно отдохнули, его похотливые прикосновения, ласки и восхваления наших частей тела вскоре достаточно возбудили нас, чтобы позволить ему увидеть, можем ли мы снова приступить к делу. Как и прежде, я лёг на спину, а Мэри, оседлав меня, направила мой член в свою жаждущую вагину рукой мистера М.
Я был буквально поглощён её горячей и пульсирующей киской, она начала свои
изысканные ласки, которыми обладала в совершенстве.
величайшее совершенство; затем, наклонившись к ней, я заключил её в свои объятия
и прильнул к её губам в страстном поцелуе. Её
попка предстала во всей своей красе перед нашим достойным церемониймейстером,
который, восхищённый её более пышными формами, чем у младшей сестры,
сначала почтительно поцеловал её, а затем засунул язык в розовое отверстие,
чрезмерно возбуждая её, после чего, смочив свой член, приложил его к
нежной, похожей на бутон розы ямочке, поначалу безуспешно. Мэри сказала
ему, что, по её мнению, у него ничего не получится.

— Терпение и настойчивость, моя дорогая, — сказал он, — помогут мне
превратиться в мышь; мы должны попробовать другой способ; этот огромный
чудовищный член в твоей вагине так сильно преграждает путь, что
почти полностью закрывает доступ к более сокровенному храму непристойных наслаждений.
Отойди на минутку.

Я так и сделал, после чего он тут же погрузился в неё по самую рукоять
и сделал несколько толчков, чтобы возбудить её и застать врасплох, потому что, как он
потом рассказал нам, первая трудность заключалась в том, что Мэри
невольно сопротивлялась, сжимая свою заднюю дырочку вместо того, чтобы
Вытащив его, когда он решил, что достаточно возбудил её и
заставил её думать, что он собирается продолжать регулярно трахать её, он
внезапно вытащил два пальца, которые были у него в её заднице, рывком
вставил свой член и, прежде чем Мэри успела что-то понять, погрузил его
более чем наполовину в её задницу. Она чуть не вскрикнула, но его руки,
обхватившие её бёдра, и мои крепкие объятия за талию, потому что я с самого начала знал, что он задумал, не дали ей вздрогнуть и оттолкнуть его, что было её первым порывом. Он сказал:

 «Я буду молчать, и любое неприятное ощущение пройдёт через мгновение».

Он остановился на две или три минуты, в течение которых я сначала потерся головкой своего члена о клитор Мэри, который был хорошо развит,
и когда по ее нервным движениям я понял, что она возбуждена, я без особого труда ввел его в ее сжавшуюся вагину.
 Мистер М. воспользовался возможностью и вошел в нее до предела.  Мэри снова ахнула и заявила, что задыхается. Однако, проявив немного больше терпения, а затем и
осторожностью, мы постепенно довели её до наивысшего
от волнения, и она, как и мы оба, погрузилась в безумие
восторженного блаженства. Она лежала между нами, тяжело дыша и пульсируя, почти
четверть часа.

Я уже был готов к новым усилиям, но мистер М. встал,
вытащил свой вонючий член из тесного углубления, в котором тот наслаждался
такими экстазами, и сказал нам, что мы должны довольствоваться работой
этого дня, потому что у него есть план на следующий день, который
потребует от нас полной отдачи всех наших эротических сил. Затем, как и прежде, мы
подошли к деревне так, чтобы нас видели, но не слышали, чтобы
Отъезд в более отдалённые места не должен вызывать подозрений. Мистер М.
Затем он сообщил нам, что мы можем прийти к нему в коттедж на следующий день,
а не к скалам; мы сможем раздеться догола и устроить настоящую оргию непристойных удовольствий. Мы от всего сердца
одобрили этот план и после весёлой беседы расстались, чтобы встретиться на
следующий день на пляже, но в противоположном от скал направлении, чтобы
потом подойти к его коттеджу с наименее заметной стороны.

На следующий день после обеда мы, как обычно, приступили к работе в обычное время
Мы отправились на нашу обычную прогулку, но, выйдя из деревни и позволив большинству
людей спокойно отправиться в церковь на дневную службу, мы повернули
направо и направились к дому мистера М. Он увидел, что мы
идем, и был готов впустить нас, не дожидаясь стука. Мы сразу же
поднялись в спальню наверху и, не теряя времени, разделись догола. После предварительного восхищения двумя
девушками, чьи формы, несомненно, были созданы для красоты, мы легли в
постель. Мы с Лиззи по очереди ласкали друг друга, как обычно
аккомпанемент в очаровательных отверстиях наших попок. Мистер Маккаллум
и Мэри, поскольку ему очень понравилась она и ее великолепная попка,
последовали нашему примеру, После того как мы провели счастливое и восхитительное время, и
затем взаимные объятия и поцелуи, мы ставим девушек во все мыслимые
позы, пока мы снова не будем готовы перейти к чему-то более
серьезному, чем гамахучинг. Мистер М., как обычно, взял на себя роль церемониймейстера и приказал Мэри лечь на спину, после чего Лиззи
забралась на неё сверху, чтобы поласкать влагалище Мэри и пощекотать его.
пока Мэри одной рукой ласкала клитор Лиззи, а другой играла с моими яйцами, мистер М. сам направил мой член
в восхитительную заднюю дырочку Лиззи, и когда мы все устроились,
а он двумя пальцами ласкал мою заднюю дырочку, он сказал:

«Теперь я собираюсь научить тебя, Чарли, наслаждаться тем, что ты одновременно и оператор, и получатель».

С этими словами он смочил свой инструмент слюной и вставил его в мою задницу.
Он очень осторожно ввёл свой член в мою задницу. Я описал его член как
не очень толстый в основании, следовательно, первая часть, которую он ввёл,
Это было очень легко, но когда столб вошёл внутрь и начал растягивать части, у меня возникло странное тошнотворное ощущение, как будто меня ударили под дых, поэтому я был вынужден попросить его немного приостановиться. Он был слишком опытен в этом деле, чтобы не понять моих чувств, и прекрасно знал, что через минуту или две всё закончится, если я буду молчать. Поэтому, подождав, пока я скажу ему, что он может продолжать,
он немного отстранился и, смазав член слюной,
аккуратно и уверенно медленно ввел его до самого основания.
насколько позволяли его живот и мои ягодицы. Снова немного помедлив, пока я не почувствовал по пульсированию своего члена, который оказывал такое же давление на мою задницу, что я разогреваюсь для работы, он начал медленные движения, толчки внутрь и наружу, которые вместе с горячим и сладострастным давлением и движениями моего собственного маленького партнёра, возбуждённого как пальцем Мэри, так и моим членом, разожгли мою страсть, и вскоре мы стали двигаться очень энергично. Ничто из того, что я мог себе представить, не сравнится с
необыкновенным и восхитительным экстазом, который вызывало у меня двойное проникновение
мои эротические нервы. Я задыхалась, я содрогалась от агонии сильного
удовольствия, и в тот момент, когда приближался грандиозный и восторженный
финал, я действительно взревела, как ослица, что, как выяснилось позже,
нас позабавило. На нас разом нахлынуло удовольствие, и мы безвольно
опустились на тех, кто был под нами. Как же мы были бедны
Мэри выдержала это с таким спокойствием, что мы удивились, но сцена так взволновала её, что она
сказала, что ей и в голову не приходило ничего подобного и она ничего не почувствовала. В конце концов мы встали,
и после необходимого омовения причастились вином и пирогом, которые мистер
МакКаллум, проявив большую предусмотрительность, позаботился об этом. После этого он какое-то время не позволял нам трахаться, и мы устроили настоящую возню по всей комнате, что нам очень понравилось, и не было слышно ничего, кроме шлепков по нашим задницам и самого дикого хохота, пока наши два члена, встав, не показали, что мы снова готовы вступить в новые схватки. На этот раз Лиззи легла, Мэри оседлала её. Мистер М. вошёл в
её анальное отверстие, и я попыталась сделать то же самое с ним, но всё
было напрасно. Я была слишком тяжела для его анального отверстия, очень маленького
один для мужчины. У него было все возможное, чтобы угодить мне, но он делал то, что я хотела.,
Я не могла преодолеть физические трудности. Итак, мы поменялись местами
Я лег на спину, Мэри оседлала меня, мой член был введен
в ее влагалище, и, наклонившись и представив свой анус, М. преуспел
легче, чем накануне, залезть в ее дырку в заднице. Лиззи,
стоя на ногах по обе стороны от Мэри и моего тела, поднесла свою киску ко рту М., и он с наслаждением трахнул её, в то время как его палец
действовал как _почтовая лошадь_ в её заднице. Эротическая буря бушевала с
Долгое время мы яростно совокуплялись, а затем, всё быстрее и яростнее,
довели себя до экстаза самого непристойного наслаждения,
чтобы снова погрузиться в пучину утолённого желания. Мы
долго лежали, тесно обнявшись. Придя в себя после долгих вздохов, мы снова освежились вином и пирожными, и, поскольку наши страсти пробудились не так быстро, как у наших более возбудимых товарищей, мы принялись их трахать, не испытывая при этом такого же удовольствия от их членов. Затем мы ещё раз перепихнулись, и Мэри
Внизу и Лиззи наверху, я на этот раз трахнул её в ****у по её просьбе,
потому что, по её словам, этим нельзя совсем пренебрегать. М., как и раньше, взял меня сзади, и, поскольку это было удобнее, мы получили больше удовольствия, а поскольку наши предыдущие усилия притупили аппетит, мы смогли растянуть удовольствие на гораздо более долгий срок, пока, наконец, не умерли в агонии от такого восхитительного соединения тел. Перед расставанием мы ещё раз восхитительно потрахались. Лиззи снова была трахнута мной, а мистер М. — её анальным отверстием, что она
Она заявила, что предпочитает любую другую комбинацию, в которой мой член так безумно
наполняет её тугую маленькую киску, а член М. от давления
моего большого орудия в киске ощущается так же туго в её заднице, как и мой член,
когда в её киске не было ничего, кроме пальца Мэри. Мы занимались любовью
с ещё большей роскошью и сладострастием, чем раньше. Лиззи была в истерике от переполнявшего её наслаждения, и мы все сползли с бедной Мэри и долго лежали, обнявшись. На этом наша самая восхитительная оргия в тот день закончилась. Мы очистились и
одетый. Мы расстались с множеством сладких поцелуев и обещаний, возобновления
восхитительные сцены, которые мы только что прошли, и, по сути, мы часто
и часто повторял их, меняя время от времени с посещением
камни, дабы мы должны обратить наблюдение на нас постоянно собирается
коттедж.

Шесть недель подошли к концу так стремительно, что мы едва могли поверить
времени уже прошло. Мама однажды утром сообщил нам, что мы должны были оставить
на день после следующего. Вы можете себе представить наше разочарование, но
ничего не поделаешь. В тот день мы встретились у скал, и нам было грустно
мысль о расставании с нашим очаровательным другом, которого мы теперь по-настоящему
любили. Мы были не так пылки, как обычно, но решили устроить на следующий день в коттедже
настоящую оргию в качестве прощального подарка для всех нас. Мы встретились, как и договаривались, и применили все ухищрения, чтобы
увеличить наши удовольствия, и все средства, чтобы вновь возбудить наши силы до предела. Мы с М. кончили по шесть-семь раз, но девушки,
которые легче возбуждаются в своих интимных местах, кончали в экстазе
по девять-десять раз; мы были совершенно измотаны.
Нам не хватило сил отказаться от игры, одеться и расстаться. Мы надеялись встретиться снова. Девушки плакали, прощаясь с нашим восхитительным другом, которому мы были обязаны столькими восхитительными оргиями. Мы обменялись адресами, и он пообещал приехать на рыбалку в наши окрестности, где, как он надеялся, мы сможем возобновить похотливые развлечения, которыми мы уже так наслаждались. Наконец мы оторвались от него. Как вы увидите из дальнейшего повествования, непредвиденные обстоятельства вынудили меня уехать в Лондон, или, скорее, покинуть дом, прежде чем мы смогли встретиться снова. И это произошло в Лондоне, в его доме.
собственные покои, где мы снова возобновили наше очаровательное общение и
практиковались во всех искусствах поклонения.

Мы вернулись домой, и мама снова объявила о поиске гувернантки и заявила,
что ей требуется гувернантка не моложе тридцати лет и с
большим опытом преподавания. На это объявление было получено множество откликов;
но одна дама пожелала увидеть маму и ее учеников, прежде чем соглашаться на это место.
в то же время она прислала очень удовлетворительные
отзывы. Маму поразил стиль письма и
необычное требование предварительного знакомства перед заключением окончательного
договоренности. Поэтому она написала мисс Фрэнкленд, умоляя ее приехать и
провести с нами три дня, и если ее визит окажется таким же приятным для
обоих, каким было ее письмо маме, она не сомневалась, что дела пойдут на лад.
устроено к их взаимному удовлетворению. Соответственно, в ожидаемый
час прибыла мисс Фрэнкленд. По нашим тогдашним представлениям, она была пожилой
дамой, скорее старше тридцати лет, чем моложе, высокой и
властной, несколько полноватой, но без лишнего жира, с широкими
плечами и бёдрами, с хорошо развитой, но не слишком большой грудью.
Она была очень заметной. Её волосы были чёрными как смоль, как и глаза, но с самым решительным выражением, которое усиливалось из-за очень густых бровей, сходящихся на переносице. У неё также были хорошо заметные пушистые усы, а маленькие вьющиеся волоски на затылке буквально терялись под платьем с высоким воротом. Она всегда носила длинные рукава и никогда не показывала обнажённых рук. Позже я узнал, что причина этого заключалась в том, что её руки были покрыты таким густым волосом, что она стеснялась их показывать, хотя на самом деле они были прекрасно сложены
и пухлые. У неё был большой рот, в котором читалась животная страсть, но в то же время
определённая твёрдость характера. Её нельзя было назвать красивой, но в целом её лицо, выражение
и фигура производили впечатление прекрасной женщины. Что касается нас, то, впервые увидев её, мы отметили лишь решительный характер её лица и сразу же испугались, что она станет нашей гувернанткой, так как чувствовали, что она будет не только управлять нами, но и будет суровой во всех отношениях. Юность часто бывает лучшим физиогномистом, чем старость.
Мы были уверены в этом. В дальнейшем мы увидим, были ли мы правы. Достаточно сказать, что её трёхдневный визит закончился тем, что она была вполне удовлетворена предложенной должностью, а мама была не менее удовлетворена ею. В то время мы не знали, но впоследствии выяснили, что она поставила условием, чтобы у неё был карт-бланш в отношении использования розги. Она сказала маме, что, по её мнению, наша покойная гувернантка слишком снисходительно к нам относилась и что необходимо установить строгую дисциплину, которая, по её мнению,
опыт, который она всегда находила наиболее действенным. Моя мать, которая в течение последних двух месяцев считала нас довольно упрямыми и своенравными, вполне
согласилась с её идеей и предоставила ей полную свободу действий в отношении
девочек и сына.

 После того как все условия были оговорены, мисс Фрэнкленд потребовалась неделя, чтобы привести всё в порядок, прежде чем окончательно переехать на новое место. Моя мать,
полагая, что мы должны быть наготове к приезду мисс Фрэнкленд,
оставила нас до тех пор на полной свободе, и, можете быть уверены, мы воспользовались
этим и сделали всё возможное, чтобы восполнить потерю.
бесценный и любезный друг, мистер МакКаллум. Мы не только пользовались летним домиком днём, но и каждую ночь я пробирался в комнату моих любимых сестёр, где мы пытались воспроизвести роскошные сцены любви, которыми мы недавно так безумно наслаждались на побережье Уэльса. Конечно, неделя пролетела слишком быстро, и в назначенный день моя мать поехала в город, чтобы привезти мисс Фрэнкленд домой на дилижансе. Две мои сестры сопровождали её, так как
для девочек всегда что-нибудь требовалось, а мисс
Франкленд и ее камера была достаточно заполнить перевозки по возвращении,
Я осталась одна дома, а самые удачливые обстоятельства, как
получилось.

Я был несколько раздражен на время оставили в покое. Но насколько верно утверждение “человек
предполагает, а Бог располагает”. Если бы я пошел с ними, то пропустил бы
самое вкусное и неожиданное угощение. Я побрёл в летний домик,
в некотором отчаянии от упущенной возможности снова трахнуть своих сестёр
до прихода ужасной гувернантки. Я вяло смотрел в окно,
когда вдруг заметил, что какая-то дама машет мне рукой.
я возвращался из двуколки, проезжавшей по дороге, к которой примыкал наш летний домик.
Через мгновение я узнал миссис Винсент. Бежать вниз по пригорку, отпирать
в отдельной дверью, и принять ее в наш дом, работа
момент. Я умолял ее выйти и дойти до дома пешком.
Ее слуга мог подъехать к конюшням и подождать там.
Она немедленно это сделала. Я не проронил ни слова, пока не убедился, что она в безопасности в летнем домике. Не говоря ни слова, я обхватил её за талию и, прижав к дивану, быстро расстегнул свой
Я расстегнул брюки и, задрав ей юбки, прижал свой твёрдый член к её животу, прежде чем она почти осознала мои намерения.

 «Мой дорогой Чарли, — воскликнула она, — что ты делаешь? Нас раскроют,
и это будет моей погибелью».

 «О нет, моя любимая миссис Винсент, они все уехали в город, и нам нечего бояться».

Она слишком сильно любила меня, чтобы продолжать сопротивляться; напротив,
поддавшись мне со всем своим привычным искусством, мы оба быстро погрузились в сладострастные объятия удовлетворённого желания. Я не хотел покидать своё
место, но, страстно целуя её, я просунул язык ей в рот.
Я закрыл ей рот поцелуем и прервал её возражения. Волнение от встречи с ней
после двухмесячной разлуки разожгло мои страсти до предела, и я, едва переводя дыхание,
начал всё сначала, но уже более сдержанно и с большим старанием, чтобы она
в полной мере разделила мои восторги. Ей это очень понравилось, и, избавившись от страха быть застигнутой врасплох, после того как я сообщил ей об отсутствии всей семьи, она дала волю всем своим пылким любовным желаниям, вдоволь насладилась нашим восхитительным сексом и провела
в то же время, как и я, с криками удовлетворённой страсти. После этого
я отстранился. Она нежно поцеловала меня и сказала, что я всё такой же плохой и дикий
мальчик, как и прежде, что она слишком сильно любит меня, чтобы когда-либо отказать мне в чём-либо,
чего бы я ни пожелал, и попросила меня сесть рядом с ней и поговорить о старых временах.

 «Нет, — сказал я, — на этот разрэри, расскажи мне все о себе; Я не видел тебя
со дня твоей свадьбы, и я хочу знать, как прошла последующая часть
. Я боялся, что наши объятия могли оставить следы.
это заставило бы вашего мужа заподозрить, что вы не такая, какой он вас представлял.
ожидал.

“Ты странный мальчик, мой дорогой Чарли, и человек во всех отношениях
чем много лет на десять старше себя. Кто бы мог подумать такое
идеи бы в столь юной голове. Что ж, мой дорогой мальчик, я и сам был несколько обеспокоен этим вопросом и, действительно,
Я назначила день свадьбы, ожидая, что мне станет плохо в ту же ночь, но я
разочаровалась: ничего не произошло, и мне пришлось действовать так, как
я могла. Я плотно сжала ноги. Я опустила руку на ту часть своего тела
и сжала её как можно сильнее. Я крепко сжала пальцами его член, когда он
пытался войти, и вдруг со стоном, полным боли, поддалась ему навстречу.
Неопытный муж многое принимает на веру и полагается на воображение, я
Я убедила его, что он первый, кто завладел моим телом, но, о, мой
любимый Чарли, я обнаружила, что действительно готова к материнству, и ты,
мой дорогой, — отец ребёнка, который сейчас находится в моей утробе.

«Что? Я! Я! Отец твоего ребёнка? О, дорогая, милая миссис Винсент;
о, скажи это ещё раз».

— Это действительно так, мой дорогой Чарли, и осознание того, что сначала я обладала тобой, а ты — мной, примиряет меня с тем, что я рожу мужу ребёнка, который не будет его.

 «Мой ребёнок! Мой ребёнок!» — закричал я и заплясал в приступе восторга от мысли о том, что стану отцом. Казалось, это сразу возвысило меня.
к мужественности и раздулся от гордости. Я бросился к дорогой миссис В.,
горячо обнял ее и, толкнув обратно на диван, сказал—

“Я должен посмотреть, как маленький ангел выглядит в своей камере”.

Я поднял ее юбки и обнажил все ее прекрасный живот, уже
по ее отек, показывая, что больше, чем когда-либо вошел в ее
рот. Ее ****а тоже стал более заметным. Я наклонился, поцеловал её
прекрасную киску, хорошенько пососал её, а потом трахал её, пока она не закричала,
прося мой член войти в неё, и мы занялись самым изысканным и страстным сексом
У меня было. Мысль о том, что я крещу своего ребёнка своей спермой,
возбуждала меня, и мы предавались самым сладострастным
удовольствиям, пока не растворились в самом чувственном, похожем на смерть
изнеможении от удовлетворённых желаний.

 «Чарли, мой дорогой, ты должен встать; помни, что ты можешь навредить
этому миленькому созданию, если будешь слишком усердствовать, так что, пожалуйста, встань».

 Я сразу же встал, но только для того, чтобы нежно обнять её. Она пожаловалась, что чувствует себя немного нехорошо, и сказала, что нам нужно пойти в дом за вином. Мы привели себя в порядок и все сияли от радости при мысли о
Я расхаживал с важным видом, как павлин, и был очень высокого мнения о себе. Я едва ли понимал, стою ли я на голове или на ногах, и вёл себя довольно экстравагантно. Дорогая миссис В. была вынуждена серьёзно предостеречь меня, прежде чем я смог научиться вести себя подобающим образом в присутствии слуг. Она отдохнула около получаса
и собиралась уже приказать подать экипаж к дверям, но я умолял её
послать его на дорогу, ведущую к летнему домику, так как я хотел подольше
побыть с ней. Она улыбнулась и снова подала
Она похлопала меня по щеке, как бы говоря: «Я понимаю тебя, негодяй»,
но сделала так, как я предложил. Так что мы прошли через сад и оказались в
летнем домике ещё до того, как запрягли двуколку и вывезли её на дорогу. Я не стал ждать этого, а, обняв милую миссис В.,
хотел повалить её на диван.

— Нет-нет, дорогой Чарли, так ты слишком сильно помнёшь моё платье, и у нас не будет времени привести его в порядок. Остановись, я встану на колени на низком диване, а ты будешь стоять сзади. Я смогу направлять тебя снизу, и ты знаешь, что я
Я всегда думал, что так ты доставишь мне больше удовольствия, чем любым другим способом».

 Она опустилась на колени, и я стянул с неё одежду через голову, обнажив её прекрасные ягодицы, которые теперь, когда она была беременна, стали шире и круглее, чем когда-либо. Сначала я жадно поцеловал их, а затем прижался к ним своим членом. Миссис Винсент
протянула руку назад, схватила его и направила в свою пылающую и жаждущую вагину, и он вошёл в неё одним толчком по самую рукоять.

 «Нежно, Чарли, дорогой, — воскликнула она, — помни, что наш дорогой малыш там, и
ты не должен быть слишком грубым».

Это сразу же привело меня к сдержанности. Я держал руки на бедрах, и когда
Я медленно скользнул внутрь, я откинул ее великолепные ягодицы назад, навстречу
себе. Я держал свое тело вертикально, чтобы насладиться прекрасным зрелищем
движения ее ягодиц.

“Обними меня рукой и почувствуй мой клитор, Чарли, дорогой”.

Я делал это с минуту, а потом прошептал—

«Так приятно смотреть на твою великолепную попку в действии, так что, пожалуйста,
возьми свой собственный палец и прикоснись им к своему клитору, чтобы я мог насладиться этим прекрасным зрелищем».

«Хорошо, дорогой».

И я почувствовал, как она яростно дрочит. Это позволило мне
Я ввёл сначала один, а затем два пальца в её самую восхитительную
заднюю дырочку. Когда я понял, что она была в сильнейшем возбуждении, я
внезапно переместил свой член и заменил им пальцы. От удивления и
возбуждения она не успела сопротивляться, и я вошёл, не слишком быстро,
настолько глубоко, насколько мог. Она слегка вздрогнула и
назвала меня плохим парнем, но я слишком крепко держал её за бёдра, чтобы она
могла освободиться, даже если бы захотела. Я умолял её позволить мне продолжить,
потому что я никогда не забывал, какое это было удовольствие — делать это так, как в ту ночь
до того, как она вышла замуж. Она ничего не ответила, но я почувствовал, как она сильнее надавила пальцем на свой клитор, и мышечные сокращения в её бёдрах и сфинктере вскоре убедили меня, что ничто не доставит ей большего удовольствия, чем закончить наш путь там, где я был, — и это оказалось самым восхитительным. Мы бы умерли от громких криков мучительного восторга, если бы не необходимость соблюдать осторожность, ведь, несомненно, в нескольких ярдах от нас ждала повозка. Моя дорогая любовница, казалось, не хотела, чтобы я
выходил; она сжимала мой член в таких крепких и тесных объятиях, пульсируя от
от момента к моменту, и так понравилась ему, что она вскоре почувствовала, что он
снова жесткости внутри нее. Она поднялась на ноги, и к тому
действие наголо меня. Затем, повернувшись, она обвила руками мою
шею и нежно обняла меня, благодаря за то, что я подарил ей
такие изысканные доказательства любви.

“Но я должна идти, мой дорогой Чарли, и я надеюсь, что у нас еще будет время от времени
какая-нибудь другая восхитительная возможность снова насладиться таким восторгом. Передай
привет своей маме и девочкам и скажи им, что я скоро приеду и увижу их всех».

Я усадил её в коляску и смотрел ей вслед, пока поворот дороги не скрыл её от моих глаз. Я вернулся в летний домик и поцеловал то место, к которому она в последний раз прижималась своим прекрасным телом. Моя душа была полна любви к ней и гордости за то, что я был достаточно мужественен, чтобы зачать ребёнка в её чреве. Я расхаживал по комнате, и если бы кто-нибудь меня увидел, то, несомненно, счёл бы меня нелепым. Мама, наша новая гувернантка и девочки вернулись к чаю. Я рассказал им о визите миссис Винсент и о том, как она
сожалела, что застала их дома, а также о её обещании приехать ещё раз
в начале дня. Мама надеялась, что я был внимателен к ней. Я сказал, что был так внимателен, как только мог, и принёс немного вина и печенья, потому что она жаловалась, что чувствует себя не очень хорошо, и думала, что тряская дорога её утомила.

 Можно предположить, что после того, как наша новая гувернантка произвела на нас впечатление, мы какое-то время были очень внимательны к ней. Действительно, её система
обучения была просто великолепной, намного превосходящей в этом отношении нашу
прежнюю гувернантку. Она умела заинтересовать вас тем, чему учила, и в течение двух месяцев мы уделяли ей столько внимания, сколько
добилась такого действительно экстраординарного прогресса, что она не могла удержаться
высоко расхваливала нас маме, пока мы были в комнате. Это было плохо
политики, потому что, с естественным легкомыслие молодости мы считали
себя настолько умными, что мы стали менее внимательны. Это был терпеливо
нести в течение некоторого времени, вероятно, в продолжение нашего предыдущего хорошее
поведение. Но наконец Лиззи был немного наглым, когда ругают, а
жестко Мисс Френкленд.

“О! — до этого дошло, не так ли? Посмотрим. Она продолжала наши
уроки до четырёх часов, как обычно, а затем попросила Лиззи остаться
где она была; она выпроводила нас с Мэри, заперла дверь перед бедной
Лиззи и ушла, несомненно, за розгой. Вскоре она вернулась и,
заперев дверь, хорошенько выпорола бедную Лиззи. Закончив, она выгнала
её, и Лиззи присоединилась к нам, горько плача от боли. Мы уложили её на диван и задрали ей юбки на голову, чтобы охладить ягодицы, которые, по её словам, горели так, словно на них высыпали раскалённые угли. Я поцеловал её милые красные ягодицы, которые были покрыты волдырями и напоминали сырую говядину, но
крови не было. Мы обмахивали её своими платками, и она
сказала, что это было восхитительное облегчение. Через несколько минут она начала
подёргивать задницей в состоянии возбуждения и закричала:

«Дорогой Чарли, засунь свой член в мою киску, она уже жаждет траха».

Я хотел только одного — немедленно приступить к делу, потому что при виде её голой задницы
мой член уже стоял как каменный. Она приподнялась
на четвереньках, подставив задний вход своей вагине, и
сказала мне, что она должна получить это немедленно. Я вошёл в неё до упора.
Я тут же вошёл в неё по самую рукоять, потому что она была такой сочной и влажной, как будто только что кончила,
что, скорее всего, и было так. Несколько мощных толчков с моей стороны, подкреплённых энергичными движениями с её стороны, и она снова кончила
со стоном удовольствия и с таким давлением на мой член, что ему стало почти больно. Она едва успела перевести дух, как закричала:

«Продолжай, дорогой Чарли, введи его ещё глубже, если можешь, я сгораю от желания».

Она извивалась всем телом самым похотливым и
восхитительным образом, а когда почувствовала приближение оргазма, то
Из-за того, что мой член стал ещё больше и твёрже, а также из-за
особого электрического эффекта в тот момент, она встретила мой поток спермы
таким обильным выделением, что он буквально брызнул и залил мои бёдра. Она
крепко держала меня и не позволяла выйти, пока я не кончил четыре раза, а
она — по меньшей мере семь. Затем мы поднялись, и её нервы успокоились
благодаря тому, что в неё неоднократно впрыскивалась горячая сперма. Она заявила, что никогда за всю свою жизнь не испытывала такого
ненасытного желания или такого восхитительного удовольствия от его удовлетворения.
Я бы вытерпел дюжину таких порка, чтобы испытать такое же восторженное
наслаждение.

 «Я уверена, — сказала она, — что это всё из-за хлыста, я никогда раньше не чувствовала ничего подобного».

 Мэри всё это время была лишь наблюдателем и с удовольствием
смотрела на эротическую ярость своей сестры и на мои мощные усилия по её усмирению. Это
правда, что мы оба прекрасно потрахались, пока бедная Лиззи корчилась от боли, и я только что восхитительно оттрахал её, когда вошла Лиззи, вся в слезах.

 Мисс Фрэнкленд удалилась в свою комнату, и лицо её всё ещё было красным.
Она выглядела немного растерянной, когда присоединилась к нам после обычного часа отдыха. Как и следовало ожидать, мы все были предельно внимательны. Было одно обстоятельство, которое, очевидно, очень обрадовало мисс
Фрэнкленд. Когда Лиззи, в свою очередь, подошла, чтобы повторить урок, она вдруг обняла мисс Фрэнкленд за шею и со слезами на щеках проговорила:

— Дорогая мисс Фрэнкленд, прошу вас, простите меня и позвольте мне поцеловать вас, потому что я очень вас люблю.


В глазах мисс Фрэнкленд заблестели радостные искорки. Она
обнял Лиззи за талию и притянул к своим губам в долгом сладостном поцелуе.
Казалось, что он никогда не кончится. Мы заметили, как мисс
Фрэнкленд залилась краской. Наконец она отпустила Лиззи и сказала, что та была
милой, дружелюбной девушкой, которую она не могла не любить.

“ Иди на свое место, дорогая, ты слишком взволнована, чтобы читать урок прямо сейчас.
Так что пошли Мэри наверх.

Лиззи вернулась на своё место, но мне показалось, что я увидел на её лице
явное выражение эротического желания. Когда позже мы остались наедине, она рассказала нам, что, когда гувернантка поцеловала её,
она почувствовала, как язык мисс Ф. скользнул ей в рот и «погладил её бархатную кожу» самым восхитительным и возбуждающим образом, и она подумала, что если бы они были одни, то, должно быть, обменялись бы более страстными объятиями. Это навело меня на мысль, что мисс Фрэнкленд сама стала развратной из-за того, что даже держала в руках хлыст. Лиззи всю следующую неделю только и делала, что восторгалась чрезмерным возбуждением, в которое её привела порка, и ощущением невероятного счастья, которое она испытала, удовлетворив свою похотливую натуру. Мы не смогли
Мы встречались каждый день, потому что мисс Фрэнкленд часто сопровождала нас и присоединялась к нашим юношеским забавам. Лиззи продолжала расхваливать то необыкновенное удовольствие, которое доставила ей порка, и после того, как всё закончилось, разжигала воображение Мэри, пока та не дошла до того, что ей самой захотелось, чтобы её выпороли. В таком случае было легко понести наказание: ей достаточно было намеренно пренебречь учёбой, и она обязательно его понесла бы. Она так и сделала, и результат был прежним.
 Выйдя на свободу, она поспешила в летний домик и без всякого
без лишних слов приказала мне трахнуть её прямо сейчас, и последовала сцена, очень похожая на ту, что произошла, когда выпороли бедную Лиззи.
 Мэри, однако, не поддалась неконтролируемому желанию броситься в объятия мисс Фрэнкленд, как это сделала Лиззи.  Мисс Ф., как обычно, удалилась в свою комнату после того, как наказание закончилось, и спустилась вниз с таким же раскрасневшимся лицом и возбуждённым взглядом. Я пришёл к убеждению, что она сама была возбуждена этим действием, и мне стало казаться, что с такими страстями, если бы я только мог возбудить её...
В любом случае, это могло бы стоить того. Когда эти похотливые мысли возникли в моём воображении, желание вскоре наполнило её всеми прелестями красоты, и я стал чрезмерно похотливым и жаждущим обладать ею. Чем больше я смотрел на неё и изучал действительно прекрасные пропорции её прекрасно сложенного тела, тем сильнее во мне крепла решимость заполучить её.

Примерно в это же время мисс Фрэнкленд, которая стала любимицей
мамы, получила разрешение занять свободную спальню с условием, что она
будет уступать её любому гостю, который может прийти.
Конечно, это обстоятельство усилило моё желание добиться её расположения,
поскольку возможность переспать с ней впоследствии была так близка. Я решил
понаблюдать за ней, когда она будет ложиться спать, и попытаться увидеть её обнажённое тело. С этой
целью я убрал кусок размоченного хлеба, который положил в отверстие,
чтобы видеть, как мистер Бенсон трахает свою жену. Я не спал, пока она не легла
спать. Я видел, как она раздевалась, но заметил только её обнажённые груди
под сорочкой. Как я уже сказал, они были не очень большими, но широко расставленными.
Она была раздетой, с изящной плоской шеей до самого горла. Я имею в виду, что у неё не было
ключиц, что является большой красотой в женщине. Она, очевидно, была совершенно
обнажённой и пользовалась биде, но щель в двери не позволяла мне видеть ту часть
комнаты, где она им пользовалась. На следующий день я исправил этот недостаток, и
на следующую ночь меня вознаградило самое восхитительное зрелище. Вы вполне можете
предположить, что я не дал сну одолеть себя, а был на посту, как только
услышал, что она вошла в свою комнату. Я тут же упал на колени.
Она заглянула в щелочку и увидела, как та нарочно раздевается до сорочки. Затем она
привела в порядок свою великолепную шевелюру, расчесав ее так далеко, как только могла дотянуться руками; и, хорошенько расчесав и приведя в порядок волосы, она заплела их в косу и свернула в большой рулон, затем, вымыв руки, достала биде, налила в него воды и сняла сорочку. Она стояла перед туалетным столиком, и на неё
освещали две свечи, так что, когда она задрала сорочку, я хорошо видел её целиком
У неё был чудесный волосатый живот. Она была вся в волосах, чёрных, как
уголь, и сияющих, словно отполированных, во всех своих прекрасных завитках. Я теперь
старик, но никогда не видел ничего подобного этой милой женщине с волосатым
животом. Она доходила до самого пупка и на несколько дюймов спускалась по внутренней стороне бёдер, а также густо покрывала ягодицы и
два бугорка там, где обычно находится красивая ямочка на пояснице, такая же
густая, как и у обычных женщин на бёдрах. Кроме того, по спине тянулась красивая
тонкая линия завитков.
её живот, вплоть до промежности, не говоря уже о очень волосатых бёдрах, ногах и руках. Я никогда не видел более восхитительно волосатой женщины, и она была такой, какой и должна быть женщина с таким избытком волос, — страстной и похотливой до такой степени, что, как только она обретала уверенность в своём спутнике, она давала волю своим чувствам. Конечно, сейчас я описываю свои впечатления, но в тот момент меня поразило
необычайное богатство и количество этого изысканного украшения — волос — не только на голове, но и на всём теле.
Такого обилия я никогда не видел ни тогда, ни с тех пор. Я онемел от изумления и восхищения. Она вымыла свою волосатую промежность и все прилегающие части, затем вытерлась насухо, надела ночную рубашку, погасила свет и, конечно же, легла в постель. Я тоже лег, но только для того, чтобы ворочаться и метаться, и наконец, в беспокойном сне, увидеть во сне эту восхитительно покрытую волосами промежность и представить, как я наслаждаюсь ею. Я был так взволнован, что мне приснился первый в моей жизни
влажный сон. Излишне говорить, что это было под впечатлением от сна
что я в полной мере наслаждалась этой чудесной дырочкой.

 К утру я совсем выбилась из сил после такой беспокойной ночи и была не только очень рассеянной, но и настолько уставшей, что не могла сосредоточиться на уроках. Конечно, мисс Фрэнкленд заметила это и, не зная причины, приписала это умышленному безделью и пренебрежению её авторитетом. Она говорила со мной очень серьёзно и сказала, что если я
не исправлюсь к завтрашнему дню, то она будет вынуждена наказать меня.

«Я ожидаю, что завтра ты будешь вести себя совсем по-другому, иначе...
вы заставите меня сделать то, чего я бы очень не хотел».

 В тот день шёл сильный дождь, и нам пришлось развлекаться дома. Укладываясь спать, я решил снова посмотреть, не пришла ли мисс
Франкленд, но усталость после бессонной ночи взяла надо мной верх, и я крепко уснул до глубокой ночи. Я встал и подкрался к своему
окошку, но всё было темно. Я слышал, как тяжело дышит мисс Франкленд. Мне сразу же пришла в голову мысль, что я могу спокойно пробраться в
комнату моих сестёр, так как они теперь были одни, а мисс Ф. ушла.
Ночью она перебралась в свободную спальню, где теперь крепко спала. Поэтому,
тихонько открыв дверь и оставив её приоткрытой, я прокрался по коридору,
вошёл в комнату сестёр и, осторожно разбудив их, запрыгнул между ними, к их великой радости и удовольствию. Мы сразу же приступили к
«гамахуче»: я ласкал Мэри, а Лиззи задрала ноги над головой, и Мэри
ласкала её, в то время как её палец выполнял роль «почтового
курьера» в её очаровательной заднице, а я наслаждался видом их
действий. Как только Мэри
Я уложил Лиззи на спину, головой к изножью кровати, а Мэри встала над ней на колени в противоположном направлении,
подставив свой очень пышный зад, который с каждым днём становился всё больше. Я погрузился в её вагину, одновременно засовывая средний палец в её маленькую розовую попку, в то время как Лиззи делала то же самое для меня, одновременно потирая клитор Мэри мясистым кончиком большого пальца, в то время как Мэри, которую в это же время трахали и дрочили в двух местах, занималась тем, что трахала Лиззи и дрочила её
Лиззи заявила, что один палец — это ничто. Мы продолжали наши восхитительные занятия до тех пор, пока избыток возбуждения не заставил нас дать волю всем нашим чувствам, и нам удалось кончить вместе с таким восторженным и похотливым наслаждением, что на какое-то время мы совершенно обессилели. Затем мы сладко прижались друг к другу, положив одну руку на мой член, а другую — на мои ягодицы. Когда мы снова возбудились до предела,
мы поменялись местами, и я трахнул Лиззи.
Мэри была надрачена и оттрахана Лиззи, пока та развлекалась с клитором Лиззи и моей задницей. Лиззи была гораздо горячее и непристойнее, чем любая из нас, и обильно кончила на мой довольный член, который вдоволь насладился тёплой ванной из вязкой жидкости, вылитой на него. Я сделал несколько медленных толчков внутрь и наружу, чтобы
хорошо смочить всю его длину, и, вынув два пальца из её
восхитительной задницы и смочив их своей слюной, я вытащил свой
член из зловонной оболочки её влагалища, к её огромному удовольствию
Я медленно погрузил его в её жаждущую и восхитительно нежную попку,
держа его там какое-то время, чтобы не кончить раньше, чем Лиззи
будет готова. Я наслаждался восхитительной пульсацией её тела, которая
наконец стала слишком возбуждающей, и я наклонился над ней, провёл рукой
под её животом, заменил пальцы Мэри, потирая её клитор, пока Мэри
мастурбировала, засунув в неё два пальца. Таким образом, мы быстро покончили с этим и погрузились в экстаз утолённой похоти.
 Когда начало светать, я оторвался от их объятий.
Я благополучно добрался до своей комнаты и спал праведным сном до позднего утра.

 Моя оргия с сёстрами настолько утолила мои животные страсти, что я
начал опасаться суровости, которую, как я знал, проявит мисс Фрэнкленд, если я попаду к ней в руки.  Это заставило меня на следующий день быть настолько внимательным, чтобы
удовлетворить её; и, поскольку был прекрасный день, она вышла прогуляться в
сад, пока мы невинно развлекались. В тот вечер я не спал
и снова наслаждался великолепным видом чудесно заросшей
волосами промежности мисс Фрэнкленд. Вся нижняя часть её тела была чёрной, как дымоход
Дворник. Это зрелище пробудило во мне все плотские чувства. Я почувствовал, что должен овладеть ею, и решил не обращать внимания на самые суровые наказания, которые она могла бы мне назначить. Каким-то инстинктивным образом я пришёл к выводу, что это невероятное обилие волос может расти только там, где природа заложила самые горячие животные страсти, и мне оставалось лишь сильно возбудить их, чтобы обратить их похоть себе на пользу. Я решил,
что завтра я доведу дело до конца и что я способен на всё. Я лёг в постель и не стал подниматься.
в комнату моих сестёр. На следующий день утром я был сам не свой; мисс Фрэнкленд строго предупредила меня, что если я продолжу в том же духе после обеда, то ничто не спасёт мою шкуру от сурового наказания. Однако я был непреклонен и «нарывался на неприятности», как говорят наши вульгарные кузены-янки. Я был ещё более ленивым и непослушным, чем когда-либо. Мисс Ф. была в ярости; в четыре часа она приказала мне остаться, а девочкам уйти. Затем она заперла дверь, достала
из стола внушительный прут и велела мне подойти к ней. Я подошёл.
так что я на самом деле был в некотором страхе, потому что она могла выглядеть ужасно свирепой и
решительной, и тогда я подходил к ней.

«Итак, Чарльз, — сказала она, — твоё поведение в последние два или три дня было таким, что я не могу с этим смириться. Твоя мать дала мне полную мощность
наказать-нибудь из вас серьезно, если я думаю, ты этого заслуживаешь; ты
уже в таком возрасте, что я надеялся, что вы бы так и действовали, как дать
мне никакой вины, обид, но мне жаль, что мои надежды разочарованы.
Я сейчас про вас наказать, представить ей спокойно, и все будет
тем хуже для вас. Расстегнуть и положить в штанах”.

Я чувствовал, что должен подчиниться, но, дойдя до этого момента, я так сильно
боялся её, что у бедного петушка не было ни малейшей эрекции.

 Пока я расстёгивал брюки, я заметил, что мисс Фрэнкленд
подняла подол своего платья и села, очевидно, намереваясь
высечь меня кнутом через колено. Когда мы оба были готовы, она велела мне поставить скамеечку для ног рядом с ней и опуститься на колени, а затем, попросив меня наклониться вперёд и опереться на её колени, положила одну руку мне на спину, чтобы придержать меня.
Затем, обнажив мою ягодицу и взяв прут, который лежал рядом с ней, она
она подняла руку и нанесла мне ужасающий удар, от которого я не только вздрогнул, но и громко закричал. Удар следовал за ударом, причиняя сначала сильную боль, от которой я снова закричал по-настоящему; затем непрерывность ударов, казалось, притупила мои ощущения, и я почти перестал их чувствовать. За этим последовало возбуждение и похотливое желание, которые быстро привели к тому, что мой член встал во весь рост. Тогда я начал
подталкивать его к бедру мисс Фрэнкленд и почти сполз с её колен.
По-видимому, чтобы предотвратить это, она довольно резко опустила левую руку.
Она обхватила меня руками, просунула руку мне под живот и, по-видимому, случайно коснулась моего члена, который она схватила, и я почувствовал, как её рука скользит вверх и вниз по нему, словно она измеряет его длину и толщину, продолжая наносить удар за ударом по моей преданной заднице. Крепко держась за мой член, она делала вид, что
отбивается от ударов, в то время как на самом деле я вводил его в
её руку и вынимал с предельной энергией и возбуждением, что вскоре
привело к восхитительному оргазму, и с криком восторга я излился.
Я обильно кончил ей в руку и почти без чувств рухнул к ней на колени. Я
притворился, что потерял сознание, и она, поверив мне, нежно
погладила и даже немного потёрла мой член, прижимая меня к своему
телу, и тогда я почувствовал, как по всему её телу пробежала
дрожь. Я не сомневаюсь, что она была в порыве страсти и провела, я
дал ей время немного прийти в себя, а затем, притворяясь, что прихожу в себя, но пребывая в смятении, сказал:

«О, что случилось? Я был на небесах!»

Затем, поднявшись и, по-видимому, только сейчас узнав мисс
Фрэнкленд, я обвил руками ее шею и воскликнул—

“Дорогая мисс Фрэнкленд, выпорите меня еще раз, если это снова вызовет такой
экстаз, какого я никогда прежде не испытывал”.

Ее лицо раскраснелось, глаза сияли всем огнем либидозной
страсти. Мой член почти не утратил своей жесткости, когда я кончал, и был
теперь торчал тверже, чем когда-либо.

“ Ну, Чарльз, я думала, ты просто мальчик, а ты настоящий мужчина с такими вещами, как это.
- О! - воскликнула я.

“ О! Я воскликнул: “Продолжай держать его, ты доставляешь мне такое удовольствие!”

“Кто-нибудь еще когда-нибудь держал его таким образом?”

— Нет, я никогда раньше ничего подобного не чувствовала.

 — Но разве ты не знаешь, для чего это нужно?

 — О да, это то, из чего я писаю.

 Она рассмеялась и спросила, часто ли он находится в таком состоянии.

 — Каждое утро, когда я просыпаюсь, он такой, и мне очень больно, пока я не
писаю.

 — И никто никогда не учил тебя использовать его как-то иначе?

«Нет, какая от этого польза?»

«Мой дорогой невинный мальчик, если бы я могла тебе доверять, я бы рассказала тебе секрет,
который очень понравился бы этому милому созданию. Но могу ли я тебе доверять?»

«О, конечно, дорогая мисс Фрэнкленд, теперь я понимаю, что вы имеете в виду».
восхитительные ощущения, которые ты подарил мне несколько минут назад. О, да, да! сделай это снова, мне было слишком приятно, чтобы я кому-то об этом рассказала, пока
ты будешь делать это для меня.

«Что ж, Чарльз, я тебе доверяю. Ты знаешь, что женщины устроены иначе, чем ты?»

“Да, я раньше спала в маминой комнате, и я часто удивлялась
, видя, что она пьет из длинной дыры и у нее нет каракулей, похожих на
Мне нужно отлить ”.

“Мой дорогой невинный Чарли, это длинное отверстие было сделано для того, чтобы вместить этого дорогого человека ".
вот этот парень, который пульсирует у меня в руке, и если ты
— Пообещай мне, что никогда никому не расскажешь, и я научу тебя, как это делается.


Можете быть уверены, что я поклялся хранить тайну.

— Тогда смотри сюда, мой дорогой мальчик, и увидишь, что у меня между ног.

Она откинулась на спинку кресла, задрала юбки и
представила моему очарованному взору удивительное богатство своих волос.
Распахнув её ноги, я увидел широко раскрытые розовые губы, которые
прекрасно контрастировали с угольно-чёрными волосами, растущими в изобилии
вокруг нижней губы, а также на расстоянии пяти или шести
В нескольких сантиметрах от каждого бедра. Но что в тот момент больше всего
поразило меня и привлекло всё моё внимание, так это тёмно-красный клитор,
выступающий из верхней части её влагалища, довольно жёсткий, длинный
и толстый, как средний палец мужчины. Я чуть не выдал себя при виде этого, но, к счастью, смог сохранить
видимое безразличие, которое до сих пор демонстрировал, и сказал: «У тебя тоже есть
маленькая штучка, чтобы писать?»

 Она рассмеялась и сказала:

 «Она совсем не похожа на твою. Дай мне свою, чтобы я могла её поцеловать».

Она подержала его в руках секунду-другую, а затем не смогла устоять перед
желанием взять его в рот и пососать.

«О, какое удовольствие! Я сейчас умру!»

«Не сейчас, милый мальчик; встань на колени, и я научу тебя
настоящему секрету удовольствия».

Но прежде чем она успела что-либо сделать, я опустил голову и закричал:

«Я должен дать этому милому созданию почувствовать то же удовольствие, которое ты
только что подарила мне».

 И в одно мгновение я взял эту восхитительную штуку в рот до самого основания и
яростно засосал её. Она извивалась и двигалась вверх-вниз.
Я показал, как сильно я её возбуждаю, и довёл её до оргазма, когда она сильно прижала мою голову к себе и сомкнула бёдра по обе стороны от моей головы, изливая на мой подбородок и грудь целый поток спермы. Через минуту она схватила меня за руки и уложила на живот, затем просунула руку между нами, схватила мой член и направила его прямо в свою пылающую и истекающую соком киску. Она положила руки мне на ягодицы и, прижав меня к себе, начала двигаться, показывая мне, как
вторить ей.
Очень скоро я испытал восхитительное наслаждение. Мысль о том, что она
даёт мне первый урок любви и что она первая, кто овладел моим телом,
по-видимому, до предела возбудила её похоть, и она сразу же после моего
извержения последовала за мной, извергая так много спермы, что она
брызнула мне на бёдра. Она так сильно сжимала мой член в агонии
наслаждения, что мне было почти больно. Я никогда не знал никого, кроме
неё, кто бы так сильно сжимал влагалище вокруг члена. Она
часто доводила меня до слёз, настолько сильной была её хватка
что я действительно почувствовал себя в тисках. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дыша, в экстатическом трансе похотливой похотливости,
её пульсирующая вагина крепко сжимала меня между своими трепещущими складками в самом восхитительном плену, и время от времени она сжимала мой член с такой силой, что очень скоро он снова становился твёрдым и упругим. Она была горячей, как огонь, и сразу же откликнулась на новую жизнь, которую почувствовала во мне. Она поддалась своей
непристойной похоти с ещё большей страстью, чем обычно
в первый раз. Моё великолепное орудие, казалось, пробудило в ней такую
влагу, которую ничто не могло удовлетворить. Её руки судорожно сжимали мои
ягодицы, и она, казалось, хотела вогнать всё моё тело в свою безумно
возбуждённую вагину. Мы действовали с такой энергией, что вскоре наступил
великий кризис, самый восхитительный для нас обоих и почти сводящий с ума
мисс Фрэнкленд. Её тело вздрагивало, и она хватала ртом воздух,
как будто в истерике, в то время как от одного из этих
настоящих тисков я чувствовал себя так, словно она разрывает мой член пополам.
не просто пульсирующее давление, а долгое непрерывное судорожное сжатие, как будто
её влагалище сжалось, как челюсти при спазме, и не могло открыться. Прошло почти десять минут, прежде чем она пришла в себя. Она обхватила мою голову руками, поцеловала меня с огромной любовью,
заявила, что я самое дорогое существо на свете, что у неё никогда раньше не было никого, кто бы так её удовлетворял, и наполнила её невыразимым восторгом и т. д. Эти ласки снова привели в боевую готовность мой член. Мисс Фрэнкленд сказала:

 «Дорогой Чарли, мы должны быть благоразумны, ведь близится время твоего
«Вернулись сёстры».

 Но останавливаться было нельзя, изысканное удовольствие от её великолепного внутреннего давления было непреодолимым. Мои движения быстро решили дело в мою пользу. Темперамент мисс Фрэнкленд был слишком пылким, чтобы не разжечь её страсть до предела; и снова мы занялись самым изысканным сексом, который стал ещё более роскошным из-за того, что огонь желания, разжёгшийся после трёх предыдущих оргазмов, был приглушён. С ещё большим рвением мы оба погрузились в подобный смерти
экстаз восхитительного растворения во всей роскоши удовлетворённости
и сладострастные разряды. Мисс Фрэнкленд какое-то время лежала,
нежно сжимая мой возбуждённый член, но, приподнявшись, она
сказала:

«Чарльз, нам нужно на время остановиться».

И, оттолкнув меня, она была вынуждена отступить, но её милая киска, казалось, сопротивлялась так же, как и я, и так крепко сжимала мой член, что мне пришлось сильно потянуть, чтобы вытащить его, и, наконец, он вышел с таким звуком, как будто вытаскивают пробку из хорошо закупоренной бутылки. Прежде чем я поднялся или она успела мне помешать, я бросился вниз и прижался губами к её зловонной киске и жадно
Она слизала пенящуюся сперму, выступившую из её набухшей промежности.
 Она с трудом оторвалась от меня, но когда я поднялся, прижала меня к своей груди, страстно поцеловала и слизала собственную сперму с моих обильно покрытых ею губ.  Умоляя меня застегнуться и привести себя в порядок, она попросила меня сесть рядом с ней. Она вытерла мне рот своим
платочком, поправила мой растрепанный галстук, воротник и волосы. Затем мы
нежно обнялись, и она поблагодарила меня за огромное
удовольствие, которое я ей доставил; она похвалила мои
Это было необыкновенное развитие событий, более приятное, чем всё, что она когда-либо испытывала. Это был второй раз, когда она упомянула о других
своих переживаниях. Я всё это время не обращал на это внимания, как будто я был слишком невежественным или невинным, чтобы подумать о чём-то плохом, но в порыве страсти я решил заставить её рассказать мне о некоторых из её предыдущих переживаний.

  Прежде чем вошли мои сёстры, она сказала:

— Я постараюсь устроить так, чтобы завтра мы могли встретиться незаметно.
А пока ты должен сидеть так, словно тебя жестоко наказали, и я
Я буду утверждать, что вы делали всё возможное, чтобы противостоять моей власти, за что я наказал вас, не позволив вам покидать классную комнату.

 Я не сказал мисс Ф. ни слова о том, что можно было легко встретиться, просто открыв дверь, ведущую в нашу комнату.  Я боялся, что она заподозрит меня в том, что я уже пользовался этой дверью. Но я решил, что, когда она ляжет в постель, я постучу в дверь и попрошу её открыть, и я не сомневался, что она будет так же рада, как и я, обнаружить, с какой лёгкостью она может предаваться любой похотливой страсти, которую только может породить её похотливое
природа могла бы подсказать. Мои сёстры вернулись и, казалось, были разочарованы тем, что я не смог присоединиться к ним, так как они предвкушали славную пару разминок после того, как порка возбудила меня так же, как и их. Позже они рассказали мне, что им пришлось довольствоваться двойным взаимным гамахуче, но это не компенсировало моё отсутствие.

Пока все были заняты после чая, я проскользнула в комнату мисс Фрэнкленд,
чтобы убедиться, что ключ вставлен в замок двери между нашими комнатами.
Я открыла её, смазала петли и снова заперла с её стороны.
Я также, чтобы иногда пробираться в комнату своих сестёр, смазывал маслом
свои и их двери, петли и замки, так как теперь, когда лёд с мисс Фрэнкленд был
разбит, нужно было быть вдвойне осторожным, чтобы не вызвать подозрений
по поводу моих визитов к сёстрам. Закончив всё к своему удовлетворению, я присоединился к ним в гостиной, и
пока мои сёстры играли дуэтом на пианино для мамы, я вызвал
мисс Фрэнкленд на партию в шахматы. Она, конечно, играла намного лучше меня, но наши ноги соприкасались под шахматным столиком, и её маленькая
Её очаровательная ножка искала мою, опиралась на неё и время от времени нажимала на неё. Это отвлекло её от мыслей и позволило мне выиграть две игры подряд. Мама отправила девочек спать и велела мне последовать их примеру, но я не хотел долго лежать в ожидании мисс
Увидев Фрэнкленда в своей спальне, я взмолился о пощаде в час отхода ко сну, чтобы мисс Фрэнкленд могла вернуть себе шанс победить меня, и в то же время нажал на её ногу, чтобы она поддержала мою просьбу. Она поняла намёк, хотя и не догадывалась о
возражаю. Мама подошла к нам, чтобы посмотреть на нашу игру. Это побудило мисс
Фрэнкленд играть более осторожно и вдумчиво, и она выиграла три партии
подряд, что сделало ее окончательной победительницей. Мама сказала, что мне пора идти.
спать, так как для меня было уже очень поздно. Она все еще относилась ко мне как к ребенку. Я,
тем не менее, получил мой объект в получении задержкой почти на два часа в
иду спать, так что мне не пришлось долго ждать, прежде чем я услышал, как Мисс
Фрэнкленд вошёл в её комнату. Я решил дать ей закончить с туалетом,
прежде чем привлечь её внимание к себе. Я наблюдал за ней в глазок.
теперь я мог спокойно и неторопливо любоваться всей ее красотой
хорошо развитыми формами и роскошью волос, которыми она обладала. Она совершила
все свои омовения, как обычно. Я заметил, что она также использовала шприц
чтобы тщательно очистить внутреннюю часть своего великолепного влагалища. Когда она вытерлась
и собиралась натянуть сорочку, я постучал в дверь отдела
связи и громким шепотом привлек ее внимание ко мне.

“Ты здесь, Чарли?”

«Да, пожалуйста, открой дверь, чтобы я мог войти к тебе».

На самом деле она ещё не заметила, что дверь заперта на засов.
Она была в моей спальне, но её радость от этого открытия
перевесила удивление. Я бросился к ней в объятия, и она прижала меня к
своей груди и осыпала поцелуями. Но поскольку мой член был в состоянии полной эрекции, я притянул её к кровати, на которую мы оба бросились, она — на спину, а я — сверху, и в одно мгновение я погрузился в её великолепную и пылающую вагину, и мы начали неистово совокупляться, пока природа не выдержала, и мы погрузились во все прелести восхитительного взаимного оргазма. Я лежал
Некоторое время мы наслаждались блаженством, лаская друг друга, а затем мисс
Фрэнкленд сказала:

«Вставай, дорогой Чарли, и давай ляжем в постель».

Мы слишком спешили, чтобы сделать что-то другое, кроме как рухнуть на
постель. Моя очаровательная соседка по постели тоже встала по нужде,
которую я прервал, постучав в дверь. Она села на ночной горшок, и
последовал мощный поток воды. Я закричал:

«О, дай мне посмотреть, как ты писаешь из своей прекрасной попки».

Я по-прежнему сохранял невинность и использовал только детские слова,
когда речь заходила о наших половых органах.

Она рассмеялась, но задрала свою сорочку и приподняла бёдра над
горшком, так что, подойдя поближе, я смог насладиться восхитительным видом её
растянутой вагины, из которой с огромной силой вытекала струя мочи.
Её поза подчёркивала все достоинства огромной пышной копны
чёрных вьющихся волос, густо покрывавших всю нижнюю часть её
великолепного тела, спускавшихся по бёдрам, между ягодицами и
расходившихся на спине двумя пучками чуть ниже двух очаровательных
ямочек, так очаровательно выступавших ниже талии.
Там было столько же волос, сколько у большинства женщин на лобке. Все ее тело было покрыто тонкими прямыми шелковистыми волосами, очень густыми на плечах, руках и ногах, а под ними виднелась прекрасная кремовая кожа. Она была самой волосатой женщиной, которую я когда-либо видел, что, несомненно, было следствием или причиной ее необычайной похотливости и распущенности. Вид, которым я наслаждался, привел в полную боевую готовность мой пенис; когда мы оба встали, она увидела, что он торчит у меня из-под рубашки.

«Сними всё это и позволь мне полюбоваться твоими очаровательными юными совершенствами».

Я сделал, как она хотела, умоляла ее сделать то же самое, и там стояла она, в
вся слава ее превосходная форма. Мы обхватили обнаженные тела друг друга
, а затем повернули друг друга, чтобы полюбоваться на все возбуждающие
прелести, демонстрируемые друг другу.

“ Иди сюда, мой дорогой мальчик, и позволь мне целовать и ласкать тебя всего.

Она уложила меня на спину, встала надо мной и, взяв мой член в рот, сначала нежно его ощупала и похвалила его большие размеры, снова заявив, что это лучшее, что она когда-либо видела. Затем она начала дрочить мне с таким мастерством, какого я никогда раньше не испытывал.
Она испытала и подарила мне самое изысканное и роскошное наслаждение.
 Со своей стороны, увидев её чудесный клитор, торчащий из ярко-красных губ её сочной вагины, я взял его целиком в рот, пососал и обвёл языком, к явному удовольствию моей распутной спутницы.  Её ягодицы поднимались и опускались, а губы её вагины то раскрывались, то плотно смыкались, демонстрируя восхитительную природу её наслаждения. Я почувствовал, как она
прижала руку к моей заднице, вставила палец и начала меня трахать
Там. Я дал ей понять, что мне это нравится. Она на мгновение остановилась, чтобы попросить меня сделать то же самое с ней, предвидя моё искреннее желание. Я не стал терять времени и последовал её примеру. Соседние части тела были хорошо смазаны нашей предыдущей лаской, и, сначала вставив два пальца в её восхитительно сочную киску, чтобы смочить их, я просунул один из них в её очаровательную попку и, обнаружив там достаточно места, просунул и второй. Другой рукой я обнимал и ласкал её
великолепную попку, которая то поднималась, то опускалась на моё лицо.
скорость, с которой мой палец ласкал её анальное отверстие в унисон с её
движениями, а мой рот ещё сильнее всасывал её напряжённый возбуждённый
клитор.

 Всё её тело сотрясалось от эротических движений, показывая, с какой
силой наши взаимные объятия возбуждали её.
Я тоже обезумел от желания и был не менее энергичен в своих
движениях и уже готов был засунуть свой член ей в глотку, если бы не её
рука, которая обхватила нижнюю часть ствола. Наконец наступил
бурный оргазм, и мы рухнули на пол в смертельном экстазе. Мы оба
Мы продолжали ласкать друг друга губами, а наши пальцы оставались в восхитительных углублениях, которые так сильно способствовали тому неземному наслаждению, которое мы испытывали. Некоторое время мы лежали в этом сладостном изнеможении. Затем мисс Фрэнкленд поднялась и сказала:

«Мой дорогой мальчик, нам пора в постель». Мы так и сделали, совершенно обнажённые, тесно обнявшись, осыпая друг друга поцелуями и ласками, нежно шепча ласковые слова и рассказывая шёпотом об экстатических удовольствиях, которые мы доставили друг другу. Наши руки блуждали по телам друг друга.
над каждым обаянием. Мисс Фрэнкленд владела искусством нежно проводить своими
пальцами по моему члену, что имело мгновенный эффект возбуждения его до
наивысшей силы. Это был самый изысканный метод ощупывания моего члена
Я когда-либо испытывал. Казалось, она едва прикоснуться к ней, но не обратил на нее
пальцами по всей его длине, с ног до головы, с навыка я
нигде не нашел больше любой другой женщины. Эффект был волшебным и неизменным,
сколько бы раз я её ни трахал.
 С её горячим темпераментом и чрезмерной смазливостью это было почти
необходимое искусство. Она была из тех страстных натур, которые могли бы
удовлетворить несколько мужчин одновременно. В моём счастливом возрасте она
нашла того, кто мог ответить на все её желания, и так удачно природа
дарует молодость и здоровье, что она никогда не испытывала недостатка во
мне, когда звала. Мы не практиковали излишней любвеобильности. Мы удовлетворяли наши страсти всеми возможными способами, и мы не стеснялись ни в чём, что могло бы их возбудить. Она была удивлена моей способностью, радовалась и
Она поздравила себя с тем, что нашла столь могущественного и очаровательного
удовлетворения своей похотливой натуры. Как же она была рада думать, что
стала первой, кто вкусил сладость моей невинности, и как же счастлива она была
найти столь способного ученика, который за один сладостный урок стал мастером своего дела.
 Чем больше я набирался опыта в общении с очаровательным полом, тем больше я ценил
мудрость советов моей первой и любимой любовницы, дорогой, очаровательной, прекрасной миссис Бенсон. Как верно она предсказала, что все, кто впоследствии
мог бы подумать, что они преподают мне первый урок,
любовь в двойном, тройном, стократном размере наслаждалась бы сладостным общением,
основанным на таком самообмане. Вот моя пылкая мисс Фрэнкленд, у которой был
значительный опыт в любовных делах, впервые взялась за то, чтобы
посвятить невинную юную особу во все тайны страсти. Очевидно, это
ещё больше усилило её возбуждение. Действительно,
в нашем последующем разговоре она призналась, что, поскольку это был первый раз, когда она лишила девственности юношу, это было самое сильное возбуждение, которое она когда-либо испытывала. Я мог бы представить себе её восторг
в сочетании с таким удовлетворением я обнаружил, что у этого юноши
прекрасно развиты все части тела, и он оказался таким умелым и способным удовлетворить любую мою прихоть, какую только могла подсказать самая эротичная похоть. Но я отвлекся. В тот момент её волшебные прикосновения довели меня до предела, она закинула на меня ногу и, приподнявшись, сказала, что на этот раз сама возьмёт дело в свои руки. Прижимая мой
член к распутным губам, которые жаждали его, она медленно опускалась
на твёрдый стержень, на который так восхитительно насаживалась,
пока наши волосы не спутались под её весом, и больше ничего не осталось
быть поглощенной. Она снова приподнялась, пока край ореха не показался у
устья ее влагалища, а затем так же медленно снова вложила его в ножны. Она
продолжала это изысканное движение какое-то время, к нашему восхитительному взаимному
удовольствию, затем упала на мой живот и, велев мне обхватить её бёдра рукой и
ласкать её пальцами, как раньше, прижалась губами к моим губам, наши языки
переплетались и проникали в наши роскошные рты; наши движения становились всё
быстрее и яростнее, пока мы снова не погрузились во всю роскошь последнего
великого оргазма. Это был сам акт сладострастного восторга, и мы
Она была погружена в эротический экстаз и удовлетворённую похоть.
 Когда мы пришли в себя, она легла рядом со мной, прижимаясь ко мне как можно теснее, и играла со мной, болтая без умолку, пока не решила, что мы достаточно долго отдыхали.  Она опустила руку к моему члену и очень быстро, благодаря своим восхитительным и нежным прикосновениям, вернула ему прежнюю силу. Закинув
правую ногу на меня, лежа на спине, она приподняла своё тело,
полуобернувшись ко мне животом, а я лежал на боку; затем она
велела мне обхватить её другое бедро своими бёдрами, а затем
Войдя в меня, она подалась назад, навстречу моему толчку, и я тут же погрузился в неё по самую рукоять.

 «Теперь, мой дорогой мальчик, мы можем продлевать наши удовольствия столько, сколько захотим; ты можешь доводить меня до оргазма чаще, чем себя, что удовлетворит мою похотливую натуру и не истощит твои молодые силы».

Она несколько раз соблазнительно поёрзала бёдрами и прижалась
спиной к моему животу, попросив меня просунуть левую руку под
её талию, чтобы я мог обнять её левую грудь и потрогать сосок.
Она сказала мне, что это так же возбуждает, как игра с её клитором. Затем, повернув голову, она переплела наши языки; она положила мою правую руку на свой твёрдый выступающий клитор, который я продолжал ласкать так же, как ласкал бы член мальчика. Продолжая медленно вводить и выводить свой член, возбуждённый столькими точками похотливого трения, я кончил, прежде чем она была готова присоединиться ко мне. Её голова откинулась назад в экстазе оргазма, она отстранилась от меня,
оставив мой рот свободным. Я тут же опустил его.
Я сосал её другую упругую и эластичную грудь, погружая свой член как можно глубже в её киску и оставляя его там без движения, чтобы насладиться восхитительным давлением её восхитительной киски, медленно проводя рукой вверх и вниз по её всё ещё достаточно твёрдому клитору. Она какое-то время лежала, наслаждаясь этим роскошным положением, а затем, снова прильнув к моим губам, снова и снова благодарила меня за доставленное ей удовольствие, которое усиливалось от осознания того, что оно не утомило меня. Я начал медленно двигаться.
Я продолжал двигаться, возбуждая её в других местах. Она была готова поддержать меня в любой момент, и, поскольку на этот раз она хотела, чтобы мы провели время вместе, она не оставила мне ничего, кроме желания. Её движения были самыми возбуждающими и стимулирующими, и вскоре наступил экстатический момент, и мы погрузились в роскошь, изливая потоки экстатического блаженства. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, в самых восхитительных объятиях, испытывая невыразимую радость. Прошло некоторое время, прежде чем мы осмелились прервать этот восхитительный транс
за наслаждением. За этим последовали самые приятные игры и болтовня,
пока мой возбуждённый член, стимулируемый внутренним давлением
роскошных влаг, в которых он оставался погружённым, снова не пробудил
её едва дремавшие страсти, чтобы устремиться по небесному пути
удовольствия. И снова она отдалась мне с ещё большим восторгом,
и после паузы, возобновив свои похотливые движения в ответ на мои,
мы погрузились в совершенный, похожий на смерть обморок от полного удовлетворения похоти,
и постепенно и незаметно погрузились в глубочайший сон.
Мы провели в объятиях друг друга много часов. Её удивительно
плотная вагина удерживала мой счастливый член в добровольном плену во время
нашего долгого сна. Я проснулся первым и обнаружил, что он стоит
напряжённо внутри зачарованного круга, который даже во сне восхитительно
сжимал его своими нервными складками. Я провёл рукой по её клитору и
начал трахать её. Она заёрзала на месте и пробормотала какие-то бессвязные слова,
очевидно, всё ещё находясь под влиянием сна и, вероятно, видя во сне какие-то прошлые события,
потому что в её невнятных бормотаниях я смог разобрать кое-что —

«Генри — мой единственный — когда-либо любимый — снова вместе — о! как невыразимо — как
восхитительно. Входи же — ещё быстрее — возлюбленный моей души».

 Она обняла меня так крепко, словно хотела слиться со мной в одно целое,
и со стоном мучительного восторга излилась, извергая
идеальный поток кипящей спермы на мои ягодицы и бёдра.

«Дорогой, любимый Генри, это слишком», — произнесла она и упала в обморок.

Я лежал неподвижно и решил ничего не говорить, пока она не придёт в себя.
 Было очевидно, что её мечты вернули к жизни кого-то из прежних возлюбленных.
и счастливый мужчина, и, без сомнения, тот факт, что я овладел ею, полностью
трахнул, заставил её поверить в реальность её снов. Она
пролежала без чувств почти четверть часа; рассвело, и она с тревогой огляделась и воскликнула:

«Где я?»

Затем её взгляд упал на моё лицо:

«О, мой дорогой Чарли, это ты!» Мне снилось, что я далеко отсюда, и, полагаю, то, что ваше дорогое оружие пульсирует во мне,
заставило меня вспомнить о прежних событиях. Что ж, в этом сне были свои радости, пусть и во сне.

— Это был не сон, моя дорогая мисс Фрэнкленд, или, по крайней мере, не совсем сон, по крайней мере, в том, что касалось вашего любимого Генри — ведь именно так вы меня называли, и вы так восхитительно обнимали меня, воображая, что умираете от избытка удовольствия, которому я искренне завидовал; но вы напугали меня, когда действительно упали в обморок. Я так рад, что превратил простое ночное видение в экстатическую реальность, и я совсем не ревную к твоему бывшему возлюбленному, потому что, если бы его не было, ты, вероятно, никогда бы не полюбила меня. О нет! Я никогда не буду ревновать тебя, моя дорогая
Госпожа. Я бы даже хотел увидеть вас в экстазе страсти,
в объятиях другого, при условии, что я буду разделять ваши наслаждения».

 Она слушала в изумлении, признавая, что представляла себя в объятиях того, кого сильно любила, и думала, что всё это было сном, и не осознавала абсолютной реальности того, что её трахают.

 «Что ж, теперь я должен получить своё, почувствуй, как оно рвётся на свободу».

«Да, да, милый, оттолкни его, мой Чарли, и ты увидишь,
что настоящий Чарли мне нравится не меньше, чем вымышленный Генри».
с которым я когда-нибудь заговорю с тобой. Ты достойна его и меня — и
боюсь, что буду любить тебя так же сильно, как и его, слишком сильно».

 Затем, отдавшись работе, которой мы занимались, она действительно приложила все
свои похотливые силы, и мы наслаждались таким сексом, какой редко выпадает на долю
смертных здесь, внизу. Мы лежали, распростёршись на полу и тяжело дыша от удовлетворения,
пока нас не вынудили подняться естественные потребности. Моя дорогая госпожа воспользовалась биде и
велела мне ополоснуться в тазу, так как там было не только прохладно, но и
освежает, но также и бодрит. После этого, поскольку уже рассвело, она позволила мне поставить её в разные позы,
чтобы я мог любоваться и ласкать каждую часть её великолепного тела. Её задница была больше и твёрже, чем у всех, кого я когда-либо видел, и, за исключением одного, о котором, дорогой читатель, ты сейчас услышишь, она была
лучшей по форме и размеру из всех, что я когда-либо встречал. Конечно,
это обращение не могло не вызвать эротического возбуждения у обеих сторон. Мисс Фрэнкленд уделяла мне столько же внимания, сколько и я ей.
Я закончил с ней, и её прекрасный большой клитор полностью
выступил из густой массы кучерявых волос, окружавших его. Я предложил
нам заняться взаимным сосанием на полу, так, чтобы её задница была
обращена к свету, и я мог полностью видеть все её восхитительные
части. Она удовлетворила мою прихоть и, взяв с кровати пару подушек, чтобы подложить их под мою голову, перешагнула через моё тело и, опустившись на колени, взяла мой член в рот и прижала свою роскошную попку и похотливую киску к моему лицу. Сначала я прижался губами к раскрытой киске.
Я просунул внутрь свой подбородок, а затем и язык, насколько мог дотянуться, и стал слизывать
восхитительную влагу, которую вызвали наши предыдущие ласки; она была такой же сладкой и вкусной, как сливки. Это очень возбудило её, и она так плотно сомкнула стенки своей вагины вокруг моего языка, что хорошенько его сжала. Я никогда не видел женщины, которая обладала бы такой удивительной способностью. Мой нос на самом деле чувствовал, как он отвечает на
давление вагины, поэтому я сменил место и просунул язык в её
заднюю дырочку, к её явному удовольствию. Но всё было не так
Мы приближались к кульминации, и она попросила меня взять её клитор в рот и ввести пальцы в оба других отверстия. Я быстро сделал это, пока она сосала и ласкала меня, обрабатывая корень моего члена и мои ягодицы восхитительными нежными движениями, в которых она была так искусна, пока в порыве радости мы оба не излили сперму в рот друг другу и не проглотили её. После этого мы снова легли в постель, чтобы в последний раз обняться перед
расставанием. Конечно, это закончилось такой бурей желания, что только секс
мог его унять, — сказала она.

«Мой любимый Чарли, это, должно быть, действительно в последний раз».

 Я сказал ей, что меня так возбудило, когда я увидел её великолепную задницу перед своими глазами,
когда мы лежали на полу, что я хотел бы встать на колени сзади и вставить в неё. Я действительно имел в виду её влагалище, но она подумала, что я имею в виду её задний проход, и сказала:

— Ну, ты странный парень, с чего это ты решил, что можешь засунуть свой огромный член в мою задницу? Но, по правде говоря, после того, как меня хорошенько оттрахали, мне это даже нравится, так что можешь попробовать, но входи осторожно.

 Я сказал: «Я не знал, что я такой».Я бы сделал это так со своим членом, я хотел
вставить его в твою вагину сзади, но теперь, судя по тому, что ты говоришь, я бы
хотел попробовать, каково это с другой стороны».

 Видишь ли, я притворялся, что ничего не понимаю. Она повернулась лицом к
нему и, положив голову на подушку, подтянула колени к животу и
выставила напоказ свою великолепную попку. Я встал на колени позади неё,
но прежде чем начать, я прижался губами к восхитительному отверстию,
просунул язык как можно дальше и безумно возбудил её. Затем
я взял свой твёрдый член и ввёл его в её киску.
Два или три раза, чтобы хорошенько смазать его, я
вынул его и приставил к маленькому храму похоти; затем, слегка
равномерно надавливая, я постепенно и почти незаметно ввёл его
на всю длину. Она выпятила попку и, как я почувствовал,
напряглась, словно чтобы что-то выпустить, что является
настоящим способом ускорить проникновение члена в этот
очаровательный канал с наименьшими трудностями и болью. Затем мы начали медленно двигаться — она хотела, чтобы я наклонился вперёд, обнял её и погладил.
Я хотел, чтобы она сама надрала себе клитор, но она попросила меня сделать это за неё и позволила мне насладиться видом восхитительных движений её великолепной попки, а также видом моего собственного члена, который то входил в неё, то выходил. Она уступила мне, и мы занялись самым изысканным сексом. Её анальное отверстие было не таким тугим, как её вагина, но, тем не менее, оно очень крепко удерживало меня и обладало особым теплом, которое было очень возбуждающим. Мы
оба умерли вместе, она была настолько охвачена экстатическим восторгом,
что её тело распласталось на кровати, увлекая меня за собой.
Я обнажил своё оружие. Мы недолго лежали, и она время от времени судорожно вздрагивала от сильного возбуждения, которое вызывал у неё этот восхитительный путь. Наконец она попросила меня подняться и освободить её. Поскольку нам теперь предстояло расстаться, я поднялся. Она помогла мне умыться, надела на меня ночную рубашку, отвела меня в постель, нежно поцеловала и поблагодарила за восхитительную ночь, полную всевозможных удовольствий, которые я ей подарил, пообещав повторить на следующую ночь. Она оставила меня и заперла дверь, но предварительно отперла мою.
на случай, если я сам просплю.

 Так закончилась первая восхитительная ночь, которую я провёл с этой очаровательной и восхитительно похотливой женщиной — первая из многих, что последовали за ней, но ни в одну из них её восторги не были такими же сильными, если не сильнее. Она всегда вспоминала ту ночь, когда стала для меня счастливым проводником во все тайны любви, потому что она никогда не знала о моих предыдущих опытах и всегда хвасталась и гордилась тем, что была моей первой наставницей.

 На следующий день я был немного сонным, в чём вы можете убедиться, мисс
Фрэнкленд не обратил на это внимания. Она удалилась в свою комнату, когда мы пошли отдыхать. Мои сёстры отругали меня за то, что я не пришёл к ним прошлой ночью, но я сказал им, что мисс Ф. так долго ходила по своей комнате, что я крепко уснул, и даже тогда мне было недостаточно, потому что они могли заметить, что я весь день был сонным. Однако, чтобы удовлетворить их, я трахнул их обеих, пока каждая из них трахала другую, так что
каждая кончила по три раза, а я — по два. Таким образом, я сохранил свои силы.
Я предвкушал новые удовольствия, которые ожидало меня ночью. Я рано лёг спать и сразу же крепко уснул, не беспокоясь о том, что не смогу уснуть, будучи уверенным, что мисс Ф. разбудит меня, как только будет готова принять меня в свои объятия. Она пришла, и мы провели ещё одну восхитительную ночь, полную непристойных и похотливых наслаждений. За третьей ночью последовала четвёртая, которая
отличалась лишь похотливым предложением мисс Фрэнкленд
лишить меня девственности своим удивительно выпуклым и вытянутым
клитором, не подозревая, что и здесь её опередили.
нашему любимому и очаровательному другу МакКаллуму. Однако она испытала всё воображаемое удовольствие от первого обладания. Как вы можете себе представить, я никоим образом не пытался просветить её в этом вопросе. Мы трахали друг друга, я дважды трахнул её в ****у и один раз в задницу, когда ей вздумалось трахнуть меня своим клитором. Конечно, я не возражал; напротив, возбудившись до нужной степени, я встал на четвереньки в наиболее
удобной позе, чтобы удовлетворить её эротические фантазии. Сначала она просунула
она засунула язык в мою анальную дырочку, затем плюнула на свой клитор, а потом
смазала мою дырочку восхитительной слизью своей хорошо оттраханной ****ы,
а затем с предельной лёгкостью ввела эту прелесть до предела. Я всячески угождал ей, двигая задницей из стороны в сторону, что, по её словам, было гораздо лучше, чем движения назад и вперёд.
Она обняла меня за талию и тем восхитительным прикосновением к моему члену, которым она так славилась, довела меня до крайнего возбуждения, заставив мой анальный сфинктер реагировать на пульсацию моего
изысканно возбуждённый член, и в равной степени разжигающий её похотливые страсти
мыслью о первом обладании этим узким вместилищем сладострастия. Она чувствовала по электрическому возбуждению моего члена,
как близок я к разрядке, и, ускоряя движения руки и клитора, мы оба умирали вместе во всех тех восторгах, которые могло вызвать такое
экстраординарное соитие.

 Так прошло несколько ночей, полных самых похотливых наслаждений. В минуты отдыха мы развлекались тем, что
пытались придумать какую-нибудь новую позу или необычный способ
восхитительное соединение наших тел. Однажды, вернувшись в состояние возбуждения, в которое меня привела её порка, я спросил её, как будто
я не знал этого и раньше, возбуждает ли её применение кнута к женской заднице или сам процесс порки. Она ответила, что и то, и другое сильно действует на её эротические нервы. По своему опыту она знала, что порка вызывает
наибольшее возбуждение и сильнейшее желание, чтобы тебя трахнули.

«Тогда, — сказал я, — как ты думаешь, это эротически возбуждало моих сестёр?»

— Конечно, особенно твоя сестра Элиза. Не знаю, заметила ли ты, как она внезапно обняла и поцеловала меня после того, как вернулась к учёбе в тот день, когда я её выпорол. Это был случайный эротический порыв, и если бы мы были одни, я не смог бы удержаться и ответил бы ей так, как ей бы понравилось, и посвятил бы её в некоторые восхитительные тайны любви. Нет, я думаю, что, если бы не моё счастливое открытие
ваших великих и восхитительных достоинств, я бы искал и нашёл возможность побыть наедине с этой милой девушкой, потому что вы должны знать, что мы
мы можем похотливо предаваться любви с нашим собственным полом с огромным взаимным удовольствием, и
хотя это не сравнится с тем, что вызывает этот благородный парень» (хватаясь за мой
член), «это не лишено своих достоинств, и даже как небольшое разнообразие
время от времени это очень заманчиво».

«Тогда, полагаю, ты всё ещё тоскуешь по девственным прелестям
дорогой Лиззи?»

— Да, и, более того, я считаю, что страсти Мэри и её самой уже
разгорелись. Иногда мне казалось, что я слышу
сдавленные вздохи и нежные движения в их постелях, и я
Я подозреваю, что они практиковались в мастурбации друг с другом. Я не вмешивался, и после того, что произошло между нами, я скажу вам, что у меня был небольшой план: позволить им зайти так далеко, чтобы, когда я решу сделать открытие, они были бы в моей власти. Тогда я мог бы обучить их всем похотливым и сладострастным удовольствиям, которые женщина может получить с женщиной. Счастливое знакомство с вашими
превосходительствами и идеальная возможность, которую дала мне смена комнаты для
встречи без малейшего риска быть обнаруженным, на данный момент
Эта мысль вылетела у меня из головы. Однако я в долгу перед ней за то, что она
позаботилась о смене комнаты, поскольку я попросил об этом исключительно для того,
чтобы предоставить двум девушкам полную свободу предаваться своим сладострастным
взаимным удовольствиям, будучи уверенным, что это усилит их желание и даст им
возможность получить дальнейшее образование, которое я мог бы им дать.

— Полагаю, ты бы трахнул их этим милым маленьким членом? — сказал я.

— О да, дорогой, но ты так возбудил меня своими разговорами об этом, что
ты должен трахнуть меня прямо сейчас.

 Мы занялись самым возбуждающим сексом, а когда пришли в себя,
После того как мы пришли в себя после восхитительного кризиса, мы возобновили наш
разговор на интересную тему, связанную с моими сёстрами. Я заметил, что
она давно их не порола.

«Это всё твоя вина; теперь я так довольна тобой, что больше не ищу
оправдания для своих сдерживаемых желаний таким способом».

«Скажите мне, дорогая мисс Фрэнкленд, вас сильно возбуждала порка моих сестёр?»

— Так и было, даже до того, как я начал тратить деньги; но страх перед тем, что они
пойдут дальше, в то время придал мне сил. Та строгость, которую я проявил, была своего рода
местью за то, что они не перешли к другим непристойным ласкам, но если
как только я зашёл так далеко, что сделал их соучастниками моего сладострастия, я
больше никогда не порол их так сильно, а только до такой степени, чтобы
разжечь их страсти до невыносимого накала, сделав их рабами моей жгучей похоти. Даже сейчас у меня время от времени возникает желание сделать это, особенно с дорогой Элизой, поскольку я думаю, что в её натуре было гораздо больше плотского вожделения, чем в Мэри. Ты ведь не будешь возражать, дорогой Чарли?

— Ни в коем случае, если только ты позволишь мне получить сладостное удовольствие
и услышать все подробности из твоих уст; это меня бы возбудило
Это приведёт нас обоих в ещё больший восторг и пробудит наши желания к новым
сражениям».

«Не думаю, что ему этого очень хочется; твой великолепный член твёрд, как железо».

«Это была похотливая мысль о том, что ты наслаждаешься Лиззи, которая заставила его встать,
но я должен трахнуть тебя снова, иначе он лопнет».

«Я тоже, мой дорогой мальчик, воспламеняюсь от этой мысли; засунь его сзади на этот раз; у меня сейчас большой стояк в этом направлении».

 Я сделал, как она велела, и когда мы кончили, то испытали такую сильную агонию восторга, что она рухнула на кровать, увлекая меня за собой, и мы лежали
Мы почти не приходили в себя, наслаждаясь блаженством целых полчаса. В ту ночь мы больше не возобновляли наш разговор, но я решил подтолкнуть её к осуществлению её идеи, а также дать Лиззи понять, что она может во всём поддерживать её, не сообщая ей о том, что произошло между мной и Лиззи, и в равной степени скрывая от неё мои ночные встречи с мисс Фрэнкленд.

 На следующую ночь мы снова предавались всем любовным утехам, какие только могли себе представить. После нашего глубокого ночного сна, который всегда проходил в запертой комнате
Мы лежали в объятиях друг друга, и мой бедный член был зажат, как в тисках. Я проснулся первым и обнаружил, что мой член стоит колом в её вагине, которая непроизвольно сжимала его в восхитительных внутренних складках. Я начал осторожно двигаться, пока она не возбудилась настолько, что окончательно проснулась, и присоединилась ко мне во всех восторгах восхитительного и сладострастного утреннего секса. Затем мы встали, чтобы удовлетворить естественные потребности и охладить наши возбуждённые нервы обильным омовением. Когда мы возвращались в постель, я заметил, что мисс Фрэнкленд достала из шкафа что-то, завернутое в бумагу
Она завернула его в носовой платок и с некоторым таинственным видом положила под подушку. Я ничего не сказал. После омовения мы всегда предавались сладострастному гамахуче, после чего мисс Фрэнкленд обычно просила меня в качестве одолжения закончить _in culo_. Я слишком сильно любил её восхитительную попку, чтобы когда-либо отказать. Она, как обычно, становилась на колени, высоко задирая бёдра и опуская голову, чтобы максимально продемонстрировать свою великолепную спину. После того как я проделал обычную прелюдию,
вставляя и вынимая член из её сочной и влажной киски, чтобы смазать её
Я хорошенько смазал свой член и ввёл его, всегда медленно и постепенно,
пока он не погрузился в неё по самую рукоять, после чего мы обычно
делали паузу на несколько минут, чтобы обменяться взаимными толчками и
нажатиями. В этой сладострастной паузе я увидел, как её рука
проникла под подушку, вытащила носовой платок и положила его себе под
живот. Вскоре я обнаружил, что в её влагалище входит значительное
количество жидкости, и мои покои стали ещё теснее и уже. Я начал двигаться и обнаружил вещество в другом проходе,
соответствующем моим движениям. Я крепко держал её за выступающую часть тела.
Я довёл её клитор до состояния эрекции. Я опустил руку ниже и обнаружил, что она мастурбирует с помощью очень красивого фаллоимитатора не очень внушительных размеров.

— Вот так, моя дорогая, — воскликнул я, — почему ты не сделала это открыто?
Ты должна знать, что больше всего на свете я хочу, чтобы ты наслаждалась этими непристойными встречами всеми возможными сладострастными способами.
Так что давай, моя любимая, и будь уверена, что если это доставляет удовольствие тебе, то доставляет удовольствие и мне.


— Спасибо, мой дорогой Чарли, продолжай, я на седьмом небе от счастья.
от удовольствия, что во мне одновременно работают два члена».

 Она бы объяснила больше, но её слова были прерваны
экстазом от двойного траха, и она обильно кончила передо мной,
найдя в себе силы сдержаться, и была вознаграждена тем, что я заставил её кончить
в конце концов с предельным наслаждением дважды к моему одному разу. К этому времени уже рассвело, и было слишком поздно начинать разговор о новом партнёре в наших любовных битвах, который мы отложили до следующей встречи.

 Это произошло не так скоро, как мы ожидали, потому что в тот день мисс Фрэнкленд
цветы заявили о себе. Мне повезло, что они появились у неё в период новолуния, а у Мэри — в полнолуние, что позволило мне посвятить одну-две ночи моим любимым сёстрам, которые считали, что я в последнее время пренебрегаю ими. Я сказал, что чувствовал себя не очень хорошо и что я начал думать, что наш чрезмерный секс становится для меня невыносимым; что они должны помнить, что я один на двоих, и
Я чувствовал, что если буду продолжать перенапрягаться, то сломаюсь и потерплю неудачу.


«Этого нельзя допустить, дорогой Чарли, и это правда, что ты справляешься в два раза лучше нас».
и даже больше, потому что мы не извергаем такой поток, как ты, когда кончаем; ты должна позаботиться о себе, в будущем мы не будем такими требовательными, но сначала охладимся взаимным сексом между мной и Лиззи».

 Таким образом, я устроил себе некоторое воздержание в этом плане, чтобы посвятить себя более возбуждающим способностям восхитительной и непристойной мисс Фрэнкленд.

Я всегда оставался в своей постели, пока не слышал её тяжёлое дыхание,
которое означало, что она спит, прежде чем я осмеливался выйти из своей комнаты.
сестры. Желание избавиться от меня, как называла это моя дорогая очаровательная миссис Бенсон, могло бы охватить её, и моё отсутствие всё бы раскрыло.

 Однако она, без сомнения, считала, что для неё будет лучше, если я буду в полном спокойствии восстанавливать свои силы после того, как она истощила мои любовные ресурсы за последние две недели. Она никогда не пыталась меня возбудить, пока не
прошёл день и ночь после окончания менструации. Она сказала мне, что
намного лучше сделать это сразу, а не с помощью эротики
возбуждение сохраняется в течение недели или дольше.

 «И это не из-за того, что я, мой дорогой Чарли, испытываю недостаток в похотливых желаниях,
потому что, особенно поначалу, возникает непреодолимое желание, чтобы тебя хорошенько оттрахали
самым большим членом, который только можно найти; естественное раздражение
частей тела, по-видимому, усиливается из-за того, как на это реагирует чувственная система. Мой прежний опыт научил меня, что гораздо
лучше терпеть это, чем искать эротического возбуждения, чтобы
поддерживать естественную разрядку в два раза дольше, чем она могла бы длиться в противном случае.
Кроме того, это могло бы негативно сказаться на вашем драгоценном здоровье. Иногда в такой период у мужчин возникает раздражение уретры, которое может лишить меня удовольствия от ваших объятий на несколько недель. Так что, мой любимый мальчик, во всех отношениях благоразумнее избегать любовных утех в такой период, как бы сильно ни хотелось получить венерическое удовлетворение. Некоторые
женщины рискуют всем этим ради минутного удовольствия, подвергая себя совершенно неоправданному риску не только для себя, но прежде всего для
и их любовники. У меня тоже, мой дорогой, был день безрассудства, и, зная результат, я была бы жестока и по-глупому бесчувственна, если бы позволила тебе рисковать тем, что уже произошло».

 Пока она рассказывала мне об этих мудрых советах, я не мог не вспомнить свою любимую миссис Бенсон, чьи советы так помогли мне, и вот теперь другая любимая любовница наставляет меня в вопросах, связанных с полом. Мне, безусловно, очень повезло, что в столь юном возрасте я встретил двух таких замечательных женщин, не только самых любвеобильных
и похотливые, но обучающие меня истинным знаниям о своём поле и о мире в то самое время, когда они потакали всем моим похотливым желаниям, как и своим собственным. Владелицы своего искусства, они не знали тайн любовного каталога и способов его удовлетворения. Но они также знали, как привить мудрость для будущего поведения. Я обязан всеми любовными успехами своей загробной жизни
восхитительным наставлениям этих двух очаровательных и достойных уважения женщин.

На следующую ночь, после того как мы достаточно часто приносили жертвы Венере,
чтобы мы могли более спокойно продолжить восхитительную дискуссию о различных способах ублажения и разжигания страстей, я перевёл разговор на порку. Чтобы ввести вас, дорогой читатель, в курс дела, скажу, что меня охватило неконтролируемое желание выпороть великолепную попку моей любимой госпожи. Я часто видел, как она трепещет под энергичными ударами моего стоячего пениса, когда я обрабатывал один из восхитительных входов в храмы похоти. Я часто шлёпал её по
прекрасной попке, но мне хотелось сделать это по-настоящему
хорошенько отхлестать его берёзовым прутом, чтобы он покраснел, как сырое мясо, а затем
с силой вонзить свой член в одно или оба восхитительных отверстия. Я подумал, что лучший способ достичь желаемого —
это вернуться к её собственному описанию менее сурового наказания,
возбуждающего страсти болью; и поскольку она также призналась, что её в равной степени возбуждает быть и истязательницей, и истязаемой, я предложил ей слегка наказать меня, чтобы проверить эффективность. Она ухватилась за эту идею, но в её комнате не было кнута, поэтому
Церемония была отложена до следующей ночи. По этому случаю она посоветовала
мне сначала предаться всем излишествам, а когда природа начнёт ослабевать, тогда и проявится истинная эффективность стержня.
Она с величайшим мастерством помогала мне во всех самых сладострастных и
роскошных любовных утехах, и мы оба воздали шесть даров нашей
благословенной матери Венере, почти не прерываясь, потому что мы оба хотели
немного отдохнуть, прежде чем испытать на себе действие системы
бичевания. Мы немного полежали спокойно, а затем дорогая мисс Фрэнкленд
Она начала возбуждать меня, но только обычным способом. Мой член уже
был слишком сыт предыдущими встречами, чтобы сразу отреагировать
на призывы, обращённые к нему.

«Ах, — сказала она самым милым тоном, — я вижу, что нам нужен прут.
Приготовьтесь, сэр, и постарайтесь не сопротивляться, иначе вам будет хуже».

Следуя её примеру, я начал умолять о пощаде, обещать, что буду вести себя
лучше в ближайшее время, и т. д., и т. п. Но она была неумолима и приказала мне
лечь поперёк её колен. Затем, обхватив меня за талию, она
Резкий удар или два, по-настоящему сильных, заставили меня на мгновение поморщиться.

 «Берегитесь, сэр, вы сопротивляетесь, и вы знаете, что ваше наказание будет суровым, если вы продолжите в том же духе».

 «Простите меня, дорогая госпожа, я никогда больше так не поступлю».

 «Посмотрим».

 Три удара, сильных, но не таких суровых.  Я не дрогнул.  «Ах!» это
что-то вроде хорошего мальчика, теперь у нас не будет проблем».

 Она начала наносить всё менее и менее сильные удары, пока это не переросло в
нежное раздражающее трение, которое вскоре начало оказывать своё
воздействие, проявляясь в том, что мой пенис стал твёрдым и яростно толкался в обнажённое тело.
Бедро моей любимой мучительницы, которая, проведя рукой по моему телу,
схватилась за него, радуясь тому, насколько эффективными оказались её действия.
 Притворившись совершенно измотанной, она откинулась на кровать и сказала, что больше не может.  Я набросился на неё, и мы ещё дважды
совокуплялись, не прерываясь, с величайшим избытком сладострастия. Теперь настала моя
очередь, и, когда она выпустила меня из своей восхитительной вагины, я воспринял это как повод для недовольства.

«Что! Ты, непослушная девчонка, — закричал я, — вот как ты обращаешься со своим господином, выпроваживая его из комнаты таким образом; ну-ка, дай мне
— Я должен заставить твою задницу заплатить за плохое поведение. Встань на колени на этот табурет и положись на мои бёдра, не сопротивляйся, иначе будет хуже.

 — О, прошу вас, сэр, простите меня на этот раз, — и она опустилась на колени рядом со мной и притворилась, что плачет. Я заставил её лечь, и она предстала передо мной во всей своей великолепной округлости и размере, радуя мой восхищённый взгляд. Я обхватил её за талию и сначала насладился зрелищем
всех её пышных и похотливых прелестей, не только выставленных напоказ, но и находящихся в моей власти, а я вооружён великолепным жезлом. Я сделал ей два или три резких движения.
Пощёчины заставляли её прекрасные ягодицы извиваться, но не вызывали возражений. Но когда я продолжил, охваченный яростью похоти, которую возбуждало это занятие, хлестать изо всех сил, она попросила меня быть немного помягче. Но я хлестал с ещё большей силой, пока она не начала корчиться от жестокости наказания, которое я ей назначал. Она
наконец-то яростно сопротивлялась, пытаясь освободиться, но была полностью в моей
власти, и я не щадил её, пока не увидел, что, сменив сильную боль, её чувства превратились в бурю похоти и вожделения.
Она обезумела от возбуждения и закричала:

 «Прекрати, дорогой Чарли, и трахни меня прямо сейчас. Я умираю от этого».

 Я отбросил прут, запрыгнул на кровать и приподнял её бёдра, так что она оказалась в положении на коленях; она сама схватила мой набухший член и поднесла его к губам своей вагины, где он мгновенно погрузился в неё по самую рукоять. Её движения стали непристойными до предела
и энергичными, что через очень короткое время вызвало у нас обоих
извержение спермы. Мы были слишком возбуждены
чтобы остановится, и почти без паузы, второй курс был запущен еще
более сладострастно. Даже тогда она не была удовлетворена, но, заставив меня лечь на
спину, она перевернулась на меня, и мы начали взаимный
гамахуче. Мне удалось снова заставить ее потратиться, и она смогла
поставить моего пего на ноги.

“Теперь, Чарли, дорогой, мы должны закончить сзади”.

Поэтому, снова опустившись на четвереньки, она направила мой жаждущий член в
более узкую обитель блаженства. Сначала я окунул его на мгновение во
влагу её истекающей и воняющей ****ы, а затем погрузил в неё
забойное отверстие. Я схватил ее за клитор, у нее был наготове фаллоимитатор,
и, работая им сама, одной рукой, мы провели последний курс самого
похотливого и развратного наслаждения, которое закончилось таким убийственным экстазом
что мы оба почти без чувств упали на кровать. Измученные дикими излишествами, которым мы предавались, мы погрузились в глубокий сон, не двигаясь и не приходя в себя, почти до самого утра, так что мне пришлось вернуться в свою комнату, как только мы проснулись, не предпринимая никаких дальнейших любовных ухищрений. Так закончился мой день.
первый опыт в качестве порки. Ощущение было настолько новым, а искушение отомстить было настолько велико, что я вышел за все разумные пределы, нанеся такое суровое наказание великолепной заднице моей любимой мисс Фрэнкленд. Однако я должен отдать ей должное и сказать, что она поняла и простила меня, лишь попросив в следующий раз не позволять чувствам увести меня так далеко, как в этот раз. Мы несколько раз возобновляли
эту порку, но с более умеренными побоями — достаточными, чтобы
сильно возбуждать, фактически не наказывая пациента, кем бы из нас это ни было
.

После этого мы часто обсуждали тему порки, и я
постепенно перешел к высказанной ею идее о явно
влюбчивом характере Лиззи. Она по-прежнему утверждала, что таково ее убеждение. Я
затем предположил, что ей стоило бы попытаться удовлетворить это,
также ради Лиззи, как и ради удовлетворения ее собственной распущенности
таким образом.

«Полагаю, вы могли бы легко найти предлог, если бы захотели?»

«Да, довольно легко, эта мысль меня возбуждает, и я ей воспользуюсь».

Я не помню, под каким предлогом, но на следующий день в четыре часа Лиззи осталась дома, а мы с Мэри отправились в летний домик. Я знал, что Лиззи нас не побеспокоит и что мне не нужно сдерживаться ради её удовольствия. Поэтому я предоставил Мэри все преимущества нашего уединения, и мы предались четырём самым изысканным и утончённым удовольствиям во всех позах, допустимых при законном входе в храм любви. Ибо
до сих пор я не мог проникнуть в более узкое отверстие, которое было слишком маленьким для моего грозного оружия.
Странно, как легко Лиззи приняла меня в свою восхитительную попку,
в то время как Мэри, более зрелая и женственная, всё ещё не могла
уступить мне место на этом прямом пути к блаженству. Когда наступила ночь, мне
не терпелось узнать, как моя дорогая госпожа вела себя с
Лиззи. Она сказала мне, что Лиззи поначалу немного нервничала, но
она ласково с ней поговорила, сказала, что её дружелюбное и любящее
поведение после первой порки завоевало её расположение; что она не
собиралась быть такой суровой, как в прошлый раз, но дисциплина должна
быть соблюдена.

— Ну же, моя дорогая девочка, сними своё платье, как и я своё, чтобы
снять с себя одежду и не помять её.

 Увидев, что Лиззи всё ещё немного дрожит после того, как сняла платье, она
обняла её и, нежно поцеловав, попросила не бояться — она не будет сильно её наказывать.

«Подними все свои вещи, моя дорогая, и дай мне посмотреть, остались ли какие-нибудь следы от
предыдущего наказания».

 У Лиззи была очень заметная и многообещающая попка. Мисс Фрэнкленд
ощупала её всю и громко восхитилась её формой и упругостью, заявив, что
На него было приятно смотреть, и он становился всё более женственным.

 «Повернись, и дай мне посмотреть, такой же ли ты женственный спереди. Честное слово, у тебя хорошо сложенное тело с очаровательным мшистым покровом».

 Её рука, блуждающая по её телу, возбудила Лиззи, чьё лицо покраснело, а глаза заблестели от нарастающего желания. Мисс Фрэнкленд сама растрогалась,
но тут же положила её себе на колени и начала нежно
пощипывать, достаточно сильно, чтобы привлечь кровь в
нужном направлении, что, конечно, с удвоенной силой подействовало на всех и без того
возбуждённые эротические органы, и Лиззи начала извиваться всем телом в
непристойном порыве похоти под возбуждённым взглядом мисс Фрэнкленд, которая,
видя, что дело идёт в её пользу, усилила силу своих ударов, но лишь настолько,
чтобы ещё больше разжечь похоть своей пациентки, пока та, доведённая до исступления
похотью, не закричала:

«О, моя любимая мисс Фрэнкленд, я умираю от удовольствия, обнимите и
поцелуйте меня».

Мисс Фрэнкленд подняла её, прижала к своей груди и поцеловала в губы.
Причмокивая языком, она опустила руку вниз и нашла Лиззи.
Она была мокрой от своей вытекающей спермы, а её маленький клитор затвердел от
эротической страсти, которая её пожирала. Она дрочила ей, пока та снова не кончила,
пока их языки были во рту друг у друга. Когда Лиззи кончила, мисс Ф. засунула палец ей в
киску, что, конечно, не встретило сопротивления, но поскольку Лиззи в совершенстве владела искусством
прикусывания, она была достаточно тугой, чтобы не оставалось сомнений в том, что это
не просто траханье пальцем.

— Ах ты, маленькая проказница, ты уже играла с этим раньше, скажи мне правду?


 — Я расскажу тебе всё, если ты снова поиграешь со мной.
с тех пор, как вы выпороли Мэри и меня, мы обе так часто испытывали
там возбуждение и обнаружили, что чувствовать это и вводить пальцы внутрь
было так приятно, хотя поначалу мы часто причиняли себе боль. Но вы делаете это
гораздо лучше, чем Мэри, — о, сделайте это снова, дорогая мисс Фрэнкленд!

«Я сделаю это гораздо лучше, моя дорогая, с тем, что у меня там есть, —
посмотрите сюда!»

И, приподняв юбку и сорочку, она, к полному изумлению Лиззи, обнажила свою необычайную копну волос и огненно-красный клитор, сияющий и торчащий из черной массы кудрей.

“Как красиво!” - воскликнула Лиззи. “Я официально заявляю, у вас есть рисунок, на
которых я так жажду, я должна поцеловать его.”

Наклонившись, она взяла его в рот и пососала.

“Остановись, дорогая Лиззи, мы оба насладимся этим”.

Взяв подушку со стула, она легла на спину на
пол и велела Лиззи повернуться лицом в другую сторону и опуститься на колени
над её телом, чтобы их рты могли приспособиться друг к другу.


Впоследствии Лиззи рассказала мне, что постаралась не показать, что
знает что-то заранее, но позволила мисс Фрэнкленд, по-видимому, посвятить её во всё.
Церемония гамахучинга.

Мисс Фрэнкленд прижалась губами к очаровательной киске дорогой Лиззи, в то время как
Лиззи взяла в рот её необыкновенный клитор. После нескольких
пылких ласк мисс Фрэнкленд засунула палец в задний проход Лиззи,
затем на мгновение остановилась, чтобы сказать Лиззи не только последовать её примеру в этом отношении, но и использовать другую руку для мастурбации, пока она сосёт клитор. Затем, оба приспособившись, как было предписано, они продолжили
до тех пор, пока оба не смогли двигаться из-за чрезмерного возбуждения, вызванного
их обильными выделениями. После этого первого раза Лиззи стало любопытно
чтобы увидеть все чудесные, покрытые волосами органы и конечности мисс Фрэнкленд,
которая удовлетворила её в полной мере. И она не ограничилась
этим осмотром, а ответила взаимностью. Расстегнув платье, она
обнажила очаровательные набухшие прелести Лиззи и начала сосать
соски. Их взаимные ласки и прикосновения очень быстро
возбудили этих горячих и похотливых женщин. После
небольшого возобновления игры, пока обе не обезумели от возбуждения, мисс
Франкленд предложила Лиззи ввести свой клитор в её киску; сказала ей
опустившись на колени и встав позади неё, она с лёгкостью погрузила его в
горячие и сочные складки прекрасной вагины Лиззи. Проведя рукой под
животом Лиззи, она ласкала её клитор, пока природа снова не
отдала свою восхитительную дань, и они погрузились в сладострастную
негу, которая последовала за этим. В третий раз они возобновили свои похотливые
ласки, затем оделись, чтобы быть готовыми принять нас.
Мисс Фрэнкленд умоляла Лиззи держать язык за зубами и не рассказывать даже Мэри о том, что произошло. Но Лиззи убедила мисс Ф. впустить Мэри в дом.
Она рассказала о новых тайнах, которым только что научилась, и сказала, что может заверить её в том, что у Мэри гораздо более красивое тело, чем у неё, и что ей это понравится так же, как и ей.

«Что ж, моя дорогая, я подумаю об этом и найду повод выпороть её, как я выпорола тебя».

«О, это будет здорово!» — воскликнула Лиззи. “ Ей это понравится так же сильно,
как и мне; это так мило, вы должны пороть меня каждый день, дорогая мисс Фрэнкленд.
Я полюбил вас с самого начала, я обожаю вас и сейчас.

Они нежно обнялись, но наше возвращение положило конец на данный момент
любому дальнейшему разговору.

Эти подробности сопровождались и прерывались двумя или тремя восхитительными и самыми чувственными оргазмами, во время которых я ни разу не вынимал свой пылающий член из её такой же разгорячённой и пульсирующей вагины, потому что её описание этих действий было самым возбуждающим. Когда она кончила, я вышел, чтобы мы могли облизать друг друга и слизать всю восхитительную сперму, которой изобиловала её сочная вагина. Затем мы возобновили наши сражения, принося жертвы святой матери Венере в оба отверстия. Потом мы спали так, как могут спать только
спокойные люди вроде нас; и, как великаны
обновляется спячки, вновь наши молитвы на каждом жертвеннике перед
разделение по утрам.

Два дня спустя Мэри была инициирована Мисс Френкленд подобным образом, чтобы
Лиззи, в то время как мы с Лиззи проводили большую часть времени в летнем домике
. Взволнован ее наивным описанием сцены с мисс
Фрэнкленд, мы предавались всем непристойным занятиям, которые только могли втиснуть в
этот час, который, кстати, мы растянули более чем на четверть часа, за что мисс Фрэнкленд поблагодарила меня вечером.
Её сцена с Мэри была ещё более непристойной.
Мэри сразу же отдалась мне во власть и признала, что знала от Лиззи, чего ей следует ожидать. Кроме того, более развитая фигура Мэри и что-то в ней самой сильно возбуждали мисс Ф., и она была с ней довольно нежна. Она так много тратила, что после того, как я трижды трахнул её в оба входа, ей потребовался стимул в виде фаллоса, чтобы довести её до высшей точки похотливой смазки. И, по правде говоря, впоследствии я сам
захотел этого и получил. Так наши сладострастные страсти действовали сообща
с другой стороны, и мы провели изнурительную ночь, предаваясь всевозможным излишествам и утончённым
порочным удовольствиям, в которых немалую роль сыграли фаллоимитаторы мисс Фрэнкленд,
у неё их было два, разных размеров, и оба они были у нас.

Теперь, когда лёд был сломан, я легко убедила мисс Ф. время от времени позволять одной из моих сестёр спать с ней, утверждая, что периодический ночной отдых укрепит мои силы, а когда она утром прогонит свою соседку по постели, я смогу довести дело до конца. Таким образом, она могла бы приобщить их к взаимному влечению.
порки и использование фаллоимитатора. Конечно, мне не нужно говорить, что моей
конечной целью было превратить это в общую оргию. Так оно и закончилось, но не совсем так, как я планировал. Это не имело значения,
пока желаемый результат был достигнут. У меня также была восхитительная возможность наблюдать через глазок за многими пикантными сценами, и когда я доходил до крайнего возбуждения, то уходил, подкрадывался к незанятой сестре и изливал свою неистовую похоть в каждом проявлении страсти с ней.

Так продолжалось около двух недель, и каждую вторую ночь с мисс Фрэнкленд
спала то одна, то другая из девушек. Лиззи, как оказалось, часто
признавалась, что мечтает увидеть настоящий член, и ей удалось
выведать у мисс Ф., что ей нравится мой. Маленькая шлюшка
упрашивала мисс Ф. позволить ей посмотреть, как я её трахаю, говоря, что
она может легко спрятаться за занавесками, и я никогда не узнаю.
Мисс Ф., чьи чувства были в высшей степени напряжены, согласилась,
и, усадив Лиззи так, чтобы она могла видеть, оставаясь незамеченной, открыла мою
Она открыла дверь, но обнаружила пустую кровать. Сначала она заподозрила, что я ушёл к одной из служанок, но решила убедиться и посмотреть, не Мэри ли это. Поэтому она тихонько поднялась наверх и застала нас за двойным гамахушем, который, поскольку было раннее утро, она могла без труда разглядеть. Она любезно позволила нам насладиться им до конца, а затем, оттащив меня в сторону, сказала:

«О! Чарльз!» это ужасно! Почему ты не можешь быть доволен мной?
Разве я когда-нибудь отказывала тебе? Ты понимаешь, что это погубит нас обоих?
что будет с нами, если об этом когда-нибудь станет известно? Ты слишком молода, чтобы знать о
ужасных последствиях разоблачения».

 Тут она разразилась потоком слёз — очевидно, из-за реального страха
перед печальными последствиями, которые могли бы наступить, а не из-за чувства
ревности. Я бросилась в её объятия, и, поскольку она сама
признала нашу близость, мне было легче намекнуть на это. Я
ласкал и обнимал её и говорил, что нам нечего бояться, что теперь, как никогда,
мы все заинтересованы в том, чтобы сохранить наш секрет; она будет скрывать мою близость с сёстрами, и
они бы скрыли мою близость с ней. Внезапно она спросила:

«Как давно это продолжается? — скажи мне правду».

Я давно готовился к такому вопросу и сразу же ответил, что
после описания похотливых сцен, которые происходили между ней и ними, и её восхитительного рассказа об их юных прелестях, я настолько развратничал с ними, что искал Мэри, когда она была с Лиззи, и Лиззи, когда Мэри была с ней; они обе были слишком рады, чтобы отказать мне в чём-либо, и теперь мы наслаждались друг другом.
другой примерно дюжину раз. Ранее я уже сказал своей сестры поддержки
любую историю я могу рассказывать Мисс Ф. Лиззи похитил после того, как она
нашли Мисс Френкленд прошло через мою комнату, и теперь оба подтвердили
сказку рассказывал. Мы окружили мисс Фрэнкленд, всячески лаская ее.
Мой пего ужасно разволновался. Задирая мою ночную рубашку, я сказал—

“Пусть этот дорогой человек заключит мир между нами и станет одинаково дорогим для всех
. Я знаю, моя любимая госпожа, что мои сёстры жаждут увидеть, как он
воздействует на твоё великолепное тело и погружается в твои восхитительные волосы
у тебя такая аппетитная киска, так что позволь мне принести жертву её сочным прелестям. Лиззи только что сказала, что ты искала меня с этой целью — видишь, милый клитор поднимает свою головку — позволь Мэри лечь под тебя, чтобы пососать твой клитор, и увидеть, как мой член энергично двигается у неё над глазами, наполняя твою изысканную киску. Ты можешь трахнуть её, а Лиззи может смотреть сзади, witness the glorious sight, и быть форейтором моей задницы.

— Что ж, мои дорогие дети, жребий брошен, нет смысла плакать над пролитым молоком, так что давайте сделаем всё, что в наших силах. Я никогда не мог устоять перед
красноречивый взгляд этой любимой и длинной толстой штуковины, созданной для того, чтобы
дать бедной женщине всё, чего она могла желать».

 Итак, расположившись так, как я предписывал, мы предались самым роскошным и непристойным удовольствиям, какие только можно себе представить. Лиззи, завладевшая одним из фаллоимитаторов, манипулировала им, наблюдая за каждым сладострастным движением наших тел, и мы все наслаждались друг другом. В тот момент мы не могли позволить себе большего.
Время шло, и скоро все в доме проснутся.
Мисс Фрэнкленд вернулась со мной в мою комнату, её собственная дверь была заперта, и, нежно поцеловав меня, она сказала, что я плохой мальчик, но она предполагала, что рано или поздно это должно было случиться, так что лучше, чтобы это произошло раньше, чем позже.

 Так прошла наша первая всеобщая оргия, которая стала предвестницей многих других, гораздо более роскошных и похотливых, и которые я буду описывать более подробно по мере развития событий.

Мисс Фрэнкленд не позволила бы нам устроить всеобщую оргию на следующий
день. Теперь она знала о том, что мы делали в летнем доме, — как она предполагала,
это началось совсем недавно, — потому что моя история была слишком правдоподобной, чтобы не вызвать подозрений.
Я не хотел её обманывать, тем более что всё, что произошло во время нашего первого секса, убедило её в том, что она испытала восхитительное удовольствие, лишив меня девственности. Она была вполне удовлетворена этим. Но теперь она подозревала, что я с радостью повторю то, что только что начал. Она пошла с нами в сад в наш перерыв, так что ничего эротического не произошло. После небольшой пробежки мы все вместе сели, и мисс Ф. объяснила нам, как мы должны вести себя в будущем. Она сказала:

 «Как бы мне ни хотелось, чтобы вы все, а также я сама,
если бы мы встречались каждую ночь, это в первую очередь стало бы опасной привычкой, опасной из-за того, что мы стали бы беспечны в необходимых мерах предосторожности, а во-вторых, и прежде всего, это стало бы гибелью нашего любимого и дорогого Чарли, который не смог бы долго продолжать такую чрезмерную страсть, которой от него постоянно требовали бы три возлюбленные.

Увидев, что я собираюсь перебить её и заявить, что чувствую себя вполне
готовым, она остановила меня и сказала, что я слишком молод, чтобы понимать, к чему приведёт такая чрезмерная снисходительность; что мы должны довериться ей.
Она будет направлять меня, и мы все извлечём из этого пользу. Три раза в неделю — это максимум, который она могла себе позволить, когда мы все были вместе. В остальные вечера она следила за тем, чтобы я не перебарщивал. Таковы были мудрые советы этой замечательной женщины, и в будущем они стали программой наших действий. Я бунтовал и сопротивлялся тому, что в то время казалось мне слишком большим ограничением, но в конце концов я убедился, что за вынужденными задержками следует большее удовольствие. Конечно, я переспал с мисс Фрэнкленд, если можно так выразиться
в наши свободные ночи, но вскоре она взяла за правило ограничивать мои
потраченные силы двумя разами за ночь, позволяя мне возбуждать и доводить её до оргазма так часто, как мне заблагорассудится. Поначалу мне было трудно с этим смириться, но в конце концов я стал регулярно соблюдать правила, которые она диктовала и, по сути, навязывала. Вскоре я понял, что она поступала мудро, потому что часто впоследствии мои вялые усилия требовали применения кнута, чтобы завершить наши оргии.

Вторая ночь после того, как я признался в связи со своими сёстрами
Это была первая встреча всех четверых в комнате мисс Фрэнкленд.
Нас, как обычно, рано отправили спать, и мисс Ф. в частном порядке
посоветовала нам как можно скорее лечь спать и ни о чём не беспокоиться, так как она сама придёт за девочками после того, как все домочадцы лягут спать. Что касается меня, то я всегда придерживался этого плана,
поскольку он позволял мне получать больше удовольствия и дольше наслаждаться им,
благодаря отдыху, который я обеспечивал себе заранее. Зима прошла, и снова наступило лето. Это было прекрасное, тёплое, лунное
ночь. Как только мы все собрались, первым делом разделись догола.
Затем последовали очаровательные объятия и взаимные позы, чтобы каждый мог полюбоваться красотой всех. Руки блуждали повсюду, лаская каждую прелесть, в основном концентрируясь на чудесной и прекрасно развитой фигуре очаровательной Франкленд, чьи густые угольно-чёрные волосы так восхитительно возбуждали. Вскоре возникла необходимость
успокоить первое волнение наших страстей, что мы всегда делали с помощью
всеобщего гамахуша. Мисс Фрэнкленд, которая приняла необычайное количество
Мэри, в паре с ней, в то время как мы с Лиззи удовлетворяли друг друга. Мисс Фрэнкленд, у которой был целый склад фаллоимитаторов, снабдила нас всех по одному, различающимися по размеру в зависимости от назначения. Поскольку анальное отверстие Мэри пока могло вместить только фаллоимитатор среднего размера, мисс Ф. оставила себе самый маленький для личного пользования, а остальные использовались без разбора. Вооружившись таким образом, мы
приступили к сладострастным излишествам в стиле гамахучинг во всех его формах, растягивая наши удовольствия как можно дольше.
возможно, мы могли бы провести всю ночь в самых сладострастных
вожделениях. Когда нас настиг момент экстаза, наши губы должны были
перестать двигаться, чтобы выразить всю силу наших чувств. Мы некоторое
время лежали, тяжело дыша, прежде чем смогли подняться и возобновить
наши взаимные ласки. Теперь, когда мы утолили свой похотливый
аппетит, мы более спокойно подготовились к дальнейшим и ещё более
сладострастным совокуплениям. Верхнее покрытие кровати было полностью
снято, так что она представляла собой почти квадратное поле битвы за любовь
встречи, превосходно приспособленные для своей цели. Мы держали совет, как
наше следующее движение, и, наконец, решил начать следующим образом: Мэри врать
вниз по ее спине, Лиззи развернулась над ней, Мисс Френкленд было
потакать в ее развратника для Лиззи, которая была трахал ее
снизу-отверстия с ее чрезвычайной клитор, а я трахать Мисс
Лиззи должна была трахнуть Мэри своим пальцем, пока та дрочила ей,
а Мэри должна была вставить меньший дилдо в мою задницу и дрочить Лиззи.
влагалище с большим членом. Также было решено, что мы проведем два курса в
этой сладострастной группе, отличающейся только заменой моего члена в
Снизу-отверстие Мисс Френкленд, а не влагалище, в котором было
одно из dildoes. Никто из нас не стремился довести дело до
скорейшего завершения, но мы хотели максимально использовать изысканное сочетание
наших частей. Мы наслаждались самым непристойным и сладострастным сексом, и всё
прошло так, как и должно было пройти, — в совершенном экстазе
от смазки и похоти. Несмотря на удовольствие от финальной разрядки,
нам удалось, как и было условлено, сохранить наши взаимные позиции, наши
органы пульсировали от многократных толчков в восхитительных
местах, с которыми они были соединены. Вскоре это пробудило в нас
страсти, которые мы до сих пор едва сдерживали, и, когда мы достаточно
разогрелись, мы внесли небольшое изменение, о котором договорились, и я
погрузился по самую рукоять в великолепную волосатую задницу божественной
Франкленд, которая чуть не закричала от восторга, почувствовав, как мой
огромный пенис устремляется в её пылающие внутренности. Нам пришлось ненадолго остановиться.
Я подождал несколько минут, чтобы её возбуждение немного улеглось, иначе она бы кончила после двух-трёх толчков моего мощного орудия. Затем мы продолжили более неторопливо, и после того, как мы насладились друг другом самым непристойным и сладострастным образом, нас охватил экстаз, и мы кончили все вместе, с таким неистовством, что с криками почти мучительного восторга мы излили друг на друга целые потоки горячей кипящей спермы и почти без чувств рухнули в беспорядочную груду обнажённых тел. Мы долго восстанавливали силы
чувства. Затем, распутавшись, мы встали и ополоснули свои части тела
холодной водой, не только для того, чтобы очиститься, но и как стимулятор для дальнейшего
упражнения во всех самых диких проявлениях похоти, какие только кто-либо из нас мог себе представить
. Но нам всегда удавалось заставить мисс Ф. думать, что она была
автором любой новой непристойной идеи или предложения. На самом деле она почти всегда была такой, потому что её опыт в каждом совокуплении и его
удовлетворение во всех формах сладострастного утончения были велики, и мы были обязаны ей многими новыми и восхитительными комбинациями в наших непристойных оргиях.
После того как мы отведали вина и пирожных, о которых позаботилась мисс Ф., мы предались восхитительным забавам и стали тереться друг о друга, хватаясь за пышные локоны и волосатые части тела мисс Фрэнкленд. Больше всего девушек восхищали размеры, твёрдость и красота её поистине великолепных ягодиц, и то, как она то и дело сосала их, а в другое время играла с уже набухшим клитором, вскоре привело нас в такое возбуждение, что, схватив Мэри, она уложила её на стол и оттрахала, пока
Лиззи, подползая ко мне, сосала свой клитор, а я вставлял свой член сзади в её вагину. Мы достигли восхитительного оргазма, и это великолепное создание умерло от переизбытка удовольствия вместе с Мэри, в то время как я ещё не достиг кульминации. Поэтому я довольствовался тем, что мой член пульсировал от её восхитительных сжатий, пока усталость от позы не заставила нас сменить позу. Она настолько успокоилась, что
теперь могла предложить и обсудить дальнейшие действия, а также то, какой должна быть наша следующая форма развлечения. Поскольку Мэри провела дополнительное время с мисс
Фрэнкленд, Лиззи теперь стояла на коленях, опустив голову.
Я вставил свой член в её жаждущую вагину. Мисс Фрэнкленд, выпрямившись,
прошла по телу Лиззи передо мной, и я ввёл сначала
маленький фаллоимитатор в её анальное отверстие, а затем
большой — в вагину, оба до упора. Затем она выпятила живот и вставила свой
твердый клитор мне в рот, положив обе руки мне на голову. Я просунул одну руку между ее раздвинутыми ногами и, схватив оба
фаллоимитатора в одну руку, начал водить ими вверх и вниз по обеим дырочкам.
в унисон с моим посасыванием её клитора и моими движениями в Лиззи, которая в то же время дрочила свой клитор пальцами. Мэри, вооружившись двумя фаллоимитаторами, вставила один в мою анальную дырочку, а другим трахнула себя. Таким образом, мы провели самый возбуждающий и восхитительный сеанс. В моменты экстаза мисс Ф. казалось, что она вот-вот прижмёт мою голову к своему животу. Она
была так очарована чувственными наслаждениями, которые дарила эта поза, что
закричала: «Мы не будем меняться, пока не закончим ещё один раунд». Лиззи сказала:
она должна была перевернуться на живот и попросила Мэри дать ей фаллоимитатор,
которым она могла бы себя подразнить. Женщины сразу же приготовились, но моя
пего дольше не отвечала на зов, поэтому мисс Фрэнкленд велела Мэри
умело применить берёзовый прут.

 Она сделала это с большим мастерством, работая фаллоимитатором, который всё ещё был у неё во влагалище. Эффект был почти электрическим, и мой
восхитительный, торчащий член наполнил восхитительную и жаждущую
заднюю дырочку дорогой Лиззи к её величайшему удовольствию. Мисс Ф.
попросила Мэри слегка пощекотать её прутиком. Ничто не могло бы
удовлетворить Мэри больше.
потому что, как она потом призналась, ей давно не терпелось выпороть эту великолепную и необъятную задницу. С такими стимуляторами, как эти, этот курс оказался одним из самых непристойных и сладострастных, которые мы когда-либо проходили, и экстатическое завершение сопровождалось криками восторга, когда мы умирали в смертельном обмороке от восторженных и удовлетворённых желаний. Мы снова поднялись, чтобы очиститься и освежиться, и некоторое время после этого лежали, тесно обнявшись, на кровати. Поскольку Мэри ещё не чувствовала моего члена в своей
киске, мисс Ф. предложила мне трахнуть её, а Лиззи должна была встать на колени
стоя позади нас, она могла трахать Лиззи в задницу своим клитором,
а в меня вводить один фаллоимитатор, пока сама вводила второй в себя.
 Не успела она это сделать, как... Лиззи засунули головой почти под живот Мэри,
чтобы мисс Ф. оказалась достаточно близко ко мне, чтобы действовать так, как ей
хотелось, и мы проделали ещё один восхитительный путь с таким невероятным удовольствием,
что все рухнули на бок на кровать и погрузились в глубокий сон.
Мы проснулись так поздно, что успели только умыться
холодной водой, сделать общий массаж и прийти в себя
отдельные комнаты. В этот последний раз мисс Фрэнкленд сказала, что должна меня угостить.
Она с удовольствием перекусила сливками. Шутка
удивительно позабавила двух девушек.

Примерно в это же время миссис Винсент родила замечательного мальчика. У меня не
говорил о ней с момента нашего первого интервью после свадьбы летом
дома, когда все ушли в город, чтобы принести Мисс Френкленд. С тех пор у нас было всего два тайных свидания, о которых я не упомянул, потому что они были слишком поспешными и слишком неудобными, чтобы ими можно было в полной мере насладиться; потом она стала слишком тяжёлой для ребёнка.
предоставьте мне ещё одну возможность. Мама написала мистеру Винсенту поздравительное письмо,
в котором пожелала ему радости в связи с рождением сына и наследника, не подозревая,
что отцом ребёнка был её собственный сын. После этого мистер Винсент пришёл к нам
и попросил маму стать крёстной матерью малыша. Моя мама сразу же согласилась
и спросила, кто будут крёстными отцами. Он сказал, что дядя, на которого они возлагали надежды, согласился
стать одним из них, но он не знал, кого попросить в качестве второго.

 «Почему бы не попросить Чарли, он всегда очень любил твою жену как свою сестру».
у него тоже есть дядя, от которого мы надеемся когда-нибудь получить что-нибудь хорошее».

«Это очень хорошая идея, миссис Робертс, и если вы будете так любезны и пошлёте за Чарльзом, я передам ему это предложение, и если он согласится, это избавит меня от дальнейших хлопот».

За мной послали, и, можете быть уверены, я сразу же согласился, поблагодарив мистера
Винсент, за оказанную мне честь, и в надежде, что миссис Винсент будет столь же благосклонна к тому, чтобы я стал крёстным отцом, хотя и таким юным.

«Предоставьте это мне, моя дорогая жена так сильно привязана ко мне, что моё желание будет исполнено».
Таков её закон, так что не беспокойтесь на этот счёт».

 Можно с уверенностью предположить, что я вовсе не беспокоился, но был совершенно уверен, что именно это и предложила бы миссис В., если бы её не остановило благоразумие. Впоследствии мы узнали от мистера В., что она
притворялась, будто возражает из-за моей молодости, но в первый же момент, когда она смогла сказать мне что-то наедине, она сообщила, что ей доставило огромное удовольствие то, что её муж исполнил самое заветное желание её сердца.

 В конце концов церемония состоялась, как и было предложено, но
лишь в очень редких случаях я мог найти возможность возобновить наши прежние
сражения на поле Венеры. Тем временем у меня не было причин сожалеть об этом
в том, что касалось удовлетворения моих эротических страстей, потому что почти два
года, то есть до моего восемнадцатилетия, я продолжал наслаждаться
непрерывным блаженством в объятиях роскошной и очаровательной
Мисс Фрэнкленд, или в оргиях с ней и моими сёстрами, которые заканчивались
всевозможными извращениями, которыми могли наслаждаться три женщины и
один юноша. На самом деле, мы все слишком свободно этим занимались, если можно так выразиться
Дело в том, что, по крайней мере, для мисс Фрэнкленд и для меня самой розга
почти стала необходимостью, и иногда даже мои сёстры признавали, что она
придавала им сил. Под умелым руководством Мимы стали ss Frankland
самыми совершенными адептами во всех сладострастных проявлениях похоти. Но
Я также должен отдать ей должное за то, что она никогда не пренебрегала нашим образованием.
Действительно, я могу сказать, что это было достигнуто благодаря тесному соединению наших тел. Ибо
эта уважаемая женщина внушила нам, что для сохранения ее дружбы и
доверия мы должны отдать должное ее учению. Я уже говорил, что её система обучения была намного лучше всего, что мы знали раньше, и теперь, когда она завоевала нашу безграничную любовь и привязанность, мы были готовы делать в школе всё, что угодно, лишь бы поддержать её усилия.
наше взаимное совершенствование. У нее были очень высокие достижения — она говорила по-французски
и по-немецки как родная, обладала достаточными знаниями латыни и греческого, чтобы
хорошо подготовить меня к ним, и ее познания в музыке были очень высокими. Я
вряд ли когда-либо слышал кого-либо более очаровательного в игре на фортепиано.
За два года, последовавших за нашей первой оргией, мы добились действительно
поразительного прогресса. Мы все очень хорошо говорили по-французски, неплохо знали немецкий, особенно Мэри, которая действительно хорошо говорила по-немецки; что касается меня, то я хорошо знал французский, неплохо — немецкий и имел очень хорошую базу знаний по латыни и греческому.

Примерно в это время произошло событие, которое полностью изменило
ход моей жизни. Моя мать намекала, что я чего-то жду от дяди. Ожидания были очень расплывчатыми. Он был братом моего отца, но
они никогда не ладили, и мы были почти чужими друг другу. Он
умер, и однажды мы все были удивлены, если не сказать обрадованы, узнав от его душеприказчика, мистера Никсона, богатого лондонского торговца, что мой дядя оставил моей матери четыреста фунтов в год до тех пор, пока она не выйдет замуж снова, но после её смерти указанная ежегодная выплата должна быть разделена между
две мои сестры, независимо от какого-либо покрытия. Остаток и большая часть имущества были переданы мне в доверительное управление мистеру Никсону до моего совершеннолетия, с условием, что я получу юридическое образование и стану адвокатом во Внутреннем Темпле. Кроме того, мне была выделена сумма в пятьсот фунтов на новый гардероб, который подошёл бы всем нам.
Мистер Никсон объявил, что через две недели он воспользуется возможностью
побывать в нашем районе, чтобы приехать и сделать необходимые
распоряжения в связи с изменившимся положением дел. Он добавил, что
Остаток имущества приносил около тысячи фунтов в год, и, следовательно, к моему образованию нужно было относиться более внимательно, чем, вероятно, было принято. Это действительно было переменами. Мой отец оставил дом и землю, а также около шестисот фунтов в год на содержание матери до тех пор, пока она оставалась вдовой, или до её смерти. Затем по сто пятьдесят фунтов в год каждой из моих сестёр, а дом и остальное — мне. Это умеренный доход, требующий дополнительных усилий, чтобы сделать его приемлемым для воспитания.
Теперь я стал наследником примерно пятнадцати сотен фунтов в год, двух загородных домов и очень приличного дома, примыкающего к дому моего дяди. Вы можете себе представить радость всей семьи, когда мы, жившие в стеснённых обстоятельствах, оказались в лёгком положении, сразу удвоив наш прежний доход. Мы предавались несколько безумным мечтам о том, к чему всё это может привести, но мама привела нас в чувство, сообщив, что до моего совершеннолетия мистер Никсон будет полностью контролировать нашу судьбу и что, скорее всего, он
настаивают на том, чтобы отправить меня в частную школу. Эта новость с треском разрушила все наши надежды, потому что именно на большую свободу мы рассчитывали, и теперь, скорее всего, нашему восхитительному общению и восхитительным оргиям придёт конец. Мы обменялись грустными и удручёнными взглядами,
услышав это от мамы, и в тот вечер в комнате мисс Фрэнкленд пребывали в
очень подавленном настроении; но эта очаровательная и достойная уважения
женщина вселила в нас надежду, что если и произойдёт временное расставание,
Это приведёт лишь к нашему более безопасному и совершенному воссоединению в будущем.

 «И, по правде говоря, — сказала она, — мой дорогой Чарли, в последнее время мы слишком много для тебя значили, и твоё здоровье и организм выиграют от вынужденного бездействия, потому что в последнее время я заметила у тебя некоторые симптомы, которые доказывают, что мы втроём слишком сильно тебя нагружали. Я не сомневаюсь, что меня
оставят в качестве гувернантки для ваших сестёр, и я буду одна
заниматься с ними, чтобы они не разочаровали вас, когда мы встретимся снова,
что должно происходить не реже, чем раз в полгода».

Нашим любящим сердцам шесть месяцев казались целой вечностью. В то же время
замечания мисс Ф. до некоторой степени успокоили нас, и хотя мы не могли
участвовать в нашей оргии с обычной яростью и распущенностью, тем не менее мы
удалось провести ночь достаточно бурно, наслаждаясь нашими
похотливыми страстями, которые многие сочли бы чрезмерными.

В положенный срок появился мистер Никсон. Он был приятным на вид пожилым джентльменом и настоящим светским человеком. Узнав, что я получила домашнее образование под руководством гувернанток, он решил, что я, должно быть,
Мистер Никсон был моложавым и неопытным юношей и уже намекал на это маме, которая, рассказав мне об этом, заставила меня собраться с духом. Мистер Никсон позвал меня в гостиную одного и начал приятный разговор, который, казалось, ни к чему не приводил, вероятно, чтобы не заставлять меня нервничать и робеть, постепенно переводя разговор на образовательные темы. Он был приятно удивлён, обнаружив, что я преуспел не только в
исторических и географических науках, но и в языках, и больше всего
его поразило моё знание латыни и греческого. Он был очень внимателен.
Он спросил, не оказал ли какой-нибудь священник помощь гувернантке. После
обеда, во время которого он уделял много внимания мисс Фрэнкленд, он
тепло похвалил её за систему обучения и её необычайный успех. В то же время он заметил, что, поскольку его старый друг хотел, чтобы его племянник стал адвокатом, необходимо, чтобы его отправили к какому-нибудь священнику, у которого есть несколько мальчиков, а затем в Королевский колледж в Лондоне, прежде чем он войдёт в адвокатскую контору. Мисс
Франкленд сразу же признала справедливость этого замечания и выразила надежду, что
Чарльз не опозорит её преподавание.

— Совсем наоборот, уверяю вас, мисс Фрэнкленд. Я был поражён
тем, как замечательно вы всё организовали, и особенно тем, что вы дали ему
возможность изучать современные языки. Я так доволен, что собираюсь
попросить миссис Робертс оставить вас в качестве гувернантки девочек до тех
пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы им потребовалось
некоторое представление о мире, которое наверняка даст столичная школа для
девочек.

Все это было сказано с таким почтением к мисс Фрэнкленд,
что я был уверен, что старый джентльмен был очень ею очарован
о ней самой, а также о её системе преподавания. Но, вероятно, мои читатели узнают об этом позже.

 Моя мать, услышав о намерении отправить меня к какому-нибудь священнику,
сразу же предложила кандидатуру своего зятя, преподобного мистера
Браунлоу, настоятеля Лидса в Кенте, уединённой деревушки недалеко от одноимённого замка. Он был джентльменом, получившим диплом с отличием в Кембридже, и имел обыкновение принимать одного, двух или даже трёх молодых джентльменов, но не больше, чтобы подготовить их к поступлению в университеты. В тот момент она узнала об этом из письма своей сестры.
что у него есть вакансия. Его имя, по её словам, было хорошо известно как преподавателя,
и мистер Никсон мог бы узнать об этом, наведя справки; а поскольку Чарльз никогда не уезжал из дома, ей было бы очень приятно знать, что он находится под присмотром её родной сестры. Мистер Никсон сказал, что он полностью согласен с её предложением, при условии, что его расспросы оправдают его решение отправить меня туда. Он оставил нас с обещанием принять решение в ближайшее время, и действительно, не прошло и недели, как мы получили его полное согласие с предложением моей матери. Я написала тёте, и она
поскольку был период каникул, мистера и миссис Браунлоу попросили
приехать и провести неделю, а затем я мог бы вернуться с ними в Кент.
Мы не видели, тетя или дядя, так как мы были маленькими детьми, и только
помнил ее как очень высокие огромные лица. Расстояние препятствовало
личному общению, и мы знали о нем только по обмену ветчиной,
Кентерберийской тушенкой и устрицами на Рождество. Поскольку они ответили
почтовой телеграммой, сообщив, что будут у нас через два-три дня после получения письма, вы можете быть уверены, мисс Фрэнкленд, и все мы тоже.
сделал почти все, что было в прошлом нашей совместной оргии на
время. Поселили на нас никаких ограничений, и каждый вечер был посвящен
Бог похоти и сладострастия.

Наконец роковой день настал. Моя мать и две девочки отправились в
город, чтобы забрать дядю и тетю, оставив мисс Фрэнкленд и меня с нашими
занятиями. Вы можете также предполагаю, что это было стихосложению любви, а не
грамматики, что нас оккупировали. В её манерах была нежность, любящая
доброта и ласка, которых я раньше не замечал в мисс
Франкленд и которые я счёл бы чуждыми её характеру.
Нежно обняв меня и с любовью прижав к своей груди, она разразилась потоком слёз и рыдала так, словно её сердце вот-вот разорвётся, уткнувшись головой мне в плечо. Я попытался утешить её, как мог, и, как известно моему доброму читателю, женские слёзы всегда оказывали сильнейшее воздействие на мой член. Я взял его в её руку, она истерически рассмеялась сквозь слёзы, но тут же опустила голову к любимому предмету, обхватила его, пососала и стала дрочить, пока я не излил в её рот поток кипящей спермы, которую она жадно проглотила.
Она продолжала сосать, пока не осталась ни капли. Затем, снова поднявшись, чтобы
погладить и обнять меня, она сказала:

 «Да, мой любимый мальчик, это действительно помогло мне перестать плакать. Я
не только восхищаюсь этим, но и полюбила тебя, мой дорогой, больше, чем
когда-либо любила что-либо в своей жизни. Ты мой ученик, телом и
духом. Я буду очень скучать по тебе и горько сожалею о нашем расставании».
но мы встретимся снова, хотя и не с такой свободой и непринуждённостью, как раньше. Ты проведёшь каникулы дома, и мы постараемся извлечь из них максимум пользы. Я уже чувствую, что мы сможем извлечь из них максимум пользы.
снова, и так будет всегда, дорогой мой, так будет всегда, пока ты не вернёшься в своё гнездо».

 Эти последние ласковые слова были адресованы моему члену, который, уже снова восставший, требовал внимания. Мы занялись этим, как молотом и наковальней.
 После обеда мы возобновили ласки, которым только эта восхитительная женщина умела предаваться. Мы были менее благоразумны, поскольку накануне вечером решили, что я должен узнать привычки прибывающей пары, прежде чем осмелюсь выйти из своей комнаты и пробраться в их номер, и таким образом у меня была целая ночь, чтобы расслабиться.

В пять часов подъехала карета, и дядю с тётей пригласили в наш дом. Мой дядя был высоким, дородным, благообразным священником,
настоящим джентльменом по манерам и с очень приятным голосом. Моя
тётя, которая была лет на пятнадцать младше моего дяди, была очень высокой для своего пола, с красивой пышной фигурой, широкими плечами, большими грудями, расположенными далеко друг от друга, тонкой талией для её комплекции, огромными бёдрами и, очевидно, ягодицами, которые более чем соответствовали бёдрам. Она была очень полной, но твёрдо стояла на ногах и ходила с большой грацией, показывая, что в ней много
в ней, или, скорее, она могла многое из кого угодно выжать. У неё были
густые светлые волосы и густые брови, которые обещали изобилие в других местах. У неё были тёмно-синие глаза, которые могли заглянуть очень глубоко в вас. У неё было очень приятное выражение лица, маленький рот и очень белые зубы. У неё был очень светлый цвет лица, огромные, но прекрасно сложенные руки, маленькие, пухлые и округлые кисти и ступни. Она выглядела на тридцать пять, но ей было почти сорок, и в целом она была очень привлекательной женщиной. Она нежно обняла меня, и я
Он не преминул вернуться и похвалил меня и всю мою семью за нашу недавнюю удачу. Первое знакомство было в целом весьма приятным,
и я уже начал думать, что, возможно, всё не так уж и плохо.

 Нам разрешили сидеть за столом позже, чем обычно, и, поскольку моя тётя устала после дневного и ночного путешествия, они с радостью последовали нашему примеру почти сразу. Я едва успел раздеться, когда
Я слышал, как они вошли в комнату, которую мисс Фрэнкленд освободила накануне.
 Это было заранее оговорено, и теперь она спала в моей комнате.
в комнате сестёр, как и раньше, пока мы не уедем. Я быстро задул свечу, опасаясь, что они заметят, как она светит сквозь проделанные мной щели. Опустившись на колени, я начал наблюдать за происходящим. Первым делом тётя присела на корточки прямо напротив моего глазка, и, поскольку она хорошо задрала платье, я увидел, что у неё очень заметный венерин бугорок, густо покрытый очень светлыми кудряшками. Её способность мочиться
была просто чудесной, она была похожа на водопад по силе и объёму,
и мой бунтующий член тут же встал от мощного потока воды
Это было так отчётливо слышно. Когда она встала и прежде чем сбросить платье, я увидел её великолепные формы, подобных которым я никогда прежде не видел. Увы! это был лишь мимолетный взгляд. Однако я решил продолжить наблюдение, надеясь увидеть что-то ещё, пока она раздевается. Она сняла с себя всю верхнюю одежду, пока не осталась только в трусиках и сорочке. Теперь я мог оценить по достоинству её
пропорции. Корсет удерживал её в талии, позволяя великолепию
её бёдер и ягодиц сиять во всей красе. Никогда в жизни
Я никогда не видел более красивой попки, чем у моей тёти. Сейчас я говорю это,
основываясь на тщательном осмотре и восхищении, но в том великолепии, в котором я
увидел её в тот момент, она показалась мне самой красивой попкой, с которой я
когда-либо сталкивался, и именно о ней я говорил некоторое время назад, когда
заметил, что у мисс Фрэнкленд была самая красивая попка, которую я когда-либо
видел. Правда, её полнота значительно увеличивала её значимость,
но, несмотря на полноту, даже очень большую полноту, её нельзя было назвать
тучной. Ибо в последующий период, который стал самым близким и
Несмотря на её пышные формы, я никогда не мог ущипнуть её за какую-нибудь мускулистую часть тела.
 У неё была самая твёрдая и самая большая попа, которую я когда-либо встречал.
Я совершенно уверен, что, когда она стояла прямо, ребёнок мог бы
стоять на огромных выпуклостях её ягодиц. Её бёдра были
поистине чудовищными по своим размерам, твёрдыми, как железо,
изысканно вылепленными, а их белизна и гладкость соперничали с
белой костью, на которую они в другом отношении были очень похожи, а именно — на ощупь они были холодными. Её ноги были достойны великолепного тела.
Они поддерживали её и дополняли парой очаровательных, изящных лодыжек и очень маленьких для её роста ступней. Поскольку её сорочка была с короткими рукавами, великолепие и красота форм её великолепных рук и шеи, где бугорки выступали во всём своём совершенстве и блестели, были полностью продемонстрированы. Как и следовало ожидать, на её шее не было ни одной косточки, но всё было ослепительно по цвету и плоти, что так красит женщину. Когда женщина обнажает свои острые
ключицы, это свидетельствует о дурном воспитании и простоватости.
По-настоящему большие груди величественно возвышались над её корсажем, который, как я тогда думал, был их поддержкой, но эта великолепная женщина не нуждалась ни в чём подобном, потому что, когда она была полностью обнажена, её груди твёрдо и величественно возвышались во всём своём великолепии, и они были самыми большими, достойными всех её других полностью развитых прелестей. Только живот у неё был слишком выпуклым, когда она стояла, но, поскольку у неё никогда не было детей, он совсем не обвисал и заканчивался одним из самых выпуклых и хорошо развитых лонных сочленений, которые я когда-либо видел, обильно покрытых волосами.
с самыми прекрасными локонами, которые не мешали её прекрасной кремовой коже
просвечивать сквозь них. Она была хорошо обеспечена волосами в этой части тела,
но после того, как я так часто играл с волосами мисс Фрэнкленд, все остальные женщины казались мне ничтожествами в этом отношении. Моя тётя, надев ночной халат, села за туалетный столик и принялась распускать свои пышные локоны.
Да, она действительно была щедро одарена, её волосы были её собственными, в
огромном количестве, и, несмотря на её высокий рост, они доходили ей до ягодиц.
и была такой густой, что она могла распустить её по спине и спереди,
и полностью прикрыть свою наготу. У Тициана, должно быть, была ещё одна
великолепная шевелюра у одной из его моделей, потому что она в точности
похожа, за исключением более светлого оттенка, на его знаменитую
Магдалину во дворце Питти во Флоренции, где она изображена
только с пышной копной волос. Такой была моя тётя,
и часто-часто впоследствии она потакала всем моим прихотям,
выставляя себя напоказ в самых сладострастных позах с этим величайшим
украшение женщины, в изобилии струящееся по её великолепным и могучим чарам. Тем временем доктор разделся, но, можно предположить, я этого совершенно не заметил. У меня были другие планы. Он тоже надел халат и сел рядом с женой, чтобы поболтать о событиях дня. Конечно, их разговор очень естественно перешёл на меня. Они начали с того, что поздравили себя с тем,
что удача, сопутствовавшая семье, отчасти отразилась на них в обстоятельствах,
при которых я попал под опеку доктора. Леди заметила:
как же это было вдвойне удачно, ведь из-за случившегося небольшого скандала
какое-то время у них вообще не было учеников. Доктор сказал:

 «Не волнуйся, любовь моя, этот малыш скоро станет приманкой для других; он кажется милым, добрым мальчиком, но я постараюсь поговорить с ним завтра и посмотреть, из чего он сделан; мальчики, которых воспитывают женщины, обычно просто молокососы».

— Не думаю, что в данном случае вы в этом убедитесь, — добавила моя тётя. — Я неплохо разбираюсь в людях и уверена, что мисс Фрэнкленд
Она была слишком сурова и непреклонна, чтобы не подчинить своей воле волю любого мальчика. Боюсь, что, напротив, она была с ним слишком сурова, потому что моя сестра сказала мне, что она могла бы и розгой его отстегать, но после одного или двух суровых наказаний она полностью взяла их под контроль, и их успехи были действительно очень большими и весьма удовлетворительными, поскольку мистер Никсон, опекун Чарльза, который его осматривал, дал весьма благоприятный отзыв. Но он кажется незначительным и низкорослым,
худым, как жердь, бледным и немного болезненным на вид.
Он намного моложе его и, кажется, едва ли подходит для того, что доставило бы удовольствие нам с вами. А? Дорогой доктор?

 В тот момент я не понял, что она имела в виду, но доктор наклонился вперёд, поцеловал её и, без сомнения, тоже лизнул. Сначала он просунул руку под её красивые груди, а затем, задрав сорочку, начал шарить между ног. Она отложила расчёску и взялась за его член, но
быстро сказала:

«Не возбуждай меня, дорогая, видишь ли, этот бедняга ничего не может сделать»
без розги, а у нас здесь ее нет, так что успокойся и иди спать, это хорошо.
хороший мальчик ”.

Повинуясь ей, он встал, сбросил с себя мантию, надел ночной колпак и упал
в постель, и заснул прежде, чем его великолепная супруга
закончила свой туалет. Когда все было закончено, она сняла корсет и
натянула сорочку через голову, я сомневаюсь, что она могла упасть на нее.
огромные ягодицы. Затем она прошла через комнату в мою сторону,
совершенно нагая, какой создала её природа, и поразительно величественная в
своей твёрдой поступи и великолепной прямоте поистине превосходного
Великолепие форм. Я был просто потрясён. Я мог представить её в образе
Юноны во всей её славе перед Юпитером, и у него вполне мог возникнуть соблазн
сойти с запретного пути любви, если бы у Юноны была такая же огромная и
великолепная задница, как у моей тёти. Она снова присела на корточки,
совершенно голая, и вылила в горшок ещё один поток. Я был потрясён этим зрелищем и, пошатываясь, вернулся в постель. Впервые в жизни я почувствовал необходимость избавиться от избытка похоти, вызванного созерцанием такой неземной красоты. Я
я едва мог удержаться от крика, чтобы выплеснуть своё до сих пор сдерживаемое возбуждение, особенно когда природа взяла своё и из меня вырвалась струя спермы, прямо на кровать у двери, на которую я направил свой член, яростно дроча его и представляя, как засовываю его в тётушку — куда угодно; потому что если когда-то и было применимо выражение «во всех этих местах было много хорошего секса», то в случае с моей великолепной тётушкой это было в высшей степени так. Любой может
прижать свой член к любой части её тела и сразу же кончить
Из-за избытка похоти, из-за её красоты, великолепия форм, изысканного цвета и тонкости кожи. Никогда, никогда я не встречал ей равных. Её способность трахаться тоже была на одном уровне с её необъятными размерами и качеством, способным удовлетворить самых привередливых или самых похотливых. Таковы были мои первые впечатления от тёти, и по мере того, как будет развиваться мой рассказ, читатель познакомится с ней ближе. Я погрузился в сон, мечтая обладать ею во всех смыслах.
Я соперничал с Юпитером в борьбе за Юнону, а с Марсом — за Венеру.
ночь, но которые впоследствии превратились в сладостные
воспоминания самого чувственного и восторженного характера.

 На следующий день, когда мы отдыхали, мисс Фрэнкленд вышла с нами
на прогулку и, пока девочки развлекались, нашла уединённое место в саду. Я
рассказала мисс Ф. обо всём, что видела и слышала.  Она сразу же
пришла к выводу, что мне суждено попасть в объятия моей тёти.

— Я очень рад, мой дорогой Чарли, что это будет в руках у
необыкновенно прекрасной женщины; ты должен это знать после того, что с тобой случилось.
У меня есть к кому обратиться, и, конечно, вы не могли бы найти никого лучше.
 Очевидно, у вас будут все возможности, потому что я читаю в этих намеках, которые
заставили вас задуматься, что-то, кроме сдержанности, когда вы будете допущены во внутренние тайны их жизни, или я сильно ошибаюсь.
 Есть один момент, о котором я должен вас настоятельно предупредить, и ваша общая
благоразумие и здравый смысл позволят вам оценить его важность.
Ваша тётя, очевидно, имеет большой опыт в эротических удовольствиях. Если бы она сразу
поняла, какой вы необыкновенный любовник, она бы никогда не перестала
она мучила тебя до тех пор, пока не узнала, кто был твоей наставницей. Теперь тебе должно быть ясно, что если бы она подумала, что мы с тобой близки в этом смысле, она могла бы сделать дурные выводы о твоих сёстрах, или, если бы она не зашла так далеко, что подумала бы, что мы одинаково развратили их, она, вполне вероятно, могла бы попытаться удалить меня из их общества. Итак, мой дорогой мальчик, хотя это может быть очень трудно, ты должен, ради всего святого, притвориться совершенно невинным и не знать ничего о том, что связано с любовными страстями. Ты не должен...
Пусть она увидит, что вы взволнованы, но позвольте ей самой сделать первый шаг, и я сильно ошибусь, если она не будет готова к этому, тем более если вы покажетесь ей невинным. Как бы много вы ни знали о любовных делах, вы должны сдерживать свои чувства, чтобы ваше знание не проявилось ни в малейшей степени. В конце концов, она будет в два раза больше довольна, если ей покажется, что она получила от вас первые плоды. Прежде чем вы уедете, я дам вам несколько
коротких советов о том, как себя вести».

Всё это время я был не в себе, поэтому, попросив её наклониться вперёд,
я задрал её юбки и трахнул сзади,
лаская её восхитительный клитор и заставляя кончить одновременно со мной. Это была поспешная разрядка, но всё равно очень приятная, потому что мы оба понимали, что нужно использовать по максимуму то короткое время,
которое мне ещё предстояло провести дома. Я упомянул замечание моей тёти о том, что у неё нет
под рукой удочки, и мы решили, что мисс Фрэнкленд должна положить удочку на
верхнюю полку своего шкафа и случайно оставить ключ в
дверь. Поскольку этот шкаф оставался в комнате, где спали дядя и тётя, женское любопытство, несомненно, побудило бы их заглянуть в него. Это
достигло бы двойной цели, поскольку мисс Ф. так всё устроила, что несколько
прекрасных книг, в которые то тут, то там были вклеены маленькие кусочки бумаги с
высокоморальными или религиозными отрывками, заставили бы дядю и тётю составить
очень высокое мнение о её нравственном облике, поскольку эти книги, очевидно,
предназначались только для её личного чтения.

Удочка была установлена, а наживка положена на следующий день. Тем временем в тот же день
доктор отозвал меня в сторону и провёл со мной беседу.
Это был своего рода устный экзамен. Я был нарочито скромен, но, будучи
хорошо подготовленным благодаря замечательной системе обучения, которой придерживалась мисс
Франкленд, я не только удовлетворил его, но и дал ему повод похвалить мисс
Франкленд за прекрасную основу, которую она заложила. Мне также показалось, что, продолжая разговор с ней, он становился всё более любезным и вкрадчивым, как будто дух вожделения проникал в его вены, пока он продолжал беседовать с этим самым привлекательным и возбуждающим вожделение существом и смотреть на него.

В ту ночь я, как и прежде, наблюдал за их приготовлениями ко сну и слышал
их разговор. На этот раз доктор не скупился на похвалы
я, но тетя считала меня робкой и безжизненной; казалось, во мне не было задора
как и должно быть, добавила она, в его возрасте, но это
образование, получаемое женщинами, превращает мальчиков в девочек. Я подумала про себя: "Наверное,,
Я очень скоро развею твои сомнения на этот счет, моя дорогая тетя". Доктор
спокойно лёг в постель; тётя разделась и воспользовалась биде, предоставив мне
восхитительный и сладострастный вид на все её прелести. Не успел я
Когда она потушила свет и легла в постель, я выскользнул из комнаты и прокрался в спальню своих сестёр, где три похотливые сучки нетерпеливо ждали моего прихода с таким же похотливым и разгорячённым петухом. Мы предавались всевозможным изощрённым комбинациям похоти и разврата и не прекращали до тех пор, пока дневной свет не вынудил меня неохотно отступить. Перед уходом, поскольку удочку нужно было
положить в шкаф, а ключ оставить в двери, мы договорились, что на
следующей ночь девочки и мисс Ф., если сможет, постараются крепко
спать до моего прихода. Ведь если наша уловка сработает,
Если бы мне это удалось, я бы остался, чтобы посмотреть на результат, который, вероятно, занял бы больше часа или двух, и я бы разбудил их, приложив жезл Моисея к их водным путям, как, несомненно, поступил бы в неистовстве, если бы наши ожидания относительно склонностей доктора и тёти оправдались.

 Я не спал до тех пор, пока тётя и дядя не легли в постель, а затем сразу же лёг на свою половину. Сначала никто не обратил внимания на ключ в замке. Тётя продолжала свои манипуляции, и дядя
стал действовать несколько осторожнее, чем обычно, когда тётя,
Она положила руку на его член, сказав, что это просто бесполезное желание, встала и отругала его. Он осмелел и последовал за ней, желая почувствовать её великолепную киску. Так получилось, что она отошла к самому шкафу, пока ключ не начал больно давить ей на спину.

«А что это у нас здесь?» — воскликнула она, а затем, обернувшись, сказала, что, поскольку ключ остался в замке, нет ничего плохого в том, чтобы заглянуть внутрь.
Её мужу стало так же любопытно, как и ей. Конечно, первое, что они увидели, — это заранее приготовленные книги. Они жадно схватили их
Вероятно, они ожидали найти что-то непристойное, но, к их удивлению, особенно к удивлению доктора, всё оказалось совсем наоборот.

 «Что ж, я никогда бы не подумал об этом. Знаете, моя дорогая, я начал подозревать, что за скромной внешностью мисс Фрэнкленд скрывается огромная животная страсть, но если это так, то эти работы доказывают, что она находится под полным контролем». Тем хуже для неё, ведь
она создана для того, чтобы по-настоящему наслаждаться страстями».

«О, ты, старый распутник, уже размышлял об этом?»

“ Что ж, моя дорогая, ты знаешь, что мы оба вольны время от времени уходить из дома, и
ты сама немало воспользовалась нашим взаимопониманием.
взаимопонимание.

“Итак, доктор, вы слишком плохи; разве я не замечаю всей вашей слабости
к молодым представителям вашего пола, и разве я не поддаюсь
твои фантазии в таком ключе, когда случай лишает тебя любой возможности
о педерастии?”

— Ну-ну, любовь моя, я не упрекал тебя, ты слишком дорога и слишком
любезна со мной, чтобы я мог позволить себе что-то большее, чем шутливый намек; но что это у нас здесь? Берёзовая розга! Клянусь всем святым.

Дотянувшись до высокой полки, он достал стержень. Сначала они
подумали, что мисс Фрэнкленд оперирует сама себя, но совершенно
нетронутый стержень доказывал, что он был там только на всякий случай и
ещё не использовался.

«Какая удача!» — воскликнула моя тётя. — Теперь я смогу привести тебя в состояние, пригодное для того, чтобы трахнуть меня, — а ты потом приведёшь в состояние, пригодное для того, чтобы трахнуть меня, если это приведёт ко второму траху, сзади или спереди, как тебе больше нравится.

 — Ты ангел, моя дорогая жена, и я постараюсь удовлетворить оба твоих отверстия; это отвратительно, что с таким великолепным телом...
такой великолепной женщине, какой Бог наделил меня в вашем благородном облике, мне не нужен
никакой другой стимул, кроме взгляда на ваши восхитительные формы; но, полагаю, это возраст ослабляет нашу чувствительность».

— Вы правы, мой дорогой Джон, потому что я, которая раньше считала, что вашего дорогого старого члена мне достаточно, обнаружила, что мне требуется возбуждение от более молодых, чтобы получить настоящее удовольствие, которого требует моя конституция. Было бы обидно, если бы я не потакала всем вашим маленьким капризам, когда вы так охотно предоставляете мне возможности. Я только желаю, чтобы мой племянник
Если бы он был более достоин нас, мы бы сделали его славным _bonne
bouche_ между нами, к его удовольствию и к нашему тоже».

— Что ж, моя дорогая, кентский воздух и более мужественное обращение могут
ещё больше ускорить его рост, и под вашим руководством он может оказаться не таким уж плохим, как вы думаете. Во всяком случае, он может послужить _pis aller_, пока не появится кто-то получше; но вы должны действовать осторожно, потому что он кажется скромным, как девица.

 — Мой дорогой Джон, из ваших скромных всегда получаются самые лучшие, если их сломать.
внутри. Я только хотел бы, чтобы его телосложение больше пришлось мне по вкусу, но мы это увидим.
посмотрим, посмотрим; а пока давайте оба разденемся до нитки и продолжим
максимально использовать это счастливое открытие стержня — именно то, чего мы
больше всего хотели ”.

Тетя быстро накрутила свои великолепные локоны и так же быстро разделась
догола; доктор последовал ее примеру. Уверяю вас, он был хорошо сложенным,
мускулистым, дородным, красивым мужчиной с большими, хорошо наполненными яйцами.
 Его пенис всё ещё свисал вниз, но был довольно большим,
что, несомненно, было вызвано возбуждающим характером их разговора.
воспоминания. Его кожа и член были восхитительно белыми, а головка члена — соблазнительно алой. В тот момент я почувствовала, что, если бы осмелилась, то ворвалась бы в комнату и всосала его так, что он мгновенно удовлетворил бы ненасытную вагину моей великолепной тёти. Я с радостью отложил это на следующий день, когда позволил доктору
взять на себя всю ответственность и удовольствие от того, что он убедил меня
сделать то, чего я так страстно желал. Но я отвлекся. Не успели мы оба
полностью подготовиться, как моя тётя строгим голосом приказала доктору
подойти.

— Подойди сюда, сэр, я должен выпороть тебя, ты плохо выполнял свои обязанности в последнее время,
и ты очень непослушный мальчик.

Доктор, приняв вид школьника, на этот раз попросил его извинить,
но его неумолимую госпожу было не сдвинуть с места. Схватив его за руку, она
перекинула его через свои широкие и массивные бёдра, обхватила одной рукой за
поясницу, сжала его член в ладони и начала шлёпать по его заднице с таким
серьёзным видом и, очевидно, со всей силой своей мощной руки, что я
подумал, что доктор сейчас закричит.
всерьёз. Но он всё это перенёс без ропота, лишь поёрзав своими толстыми
и гладкими ягодицами так, что это скорее свидетельствовало об удовлетворении,
чем о страдании. Вскоре моя тётя, которая, несомненно, по обхвату его члена
поняла, что дело дошло до той точки, которая больше всего пришлась по душе
её собственным страстям, подняла его и сказала:

— Теперь я должен замариновать тебя, но, поскольку твои большие красные ягодицы слишком велики для маринования, я замариную твой член. Так что подойди сюда, сэр, и позволь мне положить этого непокорного парня в мою кадку для маринования, где, я обещаю, солёный рассол скоро усмирит его гордыню.

Полагаю, это была какая-то детская, но похотливая болтовня, которая
доставляла удовольствие им обоим, потому что дядя, который встал и теперь
предъявил гораздо более грозное оружие, чем я мог себе представить,
притворился, что боится этого нового наказания, и стал умолять и
упрашивать, чтобы его отпустили, — он уже достаточно наказан и т. д. и т. п. Тётя, однако, подвела его за член
к кровати, плюхнулась на край и, откинувшись назад, подтянула
свои огромные бёдра почти к животу и продемонстрировала моему злорадному взгляду свою
огромную щель цвета лосося, всю покрытую спермой.
операция заставила ее много тратить. Я никогда не видел ни такой большой ****ы, ни
такого обширного треугольника, который располагался сбоку от каждой губы между ней и
началом ягодиц, красиво покрытых прекраснейшими
завитками.

“Нет, сэр, ваше место наказания, опускаться и целовать его прежде, чем я
заточить ваши неприличные петух внутри нее”.

Доктор, не теряя времени, наклонился и так хорошо её оттрахал, что её могучая задница извивалась под его головой, и всё в комнате зазвенело. Её рука сжимала его голову, и я подумал, что она вот-вот оторвётся.
Он полностью погрузился в неё. Наконец, она кончила с восторженным криком.
 Он поспешно проглотил всё до последней капли и, поднявшись, без лишних слов погрузил своё
напряжённое орудие по самую рукоять, я бы даже сказал, по самые яйца,
в её жаждущую и великолепную вагину. Там он пробыл несколько минут,
и по судорожным движениям её зада я понял, как сильно тёте это нравилось. Вскоре они перешли к более активным движениям.
Закинув свои великолепные ноги ему на спину, она начала двигаться вверх и вниз,
гораздо активнее, чем я мог себе представить
для. Они занимались этим всерьез дольше, чем я ожидал,
но когда наступил великий кризис, это было энергично и страстно.
борьба, достойная силы и сущности двух борцов любви
. Я видел, как её влагалище снова покрылось пеной вокруг
увеличенного в размерах очень респектабельного члена дяди, а затем они лежали в
кажущейся апатии целых двадцать минут, но по судорожным толчкам их тел можно было понять, каким восхитительным экстазом они наслаждались. Дядя поднялся первым, но только для того, чтобы
Она наклонилась и жадно слизала всю пенящуюся сперму, которая вытекала из широко раскрытого входа в её великолепную вагину. Сделав это, она тоже встала и, обняв доктора за шею, притянула его рот к своему и, казалось, всасывала его скользкие губы, забирая себе как можно больше восхитительной спермы, которой наслаждался доктор. Это продолжалось несколько минут. Затем моя тётя уложила его на
кровать и долго сосала его член, который теперь был вялым, но всё ещё
довольно толстым. Затем она поблагодарила его за доставленное удовольствие
Он дал ей то, что она хотела, и заявил, что это почти так же хорошо, как в первые дни их союза. Затем, немного поиграв и пообнимавшись на кровати,
она сказала, что теперь они должны перейти к более серьёзному наказанию, на этот раз на её попе, так как он обещал дать ей двойную дозу.

«Да, любовь моя, но ты же знаешь, что обещал мне самой выбрать, в каком храме я принесу свою жертву».

— Мой дорогой Джон, ты же знаешь, что после того, как меня хорошенько выебут, я предпочитаю задний проход.
Это понятно.

Они, соответственно, встали, и дядя, вооружившись прутом,
Он попросил тётю встать на колени на край кровати и подставить свою
великолепную задницу для порки. Она тут же подчинилась, и, находясь прямо перед моими глазами, я мог видеть её восхитительно большую, широко раскрытую ****у и всю розовато-коричневую
_ареолу_ вокруг её очаровательной задницы, над которой в полной красе
сияли маленькие светлые кудряшки. Мне не нужно говорить, что мой собственный Джон Томас
был во всей своей красе и великолепии и готов был взорваться от
возбуждения. Мой дядя взял в руки жезл, как только тётя вошла.
Он занял позицию сбоку, и пока его левая рука скользила под её животом, лаская клитор, правая рука была свободна для порки. И, должен сказать, ни один из них не щадил розги; они хлестали изо всех сил, но не слышали ни слова жалобы. Вскоре моя тётя начала извиваться всем своим огромным задом, показывая, как сильно её возбуждает порка.
На её изысканно-кремовой коже начали проступать алые пятна крови,
выступающей на поверхность из-за нанесённой раны. Чем краснее она становилась,
Чем больше она возбуждалась, тем сильнее пульсировали два её великолепных
глаза, пока дядя тоже не показал, как это великолепное зрелище
возбуждает его менее восприимчивую систему, напрягшись и
поднявшись. Тётя опустила руку и, хорошо зная его привычки,
определила, что он готов так же, как и она сама. Развернув её поперёк, но всё ещё стоя на коленях, доктор
подполз к ней сзади и, сначала наклонившись, слизал пену с её
киски, потому что она уже кончила один раз; а затем, проведя языком
Он погрузил его так глубоко, как только мог. Затем, поднявшись на колени, он
сначала погрузил свой крепкий член в её вагину на два или три толчка, а затем, вытащив его, хорошо смазанный, приставил его к её восхитительной заднице и погрузил до самого основания одним толчком. Тётя вскрикнула и содрогнулась от восторга, почувствовав, как он проникает в самые её недра. Доктор, на мгновение удовлетворенный, лежал, наслаждаясь
приятным давлением, которое оказывал на него сфинктер ануса тети.
его счастливый член. Он смотрел на её великолепные ягодицы, лаская их с явным удовольствием. Я видел, как рука тёти опустилась к её промежности, и заметил, что она активно дрочит свой клитор. Вскоре она крикнула дяде, чтобы он не бездельничал, а начал совершать те восхитительные движения, которых она от него ожидала.

Он сделал это — они сделали это, и это была такая возбуждающая сцена — видеть такую
великолепную женщину с такой могучей задницей в агонии наслаждения, что я не мог больше сдерживаться и, схватив свой набухший член в руку, сделал два или три быстрых движения вверх-вниз и сжал его.
хватаясь за стержень, я испытала такой экстатический восторг от столь похотливого
наслаждения, что действительно упала в обморок и тяжело рухнула на пол. К счастью,
тетя и дядя были так увлечены, что даже землетрясение могло бы сотрясти дом,
а они бы этого не заметили. Так что, когда я упала с колен, это ни на
секунду не нарушило их удовольствия.
Должно быть, я потерял сознание на несколько минут, потому что, когда я пришёл в себя и смог продолжить осмотр, я обнаружил, что кризис миновал, но дядя всё ещё лежал в той же узкой камере.
Он был в восторге от того, что делал. Он с явным удовольствием смотрел на всё ещё пульсирующие ягодицы божественной задницы прямо под ним.
Они никуда не спешили, но довольно долго пребывали в этом состоянии. Наконец его член, уменьшившийся в размерах, выскользнул из тесноты. Затем, поднявшись и помогая тёте встать с кровати, они тепло обнялись, поцеловались, и тётя поблагодарила его за самый восхитительный секс. Затем тётя села на биде, а дядя воспользовался умывальником. После того как они привели себя в порядок, тётя
демонстрируя все необычайные достоинства своей великолепной фигуры,
они надели ночные рубашки, погасили свет и забрались в постель. Я тут же поспешил в комнату своих сестёр, и мой член стоял твёрже, чем когда-либо. Я осторожно вошёл — они все спали. Две мои сестры лежали, повернувшись друг к другу, с головами между бёдрами; очевидно, они уснули после взаимной мастурбации в той же позе, в которой занимались этим. Мисс Фрэнклэнд, очевидно, ждала меня, но, почувствовав сонливость, выставила свою очень красивую волосатую попку
прямо с постели, готовая привлечь моё внимание в тот момент, когда я
приду. Так что, осторожно подойдя и направив свет на это прекрасное
зрелище, я плюнул на свой член, смазал его и очень осторожно ввёл в её
восхитительную киску. Мне удалось полностью погрузить его в неё, прежде чем
я приложил палец к её анальному отверстию, а другую руку — к клитору. Она
уже во сне непроизвольно сжала меня с привычной силой. Затем, внезапно собравшись с силами, я начал активные действия, которые мгновенно разбудили её. Она была
Она была так же готова к этому занятию, как и я, и через несколько минут мы уже бешено скакали, испытывая сильнейшее наслаждение, и тратили силы с энергией, которая свидетельствовала о силе охватившего меня возбуждения. Поскольку я стоял у кровати, а она лежала на ней, выставив свою прекрасную попку, в таком положении нельзя было долго оставаться; к тому же я был ещё одет. Поэтому, отойдя, я разделся. Мои
сестры проспали всё это, поэтому сначала мы приготовили всё для
безудержной оргии, достав фаллоимитаторы и берёзовые розги, а потом разбудили их.
дорогие, которые, встав, разделись догола. Три милых создания
всем было любопытно узнать, что задерживало меня так долго — более двух с половиной часов
и что было сделано.

Я рассказала обо всех процедурах, за исключением того, что они говорили о
моем посвящении, поскольку ни мисс Фрэнкленд, ни я не хотели, чтобы мои сестры были
знакомы с этим вопросом. Они от души посмеялись, и малышка Лиззи
сказала, что должна притвориться тётушкой, сначала выпороть меня и трахнуть, а потом
я выпорю её, и мой милый член войдёт в её дырочку. Мы рассмеялись
и ублажала её, и эта сцена прошла с большим _эклатом_.
 Мисс Фрэнкленд трахала Мэри, к которой у неё была большая симпатия, сначала в ****у, а потом, по моему примеру, в зад, во вторую очередь. Затем мы с Лиззи вымыли наши интимные места и приготовились к новым
встречам, после чего у нас начался более регулярный курс самой
непристойной мастурбации, в которой заметную роль играли фаллоимитаторы и
штанги, ставшие необходимыми из-за чрезмерных поблажек в последние несколько
ночей. Я вернулся в свою комнату уже после рассвета и проспал до
крепко за час или два. Вы можете быть уверены, наши уроки были
легкий в эти несколько дней, что остались с нами, и мне было позволено дозы
во время школьных занятий.

Мисс Френкленд раз ходил со мной наедине в саду, чтобы дать мне, как
она думала, последние уроки в том, как я должен действовать с тетей, которая теперь она
чувствовал себя более уверенным, чем когда-либо будет очень скоро атаковать и нести мой человек
когда она пришла домой, и место, и время все в себе. Я
слушал с видимым вниманием; как известно читателю, я уже был
искусен в том деле, которому она хотела меня обучить, — спасибо
восхитительный совет моей очаровательной первой наставницы, прекрасной
миссис Бенсон. Но я не мог не думать о том, насколько эти две
восхитительные женщины обладали той же мудростью и знанием мира, с которыми они так стремились, чтобы я тоже познакомился.

 На следующую ночь доктор и тётя спокойно легли спать, и доктор заявил, что его ночные похождения не позволят ему сделать это снова. Так что я лишь мельком взглянул на все эти великолепные прелести тётушки,
которые неизменно действовали на моё возбуждённое оружие, и она
Я отослал его, когда погас свет, в идеальном состоянии для работы, которая ждала его в комнате моих сестёр. Я застал их раньше, чем ожидал, и увидел, что они втроём слились в одно тело, двое трахают друг друга, а клитор мисс Фрэнкленд находится в заднице Мэри. Удивительно, что они не услышали меня, когда я осторожно открыл дверь, и я терпеливо ждал, пока сладострастный кризис не вызвал у них всех восхитительное семяизвержение.
Когда я аплодировал, то кричал:

«Браво! Браво! На бис!»

 Я был очень рад, потому что, по правде говоря, темп был хорош, и я
розги требовалось все больше и больше. Однако в нашем распоряжении были только эта и
следующая ночи, и осознание того, что нам скоро придется
прекратить наши восхитительные оргии, придало нам сил.

Снова наши страсти неистово разгорелись и вырвались наружу брызгами пенящейся спермы
. Каждое желание, которое могла предложить наша похотливая смазливость, было исполнено
чтобы увеличить наше удовольствие или обновить наши истощенные ресурсы, пока
время снова не предупредило нас о необходимости расстаться.

На следующий день занятий в школе не было — мы собирали вещи и
готовились к отъезду. Моя бедная мама очень переживала — она была
самое любящее создание, невинное, как младенец. Я часто задавалась вопросом, откуда у нас троих такая природная распущенность, ведь у мамы её не было. Я полагаю, что она досталась нам от наших бабушек и дедушек, так как у тёти она была в полной мере, и она была почти такой же, как восхитительная мисс Фрэнкленд, которая превосходила её только тем, что в её жилах текла греческая кровь, что, несомненно, объясняло крайнюю развязность её нрава. Когда-нибудь я расскажу вам основные события её
романтической истории, которую она сама впоследствии полностью мне поведала.
Этот день был печальным для всех нас, даже более печальным, чем следующий, день отъезда. Как это часто бывает, ожидание беды страшнее, чем сама беда, когда она приходит.

 В ту ночь у моей тёти и доктора снова произошла стычка, но на этот раз ей удалось добиться от доктора только одного курса лечения. Как и прежде, когда всё было кончено, я ускользнул, чтобы провести последнюю восхитительную ночь с милыми созданиями, с которыми я более двух лет предавался самым безумным оргиям. Мои сёстры быстро
Они превращались в удивительно красивых молодых женщин, особенно Мэри,
которая, будучи на полтора года старше Лиззи,
естественно, была более зрелой и сформировавшейся, хотя Лиззи в конце концов обещала стать, и действительно стала, самой красивой женщиной, а также обладала гораздо более пылким темпераментом. Мы провели ночь в самых изысканных оргиях, перемежающихся слезами сожаления о расставании и нежными
ласками, переходящими в безудержную похоть, пока я не упала в обморок от
усталости. Мы с трудом оторвались друг от друга и
Три ангельских создания держали дверь открытой и со слезами на глазах смотрели, как я удаляюсь. Дважды, оглянувшись, я не мог удержаться и снова и снова возвращался, чтобы броситься в их объятия в последний раз. Но, как и всё человеческое, это закончилось, и я добрался до своей кровати и, рыдая, уснул.

 Нет нужды подробно описывать наше расставание на следующий день. Моя мать проводила нас до города, где мы должны были сесть на дилижанс. Он подъехал. Моя бедная
мать едва могла вымолвить слова благословения и прощания, и я увидел её слёзы
Слезы текли по её морщинистым щекам, когда она махала платком, пока карета не свернула за угол и не скрылась из виду. Конечно, моё сердце было полно радости, как же иначе, когда ты впервые покидаешь дом. Тётя обняла меня за талию, прижала мою голову к своей пышной груди и утешала, как могла, но переполненное сердце должно было найти выход. К счастью, мы были одни в карете. Моя
тётя была очень добра, как и доктор. Вскоре я выплакала все слёзы и уснула; даже в этом горьком горе я нашла некоторое утешение
в надежде прикоснуться к этим великолепным шарам. Моя тетя часто целовала
меня, и я отвечала на это пухлыми надутыми губами, что, как мне казалось, скорее
нравилось ей. Я проспал до тех пор, пока дилижанс не остановился на ужин, с аппетитом поел,
и, как можно предположить после последней недели напряженной работы, вскоре снова
спал как убитый.

Я проснулся только после того, как рассвело, и, как все крепко спящие люди
, проснулся и осознал, что происходит, еще до того, как открыл свои
глаза. Я почувствовал, как чья-то рука мягко надавила на меня и, по-видимому,
измерила мой стоячий пенис, который ощутил давление воды на мой
Мой мочевой пузырь был напряжён до предела. Я лежал совершенно неподвижно, продолжая тяжело дышать, но не в силах был сдержать дрожь в своём пенисе, вызванную мягкой рукой моей тёти, которая нежно ощупывала его снаружи через брюки. Казалось, она только начала свои манипуляции, не заметив ранее, что под моими брюками что-то выпирает. Она
прижалась коленом к колену сидящего напротив доктора, который, как я полагаю,
дремал, и я услышал, как она шёпотом обратила его внимание на моё
необычное развитие.

«Пощупай его, моя дорогая, но очень осторожно, чтобы не разбудить его. Это
самый большой член, который я когда-либо ощущала, и он намного больше, чем у покойного капитана гренадеров, которому ты так завидовала».

Доктор пощупал, и я думаю, что тётя расстегнула бы мои брюки,
если бы карета внезапно не остановилась у гостиницы, где мы должны были позавтракать.
Так что мне пришлось встать. Я очень хорошо сыграл роль внезапно проснувшегося спящего. Как только мы вышли из кареты, я прошептал доктору:

«Пожалуйста, дядя, мне очень нужно в туалет».

«Иди сюда, мой дорогой мальчик».

И, отведя меня за повозки во внутренний двор, где нас никто не
увидит, он сказал:

 «Вот, мы оба можем помочиться на эту решётку».

 И, чтобы подбодрить меня, вытащил свой пенис.  Я увидел, чего он хочет, и достал свой во всей его длине и силе.

 «Боже правый, Чарльз, какой у тебя огромный член — он часто
стоит вот так?»

— Да, дядя, каждое утро мне так больно, что я не могу помочиться, —
становится всё хуже и хуже, всё больше и больше, — год назад он был вполовину меньше. Я
не знаю, что делать, чтобы избавиться от этой твёрдости, которая причиняет мне
боль».

“Ах, хорошо, я должна поговорить с твоей тетей, возможно, она сможет тебе помочь. Ты
когда-нибудь говорила об этом с кем-нибудь еще?”

“О боже, нет! Я должен был быть довольно стыдно; но когда я увидел вас также
была та же твердость, я был очень рад посоветоваться с вами, дорогой дядя”.

“Совершенно верно. Всегда консультируйтесь со мной по поводу этой части вашего тела, что бы вы ни чувствовали.
”

Мы позавтракали, и, вернувшись в карету, я увидел, что дядя и тётя
удовлетворительно побеседовали на эту тему. Мы добрались до
дома священника в Кенте как раз к обеду, за которым я был предметом
и уделяла пристальное внимание обоим, особенно моей тёте.

 После нашего долгого путешествия ранний отход ко сну стал необходимостью для
всех нас. Они оба с большим _усердием_ проводили меня в мою
спальню, очень удобную, с одной стороны сообщавшуюся с коридором, а с
правой стороны при входе — с другой дверью, сообщавшейся с дядиной
гардеробной и ванной комнатой, которые открывались в их спальню, где с
другой стороны была такая же гардеробная, оборудованная шкафами для женской
одежды и предназначенная для моей тёти.
Я остался в одиночестве и спокойно провёл ночь, чем был очень доволен. Я крепко спал до самого утра. Меня разбудил дядя, который стащил с меня всю одежду. Конечно, я был возбуждён, как обычно. Он молча смотрел на мой огромный член, который стоял колом. Затем он сказал, что уже девять часов и завтрак готов, что он не хотел будить меня раньше, потому что я так крепко спал, но теперь мне пора вставать.

 «Я вижу, — добавил он, — что твоя каракуля, как ты её называешь, стала такой же твёрдой, как ты вчера говорил».

Затем он взял его в руки и осторожно сжал — оно поместилось в его ладони.
Ему, очевидно, доставляло удовольствие держать его в руках, но он ограничился
тем, что сказал, что моя тётя должна будет дать мне какое-нибудь лекарство на следующий день,
когда она придёт и осмотрит его утром, чтобы посмотреть, насколько оно твёрдое и
как сильно оно меня беспокоит.

Я ответил, что это было бы очень любезно со стороны тёти, но что бы она подумала, если бы я показал ей свой рисунок? Мама говорила мне, когда я спал в её комнате, что нужно всегда писать в углу и никому этого не показывать.

 Он рассмеялся над моей очевидной простотой и сказал:

— Ваша мама была совершенно права в отношении людей в целом, но с вашей тётей дело обстоит совсем иначе. Её близкое родство позволяет ей делать всё, что в её силах, чтобы помочь своему дорогому племяннику, к которому мы оба так неравнодушны. Кроме того, полагаю, ваша мама никогда не видела его таким большим и твёрдым?

 Он бережно держал его в руках всё время нашего разговора.

— О нет! Мама видела его только ночью, когда он совсем уменьшался,
и это было почти год назад, когда я спала в её комнате; с тех пор он
стал таким большим, так сильно болит и так пульсирует
яростно, как это происходит сейчас в твоей руке. Это заставляет меня чувствовать себя так странно,
дорогой дядя, и я буду очень признательна дорогой тетушке, если она согласится.
но дайте мне лекарство, которое облегчит боль, которую я испытываю.

Он снова засмеялся и сказал—

“ Я поговорю с твоей тетей, и мы посмотрим— мы посмотрим; но вставай.
сейчас мы найдем твою тетю ожидающей нас. Так что поторопись и одевайся;
спускайтесь вниз, вы найдёте нас в столовой.

Он ушёл, и я слышала, как он смеётся про себя, пока шёл по коридору,
несомненно, над моей кажущейся невинной простотой. Я увидела
Однажды мне сказали, что на следующий день я должен буду показать себя мужчиной; но я уже ощущал преимущество совета, который дали мне обе мои восхитительные любовницы, — заставлять всех новых жертв верить, что они получили мои первые плоды. Я решил придерживаться игры, в которую играл, и предвидел, что удовольствие от поддержки такого рода действий значительно усилит удовольствие, которое тётя, естественно, получит от того, что её трахнет мой поистине чудовищный член. Вскоре я спустился к завтраку и был очень тепло встречен моей восхитительно красивой тётей, которая в изящном домашнем наряде
Она выглядела очаровательнее, чем когда-либо. Она обнимала меня больше минуты и осыпала поцелуями. Я не сомневаюсь, что доктор рассказал ей о нашей беседе, и по блеску в её глазах и румянцу на лице, когда она так крепко обнимала меня, я понял, что её страсть уже разгорелась, и она с нетерпением ждала часа, когда сможет ей предаться. Однако весь тот день она сдерживала себя. У доктора были какие-то дела в приходе, и тётя
оставила меня одного на час после завтрака, пока сама занималась кое-чем.
Сначала он занялся необходимыми домашними делами, потом показал мне дом и
прилегающую территорию, а затем мы прогулялись по деревне. Дом был одним из тех уютных домов приходских священников, расположенных на собственных участках, которыми изобилует Англия, но лишь немногие из них могут похвастаться таким великолепным видом, какой открывался из передней части дома. Лидс в графстве Кент расположен на гряде холмов, протянувшихся с востока на запад и открывающих вид на богатые и красивые вересковые пустоши Кента. Дом священника выходил окнами на юг, и за садом,
быстро спускавшимся к подножию холма, открывался великолепный вид.
Несмотря на близость к деревне и церкви, оба здания были окружены густым поясом вечнозелёных деревьев, которые тянулись на север и восток, защищая дом и прилегающую территорию от любого неблагоприятного ветра. Сам дом был очень просторным, но непритязательным. С южной стороны был большой выступающий полукруг с тремя окнами в нём и по одному окну с каждой стороны полукруга; в нём располагались гостиная внизу и спальня моего дяди, а также две гардеробные наверху. Справа, если смотреть на дом, было крыло с открытым арочным проходом, ведущим в
Оранжерея и виноградник располагались внизу, а наверху находились три комнаты, каждая с
одним большим окном, выходящим в сад. Эти три комнаты предназначались для
того же количества молодых джентльменов, которых можно было взять на
подготовку к поступлению в университет, — доктор никогда не превышал это
число. В настоящее время я был единственным жильцом этих комнат. Они были построены так, чтобы
отделять их от остальной части дома дверью на лестничной площадке,
ведущей в коридор, из которого дверь вела в кабинет врача и в каждую из трёх комнат. В конце коридора
туалет общего пользования. Я уже упоминал о первой из этих комнат.
в этих комнатах была вторая дверь, сообщающаяся с кабинетом врача.
раздевалка, и ее выделили мне. Под этими комнатами, но
с видом на север, сообщаясь с деревней крытым переходом и
имея игровую площадку, на которую выходил вид, находилась классная комната, занимавшая
примерно половину площади комнат наверху. За крытой дорогой в деревню
был тихий сквер, в который выходил кабинет доктора.
Этот кабинет был отделён от классной комнаты коридором и имел
двойные двери из сукна как со стороны дома, так и со стороны классной комнаты. По сути, это было святая святых доктора, о чём будет рассказано далее. Таким образом, классная часть дома была полностью изолирована от остальной и нигде не просматривалась. Вернёмся в жилую часть. В западном крыле располагалась небольшая библиотека, примыкавшая к
гостиной, а за ней — уютная столовая, сообщавшаяся с кухней и
кабинетами, выходившими во внутренний двор у входа в дом. Над ними
находились спальни прислуги и т. д.
Вход был с северной стороны, в красивый вестибюль с широкой лестницей, ведущей на второй этаж, которая, поворачивая на запад,
вела к трём дополнительным спальням над библиотекой и столовой. Таким образом, это был очень удобный дом, хорошо приспособленный для священника, который совмещал
духовные обязанности с другими видами деятельности. Я забыл сказать, что в
первой спальне в западном крыле была дверь, ведущая в гардеробную моей
тётушки, которая, как я впоследствии узнал, часто служила любовным гнёздышком, превращаясь в спальню какого-нибудь излюбленного любовника.
Сад был очаровательно разбит и изобиловал цветами. В восточном кустарниковом саду была идеально затенённая дорожка, ведущая от оранжереи к самому очаровательному летнему домику с видом на прекраснейший пейзаж, совершенно недоступному для посторонних глаз. Он был обставлен очень подходяще для любовных утех: низкие, широкие кушетки с пружинными подушками. Впоследствии он стал местом многих любовных утех. Моя тётя показала мне всё, что я описал. Когда мы приехали в летний домик, я увидел, что он
Она с трудом сдерживала своё огромное желание овладеть мной; я бы с радостью бросился в её жаждущие объятия и трахал бы её до упаду, но благоразумие удерживало меня. Я взялся играть роль и должен был довести дело до конца. Несомненно, тётушку удерживал тот же мотив. Они с доктором решили, что ничего, что могло бы потревожить мою скромность, — боже упаси! — не должно было произойти до следующего утра.
Поэтому, глубоко вздохнув, она увела меня из летнего домика в
деревню, где мы встретили доктора и вернулись к обеду. После
После обеда доктор снова повел меня на прогулку по живописной
деревне вдоль гряды холмов, чтобы полюбоваться прекрасным видом на замок Лидс.
Доктор рассказал мне много интересных исторических подробностей,
связанных с замком. После очень приятной и продолжительной прогулки мы
вернулись как раз вовремя, чтобы переодеться к ужину. Я обнаружил, что одним из правил этого дома было то, что независимо от того, один ты или в компании, доктор неизменно настаивал на том, чтобы к ужину ты был одет в вечерний костюм. В этом было много
преимуществ. Во-первых, это займёт не меньше получаса
Занятие, которое само по себе что-то значит для людей, живущих в деревне,
придаёт вашему званому ужину _особый шик_, каким бы скромным он ни был, и само по себе
сдерживает чрезмерное веселье, а значит, может рассматриваться как дисциплинарный
элемент воспитания, направленный на поддержание сдержанности и самообладания,
характерных для англичан.

 Помимо того, что мне уделяли особое внимание во всех отношениях, наш ужин и вечер
прошли без каких-либо примечательных событий. Очевидно, я был под кайфом от их
Вероятно, по той причине, что оба начали возлагать большие надежды на то, что
я буду всячески способствовать достижению их целей. Мы рано ложились спать, и
таким образом я получил три ночи непрерывного отдыха, что было очень кстати после
всех излишеств, которым я предавался до отъезда из дома. Мне так повезло, что я был готов удовлетворить сильные страсти моей
тётушки, которая была ненасытна, когда её похоть вырывалась наружу. Я проснулся
раньше, чем накануне утром, и вскоре после этого, услышав
движение в кабинете врача, притворился спящим. Всё было так, как я и думал.
Я ожидал, что доктор придёт ко мне вместе с тётей. Они
подошли к моей кровати. Я специально лёг на спину, чтобы тонкое летнее
покрывало приподнялось и выпятилось из-за моего твёрдого пego. Я
услышал, как доктор прошептал тёте, чтобы привлечь её внимание. Она осторожно просунула руку под одежду и
сжала его своими мягкими толстыми пальцами, и он запульсировал так сильно,
что я счёл за благо немедленно проснуться. Моя тётя ничуть не смутилась,
но продолжала нежно сжимать его в руке. Она сказала:

“Мой дорогой племянник, твой дядя привел меня посмотреть, не смогу ли я облегчить
крайнюю твердость и боль, которые ты ощущаешь в этой своей огромной вещи.
Дай мне взглянуть на нее ”.

Теперь она сбросила с себя покрывало, и на свет мой большой укол в
вся слава жесткой стойкой.

“Мое слово! что за монстр!” - плакала она.

Ее глаза заблестели, а лицо вспыхнуло, когда она увидела это зрелище в полный рост.
Доктор подошёл и тоже взял его в руки с явным удовольствием.

 «Дорогая, ты сможешь положить его в свою тёплую ванну? Он такой большой!»

«О! Я ни на секунду не сомневаюсь, что смогу успокоить
и избавить его от всех страданий— Бедняжка, как же у тебя болит! Сильно болит, дорогой Чарльз?

«О да; твоя рука, кажется, делает боль ещё сильнее, но в то же время я чувствую себя так странно, как будто вот-вот упаду в обморок.
Облегчи мне страдания, дорогая тётушка, доктор говорит, что ты можешь, если хочешь».

— Конечно, я так и сделаю, мой дорогой мальчик, но этот метод — большой секрет,
известный только твоему дяде и мне, и ты должен пообещать мне, что никогда никому не расскажешь о том, как я тебя вылечил. Только моя сильная привязанность к тебе заставляет меня делать всё возможное, чтобы облегчить твою участь. Ты обещаешь быть осторожным?

«Моя дорогая тётушка, можете быть уверены, я буду вам очень признательна, если вы
когда-нибудь подумаете о том, чтобы раскрыть свою великую доброту. Прошу вас, сделайте это немедленно; я
чувствую себя так странно и страдаю от боли».

«Что ж, тогда освободите место рядом с вами, и я лягу;
доктор укроет нас, и я скоро сниму напряжение».

Она легла в постель, вытянулась на спине, натянула на нас простыню, обнажив свой великолепный живот и в то же время раздвинув свои великолепные ноги и желая, чтобы я овладел ею, говоря мне, что у неё есть влагалище.
ее тело, которое, когда мой жесткий Doodle был положить внутри, только бы облегчить
его жесткость. Я неуклюже на нее. Она схватила мой стоячий член
и, поместив его головку между уже очень влажными губами, сказала мне
ввести его как можно глубже. Оно скользнуло в свою восхитительную оболочку
через мгновение превратилось в кусочек трески.

“О, небеса!” Я воскликнула: “Как вкусно! Дорогая, дорогая тётушка, что же мне теперь делать?
Я чувствую себя так, словно вот-вот умру».

 Моя кажущаяся невинность, казалось, ещё больше раззадорила её. Она отбросила в сторону простыню,
которой мы были укрыты, и обхватила меня руками и ногами.
Она умоляла меня двигать бёдрами вверх и вниз, чтобы мой член входил и выходил. Я следовал её указаниям, и она вторила мне с редким мастерством, сжимая мой инструмент с удивительной силой, когда я вынимал его, и расслабляясь, когда я вводил его снова, испытывая самое сладострастное удовольствие. Я почувствовал, как рука доктора обхватила мои яички и нежно сжала их. Я понял, что приближается кризис, и с криком восторга
запрыгнул в дом, но, вспомнив свою роль, воскликнул:

 «О, я умираю, дорогая тётя; о! о! остановись! остановись! я не могу, не могу этого вынести».
Я отключился, но слышал, как тётя бормотала:

 «Дорогой, милый, восхитительный мальчик, у меня никогда не было такого великолепного члена,
и я никогда так хорошо не трахалась. Боюсь, что милый мальчик потерял сознание от
избытка удовольствия и новизны ощущений, но его великолепный член всё ещё
восхитительно пульсирует внутри меня — только почувствуйте его корень, доктор,
какой он твёрдый».

Я почувствовал, как доктор схватил его, заставив сильно пульсировать.

 «Мой дорогой мальчик, как всегда, тверд. Ты получишь от него еще один оргазм,
как только он придет в себя. Я рад этому, потому что это восхитительно»
видеть тебя за этим занятием, особенно с таким великолепным членом, который
тебя обслуживает, — это самое большое удовольствие, которое ты когда-либо мне доставлял.

 «Я не удивляюсь этому, моя дорогая, потому что я никогда в жизни не встречал такого прекрасного члена,
и я и подумать не мог, что у моего племянника в штанах может быть такой
великолепный член, когда мы впервые его увидели.  О, я возбуждён больше, чем когда-либо, и кончаю — кончаю — кончаю.  О! — о!

И она излила ещё одну обильную горячую струю на мой восторженный член. Я
позволил ей насладиться экстазом от второго похотливого оргазма, пока
Я обнаружил, что её похотливые страсти снова разгорелись и требовали
более активных действий. Я притворился, что не понимаю, где нахожусь, и начал
бормотать:

 «О, где я? Что случилось? Я был в раю!»

 Подняв голову, я с удивлением узнал тётю:

 «О боже, как я сюда попал?» О, вспомни, тётушка, ты обещала облегчить мою боль, и это казалось таким приятным, но теперь мне ещё больнее, чем когда-либо. Ты ведь снова попытаешься мне помочь, правда, дорогая тётушка?

 «Конечно, мой дорогой племянник, ты должен сделать так, как делал сначала, — войти и
— Выходи, и я поддержу тебя; и, возможно, на этот раз у нас получится лучше, чем раньше.

 Конечно, я был менее неуклюжим, а она — более энергичной.  Я почувствовал, как доктор
вводит смазанный палец мне в задний проход и двигает им в такт нашим толчкам.  Тётя кричала мне, чтобы я двигался быстрее и быстрее, и вскоре мы
добились кульминации, умирая вместе в рыданиях и вздохах от восторга. Я снова припал к её благородной, тяжело дышащей груди,
по-настоящему охваченный восторгом от этой восхитительной вагины.
 Подняв полные любви глаза на лицо моей тёти, я увидел, что она схватила меня за голову.
Она взяла меня за обе руки и притянула к себе для долгого-долгого поцелуя, полного
удовлетворения, и засунула свой язык мне в рот, который я тут же облизал.
 Затем она попросила меня дать ей свой.  Поцеловавшись
языками минуту или две, она спросила, стало ли мне легче и уменьшилась ли
твердость моего члена.

 «Немного, дорогая тетушка, но я чувствую, что он снова твердеет — вы должны попробовать
еще раз, пожалуйста, — о!» это так приятно!»

И мой член запульсировал и затвердел, подтверждая правдивость моих слов.
Но тут доктор прервал нас, сказав, что ему нужно в туалет.
Его эрекция уменьшилась, в то же время демонстрируя нам свой по-настоящему прекрасный член.

 «Ты должен встать, мой дорогой мальчик, и твоя тётя успокоит твою новую эрекцию другим способом, при котором она сможет удовлетворить нас обоих».

 Я неохотно поднялся, отводя свой зловонный член более чем наполовину. Поднявшись и взглянув на поистине огромную и великолепную пенящуюся
рану, из которой я только что выбрался, я воскликнул:

 «О, дорогая тётя, какое это чудесное зрелище; я должен поцеловать её за
то, что она так старалась меня спасти».

Я опустил на него голову, поцеловал его, лизнул его широко раскрытые губы,
которые были покрыты слюной, и засунул язык так глубоко, как только мог.
Это, очевидно, доставило тёте огромное удовольствие. Но доктор оттащил меня,
велел лечь на спину и заставил тётю оседлать меня. Она взяла мой уже полностью вставший член,
наклонила его назад и, направив в нужную сторону, опустилась на него, пока её пышный куст волос не
прижался к моему. Она поднялась и опустилась два или три раза медленным
восхитительным движением, а затем, наклонившись, прижалась губами к моим,
а я обхватил руками её великолепное тело.

Я почувствовала, как доктор встал между моих ног на колени, а
затем ощутила, как его член трётся о губы влагалища, полностью
растянувшиеся вокруг моего большого пэго, несомненно, для того, чтобы
смазать его перед тем, как ввести в великолепную задницу тёти. Я
почувствовала, как его член трётся о мой через тонкую перегородку,
когда он медленно погрузился в её внутренности. Затем мы начали наши совместные движения,
но тётя обошла нас обоих и дважды повторила наш финальный
замах, который был встречен громкими радостными криками всех троих.
нас охватил смертельный экстаз, и мы погрузились в полубессознательное состояние высшего блаженства. Прошло некоторое время, прежде чем кто-то из нас произнёс хоть слово.
 Доктор поднялся первым и, не вынимая свой член из восхитительного
отверстия, в которое он был погружён, по тому, как он свисал,
можно было понять, что тётя, по крайней мере, смягчила его. Он
тоже хотел, чтобы тётя встала, но я почувствовал по её пульсирующей вагине и
по тому, как она надавила на мой член, когда поднималась, так что он
выскочил с громким шлепком, что она была бы не прочь ещё раз оказать мне эту услугу
чтобы снять напряжение, которое могло бы возникнуть снова. Однако он был гораздо
меньше, чем раньше, хотя всё ещё довольно толстый. Когда она встала на ноги, то наклонилась вперёд, поцеловала его, взяла в рот и с любовью пососала, сказав, что с радостью поможет мне, если мне будет больно. Они попросили меня встать и одеться, и мы должны были встретиться за завтраком. Затем они удалились, чтобы привести себя в порядок. Я несколько минут лежал в мечтательном восторге, обдумывая
только что произошедшее восхитительное событие и забавляясь в последний раз
замечание моей тёти, из которого, казалось, следовало, что она считает меня невиновным в том, что только что произошло. Я
решил вести себя так, как будто это было так.

 Мы встретились за завтраком, тётя поцеловала меня с особой любовью. Я поблагодарил её за то, что она так любезно избавила меня от боли, и сказал, что не могу не любить её больше, чем когда-либо любил кого-либо другого, и выразил надежду, что она будет так же любезно избавлять меня от боли каждое утро.
В то время я всегда страдал от болезненной твёрдости, хотя и
Я никогда не пожалею об этом, если она так любезно меня утешит.
Я по-детски подставил ей обе щеки и подставил губы для поцелуя, который она мне подарила самым непристойным образом. Она назвала меня своим дорогим мальчиком и сказала, что всегда будет помогать мне, как в то утро, если я буду вести себя осмотрительно и никогда не расскажу, как она это сделала. Вы можете быть уверены, что мои обещания были самым искренним образом подтверждены. Поэтому мы снова поцеловались и сели завтракать.
После утренней пробежки у нас разыгрался аппетит, и мы в полной мере насладились завтраком
к поставленным перед нами яствам. Доктор дал мне книгу по истории и попросил почитать пару часов, а за обедом сказал, что мы обсудим прочитанное. Я внимательно учился в течение предписанного времени, а потом тётя пришла и попросила меня прогуляться с ней по саду. Незаметно для себя она привела меня в летний домик и села на низкую оттоманку. Я сел рядом с ней. Она притянула меня к себе, поцеловала
и прижала к груди, бормоча ласковые слова и
прижимая меня к своим великолепным грудям. Конечно, мой непослушный член воспылал
я сразу же вскочил. Чтобы она не подумала, что это похотливое желание побудило меня к этому, я сказал:

«О, моя дорогая тётя, я так хочу помочиться, мой член сразу же становится твёрдым, как дерево, если я хоть немного сдерживаю желание это сделать, просто почувствуй, каким твёрдым он стал; ты позволишь мне сходить в туалет?»

«Мой дорогой мальчик, я пойду с тобой и расстегну тебе брюки».

Мы пошли в лес. Её ловкие пальцы расстегнули мои брюки и помогли
вытащить мой царственный член во всей красе. К счастью, мне действительно хотелось
пописать, и тётя держала его, пока я делал это, её глаза сверкали от вожделения.
она взяла его в руки, и её лицо вспыхнуло от возбуждения. Она
отметила, какой он огромный, нежно поглаживая его вверх и вниз.
 Конечно, он стал ещё больше, чем когда-либо. Обняв её за
поникшую шею, я спросил, не может ли она снова облегчить его чрезмерную
твердость и боль.

 «Конечно, мой дорогой мальчик. Приходи сюда, в летний домик, где
нас никто не увидит».

Мы вошли. Она положила на пол подушку для моих колен, легла на спину и задрала все свои юбки выше живота, обнажив его
её очень волосатая вагина и её великолепная розовая щель, уже влажная от возбуждения. Я упал на колени и, наклонившись, сказал:

 «Я должен поцеловать милую спасительницу от моих страданий».

 Я целовал и лизал, пока тётя не попросила меня приподняться и войти в неё, чтобы она могла быстро избавить меня от боли. Я поднялся и погрузил свой твёрдый член по самую рукоять в её жаждущую вагину, почти лишив её дыхания из-за внезапности и полноты проникновения. Её ноги и руки тут же обхватили меня, и мы начали двигаться в унисон.
пока мы не кончили с криками восторга и не погрузились в мгновенное забвение,
чтобы вскоре вновь ощутить все в полной мере и снова устремиться в яростный
порыв страсти, на этот раз тётя излила передо мной свою горячую кипящую
сперму, и снова, когда она почувствовала, как поток моей спермы
поднимается к верхушке её матки. Наш последний оргазм был ещё более
экстатическим, чем в первый раз, и мы ещё дольше лежали в мягкой истоме
послеоргазменных ощущений. Чрезмерно сладострастный характер её внутренних
ощущений вскоре пробудил все мои похотливые желания и воспламенил меня.
колоть с новой силой. Мы недолго нежились, каждый наслаждаясь
восхитительной внутренней пульсацией, пока наша похоть не смогла больше терпеть
такая простая предварительная работа, и, вновь возбужденные, мы бросились с
подогрел страсти к драке. Вспыльчивый характер моей похотливой тети
отдал две дани Приапу вместо одной моей. На этот раз наши ощущения
были настолько экстатичны, что мы действительно потеряли сознание, и
долго лежали, заключенные в тесные объятия. Я чувствовал, что мы оба снова возбуждаемся, но тётя попросила меня встать, сказав, что
на данный момент этого было достаточно, скованность прошла, а мой вес был слишком велик для неё, чтобы она могла долго его выдерживать. Я поднялся, но снова уткнулся лицом в широкую щель этой восхитительной вагины и, прежде чем полностью подняться, слизал восхитительную смазку и даже осмелился, как бы случайно, лизнуть её маленький клитор, потому что он не сильно отличался от других. Она задрожала от возбуждения, когда я коснулся его, и даже прижала мою голову к нему, когда почувствовала приятное давление.

«Мой дорогой мальчик, какое изысканное удовольствие ты мне доставляешь!» Продолжайте еще немного
продолжай двигать языком по этому твёрдому выступу».

Я так и сделал. Её великолепная задница извивалась подо мной в полном наслаждении.
Она быстро достигла экстатического завершения, почти полностью погрузив моё лицо в свою огромную промежность и извергнув целый поток спермы на моё лицо и шею. Она схватила меня за плечи, чтобы приподнять и поцеловать. Мой член снова обрёл всю свою силу и не преминул
сам скользнуть в эту самую похотливую и зияющую дыру, когда достиг входа. Моя тётя вздрогнула от такого неожиданного результата, но
Я был слишком доволен, чтобы хоть на мгновение замешкаться. Обхватив меня ногами и
руками, она тут же приступила к делу. Я и сам был в диком возбуждении, так что наш процесс был даже более
быстрым, чем в первый раз, и мы оба кончили и погрузились в восхитительную
послеоргазменную негу, как только экстатическая радость от первого всплеска
изысканного оргазма утихла. Моя тётя, которая не могла не быть очень
довольна, всё же сохраняла вид, что помогает мне. Она
велела мне встать и сказала, что мы должны идти, так как скоро обед.

— Но, мой дорогой племянник, ты должен сам стараться сдерживать свою твёрдость и не позволять ей так часто становиться жёсткой — ты причиняешь мне боль своей силой.

 — О, моя дорогая тётя, ты доставляешь мне такое изысканное удовольствие, что мой член, кажется, твердеет только для того, чтобы ты его освободила. Посмотри, как он снова выпирает из моих брюк, — она застегнула их. Она положила руку на мою и сжала её, но сказала с глубоким вздохом:

 «Пойдём, пойдём, иначе я не знаю, что может случиться».

 Она потянула меня за собой, но по тому, как она сжимала мою руку, я понял, что
Я чувствовал, что она сама всё ещё сильно взволнована. Только её благоразумие
позволило ей не поддаваться дальнейшему соблазну, поскольку она, по-видимому, думала, что я всё ещё не знаю истинной природы наших действий. Мы застали доктора
за обеденным столом. По раскрасневшемуся лицу моей тёти он догадался о
природе нашего недавнего занятия и спросил, не расстроил ли я её снова своей неестественной холодностью.

— Да, бедняга, — сказала моя тётя, — похоже, что всякий раз, когда он хочет
пописать, но не может сделать это сразу, его это беспокоит, и я
Мне было нелегко его успокоить. В конце концов мне это удалось, но я
сказал своему дорогому племяннику, что он должен постараться сдерживаться в
дневное время, так как я не всегда могу ему помочь.

— Совершенно верно, любовь моя; мой дорогой Чарльз, ты должен постараться
следовать желаниям своей тёти.

Конечно, я пообещал, и с таким невинным видом, что я заметил, как они обменялись улыбками. Мы сели обедать. После этого
доктор, сев рядом со мной, начал разговор на историческую тему, которую я изучал. Наш разговор действительно
очень интересно. Доктор был очень эрудированным и разносторонне
образованным человеком, и у него была особая манера делать почти любую
тему по-настоящему интересной. Время летело незаметно, и только когда
тетя вошла около пяти часов, чтобы выпить чашку чая, как она обычно делала,
мы поняли, как быстро пролетело время. Доктор похвалил меня за знание истории и за уместность вопросов, которые я ему задала, что было мне очень лестно, и я поняла, что значительно выросла в его глазах, независимо от каких-либо эротических влияний. Он предложил мне
Перед ужином мы совершили прогулку, и он очень заинтересовал меня своей
поучительной беседой во время неё. Ужин прошёл очень приятно. В гостиной тётя,
прекрасно игравшая на фортепиано, очаровала нас своим мастерством и вкусом.
Доктор вызвал меня на партию в шахматы. Он, конечно, был намного
сильнее меня, но похвалил мой стиль игры, сказав, что со временем и
практикой я стану отличным шахматистом. Мы, как обычно, легли спать около половины одиннадцатого. Доктор проводил меня в мою комнату и пообещал привести утром тетю, чтобы посмотреть, как я себя чувствую.
Меня всё ещё беспокоила эта болезненная твёрдость. Я тепло поблагодарил его, но
с большой простотой, как будто совершенно не подозревая о реальном
назначении этого средства. Он оставил меня отдыхать. Тихие ночи, полные
крепкого сна, позволили мне пережить дневные труды без какого-либо
утомления, и я почувствовал, что моя эротическая сила растёт.

  Я
спал крепко и так долго, что меня разбудила только ласковая рука моей
тётушки, гладившая мой твёрдый пенис. Она осторожно сняла все
покрывала, и я лежала, открытая взорам и прикосновениям.

“О, моя дорогая тетя! как мило с вашей стороны прийти так рано, чтобы облегчить это
хлопотное дело”.

Я протянул руки. Она наклонилась, чтобы поцеловать меня. Я обхватил ее к себе
лоно. Наши губы встретились, и наши языки метнулись огненные страсти в наши тела.
Она бросилась вниз по моей стороне, я был на ней в момент. Доктор взял в руки мой пенис и направил его в восхитительное лоно своей жены. Дорогая тётушка умоляла меня сделать то же, что я сделал вчера, если я хочу получить облегчение. Наши движения стали быстрыми и яростными. Её ноги и руки обвивали меня в любовном порыве. Её активная задница извивалась от восторга.
Доктор ввёл сначала один палец, а затем и два в мой
влагалищный канал и значительно усилил мою похоть, так что я кончила в
агонии удовольствия так же быстро, как моя тётя кончила от
своей жгучей похоти, обильно излившись. Я опустился на её очаровательную грудь, тяжело дыша
от силы и ярости нашего совокупления, но, как и при любом очень быстром совокуплении,
мой мужественный член едва ли утратил свою первоначальную силу, и нескольких
изысканно-приятных внутренних толчков тётушки было достаточно, чтобы он
напрягся до предела. Мы были готовы снова погрузиться в пучину страсти.
пыл превратился в самое неистовое любовное возбуждение, но доктор настоял на том, чтобы мы сначала поменялись местами, чтобы он тоже мог снять напряжение. Мы тут же поменялись местами, и дорогая тётушка, насадившись на мой твёрдый член, опустилась на мою грудь и была заключена в мои жаждущие объятия. Доктор забрался на неё сзади и, не теряя времени, погрузился в её прекрасную и красивую попку, а затем мы испытали двойное наслаждение, дорогая тётушка, как обычно, взяла инициативу в свои руки и одарила нас своими горячими и восхитительными выделениями.
мы были готовы влить в нее двойную дозу восторга, что снова заставило
ее изнемогать от ярости и криков восторженного наслаждения, к которым мы оба
присоединились, а затем погрузились в изысканную неодушевленность любви. Придя в себя
мы с доктором удалились, но я была уже такой же окоченевшей, как и раньше.
Тетя начала самые эффектные и восхитительные движения надо мной, которые вскоре
привели к еще одному грандиозному финалу, и мы замерли во взаимном восторге. Я
чувствовал, что доктор бережно обращается с моими кодами, как во время, так и после нашего последнего боя. Когда по нашим взаимным толчкам он понял, что мы
мы были готовы начать новую карьеру, он попросил свою жену
слезть с меня. Но мысль о том, что я могу потерять её и её дополнительное давление,
заставила мой член немедленно вернуться в эрегированное состояние, так что, когда она
слезла с него, он был полностью в боевой готовности.

«Что! снова, Чарльз?» — сказал доктор. «Ваш член, к сожалению, непослушный.
Моя дорогая, вы должны снова попытаться облегчить его, но на этот раз встаньте на
колени, и мы посмотрим, лучше ли эта поза подходит для того, чтобы
облегчить эту огромную ношу».

Он нежно и восхищённо ласкал его всё это время. Его жена прекрасно понимала, чего он хочет, и я тоже. Наш последний раз помог ему снова возбудиться, и, хотя он ещё не был полностью готов, было очевидно, что, когда моя задница будет на виду и легкодоступна, он будет достаточно твёрдым. Когда его
жена опустилась на колени и, наклонив голову, обнажила всё великолепие самой
прекрасной задницы, которая когда-либо попадалась мне на глаза, мой член затрепетал от радости. Доктор всё ещё сжимал его и ощупывал
Он так сильно задрожал, что я понял, что его игра удалась. Он указал мне на всю красоту второго любовного круга тётушки и сказал, что именно в нём он утолил свою жажду, а поскольку другое отверстие не смогло меня успокоить, он порекомендовал мне вступить на узкий путь экстаза. Я не выказал удивления, но, казалось, воспринял это как нечто само собой разумеющееся в самой невинной манере. Дядя продолжал
воздействовать на мой инструмент, пока я стоял на коленях позади тёти. Я направил почти
взрывающееся орудие в восхитительную киску, чтобы
Он смазал его и, велев мне вытащить, направил в меньшее отверстие, попросив меня войти мягко и плавно. Он медленно скользил внутрь, пока мой живот не соприкоснулся с огромными ягодицами этой восхитительной задницы. Там я задержался на минуту или две в пульсирующей оболочке. Тётя выпятила зад и, по-видимому, облегчила вход. Она
поморщилась раз или два, но в целом, как она потом мне рассказала, приняла мой огромный член с меньшим трудом, чем ожидала. Через несколько минут
Медленными движениями, во время которых я ласкал и с восхищением пожирал взглядом
великолепные груди под моим пристальным взором, дядя попросил меня наклониться
и обнять роскошную грудь моей тёти. Как только я сделал это и начал
медленно входить и выходить из восхитительных объятий, в которые я был так
неистово погружён, я почувствовал, как руки дяди блуждают по моим ягодицам,
а затем два пальца проникают в мой анус. Мои стоны
показывали, как сильно он мне нравится. Он спросил, усиливает ли это удовольствие,
которым я наслаждаюсь.

«О да, дорогой дядя, очень сильно».

— Тогда, — сказал он, — поскольку я тоже страдаю от затвердения, я попытаюсь облегчить его у тебя в заднице, как ты делаешь у моей жены; не бойся, если я сделаю тебе больно, я остановлюсь.

 — Делай, как тебе нравится, дорогой дядя, вы с тётей так добры, что делаете всё возможное, чтобы облегчить мою боль, и я была бы очень неблагодарной, если бы не сделала всё, что в моих силах, чтобы облегчить твою.

«Ты милый мальчик, и я буду очень сильно тебя любить».

 Он встал на колени позади меня и, плюнув на свой член, приставил его к моей
задней дырочке и, слегка надавив, вскоре погрузил его до предела.
на всю глубину. Он совсем не причинил мне боли, так как я слишком привыкла к тому, что в меня вставляют дилдо,
чтобы почувствовать какие-либо трудности при проникновении, но я сочла уместным время от времени просить его быть нежным, как будто он входил в девственную долину. Ему это очень нравилось, и это было так же хорошо. Когда
он полностью вошёл, после нескольких толчков, которые были очень приятны его возбуждённому члену, мы перешли к более активной работе.
Тем временем тётя, сильнее надавливая на мой член и лаская
свой клитор, что, как я прекрасно понимал, она и делала, кончила.
обильно; и, как и в случае со всеми слизистыми оболочками тела,
которые реагируют на выделения из влагалища, её анальное отверстие стало
довольно влажным и восхитительно горячим. Затем мы с доктором
принялись за дело с пылом и вскоре отдали дань природе, излив
потоки спермы в те места, которые мы обрабатывали.

  После этого мы некоторое время лежали, наслаждаясь восхитительными ощущениями. Я ничего не добился и неохотно отступил. Я снова
пришёл в ярость и, выпрямившись, положил руки на бёдра.
Я жадно пожирал глазами всё великолепие, представшее моему взору. Охваченный таким поистине великолепным зрелищем, как эти огромные ягодицы,
когда они извивались, я снова кончил с криками мучительного восторга и в экстазе
полностью удовлетворённой похоти почти без чувств опустился на широкую и
прекрасную спину моей тёти, которая сама кончила несколько раз, визжа, как
кролик, и в конце концов упала на живот, обессилев от похоти, увлекая меня за
собой, всё ещё удерживая в своих великолепных и изысканных объятиях.
задница. Мы лежали, заворожённые, какое-то время, пока доктор, который
во время нашего последнего сеанса опорожнился, не сказал нам, что пора вставать.
С трудом я вырвался из этой восхитительной оболочки и
поднялся, наконец, с эрегированным членом. Доктор поздравил меня с
успешным завершением. Его жена всё ещё лежала, тяжело дыша от
удовлетворённого желания, и нам пришлось помочь ей подняться. Она бросилась
в мои объятия, прижала меня к своей вздымающейся груди, нежно поцеловала
и понадеялась, что избавила меня от всех страданий. Я был её единственным
милый мальчик, и она всегда была бы по-настоящему счастлива избавить меня от этого
неудобства, когда бы оно меня ни беспокоило. Меня забавляло, что они
продолжали развивать эту идею, но я потакал им и притворялся самым невинным простаком, несмотря на всё, что произошло. День прошёл почти так же, как и предыдущий. После двухчасового чтения тётя снова
предложила прогуляться, которая, конечно же, закончилась в летнем домике, где
снова напор воды вызвал болезненную эрекцию, которую тёте удалось
снять после четырёх самых изысканных приступов любви, перемежавшихся
совершенно хороший двойной гамахуче между двумя последними актами. Тетя, должно быть,
потратила по меньшей мере раз десять и казалась совершенно довольной, но
продолжала приписывать это своему удовольствию от того, что избавила меня от
моей болезненной твердости. И снова я провел несколько часов в поучительной беседе
со своим ученым дядей и после такого же вечера, как предыдущий, удалился
в наше обычное время.

На следующее утро меня разбудил один дядя, который сказал мне, что моей тете
немного нездоровится и она не сможет прийти.

— Мне жаль, что так вышло, но этот малыш такой же крепкий, как обычно.

«О, мне так жаль, что дорогой тётушке нездоровится, и из-за неё, и из-за меня.
Что мне делать, дорогой дядя? Это так тяжело и больно».

«Что ж, мой дорогой мальчик, я должен попытаться сам это уладить. Я слишком сильно люблю тебя,
чтобы оставить в таком состоянии». Я не так хорошо умею облегчать эту болезненную
проблему, как твоя тётя, но, как ты знаешь, вчера ты успешно облегчился в её зад, а я — в твой, и сегодня мы попробуем, смогу ли я вместить этого огромного парня, в чём я сомневаюсь. Сними свою ночную рубашку, как и я свою, так будет удобнее.

В мгновение ока мы оба оказались совершенно обнажёнными. Мы бросились в объятия друг к другу и с любовью поцеловались. Наши языки встретились в восхитительном поцелуе, наши руки обхватили члены друг друга, и мы слились в самом возбуждающем и любовном объятии. Затем доктор взял мой член в рот, немного пососал его и хорошо смазал своей слюной, плюнув на нижнюю часть ствола и потерев её пальцем. Затем он опустился на колени и, продемонстрировав по-настоящему красивую округлую попку
нежнейшего оттенка, выпятил её, показав светло-коричневую складчатую кожу.
Анус, на который так приятно смотреть. Он хотел, чтобы я смочил его своей слюной. Я наклонился и прижался ртом и языком к аппетитному кусочку, засунув язык так глубоко, как только мог, — к его явному удовольствию, оставив его хорошо увлажнённым. Затем я поднёс свой член ко входу; он широко раздвинул ягодицы и сделал вид, что хочет помочиться. Крепкое, но медленное давление быстро поглотило головку. Доктор попросил меня немного отдохнуть и плюнуть на стержень.
 Его снова решительно продвинули вперёд, и постепенно он начал подниматься.
Он прижал мой живот к ягодицам, почти не пошевелившись сам.
 Немного отдохнув, он попросил меня наклониться вперёд и потрогать его член,
пока я буду двигаться вперёд-назад в его оболочке, пока не почувствую облегчение. Я получила самое восхитительное удовольствие. Задница доктора была
довольно горячей внутри. Его давление на сфинктер было изысканно
приятным, и он приобрёл очаровательную боковую подвижность, столь изысканную при
трахании в зад. Конечно, это была его давняя слабость, которой он так часто позволял себе предаваться, будучи школьным учителем.
ещё большее удовольствие доставляло ему посвящать в это других. В тот самый момент он был в восторге от своего заблуждения на мой счёт.
Конечно, я никогда его не обманывала, и он получал дополнительное удовольствие от этой мысли. Мои более молодые и пылкие страсти заставляли меня сгорать от желания раньше, чем он успевал;
Итак, после того как я насладился восхитительным купанием после экстаза,
вызванного оргазмом, он обратил моё внимание на эрекцию своего члена,
которую, по его словам, я должен был теперь позволить ему удовлетворить в свою очередь.

 «Конечно, мой дорогой дядя, я слишком ценю вашу великую доброту».
Я не стал колебаться и подарил тебе такое же облегчение».

 Теперь я отстранился. Он поднялся, чтобы мы обнялись, а затем я наклонился и взял в рот его прекрасный молочно-белый член с красивой алой головкой.
Я восхитительно пососал его, щекоча языком вход в уретру, к его безграничному удовольствию. Он нежно бормотал
ласковые слова, а затем, становясь всё более непристойным, попросил меня
встать на колени, как он сам. Затем он поцеловал и трахнул меня в задницу,
заставив мой член снова встать и пульсировать от восторга. Затем, плюнув на
Он быстро вставил его в мою пылающую задницу. Сделав паузу, чтобы насладиться изысканным удовольствием от полного проникновения, он наклонился и, проведя рукой по моему животу, схватил мой затвердевший член одной рукой, а другой нежно сжал мои яйца. Затем мы перешли к активным действиям. Вскоре он заставил меня кончить, что я и сделал с громкими криками восторга, доставив ему самое изысканное удовольствие тем, что во время оргазма я сжимал его довольный член. Вскоре он возобновил свои толчки, и в конце концов мы оба кончили вместе.
самая экстатическая радость. Я опустился вперед на кровать, увлекая доктора за собой.
я все еще был погружен в дающее восторг отверстие моего зада. Мы долго лежали
во всем очаровании наслаждения. Наконец он полностью вышел.
ослабленный, но был удивлен, увидев, что я все еще в необузданном состоянии. Когда я
встал, он взял мой член в руку, похвалил его благородные пропорции и,
снова наклонившись, взял его в рот, одной рукой лаская нижнюю часть
члена; затем он ввёл два пальца в мою анальную дырочку, продолжая
сосать и двигать моим членом в унисон с работой своих пальцев.
пальцы мои бедра-отверстия, и таким образом быстро изготовили вкусные
разряд в рот. Я машинально положил руки ему на голову,
и я чуть не задушил его, когда засунул свой член наполовину ему в горло, когда
Я кончил. Он жадно проглотил все до последней капли, а затем встал и обнял меня.
с любовью, сказав, что я доставила ему величайшее удовольствие в мире,
и он нежно любит меня. После этого он пригласил меня в свою гардеробную,
и мы вместе вошли в ванну и намылили друг друга.
 Затем, одевшись, мы присоединились к тёте за завтраком. Она была совершенно невозмутима.
_d’une malade_, но с лукавой улыбкой надеялась, что доктор оказался таким же эффективным, как и она сама.

«О да, моя дорогая тётя, и я так благодарна вам обоим за ваше стремление облегчить боль, которую я испытываю по утрам, но мне кажется, что она мучает меня чаще и сильнее, чем когда-либо. Я лишь надеюсь, что не утомила вас своей назойливостью, так часто обращаясь к вам за помощью».

“О, мой дорогой племянник, не воображай ничего подобного. Мы просто
слишком счастливы быть тебе полезными”.

Это сопровождалось понимающей улыбкой, брошенной друг другу, вызванной
моя кажущаяся необычной простота, которой они, очевидно, были рады
видеть. Мы сели и насладились превосходным завтраком.

День прошел так же, как и два предыдущих. Тетя попросила меня прогуляться
и, как и прежде, закончила тем, что привела меня в летний домик, где,
после трехкратного облегчения моих симптомов дистресса, как она их назвала,
и обнаружив, что помощь все еще неэффективна, она предложила попробовать.
если, заняв позицию моего дяди, она не сможет добиться большего успеха. Итак,
опустившись на колени на низкую оттоманку и перекинув одежду через плечо, она
Я обнажил все великолепие этой роскошной попки и был ослеплен ее огромным размером и поверхностью цвета слоновой кости, совершенно молочно-белой, чистота которой была так же заметна сквозь густые светлые вьющиеся волосы, которые кустиком росли между ее ног и красиво поднимались вверх между щеками огромных ягодиц, обрамляя очаровательную складчатую дырочку, в которую я собирался проникнуть. Розовая окружность этой дырочки казалась слишком маленькой, чтобы вместить мой очень большой мужской член. Я упал на колени и сначала лизнул его
Я раздвинул широко раскрытые губы её чудесной киски и, не забыв
поприветствовать маленький бугорок её затвердевшего клитора,
переключил всё своё внимание на более маленькое и очаровательное отверстие.
 Поцеловав его с особой нежностью, я засунул язык так глубоко, как только мог,
и стал водить им туда-сюда, к её безграничному удовольствию, в то время как левой рукой
я продолжал нажимать и ласкать её возбуждённый клитор. Она извивалась
своей великолепной попкой в агонии восхитительного возбуждения,
пока не кончила с такой силой, что у меня заболел язык.
Она сжала мышцы сфинктера, и из неё хлынула обильная струя на мой подбородок и шею. В великом возбуждении,
обезумев от ярости похоти, она закричала:

«О, трахни меня, мой дорогой, и засунь свой великолепный член в мою
задницу. О, трахни — трахни — трахни меня прямо сейчас!»

Внутренне радуясь этому естественному проявлению её страсти, называя вещи своими более подходящими именами, я ответил действиями, не произнося ни слова. Можно вполне представить, что я сам был в самой необузданной ярости желания. Поэтому, приставив свой возбуждённый член к её губам, я
Великолепная большая вагина, вся в пене от её недавнего оргазма,
я сразу же яростно вошёл в неё до самого основания.
 Она встретила мой выпад вперёд толчком назад и криком от
удовольствия.  Я несколько раз вошёл и вышел, так что мой член был белым от
пены её восхитительной вагины. Затем, внезапно отстранившись, я
приставил его ко входу в более сокровенный храм Венеры и
более мягко ввел его внутрь, а она помогла мне, выпятив ягодицы и
напрягшись у входа, так что я вошел в нее самым очаровательным образом
медленно погрузился в раскалённую печь, которая с таким похотливым желанием
поглотила и сожрала мой желанный член. Ибо, как я уже отмечал, моя дорогая тётушка была ненасытна в анальном сексе после того, как я уже оттрахал её в ****у. Она была такой безумно тугой и горячей, что я несколько минут лежал в изысканном восторге от полного проникновения. Я видел, как рука моей тёти двигалась так, чтобы убедить меня в том, что
она дрочит свой клитор, и на самом деле движение её руки,
дрочившей себя, ощущалось моим членом. Я позволил ей продолжать, пока
Поняв по непроизвольному движению её ягодиц, что она вот-вот кончит, я помог ей своим членом, и не успел я сделать и нескольких движений, как она излила ещё одну порцию похоти, взвизгнув от восторга и с таким нажимом на мой член, что он чуть не кончил вслед за ней. Я сделал всё возможное и сумел сдержаться. Моя тётя была ненасытна, и я был рад, что она тратила деньги как можно чаще.
Я устроил так, что она потратила их снова, прежде чем присоединиться ко мне в последний раз.
Мы умерли вместе.
Я разразился радостными криками от полностью, хотя и на мгновение, удовлетворённого желания. Я рухнул на эту великолепную спину, и меня охватила истома, следующая за экстатическим моментом, но это длилось недолго. Изысканные внутренние толчки, которые моя любвеобильная и восхитительная тётя производила на мой воспрянувший член, были слишком возбуждающими, чтобы не вызвать быструю реакцию; тем не менее, она была быстрой, потому что происходила в таком восхитительном месте, как приносящая удовольствие дырочка в этой восхитительно возбуждающей заднице. Я лежала на её широкой спине, обнимая её одной рукой
Я взял её большой, но упругий сосок в свои пальцы. Другой рукой я нащупал её всё ещё твёрдый клитор. Я возбуждал их обоих, совершая очень нежные движения своим едва вставшим членом. Я сразу почувствовал, как это её возбуждает, и она часто потом уверяла меня, что такая мастурбация с движением внутри неё моего смягчившегося члена была самой возбуждающей и почти такой же приятной, как когда он был в полной боевой готовности. Вскоре я снова заставил её кончить. Ещё одним её
удовольствием было, когда в неё сразу после этого вставляли жёсткий член
она кончила, когда сама была неспособна к действиям. В последующие дни она доказала, что больше всего ей нравится, когда рядом есть свежий член, который может занять место того, что заставил её кончить, и сам кончить, и который может войти в неё со всей энергией и похотью, которые вызвал у неё предыдущий секс. В тот момент, когда я не кончил, это был именно тот член, о котором могло мечтать её похотливое воображение. Я трахался и дрочил до тех пор, пока мы оба не разразились радостными криками, отдавая дань уважения друг другу
Венера. На этот раз мы оба опустились на кушетку, совершенно забыв обо всем, кроме экстатического блаженства, которое нас охватило. Мы долго лежали, наслаждаясь восхитительными ощущениями, которые вызывало у меня судорожное сжатие моего члена моей восхитительной тетушкой. Наконец она попросила меня выйти, хотя чувствовала, что я снова возбуждаюсь от этих восхитительных ощущений. Я бы с радостью продолжил.

— Не надо, мой дорогой мальчик, это больше, чем может выдержать природа, и я
должен учитывать твою молодость; ты доставил мне удовольствие, какого я не испытывал прежде.
— Восстань же, любовь моя, и позволь мне обнять тебя, поблагодарить и
полюбить тебя так, как я всегда буду любить тебя.

Я встал, и мы бросились в объятия друг к другу, нежно целуя и облизывая
друг друга. Затем тётя застегнула на мне брюки, сначала поцеловав и
на мгновение взяв в рот мой член, а затем убрав его, назвав «моим милым
малышом». Я уловил это выражение и сказал:

«Дорогая тётушка, ты только что назвала его моим членом и умоляла меня трахнуть тебя,
и хорошенько засунуть его в твою киску. Это настоящие имена для моего
петушка и твоей Фанни, и что значит «трахнуть», моя дорогая тётушка?
скажите мне, дорогая тётушка, и научите меня языку, на котором я должна говорить, когда вы
так любезно избавляете меня от боли, которую я теперь так часто испытываю.
 Не знаю, замечали ли вы это, дорогая тётушка, но я никогда не
вхожу в этот летний домик вместе с вами, но мне сразу становится больно;
 конечно, вы доставляете мне такое изысканное удовольствие, избавляя меня от боли, что я
могла бы желать постоянных болей, пока вы рядом, чтобы успокоить их. Это естественно, дорогая тётя, или это болезнь? Пожалуйста, скажите мне и научите
меня всем этим милым словечкам, которыми вы так щедро осыпаете меня, пока я смягчаю свой
характер.

Моя кажущаяся простота, очевидно, пришлась ей по душе. Она, вероятно, также подумала, что, поскольку я рано или поздно должен буду в полной мере осознать суть нашего общения, будет гораздо лучше, если она сделает меня своим доверенным лицом и привяжет меня к себе ещё крепче. Она попросила меня сесть и всё мне подробно объяснила. Конечно, я был знаком со всем, что она рассказывала, даже лучше, чем она сама, но я
подтвердил её предположение о том, что она была моим первым наставником,
различными наивными замечаниями по поводу всего, что она мне рассказывала.
Конечно, я оказался способным учеником и своими точными вопросами
выявил все её знания и не оставил мне ничего, чему бы я мог научиться. В конце концов,
я сказал:

«У всех женщин между ног такие же восхитительные складки — я имею в виду
киску — как у вас, дорогая тётя?»

— Да, моя дорогая, но ты никогда не должна заглядываться на других. Ты не найдёшь никого, кто был бы так же сильно влюблён в тебя или, могу добавить без тщеславия, так же способен удовлетворить этого милого парня. Но давай, я вижу, что будет опасно, если он останется здесь подольше.

 Она встала, но я быстро расстегнул брюки и достал свой член.
в более величественном состоянии, чем когда-либо. Я умолял её позволить мне ещё раз «трахнуть» её,
теперь, когда я знал, что всё это на самом деле значит. Я вложил это в её руку.
Её собственный предыдущий урок пробудил в ней похоть. Она нежно сжала это в руке и, наклонившись, поцеловала, сказав, что не может устоять перед его красноречивым видом. Она откинулась на кушетку, задрав
ноги, поставив ступни на край и разведя ноги, так что ее великолепная вагина
открылась во всем своем влажном великолепии. Я опустился на колени и
трахал ее до тех пор, пока она не кончила, и теперь, зная ее самое сокровенное желание,
Я тут же приставил свой пульсирующий член к её истекающей соками вагине, погрузился в неё
и начал яростно двигаться, сопровождая это всеми самыми
непристойными фразами, которым она, как ей казалось, только что меня научила.

«О, моя самая восхитительная тётушка, я тебя трахаю? Двигай своей задницей
быстрее — вот так! Чувствуешь мой член по самую рукоять в своей восхитительной
вагине? О! Какое удовольствие ты мне доставляешь!»

Она ответила так же широко. Проведя рукой вниз, она сжала мои яйца и
спросила, не усиливает ли это удовольствие.

«О да, любовь моя, твоя киска, твоя задница, твои шарики — всё это
восхитительно. О, я никогда раньше не знал, что наш секс может приносить такое дополнительное удовольствие, как использование этих ласковых слов.

 Мы оба были так возбуждены непристойными выражениями, которыми так щедро пользовались, что достигли наивысшего экстаза и умерли, полностью насытившись нашим похотливым и самым сладострастным сексом. Пора было заканчивать. Соскользнув с неё, я снова уткнулся лицом в её восхитительную зияющую и истекающую влагой ****у. Мой рот, губы, нос и щёки были покрыты спермой. Она притянула меня к своим губам и слизала всё это. Затем
Приведя в порядок нашу одежду, мы вернулись в дом и обнаружили, что доктор
с нетерпением ждёт нас. Наши раскрасневшиеся и взволнованные лица сразу
дали понять, что мы предавались величайшему разгулу. Он подшучивал над тётей,
восхищаясь её умением справляться с такими частыми приступами, которым я теперь
подвергалась.

Тётя сообщила ему, что в порыве страсти она невольно использовала выражения, которые так много мне рассказали, что она сочла необходимым не оставлять мне больше ничего для изучения, и теперь я полностью осознаю истинную природу нашей связи. После обеда он сам мог бы
Она хотела просветить меня ещё больше, потому что была уверена, что полная уверенность в себе была бы лучшей стратегией; рано или поздно это должно было произойти, и было бы гораздо лучше, если бы это произошло с его помощью, а не где-то ещё. Он сказал, что она совершенно права и что он даст мне дальнейшие указания после обеда, так что мы принялись за еду, которой я уделил должное внимание.

Таким образом, как они и предполагали, я был недавно посвящён в тайны
совокупления полов. Дальнейшие подробности наших более
интимных и обширных переживаний я приберегу для третьего тома этой правдивой истории.
Роман о похоти и о ранних переживаниях.

КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА.




ТРЕТИЙ ТОМ.


СОДЕРЖАНИЕ


Тетя Браунлоу — Гарри Дейл — миссис Дейл и Эллен — миссис Д. — Эллен — миссис Д., доктор.
 Браунлоу и Гарри

После обеда, которым закончился предыдущий том, церковный староста
занял дядю примерно на час. Когда он закончил, дядя предложил
прогуляться по саду. Я сразу понял, к чему это приведёт,
потому что он почти сразу же повернул в сторону летнего домика.
 Когда мы пришли туда, он сел на диван и попросил меня сесть рядом с ним. Он сразу же начал разговор со слов:

«Мой дорогой Чарли, я очень рад, что твоя тётя открыла тебе глаза на истинную природу наших действий по отношению к тебе, которые твоя простодушная невинность считала простым проявлением заботы о переполненных сосудах твоего мужественного члена. Случайно ты мог бы узнать об этом по какому-нибудь менее заинтересованному каналу и мог бы по незнанию выдать своё будущее положение. Я считаю, что вы обладаете
здравым смыслом и благоразумием, и совет, который я дам вам относительно поведения в будущем, будет воспринят не только с пониманием.
доверие, предназначенное для твоего блага в будущем, но к которому нужно внимательно прислушиваться и на которое нужно реагировать. Мир, мой дорогой мальчик, и я имею в виду общество в целом, осуждает то, чем мы с тобой недавно занимались. Их узколобые предрассудки игнорируют тот факт, что только природа побуждает нас к этим восхитительным поступкам и что великий Бог природы наделил нас силами, необходимыми для их совершения. Но поскольку мир решил заклеймить их своим осуждением, такие благоразумные люди, как я, внешне подчиняясь этим глупым предрассудкам, знают,
как втайне от всех в полной мере насладиться ими. Я счастлив, что у вашей дорогой тётушки
есть жена, которая полностью понимает и удовлетворяет мои желания. Она редко
уступает в великолепии своего тела, а по темпераменту может сравниться с
самыми эротичными представительницами нашего пола. Даже в своём невежестве ты, должно быть,
ощутил чудесную силу, способную подарить плотское экстатическое удовольствие,
которой она обладает, и слышал, как в пылу страсти она позволяла своей похоти
выдавать себя, используя грубые непристойные выражения, но которые,
как они просветили тебя, когда ты был лучше всего подготовлен к такому
знание - это скорее удача, чем что-либо другое. Я говорю это откровенно с тобой
мой дорогой мальчик, потому что я обнаружил, что ты обладаешь редкими способностями дарить
и получать эротические удовольствия, а также темпераментом, достойным того, чтобы
происходить из того же рода, что и твоя тетя. Вы достойны друг друга,
и созданы для того, чтобы максимально наслаждаться плотскими утехами друг друга, и я
благословляю свою счастливую звезду, которая привела вас обоих под мою собственную крышу.
Отныне между нами не должно быть секретов. Я искренне желал, чтобы ваша тётя вас выручила, и, конечно, у меня были свои цели
Вид. В первую очередь мне нужны лишние волнения, чтобы быть в состоянии
себя побаловать в этих восхитительных боев в домен любви. Вы и
совокуплений вашей тети были для меня более захватывающей, чем вы можете себе представить.
Вы, наверное, заметили тоже, что такое настоящая квартала, когда
возбужденная, я плачу devoirs. Как ни великолепен твой зад
несравненная тетушка, твои юные прелести, девственные в этом отношении, возбудили меня
еще больше. Я начал с лёгких прикосновений, а затем попытался ввести палец, но увидел, что ты слишком занята, работая в пределах орбиты
Я позволил твоей похотливой и страстной тётушке наблюдать или даже чувствовать то, что я делаю.
 Я обнаружил, что твоя задница так же идеально подходит для удовольствия, как и твой по-настоящему великолепный член.  Тогда я предложил твоей тётушке оседлать тебя, а потом сообщил тебе, что у твоей тётушки есть ещё одна дырочка, которая с таким же успехом может унять то, что ты тогда считал источником боли.  Моей целью было подвести тебя к тому же. Твоя невинная покорность с
лёгкой простотой удовлетворяла все мои желания. Я видел, что ты с готовностью
в восхитительную задницу вашей тёти, и позволил мне поработать двумя пальцами в вашей собственной. Обнаружив, что это доставляет вам больше удовольствия, чем обычно, я предложил вам ослабить мою эрекцию в вашей заднице. Ваша ласковая покорность позволила мне достичь неизменного экстаза. Ваша последующая траханная мной, пока я был в заднице моей жены, доставила мне величайшее эротическое блаженство, которое вы испытывали, когда оперировали и были оперируемы.
Это — моменты счастья, о которых ваши глупые предубеждённые
светские люди ничего не знают; и это те удовольствия, которые теперь
мы посвятим вас во все их тайные мистерии, мы насладимся ими в полной мере. Для истинных приверженцев этих любовных оргий грубость языка
является стимулом для страсти.
 «Чёрт-фриг» — «пидор» — «киска» — «член» — «яйца» — «шарики» — «задница» — все эти священные
слова можно произносить только во время любовных таинств. В
остальное время необходимо соблюдать приличия в словах, поступках и жестах,
чтобы усилить удовольствие от необузданной речи в пылу неистовой похоти. Я
время от времени буду давать мудрые наставления на этот счёт — пока
достаточно. А теперь давайте предадимся
взаимные объятия».

 Закончив, он обнял меня и прижался губами к моим. Наши языки встретились. Наши руки блуждали, его рука лежала на моём члене, который тут же отреагировал на прикосновение, моя рука лежала на его члене, но он был лишь наполовину возбуждён. Я быстро расстегнул его и вытащил, затем, наклонившись, взял его в рот, пососал и потрогал рукой. Затем, опустив другую руку ниже, я попыталась проникнуть пальцем внутрь его ануса. Он поднялся, чтобы мне было легче войти в его задний проход. Его член быстро затвердел.
Его яростное возбуждение показало, насколько сильно я его возбудила. Я не останавливалась, пока он не забился в агонии от удовольствия, вдавливая мою голову в свой член, пока тот почти полностью не погрузился в мой рот, и не выстрелил спермой прямо мне в глотку. Я продолжала сосать и дрочить его, пока его член не стал снова твердым. Он попросил меня подняться, чтобы взять мой член в рот, и в то же время попросил меня снять брюки и лечь на кушетку. Я так и сделал. Он встал на колени рядом со мной и сначала потрогал и осмотрел его с громким восхищением.
мое благородное оружие, он взял его головку в рот, а затем положил руку
на нижнюю часть древка и провел пальцем по моему основанию, вызвав такой же
кризис, какой я вызвал у него самого. Он так же жадно проглотил
все. Я позволила своей руке упасть на край дивана, где
она наткнулась на его член, который восстановил свою первозданную силу.

“Пойдем, мой дорогой дядюшка, ” сказал я, - и поставим его в его любимый
уголок”.

Я встала и, опустившись на колени, развернулась к нему задом. Он наклонился,
погладил, поцеловал и лизнул розовое отверстие. С большим удовольствием
Слюной, которой он наполнил свой рот, когда сосал мой член, он смазал мою анальную дырочку и свой член, а затем легко вошел до самого основания в мою довольную задницу. Немного отдохнув от экстаза проникновения, который я усиливал своим внутренним напряжением, он схватил мой член, который тут же снова встал от приятного ощущения, вызванного введением его члена в мою задницу. Таким образом, дроча мой член и трахая меня в задницу, с периодическими
паузами, чтобы продлить наши удовольствия, он наконец довёл дело до конца.
Это было самое изысканное завершение, и мы разразились криками радости, когда излились друг в друга потоком спермы. Дядя продолжал наслаждаться всеми этими блаженными ощущениями, которые я изо всех сил старалась усилить восхитительным напряжением мышц сфинктера. Когда он отстранился и поднялся на ноги, он помог мне встать, притянул к своей груди, и мы долго целовались, утоляя желание, облизывая друг друга и с взаимным удовольствием лаская наши яички. Мой дядя не скупился на похвалы моей покорности и способностям, заявляя, что его педерастические наклонности
Наслаждение, которое я ему доставил, превзошло всё, что он когда-либо испытывал за свою долгую
практику, а моё восхитительное извивание вбок превзошло
то, что его очаровательная жена умела делать с его задницей:
к тому же было ещё одно удовольствие — держать в руках самый прекрасный член,
который он когда-либо встречал.

«Это не лесть, мой дорогой Чарльз, — сказал он, — а просто дань уважения
его превосходным размерам и восхитительной силе».

Здесь он остановился и снова присосался к его зловонной голове, высасывая ещё несколько капель. Затем мы очистились — в
маленький шкафчик, специально предназначенный для таких случаев, потому что впоследствии я узнал, что это место было ареной бесчисленных подобных стычек с тётей и другими мальчиками. Приведя в порядок нашу потрёпанную одежду, мы вышли из дома и долго молча гуляли по полям. Добрый доктор давал мне замечательные советы, считая меня невинным новичком в любовных делах. Тем не менее всё, чему он меня научил, только укрепило моё высокое мнение о мудрости дорогой миссис Бенсон и очаровательного Фрэнкленда, чьё мнение о том, что со мной может случиться, было
Ректорство было так быстро реализовано. Мы вернулись как раз вовремя, чтобы переодеться к ужину. Вечер прошёл так же, как и предыдущие. Меня проводили в мою комнату и оставили одного, чтобы я мог восстановить силы после спокойного ночного отдыха. Здесь я могу вскользь упомянуть, что дядя и тётя, отступая от этого правила очень редко, отправляли своих фаворитов на одинокие ложа, чтобы восстановить их силы и взбодрить перед дневными встречами — оба эти милые создания любили, чтобы все прелести их участников в удовольствиях были освещены дневным светом.
В то же время они не скрывали, что осматривают и себя. Это была их главная причина, но они также считали, что это полезно для восстановления сил и в качестве меры предосторожности, чтобы не перенапрягать энергию юношей, которые им обоим так нравились. Мой недавний опыт дома уже научил меня, что после частых состязаний на полях Венеры и Юноны полезно спокойно провести ночь.

В тот раз я спал глубоким и спокойным сном, пока меня не разбудил дядя, который пришёл, чтобы позвать меня в объятия своей жены.
которая во всём великолепии своих пышных прелестей ждала меня в своей постели,
обнажённая, как в день своего рождения. Протянув руки, она приглашала меня в полной мере насладиться её великолепным телом. Доктор стянул с меня ночную рубашку через голову, и через мгновение я оказался в крепких объятиях этого великолепного создания. Нам обоим было слишком жарко, чтобы ждать дальнейших приготовлений, и мы с яростной поспешностью воздали первую дань богу любви. Доктор был нашим повозничим, засунув палец в каждый из наших анусов. Изысканное давление моего
Тётина киска взбодрила меня почти без промедления, и мы сразу же приступили ко второму заходу. Дядя засунул три пальца в её божественную попку, а её ноги были закинуты на мою талию, и её огромные ягодицы, высоко поднятые, позволяли ему свободно двигаться между ягодицами. Эта двойная операция заставила милое похотливое создание
снова кончить в несколько движений, и, не дав ей времени
опомниться, я продолжил с удвоенной силой и с членом, твёрдым как дерево,
так быстро, как только мог. Это яростное нападение, которое было
Самое возбуждающее, что она знала, быстро привело к третьему оргазму. Чтобы мой член не кончил слишком быстро, я немного сдерживался;
потом мы снова занялись этим быстро и яростно, и милое похотливое
создание с криками радости снова кончило вместе со мной и потеряло сознание от
избытка удовольствия; но её великолепная вагина продолжала пульсировать на моём
восхищённом члене, словно пытаясь вырвать его с корнем. Я никогда не встречал
такой огромной и упругой вагины, как у неё, и такой сильной
хватки. Она могла полностью обхватить даже истощённый член.
пленница в этих восхитительных и бархатистых складках. Какой бы сильной ни была вагина мисс Фрэнкленд, тётя превзошла её. Здесь я могу упомянуть случай, произошедший через некоторое время после этого периода. Это было во время редкой возможности, предоставленной мне из-за случайного отсутствия доктора, когда я спал со своей восхитительно красивой тётей. Я трахал её досыта перед сном и снова, проснувшись, при дневном свете, после чего мы встали, чтобы удовлетворить наши естественные потребности. Я легла
на пол, чтобы хорошенько рассмотреть свою дорогую тётю
помочиться из своей великолепной ****ы. Это было восхитительное зрелище, которое мгновенно разожгло во мне страсть и сразу же переросло в секс на полу. Огромная задница моей тёти была достаточно мягкой, и мы с удовольствием наслаждались новизной. Она громко расхваливала мой неутомимый член, который своей силой и внушительными размерами превосходил всё, что она когда-либо видела или чувствовала, и идеально подходил к её большой и сочной вагине, которая никогда прежде не была так хорошо заполнена. Это замечание напомнило мне о давнем желании провести тщательное исследование
этого огромного и великолепного предмета. Я выразил желание на этот счёт.

«Мой дорогой мальчик, всё, что угодно, у тебя не может быть лучшей возможности, мои ноги направлены к окну, так что у тебя будет полный обзор — смотри, трогай, трахай или еби, всё в твоём распоряжении — только дай мне подушку с кровати, потому что пол слишком твёрдый для меня, чтобы я могла продолжать так долго, как ты, вероятно, будешь».

Я вскочил и подложил ей под спину две подушки. Затем, широко разведя её ноги,
я увидел во всей красе великолепие этой сочной вагины
передо мной предстало великолепие. Я уже описывал, какой крупной, но прекрасно сложенной женщиной она была: маленькие ступни и изящные лодыжки, большие, но восхитительно округлые икры, очень маленькие колени, над которыми возвышались самые стройные и мясистые бёдра, достойные того, что я уже описал как самую большую и прекрасную задницу, которую я когда-либо видел.
Огромные бёдра и удивительно тонкая талия, над которой возвышались
её великолепные, большие, красивые и упругие груди, которые выделялись, когда она была
обнажена, такие же твёрдые и упругие, как у самых молодых женщин; очаровательные
Шея и хорошо посаженная голова с самыми приятными и красивыми чертами лица
венчали всё это. Её руки были великолепны и пропорциональны другим её
великолепным и роскошным частям тела. Кожа была восхитительно
кремово-белой, без единого пятнышка или изъяна. Волосы на голове были
чрезвычайно густыми и такими длинными, что, когда она распускала их, они
падали вокруг неё и ниже её великолепных ягодиц, так что она могла
растрепать их и полностью скрыть свою наготу. Часто-часто она позволяла мне позировать перед ней во всевозможных позах и трясти её изо всех сил.
И она была права, потому что, как бы часто я её ни трахал, это всегда приводило как минимум к трём новым встречам, одна из которых всегда была в её заднице, что было её самым любимым способом, и она заявляла, что это самое приятное, если предварительно хорошо трахнуть другую дырку. Конечно, при таком вкусе её самым большим удовольствием было, когда в неё одновременно входили два члена, это было _ne plus ultra_ эротического удовлетворения. Вернёмся к осмотру, который я собирался описать.
На самом деле это был первый осмотр, который я проводил в полном одиночестве.
Ибо, хотя я часто предавался любовным утехам, ощущал и созерцал прекрасное,
это происходило, когда мои страсти были разгорячены и когда меня побуждало к этому лишь удовлетворение похоти,
состояние ума, противоположное внимательному наблюдению за природными красотами. Теперь же неоднократные возлияния богу похоти на мгновение охладили мой пыл и позволили мне в полной мере насладиться открывшимся мне зрелищем,
осматривая его во всех подробностях. Я уже говорил, что у моей тёти была одна из самых широких, выдающихся и красивых Венер, которые я когда-либо видел
увидел. Она была густо покрыта красивыми шелковистыми белокурыми кудрями, которые так
не мешают тебе видеть ее изысканный ниже кожи. Зачистка круглых, до
пройти между ее бедер, был смелым и изящным. В середине было хорошо
определен полукруглым углублением, откуда большие, толстые и
красиво пухлые губы ее ****а начала, которые в ней присутствуют
положение лей частично открытые. Вы могли просто видеть, где находится клитор
плотно прилегающий. Я уже заметил, что она была не слишком развита, и
внутренние половые губы у неё совсем не выступали, а были, скорее, втянуты.
не было видно, если только её ноги, согнутые в коленях, не были раздвинуты, как сейчас. По обеим сторонам этих сочных надутых губ и длинного
огромного розового влагалища был треугольник значительного размера, такой,
какой можно увидеть только у женщины с такими роскошными формами, как у моей
тёти; он был покрыт такими же шелковистыми локонами, как и её грудь,
которые спускались к её красивому морщинистому розовому анусу. Ничто не могло быть прекраснее этого зрелища, когда она лежала, полностью обнажённая, при ярком дневном свете. После того как она была разделана,
Восхищаясь всем этим, я раздвинул губы, и они остались открытыми. Ничто не могло быть более очаровательным, чем внутренняя часть этой восхитительной вагины, нежно-розового цвета, в которой не было ничего лишнего. Клитор, который в возбуждении набух от моих прикосновений ко всем его частям, сначала находился в верхней части надутых губ; затем он переместился вниз, слегка приоткрыв очаровательный вход в уретру, более широкий, чем обычно, чтобы из него мог вытекать мощный поток мочи; под ним находилось отверстие влагалища, которое я
Я раздвинул её пальцами и смог увидеть даже гофрированные стенки
этой восхитительной, дарящей наслаждение оболочки; затем последовала
извилистая розовая плоть, которая должна была растягиваться, чтобы
пропустить самый большой член. В полудюйме от неё находилось
розовое отверстие её задницы. Такова была восхитительная сцена,
открывшаяся моим восхищённым глазам. Я продолжил внутреннее
исследование. Вставив по три пальца в каждую руку, я буквально раздвинул губы, пока не смог увидеть на глубине четырёх или пяти дюймов. Это было самое прекрасное зрелище.
Вокруг него на расстоянии примерно в полдюйма друг от друга расположены рёбра, и я мог видеть, как они создают восхитительное давление, которое её вагина могла так экстатически испытывать. Действительно, возбуждённый моими ласками, я мог видеть, как они сжимаются и расслабляются. Несомненно, именно эти рёбра, казалось, вызывали своего рода перистальтическое движение члена, когда он полностью погружался в эту великолепную вагину. Я смог так широко
раскрыть эту великолепную вагину, что подумал, не попробовать ли мне засунуть в неё руку
целиком. Выдвинув пальцы вперёд, я ввёл первый и четвёртый
проведя под средними и большим пальцем между ними, я подтолкнула их
вперед, и поскольку все влагалище провоняло моими последними выделениями, и
было хорошо смазано, я скользила дальше; была небольшая трудность при
костяшками пальцев, но я оказал легкое, нежное давление, и все прошло. Тетя
слегка поморщилась и спросила, что я делаю. Я ответила ей.

“Все готово, моя дорогая?”

“Да, тетя”.

Она обхватила его и довольно сильно сжала.

«О, как приятно!» — воскликнула она, — «введи его глубже».

Я продвинулся вперёд и почувствовал конец её матки, который оказался похожим на
три точки на пальцах и сведенный вместе большой палец, на который смотрят сбоку
примерно то же самое, что и на ощупь — конечно, без ногтей.
Тетя спросила меня, могу ли я согнуть кулак в том месте, где он находится. У меня не возникло никаких трудностей
часть поддалась большей массе. Тетя воскликнула—

“Мой дорогой мальчик, это восхитительно; протолкни это поглубже”.

Я так и сделал и начал работать внутри нее, взад и вперед. Она
в экстазе выгнула свою великолепную спину и, прежде чем я успел сделать дюжину
движений, излила на мою руку и предплечье поток почти кипящей
Она вскрикнула от удовольствия. Её руки и ноги расслабились,
и она лежала совершенно неподвижно, испытывая сильнейшее наслаждение, но с
напряжением в руке и кулаке, которое было просто чудесным. Зная, как ей нравится,
когда в такой момент движение продолжается, я медленно входил и выходил.
Вскоре она пришла в себя и снова поддержала мои движения, и снова отдалась
во всей ярости похоти, сопровождаемой криками возбуждения, призывающими
двигаться быстрее, и снова отдалась во всей ярости своей самой
сладострастной натуры и кончила очень бурно. Всё это привело меня в
Я был в таком же бешеном состоянии, как и она. Я хотел выйти и подставить свой член,
не только из-за возбуждения, в котором я находился, но и для того, чтобы
почувствовать, как такая хорошо растянутая вагина воздействует на моё
небольшое орудие. Но тётя так крепко держала мою руку, что я не мог выйти. Я умолял её остановиться, потому что хотел
трахнуть её немедленно, но она умоляла меня сделать ещё один из этих
изысканных приёмов. Это было нечто большее, чем она когда-либо
испытывала, поэтому она умоляла своего любимого мальчика присоединиться. Я продолжил, как она просила.
желанная, и более возбуждающей картины неистовой похоти я никогда не видел.
Я помог ей окончательно разрядиться, засунув два пальца в ее анальную дырочку.
Я никогда не забуду сцепление с дорогой она дала мне руку и пальцы, когда она
впечатления. Это было положительно больно, и показал огромную силу
страстная похоть. Она ушла в таком неистовом возбуждении, что я
подумал, что она сейчас упадет в обморок. Но ее давление продолжалось все время.
все это время. Прошло много времени, прежде чем она пришла в себя, а моя рука
болела, и мой член разрывался от напряжения. Наконец она воскликнула:

«О! Где я? Я была в раю».

— Дорогая тётя, — закричал я, — выпусти меня. Я хочу тебя трахнуть, а
я не могу вытащить руку, если ты...— Не отпускай мою руку, —

 — я ничего не могу с собой поделать, мой дорогой мальчик, это непроизвольно, положи другую руку на мою лошадь и тяни плавно, но не рывками.

 Я так и сделал, и мне действительно потребовалось немало усилий, чтобы высвободить руку,
несмотря на то, что я предварительно разжал её.  Я тут же запрыгнул на неё и одним прыжком погрузился в эту огромную полость по самые бёдра. Она тут же сомкнулась вокруг меня, и, как обычно, крепко
сжала меня, но на этот раз, казалось, ещё крепче, чем когда-либо, такой
чудесной была эта самая длинная, высокая и сочная вагина, которую я когда-либо
когда-либо трахался. Вы можете легко представить себе, как быстро заканчивается такая неистовая
похоть. Я кончил с криками, больше похожими на ржание осла, чем на какой-либо другой звук, а затем лежал как мёртвый на этом великолепном животе, положив голову между упругими и роскошными бугорками, а тётя прижимала меня к своей груди, тяжело дыша после всего, что она только что сделала. Мы долго лежали в экстатическом трансе, наслаждаясь приятными ощущениями. Наши взаимные внутренние толчки
постепенно возродили все наши страсти. С новым пылом я быстро
заставил свою похотливую и страстную тётю снова кончить на мой восторг
член, который продолжал таранить её во время обморочной паузы, вызванной
оргазмом; она научила меня, что это доставляет ей изысканное удовольствие.
 Вскоре она снова отдалась во власть своей похоти, но, внезапно остановившись,
сказала:

 «Чарли, мой дорогой, выйди и засунь его сзади».  Она быстро
развернулась, с большой ловкостью, побуждаемая избытком своих желаний.
Я мгновенно оказался позади неё, и, поскольку мой член благоухал от
того, чем она только что обильно его оросила, а божественное нижнее
отверстие тоже получило свою порцию, мне не составило труда войти
твёрдо, но не слишком сильно, прямо до тех пор, пока её огромные
ягодицы не соприкоснулись с моим животом. Она глубоко вздохнула от восторга, когда почувствовала, что я полностью вошёл в неё, и начала восхитительно извиваться, в то время как я несколько минут оставался неподвижным, чтобы насладиться великолепной красотой этих могучих полушарий во всей их страстной игре. Тётя пришла в ярость от вожделения.
 Её рука активно ласкала клитор и влагалище. Она позвала меня,
чтобы я продолжал; два или три толчка с моей стороны, и милое, похотливое
создание снова излило свою сущность. Я остановился, чтобы сдержать себя.
разряд, но заставил мой член пульсировать в самой изысканной оболочке,
которая никогда не переставала отвечать самым безумным образом. Это длилось всего минуту
или две, когда моя собственная неистовая страсть побудила меня к очень энергичным действиям. Моя
восхищённая тётя вторила моим движениям, и наша игра становилась всё быстрее и яростнее,
пока с криками самой дикой похоти мы оба не достигли восхитительного
оргазма. Я опустился на её великолепную попку и спину и обхватил её
великолепные бугорки обеими руками, пока её восхитительное
прикосновение снова не придало мне сил и не подтолкнуло к
ещё одному восхитительному приключению.
И снова горячая страсть моей тётушки вырвалась наружу из нескольких её
оргазмов в мой один. Наконец, мы оба погрузились в пучину наслаждений
полностью удовлетворённого желания. Я снова какое-то время лежал на этой широкой и
прекрасной спине, пока тётушка не сказала, что мне нужно уйти, так как у неё
возникли естественные потребности. Я тут же ушёл, и он вышел с громким
хлопком, за которым сразу же последовала оглушительная серия пуков. Тётя сделала вид, что пришла в ужас, но я лишь разразился громким смехом и
велел этому милому созданию пукать, мочиться или испражняться, когда ей вздумается
Я бы только сильнее её полюбил. Она сказала, что должна немедленно сделать последнее, и побежала в уборную, как только смогла натянуть на себя какую-то одежду. Но я выдвинул кровать и попросил её немедленно сесть на неё. Это доставило бы мне удовольствие и возбудило бы меня. Она была слишком взволнована, чтобы колебаться, поэтому, сев на кровать, она «спустила штаны», как говорил мой друг-военный. Я наклонился
над её спиной, погладил её по ягодицам, и когда она подняла своё довольное лицо, наши губы слились в любящем поцелуе, а мой нос
Она принюхалась к действительно восхитительному запаху, исходившему от неё. Когда она закончила, то попросила меня дать ей полотенце, чтобы вытереться.

«Нет, нет, моя дорогая тётушка, ничего подобного; опустись на колени, и я вылижу это восхитительное отверстие своим языком».

Она рассмеялась, поцеловала меня и сказала, что я милый мальчик, как раз в её вкусе, но вряд ли она ожидала, что я уже перенял вкусы моего дяди, священника, который практиковал это. Она опустилась на колени, когда её великолепная задница приподнялась над горшком, и
низко опустив голову, она выставила передо мной свои огромные ягодицы,
широко раздвинув их. Я отодвинул горшок в сторону,
опустился на четвереньки и, жадно целуя восхитительное
отверстие, жадно вылизывал его, глубоко засовывая язык внутрь,
кружа им, к великому удовольствию дорогой тётушки, чьи страсти
мгновенно пробудились, и её божественная попка начала извиваться. Я засунул большой палец ей в
киску и дрочил, пока она не кончила. Тем временем мой собственный непослушный
член раздулся до предела и пульсировал от возбуждения.
желание. Поэтому, приподняв своё тело, я снова поднёс его к розовому отверстию, которое только что ласкал языком, и, к бесконечной радости моей тёти, снова ввёл его так глубоко, как только мог, и снова начал активные действия, которые продолжал до тех пор, пока похотливость тёти снова не заставила её кончить. После этого я немного передохнул, иначе я бы тоже кончил. Наклонившись над её великолепной попкой, я заменил её руку своей
и начал ласкать её клитор, пока её страсть, снова разгорячённая,
не заставила её начать экстатические движения, к которым я присоединился, пока не наступил оргазм.
Кризис настиг нас обоих одновременно, сопровождаемый криками радости. Мы кончили
и рухнули на пол в почти смертельном обмороке от экстаза
и удовлетворённой похоти. Некоторое время мы лежали совершенно обессиленные. Наконец
тётя выпустила меня и попросила встать.

«Я должна очистить тебя, мой дорогой мальчик, как ты очистил меня». И, взяв мой вялый член в рот, она сосала его до тех пор, пока не почувствовала признаки
воскрешения плоти. Она поспешно встала и сказала:

 «Нет, Чарли, ты сегодня сделал слишком много. Я должна отвести тебя в постель, чтобы ты поспал хотя бы пару часов».

Она взяла мою ночную рубашку, накинула её на меня, отвела меня в мою спальню,
нежно обняла меня и поблагодарила за такую ночь удовольствий, которой она
никогда в жизни не наслаждалась. Затем, заперев меня, она
улеглась в свою постель. Можно предположить, что после таких
упражнений я проспал праведным сном много часов. Моя тётя часто приходила посмотреть на меня, но, видя, что я так крепко сплю, не будила меня. Это было политически правильно, так как в тот день в летнем домике было больше угощений, чем обычно
если бы мои силы не восстановились после освежающего сна.

 Такая жизнь продолжалась почти три недели.  Доктору стало труднее двигаться.  Однажды утром я дважды трахнул свою тётю;
член доктора в конце второго раза затвердел примерно наполовину.  Я взял его в рот, что, вкупе с ласками его яиц и
пощипыванием его задницы, привело его в полную боевую готовность. Он
предложил трахнуть тётю, пока я буду делать то же самое с ним. Меня охватил
каприз, и я, наоборот, предложил, чтобы мы оба
трахни сразу же тётину вместительную ****у. Тётя для приличия запротестовала, но эта идея пришлась по душе моему дяде, который не только насладился бы всеми прелестями тётиной роскошной задницы в движении, но и мог бы оседлать её. Поэтому я лёг на спину, тётя оседлала меня и подставила свою великолепную задницу под натиск возбуждённого мужа.
Сначала он до упора погрузил свой член в её сочную и
хорошо увлажнённую вагину; когда она хорошо смазалась, он вышел, чтобы позволить мне
полностью овладеть ею, а затем снова погрузил свой твёрдый член
Прижавшись к моему корню, хорошенько надавив на него, он мягко толкнулся вперёд и постепенно погрузился в хорошо растянутую и вместительную вагину моей тёти, которая слегка поморщилась, изображая боль, но по тому, как она сразу же обхватила нас обоих, стало ясно, насколько она удовлетворена. После паузы, наполненной наслаждением, я подал сигнал к точным совместным движениям, и мы оба осторожно вышли и снова медленно вошли. Двух-трёх толчков, дополненных пальцем доктора в её заднице, было достаточно, чтобы милая развратная тётушка кончила
обильно. Мы увеличили нашу скорость, но все равно не быстро, оперативно
пробудилось все тетки похоти. Прежде чем мы сами были готовы, дорогая
похотливое создание снова излило свое естество, раскаленное, на наши
восхищенные члены. Это произвело на нас такое возбуждение, что мы больше не могли
сдерживать собственное желание прийти к экстатическому завершению. Наши
движения стали более быстрыми. Каждый из нас ощутил похожее на электрический разряд ощущение
приближающегося кризиса. Тётя вдвойне ощутила на себе влияние нашей возросшей
скорости и твёрдости и была так же готова, как и мы, ринуться в бой.
дань богине любви и похоти, святой матери Венере. Новизна,
напряжение и избыток удовольствия проявились в громких
криках во время последнего спазма, когда мы все замерли в
восторге от сильного удовлетворения, которое испытали наши
желания. Мы долго лежали, погружённые в послеоргазменный экстаз;
приятные внутренние движения тёти возобновились. Член доктора превратился в жалкий
кусок безжизненного теста, и он вышел, одновременно умоляя нас
поменять позу, чтобы он мог насладиться зрелищем, как я нападаю на свою тётю.
задница. Это сразу же воспламенило меня. Тётя скатилась с меня. Я занял её место сзади, и мы начали самое восхитительное занятие, которое стало ещё более возбуждающим для меня из-за того, что дядя засунул два пальца мне в задний проход, и они двигались в такт моим движениям в восхитительной дырочке моей тёти, самой великолепной и роскошной задницы, движения которой под моим восторженным взглядом были самой возбуждающей частью удовольствия.
Кризис был самым восторженным, и я в изнеможении опустился на её широкие ягодицы
и прекрасную спину, чтобы с любовью обнять её и прорыдать непристойности
в выражениях самой горячей любви. Доктор, которому очень понравилось
это зрелище, но который обратил внимание на печально поникший член,
который никак не отреагировал на эту сцену, сказал своей жене:

«Дорогая, мы должны прибегнуть к великому средству, я также посвящу дорогого Чарли в новую тайну любви, о которой он даже не подозревает».

Я сразу догадался, что он имеет в виду, но, притворившись крайне невежественным,
попросил его объяснить мне, в чём дело. Тётя встала и сказала:

 «Дорогая, твой дядя требует, чтобы его кровь разгорячилась от порки
берёзовым прутом по ягодицам».

— Как странно, — сказал я, — я никогда не чувствовал ничего, кроме сильнейшей боли, когда меня пороли, и я изо всех сил старался не заслужить этого снова. Как же тогда это может возбуждать?

 — Сейчас увидишь, мой дорогой.

 Она открыла шкаф и достала внушительную розгу из тонких свежесрезанных берёзовых прутьев. Доктор попросил меня лечь на спину, он забрался на меня, и мы начали сосать члены друг друга. Мой сразу же встал, когда
доктор, помимо того, что сосал, засунул пару пальцев мне в
задницу и дрочил так же быстро, как и сосал.
Ягодицы были отданы на милость тётушки, которая хлестала их без
пощады. Я не мог кончить, пока доктор не довёл свой член до
эрекции, но обильный поток, который я излил ему в рот, и его
последующий отсос моего члена, в дополнение к красным, воспалённым
ягодицам, наконец-то привели его в полную боевую готовность. Он хотел войти в меня, когда я буду готова, но тётя сказала, что, пока он меня хлестал, она сама сильно возбудилась и должна получить удовольствие сама.

«Пока этот милый член, — набросилась она на него и стала сосать, — будет трахать меня одновременно».

Я был вполне готов, и она оседлала меня, направив мой уже жаждущий член в свою сочную вагину. Вскоре она остановилась, и мы стали ласкать друг друга языками, пока доктор готовился к нападению на её восхитительную попку. Как только он вошёл в неё, мы начали ещё один очаровательный раунд, в котором тётушка, как обычно, часто кончала до того, как наши менее похотливые натуры были готовы присоединиться к всеобщему и изысканному оргазму. Мы
унеслись в вихре восторженной похоти, а затем рухнули без сил в
блаженство послевкусия. Мы долго лежали в сладостном изнеможении и неге
от пресыщенной похоти. Наконец мы оторвались друг от друга, встали и окатили друг друга холодной водой, скорее для восстановления сил, чем для очищения. После этого у нас с тётей было ещё два захода — один спереди, другой сзади. Доктор не разрешил использовать берёзовый веник, так как, по его словам, это привело бы к такому сильному истощению, что на восстановление потребовались бы дни. После этого я удалился, но с тех пор доктора регулярно пороли берёзовым веником, прежде чем он мог хотя бы раз совокупиться. Иногда ему
приходилось пороть мою тётю, чтобы взбодрить свои угасающие силы,
заявив, что это было почти так же возбуждающе, как быть выпоротым. Он даже дал мне это сделать
нежно, хотя я почти никогда в этом не нуждалась, но я призналась, что
удивлена его эффективностью.

Каникулы подходили к концу, но я все еще был единственным постояльцем. Однако там
было около двадцати или тридцати молодых людей по соседству, которые
были дневными учениками в школе врачей. Среди них у доктора был свой любимец, которого он порол, но он никогда не позволял им знать о других наших делах или воображать, что порка, которая происходила, была
Это было не что иное, как наказание за провинности или невнимательность. Однако я
обычно был избранным спутником для этих порка, в которой я выступал
в роли лошади или удерживал мальчика, которого пороли. Конечно, я старался как можно больше обнажать их прекрасные члены, а также их пухлые задницы, и, поскольку это возбуждало меня так же, как и доктора, после того как провинившийся был выгнан, это часто заканчивалось тем, что я порол доктора, а затем мы оба кончали друг другу в задницы.

 Был один прекрасный, пухлый, похожий на девушку юноша по имени Дейл, который был
здесь, в первой половине. Его ещё не наказывали, хотя доктор и признался мне, что ему не терпится выпороть его за жирную задницу. Однажды мастер Дейл принёс запечатанное письмо от своей овдовевшей матери, которая жила примерно в миле от деревни, в очаровательном коттедже. Доктор прочитал письмо. Я случайно взглянул на него и увидел, как его лицо озарила радостная улыбка.

— Подойди сюда, мастер Дейл, — сказал он мягким и нежным голосом. — Твоя
мать говорит мне, что ты поступил с ней самым постыдным образом.
хорошенькая юная кузина, которая гостит у вашей мамы».

 Мистер Дейл густо покраснел, потому что до сих пор не знал, что кто-то был свидетелем сцены, которая произошла между ним и его
хорошенькой кузиной.

 Вот что произошло. Кузина, милая девушка пятнадцати лет, накануне днём была в
укромном месте в саду, рядом с беседкой.
Она наклонилась, чтобы подвязать цветок у самой земли, и
наклонилась так низко, что могла дотянуться до него, только широко расставив ноги.
Она стояла спиной к дорожке, по которой шёл молодой человек.
Дейл приближался. Подкравшись к ней неслышно, он не мог не заметить, как из-под распахнутых белоснежных панталон выглядывает внутренняя часть её округлых ягодиц цвета слоновой кости. Её сорочка каким-то образом задралась, обнажив все прелести её нежной юной попки и пухлых белых бёдер. Это зрелище воспламенило юношу сверх меры. Он бесшумно подкрался совсем близко к ней и, наклонившись
так, что его голова оказалась ниже уровня её приподнятой юбки, какое-то время любовался открывшимся ему прекрасным видом.
девственный бутон розы, её розовые и пухлые губы, пышная маленькая грудь,
уже слегка затенённая кудрявой листвой, которая вскоре обещала стать
гораздо гуще, а также округлость её прекрасных юных бёдер и
икр. Всё это было совершенно незаметно для объекта его восхищения,
которая была поглощена своими садовыми работами. В конце концов, однако,
взволнованный юноша не смог устоять перед искушением прикоснуться своей мягкой тёплой рукой к тем частям тела, которыми он восхищался, и мисс слегка вскрикнула, подумав, что это какое-то насекомое забралось ей под юбку, и воскликнула:

«О боже! О боже!»

Но, обернувшись, она увидела нарушителя.

«Прости меня, Эллен, дорогая, но ты так мило выглядишь, когда наклоняешься, что, честное слово, я не мог удержаться».

Девочки любопытны не меньше, чем мальчики, а может, и больше; и, по правде говоря, мисс уже давно мечтала о возможности
познакомиться с чем-то новым и, следовательно, подумала, что этот шанс нельзя упускать. Итак, после небольшого сопротивления с её стороны,
ради приличия, они пришли к соглашению
что он должен хорошенько рассмотреть _её_, если потом покажет ей _свой_. Мисс Эллен никогда не видела мужской «диддл», как она и её юные подружки называли его, даже у мальчика, и она была в полном восторге и предвкушении, что сможет потрогать «забавную штуку» своей рукой, как описала её общительная служанка, которая в то же время подробно объяснила теорию его использования, что заставило мисс захотеть получить и некоторые практические знания. Итак, они оба направились к беседке. Мисс Эллен сначала легла на скамейку, а молодой человек
Плут расстегнул её панталоны и, стянув их вниз, наслаждался видом её девственных прелестей, сколько ему заблагорассудится, потому что мисс Эллен была развратной маленькой горничной, которая на самом деле испытывала незрелое удовольствие от того, что была так открыто выставлена на обозрение и восхищение представителя противоположного пола, хотя для приличия она прикрывала своё покрасневшее лицо тонкими маленькими ручками.  Он прикасался к ней, прижимал её, тёр её пальцем. Её бёдра задрожали и раздвинулись. Наученный природой,
он запечатлел жаркий поцелуй на прекрасной маленькой киске перед собой. Она
Она вздохнула, машинально положила руку ему на голову и прижала её к своей обнажённой коже. Руководствуясь своими чувствами, он ласкал её губами и прижимался к ней, что вскоре возбудило маленькую влюблённую девушку до такой степени, что она с глубоким и дрожащим вздохом отдалась ему. Почувствовав тёплую жидкость, сочившуюся из набухшего отверстия на его плотно сжатых губах, он не смог удержаться и попробовал её на вкус. Это очень быстро пробудило
чувственность распутной малышки и вызвало у неё желание
чтобы испытать подобное удовольствие с его членом. Напомнив ему о его обещании, она заставила его встать перед ней, а сама расстегнула его брюки своими волшебными пальцами, дрожащими от возбуждения, и вытащила его твёрдый член, который уже обещал очень достойное будущее, а теперь раздулся до размеров, которых он никогда раньше не знал. В восторге от вида
такой очаровательной игрушки она заставила его лечь, как и её саму, и, опустившись на колени рядом с ним, с пылающими от возбуждения щеками, внимательно осмотрела каждую часть его возбуждённого маленького члена. Странно сказать, но
Рука, едва ли принадлежавшая его владельцу, ещё не вторгалась в его девственные владения,
и его рубиновая головка ещё не была полностью обнажена, хотя ему было уже за пятнадцать. Восторг, вызванный прикосновением её тёплой руки,
сжимающей и обхватывающей его затвердевший член, был самым изысканным. Однако вскоре ей стало любопытно, что же может быть
под кожей, покрывающей его округлую головку. В своей игре она
попыталась натянуть кожу обратно на голову, но он слегка вскрикнул от боли, и она остановилась. Но когда, будь она молода или стара,
Женское любопытство не унять. Ей удалось немного отодвинуть его, и теперь ей вдруг пришло в голову, что с помощью небольшого количества влаги она может добиться своего, не причиняя вреда дорогому другу. Под влиянием страсти она наклонилась и взяла розовую головку в свой восхитительный маленький ротик, сомкнув вокруг неё свои коралловые губы и увлажняя её языком, к огромному удовольствию юноши, который невольно сладострастно извивался и не мог не подносить его ко рту. Это движение в сочетании с
Надавливая на губы, она без всякой боли полностью обнажила очаровательный маленький член, который так восхитительно сжимала в мягких складках своих губ. Она подняла голову, чтобы посмотреть на результат. Тугая крайняя плоть сомкнулась под головкой, оставив теперь уже огненно-красную головку, пульсирующую от возбуждения и заметно набухшую от страсти. Её радость и восторг от полного обнажения «забавной штучки», как она продолжала его называть, теперь не знали границ. Она
доводила его почти до безумия своими пылкими ласками — она снова
Накрыв голову пунцовой тканью и по-прежнему обнаруживая, что та не
хочет возвращаться на место, она опустила на неё голову и снова попыталась
раздеть её губами, ртом и языком. Бедный Дейл был доведён до крайнего возбуждения, его руки невольно
прижимали её голову к себе, его тело поднималось навстречу ей, и в этот
восхитительный момент его охватил великий экстаз, и с криком восторга он
выдал свою первую дань Венере в восхитительные губы, в которые был погружён.
и она проглотила всё это, просто чтобы не подавиться. Бедная
Дейл бесчувственно уронила руки, которые она тут же убрала и посмотрела на юношу. К своему великому удивлению, она увидела, как
недавно грозное оружие опустило голову и спряталось в панцире, а из маленького отверстия в его голове медленно вытекали несколько капель молочно-белой кремообразной жидкости. Пока она смотрела, он
превратился в жалкую тень своего прежнего состояния, и крайняя плоть
медленно снова покрыла головку, которая ещё недавно была такой горячей и набухшей. Она была в отчаянии
Она с удивлением посмотрела на него и уже собиралась выразить своё недоумение по поводу всей этой странной истории, но тут они услышали приближающиеся шаги. К счастью для них, как они думали, шум гравия под ногами был слышен на таком расстоянии, что у них было время привести себя в порядок, и когда мать Дейла появилась в беседке, она застала их спокойно сидящими и разговаривающими. И благодаря тому, что юноша разрядился в сладкие уста своей кузины, его лицо не выдало его. Они и не подозревали, что она уже всё видела.

Таково было проступком мистера Дейла, и именно это было подробно описано в записке, которую его мать отправила доктору с просьбой наказать его так, как он посчитает нужным. В записке также содержалась просьба сообщить условия, на которых он мог бы поселиться у доктора, поскольку она больше не могла позволить ему жить в её доме вместе с племянницей-сиротой, опекуном которой она являлась. Вы можете легко представить себе радость доктора. Ещё один постоялец,
что-то вроде компенсации за предыдущий скандал, который...
хотя и замалчивалось, но лишило его домашних учеников; и теперь, имея в своём распоряжении двоих,
он предвидел скорое возвращение к прежнему количеству; а затем его радость от
того, что ему придётся выпороть юного Дейла, и эротическое удовольствие от того, что он
получит от него захватывающее описание их юношеских любовных утех и сладострастных действий.

«А теперь, мастер Дейл, — сказал доктор, — нам с вами нужно кое-что уладить.
Идите за мной».

И, не говоря больше ни слова, он повёл его в свою личную комнату, где, как было принято считать в школе, он порол самых отъявленных нарушителей.
 Оставшись наедине с юным преступником, он запер дверь.
Вынув из шкафа большую берёзовую розгу, он сел на диван.
 Он подозвал юношу и велел ему расстегнуть и спустить брюки, а также заправить рубашку под жилет.  Когда это было сделано, доктор сказал:

 «А теперь, мастер Дейл, мы посмотрим, охладит ли эта берёза ваш зуд от желания
пощупать интимные места вашей хорошенькой кузины».

Бедного Дейла никогда ещё не наказывали так сурово, как его мама, и он, конечно, дрожал при виде грозной берёзовой
палки, угрожавшей его теперь уже голому заду. Но, несмотря на его страхи,
Намек на прелестные интимные части тела его кузины так воспламенил его воображение, что его член мгновенно затвердел и встал, к безграничному удовольствию доктора, который предвидел в этом дальнейшее счастье. Держа его рядом с собой и наслаждаясь видом его юных прелестей, так восхитительно обнажённых прямо перед его глазами, он продолжил:

— Итак, мастер Дейл, вы, похоже, ублажали себя, разглядывая и ощупывая между ног и бёдрами хорошенькую пятнадцатилетнюю девушку, вашу кузину, не так ли?

 — Да, сэр, — всхлипнул юноша.

Пристальный взгляд доктора был прикован к напряженному и вздыбленному члену
юноши, наблюдая за пульсацией, вызываемой каждым намеком на
восхитительную сцену предыдущего дня.

“Ну, давай, расскажи мне все об этом”, - сказал он, обнимая за талию
рыдающего мальчика и заставляя его придвинуться еще ближе к себе. “
Она была такой хорошенькой девушкой?”

Еще одна пульсация вздыбленного члена.

“Да, сэр”.

«И ты видел все её ноги, бёдра, пухлую маленькую попку, розовую
маленькую _щелочку_» — (_пульсирует_—_пульсирует_—_пульсирует_) — «влажную от
возбуждения и любовных игр, да?»

Маленькая машинка, казалось, была готова взорваться при одной мысли об этом.

«И это произвело на неё такой же эффект, как сейчас на меня?_ Боже мой,
как это неприлично».

И тут похотливый доктор взял в руку возбуждённый маленький член
и сжал его.

«И что она с ним сделала, так ли она его трогала?» — нежно сжимая его.

— Да, сэр, — запинаясь, ответил юноша, который был очень взволнован.

 — И что? — спросил доктор, нежно и ласково проводя рукой вверх и вниз по затвердевшему и пульсирующему маленькому члену.

 — Да, сэр.

 — И это тоже, я уверен, — отодвигая крайнюю плоть от головки.
и так же быстро заменил его несколько раз.

«Да-а-а. О! сэр, о! о!»

Чувства мальчика, пока доктор быстро дрочил его член, становились всё
более острыми. Доктор не смог устоять перед соблазном довести дело до
кульминации. Крепко обняв юношу одной рукой, он продолжал играть с ним, как с игрушкой, быстро и возбуждённо, по-видимому, не задумываясь о том, что делает, время от времени произнося:

 «Боже мой», «как это было нехорошо с твоей стороны; но какой же хорошенькой она, должно быть, была, раз соблазнила тебя на это, не так ли?»

Прекрасный юноша теперь был в раю. В изысканных ощущениях
удовольствия он чувствовал, что теряет сознание, когда доктор
внезапно остановился и сказал:

«Это действительно неплохое дельце — соблазнять твою юную кузину;
в будущем ты должен быть излечен от подобных поступков хорошей поркой
отличной берёзовой розгой по твоей дерзкой заднице».

Тут он опустил руку, которой обнимал мальчика за талию, и позволил ей
поблуждать по пухлым, твёрдым и прекрасным ягодицам. Доктор взял
в руки прут, который он уронил, чтобы занять руки.
очаровательный молодой член, который он только что так восхитительно дрочил. Гневно потрясая
кнутом перед дрожащим юношей, он воскликнул свирепым
голосом:

 «А теперь, юный негодяй, на колени и проси, чтобы тебя выпороли».

 Бедный мальчик, дрожа, был вынужден подчиниться. После этого доктор приказал
нарушителю лечь на диван. Он неохотно подчинился, но в конце концов лёг поперёк, выставив напоказ свою белоснежную пухлую
задницу и подставив её под угрожающий жезл. Он выглядел как юный Адонис, демонстрирующий свои прелести сатиру.
Доктор был очень взволнован этой прекрасной перспективой и не мог оторвать глаз от
этого восхитительного зрелища, и тут же у него возникло
желание в полной мере насладиться этими девственными прелестями, пока не прошло много недель. Высоко подняв жезл, он воскликнул:

 «Ну, молодой негодяй, я научу тебя снова заглядывать под юбки юных леди, вот увидишь».

Крепко обхватив его за талию, доктор резко опустил розгу на
прекрасные холмики очаровательной попки мальчика.

«Вот так! Вот так!» — кричал доктор при каждом ударе.

— О! Сэр, о! Пожалуйста, простите меня! — закричал прекрасный юноша, почувствовав, как жгучие удары обрушиваются на его доселе девственную спину.


— О, сэр. О, сэр. Я больше никогда так не буду. О, сэр. Правда, не буду.
 О, сэр, пожалуйста, смилостивитесь.

Доктор, чьи эротические страсти были полностью разгорячены, не обращал внимания на все
его мольбы и продолжал пороть всё сильнее и сильнее, всё быстрее и быстрее,
пока задница бедного мальчика подпрыгивала и металась по дивану; но его крепко удерживала сильная рука доктора, который, чтобы
держать его ещё крепче, ухватился за твёрдый член, всё ещё стоявший
напряжённо.

— Нет, нет, — сказал он, — ты не избежишь моих ударов, уверяю тебя, — и изо всех сил ударил по прекрасным нежным ягодицам.

 — О! О! Сэр, пощадите, пощадите, я не могу этого вынести.

 — Ты должен вынести это, юный негодяй, и не жди пощады, пока я не заставлю твою задницу истекать кровью за твоё преступление.

Бедный юноша, страдая от боли, подпрыгивал на диване, ощущая жгучие удары по своей заднице. Из-за этого
его возбуждённый член тёрся о тёплую руку доктора, который, казалось, случайно задел его. Эффект был таков, что
бедный юноша едва ли понимал, что он чувствует больше — удовольствие или боль,
потому что, в то время как его ягодицы пылали, тепло перетекало в противоположную часть тела, которая так восхитительно сжималась в ласкающей руке доктора. Он стискивал зубы от удовольствия и боли, он перестал кричать, но рыдал и стонал от избытка невыразимых чувств.
Доктор не переставал читать ему нотации, постоянно
упираясь на красоту его милой юной кузины и сцену в беседке. Он
думал только о ней, о её милой розовой щёлочке, так нежно затенённой
с мягкими, пушистыми, короткими кудряшками; как она так очаровательно ласкала его член, пока он не почувствовал толчок и дрожь, ещё один, ощущение, будто он вот-вот испустит дух, короткий вскрик, прерывистое дыхание. Дико и яростно он вонзился своим членом в тёплую руку доктора, закрыл глаза, не почувствовал боли, хотя доктор удвоил силу ударов и при каждом порезе пускал кровь. Прыжок,
судорожный рывок, и он почувствовал, как из него вытекает жизненная сила,
вытекает крупными каплями на диван и на руку доктора.
Юноша с трудом избавился от очередной дани Венере. На
мгновение или два он почувствовал себя в раю, но резкий удар хлыста
быстро вернул его на землю. Вскоре он снова был полностью готов к пыткам.

 «Ну-ка, молодой негодяй, что это ты делал на моём лучшем диване, а, сэр?» — сказал доктор.

 Ещё один резкий удар потребовал ответа.

 «Я, сэр. О, сэр, я действительно — то есть — действительно, я не знаю».

«Здесь не место лжи и увёрткам, сэр, они вам не помогут. Ваш зад заплатит за эту мерзость. Что это такое? Что это может быть? Я никогда
— Клянусь, я никогда в жизни не видел ничего подобного, — и он осмотрел его в
бинокль, продолжая в том же духе.

 Бедный мастер Дейл, как мы знаем, был в полном неведении относительно того, что это могло быть
и как оно туда попало.

 — Вам когда-нибудь доводилось такое видеть? — спросил доктор.

— Да, сэр, вчера, когда моя кузина держала его во рту, —
ответил испуганный юноша, — но я правда не знаю, как это случилось,
и не хотел причинить вреда.

— О, правда! — сказал доктор, — ваша мать не упоминала об этом, она вас видела?

— Нет, сэр, это случилось как раз в тот момент, когда она проходила через кусты, и
Всё было кончено ещё до того, как она добралась до беседки».

«И поэтому ваша кузина взяла это в рот, зачем она это сделала?»

Ей было любопытно посмотреть, что находится под кожей на его голове, и, обнаружив, что она не возвращается на место, не причиняя мне боли, она взяла её в рот, чтобы смочить и облегчить возвращение на место, что и произошло в первый раз. Она снова потянула её вперёд и снова взяла в рот, чтобы губами отодвинуть кожу назад, и тут я почувствовал себя странно, и что-то вышло из меня прямо ей в рот.

 «Вот как! Что ж, ты должен рассказать мне об этом в другой раз.
На этот раз порки будет достаточно, но в другой раз я накажу тебя за твою дерзость. Засунь руки в карманы, через день или два я хочу, чтобы ты был в этой комнате и заплатил за своё грязное поведение.

 Бедный мальчик ушёл, истерически рыдая.

 На второй день после этого доктор послал за мистером Дейлом, который тем временем занимал спальню рядом с моей. Доктор был в своей
кабинете в длинном и свободном халате, который на мгновение скрыл тот факт, что под ним не было ничего, кроме рубашки. Он принял мастера Дейла довольно сурово, сказав:

“Теперь, сэр, что касается вашего наказания за ваш последний отвратительный проступок”.

“О, сэр, ” сказал испуганный и дрожащий юноша, - “Я действительно ничего не мог поделать".
и он заплакал. “О! прошу вас, сэр, не поройте меня так сильно
еще раз”.

“Чем больше неприятностей вы мне доставите, тем жестче будет порка. Теперь
сними пиджак и жилет”.

Юноша так и сделал.

— А теперь подойди ко мне поближе.

Затем доктор спустил штаны Дейла и, задрав его рубашку,
с большим удовольствием осмотрел красивый живот милого мальчика, а
затем развернул его, якобы чтобы посмотреть, не остались ли следы от
Следы от последней порки всё ещё были видны, он смотрел на его белую упругую задницу
и набухшие бёдра, изучая следы, оставшиеся от предыдущего
наказания. Затем он развернул его и осмотрел хорошенький маленький
член, который в смертельном страхе, в котором он находился, безвольно
свисал вниз в жалком и беспомощном состоянии.

«Так вот он, маленький нарушитель», — сказал он, прижимая его рукой,
сжимая и нежно надавливая на него. «Какой же он непослушный!»

Юноша не мог скрыть удовольствия, которое доставляли ему эти похотливые ласки,
и улыбнулся.

— О, не улыбайтесь, сэр, это не смешно. Посмотрите на следы беспорядка, который вы устроили на моём диване, — указывая на него. — Я не могу допустить, чтобы моя мебель была испорчена таким образом, так что, если ваш маленький член снова будет вести себя неподобающим образом, я должен буду выпороть вас на коленях, но сначала подойдите сюда; снимите эти брюки, которые болтаются на ногах и только мешают. Теперь сядьте ко мне на колени и расскажите мне всё об этом непослушном маленьком члене.

Он задрал свою мантию, так что обнажённая задница мальчика
прикоснулась к его мускулистым обнажённым бёдрам, и юноша почувствовал
член доктора распух, хотя эта часть все еще была прикрыта
его рубашкой. Врач, взявшись за молодежь теперь стоял козел,
спросил, если он никогда не вел себя так сильно, до сцены с его довольно
Кузина.

“Нет, сэр, никогда. Я никогда не думал об этом, пока случайно не увидел ее голый зад
и другие части тела ”.

Доктор продолжал свои ласки, поглаживая молодые яички и ощупывая
всю пухлую и упругую попку.

 «Да он снова собирается шалить!» — сказал доктор, когда член юноши запульсировал от его возбуждающих прикосновений.  «Я должен выпороть тебя за это».
всё это очень неприлично и неподобающе. Да ты, кажется, получаешь от этого удовольствие.

«О, сэр, я никогда не испытывал ничего столь восхитительного», — сказал мастер Дейл.

«Тем больше причин, чтобы я тебя наказал, но запомни, плохой мальчик, если ты
снова сделаешь эту грязную вещь, ты сделаешь это у меня на коленях, а не на
диване».

Затем доктор взял в руки берёзу и, обняв мальчика за талию, притянул его к себе, но, прежде чем положить его на колено, стянул с него рубашку через голову, оставив его совершенно обнажённым во всей своей великолепной наготе и красоте форм. Глаза доктора
Он наслаждался этим очаровательным зрелищем, но, слишком возбудившись, чтобы медлить, задрал свою рубашку, обнажив свой прекрасный пенис во всей красе. Он прижал тёплое тело мальчика к своим мускулистым бёдрам и рукой прижал его пылающую плоть к своему вздыбленному пенису — молодой затвердевший член Дейла тёрся о его обнажённое бедро, на котором он лежал. Доктор поднял жезл и сказал:

— А теперь, сэр, в качестве наказания я должен выпороть эту круглую, твёрдую, маленькую
попку, пока она снова не покраснеет.

 Хлёст, хлёст, — раздавался звук берёзовой розги, но с гораздо меньшей силой, чем раньше.
в прошлый раз, но всё же достаточно сильно, чтобы заставить юношу
двигаться вверх и вниз, потирая своим членом бёдра доктора и доводя его до такого экстаза, что он едва ли чувствовал удары. Его
тёплая мягкая плоть, трущаяся о большой твёрдый член доктора,
вскоре довела их обоих до исступления от восторга. Затем доктор сменил позу и притянул мальчика к себе так, чтобы его огромный член оказался между бёдрами мальчика и тёрся о его яйца в ложбинке между ягодицами, в то время как член мальчика тёрся о живот доктора.

— А теперь, — сказал доктор, — я тебя поймал и должен научить, чтобы ты в будущем не вытворял таких шалостей.

 Шлёп-шлёп, снова застучала розга, вызывая самые восхитительные движения задницы мальчика по возбуждённому члену доктора и не менее восхитительные движения его собственного члена, который тёрся о живот доктора, доставляя новое удовольствие при каждом повторении удара.  Но ни один из них ещё не кончил. Попка мальчика теперь была красной от прилива крови, а его член был
в состоянии сильного возбуждения, и инструмент доктора был таким же твёрдым и
как можно сильнее. Доктор прекратил порку и, крепко прижав мальчика к себе, сказал:

 «Ну, сегодня ты не сделал ничего плохого — порка пошла тебе на пользу».

 Милый мальчик поднял глаза и улыбнулся. Он чувствовал, как большой член доктора двигается между его бёдрами и прижимается к расщелине между ягодицами. Когда доктор ослабил хватку, мальчик полуобернулся,
тем самым освободив его. Опустив взгляд, он увидел
большое жёсткое чудовище, застрявшее в копне тёмных вьющихся волос.
поразительный контраст с его собственным маленьким членом, который ещё едва
покрылся шелковистым пушком.

 «Ах!» — сказал доктор, заметивший, как вспыхнул от возбуждения мальчик при виде
его превосходного члена. — «Как нехорошо с твоей стороны заставлять меня
пороть тебя в таком виде, без штанов. Я должен прочитать тебе
лекцию — так что садись ко мне на колени, вот так», — и он усадил его так,
чтобы его прелестная попка прижалась к огромному члену. Взяв член мальчика в руку,
он сказал:

 «Какой он твёрдый».

 «Да, сэр, я ничего не могу с этим поделать».

 «Что ж, ты не должен проделывать такие шалости. Я не могу этого допустить. Ты
— Ты ещё слишком мал.

 Доктор погладил член милого мальчика вверх-вниз.

 — Так с ним играла твоя хорошенькая кузина?

 — Да, сэр, а потом она взяла его в рот.

 — И тебе понравилось, когда это сделали с тобой, плохой мальчик?

 — О! да, сэр, это такое удовольствие.

 — Тебе действительно это так нравится?

— Да, действительно, это было очень вкусно.

 — Боже мой, я должен попробовать, если бы это было со мной, взять свой член в руки и
помассировать его вверх-вниз, как она, чтобы я мог почувствовать, каково это.

 — Милый мальчик уже давно хотел это сделать, но боялся сказать.
Итак. Теперь он с жадностью схватил благородный член, так неподвижно стоявший
рядом с ним. Он едва мог удержать его в руке и самым восхитительным образом
поглаживал кожу вверх и вниз. Доктор был в экстазе.

«Ах ты, непослушный мальчик, учишь своего хозяина таким плохим вещам».

«Разве это не очень приятно, сэр?» — сказал очаровательный юноша, когда ягодицы доктора
отвечали на каждый взмах его руки.

— Что ж, это действительно очень мило, я не мог в это поверить; но если
я когда-нибудь снова застану тебя за этим занятием, можешь быть уверен, я тебя выпорю.

 И доктор отвечал на каждое поглаживание своего члена новым поглаживанием.
Доктор продолжал ласкать член мальчика, пока почти в тот же самый момент не последовал самый восхитительный
взаимный оргазм, ставший результатом их похотливых игр.

 «А теперь, — сказал доктор, — надень свою одежду и помни, что в будущем ты должен
избегать таких шалостей, иначе твоя задница за это поплатится».

 Доктор сообщил мне об этом и договорился о встрече с нами тремя
под предлогом невнимательности, которую я должен был изобразить и
подтолкнуть юного Дейла к какому-нибудь проступку, требующему наказания. Также было решено, что я должен посвятить его в тайну
взаимное удовлетворение, чтобы подготовить его к ещё большему удовлетворению похотливого доктора, которому больше всего нравилось «учить юнца стрелять».

 Итак, после восхитительной ночи, проведённой с моей прекрасной и великолепной тётушкой и доктором, в течение которой мы испробовали все восхитительные способы получения удовольствия и в течение которой доктор возбуждал себя, вспоминая и описывая захватывающую беседу с невинным юношей, я оставил их и вошёл в комнату юного Дейла. Он неосознанно сбросил всё на пол
Он снял с себя одежду и лёг на спину, обнажив свой многообещающий молодой член, который время от времени пульсировал. Судя по непроизвольным движениям его тела и улыбке на лице, он, очевидно, во сне представлял себе сцену, которую разыграл со своей хорошенькой кузиной. На него было приятно смотреть, его молодой и пульсирующий член
был восхитительно светлым, и можно было разглядеть голубые вены,
проходящие по нему. Верхняя часть была лишь частично обнажена, а кончик головки
ярко выделялся на фоне кремово-белого и пересекающихся голубых линий.
Вены на его затвердевшем члене. Его яйца ещё не полностью сформировались,
но какими бы они ни были, они образовывали плотно сжатый маленький мешочек,
сморщенный и сморщенный, и на ощупь были твёрдыми, как камни. Я нежно потрогала их,
и он заёрзал задом в явном экстазе. Всё это было так
прекрасно и заманчиво, что я не удержалась, наклонилась и взяла
этот восхитительный кусочек в рот. Прижимаясь губами к великолепной головке, я, к его безмерному удовольствию, оттянула крайнюю плоть назад, и его ягодицы инстинктивно приподнялись навстречу моим сладострастным и похотливым движениям.
проснулся мгновенно, но в том сонном состоянии, которое заставило его подумать, что он
всего лишь осознал предыдущий сон. Его руки обняли мою голову, и
нажал на нее поближе на вкусный уколом, которая уже коснулась
обратно из моего рта. Он воскликнул в порыве восторга.

“О, моя дорогая Эллен, какую радость ты мне даришь. О! о! это
больше, чем я могу вынести”.

Я почувствовал, как его молодой член напрягся, и понял, что развязка близка. Я пощекотал его напряжённые яйца рукой и сильно прижал палец к его анальному отверстию, но не вошёл глубже.
В тот самый момент, когда он излился своей юной плотью в мой жаждущий рот, я немедленно проглотила большую часть,
смазав ещё пульсирующий ствол. Несколько минут он лежал на спине с закрытыми глазами,
наслаждаясь послевкусием, усиленным продолжающимся сосанием его всё ещё пульсирующего члена, которое
я продолжала некоторое время. Наконец он открыл глаза. Был ясный день, и когда я поднял голову, его глаза, казалось, чуть не выскочили из орбит от недоверчивого удивления, когда он увидел, что это был я.
не его дорогая юная Эллен, а я, его школьная подруга. На минуту или две он потерял дар речи от потрясения, пока я, схватив его быстро
уменьшающийся маленький член, не спросила, не доставил ли он мне столько же
удовольствия, сколько его дорогая Эллен до этого.

«Это ты? И Эллен! Откуда ты знаешь что-то о моей кузине?»

«Твоя кузина, да?» Я этого не знал, но когда я вошёл, ты
мечтал о ней и бормотал во сне, как она доставляла тебе удовольствие,
сосуя твой член; поэтому я подумал, что доставлю тебе настоящее удовольствие
и таким образом осуществишь свою мечту; кроме того, я сам не только люблю сосать член, но и люблю, когда сосут мой, и я не смог бы ни устоять перед такой возможностью, ни не обрадоваться тому, что ты уже имеешь практический опыт в этом деле — разве я не доставил тебе величайшего удовольствия?

— О да, это было восхитительно, а потом я подумал, что это мой хорошенький кузен, даже после того, как проснулся, и это было вдвойне приятно, потому что я и не подозревал, что с другим мальчиком может быть так хорошо.

 — Почему бы и нет? Смотрите, этот очаровательный малыш уже поднимается.
и снова при одной только мысли; посмотри, как его головка показывает свое рубиновое лицо,
и как оно пульсирует. Ах! Я должен пососать его снова — это так вкусно ”.

Я набросился на него и тут же проглотил, быстро двигая головой
вверх и вниз и щекоча языком отверстие мочеиспускательного канала.
Я быстро свела его с ума от возбуждения. Мой рот был полон
слюны. Я выдавил немного слюны на пальцы и смазал всю поверхность его очаровательного зада, а затем, когда он стал ещё яростнее подпрыгивать вверх и опускаться вниз,
положив руки мне на голову, я засунула средний палец ему в задний проход и
принялась работать, массируя его в такт движениям своего рта. Я довела его до полубезумного состояния от удовольствия, его снова охватил экстаз, и
с криком мучительного восторга и судорожной дрожью он излился в мой рот ещё более обильным потоком любовной эссенции, которую я, как и прежде, жадно проглотила. Он лежал, тяжело дыша от экстатической радости.
дольше, чем раньше, с судорожными толчками его всё ещё полуэрегированного члена в мой рот, который продолжал двигаться.
Он прижимал меня к себе и целовал, к моему бесконечному удовольствию. Наконец я встала. Он протянул мне руки. Я бросилась в его объятия; наши губы встретились в нежном поцелуе. Я просунула язык ему в рот и попросила его сделать то же самое, и мы занялись восхитительным языковым сексом, природа сразу же завершила его любовное воспитание. Мы тесно сплелись в любящих объятиях. Я ужасно разволновался, несмотря на тяжёлую работу, которую
проделал за ночь, и мой член стоял как железный,
прижимаясь к его животу. Внезапно ему пришла в голову мысль, что
должен был удовлетворить меня так же, как я удовлетворила его. Он предложил это,
и умолял меня отвернуться от него и лечь на спину. Я сразу
выполнил, и задираю майку, показал мое огромное разветвитель для всех
красе.

“Боже мой! - воскликнул он, - какой огромный петух! Да ведь он больше, чем у
доктора.

“ О! ты ведь видел "доктора", не так ли? Он покраснел и признал это. Я расспросил его об их действиях, о которых уже знал, но в то же время был рад, что он сам признался в этом, удивившись моему большому
пропорции. Я заставил его показать мне все, что он сделал с доктором, и
доктора с ним; поскольку все это прокладывало путь для будущих разбирательств
с доктором — фактически, невинный юноша уже играл нам на руку
. Его восхищение и обработке моих укол был тем еще
до наибольшего шага. А я продолжал его расспрашивать о
его труды с врачом, он может только играть с моим уколом в его
руки. Теперь, когда дело зашло слишком далеко для дальнейшего обсуждения, он
наклонился, но смог достать только голову и небольшую часть
Он взял верхнюю часть члена в рот. Его губы сомкнулись вокруг головки самым изысканным образом. Я попросила его взять нижнюю часть члена в одну руку, а другой ввести палец в мою анальную дырочку, которую я уже смазала, поплевав на пальцы и направив слюну в нужное место. Он повиновался с покорностью способного ученика и, действуя в унисон, быстро довёл меня до экстатического оргазма. Я схватил его голову в свои руки и в
момент финального толчка опустил её на свой возбуждённый член, изливаясь
Я излил целый поток спермы, едва не задушив бедного юношу своим
длинным членом, который я засунул ему в рот. Ему пришлось на мгновение
отпрянуть, чтобы перевести дух, но я был рад видеть, что он тут же
возобновил восхитительное сосание моего члена, которое он продолжал
до тех пор, пока тот постепенно не уменьшился до очень скромных
размеров. Затем я притянул его к себе, и мы снова сладко
поцеловались губами и языками, а потом, сидя рядом, долго
разговаривали на эротические темы. Он рассказал мне всю историю своего романа с кузиной, и, хотя я
Я уже был хорошо знаком с этим делом и с радостью узнал все подробности от него самого. Я видел записку, которую его мать написала доктору. Подробность и откровенность описания, которые она в ней привела, показались мне очень странными, и я предположил, что она сама, должно быть, была распутной и похотливой женщиной, раз не просто намекнула на это дело, а остановилась на таких подробностях, несомненно, в эротическом восторге. Поэтому я
расспрашивал его о том, какой женщиной была его мама. По его описанию
выходило, что она была красивой, взрослой женщиной, по его мнению, старой, но
на самом деле в расцвете сил, между тридцатью пятью и сорока годами. Он
не оценивал её пропорции с какой-либо эротической мыслью и, казалось, не
связывал с ней образ женщины — только образ матери. Но я узнал от него,
что у неё были широкие плечи, пышная грудь, тонкая талия, маленькие ноги и
руки, очень красивые волосы и прекрасные глаза — очевидно, желанная женщина. Я уже дал волю своему воображению и начал надеяться, что когда-нибудь завоюю её расположение. Вы увидите, насколько мне это удалось, когда прочтете эти правдивые строки.
Воспоминания о том, как я добился успеха с ней, придут позже. На тот момент я значительно продвинулся в эротическом воспитании дорогого юноши и таким образом подготовил его к дальнейшему посвящению в руки доктора и его великолепной _cara sposa_, которая уже решила насладиться его первыми плодами в стране кисок. На следующее утро мы получили такое же удовольствие, но пошли ещё дальше: мы более полно практиковались в анальном сексе и обсуждали получаемое от этого удовольствие. Я постепенно вводила его в заблуждение. В то утро я
нарочно устроена, что мы должны опаздывать на входе в классную комнату.
Доктор сурово выговаривал нам, и сказал нам, что мы должны посещать его в его
частная номер через двенадцать часов. Бедный Дейл побледнел, как он услышал
это, боясь наказания приходят из которых его опыт был настолько
последние и так тяжелые.

В двенадцать мы, по-видимому, с сожалением, вошли в святилище доктора
sanctorum_. Он опередил нас на несколько минут и уже надел свой длинный халат, из чего я сделал вывод, что он заодно снял и штаны.

“ А теперь, мальчики, вы должны приготовиться к наказанию, я не могу допустить
такого явно умышленного невнимания. Снимайте одежду, кроме
рубашек и чулок.

Мы нерешительно раздели; бедный Гарри Дейл плачет при мысли о
боялся наказания. Я счел целесообразным также нарисовать лицо.
Доктор расстелил полотенце на своем диване, сказав, что у нас такие непослушные члены,
что мы постоянно пачкаем его диван. Затем он велел нам встать на колени,
опустив головы и поджав хвосты. Затем он закатал наши
рубашки и заправил их под поясницу, при этом
он предавался различным похотливым ласкам, которые возбуждали нас так же, как и его самого, и все наши три члена были наготове. Гарри Дейл повернул голову, чтобы посмотреть на мой, и не смог удержаться, чтобы не положить на него руку и не погладить его большой твёрдый ствол. Меньший по размеру, но очень красивый член молодого Дейла, который с каждым днём становился всё более впечатляющим, тоже возбуждал меня, и я отвечал на его ласки.

«Так не пойдёт», — сказал доктор. «Я должен выгнать из тебя этого злого духа».

Он сбросил халат, чтобы чувствовать себя более непринуждённо, сказал он, и, взяв в руки прут, стал поочерёдно слегка хлестать им по нашим выступающим ягодицам. Он действовал не для того, чтобы наказать нас, а чтобы возбудить. Он быстро заставил наши ягодицы пылать, и наше возбуждение усилилось, и мы заёрзали в явном восторге. Именно этого и хотел добиться доктор, чтобы получить желаемое — анальное отверстие юного Дейла.

“Перестаньте, перестаньте, мои дорогие мальчики, я вижу, вы снова пускаетесь в свои шалости,
но пока никаких трат быть не должно; вставайте. Мы все должны раздеться догола
и я покажу тебе, как меня пороли, когда я был в школе
. Встань, Чарльз.

Я так и сделал, и доктор на мгновение с явным удовольствием взял в руки мой
огромный, неподвижно стоящий пего, обратив внимание юного Дейла на его гораздо
большие размеры, чем у него самого.

«А теперь наклонись вперёд на диване. Дейл, обними его за талию
и спрячь этого очаровательного маленького озорника между
ягодицы Чарльза. Чарльз, поплюй на руку и
увлажни между щеками, а затем прижми рукой его пульсирующий
молодой член к расщелине.”

Я сделал, как было указано. Молодой Дейл почувствовал себя настолько восхитительно одетым, что он
выдвинул свой член далеко вперед.

«Ну вот, — сказал доктор, — теперь вы как следует взнузданы, как мы раньше говорили, а теперь ещё немного вздёрнем эти прекрасные, крепкие, розовые лошадки», — и он похотливо погладил их, прежде чем взяться за кнут.

 Хлёсткие удары — шлёп-шлёп-шлёп — сыпались один за другим, достаточно сильно, чтобы заставить мистера
Дейл поморщился и подвигал ягодицами туда-сюда. Вскоре возбуждающее
удовольствие пересилило боль, и, охваченный страстью, он яростно вошёл в
искусственный канал, в котором находился. Теперь я крепче сжала его член в руке и, слегка приподняв его вверх и одновременно приподняв ягодицы, направила его так точно в отверстие, что при следующем толчке он вошёл полностью на два дюйма; затем, снова ускорив его обратный толчок, я полностью приняла его в себя до тех пор, пока его живот не коснулся моих ягодиц. Я надавила на него, и он застонал.
Это подействовало мгновенно, и он начал быстро и яростно толкаться,
очевидно, получая от этого максимальное удовольствие. Я позволил ему в полной мере насладиться
своим новым положением, только сказав ему, чтобы он взял мой член в руку и дрочил
мне, а затем крикнул доктору:

 «Хорошо выпорите его, сэр, он засунул свой член в мою задницу».

 Именно этого доктор и добивался. Поэтому он продолжал пороть его
только до тех пор, пока это ещё больше не разжигало похоть
уже возбуждённого до предела мальчика, который вскоре достиг кульминации и
Он умер от восторга, когда выстрелил своей первой спермой в божественном
храме Приапа. В момент приближения кульминации доктор прекратил
порку и, смочив два пальца, постепенно ввёл их в задний проход юного
Дейла и дрочил ему в такт своим движениям во мне, так что экстаз был почти
невыносим для бедного мальчика. Он лежал почти бездыханный на моей спине, но его всё ещё пульсирующий
полустоячий член реагировал на внутреннее давление, которое я на него
оказывала. Доктор перестал пороть его, чтобы принять и приласкать
Хорошо сложенный зад очаровательного мальчика. Сильно возбудившись, он
снял его с меня и крепко обнял, но в то же время сделал вид, что
очень шокирован; его член тем временем, восхитительно твёрдый,
плотно прижимался к животу юного Дейла. Затем доктор ослабил хватку, и юный Дейл с удовольствием посмотрел на размер и твёрдость члена доктора, а затем, поддавшись порыву страсти, взял его в руку, опустился перед ним на колени, взял в рот и похотливо засосал. Доктор положил руки на голову Дейла и прижал её к себе.
Он полежал так минуту или две, а затем попросил милого юношу подняться, так как он
ещё не хотел кончать, и поблагодарил его за изысканное удовольствие, которое тот ему
доставил.

 «Теперь, — сказал он, — твоя очередь пороть, так что, Чарли, ты должен оседлать меня,
а Гарри Дейл получит первый урок в искусстве порки».

 Поза была такой же, как и раньше. Моё грозное оружие было помещено между
щеками прекрасной толстой задницы доктора. Его рука сжимала мой член,
как я сжимал член Дейла. Дейл взял член в руку, и в этот момент
Первый толчок заставил меня поморщиться, потому что молодой негодяй вёл себя очень нагло.
Доктор смазал конец моего члена большим количеством слюны и, выпятив ягодицы, быстро направил его в жаждущее отверстие, в которое я энергично погрузился до предела. Я схватил его член и слегка сжал, но он умолял меня не доводить его до оргазма, а наслаждаться самому по максимуму, одновременно выкрикивая молодому Дейлу:

«Как следует выпороть его, Гарри, за то, что он засунул свой огромный инструмент мне в
задницу; удивительно, как он вообще туда попал».

На самом деле юный Дейл так мало верил в возможность подобного, что перестал хлестать себя, чтобы убедиться в этом на ощупь и на глаз. Я вытащил свой член, чтобы он мог убедиться в правдивости моих слов, и доктор поёрзал задом, чтобы показать, какое удовольствие это ему доставляет. Конечно, всё это было лишь прелюдией к грандиозному нападению, которое он намеревался совершить на девственную дырочку в заднице юного Дейла. Убедившись в этом, Гарри с удвоенной силой вцепился в мою бедную попку, что, хотя и было
В тот момент это меня сильно возбудило, и моя бедная задница потом ещё несколько дней болела. Я быстро выпустил струю спермы глубоко в недра доктора, к его большому удовольствию, но он упорно не кончал, опасаясь, что его силы не хватит, чтобы преодолеть естественное препятствие в виде девственной задницы, особенно у такого молодого человека, как Дейл. В результате, подержав меня несколько мгновений в восхитительном напряжении внутренних складок, он позволил мне выйти, весь пропахший моей собственной спермой. Теперь настала моя очередь пороть доктора, пока он был без сознания.
Я оседлал Гарри. Поскольку Гарри уже знал, какое удовольствие доставляет анальное отверстие тому, кто его протыкает, а также видел, как доктор, казалось, наслаждался и с лёгкостью поглощал гораздо более крупное орудие, которым я владел, он и не подозревал, что это может сопровождаться болью, и, следовательно, полностью подчинялся каждому моему указанию. Он принял самое удобное положение, выпятил зад, широко раздвинув ягодицы и обнажив очаровательную розовую дырочку, которая так и манила взгляд.
Доктор тут же опустился на колени, чтобы выразить свою преданность, осыпая его поцелуями и засовывая свой похотливый язык в его тугие маленькие складки, не упуская возможности хорошенько смазать его своей слюной. Это предварительное действие, за которым последовала небольшая стимуляция средним пальцем, не вызывавшая у милого юноши ничего, кроме приятных ощущений, полностью его пленило. Врач мудро сообщил ему, что
первый приступ, несомненно, будет довольно болезненным, но если он почувствует
боль, то должен не отводить тело в сторону, а просто пожаловаться, и
врач немедленно успокоился бы, не отстраняясь, и он бы
затем обнаружил, что странное ощущение быстро прошло и позволило бы
дальнейшему прогрессу, который снова был бы остановлен, если бы боль возобновилась.
Таким образом, он в конечном итоге обнаружил бы, что удовольствие становится
неописуемо восхитительным, поскольку он видел, как и Чарли, и он сам
наслаждались этим. Бедняга Дейл заверил доктора, что он может приступить немедленно, и
он будет совершенно послушен. Поэтому доктор сначала попросил меня немного пососать его
член, чтобы хорошо его увлажнить, и ввёл очаровательного юношу в
Он велел ему напрячься, как будто он хочет помочиться, затем
приставил свой хорошо смазанный пенис к розовому отверстию и, слегка надавив,
с лёгкостью, почти не причинив боли дорогому мальчику, ввёл головку и около двух дюймов
члена в восхитительное отверстие. Здесь боль стала настолько сильной, что молодой Дейл
отпрянул бы от доктора, если бы тот не принял
меры предосторожности, схватив его за бёдра и удерживая, как в тисках,
но не пытаясь продолжить процедуру.

“Лежи спокойно, мой дорогой мальчик, и я не буду двигаться, и ты увидишь через
минуту или две, что странное ощущение пройдет”.

Повернув ко мне голову, он сказал—

“ Чарли, осторожно охлади моего дорогого мальчика.

Я тут же сделал это, что быстро привело его в такое возбуждение, что он забыл о боли и даже выпятил зад. Воспользовавшись паузой, я ещё раз плюнул на нижнюю часть члена, и лёгкое нажатие заставило его войти почти до самой головки. Тут юный Дейл снова закричал, прося остановиться, — так ему было больно.

Доктор снова сделал паузу. Я продолжала ласкать его теперь уже воспалённый и
напряжённый член. За его судорожными подергиваниями, вызванными моими похотливыми
ласками, последовали непроизвольные движения, которые сами по себе
завершили введение возбуждённого члена доктора. Он по-прежнему молчал,
позволяя страсти юноши разгореться ещё сильнее. Затем, постепенно и осторожно вынимая и так же осторожно снова вводя, он продолжал до тех пор, пока движения юноши не выдали охватившую его неистовую страсть, и тогда доктор ускорил темп. Я
Они трахались быстро и яростно, и через несколько минут оба умерли в
безудержном экстазе. Что касается Дейла, то его вздохи и дикие крики
восторга свидетельствовали о том, что последние радости были почти невыносимы
для него. Доктор уронил голову на грудь и закрыл глаза, наслаждаясь первыми плодами
этого очаровательного юноши, и я мог видеть по его
мгновенным судорожным толчкам и тому, как он сжимал бёдра Дейла,
чтобы плотнее прижать его к своему животу, а также по
прерывистые вздохи, сотрясавшие его грудь, выдавали, как изысканно он наслаждался своим триумфом. Постепенно его член уменьшился в размерах, но даже когда он совсем обмяк, то покинул тесную оболочку, в которой находился, с «хлопком»,
показывающим, насколько хорошо и плотно его обхватывали эти восхитительные складки. Доктор не позволил юному Дейлу подняться, пока тот не обнял и не поцеловал прекрасную попку, которая только что доставила ему такое сильное удовольствие. Затем, притянув юношу к своей груди, он нежно обнял его и поблагодарил за героическое поведение.
Атака закончилась, и он сказал ему, что никогда не будет так сильно страдать во время последующих атак,
как во время первого лишения девственности его задницы.

 Так этот милый юноша был посвящён в наши тайны, и
с тех пор он стал прилежным учеником и, будучи введённым в наш
внутренний круг, значительно разнообразил и усилил удовольствие от наших оргий.
Ибо, как и следовало ожидать, моя славная и самая распутная тётушка
в полной мере насладилась принятием его первой дани в законном
храме святой матери Венеры. Я присутствовал при этом событии.
предполагалось, что доктор об этом не узнает. Первый удар пришёлся по её животу,
вид которого и её по-настоящему великолепная вагина дико возбудили Дейла,
и его член стал твёрдым и действительно большим, чем когда-либо. Было
удивительно, как быстро он затвердел, когда Дейл вошёл во вкус. Он дважды
трахнул тётю, кончив так же быстро, как и она сама, похотливая, какой она была
всегда. Я был их повозкой для двоих. Я прекратил дальнейшие
схватки, пока тоже не смог выйти на поле боя. Итак, тётя
забралась на него и, упав вперёд, продемонстрировала всем свою божественную задницу
фантазии. Дважды мы пробежали круг, не сходя с места. Затем тётушка сама
взяла в руки мой большой член, чтобы удовлетворить свою похотливую киску. Мы быстро
поменялись местами. Я, лёжа на спине, принял в себя восхитительную киску
тётушки, и мой член стал твёрдым, как дерево. Она оседлала меня и опустилась
на меня своей пышной окружностью, пока наши два члена не соприкоснулись. Здесь, поднимаясь и опускаясь, она испытала ещё один восхитительный оргазм,
прежде чем наклониться, чтобы я обнял её своими любящими руками. Затем она
представила свою великолепную попку на обозрение и восхищение дорогого Гарри, который
Он ласкал и целовал её, а в критический момент засунул внутрь свой чёртов палец и, повернув голову вперёд, значительно усилил удовольствие моей любимой и распутной тётушки, пососав большой сосок её чудесной груди. Когда она уже лежала на мне, Гарри забрался сзади и быстро вставил свой уже большой, но всё ещё сравнительно маленький член, который, конечно же, легко вошёл туда, где моя щель уже была открыта и смазана.
но он вскрикнул, словно от боли или, по крайней мере, от удивления, обнаружив это
внезапный рывок, который моя тётя, обладавшая удивительной силой,
мгновенно ему подарила. Мы продолжали в том же духе, быстро и яростно, пока
мой похотливый дядя снова не достиг кульминации, которая была для него
безумной. Мы с братом на секунду-другую притормозили, чтобы дать ей
возможность вдоволь насладиться оргазмом; затем, возобновив с удвоенной
энергией и скоростью, мы вскоре оба одновременно излили своё семя в
восхищённые сосуды, которые дарили нам такое изысканное наслаждение. Тётя тоже не преминула присоединиться к нам в этот экстатический момент. Мы лежали так долго
Несколько минут мы задыхались от всех этих восхитительных ощущений, которыми может наслаждаться человечество. Мы продолжали в том же духе несколько часов: тётя сосала аппетитный член юного Дейла, а я трахал её сзади, к её безграничному удовольствию. Таким образом, мы то и дело переходили от одного партнёра к другому, но всегда оба были заняты одновременно, пока наконец не получили передышку и не удалились на заслуженный отдых. Доктор, который
не вмешивался в наш первый поединок с моей великолепной тётушкой,
впоследствии, очевидно, застал нас вместе и, после того как
Получив довольно сильную порку, он присоединился ко всем нашим оргиям. Ему особенно нравилось находиться в моей заднице, пока я трахал его жену, а сам он получал двойное удовольствие, когда в его заднице одновременно оказывался быстро растущий член молодого Дейла. Прошло ещё какое-то время, прежде чем мне удалось полностью погрузить свой огромный член в восхитительную заднюю дырочку милого юноши, но в конце концов я добился своего, и хотя я продолжал причинять ему боль в течение нескольких недель после первого раза, он наконец смог развлечь меня.
Мы чувствовали себя совершенно непринуждённо, и это позволяло нам по очереди проникать друг в друга.
Каждый из нас наслаждался изысканным удовольствием трахаться и быть трахнутым одновременно.

 По мере того как наши отношения становились всё более непристойными, я часто заводил разговор о его матери и кузине. В конце концов я сказал ему, что, судя по его описанию, его мать была бы хороша в постели, и что, если бы у меня когда-нибудь появилась возможность, я бы прикрыл его нападение на его кузину, переспав с его матерью; только мы должны заставить её поверить, что она лишила меня девственности.
Эта мысль пришлась ему по душе. Он начал думать, что его мать, должно быть, желанная женщина для меня, раз я так много повесил; а затем возможность, которую я предоставил ему, чтобы он мог насладиться своей тоской по кузине, побудила его во всём соглашаться со мной. Ближе к концу полугодия у него был день рождения, и его мать не могла не пригласить его домой на этот день. Она чувствовала, что её племянница будет в большей безопасности, если Гарри
попросит её позволить ему взять с собой племянника доктора — то есть меня, —
сказав ей, что мы стали очень близкими друзьями.
одноклассники. Я заранее сказал ему, что должен вести себя как полный
невинный ребёнок, но в какой-то момент в течение дня постараться
поставить себя так, чтобы его мать увидела мой член, и тогда, если не сразу, я смогу проложить путь к успеху в будущем. Его день рождения выпал на субботу. Нас попросили провести там только день, а вечером вернуться.
 Поэтому в тот счастливый день мы появились после завтрака. Я уже говорил, что его мать жила в очень красивом коттедже.
примерно в полутора милях от дома священника. Она приняла нас очень любезно. Сначала она с любовью обняла своего сына, пожелав ему много счастливых возвращений в этот день, заявив, что он стал намного лучше, и т. д. Затем она повернулась ко мне и изящно и любезно поприветствовала меня. Племянница была очаровательной девушкой, только вступающей в пору женственности. Она сильно покраснела, приветствуя своего кузена, и застенчиво сделала то же самое в ответ. Мы провели
первые часы в разговорах; матери было о чём спросить и что услышать
от сына, с которым она никогда раньше не расставалась. Я был так счастлив
у меня было время хорошенько её рассмотреть. Она была красивой, широкоплечей, хорошо сложенной женщиной с широкими бёдрами, которые обещали хорошую фигуру. Её лицо, хоть и не было красивым, имело правильную овальную форму, с действительно прекрасными глазами, которым описание её сына едва ли могло отдать должное. Мне показалось, что в их выражении скрывалась немалая доля сдерживаемой страсти, и я уже начал думать, что она была бы настоящей _bonne bouche_, если бы мы могли оказаться с ней наедине. После обеда
мы прогулялись по саду. Листья уже опали, но
День был ясным и тёплым для конца ноября. Я сказал юному Дейлу, чтобы он держался поближе к матери и не пытался увести её с собой,
зная, что если она начнёт беспокоиться об их передвижениях, у меня не будет возможности разыграть свою маленькую игру. Всё прошло так, как я и хотел: мы застали его мать врасплох, и она начала уделять мне больше внимания. Я вёл себя как наивный и невинный юноша
в совершенстве, но в то же время, думая о её прелестях, я позволил своему
члену встать, чтобы продемонстрировать его внушительные размеры.
брюки. Я очень скоро понял, что это привлекло её внимание, и она сосредоточилась на мне. Она задавала мне много вопросов и особенно старалась выяснить, существует ли между мной и её сыном _особая_ близость. Я притворился невинным и заявил, что между нами существует
максимальная близость; но когда она попыталась выяснить, дошла ли она до того,
что имела в виду, я придал нашей близости такой невинный характер, что
она была совершенно убеждена в моём полном незнании всех эротических
тенденций, и стала ещё более милой в своём обращении ко мне.

Мы с Гарри заранее договорились, что после того, как я обращусь к нему с каким-нибудь
легкомысленным замечанием, он должен будет воспользоваться первым же удобным случаем,
чтобы уйти вперёд и напугать свою маму, свернув за угол. Наша хитрость сработала. Она тут же поспешила за ними. Как только она завернула за угол, я достал свой инструмент, который уже был наготове, и расположился так, чтобы, когда она вернётся, она увидела его во всей красе, а я постарался бы не смотреть на неё, но был бы занят своим делом. Как я и хотел, всё получилось. Она
Она велела сыну остановиться и вернулась, чтобы присоединиться ко мне. Я смотрел вниз,
и она не заметила, что я наблюдаю за ней, но
я видел подол её юбки, когда она поворачивала за угол, а
также то, что она внезапно остановилась, должно быть, в тот момент,
когда увидела перед собой благородные пропорции. Я постарался
провести рукой один или два раза взад-вперед во время мочеиспускания, а затем
преднамеренно потряс своим членом и обнажил его по всей длине и ширине на
минуту или две, прежде чем застегнуться, и в это время я мог видеть
она стояла неподвижно, как вкопанная, там, где впервые остановилась. После того, как
я застегнул пуговицы, я наклонился, якобы чтобы завязать шнурок, но на самом деле
чтобы дать ей время подумать, что я не заметил её приближения. Поэтому, когда я выпрямился, она уже была рядом со мной. Её щёки покраснели, а в глазах горел огонь, который говорил о том, что наживка была проглочена. Моя роль заключалась в том, чтобы сыграть совершенную невинность и сделать вид, что я не заметил, что она меня видела.

Она взяла меня за руку, и я почувствовал, что её рука дрожит. Она повела меня
сначала торопливо, пока мы не присоединились к её сыну и племяннице. После этого
она стала необычайно милой в своём обращении со мной, делая такие замечания, которые, по её мнению, должны были показать ей, что я не так невинен, как кажусь, если бы мои ответы соответствовали её ожиданиям. Но на самом деле я был слишком опытен, чтобы не отплатить ей той же монетой, и в итоге заставил её поверить, что имеет дело с идеальной девственницей. Мы шли дальше, она была явно чем-то озабочена, временами замолкала на минуту-другую, а потом, нежно сжимая мою руку, делала какое-нибудь милое, лестное замечание, на которое я смотрел с любовью, но
Я невинно посмотрел ей в лицо, чтобы поблагодарить за доброе мнение. В такие моменты её глаза странно блестели, а щёки то краснели, то бледнели. Через некоторое время её рука соскользнула с моей и легла на противоположное плечо в полуобъятии, которое становилось всё теплее и теплее, а её речь — всё нежнее. Она не скупилась на похвалы по поводу того, что её сын нашёл такого очаровательного одноклассника.
Тут она остановилась и, повернувшись ко мне, сказала, что чувствует, что может любить меня, как если бы я действительно был её родным сыном.
слегка наклонившись, она потянулась за материнским поцелуем. Я обняла её за шею, и наши губы встретились в долгом и нежном поцелуе — очень
тёплом с её стороны, но простом, хотя и ласковом с моей.

 «О!» — сказала я, — «как же я буду счастлива называть тебя своей мамой, и я буду
любить тебя, как если бы ты ею была, ведь ты так добра, что позволяешь мне это делать.
Эти полгода стали первым разом в моей жизни, когда я была
разлучена с матерью, и, хотя моя дорогая тётя очень добра ко мне, я всё равно не могу называть её мамой. Мой опекун не разрешает мне этого.
Я хотел вернуться домой на рождественские каникулы, но теперь у меня будет милая, добрая новая мама, которая сделает меня счастливым». Тут я снова подставил губы для поцелуя, который был подан с ещё большим теплом, чем в прошлый раз. Её рука опустилась на мою талию, и она энергично прижала меня к своей груди, которая, как я почувствовал, была неожиданно упругой и даже твёрдой. Мне с большим трудом удавалось сдерживать свой непослушный член, чтобы она не подумала, что я воспринимаю её тёплые объятия как нечто большее, чем просто дружеская привязанность. Однако мне это удалось,
и это, конечно, ещё больше убедило её в моей правоте.
неведение о плотских желаниях. Когда я крепко обнял её и прижался губами к её губам, она сильно заволновалась, заметно задрожала, судорожно вздохнула, а затем оттолкнула меня и, казалось, внезапно пришла в себя, схватила меня за руку и поспешила за своим сыном. Ибо, как можно предположить, она намеренно задержалась, чтобы дать им скрыться из виду, прежде чем поддаться своему неконтролируемому желанию обнять меня. Она не проронила ни слова, пока мы не увидели их.
Они шли, казалось, вполне невинно. Но потом Гарри сказал:
Он сказал мне, что, увидев, как его мать остановилась, чтобы посмотреть на мой член,
который, как он заранее знал, я хотел, чтобы она увидела, он наблюдал за нами
из-за кустов, а потом заметил, что она тепло относится ко мне и медлит на
пути. Он свернул за угол немного раньше нас и скрылся из виду, когда его
мать остановилась, чтобы обнять меня, как описано выше. Он догадался, что она
не станет торопиться за ним. Быстро продвигаясь вперёд вместе со своим кузеном, он немного опередил нас
и выбрал место, откуда мог видеть нас сквозь кусты.
Мы пошли за ним, он сел на садовую скамейку и усадил кузину к себе на колени, спросив, не жалеет ли она об их поспешном расставании после их последней восхитительной встречи, и рассказав ей, что их видела его мать, из-за чего его отправили жить к доктору. Она была очень удивлена, услышав это, поскольку тётя ни словом не обмолвилась с ней об этом, и она была очень расстроена тем, что его отправили из дома. Конечно, его руки не бездействовали; но сначала, расстегнув
брюки, он взял в руку свой член, который теперь значительно увеличился в размерах.
Она сразу же заметила, насколько он стал больше, и начала ласкать его. Тем временем он был занят тем, что ласкал её маленький клитор. Он обнаружил, что она уже была довольно влажной, и не прошло и минуты, как она со вздохом произнесла: «О! Как же ты доставляешь мне больше удовольствия, чем моя тётя». Она обильно кончила, с болезненной силой сжимая его член.
 У неё на несколько минут перехватило дыхание. Когда она немного пришла в себя
и с любовью смотрела на него полузакрытыми глазами, он сразу же
вернулся к её неожиданному признанию.

«Когда моя мать делает тебе такое?»

«С тех пор, как тебя отослали, твоя мать стала брать меня с собой в постель.
Она говорила, что ей было так одиноко после твоего ухода. Какое-то время она
очень нежно обнимала меня и прижимала к своей груди. Поскольку я всегда ложилась спать раньше неё, я обычно крепко спала, когда она присоединялась ко мне. Сначала я удивлялась, почему, когда я просыпалась рано утром,
моя сорочка была натянута до шеи, и у твоей матери было то же самое,
и наши два обнажённых тела были тесно прижаты друг к другу
объятиями твоей матери. Однажды утром я даже обнаружила, что моя рука
Она прижалась к той части, которую ты сейчас так приятно ощущаешь. Она
засыпала в таком положении, но я чувствовал, что она такая же влажная, как и я. Я не мог не почувствовать, что это очень приятно, и, осторожно убрав её руку, я начал ощупывать её всю в этой части, и, знаешь, Гарри, она вся покрыта там такими густыми и вьющимися волосами. Нащупывая что-то, я почувствовал, что губы надулись и стали толще,
и, попробовав, я обнаружил, что могу засунуть туда пальцы. Я надавил, я добрался
до костяшек пальцев, когда почувствовал, что он судорожно сжимается.
Она раздвинула ноги, и её тело подалось ко мне, приподняв ягодицы,
затем отпрянуло назад и снова подалось вперёд, в то время как её руки прижимали меня
к ней, и она начала издавать какие-то любовные звуки во сне. Я
почувствовал, как что-то затвердело под моим большим пальцем, это было
именно то, что ты чувствовал. — «О! Продолжай», — воскликнула она.

 «Я снова начал её щекотать и довёл до оргазма», — продолжил Гарри. «Когда она пришла в себя, я трахнул её; я засунул свой
язык в её сладкую маленькую киску и слизал все восхитительные
соки. Когда я поднялся, мой член был твёрдым и стоял колом.
Она схватила его в рот и, почти не посасывая, заставила меня излиться до предела, а потом проглотила с предельной сладострастностью. В тот момент у нас не было времени на большее, так как я заметил сквозь деревья мамино платье. Я поспешно застегнулся, и мы пошли дальше, как ни в чём не бывало. Во время нашей прогулки, когда мы развеяли мамины подозрения, моя дорогая
Эллен продолжила свои признания.

 Твердое, что давило на ее большой палец, было маминым клитором, который,
по ее словам, был прекрасно развит.  Она знала по своему прежнему опыту.
Я убедился, что это было самое изысканное удовольствие,
положил на него палец и начал неуклюже играть с ним. Именно в этот момент
мама, к своему удивлению, обнаружила, что делает Эллен, схватила её за руку и,
с большим искусством прижимая и растирая её по своему клитору, продолжила
это занятие с восторженными возгласами, заявляя, что Эллен — её дорогая,
любимая девочка, а затем с радостным криком обильно излилась на руку
Эллен. Немного отдышавшись в полном блаженстве, она
Она повернулась и обняла Эллен, крепко поцеловав её,
сунув язык ей в рот, а затем потребовав того же в ответ. После долгих объятий мама спросила её, как она дошла до того, что
увидела, когда проснулась. Эллен описала, как она почувствовала, что её
прижимают к нему, а затем два обнажённых тела прижались друг к другу.
Она была удивлена этим и задавалась вопросом, как такое могло произойти.
Пошевелив рукой, она почувствовала, как мама внизу задрожала и подалась вперёд,
из-за чего её палец легко вошёл внутрь.
Это удивило её, потому что она часто пыталась засунуть пальцы в свою
собственную руку, но ей было так больно, что она отказалась от этой затеи как от невозможной.
А теперь она нашла руку, в которую все её пальцы до самых костяшек
входили довольно легко. Внутренние движения и тяжесть тела тёти
свидетельствовали о том, что это доставляло ей удовольствие. Продолжая свои движения, она
почувствовала, как что-то твёрдое в верхней части прижалось к её руке; она убрала пальцы, чтобы ощупать эту странную вещь, и в этот момент тётя проснулась.

«А остальное ты знаешь, дорогая тётушка, я была так рада, что дала тебе
так приятно”.

“Дорогая, милая девочка! ” ответила ее тетя. - Я буду любить тебя еще сильнее, чем когда-либо.
да, и ты тоже получишь величайшее удовольствие. Я давно хотел
посвятить тебя в секреты женственности, но думал, что ты
слишком молода, чтобы суметь сохранить в тайне такую близость, какой мы можем позволить себе.
Часто, когда ты спала, твои прекрасные обнажённые прелести были открыты для меня, и
я прижимался к твоему похотливому телу, наслаждаясь тобой, и даже
пользовался твоей рукой, пока ты спала, чтобы возбудиться ещё сильнее.
Прошлой ночью я наслаждался тобой в полной мере, целуя тебя.
твои прелестные зарождающиеся и скрытые прелести, и, должно быть, бессознательно
я заснул, все еще прижимая твою руку к своему секрету
очарование. Но теперь я должен посвятить тебя в те же радости, даже более
изысканным способом ”.

“После этого она попросила меня снять сорочку, пока она делала то же самое.
то же самое. Мы встали, чтобы сделать это, и твоя мама воспользовалась возможностью, чтобы
представить меня во всех позах, восхищаясь и целуя меня повсюду. Я сделал то же самое
с ней, и могу заверить тебя, дорогой Гарри, что твоя мать гораздо лучше сложена, чем я, и в груди, и в бёдрах, и с такими упругими ягодицами
и ноги, и её прелести так хорошо развиты и пышны, и вокруг них такие
шелковистые кудри. Я чувствую, как ты проводишь пальцами по моим
кудрям; но хотя их стало больше, чем было, когда ты в последний раз
ощупывал и ласкал их, они ничто по сравнению с кудрями дорогой тётушки. Когда она сильно возбудила меня и, очевидно, сама была сильно возбуждена, она попросила меня лечь на спину поперек кровати и подтянуть колени так, чтобы ступни оказались на краю. Затем она поставила передо мной скамеечку для ног и, встав на колени, сначала ощупала и погладила меня там, а потом прижалась ко мне.
Она прижалась к нему губами и, пососав немного, начала играть языком с тем, что ты так восхитительно теребил. Она лизала меня самым изысканным образом и вскоре заставила меня умереть в экстазе от наслаждения. Она сосала его ещё какое-то время, пока я лежал в истоме от радости. Когда она наконец поднялась, то бросилась на кровать, и наши два обнажённых тела тесно слились в самых нежных объятиях. Её губы были влажными от
выступившей на них влаги, её особый аромат опьянял меня, и я не мог удержаться, чтобы не слизать сливочный сок с её
губ.

«О, моя любимая тётушка, — воскликнула я, — ты подарила мне райское блаженство,
и я должна постараться сделать то же самое для тебя».

 «Моя дорогая Эллен, ты заставишь меня по-настоящему обожать тебя. Теперь я жалею лишь о том, что не доверилась тебе раньше, ведь я сразу
поняла, что могла бы сделать это совершенно спокойно». Да, моя дорогая, ты действительно должна попробовать, и я буду учить тебя по ходу дела, как получить максимум удовольствия от наших похотливых и сладострастных наслаждений, которые не сопряжены с риском и не приведут к фатальным последствиям.
связь с противоположным полом, который использует нас только для собственного чувственного удовольствия и бросает нас в тот самый момент, когда должен был бы утешать и лелеять нас больше всего».

 «Дорогая тётушка, снова нежно обняв меня, легла в ту же позу, в которой лежала я. Я опустилась на колени на подушку, как и она. Но прежде чем сделать то, что она сделала со мной, я не могла не остановиться, чтобы с восхищением полюбоваться её природными прелестями. О, дорогой Гарри,
ты не представляешь, как прекрасна эта часть тела твоей мамы. Её живот
чистейшего белого цвета, гладкий и упругий, круглый и красивый. Ниже
складка начинается с большого выпуклого бугорка, виднеющегося сквозь светлые и густые шелковистые локоны, которые так его украшают, затем плавно опускается между её бёдрами, и красиво надутые губы соблазнительно приподнимаются над самыми густыми волосами, которые далеко заходят за большие округлые шары, выступающие сзади. В верхней части губ, где они образуют глубокий полукруг с выемкой, я различил твёрдый выступающий предмет, длинный и толстый, как мой большой палец. Теперь я знаю, что
это центр изысканной радости. Твоя мать научила меня этому
Она называет его своим клитором и говорит, что, хотя он редко бывает так сильно развит, как в её случае, он есть у каждой женщины и становится твёрдым и возбуждённым, когда приближается финальный момент радости. Я обхватил губами этот очаровательный предмет, сосал его и играл языком с его головкой. Ваша мать в экстазе восторга извивалась подо мной и, обеими руками прижимая мою голову к возбуждённой головке, издавала самые нежные и чувственные звуки. Она
попросила меня провести ладонью под подбородком и представить
Я просунул большой палец между губами, которые сосал, и стал двигать им взад-вперед, насколько мог. Я сделал это и сразу же понял, что это
очень понравилось твоей маме. Её движения становились всё быстрее и быстрее, пока она с криком восторга, крепко прижав мою руку к своему лону и ещё крепче сжав мой большой палец, внезапно не прекратила всякое движение, её руки ослабили хватку на моей голове, напряжённость покинула её клитор, и, за исключением судорожных сжатий внутренней части её лона вокруг моего большого пальца, она некоторое время лежала без движения.
Наконец она пришла в себя, схватила меня за руки и притянула к себе.
Она прижала мою задницу к своему телу, и я почувствовал, что мой орган погрузился в пышные кудри, которыми так изящно была украшена её грудь. Она просунула язык мне в рот и высосала всю густую кремообразную субстанцию, которая так обильно выделялась из неё. Она благодарила судьбу за счастливый случай, который позволил ей
довериться мне; она сказала мне, что долгое время наслаждалась лишь
неудовлетворительным удовольствием от одинокого самоудовлетворения, и добавила, что теперь
мы должны были наслаждаться взаимным удовольствием от всех чувственных наслаждений, которые женщина
может получить от женщины. Мы некоторое время лежали, наслаждаясь такими восхитительными
общениями, пока не были вынуждены встать из-за позднего часа. С тех пор мы
практиковали все способы наслаждения, доступные двум представительницам одного пола.
Твоя мать часто вставляла свой возбуждённый клитор в мой рот, насколько это было возможно, но я всегда мечтала, мой дорогой Гарри, чтобы ты проник ещё глубже с помощью своего большого и длинного члена, хотя то, что я видела сегодня,
Из-за его увеличенного размера я очень боюсь, что он никогда не войдёт».

 Так закончилось её искреннее описание. Гарри, конечно, пообещал, что никогда не причинит ей боли, что эти части тела созданы для того, чтобы поддаваться, что,
без сомнения, большой клитор его матери сначала причинял ей боль, но потом
доставлял огромное удовольствие.

Да, это было так, и именно это придавало ей смелости, и если бы у них
только была возможность, она позволила бы ему делать все, что ему
заблагорассудится.

Вполне можно предположить, что этот рассказ об отношениях Эллен с ее тетей
воспламенил мое воображение и заставил меня принять решение жениться на ней. Действительно, я
Я начал понимать, что мне не придётся прилагать никаких усилий, что всё сделает сама дорогая мама. Мы вернулись в дом после этой взволнованной прогулки. Мама, очевидно, была очень озабочена, но в конце концов, похоже, приняла окончательное решение, потому что велела Эллен подняться в свою комнату, а нас, мальчиков, как она нас называла, попросила выйти и развлечься на часок.
Именно в этот момент Гарри рассказал о своём интересном
разговоре с кузиной. Её живое описание заинтриговало его.
Воображение разгорелось, и теперь он сожалел, что не он будет наслаждаться своей похотливой чувственной матерью. Ни у кого из нас не было сомнений в том, что теперь она найдёт возможность насладиться мной. Если бы у нас и были сомнения, то они развеялись бы, когда мы вернулись в дом. Мама сначала,
для приличия, поцеловала сына, а затем, гораздо более тепло, поцеловала меня,
сообщив нам, что она написала доктору, что мы были такими хорошими мальчиками,
что она будет очень признательна, если он позволит её сыну остаться с ней до понедельника,
а также оставит своего племянника присматривать за ним.
и предотвратить любое из его прежних проступков, о которых, как она с радостью
сообщила, он, похоже, забыл, но всё же было бы лучше, если бы у него
был такой умный и сдержанный друг, каким, как она с радостью
увидела, он нашёл племянника доктора. Мой дядя, не зная, что и
думать об этой записке, согласился. Поэтому она была рада сообщить
мне эту приятную новость — вдвойне рада, потому что я сразу же
предположил, что моя мнимая девственность будет разрушена. Дорогая
мама сияла от радости и сразу же отвела меня туда, где она была
Я хотел, чтобы мне дали поспать. Я отметил, что это была комната в дальнем конце коридора,
к которой легко было добраться, но в которую вряд ли могли зайти прохожие.

— И здесь, мой дорогой сын, — ведь ты знаешь, что в будущем всегда будешь называть меня мамой, — я надеюсь, что тебе будет удобно и что ты не будешь тревожиться из-за того, что находишься в отдалённой части дома, но на всякий случай, прежде чем я уйду спать, я приду и проверю, хорошо ли ты спишь.

 Она поцеловала меня и крепко обняла.  Я ответил ей с большой нежностью, но, по-видимому, совершенно невинно.  Она вздохнула, когда я
Она с сожалением подумала, что в тот момент не может пойти дальше, и
увела меня прочь.

 День, обед и вечер прошли без каких-либо примечательных событий,
за исключением того, что мама часто отлучалась и была чем-то
занята.  Она сидела рядом со мной на диване, пока Эллен играла для нас;
её рука искала мою и часто нежно сжимала её.  Гарри сидел рядом с Эллен,
что позволяло мне часто поднимать голову и по-мальчишески надувать губы,
чтобы меня поцеловали. Мне никогда не отказывали. Она чувственно
приоткрыла губы, но, видимо, боялась дать мне отпор.
Бархатистость её языка. Она часто вздрагивала и дрожала и, очевидно, была сильно взволнована. В течение дня у нас с Гарри
 была возможность обменяться мыслями. Я сказал ему, что уверен, что его мать придёт ко мне этой ночью, и что, если она придёт, он может быть уверен, что она останется до рассвета. Я посоветовал ему понаблюдать за ней, и
когда он увидит, что она выходит из своей спальни, чтобы прийти ко мне, тогда он сможет проскользнуть в комнату своего кузена и осуществить задуманное, но обязательно должен вернуться на рассвете. Я сказал, что если в это время его мать захочет уйти от меня,
Я бы задержал её ещё на четверть часа, чтобы он мог уладить дела со своей кузиной и вернуться в свою комнату. Я также посоветовал ему подложить полотенце под ягодицы кузины, так как он наверняка вызовет у неё кровотечение, и убрать его утром, чтобы его мать не заметила никаких следов того, что он сделал, а также велел Эллен притвориться спящей, когда вернётся его мать, и притвориться без сознания утром, когда тётя уйдёт. Незадолго до десяти
часов мама решила, что её детям, как она нас называла, пора идти спать.
в постель. Её сын и племянница поцеловали её, и я тоже попросил поцеловать меня мою новую маму. Она поцеловала меня довольно страстно, её губы, казалось, не хотели отрываться от моих, а её руки обняли меня в очень любящем объятии. «Дорогая мама, — сказал я, — я всегда буду очень сильно любить тебя».

 «Мой дорогой мальчик, я уже люблю тебя так, как будто ты действительно мой сын».

Она отправила остальных по своим комнатам, но сама проводила меня в мою.
 Я видел, что она сильно дрожала и, очевидно, была рада поставить подсвечник на место.  Она подоткнула мне одеяло, надеясь, что я
Она пожелала мне спокойной ночи и, заметно волнуясь, снова страстно обняла меня. Я чувствовал, что её язык так и рвётся между моих губ. Мне с трудом удавалось сдерживаться, но каким-то образом мне это удавалось. Наконец она оставила меня, сказав, что заглянет ко мне, чтобы убедиться, что мне удобно, прежде чем лечь спать. Я сказала ей, что это очень любезно с её стороны, но в этом нет необходимости,
потому что я всегда засыпала как убитая, как только ложилась.

 «Я рада этому, моя дорогая, но всё же я загляну, чтобы убедиться, что
чужая постель не должна мешать тебе спать».

 И она снова страстно прижала меня к своей упругой и хорошо сформированной груди,
долго-долго целуя меня. Оторвавшись от меня с глубоким вздохом,
она наконец пожелала мне спокойной ночи и закрыла дверь, по-видимому, уходя.
 Но мне показалось, что она остановилась и я слышу, как она тихонько крадётся обратно,
вероятно, в надежде увидеть, как я раздеваюсь, и
взглянуть на мой огромный член. Поэтому я решил, что она должна удовлетворить своё
любопытство. Я поспешно снял с себя одежду и, прежде чем надеть её,
Я взял одну из ночных рубашек Гарри, которые были разложены для меня на кровати,
надел её и повернулся лицом к замочной скважине, совершенно голый, с членом в руке. Он был полуэрегирован, но когда я помочился, он запульсировал и
поднял головку, и я пару раз его погладил и очень нарочито встряхнул,
чтобы она ещё больше захотела его заполучить. Я взял в руки
ночную рубашку и, повернувшись к свету, стал очень неуклюже натягивать её,
чтобы успеть хорошенько рассмотреть свой член, полностью вставший у меня на
животе. Затем я выключил свет и очень быстро забрался в постель. Я
Я внимательно прислушался и услышал глубокий, едва сдерживаемый вздох, а затем тихие удаляющиеся шаги. Я лежал без сна, размышляя о том, как мне следует поступить: притвориться, что я крепко сплю, и позволить ей проявить инициативу, или сделать вид, что я не сплю из-за новизны кровати и из-за того, что думаю о её нежной заботе обо мне. Я решил притвориться, что крепко сплю, главным образом для того, чтобы посмотреть, как она будет осуществлять свои планы, а также чтобы сыграть роль удивлённого.

 Не прошло и получаса после того, как все легли спать, как я увидел
В замочной скважине мелькнул свет. Я принял позу, которая должна была облегчить дело. Я лежал на спине, частично сбросив одежду с груди, а руку, с той стороны, с которой она должна была подойти, поднял над головой. Конечно, мой член был наготове, и, поскольку я сбросил тяжёлое одеяло, он легко приподнялся и выпятился из-под простыни и лёгкого одеяла. Я закрыл глаза и тяжело задышал. Дверь
тихо открылась, и она вошла. Она повернулась, чтобы закрыть её, и я
подглядел одним глазом и увидел, что на ней была только
свободный халат, который при повороте распахивался, так что я
мог видеть, что под ним не было ничего, кроме ее сорочки. Я даже заметил
ее красивую грудь, которая сразу же заставила мой член запульсировать почти до
разрыва, так что, когда она подошла ко мне, он встал самым мужественным образом.
Она помолчала, очевидно, сосредоточенная на этом зрелище. Затем она поднесла фонарь
ко мне и заговорила вполголоса, спрашивая, проснулся ли я. Конечно, я только тяжелее дышал и лежал с полуоткрытым ртом, как
будто в самом глубоком первом сне. Затем она переключила своё внимание на
Она увидела выпирающую часть и осмелилась слегка прикоснуться к ней; затем, осмелев, она ещё нежнее схватила её поверх одежды,
а потом направила свет на моё лицо, но я не подал виду. Тогда она
поставила свечу и, взяв стул, села рядом с кроватью.
 Здесь она снова заговорила со мной приглушённым тоном. Не услышав, что я перестал
глубоко дышать, она осторожно просунула руку под уже
спущенное одеяло и очень осторожно опустила её на мой член, который она нежно обхватила. Теперь я чувствовал всё её тело
Она дрожала, её дыхание было быстрым и прерывистым. Она нежно провела рукой от корня до головки, и её явно очень возбуждал её размер. Когда она схватила головку, та сильно запульсировала. Она ослабила хватку и,
я был уверен, повернулась, чтобы посмотреть, не разбудила ли она меня. Но я крепко спал. Казалось, она обрела больше уверенности, потому что теперь обе её руки были заняты.
Было очевидно, что она встала на колени, чтобы лучше выполнить задуманное. Я чувствовал, как она перекладывает одну руку на другую, пока не обнаружила, что голова всё ещё частично находится над третьим глазом.
Я услышал, как она невольно вскрикнула от удивления, увидев его размер. Её любопытство разгоралось по мере того, как она узнавала всё больше. Теперь она начала с предельной осторожностью снимать с меня одеяло, чтобы не только почувствовать, но и увидеть. Когда это было сделано, она встала, зажгла свет, снова поднесла его к моим глазам, а затем направила на мой член. Убедившись, что она слишком увлечена, чтобы поднять на меня глаза, я приоткрыл их и увидел, как она склонилась над
великим предметом вожделения. Я услышал, как она полушёпотом воскликнула:

«Как чудесно! Я и представить себе не могла ничего подобного, да ещё и у такого невинного мальчика. О! Я должна обладать этим — да, я должна обладать этим».

 Тут она сжала его сильнее, чем прежде. Затем, поднявшись, она поставила свечу на подставку, которую отодвинула к изножью кровати. Затем, взяв мой член в обе руки, она нежно погладила его сверху вниз и даже наклонилась и нежно поцеловала головку. При этих словах он запульсировал сильнее, чем когда-либо, и я решил, что пора начинать и притвориться, что проснулся. Она
мгновенно отпустила его и встала, но была слишком взволнована, чтобы
не думай, что я тебя не вижу. Я открыл глаза с явным удивлением, но, узнав маму, сказал:

 «О, это ты, дорогая мама? Мне снился такой приятный сон о тебе. О, поцелуй меня», — нарочно не показывая виду, что я совсем голый.

 Она наклонилась и нежно поцеловала меня, сказав:

 «Мой дорогой, любимый мальчик». Я пришла посмотреть, удобно ли тебе, и увидела, что ты лежишь без одежды, а эта странная штука торчит у тебя из-под одеяла».

 Она схватила её левой рукой, когда наклонилась, чтобы поцеловать меня. В тот же миг я решил разыграть ту же игру, которая так хорошо удалась с моей тётей.

«Моя дорогая мама, я бы не осмелилась говорить с тобой об этом,
но мне очень больно, потому что он стал таким твёрдым, что пульсирует, как
ты можешь почувствовать, при малейшем прикосновении. Я не знаю, что делать, и мне
тоже как-то не по себе, особенно когда ты слегка нажимаешь на него.
Дорогая мама, не могла бы ты сказать мне, как его вылечить, и я буду
очень сильно тебя любить».

Тут она наклонилась и очень страстно поцеловала меня, фактически засунув свой
язык мне в рот. Я пососал его и сказал ей, как это приятно. Но мой
член стал совершенно неприличным, и я умолял её сказать мне, что я
Я мог бы помочь тебе. Она долго и пристально смотрела на меня, то краснея, то бледнея.

 «Да, мой дорогой мальчик, я могла бы помочь тебе, но это секрет, в который я едва ли осмелюсь посвятить столь юное создание».

 «О!» ты можешь доверять мне, моя дорогая мама, ты же знаешь, что я становлюсь мужчиной, а мужчины должны уметь хранить секреты, иначе их будут презирать.
Кроме того, такая дорогая и любящая мама, как ты, заставила бы меня вдвойне хранить в тайне всё, что ты мне доверишь на таких условиях.

 «Я буду доверять тебе, мой дорогой мальчик, но ты сразу поймёшь, о чём я».
«Что я сделаю, как полностью я пожертвую собой, чтобы сделать тебе добро».

 С этими словами она сбросила халат и запрыгнула в постель рядом со мной.

 «О! как это мило с твоей стороны, дорогая мама», — сказал я, обнимая её и
с любовью целуя. «Почувствуй, мама, насколько это тяжелее, и скажи мне,
как мне облегчить это».

— Что ж, моя дорогая девочка, мы, женщины, созданы для того, чтобы избавляться от такой скованности, как эта.
У нас есть влагалище, в которое можно это поместить, и тогда оно постепенно смягчается.

 — О! Где же, где же, дорогая мамочка, скажи мне?

 Она взяла мою руку и положила её на свою промежность, уже довольно влажную от
возбуждения, в котором она пребывала.

— Вот, почувствуй, разве ты не находишь отверстие?

— О да, но как мне туда попасть — тебе не будет больно?

— Я тебе покажу.

Она перевернулась на спину, раздвинула ноги и попросила меня лечь на неё животом,
расставив ноги между её ног. Затем, направив мой возбуждённый пенис и
потирая его большой головкой вверх и вниз по губам, чтобы увлажнить его, она
велела мне осторожно надавить вниз, потому что он был таким большим, что
иначе я мог бы причинить ей боль. Играя роль новичка в совершенстве, я неуклюже, но осторожно
ввёл его до самой мошонки. Она воскликнула: «О! О!»
Она обхватила меня ногами за поясницу и руками за талию и попросила подвигать тазом вперёд-назад, каждый раз погружаясь в меня как можно глубже. Три или четыре толчка привели меня к оргазму, и я был в таком возбуждении, что не мог остановиться. Она тоже затихла с глубоким судорожным вздохом. Я постарался выкрикнуть:

 «О, моя дорогая мама, о!» остановка. Я умираю — я — я — умираю — умираю — умираю».

 Её судорожные внутренние толчки были восхитительны и быстро снова возбудили меня. Она тоже пришла в себя и прижалась губами к моим,
давая мне свой собственный вкус, а затем прося взамен пососать её язык.

«О! какие райские радости, моя дорогая мама, ты действительно уменьшила его твёрдость, но только почувствуй — он снова стал твёрдым, ты должна уменьшить его ещё раз».

«Мой любимый мальчик, я всегда буду готова это сделать, но это должно быть нашим самым сокровенным секретом, иначе я никогда не смогу сделать это снова».

Вы можете себе представить, что мои протесты были самыми решительными. Мы делали это снова, и снова, и снова. Мама заявила, что я очень способный ученик. Четыре раза я изливал в её пенящуюся и пылающую вагину потоки спермы. Наконец она настояла на том, чтобы я вышел, сказав, что это
Если я буду продолжать в том же духе, это навредит моему здоровью. Поэтому я отстранился, и мы с любовью обнялись. Теперь я выразил желание увидеть то чудесное место, где я испытал райский экстаз. Она с восхитительной грацией и лёгкостью уступила моему мальчишескому любопытству и даже сбросила с себя сорочку, заставив меня сделать то же самое, чтобы она тоже могла полюбоваться моей обнажённой красотой. В моём восхищении её действительно превосходной фигурой не было притворства, но я выразил его наивно и
невинно, что заставило её от души рассмеяться и подтвердило её мнение.
она была не только первой обнажённой женщиной, которую я увидел, но и первой, кого я познал, кто научил меня, что такое чувственное удовольствие, и она была в восторге от того, что лишила меня девственности и первой посвятила в восхитительные тайны любви. Конечно, я сделал всё, что мог, чтобы продолжать обманывать её, и, могу добавить, это был последний раз, когда я так поступал, потому что, становясь всё более мужчиной, я сразу брал быка за рога и редко терпел неудачу. Мы встали, и она повернулась ко мне.
Она повернулась ко мне так, чтобы я мог увидеть редкую красоту её тела, и сама
объяснила мне, где у неё всё хорошо: грудь, ягодицы, живот, такой белый и гладкий, без единой морщинки, хотя у неё был сын. Она действительно была
одним из тех редких случаев, когда ничего не остаётся, чтобы рассказать об этом событии. Её грудь, хоть и не такая большая, как у тёти, была восхитительно белой
и упругой, с такими розовыми сосками, большими, чем у служанки, но твёрдыми и
призывающими к сосанию. Затем её вагина — она легла на спину, раздвинула ноги
и позволила мне рассмотреть себя как следует. Я
Я уже упоминал о её клиторе, который Эллен описала Гарри; он был очаровательно развит, примерно в два раза короче, чем у мисс Фрэнкленд, и не такой толстый. Когда я ощупал её влагалище и ввёл в него пальцы, чтобы раздвинуть его, она возбудилась, и господин Клитор поднял голову и вышел из своего угла во всеоружии. Я выразил большое удивление, обнаружив, что у неё есть собственный маленький дружок. Я намеренно использовал мальчишеское выражение. Я
начал играть с ней.

«О!» — сказал я, — «я должен её поцеловать».

Я так и сделал и начал посасывать её. Она стала ужасно распутной и схватила меня за
Она взяла в руки мой снова вставший член, притянула меня к себе и снова ввела в себя. С большей медлительностью, пока не наступил финальный момент, мы снова занялись восхитительным сексом. Она была женщиной с очень пылкими страстями, и после долгого воздержания, в котором она пребывала в отношении нашего секса, теперь, когда шлюзы были открыты, невозможно было противостоять потоку её похотливых страстей.
Мы снова дважды занимались сексом, не прерываясь. Затем, обняв меня и
поблагодарив за экстаз, который я ей подарил, она встала, чтобы сходить в туалет.
Она посоветовала мне сделать то же самое, и тогда мы оба ополоснёмся холодной водой, чтобы привести нервы в порядок. Она ополоснула меня, а я её.
 Затем она настояла на том, чтобы я лёг на спину, пока она восхищалась тем, что
она называла шедевром природы. От созерцания и осязания она вскоре
перешла к сосанию. Он тут же вскочил. Притворившись невеждой, я спросил,
нельзя ли нам обоим насладиться этим удовольствием одновременно.

— О да, мой дорогой мальчик. Я так рада, что тебе это нравится!
 Ложись на спину, я буду сверху, и пока я буду
пососи этот огромный член, головку которого я едва могу засунуть себе в рот, и делай с моей дырочкой всё, что захочешь».

«Так вот как ты это называешь, дорогая мама?»

«Это одно из названий, а у него есть много других, но вы, мужчины, обычно называете его
****ом, а мы называем ваш член членом, и хорошо, что вы знаете их
обычные названия, ведь дети называют их только Фанни и Дудл».

«Член и **** — о!» Я не забуду, так что позволь мне пососать эту прекрасную киску.

 Мы занялись взаимным сексом, и оба жадно проглотили двойной результат, а затем продолжили ласкать друг друга, пока не кончили снова.
в полной боевой готовности и с желанием получить более основательное удовольствие.

«Мой дорогой мальчик, ты такой способный и отличный ученик, что я должна показать тебе, что есть несколько способов смягчить этого дорогого
парня, который, кажется, как никогда хочет избавиться от своей жёсткости. Я покажу тебе, как мой муж любил получать удовольствие от меня».

Она встала на колени и выставила свой очень красивый зад, велев
мне встать сзади на колени и дать ей в руку свой член, который она
высунула назад между бёдрами. Я так и сделал. Она сказала, что он появится.
чтобы продвинуться дальше, и, по сути, так и было. После того как я проник
так глубоко, что бёдра и ягодицы соприкоснулись, она велела мне восхищаться,
хвалить и ласкать её великолепные ягодицы и сказала, что такая похвала
её очень возбуждает. Конечно, я так и сделал, восхищаясь не только их размером и
красотой, но и красивыми вьющимися шёлковыми волосками, которые росли между
щёк, покрывали её очаровательно розовую попку, которая была слегка сморщена,
и доходили до плоской части спины. После того как я так возбудил её,
она попросила меня наклониться вперёд и потрогать один из бугорков, пока я
Другой рукой она играла с моим клитором. Я делал всё это довольно
хорошо, но немного неуклюже. Она сказала, что скоро я буду
идеален. Мы снова пробежали два круга, прежде чем она упала вперёд,
увлекая меня за собой, не выходя из меня, а затем, повернувшись на бок,
всё ещё переплетясь, мы погрузились в глубокий сон и не просыпались до
рассвета. Мама вскочила с кровати, сбросив меня на пол. Она была
встревожена тем, что уже достаточно поздно и домочадцы могут проснуться.
Я изо всех сил старался убедить её ещё раз уменьшить жёсткость, которая
Она снова схватила меня, чтобы самой увидеть и почувствовать.

«Нет, мой дорогой мальчик, мы не должны быть неосторожными, моя племянница, возможно, проснулась и забеспокоилась из-за моего отсутствия, и она может встать, чтобы найти меня; так что
прощай, мой дорогой, спи дальше».

Она нежно обняла меня, но я не смог уговорить её пойти дальше,
хотя она пообещала найти возможность днём и дать мне столько, сколько я захочу, на следующую ночь. Она ушла от меня, а я
размышлял о счастливом случае, который привел в мои объятия такую желанную и прекрасную женщину, а также поздравлял себя с хитростью, которую я применил.
чем я полностью убедил ее в том, что она была моей первой наставницей в
искусстве любви, обстоятельстве, всегда дорогом пылкому воображению
прекрасного пола. Я снова заснул, недоумевая, как Гарри в
пока был со своей кузиной. Моя мама не позволит мне
его беспокоили. Она вошла в мою комнату один или два раза, и нашли меня
крепко спит.

Наконец-то она снова вошел, как только я удовлетворил естественное хотите для
что я воскрес. Броситься к ней, нежно обнять, запереть дверь и заставить её, не слишком противясь, подойти к
Чтобы уговорить её лечь на живот у кровати, задрать ей юбки, встать на колени и трахнуть её сзади, пока она не взмолится, чтобы я встал и трахнул её, потребовалось всего пару минут. А потом мой вставший член, которому помогла густая слюна, выступившая из-за траханья, был направлен на её влагалище и вошёл в него так глубоко, насколько позволяли ягодицы или её прекрасная попка. Мой член был
полностью введён, и я на мгновение остановился, чтобы потрогать и похвалить красоту
её ягодиц. Затем, наклонившись, я покусал её защёчные ямочки.
Одной рукой я ласкал её грудь, а другой — клитор. После долгого
отдыха и освежающего сна я быстро кончил, но не так быстро, как похотливая
мамочка, которая присоединилась ко мне в обильном семяизвержении с
самой восторженной радостью и самыми восхитительными внутренними
ощущениями. Ибо она была совершенной и непревзойденной актрисой в любовных
схватках и по-своему была достойна моей великолепной тети и моей любимой мисс Фрэнкленд,
и так же, как они, была столь же искусна во всех проявлениях похоти и сладострастия, хотя в тот момент я
Я доказал это обычным способом. Её изысканные внутренние сосательные движения почти
не давали моему восторженному пенису ни малейшего шанса расслабиться, и после
минуты-другой, когда я наслаждался послевкусием, я начал снова почти
до того, как дорогая мама пришла в себя и попыталась отстраниться. Но прежде
чем она поняла, где находится, мне удалось снова разжечь её пылкую и похотливую натуру, и она так же, как и я, захотела продолжения. Это, естественно, заняло больше времени, чем первый огненный
порыв. Я приподнялся на коленях и стал размышлять с предельной
Я с восторгом наблюдал за необычайной активностью её бёдер и за тем, как изящно извивается её прекрасная попка. Я громко восхвалял её восхитительные манёвры и вторил им изо всех сил, пока мы оба не возбудились ещё сильнее, и наши движения не стали быстрыми и яростными. Я наклонился, чтобы вторить ей, лаская её клитор, и нас обоих охватила финальная агония радости, и я почти без чувств рухнул на её спину. Мы лежали,
потеряв счёт времени, пока мама, вспомнив о риске быть обнаруженными, не попросила меня уйти и не позволила ей уйти. Она встала и
Она бросилась в мои объятия, прильнув губами к моим губам в самом нежном
поцелуе. Затем, наклонившись, она самым восхитительным образом
всосала мой теперь уже вялый член, играя языком вокруг уретры.
 Это было так восхитительно, что довольный член мгновенно
проявил свою признательность за удовольствие, встав во весь рост. Мама
погладила его и сказала, что он самый очаровательный и восхитительный мальчик, который не знает, как себя вести. Она снова поцеловала меня и отстранилась,
но я легко мог заметить, что она сожалела так же сильно, как и я. Она
сказала мне, что ее сын был таким же ленивым, как и я, и сказала, что завтрак уже подан.
Нас обоих ждет завтрак. Я быстро закончила свой туалет и обнаружила их всех за
столом для завтрака.

Эллен густо покраснела, когда увидела меня. Взгляд Гарри заверил меня, что он
преуспел, и что Эллен не только знала, чем я занимался, но и
я также знал, чем занималась она. Отсюда ее румянец, когда она
увидела меня. Я улыбнулся и понимающе кивнул ей, и, поскольку она заметила
умный взгляд, которым мы с Гарри обменялись, это не успокоило её.

Мама, конечно, ничего не знала о том, что произошло в её постели, пока она была со мной, и проявляла нежную заботу обо всех нас, но с явным предпочтением ко мне. Мы
поздно позавтракали, поэтому нам пришлось поторопиться в церковь. Мама повезла
Эллен в маленьком фаэтоне, запряжённом пони, а мы с Гарри срезали путь через
поля.

Гарри рассказал мне, как он наблюдал за своей матерью и тихо подошёл к моей двери.
Поскольку кровать стояла прямо напротив замочной скважины, он видел и наслаждался её действиями, особенно потому, что знал, что я только притворяюсь спящей.

“Ей-богу, ” сказал он, “ какая замечательная женщина мама! Я не мог оторваться
и оставался до тех пор, пока вы оба не занялись этим снова, совершенно голые.
Красивая волосатая ****а моей матери, отлично bubbies и зад, почти
сводила меня с ума от желания. Я мог нарушать ее, если она была
в одиночку. А, значит, ее энергии, ****ь, было превосходным. Я не мог больше сдерживаться
и бросился к дорогой Эллен. Она спала. Я взял её на руки и разбудил, ощутив её восхитительную молодую киску. Она открыла глаза и, думая, что это мама, повернулась, чтобы отплатить мне тем же.
сделал комплимент и начал с того, что взял в руки моего пего.

“ Почему? Гарри, дорогой, как ты сюда попал? Мама нас поймает.

‘О, нет, любовь моя, мама занята получше и ускользнула в комнату
Чарли, чтобы сделать с ней то, что я собираюсь сделать с тобой’.

“ Она была слишком встревожена, чтобы поверить мне, и я был вынужден привести ее
к вашей двери. Я сначала заглянула и увидела, что ты всё ещё там. Мамины ноги
и руки, обхватившие тебя, позволили мне увидеть твою огромную штуку,
которая врывалась внутрь и наружу и с огромной силой двигалась вперёд-назад. Я прошептала
Эллен, подглядывай. Пока она это делала, я, наклонившись, сел на пол и
трахнул её. Она кончила почти сразу и была так возбуждена, что
сперма заполнила мой рот. Я приподнялся на ногах и, приставив свой член к её влагалищу, вошёл в неё до самого основания, но сам был так возбуждён всем, что делал, и всем, что видел до этого, что кончил в агонии восторга и с приглушённым криком, который, должно быть, услышали вы с мамой, если бы не были так заняты. Эллен была так возбуждена и сосредоточена на своей новой роли, что не заметила этого.
Она не сводила с него глаз и позволяла мне делать всё, что я захочу, но мой крик встревожил её, особенно потому, что в последний раз, когда я толкнул её вперёд, она с шумом ударилась головой о дверь. Она встала и тем самым освободила меня от лёгкого захвата, который я успел сделать на её промежности. Она обернулась, чтобы взволнованно обнять меня, и прошептала, что мы должны пойти куда-нибудь в другое место. Я обнял её за талию, и мы быстро вернулись в мамину постель. Свет позволил мне найти полотенце. Я сказал Эллен, что это для того, чтобы
никакая влага не выдала наши действия. Она была слишком взволнована и
Я хотел, чтобы она хоть немного сопротивлялась или хотя бы сделала вид, что отказывается. Я попросил её снять сорочку, так как она видела, что и Чарли, и мама были совершенно обнажены. Она сразу же подчинилась, теперь желая этого не меньше, чем я. Я тоже снял свою ночную рубашку. На мгновение мы обняли друг друга обнажёнными телами. Мой член был твёрд как железо. Она похотливо ухватилась за него, пока я ласкал её очаровательную юную киску. Я помог ей лечь на кровать, она сразу же легла на спину и раздвинула ноги, как видела у мамы. Я остановился.
и одарил её промежность, сочащуюся её собственной и моей спермой, тёплым поцелуем,
а парой лизаний её набухшего клитора довёл её до ещё большего экстаза, чем прежде.

«О, иди ко мне в объятия, мой дорогой Гарри, и давай сделаем то, что они с таким удовольствием делали».

Она заметила, с каким восторгом мама наслаждалась тобой, и она
тоже заметила, что твой член намного больше моего; поэтому она, естественно,
подумала, что если такой большой член доставил столько удовольствия её тёте, то мой маленький член не могВозможно, я причинил ей боль, отсюда и её желание
заняться со мной любовью прямо сейчас. Я не стал её отговаривать, а, забравшись между её широко раздвинутыми бёдрами, вскоре приставил головку своего члена к жаждущим губам её маленькой девственной киски. Я водил им вверх и вниз между надутыми и раскрывшимися губами, отчасти чтобы увлажнить его, а отчасти чтобы ещё больше возбудить её похоть. Затем я осторожно надавил на него и
ввёл только головку, вводя и выводя её, пока она не стала умолять меня
идти дальше. Я делал это медленно, пока не обнаружил препятствие. Я
знал, что должен прорваться через него и что ей будет больно, поэтому я
Я продолжал входить и выходить, не продвигаясь дальше, пока она
не стала настолько похотливой, что обхватила меня ногами и
подняла попку, чтобы встретить мои толчки. Я воспользовался удачным моментом
и одним мощным толчком прорвался сквозь все барьеры и
вошёл в неё по самую рукоять. Нападение и его результат
были настолько неожиданными для Эллен, что, почувствовав острый, как нож,
удар, она вскрикнула от боли и тут же попыталась сбросить меня. Я слишком крепко держался, чтобы она могла добиться другого результата.
чем ещё более полное лишение её девственности, к которому
частично привёл мой толчок вперёд. Некоторое время я лежал совершенно
спокойно, а когда её боль утихла, я начал осторожно входить и выходить,
что, не возбуждая её, вызывало приятные ощущения. Затем я стал двигаться всё быстрее и быстрее, пока не наступил
кризис, и я не излил в неё поток кипящей спермы, которая своей
успокаивающей природой смягчила предыдущую боль; так что, когда я
оправился от восхитительных экстазов своего первого успеха,
Член постепенно обрёл прежнюю силу, и я почувствовал, что её страсть вновь пробуждается. Трижды я трахал её, прежде чем выйти, и последний раз, казалось, доставил ей больше удовольствия, но она всё равно жаловалась на жгучую боль, когда я проходил по разорванной девственной плеве. Я посоветовал ей встать и опорожниться, чтобы облегчить боль, а также смыть пятна крови с бёдер. Полотенце было удачной идеей с вашей стороны, но, по
факту, я во всех своих действиях следовал мудрым советам, которые вы мне дали
Я воспользовался вашим опытом лишения девственности миссис Винсент и двух ваших сестёр, иначе я, вероятно, всё испортил бы, хотя мой опыт с вашей великолепной тётей, естественно, научил меня всему искусству траха. Мне было нелегко убедить Эллен позволить мне сделать это снова, поскольку она заявила, что испытала невыносимую боль, когда я лишил её девственности. Однако я хорошо её подготовил, разожёг в ней страсть,
хорошо смазал член и был очень нежен при входе и во время
Первые движения. Я не заставлял её делать это. Но хорошо смазанные
сандалии теперь позволяли двигаться легче, и она с большим удовольствием
отдалась своей природе, когда я вошёл во второй раз. И всё же был страх
и сдержанность — страх, что может вернуться мама, — поэтому я счёл
целесообразным удалиться в свою комнату, будучи совершенно уверенным, что
теперь, когда путь открыт, её похотливая натура не заставит себя долго
ждать, чтобы в полной мере насладиться этим занятием. Кстати, она не могла не удивиться тому, как мама
могла проглотить твой огромный пенис; ведь он был таким же толстым, как её
запястье было намного длиннее её руки, и всё же оно, казалось, легко и с удовольствием входило в мамину руку, «в то время как твоё, дорогой Гарри, которое не толще двух моих указательных пальцев и едва ли намного длиннее, причиняло мне такую боль». Я заверил её, что это только на первую ночь и что если она будет промывать его тёплой водой два или три раза в день и наносить немного глицерина на то место, где болит, куда легко дотянуться пальцем, то завтра вечером она не почувствует никакой боли и будет наслаждаться этим так же, как и раньше.
мама до. С этим советом я оставила ее отдыхать и незаметно добралась до своей собственной
комнаты.”

После этого мы вместе решили, что нам сказать доктору,
который, несомненно, стал бы нас расспрашивать. Коттедж миссис Дейл находился не в нашем приходе,
но она приехала в нашу церковь, отчасти для того, чтобы отвести все подозрения
от доктора, а также поблагодарить его за то, что он позволил нам остаться
с ней.

Поэтому мы знали, что нам придётся пойти в дом священника и остаться там на обед. Мы решили, что в этот раз не будем брать
Мы решили посвятить доктора в наши планы, но сказали ему, что намеренно вели себя очень тихо и сдержанно, чтобы сбить с толку мать Гарри. Что Эллен спала с ней, так что завоевать её доверие было вдвойне необходимо. Договорившись обо всём до того, как мы добрались до церкви, мы вошли. После службы мы все отправились в дом священника. Доктор сопровождал миссис Дейл, Гарри, Эллен и меня, мою тётю. Тётя, сжав мою руку,
спросила, была ли у меня миссис Д., потому что она казалась мне прекрасной женщиной, с которой стоит познакомиться.

 «О, боже, нет. У меня не было возможности, даже если бы она захотела».
Я согласился. Я притворялся наивным юнцом, чтобы помочь Гарри с его кузиной. Я думал, что мы немного сбили её с толку, но она всё равно ревновала и пристально за ним следила. Эллен спала с ней, из-за чего Гарри было сложнее. Она внимательно изучала меня, пытаясь понять, какие у нас отношения. Я отвечал с таким видом искренности и невинности, что она была в восторге от того, что Гарри нашёл себе такую спутницу. Я вполне ожидаю, что она будет расхваливать моё _скромное_ и сдержанное поведение».

Действительно, так оно и оказалось, и миссис Дейл сделала это с таким видом,
что тётя была совершенно убеждена, что между нами пока ничего не произошло. Пока дамы обсуждали платья и шляпки всех, кто пришёл в церковь, дядя повёл нас с Гарри на прогулку в сад, пока не был готов обед. Там он, как и тётя, начал расспрашивать нас о том, что мы делали, и о причине, по которой миссис Д. попросила разрешения оставить нас у себя. Те же ответы, которые удовлетворили тётю,
удовлетворили и его, показав, что пока ничего не произошло, кроме того, что я завоевал доверие миссис Д.

— Мой дорогой Чарли, — сказал дядя, — тебе нужно только каким-то образом дать ей увидеть твой большой член, не выдавая себя, и я ручаюсь, зная женскую натуру, что она найдёт способ заполучить тебя, только не забывай играть роль невинного, веди себя очень неуклюже и позволь ей учить тебя, что доставит ей двойное удовольствие и избавит от вопросов о том, как ты получил свои знания, если она решит, что ты получил их от неё.

Я мысленно улыбнулся этим мудрым наставлениям и подумал, насколько они верны.
Все люди, сведущие в житейских делах, давали один и тот же совет. Но дядя и не подозревал, что я в точности следовал его наставлениям. Мы вернулись в дом, когда прозвонил колокол к обеду. Миссис Дейл похвалила доктора за успехи её сына в манерах и обучении и, вполне естественно, поздравила себя с тем, что он нашёл себе такого скромного и благородного товарища в лице племянника доктора, то есть меня.

Возвращаясь домой, Эллен попросила разрешения пойти пешком, что, несомненно, было
Она рассчитывала, что Гарри будет её спутником. Но мама, хоть и согласилась на её просьбу, всё же была достаточно осторожна, чтобы посадить Гарри в фаэтон, а меня оставить сопровождать Эллен. Это был шанс! Эллен покраснела, но взяла меня под руку, когда мы вышли из дома священника. Дядя бросил на меня понимающий взгляд и посмотрел на Эллен, словно говоря: «Я догадываюсь, что произойдёт». Мы шли довольно уверенно, пока нас не скрыла первая живая изгородь. Я остановился и нежно обнял Эллен, сказав, как я рад, что могу
поприветствовать её в связи с тем счастливым случаем, который подарила ей тётя.
Она пришла ко мне на ночь. Она была очень смущена, думая, что я знаю, как она провела ночь. Я успокоил её,
сказал, что между мной и Гарри нет секретов и что, по сути, если бы я не ввязался в эту игру, у неё не было бы возможности получить то огромное удовольствие, которое она, должно быть, испытала в объятиях Гарри. Я
знал, что у неё не так уж много денег, но хотел подбодрить её и заставить
рассказать о своих чувствах, решив извлечь максимум из её доверия. Она
ответила, что действительно ничего не сделала.
но она страдала и не позволила бы Гарри сделать то, что он сделал, если бы знала, какую боль это ей причинит. Она была обманута, увидев,
как сильно тёте, казалось, нравилось то, что было намного больше того, что было у Гарри. Я улыбнулся, услышав её замечание о размере моего пениса, и,
зная, что любопытство, должно быть, вызывает у неё желание увидеть его, я
сказал ей, что в первую очередь ей было бы лучше, если бы у неё был
меньший по размеру пенис, и что теперь она никогда больше не будет страдать
даже от такого большого, как у меня.

“Ох, но когда я думаю о необъятных размеров твоей, я никогда не мог решиться
чтобы позволить вам попробовать, хотя тетя и сделала, вроде, нравится, когда тебя толкнули
он с такой силой”.

“Моя дорогая Эллен, маму соблазнил только размер, и если бы я не был
крупнее Гарри, сомневаюсь, что она когда-нибудь пришла бы ко мне ночью".
ночью.

“Но как она могла осмелиться на это?”

— Любопытно было бы насладиться необычно большим членом, моя дорогая.

 — Ты знал, что она придёт?

 — И да, и нет.  Я видел, что она возбудилась, когда однажды
_случайно_ позволил ей увидеть мои внушительные размеры.

— Да, Гарри рассказал мне, что ты задумал, но я не ожидал, что тётя
осмелится прийти к тебе. Как это случилось?

 — Ну, если ты пообещаешь _никогда_ не говорить тёте, что я тебе
рассказал, я тебе расскажу. Она пришла и обнаружила, что я, по-видимому, сплю, сначала
пощупала меня и, увидев, что я не просыпаюсь, осторожно разложила меня,
посмотрела, потрогала и поцеловала, после чего, поскольку мой член был
на грани разрыва и я больше не мог этого выносить, я проснулся и невинно
пожаловался на боль в этой части тела и попросил её сказать мне,
были какие-то средства облегчить это состояние. Она сказала мне, что там было, но это была
великий секрет, который она не решалась довериться—и даже если бы она могла сделать так,
она боялась очень длинную вещь, как девчонка, три руки
длинные ниже головы! но что, если я пообещаю хранить тайну, она попытается. Потом
она легла и показала мне, как это делается, и я знаю, что потом тебе
понравилось смотреть, как мы занимаемся этим в полной наготе, — разве тебе
не понравилось, дорогая Эллен?

«Ну, дорогой Чарли, это было очень возбуждающе, и я вся разволновалась; но неужели он действительно длиной в три ладони и голову?»

Меня обрадовал этот вопрос, так как он показал мне, что она готова к тому, что
я намеревался сделать. Любопытство, раз пробудившись, обязательно
доведёт дело до конца, если представится возможность. Я нарочно спешил
к густой роще, через которую пролегал наш путь, и знал, что там есть
уютная поляна, где мы будем в полной безопасности. Был обеденный час
крестьян, и вряд ли кто-то ещё мог пройти этим путём. Как только мы вошли в рощу, она задала свой последний вопрос. Я сказал ей, что покажу, если она пройдёт ещё несколько метров вперёд.
путь. Она возразила, для приличия сказав:

 «Что скажет Гарри?»

 «Ему незачем об этом знать, но даже если бы он знал, разве он сам не показывал тебе, как мы с мамой наслаждаемся её прелестями? Но если ты ему не расскажешь, можешь быть уверена, что я никогда этого не сделаю. Это не займёт и минуты, а поскольку мы уже шли очень быстро, у нас достаточно времени, и наше отсутствие не заметят».

С притворным нежеланием она позволила мне отвести её туда, куда я хотел.
Добравшись до подходящего места, я сел на пологий склон и
Я попросил её сесть рядом со мной. Как вы можете себе представить, мой член был
напряжён и почти разрывал мои брюки, так что, как только я
расстегнул их, он выскочил во всём своём великолепии. Она чуть не вскрикнула от
удивления, глядя на его большие размеры, и заявила, что он выглядит
больше, чем когда она видела его у тёти. Её лицо покраснело, а глаза
заблестели, когда она смотрела на него, но, казалось, она боялась
прикоснуться к нему.
Я взял её руку и положил на него. Она тут же судорожно схватила его. Я лёг на траву, на которой она лежала.
Я мог бы смело предстать перед ней, и я сказал ей, чтобы она попробовала, если это не
три руки и голова в длину. Она тут же провела одной рукой по другой, начиная с корня, и сказала, что это действительно чудовищно, и спросила, как тётя могла это в неё запихнуть.

 «О, моя дорогая, я надеюсь, что когда-нибудь ты обнаружишь, что можешь принять это всё с превеликим удовольствием, но я бы не стал пытаться, пока ты не попрактикуешься с Гарри».

Тем временем она с большим волнением рассматривала его и, говоря, что я никогда не добьюсь с ней успеха, явно испытывала нетерпение
чтобы я мог это принять. Я понял, что должен возбудить её ещё больше, поэтому я сказал:

 «Дорогая Эллен, ты знаешь, какое удовольствие вы с Гарри получали, играя друг с другом губами. Теперь твоя очередь показать мне свою маленькую прелесть, а потом ты должна лечь на меня сверху, чтобы мы могли насладиться языками и губами».

Она сразу же позволила мне задрать ей юбки, но сказала, что, по её мнению, даже для этого она всё ещё слишком слаба после вчерашней работы Гарри. Я спросил,
промыла ли она его тёплой водой и нанесла ли глицерин. «О да».

Сначала было больно, но перед тем, как пойти в церковь, она сделала это три
раза и больше не чувствовала боли, но всё равно боялась, что мой палец
войдёт в неё. Я вводил его в тот момент. Он прошёл на всю
длину, не причинив ей боли.

«А теперь хорошо подними свои юбки и ляг на меня, пока я делаю
то же самое с этой очаровательной маленькой киской; мой язык может
доставить ей только максимальное удовольствие».

Она сама была так возбуждена, что была готова подчиниться моим желаниям. Она легла на меня, задрав юбки.
Назад. Она приклеилась губами к моему члену, сосала и замораживала его с энергией
, которая доказывала, насколько сильно разгорелась ее страсть. Ее влагалище было
уже в пене выделений, которую я сначала слизал. Затем пососал
ее крошечный клитор, слегка напряженно выступающий наружу, я засунул свой средний
палец в ее влагалище и по изгибам ее задницы увидел, как сильно
ей это понравилось. Вставив второй палец, чтобы увлажнить его, я вынул оба пальца и, повернув руку боком, ввёл каждый палец в отдельную
щель. Она уже была на грани оргазма; он наступил.
прежде чем я был готов. Она излила в мой рот больше спермы, чем я
думал, что эта юная девушка может потратить. У неё перехватило дыхание, и
она на минуту перестала сосать мой член. Но когда я стал умолять её
продолжать сосать, она сделала это с удвоенной энергией, и я излил
поток спермы, который хлынул ей в горло и чуть не задушил её, но
милая девушка ни за что не разжала губ и сосала до тех пор, пока
не осталась ни капли, а своими восхитительными ласками она снова
привела мой член в состояние максимальной готовности. Я тоже проснулся
ее страсти. Она хотела возобновить этот вид спорта таким образом снова, но я
умолял ее позволить мне потереть головку моего члена вверх и вниз между
хорошо увлажненные губы ее влагалища, а затем провести по нему острием,
или, самое большее, головкой. Она спросила, может ли она доверять мне, что я остановлюсь.
если это причинит ей боль.

“Конечно, моя дорогая, ” сказал я, “ ничего не будет сделано, или, скорее,
все прекратится в тот момент, когда ты скажешь мне остановиться”.

Немного испугавшись, но всё же желая попробовать, она сменила позу, опустившись на колени.
 Я задрал ей юбки, обнажив спину, и сначала поцеловал её, а потом
транспортная обработка ее жесткий и пухлые ягодицы, которые обещали в будущем
совершенство, я наклонился и снова лизнул ее очаровательная ****а пухлые с
всех начинающих-ярмарка молодых кудри. Затем, нанеся полный рот
слюны на мой уже хорошо увлажненный член, я полностью смазал его
от кончика до корня, а затем нанес на приоткрытые губы. Потирая
им вверх и вниз здесь, и над клитором, я возбудил ее до
наивысшей степени.

“О! «Чарли, дорогой, — воскликнула она, — попробуй, влезет ли его голова сейчас, а я
постараюсь его удержать».

 Я был только рад такому разрешению и очень быстро засунул его в
гайка, но она была очень тугой. Я снова вытащил её наполовину, а затем,
повторив это пять или шесть раз, обнаружил, что незаметно продвигаюсь
вперёд.

«О, дорогой Чарльз, это восхитительно! Попробуй ещё раз, осторожно».

Я так и сделал и уже вошёл почти наполовину, когда она кончила в
агонии восторга, восхитительно изливая свою тёплую жидкость на мой
очарованный член и в то же время толкая меня назад, что,
встретившись с моим твёрдым, хотя и нежным движением вперёд, в сочетании с
естественным расслаблением после её оргазма, довело меня до предела.
в самую тугую маленькую киску, в которую мне когда-либо доводилось
входить. Казалось, я заполнил каждую щелочку и растянул каждую часть
до предела. Моя тётя с её огромной киской обладала такой силой
давления, что, казалось, она вот-вот откусит твой член, мисс
Франкленд тоже была хороша в этом плане. Но это было больше похоже на очень
хорошо сделанную первоклассную лайковую перчатку, которая на два размера меньше, чем ваши пальцы,
но при этом растягивается, не рвется и облегает каждый неровный ноготь или палец; точно так же её маленькая вагина облегает мой член, как перчатка.
Это было поистине восхитительно. Нежное выведение, а затем столь же нежное возвращение в лоно так возбудило меня, что я выстрелил потоком спермы прямо в её матку. Она вскрикнула от восторга, и я почувствовал, как тугая оболочка скользит по всей длине моего члена и ещё плотнее смыкается вокруг него — если это вообще возможно. Это было так восхитительно, что мы оба почти сразу же были готовы к следующему заходу.

Она спросила, всё ли я выпила.

«О да, моя дорогая, как ты думаешь, могла бы ты выпить ещё?»

“Ой, нет, кажется, чтобы заполнить меня до отказа, и, чтобы быть до меня очень
сердце. Я не мог поддерживал больше, но вряд ли мог поверить, что я
все это, а я не думаю, что это возможно, и боялась, что больше
приходите”.

“А она доставит тебе удовольствие?”

“ О да, и продолжает делать это до сих пор— Продолжай, дорогой Чарли, и не щади меня,
это божественно.

Она извивалась и подпрыгивала. Я схватил её за бёдра и
подталкивал вбок, как бы отводя и подводя к себе;
мы двигались всё быстрее и быстрее, пока, наконец, нас обоих не охватил оргазм
вместе. Она опустила голову с глубоким вздохом, или, скорее, с криком экстаза. Она
упала бы на живот, если бы я не держал её за бёдра, прижимая к своему животу, а мой член не был бы погружён в самую глубину её влагалища, пока я не почувствовал три точки входа в её матку, похожие на кончики трёх пальцев, которые как бы хватали самую головку моего члена и раскрывались, чтобы принять всю мою сперму в свои самые сокровенные глубины. Ничего не могло быть
более восхитительного, и, крепко обнимая её, я сам пребывал в состоянии
совершенный экстаз. Наконец, произнеся несколько ласковых слов и не получив ответа, я обнаружил, что милая девушка совсем потеряла сознание и была бесчувственна во всех отношениях, за исключением продолжающихся конвульсивных сокращений ее восхитительной тугой вагины. Однако, увидев, что она не приходит в себя, я осторожно вытащил свой все еще твердый член. После этого вышло совсем немного спермы. Я вытер ее вагину насухо своим платком и с радостью увидел, что пятен крови нет. Я осторожно положил её
на спину, побежал к небольшому ручью и набрал две пригоршни воды
Я налил воды, вернулся, плеснул немного на всё ещё пульсирующую промежность и
окропил её лицо каплями, которые всё ещё оставались на моих ладонях. Это
возымело желаемый эффект: она открыла глаза, приподнялась на
заднице и обвила руками мою шею, когда я опустился на колени рядом с ней.
Сказав мне, что я подарил ей райское наслаждение, она поцеловала меня, а
затем разразилась истерическими рыданиями. Я утешал её, как мог,
и спросил, почему она плачет.

 «Я не знаю, дорогой Чарльз, но в прошлый раз мне стало плохо
и я упала в обморок сразу после того, как ты доставил мне такое наслаждение, о котором я и не мечтала»
возможно. Я думаю, что тогда я упала в обморок, и даже сейчас, не знаю почему, но я
чувствую себя довольно истерично ”.

Я нежно поцеловал ее, попросил встать и подойти к источнику, где
она могла напиться, и сказал, что если она сядет на ноги, я искупаюсь и
охлади ее дорогую маленькую щелочку, это, вероятно, расставило бы все по местам. Она
так и сделала и быстро пришла в себя. Она сказала, что
предположила, что дело в моих огромных размерах.

— Но мне не было больно, дорогой Чарльз, мне было слишком приятно.
Но ты сделаешь это со мной в другой раз, когда у нас будет возможность, не так ли, дорогой Чарли?

Я заверил её, что всегда буду рад это сделать, но мы не должны
рассказывать ни её тёте, ни Гарри о том, что мы сделали. Договорившись об этом и
оправившись от бледности, вызванной обмороком, она продолжила путь домой, и мы
так торопились, что Гарри, вышедший нам навстречу, застал нас за преодолением
последнего забора на последнем поле и даже расстроился, что мы зашли так далеко,
потому что теперь мы были уже близко к дому. Он надеялся застать нас гораздо дальше
отсюда и что я, возможно, разрешу ему повидаться с кузеном
прежде чем вернуться домой. Эллен сжала мою руку. Я сказал, что всё прошло как нельзя лучше, потому что любое неосторожное слово могло бы вызвать подозрения у его матери и помешать провести ночь в удовольствии, что было бы гораздо лучше, чем любое неловкое приключение на природе.

 Когда мы вернулись домой, мама подумала, что Эллен выглядит уставшей, и посоветовала ей пойти прилечь на кровать и вздремнуть часок.
Она сказала нам, мальчикам, что нам лучше сделать то же самое, потому что у неё есть кое-какие личные
дела. Мы с Гарри сразу поняли, что она имела в виду, и мы
Мы разошлись по своим комнатам: я — ждать маму, которая не замедлила прийти, а Гарри — наблюдать за ней, а затем воспользовался возможностью побыть со своей кузиной. Я быстро разделась, и когда пришла мама, я увидела, что она сняла корсет и нижнее бельё, так что, когда она расстегнула платье и сбросила сорочку, она предстала передо мной во всей красе своего прекрасного тела. Я бросилась к ней, чтобы с любовью обнять. Наши руки блуждали, и, будучи в полном восторге, мы в тот же миг принялись за дело
быстро и яростно. Я продолжил, к моему удовольствию, и мы
Мы оба быстро и одновременно воздали должное Венере на алтаре любви, а затем погрузились в последующий экстаз. Мы лежали почти четверть часа, наслаждаясь восхитительным блаженством удовлетворённого желания. Придя в себя, мама нежно поцеловала меня и заявила, что никогда не думала, что может испытать такое изысканное наслаждение.

— Но, мой дорогой Чарльз, я и представить себе не могла, что у какого-то мужчины, не говоря уже о таком юноше, как ты, может быть такой великолепный член. О, мне также доставляет радость думать, что я первой научила тебя настоящим радостям совокупления и вкусила
первые ласки этого великолепного орудия. Мой дорогой Чарли, я должна
созерцать его красоту при ярком свете; вынь его, милый,
и ляг на спину.

 Я так и сделал. Она поднялась и, повернувшись на бок,
опустила свою прекрасную истекающую соком вагину прямо мне на рот. Я высосал всю
восхитительную влагу, сочившуюся из отверстия. Затем, взяв в рот её полувозбуждённый клитор, который
висел, как член маленького мальчика, я вскоре довёл его до
максимальной твёрдости, одновременно лаская её набухшую
киску двумя пальцами. Она, со своей стороны, не
Она бездельничала, сначала играя с моим членом, прикрывая и открывая его головку,
что вскоре заставило его восстать во всей своей красе. Она не скупилась на похвалы. Затем, слишком возбудившись от простого восхищения, она
взяла его в рот и стала сосать, манипулируя им одной рукой, а другой лаская мой член. Затем я почувствовал, как её пальцы ощупывают и щекочут мою задницу. Она оторвала рот от моего
члена и на мгновение замерла, затем снова прижала палец к моему
основанию и осторожно проникла так глубоко, как только могла.
предыдущая пауза, очевидно, была сделана для того, чтобы смочить ее слюной
палец, чтобы он мог легко скользнуть внутрь. Я был рад
найти, что она пришла к этому, но притворство в незнании, я остановил свой
производство спросить ее, что она делает в моем дне, которые могут дать
мне такое наслаждение.

“Это мой палец, мой дорогой Чарльз, мой покойный муж всегда был в восторге
если я этим займусь, а также добавить значительно к моей радости, делая
то же мне”.

— Можно я сделаю это для тебя, дорогая мама?

— О да, мой дорогой мальчик; сначала смочи палец, а потом сделай это для меня.
— в задний проход, как ты делал это в моей вагине».

«Но я думаю, что могу делать и то, и другое одновременно, они так близко
друг к другу».

«Ты восхитительна, дорогая; сделай это, и я получу двойное удовольствие».

И я немедленно начал трахать её к её и моему крайнему удовлетворению. Вскоре мы кончили с предельным наслаждением и оба проглотили всё, что смогли, продолжая сосать, пока страсти обоих не разгорелись снова. Теперь я заявил, что должен снова трахнуть её в позе на коленях,
в которой она доставила мне такое изысканное удовольствие.
она приподнялась немного выше, я обхватил руками её прекрасную попку,
прижался губами к её заднему проходу и стал водить языком туда-сюда.

«О, Чарльз, дорогой, что ты делаешь? О! как восхитительно».

И она заёрзала своей попкой по моему рту самым сладострастным и
похотливым образом.

«О, встань, мой дорогой, и трахни меня; ты сделал меня такой развратной».

Я встал на колени позади неё и вошёл в неё с дикой яростью,
заставившей её закричать от радости, когда она почувствовала, как мощный
инструмент входит в неё. Я наклонился и стал ласкать её клитор.
Я хотел, но не мог не любоваться великолепным движением её ягодиц.
Я попросил её подрочить, чтобы я мог это сделать. Схватив её за бёдра, я притянул её великолепную попку к своему твёрдому и пылающему члену с таким огромным удовольствием для неё, что она кончила и обильно излилась, облив мой довольный член горячей струёй. Но, поскольку я уже трахнул Эллен незадолго до этого и дважды кончил в этот раз, я какое-то время оставался спокойным, а мамина восхитительная киска безумно пульсировала вокруг моего члена. Я
Я наклонился и пощекотал пальцами один из её сосков. Я играл с
её очень чувствительным клитором и ласкал его, и вскоре он снова затвердел от возбуждения. Будучи сам хладнокровным, я вскоре довёл её до дичайшего возбуждения своей дрочкой и пульсирующим членом, время от времени делая длинные, медленные движения, а затем так же медленно возвращаясь назад, пока не оказывался в трёх дюймах от неё, после чего энергично врывался в неё и удерживал в таком положении, пока она судорожно сжимала меня. Я продолжал в том же духе, пока она почти не обезумела от похоти, и
Она закричала, требуя более энергичных движений. Я не сразу подчинился, но
продолжал свои возбуждающие действия до тех пор, пока она не вцепилась зубами в подушку в
безумном порыве страсти. Тогда я стал двигаться быстро и яростно, под её крики
восторга и экстаза, пока нас обоих не настиг великий кризис в одно и то же
мгновение в совершенной ярости и агонии восторга. Я
прежде оставил её в покое, схватил за бёдра и наслаждался великолепным зрелищем яростных конвульсий её задницы
под чрезмерной смазкой её дико возбуждённого похотливого тела.
Она умерла в таком экстазе, что упала бы на живот, если бы я не держал её за бёдра и не прижимал
её восхитительную попку к своему животу. Я запрокинул голову
в агонии восторга и заржал, как осёл, как делал однажды, когда трахал сочную Франклину, и почувствовал, как три заострённых входа в её лоно сжимаются и так восхитительно покусывают кончик моего члена, совсем как у дорогой Эллен в лесу. Придя в себя, я обратился к дорогой мамочке и обнаружил, что она тоже потеряла сознание.
и была совершенно нечувствительна ко всему, кроме судорожных внутренних
движений её восхитительной вагины. Я вышел и осторожно положил её на бок,
принёс стакан воды, губку и полотенце, раздвинул её великолепные бёдра,
протёр и омыл её вагину, на которой почти не осталось следов
потока спермы, который я только что в неё излил. Затем я окропил её
лицо, и она очнулась с глубоким вздохом. Сначала она поблагодарила меня за радость, которую я ей доставил, что было, по сути, излишним, а затем разрыдалась и впала в истерику. Мне показалось странным, что я
Я должен был произвести такое же впечатление на её более привычные и
развитые органы, как и на милую Эллен. Я утешил её по-мальчишески и спросил, почему эффект был
отличным от всего, что она испытывала со мной раньше.

“Ах! мой дорогой мальчик”, - сказала она, с глубоким вздохом: “ты причинил мне столько
экстремальных ощущений, что я боюсь, вы, должно быть, меня с ребенком, вы
казалось, проникнуть в мою утробу, и меня волнуют гораздо больше того, что я
никогда раньше помню”.

“Моя любимая мама, могу ли я, возможно, завести ребенка?”

— Конечно, заведи ребёнка! — ответила она. — Да, дюжину, с таким огромным
чудовищным членом, который так возбуждает нас, бедных женщин».

 Я нежно обнял её и сказал, что счастлив думать, что стану
отцом её ребёнка.

 «Увы! мой дорогой мальчик, для тебя это может быть радостью, но какой печалью это будет для меня, если это случится; подумай, как я потеряю своё положение в обществе, если об этом станет известно, и даже если, уехав за границу, я смогу скрыть свой позор от публики, всё равно, к каким ухищрениям мне придётся прибегнуть, чтобы сохранить тайну; но не волнуйся, мой дорогой, я бы
я иду на такой риск, чтобы наслаждаться твоим обществом и завоевывать твою любовь; ты
всегда должен лелеять и любить меня, мой Чарли, потому что я рискую добрым именем и славой ради тебя; но теперь я должна уйти, иначе нас будут искать; постарайся немного поспать, мой дорогой мальчик, потому что я уверена, что тебе это нужно после твоих
усилий, и помни, что ты должен набраться сил, чтобы повторить их этой ночью».

 Она с любовью поцеловала меня, встала, оделась и оставила меня отдыхать.
Но я не мог не думать о том, что она сказала о страхе перед тем, что
этот странный секс, во время которого она потеряла сознание, приведёт к зачатию. Если
итак, я подумал, что дорогая Эллен, вероятно, окажется в таком же затруднительном положении, потому что
результат у нее был точно такой же. Здесь я могу заметить, что
мамины страхи стали реальностью, как в ее случае, так и в случае Эллен.
В конце концов, они обе уехали из страны вместе, хотя пребывание там означало бы
открытие. И, что довольно любопытно, они оба родили
дочерей в один и тот же день. Я был счастливым отцом обеих, хотя
Гарри приписывают ребёнка Эллен, но она сама всегда утверждала,
что это был восхитительный секс в лесу, который всё испортил.
И по тому особенному эффекту, который я произвёл на обеих матерей в тот день, я
никогда не сомневался в своём истинном отцовстве, к тому же ребёнок вырос в
точности таким, каким был я. Дочь мамы была великолепно развита, когда стала
молодой женщиной. У неё был даже больший клитор, чем у мисс Франкленд,
которым она лишила девственности кузину своей сестры в возрасте четырнадцати
лет. Я также могу попутно заметить, что в возрасте пятнадцати лет я лишил девственности обеих, насколько это касалось мужского пола. И
мы с Гарри часто трахали их вместе во всех смыслах; и моя дорогая
Дочь с её длинным и большим клитором часто трахала меня в задницу,
пока я делал то же самое с её сестрой, а Гарри внизу трахал её,
считая, что это его дочь. Но это относится к моему более позднему
опыту и не имеет ничего общего с нынешним периодом моей жизни,
хотя, возможно, в будущем у меня возникнет соблазн рассказать обо всех
подробностях моего среднего возраста и более позднего опыта.


Дорогой читатель, прости мне это отступление. Итак, я крепко проспал
час, затем встал и прогулялся по саду с Гарри, который рассказал мне
Он рассказал мне, как воспользовался занятостью мамы, чтобы пробраться в комнату
Эллен. Она очень боялась, эта хитрая кошечка, что он снова войдет, но когда он
вошел, она поняла, что это не причинит ей боли, а наоборот, она стала очень
распущенной, и они отлично провели время. Затем, прокрадываясь к моей двери, чтобы посмотреть, как у нас идут дела,
мы так возбудили их снова, что он взял её сзади, а она всё время наклонялась и подглядывала, потому что это было, когда я трахал маму сзади, стоя на коленях, и они решили, что это будет наш последний раз.
настоящее. Когда они закончили, то разошлись,
и мама обнаружила, что Эллен крепко спит.

— Но, чёрт возьми, Чарли, — сказал Гарри, — как же великолепно трахается твоя мать, я тебе даже позавидовал, и я не успокоюсь, пока сам не войду в неё; как восхитительно она извивается, и как страстно она наслаждается сексом; конечно, такого мощного члена, как у тебя, достаточно, чтобы разжечь любую страсть; он поразил Эллен, и, думаю, она стала ещё более распутной, хотя и уверена, что никогда не сможет принять в себя такого монстра.

Я улыбнулся, подумав о том, как легко поддаются самые юные представительницы прекрасного пола
Обманщик, но я постаралась не показывать Гарри своего мнения.

 Мы вернулись к ужину и провели приятный вечер, который стал предвестником ночных наслаждений.  Мама пришла, как только решила, что Эллен крепко спит, о чём Эллен позаботилась.  Через мгновение она была совершенно обнажена и прижималась к моему такому же обнажённому телу. Я ждал её и вспоминал о прелестях нашей последней
попойки, так что был на взводе ещё до её прихода. Она тоже
не терпелось, и мы принялись за дело, и вскоре
Первый раунд подошёл к концу под наши обоюдные «а-а-а!» и «о-о-о!» от восторга. Мы
какое-то время наслаждались восхитительным оргазмом. Затем мама отругала нас обоих за поспешность, сказав, что мы лишили себя всей роскоши и удовольствия от секса, когда занимались им в такой спешке; это был просто животный инстинкт, и нам хотелось получить всё сладострастное удовольствие от смачности и мастерства в сексе. Она сказала, что теперь, когда мы утолили
свой аппетит, мы должны начать заново с взаимного гамахуче. Она встала первой, чтобы
пописать, и позволила мне увидеть, как из неё вытекает вода.
восхитительная киска. Затем, зажегши еще две свечи, она поставила две в изножье кровати, а две — в изголовье, чтобы мы оба могли видеть все, что мы ласкаем. Затем я лег на спину, а она оседлала меня, повернувшись ко мне задом и опустив свою попку мне на лицо. Я засунул язык ей в киску и слизал восхитительную сперму, сочившуюся изнутри. Ее моча смыла все с пухлых губ. Затем, взяв в рот её очаровательный клитор, я стал сосать его, пока он не затвердел. Я засунул три пальца в её влагалище,
и когда я обнаружил, что она засунула свой в мою задницу, я перенёс их все в её прекрасную розовую попку. Они были очень жирными от моей спермы, которая попала на них, когда я был в её вагине, и, поскольку она облегчила им вход, выпятив попку, все три проскользнули внутрь, и она, по-видимому, даже не подумала, что их больше одного. Я был рад видеть, как легко они растягиваются, потому что это давало мне большие надежды.
Я должен был суметь пролезть внутрь, что я и
собирался сделать, но для этого потребовалось немного хитрости
не вызывая у неё подозрений в том, что для меня это не в новинку. Она
довела дело до конца почти так же, как и раньше, и, когда снова возбудилась,
мама предложила научить меня новому способу, который заключался в том, что она
садилась на меня верхом и опиралась на мой стоячий член. Как и другие до неё, она
не опускалась на меня, пока не кончала, оставаясь на месте,
а я сохранял себя для дальнейшего траха.

 Когда она кончила, то упала мне на грудь. Я обхватил её за талию одной рукой,
прижался губами к соску, который был ближе ко мне, и, протянув другую руку,
Я провёл рукой по её ягодицам к восхитительному отверстию, сначала
смачивая палец её выделениями, которые сочились между губами её вагины и моим
стоячим членом. Я засунул палец в её анальное отверстие и двигал им туда-сюда, к её бесконечному удовольствию. Она
закричала от избытка похоти.

— О, мой дорогой мальчик, именно так делал мой дорогой муж, и это доставляло мне огромное удовольствие, но не такое, как ты, потому что твой дорогой член в два раза больше, чем был у него, и наполняет меня таким избытком удовольствия, какого я никогда не испытывала с ним.

Всё это привело к великолепному и страстному сексу, в котором мы оба
забылись в взаимном экстазе, с криками наслаждения, а затем лежали,
наслаждаясь друг другом, пока её вес не заставил меня попросить её
перевернуться на бок. Затем мы долго и нежно болтали о любви. Переключив разговор на её подозрения, что она забеременела во время утренних молитв, я заметил, что у неё был только один ребёнок от мужа, и поскольку он умер через много лет после рождения Гарри, а она, по её словам, продолжала ему нравиться, то маловероятно, что она сейчас беременна.

— Это кажется вероятным, мой дорогой мальчик, но тогда он принял меры предосторожности, чтобы
больше не заводить детей.

 — Но какие меры предосторожности он мог принять и как он это сделал?

 — Ты любопытный мальчик, но я тебе расскажу. Он обычно долго
продолжал в том же духе, заставляя меня кончить два или три раза, прежде чем кончал сам, а потом, когда он чувствовал, что вот-вот кончит, он вынимал член, и, поскольку тот был весь мокрый, он вставлял его мне в задницу и кончал там, как только головка оказывалась внутри.

 — И доставило ли тебе это удовольствие, мама?

 — Он возбудил меня и заставил кончить несколько раз, прежде чем кончил сам.
и, помимо лёгкого раздражения, я не испытывал особого удовольствия, так как он
обычно был настолько близок к кризису, что едва ли мог сделать что-то большее, чем
вставить головку, когда уходил.

«А он когда-нибудь вставлял её полностью — и тогда это доставляло тебе удовольствие?»

«Иногда он делал это, когда слишком быстро вынимал его из моей вагины; в таких случаях он
задерживался, пока, потирая мой клитор, не приводил меня в состояние похоти, и тогда удовольствие было особенным и
сильным».

«О, моя дорогая, мама, ты должна позволить мне трахнуть тебя таким образом, и тогда,
ты знаешь, у нас не будет детей».

«Мой дорогой Чарли, это невозможно, чтобы такая большая штука могла
когда-нибудь поместиться в это отверстие. У моего покойного мужа он был
не в два раза меньше твоего, и ему было очень трудно, если только я не кончала три или четыре раза и не расслабляла все эти части. Я бы не осмелилась позволить тебе попытаться это сделать».

«О, да, моя дорогая мама, ты позволишь мне просто ввести его и
кончить там. Я бы очень хотела попробовать». Сначала мы трахнемся два или три раза,
а потом, после третьего раза, я буду дрочить тебе, пока ты не кончишь
первым, и тогда я буду готов просто ввести член, чтобы ты попробовал,
каково это».

— Но, мой дорогой мальчик, малейшее движение с моей стороны вытолкнет его наружу, если только он не находится за мошонкой, и только посмотри, какой он большой. Я едва могу его обхватить, и хотя он такой бархатистый, он довольно твёрдый. О, дорогой мой, позволь мне поцеловать его, а потом снова трахни меня, мой дорогой.

Она выгнулась, подарила мне восхитительный поцелуй, а затем,
откинувшись на спину и раздвинув свои прекрасные бёдра, пригласила меня оседлать её.
 Прежде чем сделать это, я тоже наклонился и пососал её очаровательный и хорошо развитый
клитор, пока она снова не взвизгнула от удовольствия и не попросила меня войти в неё.
ей. Я бросился на животе, и одним энергичным засунуть
водил моей безудержной колоть до конца, снова ее встряхнуть. Она
была так сильно возбуждена, что кончила одним толчком и вылила
поток горячей жидкости на мой восхищенный член. Я бы тоже кончил,
сделав ещё два толчка, если бы она не обхватила меня руками и ногами и,
проведя руками по моим ягодицам, не прижала меня к надутым и жадным губам своей похотливой киски, как будто хотела засунуть в неё яйца, ягодицы и всё остальное, если бы это было возможно. Поэтому она крепко держала меня.
Я вошёл в неё до самых волосков, которые были прижаты между нами, и позволил ей насладиться всеми прелестями идеального соединения, отвечая на её восхитительную пульсирующую киску мощными толчками своего возбуждённого члена. Больше четверти часа она лежала, тяжело дыша и судорожно всхлипывая в совершенном экстазе наслаждения. Наконец она
притянула мой рот к своему и просунула свой сладкий язычок мне в рот; я
всосал его, и её руки ослабили давление на мои ягодицы, прижатые к её
влагалищу, и я начал медленные движения внутрь и наружу, которые вскоре возобновили её
с предельной страстью. Она активно и божественно вторила мне,
владея собственным искусством. Наши движения становились всё быстрее и
яростнее, пока, как и всё человеческое, они не завершились в
смертельной агонии наслаждения, в которой, казалось, сама моя душа
устремилась ввысь, и мы лежали без сознания, не знаю, как долго,
наслаждаясь всеми теми изысканными ощущениями, которые дарит
член, погружённый в вагину прекрасной и распутной женщины. Придя в себя, мы перевернулись на бок и,
всё ещё переплетясь и соединившись в сладостных приапических объятиях, остались лежать
выставление счетов и воркуя со всеми теми, мягкий любящий ропот и bitings так
подобает такие моменты. Наконец оба снова были готовы, и тоска по
борьба. Я предложил вкусный коленях. Она увидела сразу
мой объект, и сказал, что я был немного предателем, который хотел сделать ей сюрприз
снизу отверстие.

“Но, мой дорогой мальчик, это действительно невозможно”.

Я обнимал, льстил, упрашивал и умолял её, пока, наконец, она не
пообещала, что если я поклянусь не заходить дальше, то она
постарается принять мой член до самого основания, но
что я действительно должен был вытащить его, если ей было слишком больно. Итак, после этих предварительных действий она заняла позицию. Сначала я наклонился, чтобы
вылизать её восхитительную киску и пару раз пососать её очаровательный
клитор, а затем приставил свой возбуждённый член к пухлым и жаждущим губам
её восхитительной киски и после двух-трёх поглаживаний резко вошёл в неё,
отчего мой живот шлёпнул по её великолепной попке. Затем мы лежали
спокойно, наслаждаясь друг другом в роскоши чувственности. Я провёл рукой
под её животом и, быстро лаская её клитор, заставил её кончить
в экстазе от восторга. Я дал ей время только на одно или два толчка
своим членом и, зная, что ничто так не радует распутную женщину, как
быстрые движения почти сразу после оргазма, я начал делать быстрые
толчки, каждый раз погружая свой член по самую рукоять и
при этом грубо разговаривая, например:

 «Разве этот толчок не заставляет тебя дрожать?» Вот так, до самых яиц
в твоей похотливой и восхитительной дырочке», и т. д.

Она стала безумно распутной, называла меня своим милым восхитительным любовником.

«Да, да, я чувствую, что это до самого корня. Я хорошо приняла тебя, мой дорогой мальчик.
Твой дорогой, большой член, он убивает меня — убивает — убивает меня — от радости. О! О!
 О!

 Она снова взвизгнула со всей непристойностью, на которую только была способна.
 Она едва успела кончить и всё ещё пребывала в экстазе, когда
Я тоже почувствовал, что больше не могу сдерживаться, и внезапно вынул
эрегированный член и приставил его к гофрированному и
красивому отверстию её задницы, пытаясь ввести его.
Несмотря на ярость моего возбуждения, я был достаточно нежен, чтобы
вводить его без усилий, и без труда насадил его на гайку
или не вызывая недовольства у дорогой мамочки, которая выполнила своё обещание и сделала всё возможное, чтобы помочь мне, выпятив свою большую задницу и не оказывая сопротивления мышцами сфинктера. Я был так сильно возбуждён, что даже если бы я пообещал довольствоваться введением головки, я не смог бы пойти дальше, потому что проникновение охватило меня такой убийственной сладостью, что я растаял, извергнув поток спермы глубоко в её внутренности, а затем потеряв всякую способность к дальнейшим даже самым незначительным толчкам. Думаю, это из-за того, что я долго сдерживался, чтобы не расстраивать маму
Два или три раза я доводил себя до такого нервного возбуждения, что, когда я кончал, мне казалось, что я теряю всякую способность к дальнейшему продвижению. Это был первый раз, когда я почувствовал эту мгновенную
неспособность, но далеко не последний; обычно это происходит после того, как ты сдерживаешь свою способность к оргазму. Восхитительная
пульсация сочной матушкиной вагины, которая повторялась в её объятиях, вскоре пробудила мои дремавшие силы. Мой член
опустился ниже обычного, так что он был лишь слегка напряжён
Это произошло, но не настолько, чтобы я смог сделать движение вперёд, и
он почти незаметно вошёл так глубоко, как только мог, прежде чем
дорогая мама пришла в себя после экстаза от последнего оргазма. Когда она
пришла в себя, я продолжал судорожно ловить ртом воздух, как будто всё ещё
находился в том восхитительном состоянии полубессознательности. Я почувствовал, как она провела рукой между бёдрами, и услышал её бормотание:

 «Боже, да он весь внутри!»

От её нежного прикосновения к моим яичкам, которые она взяла в руку и ласково
погладила, мой член ощутимо затвердел. Она почувствовала это и продолжила ласкать его
Она продолжала делать это до тех пор, пока он не стал таким же твёрдым, как всегда, по-прежнему до предела погружённый в эту восхитительную попку, которая, судя по участившемуся пульсированию, скорее приветствовала незнакомца, чем отталкивала его. Теперь я притворился, что прихожу в себя, и воскликнул:

«О, где я? Я никогда не испытывал такой райской радости».

Она подняла лицо с подушки.

— Ах ты, непослушный мальчик, ты действительно засунул его по самую рукоятку; ах, ты
нарушил своё обещание; но я прощаю тебя, только не двигайся пока.

 Я заверил её, что не знаю, как он туда попал, потому что я потратил и потерял
как только его голова оказалась внутри, он потерял сознание.

 Я задрожал и ощутил такое же восхитительное давление. Я провёл рукой по её животу и обнаружил, что её клитор затвердел и возбудился. Я потёр пальцами другой руки один из её твёрдых выступающих сосков. Вскоре она стала безумно похотливой и начала извиваться на моём возбуждённом члене. Я лежал неподвижно, решив позволить её страстям потребовать от меня движения. Мне не пришлось долго ждать. Она попросила меня сделать
нежное движение, я подчинился и медленно отстранился, но лишь на короткое расстояние, и как
Она медленно возвращалась. Вскоре её похотливость вышла за все рамки. Она умоляла меня
двигаться дальше и немного быстрее — потом ещё быстрее и ещё, пока
мы оба не пришли в неистовство от яростного вожделения, не знавшего границ. Мы
стремительно приближались к финалу, издавая взаимные крики мучительного восторга;
мама кричала так громко, что я потом подумал, что её, должно быть, услышали. Её удовольствие было самым диким, и когда я излил поток спермы в её лоно в тот самый момент, когда она кончала, мы оба упали вперёд и потеряли сознание. Я был слишком поглощён экстатической радостью
я не мог сам наблюдать это, но долго лежал, как крепко зажатый пленник, поглощенный
этим самым изысканным, дающим радость отверстием. Наконец я осознал, что
мама действительно потеряла сознание. Итак, вытащив свой член с некоторым усилием
, потому что он был зажат крепче всего, и вышел с шлепком, я
встал и принес маме воды. Я побрызгал ей на лицо, и она
открыла глаза, которые излучали на меня самую сильную любовь. Она что-то пробормотала, я поднёс стакан к её губам, и она жадно
выпила. Затем, снова посмотрев на меня с самым любящим выражением лица, она
сказала:

“Мой дорогой мальчик, ты убьешь меня с восторгом. Никогда—о, Никогда,—я
известен такой радости. Это было для меня слишком много, и я боюсь, что я тоже ранены
вы. В будущем мы должны быть более умеренными. Помоги мне подняться, ибо я должен подняться.
Твой последний ход требует, чтобы я отлучился на несколько минут.”

Она встала, накинула халат на плечи и вышел из комнаты, чтобы перейти к
ватерклозет. Я надеялся, что она не пойдёт в свою комнату и не узнает, как там обстоят дела. К счастью, она боялась разбудить Эллен и тем самым помешать нам оставаться в одной постели до конца ночи.
посреди ночи. Она вернулась. Тем временем я очистился и
теперь действовал как её _горничная_, омывая все части тела.

«Мой дорогой мальчик, мы не должны делать это снова какое-то время, ты же знаешь, что у меня
была кровь, и мне было очень больно при мочеиспускании».

Мы снова легли в постель. Она не позволила мне продолжать, но, нежно обняв меня и положив мою голову себе на грудь, мы вскоре уснули. Она разбудила меня на рассвете, поцеловав и ощупав мой
возбуждённый член. Она легла на спину, и мы занялись любовью два раза.
восхитительный секс без прерывания. Я знал, что если прервусь, она
сама кончит. Тем не менее, она с удовольствием отнеслась ко
второму, так как это был наш последний раз до следующей
встречи. Она проявила всё своё чудесное мастерство, и её движения были
поразительно ловкими. Она обвилась вокруг меня почти как змея. Наши
губы и языки были одинаково активны, и финальный оргазм был
невыразимо прекрасен. Я изо всех сил старался не отставать, но мы уже
продлили наши занятия до столь опасного часа, что могли слышать
Они открыли нижние ставни на окнах, и она нежно поцеловала меня в знак
благодарности и убежала. Я лежал, размышляя о радостях той
экстатической ночи, а затем встал и быстро оделся, так как нам нужно было
позавтракать, а затем пойти домой, где нас ждали в девять часов.
 Однако после завтрака мама отвела меня в свою святая святых —
кладовую, чтобы дать мне кое-какие указания. Конечно, как только она оказалась
там, я подтолкнул её к столу, задрал ей юбки
сзади и хорошенько оттрахал, войдя сзади. Она поддалась.
с большим изяществом, несмотря на ее протесты, что она пришла не для этого.
как будто это было для чего-то другого! О! женщина,
женщина! как ты хочешь обмануть, даже при получении самого объекта
ты имеешь в виду.

Гарри сказал мне, что они заглянули внутрь и увидели, чем мы занимались, но он не был
так готов, как я, и не смог пойти и сделать то же самое.

Мы слишком долго слонялись без дела и вернулись в школу только после десяти. Доктор строго-настрого приказал нам явиться к нему в кабинет в
двенадцать часов. Мы знали, что это значит: хорошая порка, а потом
Доктор наслаждался рассказом о наших успехах. В двенадцать часов мы вошли в кабинет доктора, который сразу же последовал за нами. Он строго отчитал нас за опоздание и сказал, что собирается хорошенько выпороть нас обоих за праздность и, без сомнения, распутство. Мы сразу поняли, что он не шутит. Время от времени ему нравилось по-настоящему
серьёзно кого-нибудь выпороть, и теперь мы видели, что именно это он и собирался сделать,
хотя мы также знали, что это закончится оргией, после того как мы достаточно
возбудим его, рассказав подробности траха, который он, без сомнения,
Он был уверен, что это произошло. Он заставил нас всех раздеться и, выбрав сначала
Гарри, сделал меня лошадью, на которой его будут пороть. Когда всё было готово, он
начал с нескольких сильных ударов по заднице Гарри, а затем приступил к
своим замечаниям.

«Итак, молодой джентльмен, вы соблазняли свою кузину, не так ли?» —
шлёп-шлёп-шлёп — «а потом использовали это как оправдание для того, чтобы не ходить в школу». Шлёп, шлёп, шлёп. «Я думал, что уже выбил из тебя
все мысли о том, чтобы трахнуть твою кузину». Шлёп, шлёп, шлёп.

 Бедный Гарри корчился от настоящей боли.

 «О, сэр, я больше никогда не сделаю этого без вашего разрешения».

— Да, конечно, я согласен! Шлёп, шлёп, шлёп.

 Доктор продолжал немилосердно хлестать меня до тех пор, пока боль не сменилась возбуждением, а член Гарри не начал твердеть, яростно ударяя по моей заднице, пока он корчился под резкими ударами кнута. Увидев ожидаемый эффект, доктор ослабил хватку и, переложив кнут в другую руку, стал лишь слегка пощипывать меня, чтобы поддержать возбуждение. Взявшись за
стоячий член, он сказал:

 «Так вот что это за штуковина, которая натворила столько бед».

 Он немного помассировал его, наклонился и пососал.

— Ах да, я чувствую, что у него всё ещё вкус вагины и настоящий её запах; значит, ты снова был там сегодня утром. Расскажи мне, как это случилось.

  Тут Гарри отпустили.

 Доктор сел, Гарри стоял перед ним, а доктор с удовольствием поглаживал свой твёрдый член.

 — А теперь расскажи мне.— О, вот оно что, вот оно что! — воскликнул доктор. — Мы всё это из него вытрясем, погодите.

«Я проскользнула к Эллен. Она немного сопротивлялась, боясь, что мама нас поймает, но я взяла её за руку и показала через замочную скважину, как она
Чарли был внутри неё. Эллен была поражена огромным размером Чарли, и, видя, как легко и с удовольствием мама приняла его, она подумала, что мой меньший размер не причинит ей боли, и позволила мне это сделать.
Но я заставил её кричать и истекать кровью, когда вошёл достаточно глубоко, чтобы добраться до её девственной плевы. Она пыталась стряхнуть меня, но я слишком крепко сидел, и я трахнул её тогда и ещё раз, прежде чем выйти. Я вымыл её
киску и нанес немного глицерина, а сегодня утром сделал это снова, не причиняя ей боли. И ей это так понравилось, что потом она
целовала и сосала его, и заставила меня кончить у нее во рту, а потом снова подняла меня на ноги
для последнего захода.

“Клянусь честью, очень красивое занятие”, - воскликнул доктор. “Теперь пососи мой
член, как она сосала твой”.

Гарри делал это, пока доктор не пришел в ярость. Затем он заставил его прекратить, но
приказал мне забраться Гарри на спину. Я знал, что должен уловить это остро, так как
доктор был просто достаточно взволнован, чтобы пожелать быть еще более взволнованным. И он любезно
дал мне его, задавая вопросы о том, как я достиг своих злых целей. Я сказал ему, что это был его собственный совет — позволить ей увидеть меня.
Я так и сделал, и она клюнула на приманку. Шлёп-шлёп-шлёп.

«И ты изображал этот невинный грех?»

«О да! Пощадите меня, сэр, и не бейте так сильно».

Шлёп-шлёп-шлёп.

«Пощадить тебя, конечно! И как она трахалась?»

«О, просто великолепно, сэр».

Шлёп-шлёп-шлёп.

«Как часто вы это делали?»

«Я и сам не знаю, сэр; мы занимались этим всю ночь и снова сегодня утром».

«Она сосала ваш член?»

«О да, сэр».

Шлёп-шлёп-шлёп.

«Что она об этом думала?»

— Она сказала, что это лучшее, что она когда-либо видела, и что я должен оставить его
только для неё.

— Ладно, хватит, теперь пососи мой член, как она сосала твой.

 Вскоре он возбудился до предела. Он заставил Гарри взять прут и отхлестать его по заднице, а мне пришлось наклониться над столом, пока он трахал и дрочил меня, всё время повторяя рассказ, который мы ему рассказали о нашем сексе. Кончив, он отпустил нас, добившись своего. Незадолго до начала наших рождественских каникул, дорогая миссис
Однажды субботним вечером, когда мы с ней спали, Дейл сообщила мне, что
из-за прекращения некоторых процессов она забеременела
этот жалкий негодяй взял мой большой, хотя в тот момент мягкий и вялый инструмент в свою ласкающую руку.

«О, моя дорогая мамочка, это правда?»

От одной этой мысли мой член встал колом, и в одно мгновение я оказался на ней, и мы занялись самым восхитительным делом, в котором оба умерли в экстатической нечувствительности. Успокоившись таким образом, мама начала обсуждать
вероятности и то, что нужно будет сделать, если всё обернётся так, как она опасалась. Она объяснила мне, что пока не может говорить с уверенностью, но, вспоминая обморок в первую ночь и
Прекращение её ежемесячных кровотечений, природу которых она мне объяснила,
не подозревая, что я прекрасно осведомлён обо всём этом, давало ей все основания
опасаться, что её страхи были не напрасны. Из-за этого ей пришлось бы уехать за границу,
когда она была бы уже на таком сроке, что могла бы привлечь внимание. Но она
сказала, что не стоит беспокоиться об этом, пока мы не будем более уверены в
происходящем. Однако сама эта мысль воодушевляла меня на новые усилия, и снова,
и снова мы предавались всем радостям страсти в самых разных формах и проявлениях
Я особенно старался и высасывал её драгоценный бальзам, и она точно так же высасывала меня, пока измученная природа не уложила нас обоих на ложе Морфея. Мы возобновили наши восхитительные занятия, когда утренний свет разбудил нас после освежающего сна. Несколько раз в течение воскресенья мы удалялись в мамину спальню с той же целью и снова провели великолепную ночь, прежде чем расстаться в понедельник утром. В следующее воскресенье, после ещё одного субботнего вечера блаженства, мы все пошли в церковь, куда на прошлой неделе не смог попасть из-за сильного дождя.
после службы мы отправились в дом священника на обед. Там, в ходе
разговора, миссис Дейл упомянула, что дела потребуют её присутствия в Лондоне на несколько дней и что она собирается выехать в следующий четверг, то есть на следующий день после нашего отъезда на каникулы. Она также сказала, что возьмёт с собой в Лондон сына.
Доктор заметил, что ему тоже нужно ехать в Лондон, чтобы повидаться с одним джентльменом, который подумывал о том, чтобы отправить своего сына в приход, и если бы миссис Дейл могла отложить отъезд до субботы, это было бы очень кстати.
Ему было бы приятно сопровождать её в путешествии. Она с готовностью согласилась, и моя дорогая тётушка, которая догадалась, к чему это приведёт, и которая сама была без ума от Эллен и жаждала прильнуть к её юным прелестям и побаловать её, вставила своё предложение: поскольку милая девушка останется совсем одна, она будет очень рада, если Эллен примет её приглашение занять спальню, которая выходит из её собственной комнаты, на время отсутствия миссис Дейл. Последняя даже не подозревала о моей
связи с её дорогой племянницей и думала, что я её защищаю.
Тетушка была бы для неё надёжной защитой, она ухватилась за приглашение и
выразила свою радость и благодарность за столь любезное внимание со стороны моей
тётушки. Я всё это время не упоминал Гарри, но, конечно,
когда мы с его матерью были заняты любовными утехами, он точно так же
занимался тем же восхитительным времяпрепровождением с Эллен. И, могу добавить, что раз или два я воспользовался благоприятной возможностью и удовлетворил это маленькое похотливое создание тем, что она называла пиршеством моего благородного члена. Она, конечно, была в восторге от предложения моей тёти
Она сразу же представила, как я буду принадлежать только ей больше недели. Один её взгляд объяснил мне всё, а когда она, уходя, нашла возможность взять меня за руку, её пожатие было самым красноречивым. Так что все были в восторге, потому что Гарри, когда мы остались наедине, сказал: «Чёрт возьми, Чарли, я так рад; готов поспорить, что трахну свою мать, прежде чем вернусь». Ты знаешь, как я жажду оказаться в восхитительной вагине, которая меня выносила; в тот момент, когда я услышал, что она собирается взять меня с собой, мой член был готов взорваться».

Мой дядя, который тоже хотел трахнуть миссис Дейл, получил возможность осуществить свои намерения благодаря заключённому соглашению. На следующую ночь, когда я был в постели с тётей и дядей, в перерыве между очаровательной маленькой оргией, после того как он трахнул меня, пока я был в тёте, и на тот момент больше ничего не мог сделать, разговор зашёл о предстоящем путешествии. Он выразил удовольствие от возможности осуществить давно желанное. Распутный старик также намекнул на будущую возможность насладиться юными прелестями племянницы.

“Конечно, вы и моя дорогая жена, стоящие между вами, заставите ее разрешить
любые действия с моей стороны; и, кстати, моя дорогая, я бы предложил, чтобы
вы должны застать Чарли врасплох и разорвать их на части в притворном гневе
чтобы Чарли схватил вас и сказал, что заставит вас
насильно вовлеченный в действие, под предлогом того, чтобы заставить вас замолчать
чтобы найти ошибку: вы должны вырваться из его объятий и улететь к своим
кровать, он должен поймать тебя, когда ты попытаешься войти в нее, и протолкнуть в тебя свой огромный
член, при виде которого ты должна позвать на помощь и призвать Эллен
Она придёт тебе на помощь; она придёт, но я не считаю её правой, если
она не поможет Чарли, удерживая тебя, а не наоборот. Ты
должен будешь потом притвориться, что очень обижен; но можно спокойно
довериться влиянию большого члена Чарли, который примирит тебя с инцестом, и
расслабившись, как будто ты одержал над ним верх, ты сможешь присоединиться к их забавам».

Таким образом, этот замечательный человек, прекрасно разбирающийся в мире и в женщинах,
дал нам превосходный совет, которому, как я расскажу далее, мы
в точности последовали. Тем временем тётя, взволнованная ожиданием,
Она взяла мой член в рот и пососала его, чтобы он стал твёрдым, а затем, оседлав меня, начала так возбуждающе двигаться, виляя своей великолепной задницей, что это снова воспламенило моего дядю. Почувствовав, что его член достаточно твёрд, он встал на колени между моих ног и, к большому удовольствию моей дорогой тётушки, доставил ей двойное удовольствие, трахая её одновременно двумя членами, одним спереди, а другим сзади.

Мой опекун хотел, чтобы я остался с дядей на время
каникул, а в конце следующего семестра я должен был его покинуть.
В то время я не знал, чего он добивается, но обнаружил, что он сам приехал к моей матери и пробыл у неё две недели, уделяя большое внимание
мисс Фрэнкленд. Он заявил, что хочет, чтобы мои сёстры летом поступили в первоклассную школу в Лондоне, и, увидев, что мисс
Фрэнкленд выглядит несколько разочарованной, он попросил о встрече с ней и положил к её ногам себя и своё состояние, выразив желание, чтобы, если она примет его предложение, они поженились после того, как она закончит обучение своих учениц. Это было слишком заманчивое предложение, чтобы от него отказываться, и после
Она, как обычно, сделала вид, что совершенно не готова к такому предложению, и попросила дать ей день или два на раздумья. Я сразу же предвкусил огромное удовольствие от этой связи. Разумеется, в Лондоне у меня будет масса возможностей наслаждаться этим очаровательным созданием, и в четвёртом томе этих мемуаров вы увидите, к каким восхитительным оргиям привела эта связь. Вы можете быть уверены, что моя любимая любовница, очаровательная Бенсон, и не менее похотливый
Эгертон был бы рад приветствовать столь великолепное создание, как мисс Фрэнкленд.
время стать миссис Никсон, и как блестели глаза графа, когда он
видел её во всём великолепии её пышной и волосатой фигуры; как две
женщины ласкали её великолепный клитор, и как мы с графом боролись за то,
кто из нас сможет в полной мере удовлетворить её похотливые и развратные
страсти. Но всё это будет показано в надлежащее время в продолжении.

 Тем временем наступил день отъезда дяди и миссис Дейл.
Гарри. Когда карета проезжала через нашу деревню, миссис Дейл подъехала на своей машине.
Она привезла с собой Эллен, чтобы оставить её в доме священника, как и было условлено.
приличия были соблюдены должным образом. Они ушли, Гарри вышел на улицу,
остались только доктор и миссис Дейл. Я сжала руку дяди и многозначительно посмотрела на него, он ответил мне многозначительным подмигиванием, и они ушли. Когда мы вернулись в дом, тётя отвела Эллен в соседнюю с её комнатой спальню, в которую вела дверь, и которой, как я уже замечала, дядя не раз пользовался. Когда они спустились вниз, тётя с
сочувствием, потому что по выпуклости на моих брюках она поняла, в каком я состоянии, сказала:

“Моя дорогая, мне нужно уладить кое-какие домашние дела, так что ты должна извинить меня.
тем временем Чарли покажет тебе наши владения и развлечет тебя в течение
часа или двух. Когда будет готов ленч, я прикажу позвонить в большой колокол.
Для вас позвонили.

Эллен еще не сняла шляпку, и, прихватив шаль, мы
вышли. Можете быть уверены, мы не стали терять времени, добравшись до летнего
дома, который, как вы уже знаете, был обустроен и посвящён служению
Венере. Там всегда горел огонь, который я немедленно разжёг. но поскольку был ясный солнечный день, а окна выходили на юг, было совсем не холодно. Пока я возился у камина, Эллен сбросила шляпку и шаль и распустила пояс — на ней не было корсета. Я схватил её в охапку и осторожно положил на диван — её юбки свободно задрались, обнажив красивый живот и теперь уже более пышную промежность. Я наклонился и сразу же вошёл в неё. Она была так возбуждена, что через две
минуты глубоко вздохнула, прижала мою голову к губам своей вагины
и выдала свою сладкую и нежную сперму. Я и сам уже был на взводе
Не дожидаясь, пока она слижет его, я поднёс свой огромный пенис к очаровательному отверстию и одним движением вошёл в неё по самую рукоять, заставив её задохнуться. Но она тут же пришла в себя и со всей энергией своей юной похотливости быстро довела нас обоих до грандиозного финального экстаза, в котором душа и тело, кажется, умирают от радости, слишком великой для бедного человечества. Мы ещё какое-то время оставались в объятиях друг друга, не замечая ничего вокруг. Придя в себя, я встал и
сказал, что в следующий раз мы должны работать более усердно.
Я разжёг камин, и в маленькой комнате уже было приятно тепло. Поэтому, уговорив Эллен раздеться, я сбросил с себя одежду, и мы быстро предстали друг перед другом во всей красе. Нашему следующему свиданию предшествовали восхитительные предварительные ласки, которые мы откладывали до тех пор, пока страсть уже не могла быть сдерживаемой, и мы снова утонули в неге удовлетворённого желания и снова погрузились в мягкую истому послеполуденного наслаждения. Потом мы занялись взаимным мастурбированием,
а затем в последний раз трахнулись, потому что пора было одеваться и уходить
Я был готов, когда меня позвали обедать. Как только мы привели себя в порядок, я
посадил её к себе на колени и рассказал, как я буду пробираться к ней в спальню
ночью, чтобы она не запирала дверь. Я также сказал ей, что мы должны вести себя как можно тише,
потому что тётя спит в соседней комнате.
Она была в восторге от перспективы провести со мной всю ночь.
Она наивно говорила мне, что я доставляю ей гораздо больше удовольствия,
чем Гарри, что я, кажется, наполняю всё её тело почти невыносимой радостью,
и теперь, когда она будет получать меня каждую ночь, она надеется, что
Тётя уехала бы на месяц. Тут милое создание обвило руками мою шею и, поцеловав меня, просунула свой сладкий язычок мне в рот. Можете быть уверены, я ответил взаимностью и, запустив руку ей под юбку и засунув палец в её очаровательную маленькую киску, уже собирался перевернуть её на диван, когда тётя открыла дверь и остановила дальнейшие действия. Она сделала вид, что не замечает смущения Эллен, надеясь, что я её позабавил, и велела нам возвращаться в дом, так как обед уже готов.
 Мы, конечно, подчинились.  Аппетит у нас разыгрался после долгой прогулки.
После разминки мы плотно поужинали, и тётя позаботилась о том, чтобы угостить меня шампанским, для чего, как нетрудно догадаться, у неё были свои причины. Затем она отправила меня в мою комнату, чтобы я выполнил ежедневное задание, которое дал мне доктор и за выполнением которого, по её словам, она должна была проследить, лукаво подмигнув мне.

— Эллен, дорогая моя, — добавила она, — ты должна ежедневно упражняться на
пианино, по крайней мере, в течение полутора часов.

 Она отпустила нас.  Я пошла в свою комнату, легла и крепко уснула, но примерно через полчаса меня разбудили тёплые объятия.
моя великолепная и необузданно похотливая тётушка. Она наклонилась и, взяв мой вялый член в рот, быстро вернула ему привычную твёрдость.
 Как только это было сделано, она попросила меня встать и раздеться. Она сама была одета лишь в свободный утренний халат, который тут же сбросила и запрыгнула на мою кровать, где и лежала совершенно обнажённой, во всей красе своей великолепной фигуры. Я был голым в мгновение ока, но, зная, что она захочет хорошенько потрахаться, я набросился на её киску и трахал её до тех пор, пока она не кончила дважды, прежде чем я кончил сам
Я забрался на неё и ввёл свой большой член в её жаждущую вагину.
 Здесь я тоже играл с ней и не кончал, пока она не излилась дважды.  В этот раз она лежала на животе, а её великолепные ноги были согнуты над моими бёдрами, чтобы облегчить ей движения, потому что мало кто из женщин мог сравниться с ней в восхитительном покачивании её великолепной попки. После того, как мы какое-то время наслаждались
экстазом послеоргазменной неги, я отстранился, чтобы поставить её на
колени для следующего раунда, но воспользовался её положением,
Я снова заставил её кончить дважды, прежде чем убрал свой коварный язык. Затем, развернувшись и с восторгом глядя на эту благородную и массивную задницу, которой, как я уже отмечал, не было равных ни у одной женщины, я наклонился, крепко обнял и поцеловал её божественное отверстие, доводя её до дикого возбуждения своим языком, так что она умоляла меня немедленно трахнуть её. Я забрался на неё сзади, её рука скользнула под живот и направила меня в её пульсирующую, горячую и жаждущую киску. Я сделал резкий выпад и вонзился в неё.
Сначала я вошёл до самого основания. Это так возбудило милое создание, что за одно-два восхитительных движения на моём неподвижном члене и с таким напором, что казалось, будто она его откусит, она обильно кончила, всё время визжа, как кролик. Я был очень рад, что дал ей столько оргазмов, не кончая сам, потому что хотел иметь возможность исполнить свой долг перед Эллен ночью. Тётя лежала несколько минут,
тяжело дыша и восхитительно пульсируя на моём члене, пока я не
смог больше терпеть бездействие, хотя удовольствие от созерцания
Великолепные и пульсирующие шары подо мной доставили мне величайшее
удовольствие. Но теперь, склонившись над ней, я просунул одну руку под неё,
чтобы возбудить её клитор, а другой взял одну из её прекрасных больших и твёрдых
грудей и начал играть с её сосками — это было очень возбуждающе для
дорогой тётушки. Это пробудило в ней всю страсть, и дорогое похотливое
создание снова кончило до того, как я был готов последовать её примеру. Последовавшая за этим пауза позволила моему волнению немного улечься
и дала мне возможность продержаться до тех пор, пока её страсть не вернулась в привычное русло
энергия. Она снова своими прикосновениями и движениями вскоре побудила меня
к более активным действиям, но на этот раз я решил насладиться изысканными
прелестями её восхитительной задней дырочки. Поэтому, когда она разгорячилась, я
внезапно вышел из неё и, к счастью, сразу же попал в восхитительное
отверстие, погрузившись при первом же толчке до самого основания,
заставив милую тётю задохнуться, но она тут же пришла в себя и
полюбила содомию всем сердцем, и я не мог бы сделать ничего более
подходящего для её похотливых страстей. Было восхитительно
видеть, с какой энергией она
Она встречала и отвечала на мои толчки, её великолепные ягодицы двигались с
удивительной энергией, и при каждом толчке, когда я погружался в неё по самую
головку, она оказывала на меня самое возбуждающее давление. Мы оба были так
похотливо возбуждены, что не заставили себя долго ждать, прежде чем
достигли финального экстаза. Я чувствовал, что вся моя душа изливается в
неё, когда я с громкими криками самого живого наслаждения яростно
кончал в самое сердце её лона. Она была вне себя от восторга и без чувств рухнула на
живот, увлекая меня за собой, потому что её хватка за сфинктер была
слишком сильно, чтобы выпустить наружу то, что было внутри. Мы оба
потеряли чувствительность ко всему, кроме восхитительной, похожей на смерть
сладостной истомы. Мы долго лежали в этом трансе радости, и когда милая тётушка
пришла в себя, она попросила меня подняться, так как ей нужно было спуститься вниз. Я так и сделал, и когда она встала с кровати, то заключила меня в свои любящие объятия и, нежно целуя, поблагодарила за огромное удовольствие, которое я ей доставил, и сказала, что никто в мире не сравнится со мной и что я должен быть ей очень благодарен за то, что она позволила кому-то ещё участвовать в этом.
изысканная сила траха. Она подобрала платье и оставила меня одеваться.
 Вскоре я спустился вниз и увидел Эллен, которая выглядела так, будто ожидала, что я сразу же найду возможность её трахнуть. Но после того, как я уже переспал и с ней, и с тётей, хотя с последней я воздержался от излишеств, я не чувствовал желания снова доводить дело до конца, особенно учитывая, что я собирался провести с ней ночь. Поэтому, заверив её, что нас, скорее всего, поймают, если мы будем
вести себя неосторожно и тем самым лишимся возможности работать по ночам, она успокоилась.
тихо и разумно. Тётя пришла, и мы провели день за приятной беседой и прогулкой по саду. После обеда я крепко уснул на диване. Обе женщины, каждая со своей целью, оставили меня в покое и разбудили только тогда, когда пришло время всем расходиться. Освежившись, я был готов к предстоящей ночной работе.
Я подождал полчаса, чтобы все в доме могли лечь спать, а затем, накинув лишь свободный халат, прокрался в комнату дорогой Эллен, открыл дверь и вошёл. Она уже спала.
Она лежала в постели, с нетерпением ожидая моего прихода; она оставила гореть оба светильника, а также весело потрескивал хороший камин. Я сбросил халат и в одно мгновение оказался совершенно обнажённым в её страстных объятиях. Из-за нашего обоюдного нетерпения наша первая близость была быстрой. Затем последовало долгое наслаждение послеоргазменной неги, а затем более продолжительное и восторженное объятие.
Понежившись в блаженстве некоторое время, мы встали, и я поставил её перед
огнём, с восторгом разглядывая все её юные прелести. Волосы на её
киске стали гораздо более развитыми, чем раньше, грудь тоже
Она округлилась, даже её бёдра и ягодицы, казалось, увеличились в размерах, несомненно, из-за
того, что она трахалась с тех пор, как я её впервые увидел, что, естественно, ускорило
её превращение в женщину. Я был очень возбуждён этим осмотром её растущих прелестей и
решил потрахаться на ковре перед камином. Чтобы получить ещё больше удовольствия, я пододвинул к себе подзорную трубу,
направил её вперёд и, лёжа, велел ей двигать её до тех пор, пока я не
убедился, что могу видеть всю игру её ягодиц в том положении, в котором я
собирался её трахнуть. Итак, лёжа на спине, я заставил её пройтись по мне.
Она опустилась на колени и придвинула свою восхитительную маленькую киску к моему рту. Я трахал её до тех пор, пока она дважды не излилась своей благоухающей влагой. Затем она опустилась ниже, пока не оказалась прямо над моим членом, который к тому времени был твёрд от желания. Я направил его в розовую дырочку и, опираясь на него всем своим весом, она восхитительно насадилась на вертикальный столб. Я
заставил её несколько раз подняться и опуститься, чтобы насладиться видом её входа и выхода. Затем, нежно притянув её к себе, я сложил её пополам.
Я обнял её за тонкую талию и, повернув голову, увидел, что в зеркале, наклоненном вперёд, отражались её красивые ягодицы и спина, и, конечно же, её влагалище, до предела растянутое моим огромным членом, а над ним — милое маленькое рифлёное розовое отверстие её попки. Свободной рукой я обхватил одно из её бёдер и, повернув руку, смочил её обильным соком её влагалища и погрузил палец в маленькую обитель блаженства. Её возбуждение нарастало
и не знало границ. Было восхитительно наблюдать за её задницей
Это отражалось в его активных взлётах и падениях. Я позволил ей сделать всю работу,
что позволило мне сдерживаться самому, пока она не приблизилась ко второму
оргазму, когда жар её влагалища, казалось, придал мне дополнительных сил,
и движения наших задниц стали быстрыми и яростными, и вскоре мы достигли
экстатического оргазма, который мгновенно заставил нас рухнуть на пол,
задыхаясь от всех тех диких страстей, которые мы только что утолили. Мы долго лежали,
обнявшись, в экстазе блаженства. Затем,
поднявшись, мы нежно обнялись и снова легли в постель. Я бы с удовольствием
Я хотел было предложить ей и себе ещё одну попытку, но она отказалась, сказав, что чувствует себя совершенно измотанной после дневной и ночной работы, которой мы уже насладились. На самом деле я не удивился, потому что заставил её потратить в семь или восемь раз больше, чем себя. И я не сожалел о её решении, так как знал, что утром моя тётя выйдет в поле, и тогда мы вдвоём испытаем мои силы на пределе.

 Мы крепко спали, и утро уже наступило, когда мы проснулись.
Из-за сдвинутого стула я увидела, что тётя заходила посмотреть на нас, поэтому я
Я знал, что она на страже. Я сорвал с дорогой Эллен одежду, чтобы
мочь любоваться всеми её юными прелестями. Отсутствие прикрытия разбудило её. Она
с любовью посмотрела на меня и, обняв меня за шею, когда я склонился над ней,
притянула мою голову к своей и запечатлела на моих губах любящий поцелуй. Наши
языки переплелись, рука скользнула вниз и обхватила мой возбуждённый и
пульсирующий член. Я повернулся и, поставив колени между её ног, уже собирался проникнуть в любовную обитель, когда дверь, ведущая в комнату моей тёти, распахнулась. Моя тётя вошла, издала удивлённый возглас — хорошо сыгранный — и воскликнула:

— Боже милостивый! Что я вижу? Кто бы мог подумать…

 И, очевидно, чтобы спасти Эллен, она бросилась вперёд, схватила меня за руку
и, с некоторой долей готовности с моей стороны, вытащила меня из постели,
говоря:

 «Я в ужасе. Как вы смеете совершать такой грех и преступление,
как соблазнение молодой девушки, находящейся под моей опекой? Прикройте себя, сэр,
и немедленно отправляйтесь в свою комнату».

Я смело заявил, что не сделаю ничего подобного; напротив, поскольку она
испортила мне развлечение с Эллен, я был полон решимости заставить её
заплатить за это.

«Как ты смеешь так со мной разговаривать, ужасный мальчишка?»

“Вовсе не ужасно, дорогая тетя, посмотри на это бедное немое создание и пойми
как он жаждет увлечься тобой”.

После этого я схватил ее в свои объятия, как будто хотел бросить на кровать. Она
сделала вид, что борется, во время чего нежно сжала мой
вздыбленный член. Затем, вырвавшись от меня, она убежала в свою комнату,
делая вид, что пытается захлопнуть дверь у меня перед носом, но на самом деле стараясь
уступить дорогу и поспешить к своей кровати. Я схватил её, когда она наклонилась,
словно собираясь войти в него, и задрал её сорочку, единственное, что на ней было надето, и вошёл в её жаждущую и сочную вагину.
одним толчком вошёл сзади до самой рукояти. Она приглушённо вскрикнула и
позвала Эллен, чтобы та пришла и помешала мне изнасиловать её. Эллен пришла,
но благоразумно осталась стоять и смотреть, пока я мужественно трудился.

 «Эллен, почему бы тебе не оттащить его — он насилует меня — и, о ужас! — совершает инцест».

Она притворилась, что сильно сопротивляется, но ловко использовала это в своих интересах,
поёрзав попкой так, чтобы я проник глубже в её киску.

«О, Эллен, Эллен, помоги мне».

«Нет, — сказала Эллен, — я позволю ему сделать это, и тогда ты не сможешь на меня
нажаловаться».

Моя тётя, казалось, была очень расстроена этим и даже прослезилась, а затем уткнулась лицом в кровать, как будто в отчаянии, но всё это время активно мне помогала. Когда кризис был близок, она подняла голову и сказала:

«Боже, прости меня, этот простой школьник доставляет мне такое удовольствие, какого я никогда раньше не испытывала».

Затем она отдалась во власть своей похотливости, и мы довели дело до
кульминации в величайшем экстазе наслаждения. Голова тёти упала на кровать,
а восхитительное давление внутри её влагалища вскоре начало возбуждать меня.
проникнитесь его первозданной энергией. Она почувствовала его пульсацию и ответила на нее,
но, без сомнения, думая, что немедленное повторение выдаст нашу
предыдущую близость, она внезапно повернула лицо и тело, и
полностью сбросил меня с седла, мой член с шумом вылез наружу. Она снова начала
плакать, женщины могут делать это в свое удовольствие, и ругать меня за ужасное
преступление, которое я совершил; поступить так с ней было кровосмешением — тут рыдание следовало за рыданием.
рыдание. Я обнял её за плечи и, вытирая ей слёзы, возложил всю вину на этого бесцеремонного парня.
мой все еще напряженный член. Она быстро убрала руку, но не раньше, чем она
нежно сжала ее. Она сказала мне, что я ужасный мальчик, и
что я должен уйти и оставить ее и Эллен думать о том, что можно было бы сделать
в такой ужасной ситуации.

Тут Эллен подошла и, нежно поцеловав ее, попросила не отсылать
меня.

— Я так люблю его, дорогая мадам, и мне так хочется, чтобы он был со мной сейчас —
было так волнительно видеть, как он с вами, что я умру, если вы не позволите мне
забрать его сейчас.

 — Ужасно! Ужасно! — сказала тётя. — Я думала, что как раз вовремя, чтобы
спасти вас.

— О нет, он спал со мной всю ночь и часто спал со мной раньше,
но он был не первым, кто со мной спал, так что это не было ни насилием, ни
соблазном».

«Тогда ты, должно быть, соблазнила его, ты, коварная шалунья, потому что более невинного мальчика
я никогда не встречала».

Бедная Эллен, смущённая этим обвинением, отвергла его как ложное и
сказала, что прекрасно знает, кто меня соблазнил.

На мгновение тётя почувствовала себя уязвлённой, потому что, как она помнила,
она была первой, кто лишил меня девственности.

 «Что ты имеешь в виду? Я настаиваю, чтобы ты высказалась».

 Эллен сдалась и сказала, что первой была миссис Дейл.

“Она случайно увидела, как мощно вооружен Чарли, а затем
не смогла удержаться и научила его обращаться с оружием. Я видела, как они это делали
и поэтому сама жаждала этого. Посмотрите, дорогая мадам, какой благородный рисунок
это. Я уверен, если бы вы знали это, вы не могли бы сами
сопротивление имея его, попробуй, попробуй еще раз, и я уверен, что вы будете
прости нас и разделяют наши радости”.

Я поддержал этот хороший совет. Тётя, казалось, испугалась меня и запрыгнула
в постель. Пока она стояла на четвереньках, я тоже вскочил и,
обняв её за талию, крепко держал, пока тоже не встал на колени
Я встал позади неё и ввёл свой член в игру. Несмотря на все её явные попытки
сопротивляться, всё было сделано так, чтобы скорее способствовать,
чем препятствовать развитию событий. Конечно, я вошёл в неё в тот же миг,
а затем несколько минут оставался неподвижным, чтобы дать ей насладиться
внутренним давлением, которым она была так знаменита. Она уткнулась головой в
подушку и закричала:

«Это ужасно! — это ужасно!»

Эллен подошла и наклонилась над кроватью, обнимая её и говоря, чтобы она не
сопротивлялась, а приняла это свободно, и тогда, она была уверена, это доставит
ей величайшее удовольствие.

— Вот что приводит меня в ужас, моя дорогая, я никогда в жизни не испытывала ничего столь
восхитительного, но потом я думаю о грехе — с моим собственным
племянником! Это почти кровосмесительная связь.

 — Какое это имеет значение, дорогая тётя? Я тоже буду называть вас тётей, вы
такая милая и красивая. О, было так приятно видеть, как он
делает это с тобой, и ты такая восхитительная женщина, что я мечтал стать мужчиной, чтобы обладать тобой».

 Она обняла роскошные груди тёти, которые не могли её не радовать, и теперь умоляла позволить ей пососать одну из них. Тётя уступила.
и была в восторге. Она опустила руку рядом с Эллен вниз, к её
очаровательной киске, — Эллен раздвинула ноги, — пальцы тёти начали её ласкать.

 «Ах, моя дорогая, как же я любила заниматься сексом в твоём возрасте, наши языки
действовали вместо мужчин, и я всё ещё могла наслаждаться такой прекрасной свежей
девчонкой, как эта, это почти примиряло меня с тем, что делает этот плохой
парень».

— О, это было бы чудесно! — Давайте сделаем это прямо сейчас. Чарли может
отойти на минутку, пока я буду под тобой, и пока ты будешь меня вылизывать, я смогу
возбудить тебя и увидеть великолепную работу надо мной.

— Ты меня очень искушаешь, моя дорогая, но что бы сказала твоя тётя, если бы
узнала?

 — Но она никогда не узнает, — сказала Эллен, которая всё это время устраивалась на
кровати.

 Тётя подвинулась, чтобы Эллен могла забраться под неё, и тогда Эллен
попросила тётю снять сорочку, чтобы их тела могли тесно
прикоснуться друг к другу. Тётя очень хотела это сделать, но всё же поморщилась.
В конце концов она подчинилась и, перешагнув через Эллен, с жадностью набросилась на восхитительную молодую киску внизу и начала трахать её
_до смерти_. Я тут же вернулся в исходное положение. Эллен направила мой член в
тётя лизала тётину пылающую вагину, потом теребила тётин клитор и вводила палец в мой анус, пока тётя так восхитительно трахала её. Мы все быстро пришли к грандиозному финалу, с избытком смазки, который редко можно сравнить с чем-либо. Мы все немного устали после этого, и, поскольку было уже поздно, мы встали. Тётя сделала вид, что прощает моё насилие над ней за удовольствие, которое я ей впоследствии доставил. Она нежно обняла Эллен и сказала, что ей так понравилось с ней, что она надеется повторить это удовольствие. Затем, взявшись за мой член, она поцеловала его и сосала до тех пор, пока он не встал, и сказала:

«Я не удивляюсь, моя дорогая, что у тебя это есть, раз уж ты это увидела,
и я завидую миссис Дейл, которая первой насладилась такой чудовищной вещью. Если бы я знала, что он так чудесно устроен, сомневаюсь, что смогла бы устоять перед искушением научить его, как этим пользоваться, — меня удивляет только то, как такая маленькая штучка, как у тебя, вообще может это вместить».

Эллен рассмеялась и сказала, что это её кузен Гарри открыл дверь, иначе она бы
сомневалась, что когда-нибудь смогла бы в этом признаться, но я был так нежен,
когда входил, и когда я вошёл, это так восхитительно заполнило каждую щель,
что она очень огорчится, если в будущем ей откажут в доступе к нему.

«Итак, дорогая тётя, я надеюсь, что ты позволишь ему сделать это с нами обеими. Я могу сделать с тобой то же, что ты только что сделала со мной, потому что до того, как у нас появились он и Гарри,
мы с тётей развлекались таким образом. Тётя в этом деле просто гигант, она могла засунуть его мне поглубже и доставила мне огромное удовольствие, а ещё она сказала, что я сосу лучше, чем её покойный муж или кто-то из полудюжины школьных приятелей, которые развлекались друг с другом. Так что, дорогая тётя, ты должна позволить мне сделать это с тобой, пока Чарли нет дома.
а потом ты сделаешь это со мной, пока он будет в тебе. Только представь, как
это будет приятно.

«О, ты, моя милая маленькая соблазнительница, ты способна соблазнить даже ангела».

Так мы договорились, что Эллен выйдет из своей комнаты, а я — из
своей, и встретимся ночью в постели тёти. Мы так и сделали, и провели
чудесные восемь дней. Я показала тёте, что могу
Он проник в задний проход Эллен и тем самым доставил ей огромное удовольствие, и с
большей вероятностью то же самое произошло бы с ней. Она дала, по-видимому,
неохотное согласие, и, когда это было сделано, ничто не могло помешать
любвеобильность, какую только может породить самая необузданная похоть. Тёте очень понравилась
Эллен, и она замучила её до смерти, а та отплатила ей тем же.
 Я не жалел об этом, потому что это освободило меня от слишком тяжёлой работы. Так
мы провели самые восхитительные восемь дней, прежде чем к нам присоединились отсутствовавшие.
 И дядя, и Гарри осуществили свои желания. У каждого из них я узнал все подробности, но поскольку их истории в некоторых деталях повторялись, я расскажу о событиях в связном повествовании.

 Дядя и миссис Дейл ехали в карете вдвоём, Гарри
выезжаю на улицу. Дядя начал с того, что похвалил Гарри; а затем вернулся к тому, как
его впервые отправили в дом священника, и к записке, которую миссис Дейл отправила вместе с ним
; он спросил, не без понимающей улыбки, была ли та близость, которую она испытывала
прежние опасения вообще возобновились, потому что он заметил, что
Гарри выглядел измученным и бледным, когда возвращался по понедельникам, и был унылым
и бестолковым в тот день. Услышав это, миссис Дейл, казалось, немного встревожилась.
Вероятно, она начала думать, что между кузенами могло что-то произойти, пока она была занята со мной. Дядя заметил это.
Он почувствовал беспокойство и, догадавшись о причине, сказал:

 «Моя дорогая миссис Дейл, если что-то произошло и из этого что-то вышло, я человек светский, и вы можете положиться на мою помощь и благоразумие, чтобы предпринять такие шаги, которые помогут скрыть это от посторонних».

 Она поблагодарила его и сказала, что была бы рада принять его помощь, если бы случилось какое-нибудь несчастье, но она надеялась, что этого не произойдёт.

Дядя заметил, что она встревожена, и продолжил расспросы.
В конце концов она призналась, что опасается, как бы чего не случилось.
Переходы между двумя кузинами, потому что она по глупости полагала, что все мысли об этом вылетели у них из головы, и она, возможно, не приняла таких мер предосторожности, как следовало бы.

 «Что ж, моя дорогая мадам, в случае необходимости я к вашим услугам. На самом деле я не такой чопорный, хотя в моём положении я вынужден казаться таковым». Я уверен, что мой опыт поможет
предложить наилучший способ замять скандал, если он разразится.

 Миссис Дейл рассыпалась в благодарностях, и доктор подобрел.
Он говорил, что ради такой женщины, как она, которой он давно восхищался и которой давно желал обладать, он готов на всё.

«Потому что, моя дорогая мадам, хоть я и в церкви, во мне всё ещё живёт что-то от старого
Адама, и вид и прикосновение той, кто так очаровала меня, как вы, снова делают меня молодым».

Тут он обнял её за очаровательную талию. Он притянул её к себе,
и она с некоторой робостью и словами отказа уступила его губам. Другой рукой он приподнял её юбки, чтобы почувствовать её
прекрасную киску. Снова сопротивление руки и языка, но уступка.
И вскоре доктор овладел её прекрасной киской. Найдя её большой и прекрасный клитор в состоянии эрекции, он понял, что она возбуждена. Расставив ноги, он опустился между ними на колени, и, поскольку он заранее расстегнул брюки, а свежая вагина возбуждала его, он вытащил свой член, полностью эрегированный, и быстро вошёл в неё по самые яйца. Дама до последнего твердила, что не может ему позволить, но как только она почувствовала очень хороший член доктора, её задница задвигалась в совершенстве.
работая внутри нее. Затем она обняла и поддержала его, целуя и
лаская языком по желанию его сердца. Вскоре они довели дело до
экстатического завершения, к большому удовлетворению обеих сторон.

Конечно, после этого не составило труда организовать
удобную встречу в Лондоне. Действительно, было решено, что они должны
поселиться в одном доме и иметь смежные квартиры. По прибытии в город
они остановились в одном из тех больших жилых домов в Норфолке
Мы остановились на Стрэнде, и нам повезло: мы нашли комнаты на втором этаже
пусто. Дом был двойным, или, скорее, два дома переходили друг в друга.
друг в друга. Доктор спальня была спереди, и бывший двери
общение с задней комнате была заперта на одной стороне и болтами на
другой. Миссис Дейл заняла заднюю комнату, из которой можно было попасть в маленькую комнатку
с кроватью в ней, где и разместили Гарри. Таким образом, доктору был обеспечен легкий доступ
когда леди решила отодвинуть засов со своей стороны. После
консультации было решено, что ей лучше пойти в кабинет врача, чтобы Гарри ни в коем случае не услышал ничего любовного
восклицания, которые могли вырваться у них в пылу любовных утех. Конечно, доктор, который знал о страстном желании Гарри трахнуть свою мать и о том, что он намеревался сделать это тем или иным способом в Лондоне, сообщил о своём намерении переспать с миссис Дейл этой ночью и поэтому попросил Гарри отложить свою попытку до следующей ночи, а затем доктор поможет ему в его усилиях.

Хитрый доктор намеревался после того, как Гарри добьётся успеха,
стать его будущим партнёром в кровосмесительных отношениях.
На двери спальни был один из тех старомодных медных замков, которые
прикручивались изнутри к двери, с медной накладкой на засов сбоку, а не врезным, как сейчас принято. Миссис Дейл заперла сына после того, как он лёг спать. Гарри заметил это и улыбнулся, подумав, как легко он мог бы обмануть её, но, поскольку он пообещал доктору не пытаться напасть на мать в ту ночь, он лёг спать и крепко проспал. На следующий день он раздобыл винт с резьбой и маленький пузырёк с
душистым маслом. Пока мама была занята картами, он проскользнул наверх
Он легко открутил латунную накладку на засове, смазал винты,
покрутил их туда-сюда, пока они не стали свободно вращаться, а затем снова
накрутил накладку и почувствовал себя в безопасности, зная, что может
войти в мамину комнату, когда ему заблагорассудится. Они с доктором
договорились, что с помощью мастурбации и дрочки мама должна быть
приведена в состояние сильного возбуждения, но не удовлетворена, чтобы
её страсть была направлена на то, чтобы её трахали, неважно, каким членом. С этой целью доктор должен был оставить её у себя до рассвета. Ночью Гарри
Он наблюдал через замочную скважину и, когда увидел, что его мать вошла в кабинет врача, сразу же отвинтил крышку, отодвинул засов и снова завинтил крышку. Таким образом, он был готов к любым событиям, и если бы его мать удивилась его появлению, он мог бы сказать, что дверь была открыта и она, должно быть, забыла её запереть. Подготовившись таким образом, он лёг спать и крепко проспал. Он проснулся до семи часов и, осторожно приоткрыв дверь, увидел, что напротив, в комнате доктора, горит свет и что мама ещё не ушла. Он натянул одеяло на голову.
Он надел шерстяные носки и, сидя там, где свет пробивался сквозь замочную скважину, стал ждать возвращения матери, которое произошло очень скоро.
 Когда она выключила свет, закрыв дверь, он понял, что она вернулась в свою комнату.  Он услышал, как она села на горшок, и по силе потока воды понял, насколько она здорова.  Он услышал, как она забралась в постель. Затем, сбросив халат и носки, он
открыл дверь и подошёл к кровати матери. Проснувшись, она
сразу же увидела его в полумраке, проникавшем через незашторенное
окно.

— Гарри! Что ты здесь делаешь и как ты открыл дверь?

 — Я слышал, как ты двигалась, дорогая мама, я не мог уснуть от холода. Я встал и попробовал открыть дверь, она не была заперта, ты, должно быть, забыла задвинуть засов, но я бы постучал и позвал тебя, если бы она была закрыта. Я хочу, чтобы ты позволила мне согреться в твоей уютной тёплой постели, и ты
прижмёшь к себе своего бедного Гарри — не так ли, дорогая мама?

«Если ты будешь вести себя тихо и говорить потише, потому что доктор может тебя услышать, ты
можешь войти, и если ты повернёшься ко мне спиной, я тебя согрею».

Гарри, не теряя времени, лёг рядом с ней, и, хотя ему было очень холодно и он даже дрожал, он был рад сделать то, что она ему велела, —
повернуться на бок и прижаться попой к животу матери. Она сказала:

«Бедный мальчик, ему действительно холодно, а теперь засыпай на руках у мамы».

 Конечно, у него не было таких намерений. Быстро разгорячившись, он повернулся
лицом к маме и прошептал тем же тоном, что и она:

 «О, как я люблю свою прекрасную маму».

 Прижимаясь к ней животом и давая ей почувствовать, как его член
прижимается к её лобку.

— Гарри! Что ты имеешь в виду, обнимая меня вот так? Разве ты не знаешь, что я твоя мать, сэр?

 Он схватил одной рукой её красивые упругие груди и, очевидно, был в полном любовном возбуждении, о чём свидетельствовал его твёрдый член, упирающийся в её лоно.

 — Моя дорогая мама, если бы ты знала, как сильно я тебя люблю и как я мечтал
обнять твоё прекрасное тело.

— Уходи, дерзкий мальчишка, разве ты не знаешь, что предаваться подобным чувствам с матерью — грех?
— Оставь меня немедленно.

 — О нет, мама, я не могу, правда, моя родная мама. Я хочу обладать тобой.
Что плохого в том, чтобы вернуться туда, откуда я пришёл?

 Здесь он переместил свою руку с её груди на великолепный холмик Венеры
и показал, что означают его слова. Она притворилась, что очень
сердится, и попыталась оттолкнуть его, но он слишком крепко обхватил её за талию
другой рукой.

 — Немедленно прекрати, или я закричу.

Она действительно оказалась очень зол, но, тем не менее, не возбуждают в
шепот во все беседы до или после. Гарри считал и сейчас
его лучший аргумент.

“Почему ты пытаешься таким образом оттолкнуть меня, дорогая мама? Почему ты должна
ты не позволяешь мне наслаждаться твоим обществом так же, как тебе нравится, когда это делает Чарли?

 Она вздрогнула от этого домашнего выпада.

 «Что ты говоришь, непослушный мальчик? И где ты услышал такую ложь? Это одна из выдумок твоего друга Чарли,
после всей той доброты, которую я ему оказала?»

 «Моя дорогая мама, Чарли никогда не говорил со мной на эту тему». Я
говорю о том, что видела своими глазами».

«Что ты имеешь в виду? Скажи мне прямо».

«Ну, моя любимая мама, помнишь ли ты первую субботу, когда мы с Чарли ночевали дома?
После того как я ушла в свою комнату, мне пришлось
Я спустился вниз в уборную, куда я ходил в чулках, и
без света, чтобы не беспокоить вас. Я уже поднимался обратно, когда
в верхнем коридоре внезапно вспыхнул свет. Поднимаясь по
лестнице, я увидел, что вы идёте в комнату Чарли. Я пошёл в свою комнату, но оставил дверь открытой,
чтобы посмотреть, когда ты вернёшься. Убедившись, что ты не вернулся, я тихо прокрался
по коридору, пока не дошёл до поворота, ведущего в
комнату Чарли. В замочной скважине горел свет. Я тихо
Я подошёл. Ты знаешь, что кровать стоит прямо у двери, и там, моя дорогая мама, я увидел, как ты даришь Чарли то, что было для него ранее неведомым удовольствием. О, моя любимая мама, вид твоих обнажённых прелестей, восхитительный способ, которым ты давала ему первый урок любви, сводил меня с ума от желания. Я почти поддался искушению войти к вам и овладеть тобой, если бы ты не согласилась. Именно в таком состоянии я вспомнил, что Эллен спит в твоей постели. Я побежал туда,
сбросил с себя всё, что было на мне надето, лёг рядом с ней и начал
ласкать её интимные места. Она проснулась и сказала:

«Дорогая тётя, ты хочешь, чтобы я сделал то же самое с тобой?»

 Её рука опустилась на мой возбуждённый член, и она вскрикнула от
изумления. Я прошептал, что это был всего лишь я.

 «О! ты должен немедленно уйти. Тётя, должно быть, просто отошла в
туалет и сейчас вернётся».

«Она не успокоилась бы, пока я не убедил бы её, что нет никаких шансов на твоё скорое возвращение, поэтому я был вынужден привести её к двери
Чарльза; мы увидели тебя совершенно обнажённым, поднимающимся и опускающимся на
огромное орудие, которое есть у Чарльза. Я никогда раньше не видел его в таком состоянии и не мог
Я едва мог поверить своим глазам, и не менее удивительным было то, как очаровательно ты это восприняла. Это очень взволновало Эллен, как и меня. Мы
вернулись в твою комнату — огонь всё ещё горел. Я уложил её на ковёр
перед камином и лишил девственности. Она видела, как чудовищный член Чарли легко входил в тебя, и чувствовала, насколько меньше был мой, поэтому она и не думала, что это причинит ей боль, и позволила мне войти в неё. Затем, когда она кончила, я внезапно вошёл в неё, и дело было сделано. Она вскрикнула от боли.
но я закрыл дверь, и никто из вас этого не услышал. После этого я дал ей поспать и не делал этого до самого утра. На следующую ночь мы снова наблюдали за вашим восхитительным процессом. Эллен было уже не так больно, и мы повторили ваш пример несколько раз. Она до сих пор удивляется огромному размеру члена Чарли и тому, что вы так легко его приняли. Но, о, моя мать, как же мои страсти разжигались вашими восхитительными прелестями. Что такое Эллен по сравнению с тобой? Она очень хорошо
сняла мою боль от желания обладать тобой, хотя я знал, что ты лучше
Я был занят и не мог этого сделать, но это всё. Это ты, и только ты, моя любимая мама, которую я обожаю, и я безумно хочу обладать этой дорогой и великолепной киской под моей рукой. Миссис Дейл была совершенно ошеломлена этим признанием. «Ты отвратительный мальчишка, как ты посмел следить за мной, шпионить за своей матерью и рассказывать об этом Эллен? Несомненно, ты хвастался этим и рассказывал другим».

— Нет, правда, мама, мы с Эллен поклялись, что никогда не расскажем ни одному смертному о том восхитительном зрелище, которое мы видели, — так что, видишь ли, дорогая мама,
что вы можете полностью доверять своим мальчиком. О, позволь мне сделать это; чувствую, как мои
бедняжка бьется”.

Здесь я должен дать вам собственный счет Гарри, что произошло.

“Я взял ее за руку с очень маленьким сопротивлением, и я мог чувствовать ее
пальцы мягко обхватили мой придурок, прежде чем она отняла руку.

“Но нет—этого не может быть—это будет инцест.”

Она повернулась так, что её великолепная попка прижалась к моему животу. Когда она повернулась, я опустил руку и схватил её за сорочку, так что при повороте её попка осталась обнажённой и торчала наружу.
против меня. Я потерял не одно мгновение, а до нее уже вполне освоился
вниз, я принес свой жесткий-стоят пего против нее вкусная ****а из
позади, и как она протухла со своим предыдущим расходы, произведенные
gamahuching ректора, я вонзил его в одно переться так далеко, как ей
ягодицы против моего живота позволит, одновременно сбрасывая мою руку
с ее талии, чтобы ее ****ой, так, что, когда она рванулась вперед, как бы
выгоните меня, я встретил ее клитор, это было довольно сложно, показывая, чтобы она была
на самом деле в состоянии любовного возбуждения. Эта атака на клитор
Это заставило её так же быстро отпрянуть, и это двойное движение полностью поглотило меня. Я, не теряя времени, перешёл к самым активным движениям внутрь и наружу. Это было уже слишком для неё, она не смогла устоять и вступила в схватку со всей силой своих страстей, и мы быстро достигли кульминации, закончив в самом экстатическом восторге, и со вздохами радости мы лежали, обнявшись, в восхитительной послеоргазменной неге. По её напряжённому телу я понял, что её страсть ещё не утихла, и это придало мне сил для новых усилий. После притворного
сопротивляясь, дорогая мама завела руку за спину и, положив её мне на ягодицы, помогала продвигаться дальше при каждом толчке. В этот раз мы пробыли дольше и получили больше удовольствия. После обычного расслабления она повернулась и, нежно обняв меня, сказала:

 «О, моё дорогое дитя, это очень неправильно, но очень приятно». Ты должен быть очень осторожен, мой дорогой Гарри, потому что, если об этом станет известно, это опозорит нас обоих навсегда.

 «Моя милая мама, не бойся; разве ты когда-нибудь видела что-то подобное за последние шесть недель, хотя я безумно тосковал по
— Ты? О, поцелуй меня, моя любимая мама.

 Последовал самый сладкий из поцелуев, наши языки встретились, её рука блуждала;
она уже нашла мой пэго стоящим.

 «Моя дорогая, я должна поцеловать его, он гораздо больше, чем я могла
ожидать, и твёрдый, как железо».

 «Не такой большой, как у Чарли, мама».

‘Это правда, моя дорогая; но именно жесткость, а не размер,
доставляет истинное удовольствие. Конечно, когда сочетается и то, и другое, как в случае с
Чарли, перед ними невозможно устоять’.

“Тем временем я ощупывал ее влагалище: ее клитор, который, как вы знаете,
в значительной степени развит, стоял неподвижно.

«Мамочка, дорогая, какой он большой. Эллен сказала мне, что ты можешь засунуть его
в неё».

«О! Плохая девочка, рассказывает сказки вне школы».

«Не обращай внимания, мамочка, я должна пососать его, пока ты играешь с моим».

«Я перевернулась на спину, подняв пятки, — мама легла на мой живот
перевёрнутый». Я сосал её клитор, лаская её киску, а она сосала мой
член, пока мы оба не кончили, и каждый не слизал или не высосал всю
нежную сперму, которая вытекала из другого. Мы продолжали ласкать друг друга, пока мой член
не показал свою готовность к очередному соитию. Мама взяла меня на живот
На этот раз, как только я вошёл в неё, она закинула ноги мне на бёдра
и самыми непристойными действиями способствовала нашему наслаждению. Её
великолепная попка вздымалась в унисон с моей, наши языки переплетались,
и, наконец, со сладким стоном удовольствия мы затихли в объятиях друг друга
в самом роскошном экстазе полностью удовлетворённого желания. Мы
долго лежали, не обращая внимания на всё вокруг, пульсируя от похотливого
удовольствия, которое вскоре привело бы к ещё одному любовному акту, но мама
прошептала, что продолжать было бы неразумно, потому что взошло солнце, и
Пришло время завтракать. Я с большим сожалением оторвался от сладкой вагины и, выскользнув из постели, припал к ней губами, нежно поцеловал и пососал, поиграл с великолепными густыми завитками, а затем с трудом оторвался. Так закончилось моё первое обладание моей обожаемой и великолепной матерью, за которым последовали ночи, полные самых похотливых наслаждений. Я вернулся в свою комнату, оделся и спустился вниз раньше неё. Доктор воспользовался возможностью
сообщить мне, что она отказалась присоединиться к нему на следующий вечер
Она притворялась, что плохо себя чувствует, но на самом деле хотела, чтобы я был весь в её распоряжении на всю ночь; и это была самая восхитительная ночь в моей жизни.
 Она демонстрировала и удовлетворяла свои плотские желания по максимуму.  Никогда прежде я не получал такого удовольствия.  Возможно, близость отношений усиливала возбуждение, но мне казалось, что она превзошла даже великолепную жену доктора.  О, она была такой любящей.
То, как она обнимала и ласкала меня, было неотразимо.
Не могу сказать, как часто мы это делали — мы занимались этим всю ночь. На следующую ночь
Под предлогом того, что она боится меня утомить, она заставила меня уйти в свою комнату после двух оргазмов и заперла меня там. Доктор заранее сообщил мне, что он пригласил её на эту ночь, и попросил меня сначала трахнуть её, чтобы удовольствие от её мастурбации было сильнее. Поэтому я лишь притворно сопротивлялся, когда она сказала мне, что я должен идти в свою постель. Она сказала, что позволит мне обнять её перед тем, как встанет утром, но это объятие превратилось в два восхитительных поцелуя. На следующий вечер доктор захотел
отдыхать, поскольку он намеревался удивить меня утром. Я приготовилась к этому.
и когда мама уснула, я встала, как будто для того, чтобы поболтать. Я отодвинул засов
дверь и растолкал доктора, а затем вернулся в постель. Я согласился
с ним производить больше шума, чем обычно, в финальном экстазе; он должен был
ждать достаточно долго, чтобы позволить последнему наслаждению, как будто он принимал
пришло время немного одеться, а затем войти со светом.
Моя мать всё ещё спала. Было около четырёх часов утра. Я начал
ощупывать её великолепные ягодицы и, скользнув под одежду, повернулся
раздвинув ноги, она неосознанно легла на спину, я взял её очаровательный
клитор в рот и вскоре довёл его до эрекции. Возбуждение
разбудило её — ей снилось, что я трахаю её, — и она была горячей и страстной. Она притянула меня к своей груди, сбросила с себя одежду, и её
великолепные бёдра обхватили мои чресла — две её руки надавили на мои ягодицы,
словно подталкивая меня вперёд, и мы совершили самое восхитительное путешествие. Я
притворялся ещё более возбуждённым, чем был на самом деле, и почти
зарычал в экстатический момент извержения. Мама была слишком далеко.
Она была слишком поглощена наслаждением, чтобы заметить, как громко я мычу. Она лежала, тяжело дыша и пульсируя на моём члене, почти не обращая внимания ни на что другое. Её глаза были закрыты, так что она не заметила, как вошёл доктор со светильником. Она осознала его присутствие только тогда, когда он встал у кровати и удивлённо воскликнул.

Она вскрикнула — не очень громко — и закрыла глаза рукой. Я соскочил с неё. Доктор очень вежливо попросил у неё прощения за вторжение, но, услышав то, что показалось ему неземным
услышав шум, он испугался, что ей стало плохо.

«Тут на помощь маме пришли обычные женские средства — слёзы.
Доктор очень ласково попросил её успокоиться.

«Моя дорогая мадам, — сказал он. — Я ни в коем случае не виню вас за это. Я
человек светский и знаю, что инцест практикуется в гораздо большей степени,
чем можно себе представить, и в доказательство того, что меня это нисколько не
оскорбляет, могу сразу сказать вам, что именно моя собственная мать посвятила
меня в эти восхитительные тайны. Я вижу, что этот милый мальчик выглядит ужасно
Он испугался, что я стал свидетелем того удовольствия, которое он, должно быть, получил; но, чтобы успокоить его, мы можем сообщить ему, что мы тоже предавались этой восхитительной игре. Я могу добавить, что это не первый раз, когда я присоединяюсь к оргиям с несколькими мужчинами или женщинами, и ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем обнимать того, кто только что был в объятиях другого, особенно если я был свидетелем предыдущей встречи. Смотрите, моя дорогая мадам, как этот дорогой инструмент стоит неподвижно в
подтверждение того, что я говорю, и чтобы обеспечить моё молчание, дорогой Гарри не должен возражать
против того, чтобы я наслаждался вами после и до него.

С этими словами он спустил штаны и запрыгнул в постель. Моя мать вяло возражала против того, чтобы он делал это на глазах у её сына, но
я заверил её, что предпочитаю видеть её за работой, как она и сама знала,
чем иначе, тем более что ей это явно нравилось. Так что доктор тут же
вошёл в неё. Не было никаких сомнений в том, что ей это нравилось так же, как и ему. От этого зрелища у меня встал. Я вложил его в её руку,
и она с любовью сжала его, а затем, наклонившись, пососала один сосок, и вы
знаете, как это её возбуждает, и просунула руку за спину доктору, и
нежно пощекотав его яйца, я пристроился к его заднице.
 Они проехали самый захватывающий маршрут и кончили в взаимном экстазе.
Не успел он слезть, как я запрыгнул на его место и в одно мгновение оказался по самые яйца в этой переполненной вагине.  Мама слабо возражала, но доктор умолял её позволить ему насладиться силой юноши. Я знал, что в глубине души мама была
в восторге, потому что все женщины особенно любят, когда в них
втыкают новый член сразу после того, как вынули предыдущий».

Это чистая правда — свидетельством тому моя дорогая Бенсон в наши первые дни; больше всего ей нравилось, когда я уходил, и она признавалась, что ничто не могло доставить ей большего удовольствия. Я знал одну даму, с которой мы и ещё трое развлекались вместе, и не успевал один уйти, как приходил другой, а иногда и двое сразу. Она рассказывала нам, как обманывала своего мужа. Когда она была во Флоренции, у неё было восемь
любовников, и она переспала с ними всеми в одну ночь, не сказав никому из них
о других. Она сделала это вот так. Она заставила их
пришли — двое в десять часов, двое в половине одиннадцатого, двое в одиннадцать и двое в половине двенадцатого. Их разместили в четырёх разных комнатах с удобными диванами. Она вбежала в номер 1 в простом халате, который тут же сбросила. Она была великолепно сложена, и вид её прелестей воспламенил бы любого. Она быстро получила два раза подряд, не прерываясь. Затем, сказав, что муж будет искать её, если она не уедет, она позвонила своему немецкому камердинеру, который сам её трахал и который впоследствии подтвердил её рассказ мне.
Она выпроводила моего джентльмена из комнаты. Затем она побежала в номер 2, сказала ему, что
ей удалось ускользнуть, позволив мужу кончить, и что он подумал, что она просто пошла в уборную, поэтому он должен сделать доброе дело и оставить её. Конечно, её натруженная ****а только ещё больше возбудила его, и он очень скоро кончил, к её большому удовлетворению, после чего был отпущен, оставив комнаты свободными для двоих в одиннадцать. Поскольку у неё не было и пяти минут в запасе, она побежала в номер 3, где её ждал другой любовник. Она сделала то же самое, что и в прошлый раз, но, поскольку он был почти повешен, она
Он получил от него два куша, а затем выставил его вон и точно так же поступил с остальными, всегда с одной и той же историей, получая по два куша от
трёх подряд, которые были лучшими любовниками, и выжидая с последним,
пока тот не сможет больше ничего сделать.

 Та же самая дама рассказала мне, что однажды, когда они жили в Дьеппе, её муж на несколько дней уехал в Англию. Пока его не было, она каждый вечер ужинала с четырьмя молодыми
мужчинами и заставляла их всех трахать её на диване,
разложенном на полу, одновременно принимая одного в свою задницу.
 Днём приходил её хозяин, женатый мужчина, и мучил её.
Кроме того, однажды она осталась одна в Мангейме, где познакомилась с офицером, которыйа потом ещё одного, и ещё,
пока их не стало восемь. Она пригласила их всех на ужин, и
каждый из них трахнул её по три раза. Она была удивительно красивой женщиной,
и трахаться с ней можно было без конца. Её отец посвятил её в этот
бизнес в двенадцать лет. Она была гречанкой и в этом раннем возрасте
уже была волосатой и имела менструации. Но все женщины в глубине души
потаскушки, и цифры их никогда не смущают.

Во время встречи Гарри с матерью доктор стоял рядом с ними,
трогал яйца Гарри и был его форейтором. Мама взяла на себя
Это было очень любезно с её стороны. Вид снова воспламенил доктора, а мысль о кровосмесительстве усилила возбуждение. Когда Гарри вышел, он попросил миссис Дейл встать на четвереньки, чтобы он мог войти сзади. Он бы предпочёл войти сзади, но не думал, что она уже готова к этому. Он лишь сказал, что движение такой прекрасной попки, как у неё, под его взглядом усиливает возбуждение. Он также предложил
ей встать на колени над телом Гарри, чтобы она могла
трахнуть его, а он — её прекрасный клитор.

“Ты хочешь убить меня между вами”, - сказала она, но все равно подчинилась.
Она сосала уколоть Гарри и он провел в ее рот, который она проглотила
с большим аппетитом, расходуя себя в тот же момент заранее
врач. Гарри продолжал трахать ее клитор одной рукой, в то время как другой
трахал нижнюю дырочку доктора. Это был долгий бой, она сделала
Гарри дважды кончил ей в рот, а она трижды кончила доктору.
Они кончили вместе в последний раз. Они долго лежали, потеряв связь с
реальностью, а когда пришли в себя, разделились и ушли в свои комнаты.

После того как лёд был сломан, оставшиеся дни прошли в самой утончённой похотливости. Доктор овладел её задницей и
попросил разрешения овладеть задницей Гарри после того, как Гарри овладел задницей своей матери, пока доктор трахал её, а в другой раз доктор трахал доктора, и доктор кричал: «Ай, ай, ай!», как будто ему было больно и он терял свою девственность. Он выразил огромное
удовлетворение, когда она позволила ему забрать Гарри, заявив, что не может
понять, что для него важнее: заполучить её любым способом, заполучить Гарри или быть заполученным самому.
Это было величайшее удовольствие. Мама заявила, что одновременное заполнение обоих отверстий было самым восхитительным. Тогда доктор сказал, что попробует. Поэтому, трахая маму в положении стоя на коленях, он подставил свою большую задницу Гарри, и его хорошенько оттрахали. После этого полного посвящения они вернулись домой, и после таких действий переход к общему участию в наших оргиях был легко организован.
Поскольку они должны были прийти к позднему ужину, было решено, что миссис Дейл
останется на ночь, и мы посмотрим, что из этого выйдет.
Они прибыли как раз вовремя. Миссис Дейл пошла в комнату Эллен, взяв с собой Эллен, чтобы та помогла ей одеться. Между ними завязался разговор. Миссис Дейл чувствовала, что обеим сторонам нужно открыто признаться. Она призналась Эллен, что Гарри пришёл к ней в постель и добился своего ужасного замысла, рассказав ей, как они с Эллен видели её с Чарли и последовали её примеру.

— А теперь, моя дорогая Эллен, поскольку между нами не должно быть секретов, скажи мне,
встречались ли вы с Чарли.

 — Ну, да, встречались.  Ты же знаешь, я видела, какой он огромный, и всё же
С каким удовольствием ты его приняла. Однажды любопытство заставило меня поддаться,
когда мы были в летнем домике, и после этого он переспал со мной».

«Жена доктора подозревает?»

«О да, она всё знает. Однажды ночью я забыла запереть дверь;
утром Чарли слишком шумел. Она вошла в одной сорочке, подбежала и стащила его с меня, даже не думая, что сама рискует». Чарли схватил её в охапку и поклялся, что сделает с ней то же самое, чтобы она никому не рассказала. Она пришла в ужас и убежала к себе.
Она побежала в свою комнату, но не успела запереть за собой дверь; он выломал её, она
бросилась к кровати, собираясь позвать служанку, но он поймал её, когда она
подняла колено на кровать, и набросился на неё сзади, прежде чем она успела
добиться своего. Она позвала меня, чтобы я пришёл и оттащил его. Я пошёл, но сказал ей, что Чарли был прав, потому что это не позволило бы ей
развестись с нами. Я думаю, что большие размеры Чарли доставили ей большое удовольствие, потому что вскоре она перестала сопротивляться. Она стояла к нему спиной, и его сильные руки, обхватившие её за талию, не давали ей двигаться.
руки. Она плакала, сильно потом, и говорили о величии
преступление. Затем она легла в постель. Чарли последовал за ней, чтобы уговорить и утешить
ее, и, конечно же, снова вошел в нее. Я думал, ей понравилось
второе, потому что ее попка приподнялась ему навстречу. Впоследствии она обвинила его в
преступлении, заключавшемся в совращении молодой леди, ее гостьи, но я остановил это, признавшись
, что мой кузен уже имел меня раньше. Затем она обвинила меня в том, что я соблазнила Чарли, и здесь я должна просить у вас прощения, потому что я случайно проговорилась, что вы его соблазнили, потому что я видела, как вы с ним занимались любовью.

— Ох, ты, негодница, как ты могла быть такой жестокой и неосмотрительной?

 — Ну, дорогая тётя, ничего страшного не случилось.  Тётя Чарли вскоре успокоилась и после этого регулярно присоединялась к нам. Ей так же нравится, если не больше, трахать меня, как и тебе; она стала жаждать огромного члена Чарли, завидует тому, что ты был первым с ним, и говорит, что если бы она знала о его чудесных размерах, то не смогла бы устоять перед тем, чтобы самой его трахнуть. Она надеется, что с моей помощью она станет с тобой ближе. Я рассказал ей о тебе.
прекрасный клитор. Она обожает гамахуче и клянётся, что не будет счастлива, пока не сделает это с тобой».

 Это объяснение принесло большое облегчение вдове, которая знала, что с доктором у неё всё в порядке, и теперь предвидела, что с его женой тоже всё будет в порядке и у них будет полная свобода предаваться самым диким плотским утехам. Поэтому, одевшись, они спустились к ужину. Доктор рассказал своей жене обо всём, что они делали в Лондоне, так что после ужина три дамы обменялись секретами. Тёте не терпелось увидеть
и сосать большой клитор миссис Дейл, они переместились в спальню тёти, где доктор застал их за этим занятием. Миссис Дейл лежала на спине, раздвинув бёдра, а тётя, прижав голову миссис Дейл к своей промежности, сосала великолепный клитор и вводила в свою промежность пальцы. Они были слишком поглощены своим удовольствием, чтобы заметить его приход. Юбки тёти были выше её бёдер, когда она стояла на коленях. Член старика
поднялся, он подошёл, опустился на колени, встал между её ног и
трахнул ее такой, какая она была, умоляя продолжить свои похотливые операции
с миссис Дейл. Закончив, он поздравил обеих дам с
установившейся между ними тесной дружбой, сказал, что это было лучшим желанием
его сердца. Он уверял миссис Дейл, что его жена - лучшая женщина в мире
и никогда не отказывала ему в небольшом разнообразии.

“Итак, я признала свою неверность тебе, и, похоже, мой племянник
занял мое место в мое отсутствие. Она говорит мне, что ты проинструктировал
Чарли и что он чудовищно велик в состоянии эрекции, почти так же велик, как я.
или как некий капитан гренадеров, некогда любимец моей жены. Мне любопытно это увидеть. Она также говорит мне, что он спал с вашей очаровательной племянницей Эллен, которая, должен признаться, пробудила во мне сильное желание обладать ею. Итак, моя дорогая мадам, если вы согласитесь пригласить
Чарли с тобой спать, и Эллен, я мог войти, после того, как вы
каждый из них оборот или два из Чарли, и возьми Элен, в то время как вы хотели
у Чарли Все для себя. Моя жена не будет возражать, и я надеюсь, что вы будете возражать.
Дайте свое согласие.

“Что ж, мой дорогой доктор, после того, что произошло между нами, я могу отказаться
Я ничего вам не скажу, но думаю, что бедному Гарри нужно немного утешиться. Полагаю,
моя дорогая мадам, доктор рассказал вам о том, как мой сын удивил и
насиловал меня. Ваш муж приучил меня к своим ласкам, и я могу
уверить вас, что, несмотря на огромный рост Чарли, у него есть
очаровательная манера, которая может понравиться любой женщине. От того, что говорит врач, - вы свободны
от предрассудков, почему вы должны остаться в дураках, а мы
все, наслаждаемся друг другом, почему бы вам не пойти к себе в спальню, и вижу
из чего он сделан. Я, его мать, могу настоятельно рекомендовать его вам.
В вашу пользу.

Так было устроено.

Вечером миссис Дейл прошептала мне, чтобы я пришёл к ним после того, как прислуга ляжет спать. Я пришёл и трахнул их обеих три раза,
дважды спереди и один раз сзади, причём тот, кого трахали, всегда
подмахивал другому. Когда я начал кончать, миссис Дейл встала,
отперла дверь, ведущую в комнату дяди, и пригласила его в объятия
Эллен, которая была очень рада получить ещё немного опыта с членом другого мужчины. Дядя галантно поддразнил её перед тем, как трахнуть,
а потом попросил показать мой замечательный член, притворившись, что ему очень интересно
Он был поражён его чудовищными размерами и недоумевал, как маленькая киска Эллен могла его вместить. Конечно, это было тесновато, но от этого милое создание не стало хуже. Прежде чем трахнуть Эллен, он попросил миссис Дейл позволить ему ввести в неё мой большой член. Насладившись нашими первыми движениями и придя в достаточное возбуждение, он приступил к траху с дорогой Эллен. Даже ему было немного трудно войти в неё, несмотря на то, что я предварительно напоил её, но, войдя, он заявил, что это было одно из лучших его приключений.
самые тугие маленькие киски, которые ему когда-либо доводилось трахать.
После этого мы разошлись каждый в свою сторону и с большим перерывом
довели дело до восхитительного завершения, тяжело дыша и пульсируя ещё
какое-то время после этого.

Доктор удалился, и мы устроились на отдых. Утром нас разбудили тётя и Гарри. Он бросился в объятия своей матери, которая легла на Эллен, чтобы трахнуть её, пока Гарри трахал её саму. Мы с тётей занимались сексом по-старинке. Дядя вошёл, когда мы были в самом разгаре, и, увидев соблазнительную попку Эллен,
Гарри забрался сзади и трахнул его в задницу. После того как мы закончили,
тётя притворилась, что её шокировало то, что он трахнул мальчика в задницу, — с женщиной
было совсем по-другому.

«Что ж, тогда, моя дорогая, в следующий раз трахни Чарли, и я трахну
твою поистине великолепную задницу».

И он обратил внимание миссис Дейл на великолепные пропорции не только
задницы тёти, но и всего её тела и всех её конечностей.

— О, это действительно восхитительно, — сказала она. — Я должна, моя дорогая мадам, поблагодарить вас. Я не забыла, какое изысканное удовольствие вы мне доставили.

— С радостью, — воскликнула моя тётя, — при условии, что ты отдашь мне свой клитор, чтобы
занять меня.

— Конечно, это меня вполне устроит; но ты должна лечь на меня, чтобы
я могла с удовольствием смотреть на эту великолепную попку и
ласкать огромные округлости твоих ягодиц.

О, это было восхитительное зрелище — видеть этих двух распутных женщин,
наслаждающихся друг другом. Это зажгло в нас всех огонь, и в тот момент,
когда они закончили, я утолил свой внутренний огонь в просторной, но тугой
киске моей тёти, пока дядя трахал её в задницу. Миссис Дейл лежала под
Эллен, пока Гарри трахал Эллен сзади, а Эллен трахала свою
тётю, которая сама направляла член своего сына в вагину Эллен и щекотала
её клитор, в то же время выступая в роли наездницы для задницы своего
сына.

О! это был великолепный секс — мы все были так возбуждены, и это была
наша первая встреча в рамках одной оргии. Мы все погрузились в совершенный экстаз и долго лежали, наслаждаясь послевкусием. Наша предыдущая ночная работа сделала эту ночь последней на какое-то время, и мы все разошлись, чтобы немного отдохнуть перед завтраком.

Миссис Дейл оставалась у нас в гостях три дня, в течение которых мы каждую ночь встречались в спальне доктора и возобновляли наши восхитительные оргии. Миссис
Дейл увезла своего сына и племянницу, а я пообещал прийти к ней в коттедж в следующую субботу, когда мы с Гарри по очереди
занимались этими двумя милыми созданиями, иногда трахая их вдвоём. Когда школа возобновила работу, миссис Дейл и Эллен всегда
обедали в доме священника по воскресеньям и ночевали там, когда мы устраивали
всеобщее веселье по старинке.

Так продолжалось до наших летних каникул, когда я должен был уехать.
Ректор Королевского колледжа. Беременность миссис Дейл и Эллен, с каждым днём
приближавшаяся к сроку родов, становилась всё более заметной. Нам с дядей пришлось
долго обсуждать, что лучше сделать. В конце концов было решено, что они должны покинуть коттедж, как будто для поездки на континент, но на самом деле отправиться только в Париж, снять квартиру в доме хорошей акушеры в окрестностях и оставаться там до родов. Им не нужно было уезжать до того, как мы расстались, и доктор
Гарри и я мог сопровождать их, и после того как я увидел моего опекуна на мой
вернуться в Лондон, у меня не было сомнений в том, что ему оставить, а надо
значит, побывать на континенте, вплоть до середины октября, когда
занятия начнутся. Все произошло, как было условлено. Ничего из того, что было на ней.
беременность не была видна, благодаря полному облачению.

Мы завершили наше путешествие, нашли отличное _accoucheuse_ в
красивом районе с большим садом. Гарри, дядя и тётя
остались с ними, а я вернулся в Лондон. Я навестил своего опекуна, который
После того как он провёл со мной собеседование, он выразил удовлетворение моими успехами, сказал, что поездка на континент расширит мой кругозор, и что он предоставит мне средства. Он порекомендовал мне сначала навестить мою мать на две недели и объявил, что примерно через это время девочки приедут в Лондон, чтобы поступить в первоклассную школу. Он также сообщил мне, что сделал предложение мисс Фрэнкленд и получил согласие, и что они собираются пожениться в ближайшее время; мои сёстры будут подружками невесты, и я смогу присутствовать на свадьбе.
перед отъездом за границу. Уладив все это, я побежал домой. Моя мать была рада меня видеть и считала, что я вырос и сильно изменился. Излишне говорить, как рады были меня видеть мои сестры и мисс Фрэнкленд. Они не трахались, кроме как языком или с помощью фаллоимитатора, так что можете себе представить, с какой яростью они набросились на меня в первые две или три ночи. Мы возобновили все наши похотливые занятия прежних дней.
Мои сёстры превратились в прекрасных женщин, а младшая из них стала ещё и
самой страстной. Дорогая мисс Фрэнкленд, я поздравляю вас с
предполагаемый брак, с любовью сказала мне, что ее примирила с этим перспектива быть
рядом со мной. Мы провели восхитительнейшее время.
две недели пролетели как один день.

Я нашел возможность трахнуть свою старую гувернантку, миссис Винсент, которая
была. Мой сын был прекрасным малышом, уже ходил взад-вперед и разговаривал
. Его мать любила меня так же сильно, как и прежде, и стала более утонченной
развитой женщиной, более влюбчивой и развратной, чем была раньше. Она
сказала, что никто не может быть добрее и любвеобильнее её мужа, и что она никогда не изменяла ему, кроме как со мной, который, по её собственному признанию,
она всегда должна была любить меня и никогда не отказывать мне ни в чём, о чём бы я ни попросил, если это было безопасно. При первой же возможности я трахнул её три раза без презерватива и закончил анальным сексом. Здесь я могу упомянуть, что в течение девяти месяцев после этого у меня была маленькая девочка, которая, как она всегда уверяла меня, была моей.

 Моя мать, девочки и мисс Фрэнкленд приехали со мной в Лондон.
 Брак был заключён с помпой. Мой опекун сделал очень красивые
подарки моим сёстрам, а мне подарил золотые часы, цепочку и перстни,
а также красивый чек на дорожные расходы. Он и его
Невеста, которую я трахнул перед тем, как она пошла в церковь, отправилась в
Шотландию, чтобы вернуться через английские озёра во время медового месяца. Через
несколько дней после этого, проведя две или три ночи в отличном сексе
с моими сёстрами, мы с мамой проводили их в школу и со слезами на глазах
попрощались с ними. Моя мать должна была остаться в городе на неделю,
пока не вернутся дядя и тётя, после чего она собиралась отправиться с сестрой
в дом священника и оставаться там до моего возвращения с континента. Я
быстро вернулся в Париж. Мы сняли комнаты рядом с «Двумя милашками», где
дядя и тетя остались на ту неделю, которая у них еще оставалась. Мы несколько раз водили маму
и Эллен на спектакль, и они спали с нами каждую ночь.
Дядя и тетя уехали в конце недели, но мы сохранили за собой
апартаменты, чтобы дорогие женщины приезжали к нам, трахая их столько, сколько могли
. Казалось, что их беременность стимулировала их сластолюбие, потому что
мы едва могли удовлетворить их. Нам, по крайней мере, всегда приходилось брать их на руки,
стоя на четвереньках, хотя ни одна из них никогда не показывала много
спереди — их дети лежали прямо между ними, — но, клянусь богом, их бёдра раздались
Великолепно. Дорогая мама была в обхвате ярд, а её задница выпирала почти так же сильно, как у моей тёти. Она до последнего любила, когда её трахают в задницу. На самом деле мы трахали их обеих до ночи перед тем днём, когда их обеих заперли. Ничто не могло быть более благоприятным, чем их время. Как я уже говорил, у каждой из них была маленькая дочь.

На девятый день после этого они оба смогли встать на ноги, но, поскольку возобновление наших отношений до истечения ещё трёх недель было бы крайне нежелательно, мы с Гарри отправились на прогулку.
Швейцария, которую мы проехали, с постоянной
восторг от потрясающих пейзажей. Мы не коснулся ни одной женщины. Когда
очень резкий набор мы трахали друг друга, но очень мало даже этого, поэтому
что мы делали ремонт в конституциях и вернулся в крепкого здоровья, готов
чтобы воздать должное прелестям красавицах, которые с нетерпением
ждали нашего приезда.

Стоит ли повторять описание вкусная ебля с
которой они встретили нас. Они казались прекраснее, чем когда-либо, особенно
Эллен, которая превратилась в настоящую женщину. Мы договорились о встрече
двух милых детей на руках здоровой кормилицы, и отправились
в экспедицию вниз по Луаре в Тур, Бордо и
Пиренеи, вернулись в конце сентября из Монпелье, Низма,
Авиньон и Лион.

У двух малышей было отличное здоровье. Были приняты меры к тому, чтобы они
остались со своей приемной матерью на год, и мы все вместе вернулись в
Лондон.

Мы три ночи подряд занимались восхитительным сексом, прежде чем они вернулись в
деревню, и они пообещали, что будут время от времени приезжать в город,
чтобы возобновить наши оргии. Моя мама и тётя приехали навестить меня
Я поселился в своей квартире, которую снял на Норфолк-стрит, и поступил в Королевский колледж.

 Я провел восхитительную ночь с тетей перед ее отъездом и побежал с матерью, чтобы проводить ее до дома.  Вернувшись, я узнал, что мой опекун вернулся.  Я зашел поздороваться с его женой.  Я застал ее одну, и мы совершили ее первую измену, которая, как вы можете себе представить, была не последней. Но поскольку этот третий том и так уже длинный, я
на этом его и закончу.

 Четвёртый познакомит нас с Лондоном и возобновит восхитительное
общение с миссис Бенсон, а также с женой моего опекуна и
нашим дорогим другом МакКаллумом, а также со многими другими друзьями.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ТОМА.




ЧЕТВЁРТЫЙ ТОМ.


СОДЕРЖАНИЕ


Джейн — Энн — миссис Николс — Бенсон, Эгертон и граф — Энн,
Николс и МакКаллум — тётя, дядя, Гарри, Фрэнкленды и Де
Грандивы — Карл — граф — Фрэнкленды

Я закончил свой последний том, сказав, что снял жильё на
Норфолк-стрит, Стрэнд, чтобы быть поближе к Королевскому
колледжу. Это был дом миссис Николс, высокой, крепко сложенной,
мужеподобная, но добрая и по-матерински заботливая вдова пятидесяти двух лет —
внимательная и хлопотливая домовладелица, которая сама следит за тем, чтобы еда была вкусной,
и у которой есть простая кухарка, которая также служит прислугой, чтобы помогать ей
на кухне, и две племянницы, которые прислуживают жильцам наверху. Младшая была одна, когда я вошёл в дом. Её старшая сестра пережила то, что они называли «несчастьем», и уехала в деревню, пока не оправилась. Её ждали обратно примерно через шесть недель. Тем временем, поскольку зима была не
В то время я был единственным жильцом, и младшей служанке приходилось заботиться только обо мне.
Ее звали Джейн; она была совсем маленькой, но очень хорошо сложенной, с хорошей грудью и попкой, которые, как я вскоре обнаружил, были упругими и твердыми,
выступающими с обеих сторон. Она была довольно хорошенькой, но с какой-то
особенной невинной непринужденностью, которая заставляла меня думать, что у нее
пока не было шансов на «несчастье». За неделю мы сблизились, и после того, как я часто хвалил её красивое лицо и фигуру, я
время от времени целовал её, что поначалу вызывало у неё недовольство.
привлекательная, но в то же время невинная дерзость. Именно в ходе ее борьбы в
этих случаях я осознал упругую грудь и
попку.

До этого времени мои заигрывания не имели скрытой цели, но
реальность притягательности этих скрытых прелестей возбудила мои похотливые
страсти. Я постепенно усиливал свои уговоры и ласки, сжимал её
грудь, когда иногда сажал её к себе на колени и целовал, и
поскольку сначала она сопротивлялась, когда я сажал её к себе на колени, я воспользовался случаем
и взял её за ягодицы, которые оказались более развитыми, чем я мог себе представить.
Я так и предполагал. Постепенно она перестала сопротивляться этим маленьким вольностям, и
она спокойно сидела у меня на коленях и отвечала на мои поцелуи. Её платье
было немного расстёгнуто спереди, так что, ощущая её грудь снаружи, я
постепенно перешёл к ощущению её обнажённых прелестей внутри. Теперь я подумал, что могу позволить себе более близкие отношения, поэтому однажды, когда она сидела у меня на коленях, обняв меня одной рукой за талию, я прижал её к своим губам и, пока мы так стояли, задрал её юбку свободной рукой и, прежде чем она осознала это движение, положил руку на её грудь.
рыжеволосая. Она попыталась встать, но я крепко держал её за талию, и она не могла вырваться.
В таком положении мне было легче просунуть руку между её бёдрами и
почувствовать её очаровательную маленькую киску. Я начал пытаться
потрогать её клитор, но она, наклонившись, отодвинула свою промежность и, глядя на меня с забавным невинным выражением тревоги и совершенно не осознавая значения своих слов, воскликнула: «О, будь осторожен, с чем ты играешь. Ты не представляешь, как страдал один жилец прошлым летом».
схватил меня вот так и сделал мне очень больно. Я закричала, подошла тётя, и, знаете, у него было 50 фунтов, чтобы заплатить за свою наглость».

 Я не могла не улыбнуться, глядя на необычайную невинность девушки.

 «Но я не причиняю тебе боли, дорогая Джейн, — сказал я, — и не собираюсь этого делать».

“Это было то, что он сказал, но он продолжал самым жутким образом, и не
только больно очень, но сделал, как я истекаю кровью.”

“Это было бы не его рукой, ты видишь, я только осторожно нажимаю на эту мягкую
волосатую штучку. Я уверен, что это не причинит тебе боли”.

“О, нет! если бы это было все, я бы не возражала, это было тогда, когда он толкнул меня
Он лёг на диван и стал давить на меня, говоря, что мне ужасно больно, и что ты должна
быть осторожнее, иначе тебе тоже придётся заплатить 50 фунтов».

 Во всём этом была какая-то странная наивность; мне было очевидно,
что этот парень вошёл в неё и с силой разорвал её девственную плеву, а
потом её крики помешали ему закончить дело. Её поведение
убеждало меня в том, что она на самом деле не осознавала последствий или, скорее, её сексуальные страсти ещё не были пробуждены.

 «Что ж, моя дорогая Джейн, я не собираюсь причинять тебе боль или брать на себя ответственность»
— Я заплачу 50 фунтов, но вы не откажете мне в удовольствии потрогать это милое маленькое волосатое гнездышко, вы же видите, какой я нежный.

— Ну, если вы не причините мне больше боли, чем эта, я не откажу вам, потому что вы милый, добрый молодой джентльмен и совсем не похожи на того грубого парня, который никогда не болтал со мной и не смешил меня, как вы. Но вы не должны засовывать туда пальцы, именно это он и сделал, и мне было очень больно.

Я вынул палец, и, поскольку по моей просьбе она немного раздвинула бёдра, я ощупал и погладил её очень милую маленькую киску пальцем.
надавив снаружи на ее клитор, я увидел, что она покраснела и
вздрогнула, почувствовав меня там. Тем не менее, я не более чем нежно надавил
и почувствовал всю ее волосатую попку и толстую надутую ****у; она сказала, что я должен отпустить
она идет, или ее тетя поднимется.

Теперь первый шаг был сделан. Постепенно я продвигался всё дальше и
дальше; ощупывал её очаровательную голую попку, когда она стояла передо мной, заставил её
показать мне красивые кудряшки на её киске, затем стал целовать её, пока, наконец, она не раздвинула бёдра и не позволила мне поласкать её языком.
Это было её самое изысканное наслаждение. Я заставил её кончить впервые в жизни, и вскоре она пришла ко мне за этим. Я постепенно ввёл палец в её влагалище, лизал её клитор и возбуждал её так сильно, что она не осознавала, что я делаю; затем я ввёл два пальца, и после того, как она кончила в экстазе, я заставил их имитировать пульсацию, от чего она подпрыгнула и спросила, что я делаю. Я спросил, не чувствует ли она, что мои пальцы находятся внутри её сладкой Фанни.

«Ты так говоришь, потому что тебе больно. Мне было так больно, когда я была там».

«Но я не делаю тебе больно, дорогая Джейн?»

— О, боже, нет, мне как-то не по себе, но это очень приятно.

 — Ну, теперь, когда ты знаешь, что у меня внутри два пальца, я снова воспользуюсь языком, чтобы
поиграть с твоим очаровательным маленьким клитором, и буду вводить и
выводить пальцы.

 Я так и сделал, и вскоре она кончила в агонии восторга, сильно прижимая мою голову
к своей промежности и крича: «О! О! Это слишком большое удовольствие!»
а потом затихла, почти потеряв сознание. В другой раз, когда я повторил это, она
попросила меня не забывать использовать пальцы. Заставив её кончить дважды, я
посадил её к себе на колени и сказал, что у меня есть инструмент, который
это доставило бы ей гораздо больше удовольствия, чем язык или пальцы.

«Правда?» — спросила она, — «где же он? Я бы так хотела его увидеть».

«Ты не расскажешь».

«О нет!»

Вытащив мой возбуждённый член, она уставилась на него в изумлении. Она
на самом деле никогда не видела члена, хотя это, очевидно, был член, который
лишил ее девственности, потому что я исследовал пальцами ее влагалище и не обнаружил там
девственной плевы. Я положил на нее ее руку, она непроизвольно сжала ее
крепко.

“Эта огромная штука никогда не смогла бы проникнуть в мое тело, смотри, она толще,
чем все твои пальцы, вместе взятые, и только два пальца кажутся такими тугими ”.

— Да, дорогой, но эта милая штучка растягивается и создана для того, чтобы
принять эту большую штучку.

 Я возбуждал её клитор пальцем, и она явно
находилась в похотливом настроении, поэтому сказала: «Просто дай мне попробовать, и если тебе будет больно,
я остановлюсь; ты же знаешь, что я всегда нежен с тобой».

«Да, мой дорогой, но постарайся не сделать мне больно». Она легла на кровать, как я и хотел,
поджав ноги и разведя колени. Я плюнул на свой
член и хорошо смочил головку и верхнюю часть ствола, затем поднёс его к её
киске, хорошо увлажнённой моей слюной, и раздвинул её.
Я коснулся её губ пальцами левой руки и наполовину погрузил палец в её лоно, прежде чем
добраться до настоящего входа.

«Не вздрагивай, дорогая, я не сделаю тебе больно». И я погрузил палец в неё ещё на дюйм.

«Остановись! — закричала она, — кажется, что он разорвёт меня, так сильно он меня растягивает».

«Но тебе не больно, дорогая?» Я сразу же остановился, прежде чем задать этот вопрос.

«Нет, не совсем, но у меня такое чувство, будто что-то застряло в горле».

«Отдохни немного, и всё пройдёт». Я скользнул пальцем по её
клитору, и по мере того, как я его ласкал, она возбуждалась всё сильнее и сильнее, издавая
восхитительное давление её влагалища на мой член, он постепенно продвигался вперёд,
нежно толкаясь, а я продолжал двигаться без каких-либо других движений. Он был уже
больше чем наполовину внутри, когда она кончила, это не только смазало внутренние
стенки, но и расслабило внутренние мышцы, а лёгкий толчок вперёд ввёл его до
самой головки, и затем я лежал неподвижно, пока она не пришла в себя после
полуобморочного состояния, вызванного её последней разрядкой; вскоре
усилившееся давление внутренних складок показало, что её страсть пробуждается заново. Она
открыла глаза и, с любовью глядя на меня, сказала, что я подарил ей огромное счастье
Ей было приятно, но она чувствовала, что что-то огромное растягивает её изнутри до предела. Я всё это в неё вогнал?

 «Да, дорогая, и теперь это сможет доставить тебе больше удовольствия, чем раньше». Я начал медленно выходить и входить, одновременно лаская её клитор, потому что стоял между её ног. Вскоре она обезумела от возбуждения, природа подсказывала ей, её задница поднималась и опускалась почти так же хорошо, как если бы она была мастерицей этого дела. Новое сочетание укола
и прикосновения быстро привело к экстатическому оргазму. Я тоже был вне себя от радости.
Мы предавались страсти, и всё закончилось тем, что все наши чувства
уничтожились в экстазе последнего всепоглощающего криза. Мы некоторое
время лежали, тяжело дыша, наслаждаясь послевкусием. Дорогая Джейн
попросила меня дать ей воды, так как она чувствовала себя совсем слабой. Я
отошёл, всё ещё находясь в полустоячем положении, принёс ей воды, помог
встать, усадил её на диван и с любовью поцеловал, поблагодарив за
неземное наслаждение, которое она мне подарила. Она обняла меня за шею и со слезами на глазах
сказала, что я научил её райскому блаженству и что она всегда будет помнить об этом
люби меня, и я всегда буду любить её, потому что сейчас она не может жить без
меня. Я поцеловал её, вытер ей глаза и сказал, что в будущем мы будем наслаждаться
этим ещё больше, когда она привыкнет к этому.

«Покажи мне ту дорогую вещь, которая доставила мне такое удовольствие».

Я достал её, но она больше не лежала на подставке, и это её удивило. Я объяснил, что так было нужно, но сказал, что она
Я быстро увидел, как он поднялся и увеличился до прежнего размера, когда она продолжила
так нежно с ним обращаться. Он поднялся почти раньше, чем я успел это сказать. Она
ласкала его и даже наклонилась и поцеловала его рубиновую головку. Нам следует поторопиться
мы бы занялись ещё одним раундом секса, если бы звонок в дверь не заставил нас
опомниться; поэтому, приведя в порядок волосы и платье, она поспешно спустилась вниз с завтраком.

Конечно, такое хорошее начало привело к постоянным продолжениям, и Джейн быстро
стала чрезвычайно любвеобильной, а под моим руководством — первоклассной любовницей.

Поскольку всех моих дорогих друзей не было в Лондоне, мне повезло, что у меня
был такой _добрый друг_, который меня утешал. Мои сёстры проводили со мной каждое воскресенье, и обе получали от меня хороший секс во всех смыслах.
вызывать какие-либо подозрения в доме.

Через месяц после того, как я поселилась у миссис Николс, приехала сестра Джейн
. Она была гораздо тоньше, чем женщина Джейн, широкие плечи,
широко распространено лоно, которое, в после-дней, я нашел раньше не страдал по ней
“несчастье”, но тогда она не кормила его. Ее бедра были широко расставлены
, а ее задница была величественной. Обладая от природы очень пылким темпераментом, она, попробовав великолепное оружие, которым я владел, стала невероятно похотливой и была одной из тех, кто...
Лучшие любовницы, с которыми я когда-либо встречался. Её сила укуса почти не уступала
силе моей любимой тётушки. Джейн была светловолосой, Энн — смуглой, с чёрными локонами и
чёрной волосатой ****ой — очень длинной ****ой, с маленьким тугим отверстием, а над ним
— широко расставленными бёдрами, пышно обросшими волосами. Её
клитор был твёрдым и толстым, но с небольшим выступом. Ей также безумно
нравилось трахаться в задницу, и особенно нравилось, когда я кончал туда.
Отчасти это было сделано для того, чтобы предотвратить любые последствия, которые могли привести ко второму
«несчастью».

 В первый раз, когда Джейн приехала, она очень боялась, что обнаружит нас.
связь, и мы приняли все меры предосторожности, хотя в глубине души я желал, чтобы это произошло, потому что, когда она иногда прислуживала мне, я становился похотливым с той, чьи прелести, даже прикрытые, сильно возбуждали меня. Я всегда льстил ей и хвалил её великолепную фигуру, когда она приходила ко мне одна, но, поскольку Джейн обычно то входила, то выходила, я не предпринимал дальнейших действий. Однажды утром я услышал, как миссис Николс велел Джейн надеть
шляпку и отправиться на Оксфорд-стрит по какому-то делу. Я знал, что Энн
будет со мной, и ничто не помешает нам
Джейн, поэтому я решил сразу перейти к делу. Мы с ней подружились, стали болтать, и когда она накрыла на стол, я попросил её помочь мне надеть пальто. Она помогла, я поблагодарил её, обнял одной рукой за талию, притянул к себе и поцеловал. «Эй!» — сказала она, — «это что-то новенькое», но не попыталась отстраниться, поэтому я поцеловал её ещё раз и сказал, какая она замечательная женщина и как она меня возбуждает. Я взял её за руку и, прежде чем она успела опомниться,
положил её на свой огромный член, который выпирал из штанов, словно
собираясь прорваться наружу.

Она не могла удержаться, чтобы не сжать его, восклицая— “Боже милостивый!
какая огромная вещь у вас получилась!”

Ее лицо вспыхнуло, глаза заискрились огнем похоти, который всколыхнул
всю ее душу. Она попыталась осознать это.

“Остановись, ” сказал я, “ и я вложу его в твою руку в его естественном виде”.

Поэтому, вытащив его, она сразу же схватила его и стала похотливо
рассматривать, нежно сжимая в руках. Она явно становилась всё более
распутной, поэтому я сразу же предложил ей заняться сексом и, решив, что лучше
быть откровенным и успокоить её, сказал, что знаю, что у неё был
«К несчастью», но если бы она позволила мне трахнуть её, я бы по чести
вышел из неё, не кончив, и таким образом избежал бы возможности залететь.

 Она так возбудилась, что, как она потом мне рассказала,
не могла отказаться от такого великолепного члена, о котором она часто мечтала и
которого жаждала.

 «Могу ли я тебе доверять?» — спросила она.

 «Конечно, моя дорогая».

— Тогда ты можешь взять меня — позволь мне обнять этот дорогой тебе предмет».

 Наклонившись, она поцеловала его самым страстным поцелуем, в то же время дрожа от
восторга, вызванного одним лишь видом и прикосновением. Она отдала
Она издала один или два «о» и, притянув меня к кровати за член, откинулась назад, одновременно задирая юбки. Затем я увидел её великолепную ****у во всём её великолепии, размере и волосатости. Я опустился на колени и прижался губами к сочащемуся входу, потому что она кончала очень обильно, её ****а источала настоящий восхитительный запах, а сперма была густой и тягучей для женщины.

Я ласкал языком её клитор, сводя её с ума от наслаждения. И она закричала:

«О, введи в меня этот великолепный член, но помни о своём обещании».

Я поднёс его к этой широко раскрытой, с большими губами и огромной вагине. Я
был уверен, что, каким бы большим я ни был, я с лёгкостью проскользну внутрь. Так что можете себе представить моё удивление, когда я обнаружил самый узкий и маленький вход во влагалище, с которым я когда-либо сталкивался. На самом деле мне было труднее войти, чем в её младшую сестру, чья вагина не отличалась таким роскошным великолепием. Она сидела так же плотно, как Эллен сидела на мне во время нашего
первого совокупления. Какой бы тесной она ни была, это доставляло ей только удовольствие.
Она была в полном восторге от своей работы и действительно была одной из самых чувственных и похотливых шлюх, которых я когда-либо встречал, несмотря на мой богатый опыт. Я заставил её кончить шесть раз, трахая и лаская её, прежде чем внезапно вытащил свой член и, прижав его к её влажным губам и своему животу, кончил на неё. Вскоре после этого он снова поднялся, и на этот раз, когда я
заставил её кончать так же часто, как и раньше, потому что она была очень
страстной, когда я отстранился, она внезапно выскользнула из-под меня и, схватив
вал с одной стороны, наклонился и взял ее ручку между ее губ, и
быстро сделал мне влить поток спермы в ее рот, который она жадно
проглотил и обсосал к моему огромному удовольствию.

Мы бы устроили третью схватку, если бы ей не пришлось спуститься вниз.
к своей тете.

Я позавтракал, затем позвонил, чтобы забрать еду. Снова у нас был восхитительный трах,
и третий, когда она пришла застелить постель и вылить помои. В этот
третий раз я попросил её встать на колени на диване и позволить мне увидеть её
великолепную задницу, а когда мне нужно было уйти, я показал ей дорогу
это продлило бы удовольствие нам обоим. Поэтому, трахая её сзади и заставляя кончать гораздо чаще, чем я, я вышел и, просунув его между губ над клитором, обхватив рукой её талию, плотно прижал его к её киске и клитору и продолжил двигать задницей, заставляя её снова кончать, пока я изливался на её живот. Она заявила, что это почти так же хорошо, как если бы это было внутри.

После этого я очень скоро предложил засунуть его нос в её
заднюю дырочку и просто провести внутри.

 Поначалу она сопротивлялась, но в итоге ей это не только понравилось
Там было восхитительно, и я наслаждался всей своей эрекцией, и в конце концов она всегда становилась вместилищем первой эякуляции, вызванной сексом, а второй секс полностью совершался на этом более тайном алтаре похоти. Она стала первоклассной _энкулёзой_.

 Вскоре случилось так, что обе сестры узнали о том, что другая наслаждается мной, и это закончилось тем, что они спустились с чердака, где обе спали в одной постели, в мою комнату, и мы занялись самым восхитительным сексом и двойным мастурбированием.

Энн была самой лучшей и самой похотливой любовницей, но малышка Джейн
в ней было определённое очарование юности и свежести, что обеспечило ей справедливую
долю моих благосклонностей.

 Мы продолжали в том же духе несколько недель, пока
усталость не сделала нас беспечными и шумными.

Тетя, когда в комнате не было жильцов, спала наверху, и,
вероятно, однажды утром, когда еще только рассвело, из-за бессонницы, услышала
наши голоса, спустилась вниз и застала меня врасплох за тем, что я трахал Энн
и трахал Джейн, которая стояла над ней и подставляла свою ****у моему
похотливому языку. Громкий возглас их тети мгновенно разбудил нас.


“Ложитесь спать, ужасные потаскушки”.

Они сбежали, не раздумывая ни секунды.

Затем миссис Николс начала отчитывать меня за постыдное поведение. Я подошёл к двери, по-видимому, чтобы взять рубашку, потому что был совершенно голым, но на самом деле для того, чтобы закрыть и запереть дверь, а затем включить свет.
Миссис Николс, которая, по-видимому, совсем забыла, что на ней была только короткая сорочка, которая не только позволяла в полной мере продемонстрировать очень красивые, упругие и пышные формы, но и, не доходя до середины бёдер, открывала взору удивительно хорошо сложенные ноги и маленькие коленки, а также обозначала выпуклость огромных бёдер.

Мой возбуждённый член был в полной боевой готовности и, если уж на то пошло, ещё больше
возбудился от неожиданных прелестей, продемонстрированных миссис Николс. Я повернулся к ней и, схватив её за талию сзади, толкнул вперёд, и прежде чем она успела прийти в себя, я задрал её «короткую юбку», увидел самую великолепную задницу и вошёл в её вагину — не без некоторой болезненной силы, прежде чем она успела оправиться от неожиданности нападения.

Она кричала от ужаса, но никто, кроме девушек, не мог её услышать, а они знали, что лучше не прерывать меня. Я продолжал трахаться.
Несмотря на крики, я обхватил её рукой и дотронулся пальцем до клитора, который увеличился в размерах. Мой большой член и ласки её клитора привели к естественному результату. Несмотря на себя, она возбудилась. Я чувствовал, как сжимается её вагина, и знал, что её страсть нарастает. Вместо того чтобы сопротивляться, она
начала кричать: «О, о», тяжело дышать, а затем восхитительно
задвигала своей великолепной задницей, и когда я кончил, она тоже
погрузилась в восхитительный экстаз последней кульминации. Она лежала, вздрагивая, на моём довольном лице.
член, пока он не стал таким же твердым, как раньше. Я начал медленное движение, она
не сопротивлялась, только вскрикнула: “О! дорогой, о! дорогая”, как будто
несмотря на сожаления, она не могла не наслаждаться этим; действительно, в конце концов она
сказала—

“О! что вы за человек, мистер Робертс; с вашей стороны очень нехорошо так поступать
но я не могу удержаться и получаю от этого удовольствие. - Многие годы я сделал
такая вещь, а как вы сделали это, это заставляет меня жаль, что вы должны сделать, это
снова. Позвольте нам изменить положение”.

“ Очень хорошо, но ты должна сбросить эту надоевшую сорочку, иначе я не уйду.
отойди.

Поскольку её вожделение было так велико, она не возражала, и, отстранившись, мы
поднялись; она стянула через голову сорочку и обнажила гораздо более
великолепную фигуру с изысканно-бледной кожей в ямочках, чем я мог себе
представить.

 «Моя дорогая миссис Николс, какая у вас прекрасная фигура, позвольте мне
обнять вас».

 Она не возражала, польщённая моей похвалой. Она схватила мой член
одной рукой и крепко обняла меня другой, а я обхватил её
по-настоящему великолепную задницу одной рукой, а другой
Моя рука легла на чудесную пару грудей, таких же твёрдых и упругих, как у любой восемнадцатилетней девушки. Наши губы встретились в любовном поцелуе, наши языки обменивались
ласками. Она сказала:

 «Ты сделал меня очень развратной, позволь мне снова взять этого огромного и милого парня».

 Я сказал, что сначала должен полюбоваться всеми её прелестями, особенно её великолепной
и огромной попкой. Она поворачивалась во все стороны, радуясь тому, что я так пылко восхищаюсь ею.

 Затем она легла на спину, широко раздвинула ноги и позвала меня, чтобы я забрался на неё и вошёл в неё.

«Сначала я должен поцеловать эту прекрасную вагину и пососать этот великолепный клитор».

 Её лобок был покрыт густыми вьющимися каштановыми волосами; её вагина
была большой, с большими толстыми губами и хорошо опушёнными боками.  Её клитор
выступал на целых восемь сантиметров, красный и твёрдый. Я взяла его в рот, пососала и стала ласкать её киску двумя пальцами, которые вошли с величайшей лёгкостью, но были плотно сжаты в тот момент, когда я нашла вход, и я ласкала и сосала, пока она не кончила с дикими криками восторга. Я продолжала сосать и возбуждать её, что быстро заставило её закричать.

«О, милый мальчик, подойди и засунь свой великолепный член в мою жаждущую
киску».

Я вскочил и погрузился в неё, пока наши волосы не спутались.
Она крепко прижимала меня к себе с минуту, не двигаясь, а затем взорвалась, как дикая
_вакханка_, и выкрикивала сладострастные непристойности.

«Засунь свой восхитительный член глубже и сильнее. О, ты убиваешь меня
наслаждением».

Она была совершенной мастерицей в этом искусстве, доставляла мне изысканное удовольствие и,
могу добавить, впоследствии оказалась женщиной бесконечного разнообразия и стала одной из
моих самых преданных поклонниц. Наша интрига продолжалась годами, пока она не
Возраст, как и в случае с хорошим вином, только улучшал её. Её
муж был неплохим любовником, но, имея маленький член, никогда не
возбуждал её так, как это делал мой большой член.

 В тот первый раз мы ещё трижды хорошо потрахались, и ей, казалось,
это нравилось всё больше и больше.

 Поскольку я и раньше неплохо трахал девушек, мой член наконец
отказался подниматься и работать. Нам пришлось прекратить трахаться, но я снова поимел
её, снова поставив её в позу и любуясь её действительно
прекрасно сложенным и хорошо сохранившимся телом. Она хорошо пососала мой
член, не поднимая его снова.

Наконец мы расстались, но не раньше, чем она пообещала, что будет спать со мной той ночью.
У нас была великолепная ночь. У меня была более
сложная задача примирить ее с тем, что у меня есть ее племянницы. Раньше я имел обыкновение
иметь их в одну ночь, а на следующую спать с ней.

Энн, как я уже говорил, была одной из самых развратных женщин, которых я
когда-либо знал. Я рассказал им о красоте всей их тёти,
о её чудесном клиторе и о том, как ей нравилось, когда я его ласкал.
Это пробудило в Энн страсть к тому, чтобы ласкать свою тётю.

Я, наконец, уговорил ее дать Энн присоединяйтесь к нам, и оба были впоследствии
очень рада, что у меня было сделано так, как вели тщательный tribades, и
похотливо наслаждались друг другом, в то время как трахает меня по очереди. Миссис
Николс тоже, как только она привыкла к траханию в жопу, пришла от этого в восторг, и мы
вместе устраивали самые дикие оргии.

Тем временем в город вернулся мой очень дорогой друг Маккаллум. Он жил
на окраине, но снял небольшой номер в «Лионской гостинице» — гостиную и спальню, где у него была целая библиотека непристойных книг
и картины, чтобы разжечь в нас новые страсти, угасшие от излишеств. Именно
сюда я привозил своих сестёр, и каждое воскресенье мы вчетвером, раздетые догола, предавались всем излишествам, на которые только могла толкнуть самая необузданная похоть.

 На Рождество дядя, тётя, Дейлы и Эллен приехали в город, и
мы сняли те же комнаты, что раньше занимали дядя, миссис Дейл и её сын на Норфолк-стрит, и устроили самую грандиозную оргию.

Я признался, что развращал своих сестёр в те тяжёлые месяцы, когда
оставался с ними наедине, и советовал им вступить в наш
общество. Дядя жадно ухватился за эту идею, как и тётя с Гарри
Дейлом, но его мать и Эллен скорее отговаривали его. Однако большинство
было за, и тётя пошла в школу и забрала их на каникулы. Я велел им
поддерживать идею о моём позднем посвящении, и им это очень понравилось,
когда всё было готово, они старательно избегали малейших упоминаний о
прежних свободах.

Они очень эффективно дополняли дикое разнообразие наших оргий.
 Дядя особенно увлекался ими и никогда не уставал трахать, сосать или дрочить их великолепные прелести.
Тётя, чья похоть была нарасхват,
молодые женщины были безгранично восхищены и использовали их тела по-разному.

 Я рассказал Гарри Дейлу о наших встречах у МакКаллума,
и, с разрешения последнего, познакомил его с нашими оргиями в гостинице.

 МакКаллуму очень понравилась упругая задница молодого Дейла.  Он также
хотел, чтобы ему представили Эллен. Я воспользовался случаем, чтобы рассказать ей об этом
и в конце концов она стала восхитительным дополнением к этим частным
оргиям. В марте миссис Бенсон, миссис Эджертон и их мужья приехали в
город.

Я написал Бенсонам и получил от нее записку в тот момент, когда она
приехали. Я тут же позвонил, и найти ее в покое, ее муж
поехала в город, была воспринята с восторгом. После прилета в каждой
руки друга, природа была слишком жесткой для любых любовных прелюдий. A
диван принял наши пылкие тела, и, прежде чем кто-то успел подумать, ноги были
раздвинуты, в ****у вторглись, и самый быстрый трах, слишком быстрый для роскоши, был
кончен. Затем, оправившись от нашего первого приступа удовольствия, мы
успели обменяться несколькими словами, восхваляющими друг друга и восхищающимися
улучшениями в нас обоих; но это было только после того, как я трахнул её четыре раза и довёл до оргазма.
проводите как минимум в два раза чаще, чтобы у нас нашлось время вступить в тесные отношения
беседуйте о прошлых событиях.

Я знал из писем об интриге с графом, миссис Эджертон и
с ней самой, а теперь услышал из ее собственных уст более волнующие подробности. Она
рассказала мне, как миссис Эджертон жаждала обладать моим необычайно большим членом,
добавив—

“Кстати, она, должно быть, одна в этот час. Пойдём, сегодня мы можем повеселиться».

 Я не видел миссис Эгертон много лет, на самом деле, задолго до того, как я
переспал с миссис Бенсон. Мы пошли. Её приём был таким, какого я и желать не мог.

Миссис Бенсон велела нам не терять времени и пробежаться хотя бы для разминки, пока поле было таким чистым. Миссис Эгертон не возражала; миссис Бенсон взяла на себя роль хозяйки, вытащила мой член и задрала юбки Эгертон, повернув их так, чтобы было видно с обеих сторон, и заставила Эгертон потрогать и полюбоваться благородством моего члена, а затем велела ей встать на колени и подставить свою толстую задницу моему похотливому взгляду, направила мой жаждущий член в её по-настоящему восхитительную киску, и мы отлично потрахались, что, по словам миссис Бенсон, должно было помочь нам расслабиться.
Она запланировала на следующий день интервью, в котором должен был участвовать граф, и сказала мне, что мне придётся проявить себя, чтобы соперничать с графом.

На следующий день мы встретились в тихом доме на Перси-стрит, Тоттенхэм-Корт-роуд.
Дамы отправились на Сохо-Базар, оставив свой экипаж на Сохо-
Сквер, вышли через другой вход на задворках и подъехали на такси к нам на Перси-стрит.

Во время вечернего визита, когда меня представили мистеру Эгертону, я
познакомился с графом и был представлен ему. Мы дошли до его дома на Бернерс-стрит и договорились встретиться на Перси-стрит.
перед приходом наших прекрасных и дорогих друзей. Таким образом, мы с нетерпением ждали их прихода, когда они появились.

 Излишне говорить, что не успели они войти и обменяться приветственными объятиями и поцелуями, как удалились в другую комнату,
выходящую в ту, где находились мы, чтобы снять с себя все, что мешало их необузданной страсти, в то время как мы тоже избавлялись от всей нашей одежды.
Мы оказались быстрее их, и граф как раз любовался моим членом,
восхищаясь его величием, когда появились эти два прекрасных создания
Она вошла в единственной одежде, которую дала ей природа, и мы могли бы воскликнуть:

 «Женщина, когда она без украшений, украшена больше всего», — потому что двух более красивых женщин или более совершенных по форме было трудно найти. Женщины тоже были такими же сладострастными и похотливыми в своих страстях, как и все представительницы их пола, и теперь нам доставляло удовольствие наслаждаться и удовлетворять их пылкую похоть, трахая их всеми возможными способами, а также впервые даря им радость от того, что в них одновременно находятся два настоящих члена. Очаровательный Бенсон, как мой первый проводник в тайнах любви, претендовал на мою первую
Граф трахал миссис Эгертон. Мы расположились так, что каждый
мог видеть другого и, таким образом, наслаждаться возбуждающей сценой. Милые
создания трижды кончили, а мы — один раз.

 Затем Эгертон овладел мной,
пока Граф наполнял влагалище, которое я только что покинула.

 И снова мы
заставили их кончить трижды, а мы — один раз. Они предпочитали эти предварительные встречи более похотливым излишествам, в которые мы собирались
вступить, как возбуждающим и подготавливающим их страсти к более сладострастным
объятиям.

 Оба милых создания время от времени любили, когда им вставляли в задницу, но
до сих пор у них не было возможности вставить член в каждую дырочку
одновременно.

 Эгертон, для которой мой член был в новинку, сказала, что хочет
почувствовать его в своей вагине, пока граф вставляет свой меньший, но очень красивый член
в её задницу.

Член графа был почти такой же длинный, как у меня, и даже толще у основания, но сужался к маленькому заострённому кончику, так что для _орального секса_ он подходил лучше, чем мой огромный член с головкой, которая была такой же толстой, как и любая другая его часть. Из-за этой разницы в строении оба милых создания предпочитали мой член спереди.
Граф атаковал их сзади. Обычно они получали по два члена: я снизу, а Граф сверху. Но, хотя поначалу было немного больно, когда мой огромный член входил сзади, а Граф спереди, они вскоре привыкли к этому, хотя неизменно начинали после нашего предварительного траха с того, что Граф первым входил _в задницу_.

 Эгертон, как я уже говорил, впервые испытала на себе два члена одновременно, когда я был снизу. Я лёг на спину,
она оседлала меня, и Бенсон занял место дирижёра
инструменты от удовольствия, и, сделав сосать мой укол, она
довела дело до вкусной ****ой своего друга, который опустился на мою
на негнущихся стоя укол, вкусно себя накалывания на них, и ушел
в сладострастной разрядки на чувства своей огромной головой engulphed к
предела, она поднималась и опускалась на нем в вертикальном положении, пока она не
провели второй раз, и привез ее страсть к дикой ярости
похоти, то впадая в тоски руками, она окликнула графа
засунуть его колоть сразу в ее ягодицы.

Тем временем Бенсон сосал и смачивал прекрасный член графа,
и ему так же, как и Эгертону, не терпелось оказаться в её прекрасной заднице.
Бенсон подвёл его к божественному входу в это дарующее блаженство
вместилище, в которое он поначалу вошёл без особого труда, но по мере того, как
утолщение его члена при дальнейшем проникновении начало растягивать
нежные складки между нашими двумя членами, Эгертон вскрикнул, прося о
мгновенной передышке, поскольку это вызывало странное ощущение, которое
возникает при содомитских объятиях на более ранней стадии.

Бенсон пришёл ей на помощь, попросив графа отступить примерно на половину
пройденного им расстояния, и, взбив немного тёплого мыльного раствора, она
хорошо смочила его нижнюю часть, после чего ему стало легче наверстать
упущенное, и он полностью вошёл в неё, поскольку, как я уже говорил,
нижняя часть его члена была толще, чем я мог обхватить.

Эгертону показалось, что две дырки вот-вот сольются в одну,
и он взмолился о нескольких минутах передышки.

Мы оба лежали неподвижно, если не считать непроизвольной пульсации наших членов.
они прижимались друг к другу, потому что тонкая, как всегда,
перепонка, отделяющая влагалище от задницы, теперь была натянута до предела,
как золотая фольга, и, судя по нашим ощущениям, её вообще не существовало.

Эти двойные толчки вскоре пробудили всю дикую похотливость Эгертон, которая сначала проявилась в ответном внутреннем
давлении на нежные, широко растянутые складки обоих вместилищ,
а затем переросла в пламенную страсть, и она закричала, чтобы мы начали наши
первые движения. Мы входили и выходили в унисон, сначала медленно,
но Эгертон, обнаружив, что мы доставляем ей неземное удовольствие,
воскликнула:

 «О! О! Это божественно; трахайтесь быстрее, вы, ангельские трахатели. Я — О! быстрее,
быстрее. О! О! это слишком».

 Она кончила в такой агонии экстаза, что тут же потеряла сознание.

Мы не осознавали этого, не выдыхались, а лишь
приостанавливались, чтобы дать ей в полной мере насладиться своим божественным оргазмом. Затем,
сначала с помощью толчков, а затем с помощью движений внутрь и наружу, мы вскоре
вывели её из транса чрезмерной радости. Её страсти были сильнее наших.
Она яростно извивалась, как раньше. Она судорожно дёргала задницей из стороны в сторону, выкрикивала самые непристойные слова и так возбудила нас, что мы все трое достигли кульминации с дикими криками самой непристойной похоти и замерли в агонии блаженства, настолько всепоглощающего, что мы лежали, почти не чувствуя себя, погрузившись в священные вазы, в которых покоились наши удовлетворённые члены. Тем временем Бенсон, безумно возбуждённый происходящим у неё на глазах,
искал утешения, стоя на коленях позади моей головы,
потому что мы всегда трахались на полу, широко расставив матрасы вокруг;
Затем она приподняла свою великолепную задницу над моей головой и подставила свою промежность моему рту, и я непрерывно трахал её до тех пор, пока мои собственные восхитительные конвульсии не лишили меня на какое-то время способности двигаться.

 Эгертон в агонии удовольствия в момент последней конвульсии вцепилась зубами в великолепную задницу Бенсона, находившегося перед ней, и укусила так сильно, что пошла кровь, и Бенсон внезапно подпрыгнул и вскрикнул. Но мы все были слишком поглощены
экстатическим наслаждением, чтобы услышать её крик боли.

Наконец "Эджертон" подал признаки возвращающейся жизни. Бенсон встала
и с нетерпением ждала своей очереди, но миссис Эджертон взмолилась, чтобы она могла
еще раз вкусить эти более чем райские радости, пока оба
уколы все еще были поглощены внутри нее и, таким образом, избегали боли при входе.
вход.

Это было настолько разумно, что "Бенсон" уступил с большим изяществом.

Граф, чтобы загладить свою вину, попросил её переступить через наши тела,
чтобы поднести свою восхитительную киску к его рту, который, поскольку он стоял на коленях,
находился как раз на нужном уровне. Так что он наклонился и, обняв её,
я трахал её великолепную задницу, одновременно лаская её; так что мы были
цепочкой наслаждений.

Этот бой затянулся надолго.

Эгертон, должно быть, кончал раз десять, и когда мы оба наконец
впились друг в друга в порыве страсти, заставив всех троих испустить
дух в почти смертельном экстазе, она действительно упала в обморок и так
напугала нас, что мы отошли, чтобы привести её в чувство с помощью
подручных средств; даже тогда она была в истерике. Мы уложили её в
кровать; она облегчила душу обильными слезами, которые, по её словам,
Мы были вне себя от радости, наслаждаясь изысканными и всепоглощающими удовольствиями, которые мы ей дарили. Теперь она умоляла нас подарить Бенсону те же экстатические радости, которые мы дарили ей, и она была бы спокойным и восторженным наблюдателем за нашими действиями.

 Теперь настала очередь моей любимой миссис Бенсон испытать невыразимые удовольствия от двойного соединения. Из-за её любви к моему
великолепному члену, который она впервые попробовала на вкус и который
посвятил её восхитительно распутную вагину в божественные тайны любви и ещё более священные и тайные радости
второй алтарь, посвященный поклонению невыразимо чувственным Приапам
восторги; из-за этого обстоятельства и постоянного использования задней части
сосуд, которым пользовался ее муж, чей член был очень тонким,
посвящение в "двойное наслаждение" проходило менее нервно
чем с менее использованной задницей более деликатного Эгертона, но в
в то же время два таких члена, действующих одновременно, заставили ее немного поморщиться
прежде чем мы были полностью поглощены спермой, удары друг о друга
которые в их непосредственной близости значительно усилили стимуляцию наших
похоть.

Милая Бенсон с готовностью взялась за эту работу и поддержала нас
своим искусством вертеть задницей, восхитительной ****ой и сфинктером
давления; наслаждаясь собой сразу и быстрее, чем Эджертон,
она получила четыре восхитительных выброса, прежде чем наши несколько более вялые чувства
позволили бы нам подойти к грандиозному финальному кризису, который, казалось,
стимулировать божественного Бенсона до состояния неистовой похоти, которая проявлялась
в воплях самой грубой похабщины; кричал нам, чтобы мы засунули свои
колется все дальше и быстрее, называя нас всех самыми громкими негодяями.
имена, которые она могла произносить, — она буквально рычала, когда финальный
выброс захватил её в тот самый момент, когда мы излили потоки спермы в обе её
влагалища. Затем она опустилась, уничтоженная избытком сладострастных
удовольствий, которые мы ей дарили, но лежала, пульсируя и
трепеща от всех последующих радостей наивысшего плотского удовлетворения. Мы
долго лежали в этом восхитительном изнеможении от таких сладострастных излишеств.

Дорогая Бенсон вставила свои восхитительные «зубки» в оба отверстия,
что вскоре возымело ожидаемый эффект, и вскоре плоть поддалась.
симптомы его «воскрешения» к мирским радостям после того, как он
пережил небесные наслаждения Рая, по-настоящему восстал из самых
прекрасных могил, в которых он был так изысканно похоронен. Как и
её прекрасная предшественница, она жаждала большего, и если бы это было возможно,
то наш второй заход был бы лучше первого, во всяком случае, он был бы более
продолжительным, потому что предыдущие толчки наших ослабевших членов
сделали дальнейший процесс более напряжённым, требующим более длительной
накачки, и таким образом увеличили количество удовольствия, продлив процесс
до наступления грандиозного финального кризиса.

«Бенсон», гораздо более необузданная в своей страсти, чем мы, должно быть,
шесть или семь раз совершила наше последнее усилие и умерла, если не с большим
отчаянием, чем в первый раз, и в конце концов затонула, полностью
удовлетворённая своей неистовой похотью на данный момент. Нам тоже обоим
нужна была передышка, поэтому мы все поднялись.

Как только эти милые создания встали на ноги, они сразу же почувствовали необходимость
освободить свои задние резервуары от двойного груза, который они приняли, и
исчезли на несколько минут.

 Мы все привели себя в порядок и хорошенько вымылись ледяной водой
чтобы реанимировать их как можно скорее. Затем мы сели за стимулирующий напиток
, во время которого мы, по крайней мере, все выпили по бутылке шампанского
каждый, в разгар восхитительного и возбуждающего непристойного остроумия и непристойных
истории, в которых наш дорогой путеус проявил остроумное мастерство.

Через полчаса мы начали занимать наши позиции. Была моя очередь.
заходить им в тыл, но оба отпросились на этот день. Перерыв на
перекус дал им время почувствовать боль после того, как они впервые
вытянулись в полный рост, поэтому моя очередь наступила позже
в течение трёх дней, что было обычной задержкой в их оргиях, чтобы не вызывать подозрений слишком частыми отлучками, но не исключая возможности, что в это время может представиться случай для грабежа. Так что каждый из нас трахнул их только по одному разу и завершил нашу изысканную оргию в тот день, расставшись с ними со всеми признаками полностью удовлетворённых желаний, с самыми тёплыми поцелуями и объятиями.

Мы с графом пошли в его апартаменты, чтобы подкрепиться там горячими стаканчиками пунша. Виски было его любимым напитком и, по его мнению, лучшим средством для восстановления сил после наших изнурительных усилий.
два ненасытных создания.

 Он поздравлял себя с моим участием в этих оргиях, считая, что это
большое облегчение для него, ведь ему приходилось удовлетворять их обоих
по-разному, когда он оставался с ними наедине.

Однако граф был неутомимым и неугомонным любовником, но две такие ненасытные шлюхи часто испытывали его силы до предела, и на свидании ему приходилось делать больше, чем хотелось, поэтому он нашёл виски с содовой средством, одновременно эффективным и приятным. Я и сам, предаваясь своим домашним излишествам, был рад узнать, что есть такое приятное восстанавливающее средство. Граф
и я стали самыми близкими и преданными друзьями; благодаря ему я
совершенствовал свой итальянский, и не прошло много лет после этого, как я
провел с ним несколько счастливых месяцев в Италии после того, как он был
амнистирован, вернулся в свою страну и вернул часть своего некогда большого
состояния, но об этом позже.

На следующий день я навестил свою обожаемую Бенсон, которая превратилась в великолепную
женщину, более прекрасную и страстную, чем когда-либо.

У нас было всего несколько минут наедине, и мы не могли использовать их для любовных
утех, но, поскольку нам обоим было что рассказать, мы договорились встретиться на следующий день у нас дома на Перси-стрит.

Этот дом был меблирован только для любовных утех, и в нём жила лишь пожилая
женщина, которая присматривала за ним и улаживала дела, когда нас не было; он
был записан на имя графа, но оплачивался двумя его прекрасными обитателями.
 У каждого из них был ключ от входной двери, и дом был готов к ежедневному использованию.

 Дорогая похотливая Бенсон признавалась, что использовала его для других любовников,
неизвестных графу и Эгертону; щедро платя пожилой женщине, она
делала всё по-своему.

Мы встретились там на следующий день, бросились в объятия друг к другу, а затем,
помогая друг другу раздеться, трижды восхитительно трахнулись, во время чего
обрадованный Бенсон кончил семь раз, и тогда мы смогли долго и
непрерывно говорить о старых временах и моих похождениях. Я рассказал ей
всё, и о том, как Винсент, моя старшая сестра, мисс Фрэнкленд, моя тётя и
миссис Дейл считали меня невинным, получившим первый урок в их восхитительных
кисках, и о том, какими верными и мудрыми были её мудрые советы.
Она слушала с удивлением и восторгом, рисовала в моём воображении
картинки наших совокуплений и трижды прерывала мой рассказ, чтобы
по-настоящему заняться сексом и унять возбуждение, вызванное похотливыми
описаниями моего
ведет себя со всеми этими великолепнейшими женщинами. Я рассказал ей также о своей интриге.
я жил у двух сестер и графа.

Мое описание последнего возбудило в ней неистовую похоть и привело к
еще одному превосходному траху. Но потом она сказала мне, что я должен найти
другое помещение в каком-нибудь месте, куда миссис Эджертон и она сама, или кто-либо из
них, могли бы заходить и получать утешение, оставаясь незамеченными.

Я сказал ей, что меня записали в списки для получения комнат во Внутреннем храме, которые, как я
полагал, я получу через неделю или две. Это её очень обрадовало.
и вы увидите, что мне удалось собрать именно такой набор, который
в точности соответствовал поставленной цели, был доступен, но не находился
под наблюдением других; удобный и приятный, где было собрано всё, что
дорогой Бенсон хотел бы добавить к нашему набору, и где проводились
самые дикие оргии самой ненасытной похоти.

 Моё описание моей тёти, миссис Дейл и особенно мисс
Фрэнкленд, ныне миссис Никсон, пробудила в себе все те страсти, которыми был так знаменит
дорогой Бенсон.

Онклитор, который раньше был заметен, теперь стал еще заметнее, и она
очень любила играть с собственным полом. В этом смысле она очень понравилась мне.
мои сестры, особенно Элиза, обладали теми же инстинктами, что и я.
очень ярко выраженными. Итак, у нас была перспектива самых изощренных
оргий, которые были совсем рядом, и, что самое восхитительное, в конце концов мы оправдали наши
самые смелые ожидания.

В мужчинах мы были более ограничены; граф соглашался только на
Гарри Дейл и мой дядя участвовали в любой оргии, в которой он принимал участие. Он
нервно переживал из-за того, что многие знали о его склонностях к содомии, и
уступил только из-за отношений и более тесных уз Гарри
Дейл и я, которые в конечном итоге разделили мои покои, и мы жили
вместе, так что волей-неволей он был вынужден мириться с его присутствием.

Вскоре он пришел в восторг от присутствия члена Гарри у себя в заднице, когда
трахал других на наших оргиях. Таким образом, будет видно, что
робкая исключительность графа больше не позволяла участвовать в этих семейных оргиях моему дорогому и
уважаемому другу и мастеру Маккаллуму. Однако в некотором смысле это было преимуществом, поскольку у нас был выбор из молодых людей.
две мои сестры и Эллен, которых не нужно было долго уговаривать присоединиться к нашим
оргиям в «Лайонс Инн». И у нашего превосходного друга были свои люди, как мужчины, так и женщины, которые приходили к нам по одному, по двое или все вместе, потому что мы не всегда могли собрать всех этих милых созданий вместе. _Взамен_ у дорогого МакКаллума было несколько юных ганимедов, чьи тугие молодые задницы были большим утешением, когда вагины совсем отсутствовали.

Таким образом, у нас было два разных и отдельных друг от друга набора оргий, которые
обладали всеми естественными преимуществами новизны и, благодаря возбуждающему сравнению, заставляли нас
от одного к другому с новыми силами и жаждой наслаждений.

 Поскольку мои сёстры могли приходить только по воскресеньям, это был наш единственный выходной,
и мы посвящали ему целый день, но в конце концов я убедила Энн присоединиться к нашим оргиям с МакКаллумом, и она оказалась первоклассным дополнением во всех отношениях.

Я уже говорил, что она обладала крайне похотливым темпераментом и
превратилась в одну из самых развратных и похотливых женщин, каких только можно
встретить, а поскольку она обладала редкой красотой и пышными формами, она
была создана для того, чтобы вызывать самую неистовую похоть у мужчин и женщин,
Она так же любила трибадические удовольствия, как и моя тётя, или восхитительный
Франкленд. Её положение служанки не позволяло нам познакомить её с
Эллен или моими сёстрами. Из соображений мирской осмотрительности было лучше не
доверять ей информацию о том, что они удовлетворяли все наши похотливые
требования в отношении их очаровательных персон.

Граф, я и наши два очаровательных любовника встретились в назначенный день,
чтобы возобновить наши восхитительные оргии. После того, как мы оба трахнули каждое из этих милых созданий,
наступила _двойная эйфория_.

 Сначала мы взяли очаровательную Бенсон, и это была сцена нашего эротического развлечения
возможно, это разожгло бы похоть милого Эгертона ещё сильнее. Настала моя
очередь вознести своё подношение на тайный алтарь Приапа, пока граф
наполнял её влагалище восторгом.

Как я уже говорил, задница Бенсона была гораздо более востребованной, чем задница Эгертона, чей муж и не мечтал о таком ужасе, как она бы это назвала. Мистер Бенсон, напротив, наслаждался этим и редко проводил ночь, не отдавая дань уважения этой восхитительной дырочке. Так что, хотя она и во второй раз предавалась _двойному наслаждению_, её похоть позволяла ей брать с
Мой большой член в её заднице с прекрасным членом графа
впереди доставлял ей больше удовольствия, чем когда мы менялись местами. Она упивалась дикой яростью неистовой похоти, вызванной восхитительным экстазом от того, что член был в каждой её дырочке, — кричала от неземной радости, яростно кончала и в конце концов затихла в неописуемом блаженстве. Вскоре она пришла в себя и попросила ещё один раз, прежде чем уйти. Разумеется, он сразу же подчинился, и произошла ещё одна
столкновение, в котором душа была убита, как обычно,
смертельно.

Я непрерывно трахал Эгертон, которая сидела верхом на двух
телах под ней, и подставлял её восхитительную киску к своему рту, в то время как мои
руки обнимали её прекрасно сформированные, кремового цвета ягодицы,
и в то же время я двумя пальцами ласкал её, чтобы усилить её
похотливое удовольствие.

После этого мы привели себя в порядок и выпили немного шампанского, а затем,
стоя неподвижно в предвкушении обладания прекрасным телом Эгертон, мы заняли ту же позицию, что и раньше: граф снизу, в
киске, Эгертон сверху, с её восхитительно красивой задницей, выставленной на всеобщее обозрение.
сначала объятия, а потом мой большой член.

 Обожаемый Бенсон сначала пососал его, а затем, хорошенько смочив головку,
направил его к узкому входу в тайную обитель любви. Его головка вскоре оказалась внутри, и, хотя это по-прежнему вызывало странные ощущения,
вчерашняя атака сделала вход более лёгким.

 С небольшими остановками мы добрались до первого восхитительного оргазма. Второй
раз был божественным наслаждением, и после этого восхитительное
Эгертону это очень понравилось.

 Эти восхитительные оргии с двумя прекрасными женщинами устраивались
каждый третий день.

Я стала любимицей обоих их мужей благодаря своего рода овечьей невинности, которую я умела изображать.

 В то же время, поскольку моему образованию уделялось много внимания и поскольку я сама любила учиться, внимательно относилась к занятиям в колледже и стремилась к знанию иностранных языков, я довольно хорошо овладела немецким и испанским, а также свободно читала на французском и итальянском.
Последняя была дополнена дружбой с графом, поскольку мы много времени проводили
вместе и не говорили ни о чём другом. Возможно, именно это привело к тому, что мистер Эгертон, который был
превосходный знаток итальянского языка. Интрига его жены с графом также
привела её в совершенство, так что, когда мы все четверо ужинали вместе,
единственным языком, на котором мы говорили, был итальянский.

 Дорогая Бенсон тоже была прекрасной хозяйкой языка графа, как и следовало ожидать, ведь она так часто пользовалась им; и поскольку это мягкий
язык, который располагает к любви и похоти, он стал нашим во всех наших
оргиях.

Восхитительная Фрэнкленд, ныне миссис Никсон, вернулась в город с
приходом весны. К тому времени я уже обосновался в своих покоях во Внутреннем
Темпле и обставил их просто, но со всеми удобствами.
любовные поединки в парах или в самых диких оргиях. Восхитительный Бенсон
открыл их и посвятил служению святой матери Венере и её сыну Купидону, а также более похотливому Эросу.

 Эгертон и граф впоследствии пришли, чтобы посвятить их культу Приапа, и мы устроили самую восхитительную оргию в честь этого священного праздника.

Именно в этот раз эти два диких похотливых создания настояли на том, чтобы увидеть нас с графом вместе. Бенсон направил меня в задницу графа, пока тот был в заднице Эгертона, и
Эгертон ввёл графа в мою задницу, пока я наслаждался восхитительной задницей моего обожаемого Бенсона. Это удовлетворило их страстное желание увидеть мужчину с мужчиной и не расстроило ни графа, ни меня, которые в глубине души оба хотели обладать друг другом.

 Граф был сильным и очень волосатым мужчиной, и у него была особенно волосатая задница, что меня дико возбуждало.

В этом я отличался от своего дорогого друга МакКаллума, который любил юношей с голыми задницами
и без волос на них, говоря мне, что грубые волосатые задницы ему нравятся больше.
Это вызывало у него отвращение, и хотя в его обширном содомитском опыте такое случалось, он испытывал определённое отвращение, которое шло вразрез с его убеждениями.

 В этом я полностью отличался от него: чем волосатее и грубее была мужская задница, тем больше она меня возбуждала.  В этом отношении граф был мне как раз по вкусу. У него была очень волосатая задница,
очень грубая кожа и почти чёрная задница, такая тёмно-коричневая, что один её вид всегда сводил меня с ума от похоти.

 Он любил меня по другой причине. Его главной страстью было дрочить.
прекрасный член, пока я трахаю его обладателя, поэтому, поскольку он никогда не встречал
такого прекрасного члена, как мой, ему было ненасытно приятно быть во мне и
трахать меня одновременно.

 Таким образом, у нас было два личных увлечения, которые
сделали нас самыми близкими друзьями, но мы не позволяли ни одной из наших
дорогих женщин-участниц знать о наших взаимных радостях, в которых они не
участвовали.

Великолепная Фрэнкленд, теперь жена моего опекуна, тоже пришла ко мне в
комнату, и мы вспомнили все наши самые безумные приключения. Она сказала мне, что это было для неё большим утешением, потому что, хотя её муж, мистер Никсон,
Он был очень любящим и делал всё, что мог, но это лишь возбуждало её, заставляя тосковать по другим, особенно по моему огромному члену, о котором она никогда не знала, но который она сама первой ввела в любовную игру в священной роще.

 Она была такой свежей и жаждущей, что вы можете легко представить себе, каким безудержным весельем мы наслаждались, сося, трахая и
изнасиловывая друг друга. Я не могу сказать, сколько раз её возбуждающее и великолепное тело
доводило меня до безумия, превосходящего всё, на что я мог
подумать, что способен.

Когда мы оба достаточно наговорились и могли без помех обсудить всё, что
произошло с тех пор, как я покинул мамин дом, она впервые услышала в подробностях
все мои приключения.

 Во время её замужества я намекнул ей, как всё
прошло, но без каких-либо подробностей, которые теперь она жаждала услышать. Я
рассказала ей о том, как мои тётя и дядя явно соблазняли меня, и не стала скрывать наши отношения с молодым Дейлом, а также то, что я после этого занималась любовью с Эллен и его матерью, которая до последнего считала себя моей соблазнительницей, потому что, как я
Я сказал восхитительной Фрэнкленд (я никогда не смогу заставить себя называть её Никсон), что последовал её мудрому совету и до самой Дейл с успехом разыгрывал невинную игру; но теперь, когда я стал мужчиной, я выбросил всё это за борт.

 «В самом деле, — сказала она, — и с кем же ты это выбросил за борт?»

 Я рассмеялся над её готовностью поддразнить меня, а затем подробно рассказал обо всех своих интригах.

Ей не понравилось, что я сошёлся с двумя служанками, племянницами моей покойной хозяйки.
Она считала это унизительным для человека, наделённого чувством собственного достоинства
которым была бы рада обладать любая леди, но она была очень поражена
моим описанием превосходного тела и замечательной смазливости the
Nichols.

Он возбуждал ее много, особенно когда я сказал ей, что она дала мне
идея ее рядом подход в тело и распутство себе.

Это будет видно в дальнейшем к тому, что тесный союз с Николс
этот Сид. Нажав ее вопросы, я признал свою интригу с
Бенсон, Эгертон, и считать. Это, очевидно, возбудило её, как я мог
видеть по дикому блеску в её глазах. Это привело к немедленному и восхитительному
Я трахнул её, а когда пришёл в себя после экстатического финала, то стал пристальнее и
настойчивее расспрашивать, как я добился такой близости, но я ожидал этого
несколько ревнивого допроса и был к нему вполне готов. Я заставил её
поверить, что они были здесь почти всю зиму. Я сказал ей, что моя
мать хотела, чтобы я навестил Бенсонов как её друзей. Я так и сделал. Бенсоны быстро заметили, как богато я был обставлен,
и вскоре стали меня поощрять, чего я не очень-то и хотел после
недавнего общения с ней, тётей и миссис Дейл.

Таким образом, дело быстро пришло к своему естественному завершению. Она была совершенно
поражена моим мощным оружием, и, поскольку у неё и её ближайшей подруги
уже были общие любовники, меня быстро представили её подруге миссис
 Эгертон, и они познакомили меня друг с другом и посвятили в тайну своего
интриганства с графом, после чего я был посвящён в их оргии.

Мои похвалы в адрес этих двух дам и мои слова о том, как славно было бы, если бы она родила пятого, а также моё описание изысканного тела и
трибадических наклонностей миссис Бенсон разожгли её необузданное воображение, и
Это пробудило в ней все её племенные вожделения, и в конце концов она стала умолять меня устроить обед в моих покоях для Бенсонов и Эгертонов, чтобы она могла с ними познакомиться, тем более что они действительно вращались в обществе, стоявшем несколько выше, чем связи мистера Никсона, хотя по богатству Никсоны значительно превосходили их.

 Обед прошёл очень приятно. Дамы очень тепло приняли друг друга. Видя это, я смело нарушил молчание и сказал Бенсону и Эгертону, что дорогая миссис Никсон была моей первой возлюбленной.
Загадок было много, и, как и в случае с ними обеими, самым разумным, что мы могли сделать, было
отбросить все ограничения и повеселиться от души. Чтобы
успокоить их — потому что они на мгновение засомневались, — я вытащил свой член на полную длину и сказал:

 «Вот член, достойный всех ваших изысканных кисок, и он уже насладился ими всеми и был оттрахан каждой из вас». Так что отбросьте все сомнения и позвольте ему снова насладиться вами всеми. Кто будет первым?

 Они рассмеялись, подошли и взяли его в руки, обмениваясь взглядами.
Они сошлись во мнении, что это самое прекрасное, что они когда-либо видели.

 «Ах, вот оно что, — сказал я, — теперь вам сразу стало легче,
тогда давайте сделаем это с лёгкостью; раздевайтесь, и давайте сделаем это с роскошью».

 Они рассмеялись, поцеловались и сказали, что этот милый парень должен настоять на своём, и все сразу же принялись раздеваться. Великолепное и удивительно волосатое тело Франкленда поразило их и разожгло их первобытные страсти до предела, особенно Бенсон, которая в экстазе восторга бросилась на это великолепное тело.
Когда страсти Франкленда разгорались, её длинный красный клитор
выступал из густой чёрной массы волос, покрывавших не только её живот
и грудь, но и всё тело, включая промежность. Ничто не могло
удовлетворить Бенсон, кроме немедленного взаимного совокупления,
потому что, обладая истинным племенным инстинктом, эти две красивые
и похотливые женщины почувствовали взаимное влечение к этому
непристойному занятию и сразу же принялись, одна на другой,
безудержно совокупляться. Эгертон
и я воспользовались возможностью хорошенько потрахаться вместе,
которое мы завершили до того, как остальные удовлетворили свои
сиюминутные желания.

Фрэнкленд, который сначала был снизу, теперь оказался сверху, и когда она встала на колени и выпятила свою огромную задницу, чтобы подставить свою ****у под рот Бенсона, вид её волосатой задницы пробудил во мне желание трахнуть её, и мой член мгновенно отреагировал, так что, встав на колени позади неё, я ввёл его в хорошо известное отверстие и, к её бесконечному удовольствию, содомировал её в совершенстве. Это был ещё один способ успокоить их всех.
Я трахал и насиловал их всех до тех пор, пока они не перестали сопротивляться.
отсос мог заставить мой член снова подняться.

 После этого вы легко можете себе представить, с каким удовольствием они сделали
великолепную Франкланд участницей наших оргий с графом. Я никогда не забуду дикий взгляд, полный удивления и похоти, когда граф впервые
увидел великолепную и волосатую фигуру Франкланд, когда она вошла в комнату во всём ослепительном великолепии своей совершенной наготы.
Эти две натуры были созданы друг для друга, обе в какой-то степени порочны,
обе сильны телом и неутомимы в самых сладострастных излишествах
самая необузданная похоть. Оба в какой-то степени волосатые, демонстрирующие значение этого огромного нароста на обоих их телах. Их мгновенно потянуло друг к другу, они бросились в самые тесные объятия и, упав на пол в том месте, где они встретились, сделали по два толчка, прежде чем пришли в более спокойное состояние, пригодное для наших общих действий. Для нас это всё равно была захватывающая сцена.

Бенсона безумно возбуждал вид великолепного тела Фрэнкленд.
Её длинный красный клитор, не довольствуясь двойным проникновением,
Граф, казалось, только ещё больше возбудился и всколыхнул всю душу
восхитительной Бенсон. Она бросилась на Франкленда, не дав ему
опомниться, обхватила ртом его чудесный клитор, попросила меня
трахнуть её сзади, а затем яростно заработала пальцами в заднице и
в вагине. Дорогой Франкленд ответил на ласки прекрасного
клитора Бенсон и в то же время трахал меня. Мы провели два поединка в этой восхитительной позиции, а затем
с более сдержанными эмоциями перешли к более общим комбинациям.

Граф трахнул Эгертон, пока мы занимались божественным
Фрэнклендом. Наша первая поза была предложена Эгертон, которую трахали
пока что меньше, чем кого-либо другого. Она также была очарована
великолепием великолепного тела Фрэнкленда и особенно поражена
своим необычным клитором, и у неё возникло странное желание
вставить его себе в задницу, пока она скачет на моём большом члене. Мы
все посмеялись над её странным выбором, но сразу же согласились, особенно
Франкленд, чьим самым большим грехом было трахать очень красивых молодых женщин
её длинный и способный к наслаждению клитор. Более прекрасного создания, чем прекрасная Эгертон,
нельзя было и найти. Франкленд призналась, что в глубине души она
мечтала об Эгертон с того самого момента, как впервые её увидела, и её
восторг и удивление от того, что милая Эгертон тоже хотела ею обладать,
разжигали её неистовое желание ещё сильнее. Я лёг, Эгертон оседлала меня, и, ощущая восторг от того, что мой огромный член полностью погружён в неё, она обильно кончила всего за два толчка. Затем, опустившись на мой живот, она подставила мне свою прекрасную попку.
похотливые объятия распутной Франкленд, которая первым делом
опустилась на колени, обняла, поцеловала и лизнула языком прекрасное маленькое розовое отверстие,
смочила его своей слюной, вынула свой прекрасный длинный клитор, твердый, как кол, и погрузила его внутрь. То, что оба они приняли за одно и то же,
придало очарование этому акту, а их необузданное воображение
создало избыток радости, который, учитывая меньший размер клитора
франкленда по сравнению с размерами наших более длинных членов,
мог бы показаться невозможным.

Дважды мы предавались этому излишеству, и женщины кончали по полдюжины раз, а я — один.

 Я помог Франклину, используя двойной фаллоимитатор, который одновременно заполнял
оба отверстия.  Этот превосходный инструмент был изобретением Франклины,
 которую она посоветовала парижскому производителю фаллоимитаторов и заказала
в двух или трёх размерах. Это стало очень полезным в наших оргиях,
когда из-за разницы в количестве людей одна пара оставалась в стороне,
когда действовала _двойная радость_, и тогда двое посторонних с
языками и фаллоимитаторами могли заниматься сексом с большим удовольствием.

Во время нашего трибадического союза, когда Эгертон был трахнут Франклендом в задницу, граф сначала трахнул, а затем содомировал Бенсона к их взаимному удовольствию. Мы все встали, очистились и освежились вином и печеньем, обсуждая, каким должен быть наш следующий шаг.
Граф ещё не трахал Франкленд _в задницу_ и предложил, поскольку это была её первая встреча, оказать ей большую честь
и трахнуть её по этому счастливому случаю, так что я должен был трахнуть её, пока он наслаждался ею сзади. Эгертон и Бенсон должны были использовать двойные
Они дрочили друг другу или развлекались как-то иначе.

Это была самая изысканная встреча, и мы получили такое невыразимое удовольствие,
что едва ли сделали перерыв между первым и вторым разом, и не отошли,
пока не опустошили оба влагалища трижды. Довольный
Франкленд не переставал кончать, но столь энергичная натура могла бы
легко принять в два раза больше, но теперь нужно было умиротворить
других дорогих созданий.

Затем Граф взял Бенсон в рот, пока я блокировал заднюю
апертуру, и Франкленд снова взял Эгертон, который дрочил
Она одновременно вставила себе в ****у, и мы все кончили по два раза. Затем мы
поднялись, очистились и освежились. Когда наши члены были готовы, Эгертон
взял меня спереди, а граф сзади, а Бенсон, который возбудился на клиторе
Фрэнкленда, был ею изнасилован и сам трахнул себя дилдо. Эгертон всё же немного пострадал при двойном растяжении, так что мы пробежали всего один изысканный круг, что позволило нам, чьи силы начали иссякать, снова возбудиться и закончить с _двойным
удовольствием_ в великолепном теле Франкленда.

Мы продолжали в том же духе до летних каникул, когда по их просьбе я
познакомил Бенсона, Эгертона, Фрэнкленда и графа с моим дядей,
тётей, миссис Дейл, Эллен и Гарри, и мы устроили несколько великолепных оргий в моих
комнатах.

 Роскошная задница моей тёти пленила Фрэнкленда и графа.
Вскоре последний проник в задницу молодого Дейла, что он и сделал однажды,
придя с этой целью за полчаса до назначенного времени. Я присутствовал при этом и был так взволнован увиденным, что
схватил графа за задницу и с восторгом удивил его, доставив обоим двойное удовольствие.

После этого, когда Гарри остался жить со мной, он был
представлен нашим общим оргиям, и таким образом мы развлекались со всеми
дорогими нам созданиями сразу, наслаждаясь самыми сладострастными и
непристойными встречами, а граф время от времени навещала нас в
частном порядке.

 Тем временем Эллен была отдана в ту же школу, где уже учились мои
сестры, с разрешением выходить с ними по воскресеньям, когда мы всегда устраивали восхитительную оргию у нашего дорогого друга.
МакКаллум. Ему, как и графу, был особенно симпатичен
крепкий молодой зад Гарри Дейла, хотя он и не отказывался от
женщины, особенно моя сестра Элиза, которая получала огромное удовольствие от анального секса,
и которую никогда не трахали, кроме как с членом в каждой дырке, предпочитая мой член в своей вагине, а Дейла или МакКаллума
— сзади.

Зная, в какое время меня не сможет прервать ни одна из моих подруг, я не пренебрегал великолепной Николс, но пригласил её и Энн на полтора часа, с половины десятого до одиннадцати утра, и занимался сексом с обеими. Я в равной степени посвятил их в тайны анальных удовольствий, и обем это понравилось
с большим удовольствием. Обнаружив это, я постепенно перешёл к
изысканным удовольствиям _двойного оргазма_ с двумя мужскими членами,
наполняющими неописуемым экстазом сразу две дырочки.

 Когда я возбудил их желания в этом отношении, я упомянул своего дорогого
друга МакКаллума Мора как человека, которому мы все можем доверять, и
после некоторых колебаний получил их согласие представить его. Я уже
упоминал об этом при нём; сказал, что он может счесть Николс слишком старой,
но она была восхитительно хороша собой и необычайно
она была в хорошей форме, её тело было на двадцать лет моложе лица, а
её похотливость и сексуальные способности намного превосходили возможности двадцатипятилетней женщины.
Кроме того, я намекнул, что он мог бы уговорить Энн и, возможно, её сестру
Джейн присоединиться к нашим развлечениям в «Лайонс Инн».

Мы встретились по предварительной договорённости в назначенное утро. Я посоветовал МакКаллуму прийти пораньше, и когда придут женщины, под предлогом того, что он не сможет присоединиться к нам в то утро, я заставлю их раздеться, а когда всё будет готово, он должен появиться в одних трусах и таким образом разрушить любую _mauvaise honte_, которую они могли бы испытать, раздеваясь перед ним.

Он был поражён великолепным телом Николс, и, как незнакомцу, мы предоставили ему право выбора. Он заключил её в свои нервные объятия, осыпал поцелуями и, нетерпеливо уложив на пол с матрасом, принялся трахать её в старой доброй английской манере, обхватив руками и ногами. Мы с Энн немного понаблюдали за
великолепным движением задницы её тёти и за тем, как она
доила сосок, когда он выходил каждый раз, когда он с возбуждающей силой
входил обратно. Мы больше не могли сдерживаться и оба
экстатический восторг, оканчивающиеся на всем исступлением похоти умереть неживого в
следующий момент.

Наши очаровательные партнеры неоднократно проводил во время нашей встречи. Они
хотели немедленного возобновления, но Маккаллум предложил сменить
партнеров и позу, то есть трахать их на коленях
с поднятыми вверх великолепно развитыми ягодицами, но принимая их
****а.

Это изменение было произведено быстро. Мы расположились так,
чтобы каждый мог видеть все действия другого. Это был великолепный секс,
и, когда мы кончили, мы продлили его на довольно долгое время.
предоставив дорогим получателям возможность кончить четыре или пять раз,
мы кончили один раз.

 Оправившись от бурных радостей этой восхитительной
встречи, мы выпили шампанского и поболтали о непристойностях, а также
откровенно похвалили их великолепную способность трахаться; ощущая их
киски и они наши члены, обновлённые и возрождённые, мы договорились о дальнейших
действиях. Поскольку это был их первый урок двойного удовольствия,
великолепный Николс, конечно же, был первым в очереди. Она выбрала меня для минета,
а нашего дорогого друга — для атаки сзади. Энн была
чтобы оседлать нас с тётей и получить удовольствие и в ****е, и в заднице от нашего друга. Нам не составило труда войти в обе дырки, но Николс была так возбуждена, что от одного лишь толчка наших членов она кончила, визжа, как кролик. Мы дали ей время в полной мере насладиться этим, а
затем начали медленное, размеренное движение, которое быстро привело
Николс в состояние неистовой, безумной похоти, и она снова кончила в
почти смертельной агонии восторга, крича от избытка экстаза. Снова
мы сделали паузу, чтобы получить максимальное удовольствие, но возобновили, когда её восхитительные толчки в промежность и в задницу возвестили о возвращении страстного
аппетита. Эти паузы позволили нам довести её до семи бурных оргазмов, пока она не была совершенно измотана, особенно когда мы оба кончили вместе в порыве радости, который закончился полным истощением, после чего мы освободили Николс от двойного груза внутри неё.

 Она уже почти задушила меня своими объятиями в невыразимом восторге.
Я доставил ей удовольствие. Перевернувшись на бок, она притянула к себе МакКаллума
она обняла его за то, что он доставил ей такое сильное удовольствие. Мы снова освежили его после омовения холодной водой. Затем Энн заняла его место, потому что она тоже хотела попробовать новый эксперимент с маленьким членом в своей заднице.

На какое-то время Николс почувствовал себя измотанным, поэтому лёг на диван и
наслаждался видом наших троих, охваченных безудержной похотью и содомией. Эксперимент очаровал Энн так же сильно, как и её тётю. Она тоже кончила семь или восемь раз, прежде чем присоединиться к ним.
Мы с МакКаллумом кончили, убив друг друга. Николс лежала неподвижно примерно
две трети времени, пока продолжался этот приступ, затем она встала, оседлав нас с Энн, и
собиралась подставить МакКаллуму свою невероятно большую ****у, но он попросил её
повернуться к нему задом и приподняться, положив руки на плечи Энн. Сначала он мог любоваться и ласкать её огромные великолепные ягодицы, затем, переместив руки на её клитор и влагалище, он лизал и обсасывал языком огромную дыру в её заднице — грубую, коричневую и морщинистую, как раз в моём вкусе.

У нас был самый восхитительный секс, закончившийся всеми экстатическими радостями оргазма
и последующими удовольствиями. Энн была так же удовлетворена _двойным
удовольствием_, как и её тётя до неё. Мы снова помылись и освежились,
и завершили эту восхитительную оргию тем, что МакКаллум первым вошёл в киску
Николс, а мой большой и возбуждённый член вошёл в её задницу, что теперь, когда она
привыкла к этому, доставило ей больше удовольствия, чем когда-либо.

В том же порядке мы дважды трахнули Энн, хотя она выразила большее
удовлетворение от того, что МакКаллум был в её заднице, а мой член — в её
киске. Мы снова трахнули их обеих, так как времени было в обрез.
после воскрешения они покинули нас.

 Мой опекун, женившись, купил дом на Портленд-Плейс, но
срок аренды его тогдашнего жильца истекал только 20 марта этой весной,
и перед заселением дом пришлось полностью перекрасить и
обставить, так что июль почти закончился, прежде чем они смогли
с комфортом поселиться в нём. Тем временем они снимали комнаты
в отеле на углу Гайд-парка.

Когда они наконец вселились, а это произошло только в середине августа, мой опекун попросил жену прислать за ним карету.
Девушки каждое воскресенье утром. Узнав, что Эллен была их близкой подругой,
она тоже получила приглашение. Это положило конец нашим
воскресным оргиям в покоях нашего друга МакКаллума, к нашему обоюдному
сожалению.

 Что касается нас с Гарри, то на помощь нам пришёл всегда заботливый и восхитительный
Франкленд. Притворяясь, что девочкам нужно размяться, она всегда после обеда предлагала им прогуляться до комнат их брата в Темпле, взять его и Гарри в качестве компаньонов и отправиться в Кенсингтонские сады или в «Зоопарк», а затем вернуться к обеду.

Поскольку мой опекун всегда после обеда по воскресеньям устраивал сиесту, будучи
слишком старым, чтобы трахать свою жену каждый вечер, субботний вечер или, скорее,
воскресное утро, когда его ничто не отвлекало от дел, он посвящал двум-трём часам
дополнительных развлечений со своей обожаемой женой.
Она сказала мне, что он был очень нежен с ней, не мог долго трахаться,
и вообще, по её мнению, в этом плане он старался даже больше, чем следовало бы в его возрасте, но он никогда не уставал ласкать её и позировать с ней в разных позах, когда она была совершенно обнажена; конечно, она позволяла ему всё.
Она исполнила желание старика и даже после долгих уговоров, на которые могла пойти только из-за своей любви и привязанности к нему, позволила ему насладиться своей прекрасной задницей. Поскольку для этого, по его словам, требовалась особая твёрдость члена, она оказала ему дополнительную услугу, доведя его член до максимальной твёрдости. Таким образом, она заставила его абсолютно обожать себя и могла крутить им, как хотела. Её слово было законом, так что она могла делать всё, что ей заблагорассудится.

 Она несколько раз говорила мне, что, по её мнению, он злоупотреблял своим положением.
Он был слишком сильно увлечён эротическими способностями, и она делала всё возможное, чтобы умерить его возбуждение, но всё было напрасно; он был очарован великолепными прелестями её тела, или, как это называется, «влюблён в её киску», что, возможно, является самой сильной страстью, которая может охватить мужчину, и опасно для человека преклонных лет. Что ж, его воскресная послеобеденная сиеста была долгой, и Франкленд мог свободно приходить в мои комнаты с моими сёстрами, где царила атмосфера раздевания и секса во всех его проявлениях.

Вскоре я понял, что нам нужна другая помощь; я двигался слишком быстро
Итак, с согласия милого Франкленда я ввела в курс дела графа и попросила его присоединиться к нашей воскресной оргии. Вы можете себе представить, с какой радостью он согласился, ведь помимо того, что ему было приятно видеть меня в кровосмесительной связи с моими сёстрами, его очень привлекали их юные прелести, особенно Элиза, а также Франкленд, столь похожий на него по похоти и темпераменту. Таким образом, мы устраивали самые
вкусные оргии каждое воскресенье до конца октября следующего года, когда мои сёстры закончили школу, а я
тоже бросила колледж, поступил в Миддл Темпл, и была для
за три месяца нотариуса офис, читал предыдущее, чтобы быть
позвонил в бар.

Именно тогда у здоровья мистера Никсона появились серьезные симптомы
нарушения, и его врач порекомендовал ему провести зиму в
более теплом климате. Его жена предложила преимущество поездка будет
как к девушкам и себе; у нее была только выразить пожелание, чтобы
всех нас вместе, и мы были приглашены, чтобы присоединиться к ним.

Мы проехали через Швейцарию, Милан и Флоренцию в Рим, где
прожили четыре месяца.

Эгертоны и Бенсоны с удовольствием провели ту же зиму в Риме.

 Мои комнаты находились в соседнем дворце, где жили мистер и миссис Никсон и мои сёстры, так как для меня не было места. Таким образом, у меня был очаровательный антресольный этаж из пяти комнат, одна из которых выходила на Тибр и ниоткуда не просматривалась. В эту комнату мы постоянно приходили на оргии.

Эгертоны провели несколько зим в Риме, и у неё было два или три любовника-священнослужителя, которые познакомили Бенсонов с двумя другими во время её предыдущих визитов, и все они привыкли к всеобщей оргии.
Можете себе представить, в каком восторге были эти распутники-священники, когда их представили нашему кругу из трёх свежих цыпочек, да ещё каких! И все они были без каких-либо притворно-скромных предрассудков, а только с самыми непристойными желаниями. Таким образом, на пятерых женщин у нас было шесть мужчин, и в конце концов к нашей компании присоединился очень красивый молодой священник, развращённый остальными, и мы устроили самую дикую и экстравагантную оргию, какую только могла придумать самая необузданная похоть. Мы сделали цепочки из членов
в задницах, а женщины между ними с фаллоимитаторами, привязанными к талии,
и засунул в задницу стоящего перед ним мужчины, в то время как его член был
в заднице стоящей перед ним женщины.

Эти святые отцы обладали огромными возможностями для бесконечного разнообразия,
стимулируя к излишествам в разврате, которые очень скоро привели к необходимости
введения розги.

Мы все время от времени наслаждались двойным совокуплением, женщины
неизменно делали это при каждой встрече.

У всех этих святых отцов были очень красивые члены, но ни у кого не было такого большого, как у меня,
и многие из них любили, когда мой член был у них в заднице, когда представлялась возможность. В таких удовольствиях быстро пролетела зима.

Весной здоровье мистера Никсона было в плачевном состоянии, и мы переехали в
Неаполь, где по необходимости наши чрезмерные венерические излишества
были сильно ограничены.

В мае мы вернулись в Англию, но бедный мистер Никсон был явно
измотан.  Фрэнкленд сказал мне, что чем хуже становилось его здоровье, тем более похотливым
он становился. Его страсть к траханью её ****ы усилилась,
и даже его член, казалось, обрёл новую жизнь, когда жизнь угасала,
потому что едва ли проходила ночь без того, чтобы он не трахал её, ночью в ****у, а
утром, при свете дня, стоя на коленях и ощупывая её великолепную задницу, он
Он взял её сзади. Он и она чувствовали, что это его убивает,
но его страсть была непреодолима, и он заявил, что если это его и убьёт,
то он не мог бы умереть более счастливой смертью. На самом деле через месяц после нашего возвращения с ним случился апоплексический удар, когда его член был в её заднице. Он прожил после этого всего месяц. Он оставил всё своё имущество жене,
а также по 2500 фунтов стерлингов каждой из моих сестёр и
1000 фунтов стерлингов мне.

 Это печальное событие на какое-то время омрачило все наши радости.

 Фрэнкленды забрали моих сестёр к себе, но всё пошло прахом.
Первые три месяца траура я провела в тишине с моей матерью. Она тоже заболела, когда мы были у неё, и умерла, не прожив и трёх месяцев. Это заставило меня вернуться домой, теперь уже в мой дом, и дорогой Франкленд
продолжал оставаться с нами ещё два месяца, а затем уехал в
Лондон. Мы трое сирот провели всю ту зиму в нашем старом доме,
улаживая различные дела.

Теперь мои сёстры унаследовали по 600 фунтов каждая, 1000 фунтов,
оставленные им нашим дядей, 2500 фунтов, оставленные мистером Никсоном, и 400 фунтов, которые
я обещал им в качестве свадебного подарка, и к тому же они очень красивы.
По форме и по лицу, поскольку обе они превратились в удивительно красивых молодых женщин,
они стали очень привлекательными невестами.

 Многие сельские семьи искали с нами знакомства после первых трёх месяцев нашего
траура, и девушкам поступило несколько предложений.  Они обе были
несколько привередливы после той жизни, которую вели, но в конце концов обе
вышли замуж.  Мэри — за очень милого парня, который оказался, по её словам, первоклассным любовником. Она забеременела, и на десятом месяце их брака у них родился сын, прекрасный
мальчик. Она была очень счастлива, время от времени приходила ко мне и отлично трахалась в моей отремонтированной
Упс, теперь, когда он простаивал, моя несколько истощённая система
была полностью задействована.

Увы! Бедная Мэри потеряла мужа из-за холеры на втором году их
брака. У него было хорошее состояние, и он оставил её в достатке, а также
единственным опекуном своего сына, который вырос очень хорошим парнем и, достигнув
совершеннолетия, стал утешением своей овдовевшей матери, посвятившей его во все
тайны любви.

Элизе не так повезло с мужем, как её сестре; он был хорошим человеком, который, казалось бы, идеально подошёл бы
Элиза была страстной натурой, хорошо сложенной и крепкой, с виду похожей на
человека, склонного к эротическим страстям; но он оказался вялым и
невозбудимым, неспособным представить себе ничего другого, кроме как
запрыгивать на женщину и трахать её раз за ночь, не прибегая ни к
предварительным ласкам, ни к чему-либо, что могло бы разжечь её страсть.
Так что он оставил бедную Элизу в состоянии возбуждения, не дав
никакого удовлетворения её похотливой натуре. В конце концов она уговорила его
пожелать ей спокойной ночи и доброго утра, но для полного удовлетворения ей этого было недостаточно
привыкла искать чего-то другого и даже довольствоваться объятиями
слуги-мужчины, который, если и не был хорош собой, то обладал великолепным и
мощным членом и почти ежедневно утешал ее. Она также иногда
приходила ко мне, когда у нее были хорошо натренированы оба отверстия, и оставляла меня очень довольной.
У нее никогда не было детей, и она так умудрялась плести интриги, что никогда не было разоблачено.

...........
..........

Весной я вернулся в Лондон и был принят в коллегию адвокатов.

Я ездил по западным округам, чтобы выступать в суде присяжных, а затем оставил адвокатуру
как профессию.

Гарри Дейл, проявив больше упорства, а также больше стремления к
труду, продолжил работать по специальности, был должным образом принят в коллегию адвокатов и
в конце концов стал успешным адвокатом, а в наши преклонные годы — выдающимся судьёй.

Но вернёмся к нашим прежним временам.

Мы с Гарри продолжали нашу интригу с Николсом и Энн, и нам помогал наш дорогой друг МакКаллум. Также время от времени мы встречались с Бенсоном,
Эгертоном и графом, на встречи с которыми, как правило, очаровательная
Фрэнкленд привносила свои изысканные чары, чтобы опьянить нас удовольствием.

Это восхитительное воссоединение было омрачено потерей графа, который
получил амнистию — кажется, я уже говорил, что он был политическим
изгнанником, — вернулся в свою страну, и мы больше никогда не могли рассчитывать на его
помощь в наших, к сожалению, сократившихся оргиях.

 Мы с графом встретились в следующем году в его старом замке на холмах
Пье, о котором я расскажу подробнее позже.

Это была печальная потеря, особенно для Эгертон, которая очень любила графа. Он был её первым любовником, по сути, её проводником в настоящие тайны Венеры. Следует помнить, что её муж был одним из
эти старые бесчувственные натуры, которые считают, что нужно лишь поспешно
«спустить воду», как говорит Фальстаф, как можно быстрее, и оставить
бедную женщину в таком возбуждении, что она будет безумно жаждать
хорошего, основательного траха. Именно эти бесчувственные, хладнокровные мужья
разжигают эротические страсти своих жён, не удовлетворяя их, и вынуждают
их искать похотливого утешения в других объятиях.

О! сколько женщин, если бы они просто удовлетворяли свои
естественные похотливые желания, никогда бы не совершали измены и не
скандал. Многие женщины рассказывали мне со слезами на глазах
о холодном бесчувственном поведении своих мужей, которые никогда не трахали
их, но когда их вялые натуры чувствовали потребность, то обращались к
они без малейшей предварительной обработки или объятий садятся верхом,
засовывают член внутрь, делают несколько движений взад-вперед, расходуют, а затем удаляются,
точно так же, как они сделали достаточно, чтобы возбудить страсть своих бедных жен
не удовлетворяя их и, таким образом, оставляя их жертвой чрезмерного
страстного желания, которое заставляет их искать облегчения своим страстям,
эгоистичные мужья-скоты только и делали, что развлекались, не щадя сил.

Я помню интрижку, которую я закрутил с итальянской графиней. Её муж, высокий и очень способный мужчина, был крайним фанатиком и считал смертным грехом предаваться каким-либо ласкам или плотским утехам, а также даже обнажать какую-либо часть тела, чтобы возбуждать похотливые мысли, поэтому ей приходилось носить ночную рубашку, застегнутую до горла, с длинными рукавами и подолом, в центре которого была прорезь, через которую он исполнял свой долг, когда ему требовалось облегчение. Он никогда не целовал и не обнимал её тело.
время, но лежал, как бревно, рядом с ней, повернувшись к ней спиной. Когда
его собственные желания побуждали его к сексу, что случалось очень редко, он,
естественно, был вполне готов и быстро заканчивал. Он используется, чтобы обратиться к
ее, разбудить ее трясти, кричать, _“Мариетта, porgemi Ил ВАСО
генеративные”_ (Мариетта, связаться со мной генеративные ВАЗа), на которых она
растянулась на спине, он сел на нее, не отрывая ее
юбки или ощущение ее влагалище, но открыв щель, указал его колоть
ее ****а, вонзил его по самую рукоять, и будучи сам в
Он изливался спермой в несколько коротких толчков, задерживаясь ровно настолько, чтобы «выпустить весь свой жир», а затем отступал, снова поворачиваясь к жене спиной, чтобы уснуть, оставляя её достаточно возбуждённой, чтобы получить удовольствие, и, таким образом, заставляя её безумно жаждать удовлетворения, которое он ей не давал. Она говорила, что он вполне способен был дать ей удовлетворение, если бы его фанатизм позволил ему это сделать. Мы трахались с невероятной скоростью,
и я всегда начинал с «Мариетта, Мариетта,
дай мне свой сосуд для спермы», а потом мы трахались и смеялись как сумасшедшие.

Конечно, её пылкие страсти были раздражены её никчёмным мужем, и она прибегала не только ко мне, но и к любому, кто мог удовлетворить её жажду.

Бенсоны и Эгертоны снова уехали осенью в Рим.

Франкленд, ещё не оправившаяся после годичного вдовства, нечасто бывала в обществе, и мы виделись с ней гораздо чаще, чем раньше. Она приходила ко мне в покои по меньшей мере
три раза в неделю, и мы с Гарри дарили ей утешение, в котором она так нуждалась. Сначала мы трахали её по очереди, по два раза, а потом
три раза трахали вдвоём, по очереди вставляя в неё:
Завершалось всё оральным сексом с одной или другой стороны и двойным
гамэхуче.

Примерно раз в неделю по утрам к нам приходили влюблённые и страстно трахающиеся
Николс с Энн, и нам удавалось отправить их обоих домой довольными на весь
день.

Когда зима заставила нашего друга МакКаллума вернуться домой с рыбалки, мы возобновили
превосходные оргии в его комнате, куда иногда приходила Энн, а потом и Джейн. Кстати, задница Джейн развилась до невероятных размеров и стала одним из самых возбуждающих удовольствий во время наших оргий у МакКаллума. Теперь он тоже присоединялся к нашим утренним встречам
с Николсами и её племянницей.

 На Рождество мы с Фрэнклендом, Гарри и я все вместе отправились по
приглашению в дом священника, где дядя с большим удовольствием приветствовал
великолепного и захватывающего Фрэнкленда. К нам присоединились миссис Дейл и Эллен.
Дорогая тётушка буквально пожирала меня своими ласками, и прежде чем меня проводили в мою комнату, она затащила меня в свою маленькую комнату внизу, пососала мой член, оперлась телом на стол, выставила свою огромную задницу и вставила меня в свою вагину для быстрого перепихона; но это только возбудило меня, и я сразу же захотел продолжения, потому что прикосновение и вид её
Великолепные ягодицы мгновенно привели меня в боевую готовность, а она сама,
находясь в центре моих движений, вынула мой член из своей вагины и направила его в
манящий вход в тайный алтарь Юноны и Венеры Каллипиги. Оба курса были пройдены галопом и
на мгновение утолили ненасытную похоть моей самой развратной и похотливой тётушки. Затем она провела Фрэнкленд, я никогда не смогу называть её Никсон, в свою спальню под предлогом того, что хочет показать ей свою спальню. Не успела она войти, как с неё слетели юбки, и тётя прижала её к себе.
прижалась губами к чудесному клитору божественной Фрэнкленд и,
просунув пальцы в обе дырочки, заставила Фрэнкленд быстро сделать
первое подношение непристойному богу.

 Как только дикая ярость тётушки, желавшей завладеть Фрэнкленд,
на мгновение утихла, она позволила миссис Никсон снять шляпку и шаль, но
затем так же быстро потребовала и получила двойную гамахуш. Франкланд
с готовностью соглашалась, зная, что тётя притупила мой похотливый аппетит, и она будет наслаждаться густой, бурной спермой, которую я извергну
выстрелил в оба отверстия. После этих предварительных действий мы смогли
наслаждаться гораздо более спокойным днём.

 Дейл и Эллен пришли на ужин; я проскользнул в их комнату, когда все
собирались к ужину, и восхитительно поимел их похотливые и жаждущие
киски. Дядя в равной степени насладился тугой
любимой задницей Гарри Дейла, отведя его для этой цели в
хорошо известный летний домик, как только мы приехали.

Таким образом, мы все могли бы спокойно наслаждаться тем, что было перед нами, и
во время нашего ужина с вином обменивались рассказами обо всех произошедших событиях
С тех пор, как мы виделись в последний раз, многое изменилось, потому что смерть мистера Никсона
и его завещание в пользу моих сестёр и меня стали предметом поздравлений,
в то время как смерть моей матери, напротив, вызвала соболезнования и
сочувствие.

К десяти часам мы все разошлись, но шепотом попросили друг друга
вернуться в спальню тёти через полчаса после того, как домочадцы лягут спать.
Мы все были слишком заинтересованы в том, чтобы там состоялась восхитительная оргия,
чтобы потерпеть неудачу. В этой и соседней комнате весь день горел яркий огонь.
Было зажжено много свечей, чтобы осветить всё
сразу со всех сторон. Мы все были в одних ночных рубашках, и как только мы
собрались и прозвучало слово «старт», они были отброшены в сторону, и мы все
стояли в прекрасной наготе, дарованной нам природой. Тетушка, охваченная страстным и похотливым порывом, бросилась на моё обнажённое тело, притянула меня к кровати и тут же ввела в свою жаждущую и восхитительную вагину, обвив меня ногами и руками и неистово толкаясь вперёд, несмотря на возражения моего дяди, который хотел составить общий план действий, чтобы охватить всё сразу.
сладострастное нетерпение привело к быстрому оргазму с её стороны. Увидев это, пока она пребывала в мгновенном экстазе, он смог вырвать меня из её объятий, к счастью, до того, как я ослабила свои силы, испытав оргазм в четвёртый раз за день. Тётя тоже была теперь в состоянии прислушаться к доводам рассудка и воплотить в жизнь свои идеи о наших дальнейших комбинациях.

Поскольку мы взяли с собой Графа на неделю, нас было всего четверо
на четверых куриц, так что мы могли спариваться в первую очередь в полном
равенстве, предварительно хорошенько потрахавшись.
женские страсти разгораются добела от похоти, заставляя их предаваться нашим
безудержным излишествам со всей дикой энергией самой непристойной
распущенности. Тете очень понравился граф, когда она была в
середине лета.

 Дядя был самым распутным на славном Франкленде. Я с готовностью отдался
пылкой и похотливой Дейл, которая с таким же рвением отдалась мне,
и мы занялись самым восхитительным сексом, она кончала яростно и часто, а я — всего один раз.

Гарри был не менее рад заняться сексом со своей любимой кузиной,
Девственность, которую он, несомненно, лишил.

 Женщины с радостью позволили бы каждому из этих ублюдков пройти второй круг без перерыва. Но и тётя, и дядя были против, так как это было бы более утомительно и менее разнообразно. Поэтому тётя выбрала меня, дядя взял возбуждающую молодую киску Эллен, Гарри переключился на мамину киску, из которой он изначально появился на свет, а граф получил великолепную
Франкленд, от которой он никогда не уставал. Этот курс был более продолжительным, чем первый, с целью несколько ослабить ненасытную похоть женщин, заставляя их заниматься сексом гораздо чаще
чем их трахатели.

Мы так всё устроили, что все мы кончили вместе или почти все, и женщины последовали нашему примеру во время последнего финального криза, который сопровождался дикими криками страсти, а затем внезапно наступила оглушительная тишина, и все они лежали, тяжело дыша, наслаждаясь послевкусием, которое следует за экстатическим выбросом жизненной энергии.

Мы встали, чтобы по-дружески обнять друг друга голыми телами, а затем порезвиться,
пошлёпать друг друга по задницам и схватить за члены и вагины. Это была очень
захватывающая игра, которая вскоре пробудила в нас новую энергию.
за исключением бедного дяди, которому потребовалась более длительная пауза и дополнительное возбуждение,
прежде чем он смог предаться третьему совокуплению.

Граф взял восхитительную задницу Франклэнда, которая умоляла меня трахнуть её.  Тётя взяла миссис Дейл для двойного гамахуша, в то время как
Гарри засунул свой член в задницу тёти.  Дядя наслаждался восхитительным
гамахушем с Эллен, которая всё это время безрезультатно сосала его вялый член.

Это был восхитительный опыт для всех нас, и закончился он в небесном экстазе.

 Наши вторые двойные совокупления были такими: я вставлял в ****у своей тёти, что было инцестом
возбуждённый дядя встал, и он вставил в задницу своей жены, пока её
племянник трахал её в задницу. Граф вставил в восхитительную и
самую возбуждающую тугую задницу Дейл, в то время как её сын засунул свой член
в задницу матери, к её невыразимому удовольствию. Эллен и
Франкленды развлекались, предаваясь диким излишествам.

 Этот бой был долгим и доставил невыразимое удовольствие всем участникам. И после диких криков и самых непристойных ругательств,
которые мгновенно сменились финальным экстазом, наступила мёртвая тишина.
Последующие удовольствия затянулись дольше, чем раньше. После
этого мы все встали, привели себя в порядок, а затем перекусили вином и
пирогом, обсуждая, как нам распределить пары в следующий раз.

 Дяде, к счастью для него, удалось не кончить в последнем раунде;
 поэтому он всё ещё был способен войти в задницу, и он выбрал
восхитительную задницу Франкланда, чтобы сделать это последнее предложение,
после чего он был готов на сегодня. Я был внизу, погружённый в
восхитительную вагину Франкланда. Граф трахал Эллен, пока Гарри был
в её зад. Тётя и миссис Дейл взаимно удовлетворяли друг друга и трахали друг друга
фаллоимитаторами. Это тоже было затянувшееся занятие, закончившееся
безудержным экстазом и криками самой дикой чувственности, на которую только
способны наши самые непристойные страсти.

Затем я взял свою тётю за задницу, пока похотливый Дейл был под ней,
трахая её и засовывая в неё дилдо, и, придвинув Дейла к краю
кровати, граф встал между её ног, закинутых ему на плечи, и так
он трахал её, взявшись за член, чтобы трахнуть её киску, которая
была восхитительна для траха: её способность к сосанию была
почти равен Франкленд, и били только тетя чрезвычайный
власти таким образом. Таким образом, мы сформировали группу из четырех скованных в любви
самые смелые Спорт вместе.

Фрэнклэнд была избита дядей, когда член Гарри был у нее в заднице
Эллен играла роль постриженницы задницы Гарри, трахая себя, черт возьми,
фаллоимитатором.

В конце вечера я вставил член в задницу тёти, а мой член — в задницу Фрэнка.
Гарри наслаждался старомодным сексом со своей матерью, а Эллен под тётей трахалась с дилдо и была трахана дилдо.
тётя. Мы растянули этот поединок до бесконечности и лежали почти полчаса, наслаждаясь восхитительными последствиями. Наконец мы поднялись, привели себя в порядок, а затем восстановили наши измученные тела с помощью
шампанского, обнялись и отправились спать в свои отдельные комнаты.

Я спал праведным сном и проснулся поздно, обнаружив, что тётя сосёт мой
стоячий член в тот самый момент, когда он наполняет её рот потоком
сливочной спермы. Она высосала всё до последней капли и,
сделав это, снова привела его в боевую готовность, так что я вскочил с
кровати.
Я заставил её встать на колени, выпятить свою огромную задницу и лизать свою
воняющую ****у, пока я не смог больше этого выносить. Затем, достав свой огромный
член, я одним мощным толчком вошёл в самую глубину её
****ы и заставил её взвизгнуть и кончить от этого. Остановившись, чтобы дать ей
насладиться этим, я возобновил и провёл восхитительную процедуру в этой
восхитительной киске, и сделал бы это во второй раз, после паузы в
экстазе, если бы Гарри Дейл не ворвался в комнату и не сказал, что все
с нетерпением ждут, когда я сяду завтракать. Тётя просто осталась
дать окончательный сосать мой укол, а потом исчез.

Я поспешила умыться и одеться, после чего отправил Гарри ухожу, чтобы просить у них будет
не жди меня.

Когда я присоединился к ним, лукавые шутки, которые они отпускали по поводу моей очевидной лени, доказали
, что они знали о причине задержания. Я посмотрела на дорогую тетушку и
по выражению удовлетворения на ее милом пухлом лице сразу поняла, что она
сама хвасталась своим подвигом, потому что все это было ее рук дело.

Поскольку было воскресенье, мы все чинно отправились в церковь. Доктор прочитал нам
очень слащавую проповедь о добродетели и целомудрии. Это было
Это была действительно прекрасная проповедь, произнесённая с таким воодушевлением, что невозможно было предположить, что проповедник на самом деле может быть полной противоположностью того, что он проповедует. Она очень понравилась некоторым сельским семьям, и один или два человека с жёнами ждали, пока доктор выйдет из церкви, чтобы похвалить его за красноречие и восхитительное учение. В конце концов польщённый доктор пригласил двух довольно далёких от нас жителей на обед в дом приходского священника, так что мы составили многочисленную компанию, и все вели себя наилучшим образом. Было весьма поучительно слушать благочестивые и добродетельные речи
Замечания восхитительного Фрэнкленда и не менее добродетельного и корректного Дейла. Это позволило им войти в узкий круг обеих знатных семей и в конечном итоге привело к прекрасному браку для милой маленькой Эллен. Вот вам и успех притворства. Порок, играющий роль добродетели, и преуспевающий в совершенстве. Так устроен мир. Одно можно сказать наверняка: в тот раз это было проявлением целомудрия,
по крайней мере в одном смысле, — у нас не было возможности предаваться пороку
в тот день. Очаровательный Фрэнкленд-Никсен произвел на нас большое впечатление.
Жены, как и мужья, конечно, знали, что она была очень богатой вдовой, и, возможно, у них были какие-то планы пристроить её к сыну, племяннику или, по крайней мере, получить шанс на это. Она поблагодарила их с той грацией и очаровательной непринуждённостью, которые так отличали её и делали такой притягательной, извинившись за то, что в первый год своего вдовства не навещала никого, кроме друзей семьи, а поскольку её покойный муж был опекуном Чарльза Робертса и его сестёр, она считала его семью почти своей собственной. Они надеялись получить удовольствие от визита.
Я надеялся увидеть её в один из следующих дней.

 Весь визит прошёл очень приятно, и у нас остался всего час на
прогулку по саду и переодевание к ужину. Следует помнить, что доктор был большим приверженцем вечернего платья за ужином,
чтобы поддерживать надлежащий внешний вид.

 Мы встретились в обычное время вечером в комнате тёти, одетые как Адам и Ева до того, как они съели яблоко.

Эта ночь была посвящена главным образом жертвоприношениям Венере Апотрофии, ибо
доктор начал с того, что трахнул графа, пока тот трахал свою жену.
и когда он смог снова засунуть свой прекрасный старый член в мою задницу, я
снова сделал то же самое с великолепной тётушкой, пока граф внизу трахал её.

 На этом силы бедного дяди иссякли на ту ночь, но он
трахал всех женщин в конце их встреч с нами тремя мужчинами.  Мы доставили им всем _двойное удовольствие_, пока те, кто не был занят,
играли в свои маленькие игры с языком или фаллоимитатором.

Это снова была ночь, полная изысканных наслаждений.

 Следующие и последующие ночи нашего визита были не менее насыщенными
Дядя не успел вытащить свой старый добрый член, как я
свалил в следующее воскресенье вечером, в последний день нашего визита, так что
дядя, увидев, как он выразился, лень моего члена, схватил прут
и выпорол меня так же сильно, как и в школьные годы. Дело в том, что он
давно хотел выпороть меня как следует. Он уже оттрахал задницы графа и божественного Франкланда,
и теперь был так возбуждён, что его член стоял как никогда твёрдо
Так и было; и моя красная, исцарапанная задница возбуждала и обновляла его прекрасный член;
но сначала я настоял на том, чтобы перейти к тётушке, которая в тот момент
в последний раз трахалась с графом, и эта кровосмесительная группа завершила наши
оргии в тот раз, потому что на следующий день мы уезжали в город.

После завтрака утром я пробрался в комнату Дейл и на прощание
трахнул её и Эллен. Гарри вошёл, когда мы были заняты
работой. Эллен подбадривала Дейл, а я прощался с ней. Гарри остановил нас на мгновение, чтобы забрать Эллен.
и занять её место, чтобы он мог на прощание потрахаться со своей любимой
матерью, которая, таким образом, получила в своё распоряжение два члена, которые она
больше всего любила в мире. Мы растянули удовольствие на столько, на сколько позволяла
наша похоть, и провели время в самом экстатическом восторге, который только могла
выдержать бедная человеческая природа.

Тетушка ушла в спальню графа как раз в тот момент, когда мы встретились у миссис Дейл. Несмотря на это, её ненасытная вагина заставила её затащить меня
в свою святая святых внизу, чтобы в последний раз потрахаться перед нашим
расставанием.

Гарри Дейл остался дома, чтобы провести неделю с матерью.
Мы с графом и очаровательным Фрэнклендом вернулись в город вместе. По дороге мы
договорились поужинать в «Уэри» на Риджент-стрит и провести сравнительно спокойную ночь
в моих покоях, что мы и сделали, наслаждаясь великолепным обнажённым телом
восхитительного Фрэнкленда. После того как мы оба оросили её передние и задние отверстия
своей живительной влагой, мы крепко спали до утра, когда
возобновили наши двойные подношения на этих великолепных и восхитительных алтарях,
а затем позавтракали.

Это был последний раз, когда мы видели Графа,
приближался день его отъезда в родную страну.

 В тот день он отправился с визитом к семье в Шотландии, чей сын и наследник
действительно был плодом его чресл.

 По возвращении, примерно через две недели, мы снова провели ночь с нашей
изысканной подругой Франклиной, и, будучи оба только что из деревни,
мы совершили столько восхитительных выпадов в обе дырочки, что вполне
удовлетворили её похотливую любовь к члену. На следующий день мы расстались с нашим любимым другом графом, но не в последний раз, как я расскажу в своё время. Мы нанесли ему восхитительный визит в его старый родовой замок.
замок и последующая встреча с ним и его сестрой в Турине.

Я проводил свою любимую Фрэнкленд до дома и в тот же день сам уехал из города в свой загородный дом, чтобы заняться различными ремонтами и
перестройками, необходимыми в поместье.

Я взял с собой своего дорогого друга МакКаллума. Мы провели приятные десять дней,
которые скрасили визиты сначала одной из моих сестёр, а затем другой, по две ночи с каждой, и весёлые ночи, которые мы провели, занимаясь сексом во всех смыслах.

 У Мэри был большой живот, но она заявила, что из-за этого секс стал для неё ещё более восхитительным, чем когда-либо, особенно с _двойным удовольствием_.
Она предпочла мой член МакКаллуму в своей заднице.

Когда пришла Элиза, она осталась на третью ночь и довела нас до предела.
В тот раз она была ненасытна в постели и заявила, что из-за недостатка силы и такта у её мужа она стала ещё более распутной после того, как он её трахнул, чем была до этого, так что из-за неудовлетворённой похоти, вызванной её мужем, она была вынуждена прибегнуть к помощи своего лакея, крепкого молодого парня, в остальном очень заурядного и вряд ли способного вызвать ревность у какого-либо мужа, но с
с которым она редко могла сделать что-то большее, чем быстро перепихнуться, что было далеко не достаточным удовлетворением для её пылких страстей. Именно это заставляло её упиваться такими ненасытными желаниями, когда она владела нашими почти неутомимыми членами. В отличие от Мэри, которая любила трахаться сзади, она больше всего любила мой большой член в своей заднице, в то время как
меньший член МакКаллума удовлетворял её менее требовательную вагину. Она, несомненно, была одним из самых непристойных созданий, когда-либо существовавших, невероятно похотливой и
полной разнообразия. Она была очень обаятельной и могла
воскреси член из мёртвых. Она была достойной ученицей Франкленда,
и в ней была вся любовь и страсть к члену и ****е, которыми так славилась наша
восхитительно ненасытная тётя. Она повзрослела и стала одной из самых желанных женщин,
и я никогда не уставал трахать её в оба отверстия, когда представлялась возможность.

Я вернулся в город как раз вовремя, чтобы устроить прощальную оргию с графом
и Франклином в моих покоях, которая, как я уже говорил, была ночью самых
безумных оргий.

 МакКаллума вызвали в деревню из-за болезни кого-то из его
Семья уехала на полгода, так что мне с Гарри приходилось устраивать
случайные оргии с Фрэнклендами три раза в неделю и с Николсами и Энн или Джейн раз в неделю для разнообразия, но поскольку они приходили только на утренний визит, это были не слишком утомительные встречи, так что мы почти не напрягались до возвращения Бенсонов и Эгертонов, когда они и очаровательные Фрэнкленды нагружали нас по полной два или три раза в неделю.

Так шло время. Фрэнкленд была вдовой почти два года,
когда она решила отправиться в путешествие на два или три года.
возвращаясь в перерыве в Англию. Она пожелала, чтобы я сопровождал ее,
и сделала мне самое удивительное и неожиданное предложение.

Она сказала: “Чарли, дорогой мой, я люблю тебя больше, чем когда-либо. Это
правда, что я значительно старше тебя, но сейчас тебе двадцать пять
тебе всего двадцать пять лет, и, следовательно, ты взрослый мужчина. Я хочу подарить тебе
все мое огромное состояние, и я предлагаю тебе свою руку и сердце. Не думай, что
Я хочу монополизировать этот милый член». (Мы лежали в постели обнажённые и только что закончили самый изысканный секс.) «Нет, с нашей любовью к разнообразию мы
Мы всё равно будем искать его, но как муж и жена мы можем делать это с
полным спокойствием и безопасностью, в то время как, если бы мы не были женаты и путешествовали вместе,
нас бы допрашивали в каждом городе, где мы останавливались бы. Что скажешь, мой
дорогой Чарли? — Тут она бросилась мне на грудь, с любовью глядя мне в глаза.


— Скажи, возлюбленная моей души! Смотри, как эта мысль мгновенно возбудила мой член. Если что-то в этом мире и может порадовать меня больше, чем
что-либо другое, так это ваше щедрое благородное предложение. Посвятить свою жизнь женщине, которую я люблю больше всех на свете, — это радость, которую я не могу выразить словами. Я
благодарю тебя от всего сердца, восхитительное создание, какое ты есть. О, приди в мои объятия как моя будущая жена, и давай насладимся этой великолепной идеей».

 Вот так мне было даровано это счастье, которое
продолжалось долгие годы, хотя, увы, моё осиротевшее сердце теперь
безнадёжно сожалеет о самой любимой из женщин и лучшей из жён.
 О, какое это было счастье, пока я владел ею.

Через несколько дней после этого мы поженились по специальному разрешению.

Присутствовали Бенсон и Эгертон, а Гарри Дейл был моим шафером.
Мы отправились в её дом, теперь наш, на завтрак. Они тоже остались
Мы поужинали и переночевали у нас дома, чтобы отпраздновать нашу свадьбу прощальной оргией, потому что мы объявили нашим друзьям, что, вступая в брак, мы не только не отказываемся от наших оргий, но и намерены сделать их ещё более разнообразными, и что по возвращении мы возобновим те изысканные оргии, которыми мы так часто наслаждались с ними.

 В тот счастливый день мы с Гарри сделали всё, что могли, чтобы удовлетворить трёх самых прекрасных женщин в мире, чья восхитительная способность трахаться не знала себе равных.

О! у нас была такая восхитительная ночь. Что касается женщин, то они были очень любезны.
Они постоянно подшучивали друг над другом, и это было очень забавно.


После завтрака в то утро они остановились, чтобы проводить нас, и на удачу бросили нам вслед старые
тапочки.

Мы отправились к тёте на день и ночью по дороге на континент.

 Они, конечно, были в восторге от моего замужества, так как оно принесло в семью большое состояние. Более того, моя дорогая преподнесла тёте чек на 1000 фунтов.

 Пришли миссис Дейл и Эллен, и мы устроили ещё одну восхитительную ночную оргию, в которой все выложились по полной.

После обеда мы попрощались с милыми тётей и дядей, миссис Дейл и Эллен,
и отправились в Дувр; переночевали в отеле «Бирмингем», где у нас была
настоящая первая ночь, когда мы могли трахаться сколько угодно, наслаждаясь этим в меру,
но со всей нежностью, на которую способны два влюблённых.

Мы перешли в Кале следующий день.

Море было гладко поначалу, но мы нашли его после прохождения коса
очень грубая. Моя дорогая жена жестоко страдала; к счастью, я сам никогда не чувствовал себя лучше
и, таким образом, мог уделить все внимание дорогой
страдалице. Даже после приземления её мутило и сильно болела голова, так что в ту ночь в отеле «Дево» мы спали в разных кроватях в одном номере, как это обычно бывает во французских отелях, да и в континентальных отелях в целом.

 На следующее утро моя дорогая жена чувствовала себя далеко не лучшим образом, но ей казалось, что
Поездка в Абвиль скорее поспособствовала бы выздоровлению, чем что-либо другое. Мы
легко справились с этим между завтраком и ужином, нашли очень
удобный отель с очень вкусной кухней и превосходными винами. Моя жена
наслаждалась ужином и после него чувствовала себя почти как обычно. Мы
спали вместе, поставив две кровати рядом, но перед сном занялись сексом
только один раз, а на следующее утро — дважды.

Мы провели день в Абвиле, гуляя по его причудливым улочкам и
осматривая прекрасный недостроенный собор. На следующий день мы отправились в
В Амьене мы посетили его очень красивый собор, на следующий день отправились в Бове, снова переночевали там, а на следующий день поехали в Париж и остановились в отеле «Мёрис» на улице Риволи.

 Мы заранее заказали номер _au premier_ с видом на сады Тюильри и распорядились, чтобы ужин был готов в назначенное время.
Мы прибыли как раз вовремя, чтобы переодеться и сесть за роскошный ужин. Здесь, как мы и заказывали, в нашей спальне была
большая удобная кровать, на которой мы могли спать вдвоём. Этот отель был очень популярен
Английский был обставлен с французским вкусом, но с английским комфортом.

В медлительной манере нашего путешествия, приятные перерывы, мы взяли на себя
различные интересные города были вполне восстановлены моя любимая жена для всех
ее привыкли здоровья, энергии, и маслянистость. Комфорт постели,
возбуждающее настроение и превосходное вино также придали мне сил для встречи с ней.
предельная похотливость, и у нас была такая же ночь, как раньше, когда я
сначала я поимел ее в свободной спальне моей матери.

Мы вспоминали те счастливые дни и наслаждались каждым похотливым поступком
самое жаркое желание. Моя обожаемая жена превзошла саму себя, и я сам был на высоте; мы трахались до самого сна, и мой член оставался в её восхитительно тугой киске, так что, проснувшись при дневном свете, я обнаружил, что мой член стоит в её киске, которая непроизвольно сжималась, потому что моя дорогая ещё не проснулась. Я разбудил её нежными движениями и ласками её
длинного восхитительного клитора, так что она проснулась от
удовольствия, от которого мы никогда не уставали. В этот раз естественные потребности вынудили нас ненадолго прерваться.
чтобы опорожнить наши переполненные мочевые пузыри. Мы обнаружили, что уже больше десяти часов, поэтому она шлёпнула меня по голой заднице и отправила в гардеробную, чтобы мы оба могли подготовиться к завтраку, которого мы уже с нетерпением ждали. Я накинула халат, прошла в нашу гостиную, позвонила официанту и приказала немедленно подать завтрак, так что, когда мы оделись, он уже стоял на столе, дымясь от жара, и мы сели за стол и отдали ему должное.

  Мы провели несколько дней, осматривая достопримечательности Парижа.

Я слышал о знаменитой сводне, которая жила в доме № 60 на улице Ришелье, и о другой, мадам Лериш, на улице де Марк, где у них были комнаты, из которых через хитро устроенные глазки можно было отчётливо видеть любую операцию в соседней комнате.

Девушкам мадам Лериш было велено приводить в дом самых красивых мужчин, которых они могли увидеть на улице, приводить их и притворяться, что они настолько поражены их красотой, что не успокоятся, пока не увидят их полностью обнажёнными, раздеваясь при этом сами. Когда они были полностью обнажены, они ласкали их члены, танцевали по комнате, стараясь не останавливаться.
прямо напротив каждого скрытого отверстия, и там ласкать, трогать и показывать
стоячий член любому зрителю, в конце концов трахая в такой позе, чтобы все наблюдатели могли полностью видеть и наслаждаться.

 Самое забавное было в том, что мужчины совершенно не понимали,
зачем нужны все эти телодвижения. Они с гордостью восприняли это как дань уважения их мужественности и силе их чар над их новым завоеванием и в результате стали ещё более похотливыми, едва ли представляя, что всё это было хорошо разыгранной сценой, устроенной для того, чтобы порадовать других и показать
все их мужественные подарки. Иногда человек и девушка были очень
привлекательной, и я трахнуть мою любил Флоренцию в то время как в акте
подглядывания.

Место, где мы сидели в маленькой узкой комнате, с просто космической
на диване с одной стороны и два стула в конце, рядом с каждым
глазок. Три другие такие же узкие комнаты выходили в ту же самую
операционную.

Однажды мы возбуждающе трахались, наблюдая за тем, как очень красивый мужчина
трахает свою девушку великолепным членом. Мы стояли на коленях на диване,
и мой член наслаждался тишиной послеоргазмического блаженства. Мы услышали
По другую сторону тонкой перегородки рядом с нами раздавались приглушённые непристойные возгласы. Мы тоже не чурались непристойностей. Я шептал Флоренс, какая у неё восхитительно тугая волосатая вагина и как великолепно её огромная задница двигалась у меня перед глазами, пока я её трахал.

Теперь мы обнаружили, что пара, сидевшая рядом с нами, подслушала нас, потому что мы
слышали, как она спросила, так ли сильно ему нравятся движения и размер её задницы,
как, по-видимому, понравились их соседу.

«О да, мой ангел, ты идеально двигаешь своей огромной задницей, а
твоя киска почти слишком тугая».

— Тогда трахай свою великолепную задницу так же усердно, как это делали наши соседи.
Меня осенила счастливая мысль. Я приложил палец к губам, чтобы намекнуть Флоренс,
выскользнул в коридор и заглянул в замочную скважину, которая была видна из
всей узкой комнаты. Я увидел красивого мужчину, который трахал невероятно
пышную женщину, стоявшую на коленях с низко опущенной головой, но лицом к двери. Её обнажённая задница, поднятая вверх, была
на удивление красивой и извивалась просто идеально.

 Я вернулся, описал это своей дорогой жене и предложил поговорить.
как только они закончили, мы постучали к ним через перегородку, чтобы сообщить, что слышали всё, что они делали, как и они слышали всё, что делали мы, и предложить им объединиться в _партию карет_.

Флоренс ухватилась за эту идею, как только их вздохи и сотрясание дивана, придвинутого к перегородке, возвестили о великом финальном кризисе.

Мы дали им несколько минут на послеоргазменное удовлетворение; затем мы услышали, как
женщина умоляла его сделать это снова, потому что чувствовала, как его член твердеет
внутри её влагалища.

 «Неудивительно, — сказал он, — когда твоя восхитительная тугая вагина оказывает на меня такое
возбуждающее давление».

Мы сочли это счастливым моментом, поскольку оба они были в состоянии
вожделения. Поэтому, постучав в перегородку и повысив голос ровно настолько,
чтобы меня было хорошо слышно, я сказал:

 «Вы последовали нашему примеру и, кажется, так же похотливы, как и мы.
Давайте устроим вечеринку и обменяемся партнёрами. Я уверен, что вы оба — желанные
партнёры, и вы найдёте нас достойными знакомства». Это будет
новизна, волнующая всех, и приведет или нет, как бы там ни было, к
дальнейшему знакомству или просто минутному капризу. Что скажете вы?”

За паузой последовал шепот—

_ “Эх! bien, nous acceptons.”_

«Идите к нам, я уже почти раздет», — воскликнул джентльмен.

Мы встали и пошли к ним, даже в библейском смысле. Мой беглый взгляд
дал мне представление о двух красивых людях, но при более близком рассмотрении
они оказались в высшей степени привлекательными. Он всё ещё был сзади до краёв. Она
подняла голову, чтобы посмотреть на нас, когда мы вошли, но оставила свою великолепную задницу
на виду и ни на секунду не изменила своего положения. Мы потрогали и
пощупали её. Джентльмен, ощупывавший задницу моей жены, воскликнул, обращаясь к своей
подружке:

 «Вот задница, не уступающая твоей».

 Тем временем, пока я стоял рядом и ощупывал её, она просунула руку
Она просунула руку в мою ширинку и в ответ на его возглас сказала:

 «У меня член больше твоего. О, я вижу, мы все будем в восторге».

 Она встала и вытащила мой стоящий член, чтобы показать его своему мужу, потому что, как и мы, они оказались самой развратной супружеской парой.

Моя жена схватила мужа за член и заявила, что он очень
красивый и восхитительный, что всегда очаровательно.

Я предложил, поскольку в комнате и на диване могла разместиться только одна пара,
что я возьму его жену в нашу комнату, а свою оставлю с ним.
как две кушетки были близко к перегородке между ними, мы могли бы возбудить
друг друга по взаимному вздыхает и похабные возгласы. Это было сразу
согласился.

Мы все разделись догола; моя новая спутница была великолепно
сложена — очень похожа на фигуру моей тети, с великолепной задницей, хотя и не
такой чудовищно развитой, как у дорогой тетушки. Её вагина была восхитительной, большой, как
венерин холмик, с шелковистыми кудряшками; её набухшая вагина
имела настоящий запах и была очень тугой, а её движения и напор
не оставляли желать лучшего.

 Я первым вошёл в неё — её клитор был чётко очерчен и твёрд.
Булочки были превосходны и стояли на расстоянии друг от друга, а лицо очаровало меня своими милыми
и привлекательными голубыми глазами, полными страсти; губы были красными и влажными,
призывая к поцелуям.

 Мы предались восхитительным предварительным ласкам; она внимательно рассмотрела мой член,
заявила, что думала, что член её мужа не может сравниться с моим, но признала, что мой длиннее и больше.  Она пососала его головку. Затем, лёжа на спине, она попросила меня лечь на неё сверху, так как ей нравилось начинать в этой позе. Я лёг на неё, постепенно вводя свой член до упора, а затем попеременно лаская языком её сладкий рот или
Посасывая сосок её прекрасной груди, я совершил самый восхитительный путь,
заставив её кончить трижды, а себя — один раз.

 Другая пара, столь же занятая, очевидно, опередила нас,
и они сменили позу, в которой мы впервые трахали наших жён.

Мы тоже последовали её примеру, и действительно, прекрасная задница моей
_шлюхи_, её от природы тонкая талия, которую в таком положении было видно
превосходно, и её благородные плечи, которые едва ли можно было превзойти, были
очень привлекательными и возбуждающими. Одним резким толчком я вошёл в неё.
зловонная вагина, и сама сила моего натиска заставила её кончить,
нащупав её до самого конца, и в то же время я ощутил давление вагины,
почти такое же сильное, как у моей любимой жены.

 Она была такой восхитительной любовницей, что я трахнул её ещё трижды, прежде чем
вышел из этого изысканного вместилища.

Сравнив записи, я узнал, что любовник моей жены сделал то же самое, и хотя его член не был таким же удовлетворяющим, как мой,
разнообразие и новизна придавали ему дополнительное очарование, которое с лихвой компенсировало любое уменьшение размера.

 Таким образом, мы все были взаимно довольны сменой партнёров.
Знакомство, начавшееся так восхитительно, переросло в крепкую дружбу и
постоянный обмен этими самыми приятными изысками, включая все разновидности
«гамахуша» и «двойного удовольствия» для всех сторон.

Мы все вместе отправились
наблюдать за какими-то тайными операциями двух мужчин, местом встречи которых
был старый бордель № 60 на улице Риволи. Я совершил первый визит в одиночку, чтобы посмотреть, стоит ли оно того.
Я поговорил со старой сводницей, смелой женщиной в мужском стиле определённого возраста, которая, должно быть, была очень привлекательна в молодости.
годы, потому что даже сейчас многие из тех, кто захаживал в её дом, заканчивали тем, что отдавались её
полностью раскрытым чарам. Как мне рассказывали, у неё была привычка приходить к мужчине после того, как одна из девушек покидала его, чтобы очиститься, и она сама мыла его член из чистой любви и от возбуждения от того, что трогает член, и благодаря долгой практике она умела делать это так, чтобы поднять ещё один член, что приводило к тому, что он расслаблялся в объятиях самой проститутки.

Меня провели в её святая святых, и там я сказал ей, что знаю, что она может
устроить выставку содомии. Я сказал, что хочу увидеть только
операция, как мне показалось, была невозможна, и я хотел бы, чтобы эти двое были хорошо сложены и привлекательны, если она сможет их найти.

 «У меня есть то, что вам нужно, если вы готовы подождать четверть часа».

 Поскольку это в точности соответствовало моим намерениям, я сказал, что подожду.

 Она встала, позвонила в колокольчик и, когда в дверь постучали, вышла и отдала несколько распоряжений. Когда она вернулась, то сказала мне: «У меня есть несколько очень
хороших девушек, все они совершенно без предрассудков. Не хотите ли вы
познакомиться с одной из них? У меня есть девушки всех возрастов, от двенадцати до двадцати пяти, а также одна или
двух красивых мальчиков, чтобы составить им компанию и возбудить вялые силы пожилых мужчин или тех, кому нравятся такие дополнения».

 Я поблагодарил её, но сказал, что сейчас мне нужно только одно — увидеть
настоящую сцену содомии. Поэтому, чтобы занять меня, она открыла маленький шкафчик и
вынула несколько непристойных книг с великолепными иллюстрациями. Осмотр был волнующим; её опытный взгляд заметил, что мои брюки оттопыриваются, и это, казалось, так поразило её, что она положила на них руку и удивлённо воскликнула.
Она сказала, что должна увидеть такой благородный член, расстегнула мои брюки и вытащила его. Она очаровательно с ним обращалась и выглядела такой развратной, что я не знаю, что могло бы произойти, потому что я уже просунул руку под огромную, большую и твёрдую задницу, когда в дверь постучали, и голос просто сообщил, что всё готово. Это сразу же вернуло меня в чувство, хотя шлюха охотно бы сделала это, прежде чем уйти в другую комнату.

Она сказала: «Как жаль, что я не могу взять в себя этот великолепный член.
 Жаль, что ребята пришли так быстро, я уверена, что могла бы
— Если бы нас не прервали, я бы тебя оттрахала так же хорошо, как и самую лучшую молодую женщину, с которой ты мог бы встретиться.

 Я рассмеялся и, чтобы успокоить её, сказал: «Может, в другой раз, потому что ты очень красивая и желанная женщина».  С этими словами она встала и проводила меня в комнату, где нас ждали двое мужчин. Это были два высоких, симпатичных молодых человека, очевидно, _гарсоны из кафе_, класс,
сильно пристрастившийся к этому разврату и выступающий в качестве платных прислужников для тех, кто в них нуждался.

 Они, естественно, решили, что такова была моя цель.  Они уже были
Они разделись, и оба их прекрасных члена были почти наготове. Они
развернулись и спросили, какую задницу я хочу трахнуть, а какой член будет трахать меня.

Старая шлюха, которая хотела, чтобы я их трахнул, с большим удовольствием
поглаживала их члены и указывала на упругость и привлекательность их задниц,
просила меня почувствовать, какие они твёрдые, а также на жёсткость их членов и
грубую упругость их яиц.

 Я ощутил их и с радостью трахнул бы их обоих, но я знал, что у них есть
печально известная привычка шантажировать, то есть доносить своей банде на состоятельных мужчин, попавших в их сети, и куда бы он ни отправился в Европе, его наверняка будут ждать и выжимать из него деньги, угрожая разоблачить его методы; поэтому, покачав головой и отказавшись позволить старой шлюхе вытащить мой член, который мог бы стать слишком неуправляемым, я твёрдо сказал ей, что она знает, что я пришёл сюда только для того, чтобы посмотреть, как это делается, и не собираюсь позволять им обращаться со мной подобным образом.

Сутенёр и его клиент обменялись разочарованными взглядами
Они подчинились, но предложили себя в моё распоряжение и спросили, кто будет
получателем, а кто оператором. Я указал на самого крупного из них как на
оператора. Они поставили диван так, чтобы на него падал лучший свет, и один из них встал на колени,
подставив своему товарищу по прислужничеству очень соблазнительную задницу;
смочив её и плюнув на неё, старый сводник с явным удовольствием
подвёл член другого к отверстию, и тот с лёгкостью вошёл в хорошо знакомый
приёмный канал.

Я сидел рядом с ними, и мой взгляд был на одном уровне с их
точка соединения. Очень возбуждающая сцена, потому что он подошёл к своим дружкам
и трахал их изо всех сил, пока тот, кого трахали, извивался своей задницей
до совершенства и, казалось, действительно получал от этого удовольствие. Они кончили с криками радости
в большом восторге, это меня очень возбудило, и наблюдательный старый сутенёр
увидел, как мой член подпрыгивает в тесных брюках.

Надеясь преодолеть моё нежелание участвовать в программе, она
предложила им поменяться местами, и получатель стал оператором,
а другой — получателем. Я был ужасно развратен, но сопротивлялся даже этому.
после того как они закончили, я дал им по наполеондору сверх платы,
выплаченной сводне, и оставил их одеваться, а сам удалился со сводней, чтобы
уладить другие дела.

 Закрыв дверь и выйдя в коридор, я сразу же заметил несколько
дверей, ведущих в небольшие комнаты, примыкающие к операционной, и догадался,
куда они ведут. Когда я попытался открыть одну из них, сводня в
страхе схватила меня за руку и сказала:

 «Вам нельзя туда идти».

Я улыбнулся и сказал: «О, я понимаю, идёмте».

Когда мы снова оказались в её святая святых, я сказал: «Я вижу, у вас были зрители»
Я наблюдал за операциями, поэтому мне не хотелось участвовать в
действии, но то, что у вас есть подглядывающие устройства, уже упрощает
мою задачу. Я пришёл сюда, чтобы рассказать о последствиях этой сцены
содомии. Другу, который не осмеливается на такое, нужен такой стимул,
чтобы он смог трахнуть женщину, которую очень хочет, и которая является моей
любовницей. Так уж вышло, что я очень хочу трахнуть его любовницу, и
мы договорились, что если эта сцена его возбудит, мы
придём к вам в гости, и пока он будет трахать мою
женщина, которую я буду трахать. Таким образом, я ясно даю понять, что вы можете знать о нашей настоящей цели. Я полагаю, что теперь, когда свидетели наших сегодняшних действий
ушли, позвольте мне осмотреть комнаты, чтобы я мог оценить, насколько они подходят
и какие из них лучше всего соответствуют нашей цели».

Старая потаскуха сразу же согласилась, но, всё ещё желая, чтобы мой большой член
вошёл в неё, задрала юбки до пупка, обнажив огромный
венерин холмик, густо поросший волосами, и, повернувшись ещё более красивой задницей,
спросила, не хочу ли я успокоить свой возбуждённый член в одной из её
поистине великолепных прелестей.

Я сказал Не сейчас, спасибо. И затягивая штаны над ним,
показал ей, что она совсем поникла его голова, и уже не был в
юмор.

Она очень быстро согласилась поднять цену, но я вежливо отказался, сославшись на
нехватку времени, чтобы полностью насладиться такой великолепной женщиной.

Со вздохом разочарования, ибо размер моего укола было очевидно
поднял ее мерзость, до пламенной цедру, она отвела в сторону. Две или три из
комнат для свиданий были слишком малы для четверых, но одна была устроена для
_партия в карты_. Я договорился о свидании на второй день, и
я попросил, если можно, чтобы было четверо педерастов, чтобы они делали это в разных позах, и хотя бы один раз в цепочке из трёх членов в задницы перед ними одновременно; я заплатил заранее половину высокой цены, которую мы должны были заплатить, и назначил время на час дня, чтобы было достаточно дневного света, чтобы увидеть и в полной мере насладиться всем происходящим.

Я ушёл, но позволил старой шлюхе, уходя, взять мой член в рот,
чтобы немного унять её сильное желание. Она, несомненно, рассчитывала разжечь такой огонь, который заставил бы меня
моей страсти удовлетворить ее, но теперь я владел этим в достаточной степени, чтобы
сдерживать это.

Наша грандиозная сцена содомских встреч состоялась, как и было условлено, Де
Грандвитс, как звали наших новых друзей, и мы сами с корзинкой
в которой были две бутылки шампанского, печенье и бокалы, отправились
в номер 60 и разместились в выбранной комнате примерно в пяти
за несколько минут до прибытия содомитов. Мы видели, как они раздевались, шлёпали друг друга по задницам и щупали друг другу члены, чтобы привести их в боевую готовность.

Старая шлюха была там и оказала действенную помощь там, где это было необходимо.
Они все заявили, что это значительно облегчило бы их работу, если бы она
разделась и позволила им увидеть, как она порхает вокруг и помогает им в их усилиях.

 Она знала, что её тело гораздо привлекательнее, чем лицо, и
сразу же согласилась, что действительно добавило остроты происходящему.

 Они начали с того, что совокуплялись втроём, так что один за другим оказывались в
восхитительной позиции среднего человека — их трахали и они трахали.  Четвёртый трахал старую шлюху, к её большому удовольствию и нашему тоже.

Первый аутсайдер теперь оказался в центре, а предыдущий
Получатель стал его нападавшим сзади, в то время как предыдущий
заднеприводный стал получателем от чужака. Покойный посредник,
вместо того чтобы трахнуть шлюху, трахнул её в задницу, к её явному удовольствию.

 Это было именно то, чего я хотел, потому что мы ещё не занимались анальным сексом с женщинами на наших _вечеринках
с Де Гранвилями_, но, как мы впоследствии выяснили, они занимались этим в частном порядке так же, как и мы. Теперь мы наслаждались видом старой шлюхи,
которая извивалась от восторга и громко выражала своё удовольствие
её хорошенько оттрахали в задницу, потому что это был самый большой член из четырёх,
и он был очень хорош, когда входил в её задницу.

 Мы уже кончили в ****ы жён друг друга во время
первого представления.

 «Давай попробуем это, — прошептала моя жена Де Гранвиту, — похоже, это доставляет
старушке огромное удовольствие».

 Это было то, чего Де Гранвит жаждал в глубине души. По
предложению моей обожаемой жены его член стал как камень.
Она встала на колени на стуле перед смотровым окошком. Де Грандвит поднёс свой прекрасный
член, смоченный слюной, к её восхитительному
Он засунул его в волосатую задницу и без особых усилий погрузился в неё по самую рукоять.

 По просьбе моей дорогой Флоренс он не стал торопиться с завершением, а растянул удовольствие до предела и довёл их до экстатического финала, во время которого им с трудом удавалось сдерживать возгласы восторга.

Я последовал за ней, у восхитительной Де Грандвит с большой задницей,
как и у её мужа, давно было желание, чтобы её так трахали, и после
практики этого божественного совокупления она без труда приняла с огромным
удовольствием мой большой член.

Мы оба провели по два изысканных курса в их восхитительных задницах, а
затем разделились, чтобы все могли увидеть грандиозный финал с участием четырёх содомитов,
каждый из которых трахал в задницу того, кто был перед ним, а четвёртый — в огромную
и великолепную задницу старой проститутки. На этом их представление закончилось.

Я должен добавить, что все они, в свою очередь, либо трахали, либо трахали в задницу старую шлюху
к её безграничному удовольствию как лично, так и в качестве медсестры, поскольку она утверждала,
что впоследствии получила хорошую дополнительную награду за то, что увидела
своё прекрасное тело обнажённым и в двойном действии.

Когда они оделись, она достала бутылку ликера и угостила их всех.
по рюмке и бисквиту. Мы тоже отведали шампанского и бисквитов.
обсуждая прелести только что увиденных сцен.

Моя дорогая жена вмешалась с замечанием о том, насколько больше средний
мужчина, казалось, наслаждался этим, чем двое посторонних.

Я добавил замечание, что я слышал, что такая позиция была _не плюс
ультра_ восторга.

— Тогда почему бы нам не попробовать? — сказал великолепный Де Грандвит.

 — Я совершенно с тобой согласен, — сказал муж.

 — Кто начнёт? — подумал я, когда впервые возникла идея попробовать.
по предложению его жены, она должна была воплотить свою собственную идею в жизнь в
своей великолепной персоне. Я бы трахнул ее, пока он входил в ее задницу.

Это было немедленно принято. Я лег на спину, восхитительный Де
Грандвит взобралась на меня, поднялась и опустилась, и выдохлась, прежде чем опуститься на
мой живот и подставила свою великолепную задницу своему нетерпеливому мужу, который
несколько минут стоял на коленях с членом в руке позади нее. С нежной заботой и
хорошо смазанным членом он наконец-то проник в восхитительную
задницу своей жены, и сначала медленно, но потом энергичнее
мы проложили самый изысканный путь.

Поскольку в соседней комнате никого не было, мы не сдерживали своих похотливых восклицаний. Де Грандвит была в таком экстазе, что снова закричала и умерла, полностью утратив все чувства, кроме предельного удовлетворения похоти.

 Моя дорогая жена лежала между нами, и Де Грандвит восхитительно трахал её, пока она _обнимала_ его жену. Затем мы сменили место; он
трахал мою жену, пока я проникал в её великолепную задницу; Де Грандвит
стояла, расставив ноги, а я трахал её, как её муж
Я трахнул свою жену. Этот процесс тоже доставил удовольствие всем участникам и завершил нашу оргию в тот вечер. Мы привели себя в порядок, допили шампанское, вызвали старую шлюху, удовлетворили её желания и поблагодарили за захватывающую сцену, которую она нам устроила. Когда
я спросила её, она призналась, что в других комнатах для подглядывания были
пары и что один пожилой джентльмен заставил двух её пажей
действовать и быть объектами действий, пока сцена перед ним не возбудила его
до такой степени, что он сам захотел принять в ней участие. Он только что ушёл,
Он остался послушать, о чём мы говорим, и рассказал ей, что эти двое
джентльменов, став свидетелями увиденной сцены, посвятили женщин в
двойное наслаждение, и возбуждение от того, что он слушал и слышал,
позволило ему снова войти в самого красивого мальчика и заняться с ним
сексом.

Она намекнула, что нам стоит прийти ещё раз и привести с собой мальчиков, потому что, по её словам, джентльмены, то есть мы сами, получат огромное дополнительное удовольствие, если позволят мальчикам проникнуть в их задницы, пока они будут заниматься сексом со своими дамами в обоих отверстиях.

Мы рассмеялись и сказали, что подумаем над её предложением, но на данный момент
мы были сыты по горло.

Мы не забыли о предложении сводни трахнуть нас с помощью мальчика, пока
_она обслуживала_ дорогих женщин. Намек моей дорогой жене привёл к этому на
следующей встрече. После того как дорогие создания насладились _двойным
удовольствием_, моя жена сказала мадам де Грандвит:

«Мы на самом деле довольно эгоистичны, ведь наши любимые мужья дарят нам
невыразимые радости двойного соединения, но сами при этом не наслаждаются
ими. Вы помните, как пожилая женщина из дома № 60 говорила о
В каком восторге были бы наши мужья, если бы их мальчики присоединились к нам во время двойного совокупления. Почему бы им не попробовать то же самое с собой и не доставить нам удовольствие, наблюдая за ними во время всех тех экстазов, которые дарят нам их двойные объятия? Мы знаем, как им нравится, когда их трахают сзади, и это показывает, насколько им хотелось бы настоящего секса, если бы они осмелились в этом признаться. Мы должны разрушить барьеры предрассудков и ложного стыда. Вот, Чарли, позволь мне посвятить
твою задницу похоти нашего дорогого друга Де Гранвиля».

В тот момент моя любимая жена управлялась с членом Де Грандвита, и
его полная эрекция свидетельствовала о том, что он готов справиться с любыми
трудностями.

 Я притворился, что боюсь, что его размер слишком велик, чтобы позволить
войти в этот узкий путь блаженства без сильной боли для получателя.

 «Ты никогда не узнаешь этого, пока не попробуешь», — воскликнула моя дорогая жена.

Во всём этом она лишь играла роль, подсказанную мной, потому что я
очень хотел не только засадить Де Гранви в свою задницу, но и
страстно желал оказаться в его большой, грубой, волосатой, морщинистой тёмно-коричневой
задница. В этом я сильно отличался от нашего дорогого друга МакКаллума, который
любил нежные, незрелые задницы юношей, в то время как мне было необходимо
быть полной противоположностью прекрасного пола, чьи задницы в целом
нежно-розового цвета с очаровательными маленькими отверстиями, которые,
конечно, имеют своё очарование; но когда я был с мужчинами, мне было в
два раза приятнее находить их такими, как у моего дорогого друга Графа,
совершенно непохожими на задницы прекрасного пола. Тёмно-коричневые, с грубой коркой,
с жёсткими волосками вокруг — вот задницы, которые привели меня в восторг
похоть и содомия стали восхитительным контрастом по сравнению с простым трахом в задницы женщин; задница, которую я больше всего любил трахать, принадлежала месье де Гранвилю.

 Я предложил своей жене соблазнить его моей задницей с единственной целью — попасть в его.  Он клюнул на приманку, и я засунул свой член в задницу его жены, а моя жена ввела его член в мою довольную задницу. Я
сделал несколько наигранных гримас, но, конечно, принял его с величайшим
удовольствием. Моя дорогая жена была его кучером и другой рукой ласкала его
жену, так что мы предались восхитительной, самой дикой похоти.

Поскольку мы уже слишком часто трахали наших жен, одного испытания было достаточно
на данный момент. Де Grandvit был в экстаз от восторга я
позволил ему, тем более что он, казалось, мстя за оскорбление
Я дал ему в жену по-culo_.

Моя обожаемая жена, с её счастливым умением обращаться с членом и возбуждать его,
несмотря на то, что она с готовностью вставляла его в свою
голодную и восхитительную задницу, вскоре довела Де Грандвита до необходимой
эрекции.

 Я не нуждался ни в каком другом стимуле, кроме ожидаемого удовлетворения.
мне давно хотелось войти в его прекрасную, грубую, волосатую задницу. Как только он
полностью погрузился в великолепную задницу моей обожаемой жены, его вторая половинка
взяла мой член в руку, засунула его себе в рот, чтобы пососать и смочить, а
затем направила его в ту узкую обитель блаженства, которой я так жаждал обладать.
Это действительно был первый раз, когда в задницу Де Грандвита
проник член, хотя он давно мечтал об этом. Поэтому он
искренне поморщился, потому что мой член был не обычным,
который мог бы проникнуть в любую задницу, а
у меня был самый большой член, поэтому я был вынужден действовать очень осторожно и часто останавливаться.

Моя дорогая жена была вынуждена приложить все свои восхитительные усилия, чтобы
его прекрасный член в её заднице был полностью вставлен, надавливая на промежность и
деликатно обращаясь с его яйцами; наконец, я был полностью погружён, и
после паузы, пока все странные ощущения не улеглись, лёгкое движение и
восхитительная поддержка моей дорогой жены позволили нам завершить процесс в
самых диких экстазах от восхитительного наслаждения и опуститься на
широкую спину моей великолепной жены, полностью уничтоженные самым
изысканные радости утолённой похоти.

 Как только мы предавались этой восхитительной практике, вы можете быть уверены, что это
не заканчивалось одним разом, а было лишь началом всех наших последующих оргий.

 Моя любимая жена, которая безошибочно определяла способных мужчин,
заметила в отеле благородного, высокого, симпатичного молодого немецкого официанта,
который выглядел выше своего положения. Оказалось, что он был сыном богатого владельца отеля во Франкфурте, который отправил своего сына к Мюрису в качестве своего рода ученика, чтобы тот научился управлять большим парижским отелем.
управлялись. В такой ситуации они не получают жалованья и даже, как правило,
должны платить за эту привилегию — такая практика, распространённая среди
немецких трактирщиков, объясняет наличие в больших отелях крупных
столиц официантов благородного вида, которые, как выясняется, обладают
высоким уровнем образования и информированности, если с ними говорить
дружелюбно и по-свойски.

 Именно так обстояло дело с нашим другом Карлом. Моя жена была от него без ума,
сначала не в эротическом смысле, но потом заметила, что
Она заговорила с ним так непринуждённо, что он стал относиться к ней с большим почтением
и в какой-то особой манере, которую она, как женщина, сразу же распознала
как проявление любовного восхищения. Опустив взгляд, она заметила,
что его брюки становятся тесными всякий раз, когда она обращается к нему с
любезностью. Она стала вести с ним более непринуждённую беседу, что, очевидно,
успокоило его, и вскоре она заметила, что его брюки стали ещё больше
выпячиваться, и поняла, что он не только стал более похотливым, но и
что у него, очевидно, всё было в порядке.

Узнав, что он был сыном богатого отца, получил хорошее образование, но теперь оказался в положении слуги, чтобы, повинуясь, понять, как командовать, а также приобрести опыт, который только в больших и посещаемых отелях мог научить его, как лучше управлять собственным отелем в будущем.

 Она рассказала мне об этом и подумала, что его можно было бы использовать в наших целях. Даже если бы она не испытывала к нему влечения, в любом случае
для неё было бы приятно обладать им.

 Поэтому я решил помочь ей, намеренно отсутствуя либо
завтракал или обедал под предлогом того, что собирается позавтракать или пообедать
с друзьями-холостяками.

 Поскольку Карлу было велено особенно тщательно прислуживать нам, а другие слуги
никогда не подходили к нам, если их не вызывали, у моей жены была прекрасная возможность, и она,
благодаря своему умению соблазнять, добилась своего на второй день.

Он оказался замечательным жеребцом; страстно возжелал мою прекрасную жену и, по сути, был поражён её влагалищем, что, вероятно, является самой крепкой связью, которая может опутать мужчину. Это становится безумием, которое
делает его рабом той, что его привлекла. Таких немного.
мужчины с пылким темпераментом, которые не испытывали этого всепоглощающего
очарования, знают, что даже если объект их страсти станет совершенно недостойным,
неверным, оскорбительным и будет открыто потакать всем своим порокам, они могут
поморщиться, могут полностью её презирать, но цепь крепко держит их в
несокрушимых оковах, которые не могут разорвать ни убеждения друзей, ни их
собственное осознание полной недостойности объекта.

Такова была судьба Карла, и моя жена со всем своим коварством
превратила его в орудие наших похотливых замыслов. Когда я попал под её чары,
сбежал в Англию, о каких-то неотложных дел—нарочно оставляя
поля—моя жена завершили ее завоевания, были ему во всем, был
postillioned его, и выведал от него, что в колледже он увлекался
в практике содомитской с молодыми студентами, как и он сам; но, зная
как пагубный было бы с ним в его профессии, он уже отвык
сам от привычки с мужчинами, но горячо любил _enculage_ с
женщины и вдвойне обожал свою жену, когда он нашел ее Чрезвычайный и
изысканный талант в этом плане. Она тоже, после долгих колебаний,
в ответ на его нетерпеливые и постоянные расспросы опустила, что ее
муж был очень склонен поклоняться ее заднице и научил ее
ее божественному использованию. Она даже предостерегла его от любых неосторожностей по моему возвращению.
Она сказала, что у нее есть подозрения, что я неравнодушна к мужчинам,
и если я обнаружу их связь, то смогу отомстить за то, что
образом.

“О, если бы он по-прежнему позволял мне обладать твоей очаровательной фигурой, он
мог бы использовать меня так, как ему заблагорассудится”.

Это было целью с самого начала. Моя жена написала мне, и
мы договорились, что я объявлю о своём возвращении в определённое утро, а
она должна была провести с Карлом предыдущую ночь.

 Я приехал посреди ночи, вошёл в комнату, увидел его в
постели, разыграл роль разгневанного мужа, поклялся, что должен отомстить, и что, поскольку он
сделал мне рога, я должен отомстить за нанесённое мне оскорбление.

Он возразил для приличия, но сказал, что готов на всё, если я
не прогоню его от восхитительной мадам.

«Это будет зависеть от того, как вы удовлетворите мои желания».

— О, делайте, что хотите, дорогой сэр, если только вы позволите мне любить
мадам.

— Посмотрим, посмотрим; дайте-ка мне взглянуть на ваш член. О, хороший размер,
даже когда он спущен. Дайте-ка мне посмотреть, когда он наготове.

Тут вмешалась моя жена и сказала, что Карл такой хороший, что она уверена, он меня удовлетворит. Она взяла его член в руку и,
благодаря своему умению обращаться с членами, через минуту довела его до полной готовности и спросила меня, могла ли она отказаться от такого красивого члена. И
действительно, это был очень красивый член.

Карл был очень красивым молодым человеком с очень красивой и шелковистой кожей.
Его член был восхитительно белым, и голубые вены на нём выглядели очень соблазнительно. Он был семь с половиной дюймов в длину, почти шесть дюймов в обхвате, толстый до самой багровой головки, хотя у основания слегка сужался. Головка была меньше, чем ствол, и окружена выемкой, похожей на ту, что иногда можно увидеть на горлышке бутылки. Моя жена заявила, что его форма доставила ей огромное
удовольствие в обоих отверстиях. Это, безусловно, был очень привлекательный член, и
Теперь, когда он был на взводе, я заставил его лечь на спину на кровать,
взял его в рот, сосал и дрочил, пока он не кончил в агонии
восторга.

 Затем я заставил его перевернуться на живот, чтобы я мог полюбоваться его
ягодицами цвета слоновой кости, которые я ласкал и целовал всеми возможными способами.  Моя жена, просунув руку ему под живот, вскоре вернула его члену твёрдость.  Теперь я хотел, чтобы он встал на колени, чтобы я мог войти в него сзади.

Его изысканно-белые ягодицы, гладкие, как мрамор, твёрдые и
холодные на ощупь, были очень привлекательны как для женщин, так и для меня.

Когда он стоял на коленях, опустив голову, а щель между ягодицами была широко
распахнута, его изысканная маленькая, розовая, морщинистая задница с почти
невидимыми светлыми короткими волосками вокруг была по-настоящему прекрасна и
возбуждала.

 Как правило, мне нравится трахать грубого, волосатого мужчину, но я всё
равно могу оценить удовольствие от такой изысканной задницы, как у Карла.  Для меня
она была привлекательна ещё и тем, что я впервые ею овладел.
Когда она впервые предстала перед моим восхищённым взором, я упал на колени,
поцеловал и лизнул это изысканное и восхитительное отверстие и
Я быстро возбудился и редко когда трахал задницу с большим удовольствием, чем при содомии.

«О, бедняга, — воскликнула моя жена, — ты должен сначала позволить этому прекрасному предмету (его
члену) войти в меня, и тогда он будет меньше чувствовать
введение твоего большого инструмента».

Я сразу же согласился, и он в восторге закричал:

«О, делай со мной что хочешь, пока твоя восхитительная леди позволит
мне обладать ею».

«Ну, — сказал я, — видишь, её вагина воняет твоей спермой, так что я сначала искупаю в ней свой член, чтобы ему было легче войти в твою задницу».

Мы опустились на колени. Он заполнил собой довольную вагину моей жены
и подставил свою по-настоящему красивую задницу моему неистовому вожделению. Я немного подразнил
вход, но, оказавшись внутри, безрассудно рванул вперёд, немного слишком грубо,
из-за чего он поморщился и вырвался бы из моих объятий, если бы не был
связан по рукам и ногам. Пауза, которую я сделал после того, как он полностью погрузился в меня, успокоила это странное ощущение, и мы постепенно ускоряли темп, пока оба не кончили в экстазе, особенно он, ведь это был его первый опыт
_Двойное удовольствие_ доставило ему такое изысканное наслаждение, что
он умолял меня не останавливаться, а пройти второй круг. Моя дорогая
жена, думая, что его похотливость возрастёт, если она переложит его член из своей вагины в более божественное отверстие, вынула его и поместила в рощу, посвящённую тайным обрядам Приапа.

В этот последний раз он наслаждался райским экстазом, и мы все
упали на кровать, совершенно обессиленные душераздирающими радостями
разрядки, и какое-то время лежали, наслаждаясь послевкусием.
пока моя дорогая жена не стала умолять нас освободить ее от нашего непосильного
груза. Мы встали и очистились, а затем я поставила его стоящим
восхищаясь действительно прекрасными пропорциями и красотой его статной белокурой
фигуры. Я сосал свой член, пока он не встал, а затем сказал ему, что он должен дать
мне радости Ближнего, которого он так высоко оценил как
чрезвычайно изысканные наслаждения он никогда не испытывал.

Моя дорогая жена была в восторге. Она встала на колени. Я вошёл в её
восхитительную киску в первом же заходе и быстро насадил член Карла на
свой зад.

Мы пробежали несколько кругов, а затем ещё один, только с той разницей, что мой
член был в заднице Флоренс, а не в вагине. После этого Карлу пришлось
покинуть нас, так как уже наступило утро.

 Я отослал его прочь, сказав, что пока он предоставляет
свою задницу в моё распоряжение, он всегда сможет иметь мою жену.

 Таким образом, мы обеспечили себе ещё один прекрасный член для наших общих оргий. Мы рассказали
Гранвилям о нашей удаче с _трувалем_.

 Месье сомневался, что он слуга, и опасался, что наши оргии раскроются из-за его неосторожности; но, услышав, что он
он был намного лучше слуги, которого он согласился представить.

 После того, как они увидели его и восхитились им, они выразили крайнее
удовлетворение тем, что он присоединился к нам, — ведь и мадам, и
Грандвит любили, когда он проникал во все их отверстия. Теперь мы могли трахать
обеих женщин одновременно, и двойное удовольствие могли получить оба пола,
не привлекая никого со стороны.

Каждую третью ночь они ночевали в нашем отеле, и в ту ночь мы не переставали
совокупляться во всех возможных вариациях, делая паузы для отдыха,
очищения, приятных непристойных разговоров, веселья и забав. Ещё месяц
это восхитительное существование продолжалось, а затем нам пришло время отправляться дальше
на юг. Мы расстались с Грандвитами с большим сожалением, но пообещали
вернуться весной и навестить их в их загородном доме. Я могу
здесь добавить, что мы так и сделали, и получили огромное удовольствие от нашего визита; и на
второй год нашего отсутствия они сопровождали нас в Германию, где
наконец мы расстались с дорогим Карлом. Он умолял нас отпустить его моим камердинером
с нами в Италию.

Его предполагаемое пребывание в Париже должно было закончиться через месяц; он
написал отцу, что у него есть возможность проехать через Италию
предложение, которое мы сделали, было слишком выгодным, чтобы его упустить. Его отец
согласился, и таким образом в течение восемнадцати месяцев он был нашим постоянным спутником
и участником всех наших похотливых совокуплений.

 Карл сопровождал нас в Лондон, когда мы впервые вернулись домой, и жил с нами
три месяца. Я рассказал Бенсону и Эгертону о нашей удаче,
с которой мы его встретили, и о том, каким изысканным дополнением к нашей компании
и Де Гранвитам он стал.

Они тут же пришли в восторг от возможности обладать им.

Я продолжал жить в своих покоях в Храме, где
Гарри Дейл всё ещё жил там; именно там мы воздвигли наш алтарь Апострофической Венере и устраивали наши оргии.

Карл приводил в восторг наших старых друзей, которым никогда не надоедало заниматься с ним тем или иным способом, пока Гарри или я доставляли им _двойное
удовольствие_.

Новый член для женщины — всё равно что свежая вагина для мужчины, и на какое-то время это
придаёт дополнительный импульс похоти, которая бушует в нас. Так было и с милым Бенсоном и прекрасной Эгертон. Они наслаждались обществом Карла. Они знали, что он будет с ними недолго, и старались получить от него максимум.

Моя любимая жена, с присущей ей добротой по отношению ко всем,
совершенно забросила Карла ради этих двух ненасытных шлюх и довольствовалась тем, что руководила нашими оргиями, диктуя новые и возбуждающие позы нашим двум друзьям, оставляя нас с Карлом наедине, и время от времени утешаясь сексом с Гарри Дейлом, когда мы оба просто трахали своих дам. Она сказала им: «Я
могу брать Карла и Чарли с собой домой, когда захочу, так что оставляю их вам на три месяца, которые Карл может нам дать».

Мы встречались три раза в неделю. Моя жена приезжала к этим милым созданиям и забирала их. Мужей очень радовала привязанность, которую моя жена проявляла к ним, и они никогда не подозревали, с какой целью моя жена их привозила. Что касается наших слуг, то они знали, что комнаты принадлежат их хозяину, и знали, что мы там обедаем, но они и представить себе не могли, что их хозяйка привозит дам, чтобы разделить объятия их хозяина. Так что мы продолжали нашу интригу в полной
безопасности и безнаказанности.

Это был печальный день, когда мы уехали с Карлом, который больше никогда не вернулся.
Англия. Наши дорогие друзья очень привязались к нему, и мы
расстались с ним, крепко обнявшись, и со слезами на глазах попрощались с ним.

 Мы расстались с ним во Франкфурте, где его отец, уйдя на покой и поселившись в деревне, оставил ему в наследство столичную гостиницу, в которую мы
часто заезжали, отправляясь на немецкие курорты и возвращаясь с них, и всегда оставались там на несколько дней, чтобы возобновить оргии, которые мы все так любили. Его любовь к моей обожаемой
жене длилась десять или двенадцать лет, пока выгодный
брак не смягчил её, возможно, из-за ревности его жены, которая
подозревая, заставила нас отказаться от использования своей гостинице. Он также получил
семья мальчика и две девочки подрастают, который полностью завершился в нашей
знакомство.

Возвращаясь к тому времени, когда мы проводили его во Франкфурт с Грандвитами
впоследствии они сопровождали нас в турне по Швейцарии, но
оставили нас в Сионе, когда мы повернули через Симплон в Италию.

Наш друг граф пригласил нас погостить у него в течение месяца в его
старом замке на холмах Сан-Джованни, откуда открывается вид на все места
ранних сражений Бонапарта во время его первой итальянской кампании.

Мы проехали по правому берегу озера Маджоре до Ароны и Алессандрии,
а оттуда через Акки добрались до замка графа на холме. Он
располагался посреди великолепного пейзажа. С вершины холма
возле величественной линии Альп можно было увидеть Монте-Розу, Монблан,
Мон-Сени, Мон-Джови, а оттуда — вокруг Апеннин, в то время как из ущелья,
ведущего в Савону, открывался вид на море, южный пригород Генуи
и линию побережья, ведущую в Специю.

Это был великолепный вид, и мы часто поднимались на вершину
откуда это было видно во время нашего месячного пребывания у нашего любимого и
восхитительного хозяина.

Его старый замок был лишь частично разрушен, но вполне пригоден для жилья. Однако,
его отец построил удобный дом в саду, у подножия
скалы.

Замок венчал идеально перпендикулярный отдельно стоящий массив скалы, наполовину
вокруг которого несся горный поток, подход был очень крутым
зигзагообразный, с ныне разрушенными укреплениями, очень крутой и трудный подъем. Это правда, что из низкой пещеры у подножия горы в сад вела потайная лестница, о которой я расскажу подробнее, описывая некоторые события
о более ранней истории графа, о которой он поведал нам в нашем тесном и
интимном общении.

 Нас тепло встретил наш дорогой друг, который, проводив нас в наши
комнаты, разрядился в восхитительную вагину моей любимой жены, которая, как вы помните, питала большую склонность к графу, когда предпочитала его на наших оргиях на Перси-стрит. Когда
граф удалился, я погрузил свой возбуждённый член в благоухающую ванну, которую он
приготовил для меня в вагине моей жены, трахая её быстро и яростно в ту
же секунду, как он удалился. Она любила такие перемены больше всего на свете; это нас успокоило
на данный момент, и мы стали ждать ночи.

 Мы ожидали, что с ним будет молодая сестра графа, но во время нашей ночной оргии он сказал нам, что после возвращения домой у него появилась эта сестра, и что на самом деле в тот момент она находилась у акушера в Турине, и он ожидал получить известие о её родах с каждой почтой. Мы поздравили его с тем, что по возвращении на родину он нашёл столь восхитительный инцест.

“Ах! ” сказал он. - Это гораздо вкуснее, чем ты думаешь“.

“В самом деле, как же так?”

“Она мне не только сестра, но и родная дочь”.

— Какая восхитительная идея! — воскликнул я. — Какая эрекция, и какой это, должно быть, был для тебя секс! Но у тебя, должно быть, была своя мать, чтобы добиться такого восхитительного результата. Расскажи нам всё, мой дорогой
граф, это вдохновит нас всех на новые усилия, как всегда делает инцест.

Этот разговор состоялся во время долгой паузы, которую мы сделали в нашу первую
ночь оргии, когда спокойно сидели после очищения, восстанавливая силы с помощью шампанского и легких закусок, приготовленных нашим хозяином по этому случаю. Мы уже три часа наслаждались самым восхитительным
Трахались во всех возможных комбинациях, и все, особенно Граф, были
свежи и в отличной форме для полноценного излишества. Так что мы все были рады
передышке и слушали захватывающую историю о восхитительном двойном инцесте Графа. Поскольку мы не всё услышали в тот раз, я закончу рассказ о наших делах, а затем приведу связное повествование или набросок этой странной интриги и некоторых других его более ранних выходок, просто добавив, что его рассказ о романе с матерью привёл нас всех в такое возбуждение от похоти, за которым последовал такой излишек
Мы трахались в приступах _двойного удовольствия_, в которых не только моя обожаемая
и самая похотливая жена получила свою долю, но и мы с графом в свою очередь
наслаждались двойным блаженством. Мы дошли до такого экстаза, что были совершенно измотаны и на следующий вечер так сильно хотели спать, что по общему согласию спокойно легли в постель и отложили до утра все новые подвиги на полях любви и похоти.

Это настолько освежило наши сексуальные способности, что мы регулярно
прибегали к этой системе, оставляя без внимания первую половину каждой второй
ночи.

Мы провели очень приятное время, гуляя и разъезжая по живописным местам и осматривая старинные замки.

 У самого графа их было два, но тот, что находился прямо над его домом, был самым интересным и был первоначальной резиденцией его предков, диких баронов-разбойников того времени. В преданиях окрестных крестьян рассказывалось о страшном злодеянии.

Замок, хотя и находился в долине между холмами, стоял на высокой
отвесной скале, возвышавшейся примерно на сто пятьдесят футов над основанием;
он был увенчан очень высоким зданием, чтобы компенсировать нехватку места.
Кроме того, у него был фундамент и очень высокая и массивная круглая башня,
которая возвышалась над склонами долины и служила смотровой площадкой. В жилую часть можно было попасть через главные ворота по
крутой лестнице, на одной из площадок которой был люк, ведущий в
глубокую шахту. По преданию, это была ловушка для личных врагов, которых
приглашали в замок под предлогом примирения.
Проезжая над ловушкой, они открывались, и люди падали на
дно. Это была обычная крестьянская традиция — ставить колёса
прикреплённые к ним косы разрубили их на куски внизу.

Это любопытный факт, показывающий, как традиция может сохранить истину там, где её меньше всего ожидаешь. Наш друг граф в течение шести месяцев скрывался в потайных уголках этого старого замка, в то время как за его голову была назначена награда за измену. Это привело его к всевозможным исследованиям, в ходе которых он обнаружил множество тайников.

Зная об этой традиции расчленять тела на дне глубокой шахты, он попросил двух своих младших братьев спустить его вниз на длинном канате.
Там он действительно нашёл остатки механизмов и колёс.
к ним были прикреплены ржавые лезвия.

После того как он наконец сбежал, были проведены более тщательные поиски, и
было обнаружено, что сообщение с потоком на прежнем более высоком
уровне позволяло воде проходить под замком и вращать водяное
колесо, которое разрезало тела и заставляло их уплывать через выходное отверстие.
Были найдены человеческие черепа и кости, что в очередной раз подтвердило правдивость
преданий.

В то время, когда граф скрывался здесь, старые покои
использовались как амбар для хранения арендной платы за его
отцовское хозяйство. Поскольку ходили слухи, что он нашёл здесь убежище,
Полиция дважды или трижды обыскивала это место, но так и не обнаружила его — благодаря хитроумным укрытиям, которые он придумал.
 Но именно по этой причине нужно было соблюдать все меры предосторожности, и там не было ни кроватей, ни постельных принадлежностей, ни тарелок, ни ножей, ни стульев, ни столов; он спал на кукурузе, разложенной на полу слоем в три фута толщиной, или сидел на ней, когда уставал.
Его мать, спрятав припасы под юбкой, пробиралась в
сад и, никем не замеченная, проскальзывала в низкую пещеру, поднималась по
тайной лестнице и, усевшись на кукурузу рядом с ним, ждала, пока он
Он сделал это, чтобы забрать всё и не оставить и следа от того, что кто-то там был. Эти подробности объясняют то, что последовало за этим.
Граф два года служил в королевской гвардии в Турине и, будучи красивым молодым человеком, имел столько секса, сколько мог пожелать. Когда он на несколько месяцев оказался заперт в своей лечебнице, страсти, которые
он сдерживал постоянным удовлетворением, начали терзать его; из
бойниц замка он мог видеть крестьянок, работавших на склоне горы, и,
наклоняясь, видеть их ноги вплоть до обнажённых бёдер.
кожа, и это сводило его с ума от желания. Он не дрочил сам, но по ночам пробирался в сад, находил большую тыкву или две, приносил их в свою обитель, вырезал в них маленькие отверстия, а затем вставлял в них свой затвердевший член, расширяя отверстие до размера своего члена, а затем дрочил на тыкву обеими руками, пока не кончал с наслаждением. Он трахал эти искусственные вагины по шесть-семь раз, а затем выбрасывал использованную тыкву с другой стороны замка. Поначалу это приносило облегчение, но с каждым днём его страсть разгоралась всё сильнее.
и однажды он вышел из-под контроля.

 Его мать, которая вышла замуж в пятнадцать лет, теперь была красивой зрелой женщиной тридцати шести лет. Однажды, поставив принесённые вещи, она приподняла своё верхнее платье, чтобы не было видно, что она сидела на кукурузе; граф уже сидел намного ниже её, на низкой кукурузе. В тот раз его мать случайно задрала всю свою одежду, обнажив
прекрасную попку, и, когда она наклонилась, чтобы сесть, стала видна
вся её прекрасная волосатая и зияющая вагина
к его нижнему зрению. Это было слишком для Графа, через мгновение его
член встал в самую жесткую стойку, он мгновенно расстегнул свои
брюки; его мать обнаружила, что опустила свою голую задницу на
корн, наклонилась с противоположной от сына стороны, чтобы подоткнуть нижние юбки
под зад, но граф схватил ее за талию одной рукой,
надавив своим телом на ее уже согнутое тело, он заставил ее полностью лечь на бок
и вошел в ее влагалище по самую рукоятку, он толкнул ее так
яростно, чтобы заставить ее не только вскрикнуть от удивления, но и
боль. Она пыталась вырваться, но он удерживал её со всей силой своей неистовой похоти. Потребовалось всего несколько толчков, чтобы он изверг первую порцию спермы; она смазала её влагалище, его член не поддавался, но оставался таким же твёрдым, как и прежде, и почти без паузы он возобновил более восхитительное действие, чем предыдущее. Его
мать, однако, была сильно потрясена первым ужасом от инцеста, но, будучи зрелой женщиной с горячей натурой, не могла не возбудиться от того, что её восхитительно долбит прекрасный член
вопреки самой себе. Как только боль от неподготовленного проникновения в её вагину
прошла, а обильная струя спермы её сына смазала весь проход, она вскоре уже не могла сдерживать свои страсти и вторила ему с таким искусством, что не оставалось ничего, кроме желания. Его долгое воздержание подстегнуло его, и он трахнул её пять раз, прежде чем выйти.

 Когда она села, то сказала: «О! Фердинанд, что ты наделал!» Как ты мог так поступить? Насиловать собственную мать. Это ужасно».

 Бедный граф, видя, как она расстроена, разрыдался и бросился к ней.
он обнял ее за шею и, плача, сказал, что ничего не может с этим поделать.

Она погладила его по голове и сказала. “Бедняга, бедняга”.

С этими словами он поднял голову, чтобы поцеловать ее. Она тоже плакала, и они смешались
слезы и ласки вместе; это почти мгновенно восстановил свою иронию
ее первозданная жесткость. Он уложил мать на кукурузу, и,
хотя она немного сопротивлялась и говорила, что ему не следует снова совершать такой грех,
она раздвинула ноги, когда он навалился на неё, и не помешала ему задрать ей юбки.

На этот раз он проник в её хорошо увлажнённую и по-настоящему жаждущую ****у, потому что
её страсть теперь стала похотливой.

 Он трахал её ещё трижды, и каждый раз это было ещё вкуснее, чем в предыдущий,
и во всех случаях ему вторила самая великолепная задница его матери,
и самые возбуждающие внутренние складки её по-настоящему восхитительной ****ы.

В конце концов она оставила его, но после столь восхитительного начала каждый день
приносил новые восхитительные встречи.

 Его мать оказалась искусной во всех проявлениях похоти.  Будучи
великолепно сложенной женщиной и крайне распутной, она не сдерживалась, когда поддавалась страсти.
Она была ненасытна и потакала каждому порыву похоти. После нескольких дней
занятий любовью она всегда приходила в очень лёгкой одежде, без корсета и других
обременений, так что они могли раздеться и заняться любовью без стеснения.
Граф уверял нас, что, несмотря на то, что с тех пор он наслаждался обществом самых прекрасных женщин, ни одна из них не доставляла ему большего удовольствия, чем его восхитительная, распутная и похотливая мать. Несомненно, сам факт инцеста добавлял к обычному удовлетворению, которое доставляла зрелая, хорошо сложенная, сочная женщина, то, что это был инцест.

 После первой недели их восхитительных встреч его мать сказала ему:
— Мой дорогой Фердинанд, мы очень неосторожны, ты можешь сделать мне ребёнка, если мы не примем мер предосторожности. Твой отец не хочет больше детей и старается их не заводить.

 — Как он это предотвращает, моя дорогая мама?

— Ну, дорогая, он медленно входит в меня и, пока он во мне, трёт пальцем то место, которое ты сейчас чувствуешь (он нежно поглаживал её клитор, хорошо развитый), пока не доведёт меня до оргазма несколько раз, а когда он чувствует, что вот-вот кончит, он внезапно вынимает его, вставляет головку в мою попку и кончает там.
Ты должен сделать то же самое, но не должен засовывать в него всю эту длинную толстую штуку. О! Иди ко мне на руки, сынок, ты так меня разволновал, что я должен немедленно это сделать.

На что граф вскочил на неё и так восхитительно трахнул, что она обхватила его руками и ногами, ни на секунду не позволяя ему отстраниться, а сама кончила с ним в экстазе и тут же потребовала ещё, так что только в третий раз, когда он был уже на грани, она, высоко задрав свои стройные ноги, приподняла попку и, взяв его член в руку,
Он направил его в восхитительное маленькое отверстие, и, поскольку всё было пропитано предыдущей спермой, он вставил его не только головкой, но и всем стволом. Она закричала: «Не так далеко, не так далеко», но, когда он начал входить и выходить, она быстро возбудилась, задвигала задницей со всем своим привычным мастерством и снова восхитительно кончила, когда он выстрелил своей спермой прямо в её кровосмесительные внутренности.

Он просунул руку между их телами, чтобы нажать пальцем на её клитор.
От этого её вагина запульсировала, что почувствовал его член, и он быстро кончил.
Он погрузился в ещё одно восхитительное наслаждение тесным лоном непристойной похоти, и второй, самый изысканный и сладостный путь был пройден, к удовольствию как его матери, так и его самого. Затем он вышел, чтобы освободить её тело от тяжести, которую она так долго несла, они обнялись обнажёнными телами и нежно беседовали об изысканных радостях, в которых только что участвовали. Его мать заявила, что его отец не мог дать ей ничего подобного тем похотливым радостям, которые она получала от своего дорогого сына. Они играли и
целовались, пока она, умело управляя его членом, не получила ещё два восхитительных оргазма
Трахались по очереди, по одному в каждую дырку, и расходились на день.

На втором месяце она обнаружила, что случилось то, чего она боялась.
Её сын сделал ей ребёнка; она плакала, когда сообщила об этом
неприятном результате, но граф, как и я, всегда яростно защищал женщин,
плачущих от боли. Последовало несколько великолепных трахов, все в ****у —
зло было сделано, и в предосторожностях больше не было необходимости.

Его мать отдалась ему с большей страстью, чем когда-либо прежде, и занималась сексом с совершенством, силой и энергией
это вызвало у него восемь разрядок за удивительно короткое время.
Факт того, что он задел ее ребенком, казалось, подстегнул их обоих
страсть. Она заявила, что никогда в жизни не получала большего удовольствия от секса.
Они использовали самые грубые непристойные выражения в своем общении, как будто это было
еще одним разрушенным барьером между ними и делало их кровосмесительную любовь
более возбуждающей и еще большим разрушением всех естественных связей между
ними.

Перед расставанием они посоветовались о том, как лучше установить отцовство её
мужа.

 Ему было пятьдесят пять лет, и, следовательно, он уже не был молод.
страсть — даже к сексу он относился хладнокровно — и, следовательно, его было сложнее
обмануть.

 Она знала, что он просыпается с эрекцией, хотя это не всегда
приводило к сексу. На этом они и построили свои надежды и, наконец, договорились, что она подмешает снотворное в его кофе, а утром, пока он ещё спит, возьмётся за его член, разбудит его, повернётся задом, вставит его в свою вагину, будет нежно его ласкать, заставит его кончить, что его разбудит, удержит его внутри, притворится, что сама находится на пике наслаждения, но, придя в себя, упрекнёт его в том, что он кончил внутрь.

Всё произошло так, как он и планировал: он проснулся, когда кончил, но его жена
оказывала такое необычайно приятное давление на его возбуждённый член,
что он так разволновался, что трахнул её, и она позаботилась о том, чтобы он кончил
во второй раз — она притворялась, что так же увлечена страстью, как и он. Но потом она стала упрекать его в неблагоразумии, особенно в том, что он так возбудил её, что она не смогла сдержаться и кончила одновременно с ним, что сделало это ещё более опасным. Она не знала, как это произошло, но никогда прежде она не получала такого
удовольствие от него, какое он подарил ей тем утром.

“Что ж, моя дорогая, это любопытное совпадение, но ты никогда не казалась мне
более восхитительной или похотливо превосходной в своем трахе, чем
ты только что это сделала. Раз уж так вышло, давайте в будущем будем более осторожны и
будем надеяться, что из этой маленькой и восхитительной неосторожности ничего не выйдет ”.

Но, конечно, это произошло, как рассказал нам граф, и через семь месяцев
после утреннего траха моя мать родила дочь. «Я уже
пять месяцев находился в изгнании, когда произошло это событие, я уже
письма от моей матери после того, как она поправилась, и в течение нескольких лет после этого, в которых она рассказывала мне, что моя сестра была прекрасным ребёнком и росла _похожим на своего отца_, подчёркивая эти слова, чтобы я правильно их понял. Бедная дорогая мама, она умерла четыре года назад, а мой отец последовал за ней два года спустя. Я больше никогда их не видел.

 «Прежде чем я сбежал из Италии, я провёл пять месяцев в постоянном общении с моей любимой матерью. По мере того, как развивалась её беременность, её похотливое
желание моих объятий, казалось, возрастало. Она была ненасытна, но
в ней было столько очарования и искусства, что я никогда не отказывался ответить на её зов.
 Мы практиковали все самые изощрённые и непристойные формы
самой дикой и грубой похоти.

 «У моего отца была небольшая коллекция самых непристойных книг; моя
обожаемая и похотливая мать время от времени тайком брала самые непристойные, мы
читали и возбуждались, представляя самые дикие и
непристойные сцены, изображённые в них.

«Моя мать была примером женщины, которая однажды вышла за рамки дозволенного,
а затем остановилась на грани безрассудства и стала безгранично порочной.
не было такого ужаса, который мы оба могли бы совершить и которым бы не занялись.

«Мой отец, когда беременность стала очевидной, стал менее сдержан в своих
поступках. Моя мать по моей просьбе стимулировала его, чтобы он трахал её
прямо перед тем, как подойти ко мне, так что я засовывал свой член в
отцовскую сперму, иногда в её влагалище, а иногда в задницу, и в конце
концов вылизывал её перед тем, как трахнутькоролю ее в любом случае. Инцест
ее сына после немедленного траха с ее мужем был, по ее словам,
самым стимулирующим ее чрезмерную похоть из всего, что я мог сделать.

“Моему отцу пришлось уехать в Турин на десять дней; это было во время
новолуния, когда ночи были темными. Моя мать надевала тёмный плащ
и подходила ко мне; мы ложились на её плащ и, совершенно обнажённые, предавались самой дикой похоти до рассвета, когда мать уходила в дом, а я засыпал до её возвращения с едой.

«О! Это было счастливое время, когда одиночество и инцест
сочетались с моей пылкой молодостью, ведь мне тогда было всего девятнадцать лет.
Я постоянно был у неё на побегушках, и она никогда не уходила, пока не удовлетворяла свою чрезмерную похоть. Если бы обстоятельства
позволили ей остаться со мной подольше, чем обычно, она бы
трахалась со мной чаще; ночью, когда она могла кончить,
я разряжался в неё десять, а иногда и одиннадцать раз, и, вероятно,
она кончала в два раза чаще. Я был неутомим.

«Во всех своих последующих письмах ко мне она постоянно выражала скорбь по поводу того, что потеряла своего самого любимого сына; что она безутешна, обыгрывая слово «con», которое по-французски означает «задница».

 «Различные намёки такого рода были во всех её любовных письмах». Часто-часто, когда я ленился трахать женщину, а мой член не реагировал на призыв, мне
достаточно было вспомнить некоторые из этих сцен с моей матерью, и мой член тут же
вставал, к огромному удовлетворению моей сиюминутной _fouteuse_, и это до сих пор
так, мысль о ней тут же оживляет его».

Тут моя обожаемая жена просунула руку под его халат и нащупала его
стоячий член, схватила его и, притворяясь его
матерью, воскликнула:

«Иди, о, иди! Мой любимый Фердинанд, в объятия твоей любящей матери».

 Она упала на диван, он забрался между её ног, встал на колени на
полу, сбросил халат и продемонстрировал свою прекрасную волосатую задницу — одну из тех, что я так сильно любил. Это зрелище воспламенило мой похотливый член, поэтому, встав на колени позади него, я направил его в его задницу, и пока он трахал мою обожаемую жену, я насиловал его великолепную задницу. Мы сделали два восхитительных подхода, а затем моя
жена взяла меня в свою вагину, пока граф трахал свою предполагаемую мать,
потому что эта возбуждающая идея была продолжена. За этим последовал второй трах в той же позе, когда оба её отверстия были заполнены досыта.

 На этом восхитительная оргия закончилась; на следующую ночь мы, как обычно, поспали полдня, чтобы набраться сил и лучше насладиться
совершенным излишеством в следующую ночь.

Таким образом мы поддерживали свои силы, и только ближе к концу нашего
визита у нас появилась возможность применить березу, и то без особого
преувеличения.

 В середине второй ночи граф продолжил
рассказ о результатах интрижки с его матерью. Его сестра-ребёнок,
потому что она была и тем, и другим, родилась в первый год его изгнания. Помимо
описания, которое дала ему мать, сказав, что она растёт красивой девочкой,
похожей на своего отца, то есть на её сына, графа, он ничего о ней не знал. Ей только что исполнилось одиннадцать, когда умерла её мать;
в течение двух лет после этого печального события она вела хозяйство своего отца.

Затем он умер, и второй брат вступил во владение имуществом. Поскольку
государство лишило его всех гражданских прав, имущество было передано
достанется брату. По возвращении, после амнистии, графу пришлось
обратиться в суд на своего брата, чтобы вернуть себе собственность. Его
сестра-дочь, которая была несчастлива с женой своего брата, с радостью
ушла от них, чтобы жить с графом. Ей тогда было семнадцать лет, она
была пышнотелой, с большими грудями и ягодицами, с прекрасными и
похотливыми тёмно-карими глазами, точная копия своего отца, хотя она
знала его только как своего брата. Воспоминания о неистовых радостях, которые он испытывал с
её матерью, сводили его с ума от желания обладать ею.
кровосмесительный плод его интрижки с собственной матерью. Он использовал
вечер после ужина, чтобы усадить её к себе на колени и рассказать о своих
приключениях за границей, перемежая рассказ поцелуями и играми. Он хвалил её
великолепные груди и ощупывал их; он говорил, что не может поверить, что её
огромная задница настоящая, пока не почувствует голую кожу. С небольшим сопротивлением это было разрешено один раз, затем повторялось снова и снова, пока он не начал ласкать и тереться о её киску, одновременно вкладывая свой возбуждённый член в её ласкающую руку. Это могло привести только к одному концу
из-за этого. Он лишил её девственности, а потом она каждую ночь пробиралась в его постель. Он обучил её всем премудростям разврата и в конце концов сделал так, что она забеременела. Это скрывали как можно дольше, а потом, под предлогом визита к другу в Турин, чтобы посмотреть на празднества, он отвёл её к повитухе и оставил там до родов.

Здесь я могу упомянуть, что всего через пять недель после этого события мы встретили
их в Турине, на обратном пути из Венеции. Она была красивой девушкой.
 Граф представил нас как старых друзей, с которыми можно
делать всё вместе.

Мы остановились на две недели и посвятили её во все тайны и
экстравагантности самой необузданной похоти, и она оказалась способной ученицей,
почти не уступая в действиях и удовольствии моей любимой жене.

Граф снял на зиму апартаменты в Турине, и, обнаружив, что его
сестра-дочь так легко поддаётся обучению, он решил собрать _парти_
для продолжения этих восхитительных оргий. Его ребёнок был прекрасным
плодом двойного инцеста и обещал стать прекрасной женщиной. Её
грудь была очаровательно пышной, а пухлые губы — восхитительными.
Её вагина уже вызывала во мне похоть. Граф надеялся, что сможет трахнуть её, когда она станет достаточно взрослой, и обещал мне участие, когда придёт время.

 . Я могу добавить, что она всегда была с ним в постели, а его сестра-мать — каждое утро и в ванне с ним.

 . Она выросла в восхитительную девушку. В возрасте от семи до восьми лет
он трахал её в восторге; в восемь лет он начал тереться своим членом о
её клитор, а к девяти годам постепенно растянул его так, что мог входить
почти на всю длину и кончать там.

 Мы давно знали друг друга, и он всегда говорил, что отрабатывает урок
Моя обожаемая жена Флоренс наставляла его, рассказывая нам о
событиях своей юности и о том, как её постепенно насиловал собственный
отец.

 Я отложу эту историю, чтобы сразу же описать дальнейшую судьбу
этого прекрасного ребёнка, которым мы с женой часто наслаждались, когда
она была доверена нам её отцом.

 После визита к нам в Англию он оставил её с нами на шесть месяцев, чтобы она совершенствовала свой английский. Мы, безусловно, усовершенствовали её эротическое образование, в то время как
она совершенствовала свой английский благодаря природному таланту к языкам.
хотя ей было всего шестнадцать лет, она в совершенстве говорила на пяти языках, не считая всех местных диалектов Италии, которые сильно отличаются друг от друга. Её пребывание у нас затянулось, потому что, когда она уже собиралась уезжать, выяснилось, что она беременна от меня. Со временем она благополучно родила дочь.

Её отец, который приехал, чтобы забрать её домой после Рождества, уступил
милую малышку, с которой я был связан через её мать, на попечение моей жены.


У нас не было собственных детей, и она удочерила её. Граф, который
В глубине души он был рад этому предложению и оставил её у нас. Впоследствии у него родился сын от этой прекрасной и очаровательной дочери и
одновременно внучки.

 Это было много лет назад, и этот сын, усыновлённый по закону, теперь является графом по
наследству после смерти своего отца.

 В течение этих лет мы часто навещали друг друга, и во время этих визитов
граф рассказывал нам некоторые эпизоды из своей жизни, которые я привожу
его собственными словами:

«Вы просите меня рассказать о моих первых переживаниях. Моё самое раннее посвящение в
тайны любовных утех было довольно любопытным и
что закончилось весьма неприятно для прекрасной монахини, которая пыталась научить меня
нежному искусству любви.

 «Вы должны знать, что после первого завоевания Бонапартом Северной Италии,
когда он обошёл Альпы со стороны впадины Савоны и в результате сражений
при Монтенотте и других в окрестностях вышел на внутренние равнины и
захватил всё вокруг, Пьемонт был присоединён, и по тогдашней французской моде
всё церковное имущество было конфисковано. Монахи и монахини были
выпущены на свободу с обещанием небольших пенсий, которые так и не были
выплачены. Одной из таких выброшенных на улицу была монахиня из соседнего монастыря
в этом мире. Чтобы заработать на жизнь, она открыла небольшую школу для мальчиков и
девочек нежного возраста. Соседние дворяне, желая помочь достойной
женщине, доведённой до нищеты не по своей вине, отправляли к ней своих детей
для получения начального образования. Моей матери очень понравилась
сестра Бриджит, как её называли, и меня отправили в её школу. Мне только что исполнилось двенадцать, но я был уже вполне взрослым для своего возраста, и я помню, что мой член, когда я вставал по утрам, уже демонстрировал признаки хорошего развития, что давало надежду на его
Я думаю, что в будущем я стал самым высоким мальчиком в школе, а все остальные были на два-три года младше меня. Я был совершенно не осведомлён о взаимоотношениях между полами. Монахиня, казалось, была ко мне неравнодушна, она обнимала меня и целовала своими пухлыми губами, и я чувствовал, что она, кажется, вдыхает мой запах. Она заставляла меня стоять очень близко к ней, когда я повторял уроки, и её
руки или локти, по-видимому, случайно, всегда оказывались прижаты к тому
месту, где прятался мой поначалу бесчувственный член. Не зная, как
Так получилось, что эти случайные толчки в конце концов заставили его встать, и она, без сомнения, была рада это заметить.
 Видя, что теперь она может довести его до нужной ей кондиции, она однажды громко сказала: «Фернандино, ты должен остаться и повторить этот урок после того, как все разойдутся по домам. Тебе нужно немного дополнительных объяснений, которые я не могу дать тебе, пока занята со всем классом». Я подумал, что это было проявлением доброты с её стороны, но у неё были совсем другие намерения. Когда все ушли и мы остались одни, она попросила меня подойти ближе.
Она сыграла свою обычную шутку, мой член встал, она сильнее прижалась к нему,
а потом воскликнула: «Боже мой! Что это у тебя в штанах такое твёрдое? Дай
мне посмотреть». Она расстегнула их, просунула свою мягкую руку и вытащила мой
член. «Как странно. Так всегда?» «Нет, не всегда». «А сейчас почему?» — Я не знаю, но иногда, когда ты показываешь мне, что я должен делать,
ты задеваешь его локтем, и он приходит в такое состояние. Всё это время она
ласкала мой член самым нежным и возбуждающим образом, и действительно, она очень быстро довела меня до спазматических небесных наслаждений.
низведенный до уровня смертного человека, конечно, только с нервным исходом. Это
было все, что было предпринято в первый раз, когда она сказала мне застегнуться
, сказав, что поощрять эту привычку - очень плохо, и я
нужно быть благоразумным и не сообщать другим о том, что оно неподобающе твердое и
негнущееся.

“Такого рода вещи продолжалась день или два. Обнаружив, что я сказал
ничего об этом не с кем, она продолжала в силу своего грандиозного объекта. Я
был в том же положении, что и раньше. Она возбудила меня, как обычно, и вскоре я был готов.
— Теперь, — сказала она, — я посвящу тебя в тайны любви.
тайны. Я вижу, ты осторожен, и тебе можно доверять; ложись на спину
на этот школьный бланк.’Я так и сделал. Она подняла свою футболку, штаны
были уже на ногах, она чувствовала вала и придатки, тогда
стоя на коленях сбоку от меня она вкусно сосала его, пока он не почувствовал, как будто его
вот-вот лопнут. Затем она поднялась и оседлала меня,
задрав юбки до пупка, и, к моему великому удивлению, я увидел
огромную густую копну волос, покрывавшую весь её низ живота.
Подведя мой член ко входу в свою вагину, она постепенно поглотила его.
Она опустилась на него всем телом. Я почувствовал лёгкую боль при её первых движениях, и мой член частично
обмяк, но быстро снова стал твёрдым от удовольствия, которое она
доставляла мне, двигаясь вверх-вниз. Я кончил, как и прежде, в
приступе удушающего восторга; она тоже кончила, потому что я
почувствовал, как на мой член потекла тёплая жидкость. Она крепко держала меня там, где я был, и, надавливая на промежность, быстро довела меня до полной эрекции.
Затем последовал второй восхитительный пароксизм.

«После этого я совсем обмяк и вырубился. Проснувшись, я увидел,
что мой член и яйца были мокрыми и в крови;
Как мальчишку, меня напугал вид крови, и я заплакал. Она вытерла её и отодвинула крайнюю плоть, чтобы вытереть под ней, но из-за ранки это было больно, и даже пошла кровь. Раньше крайняя плоть была прикреплена к выступающему краю головки, но когда она опустилась на неё, то оторвала её и натянула на стержень. Несомненно, это девственная плева мальчика, отсюда и первая боль.
боль и небольшая кровопотеря, которые последовали за этим. Она попыталась задержать меня,
чтобы набрать тёплой воды, которая, по её словам, всё исправит. Я был слишком напуган и убежал домой, плача навзрыд,
и, как глупый мальчишка, разыскал свою мать и рассказал ей всё, что
сделала сестра Бриджит, и показал, как сильно она повредила мой член. Моя
мать, придя в ярость, сразу же побежала в школу, где в задней комнате
Бриджит хорошенько отчитала её и в гневе высказала всё, что думала, так что
бедная женщина потеряла всех своих учеников и осталась без средств к существованию
бедность. Однако молодой граф из соседнего поместья, который давно добивался её расположения, теперь убедил её принять его покровительство; у неё хватило ума заставить его назначить ей пожизненную пенсию, чтобы обезопасить себя от возможного отказа в будущем. Я, конечно, вскоре пожалел о своей глупости. Как только мой член перестал слегка побаливать,
я вспомнил о том удовольствии, которое она мне доставила, и о восхитительных спазмах, которые она вызвала, но, увы,
 было уже слишком поздно. Однако теперь я знал, как правильно пользоваться членом.
и наши служанки, и деревенские девушки по соседству, которые знали о моём романе с монахиней, поощряли меня, и я трахал их направо и налево, в полях, под кустами, в конюшнях или на чердаках, и так продолжалось целый год; но в конце концов отец узнал об этом и отправил меня в колледж в Савоне. В итальянских колледжах есть школы для младших студентов, как в вашем Королевском колледже в Лондоне.

«Здесь я встретил юношу, который был всего на полгода старше меня, сына друга моей семьи. Я рассказал ему историю своего романа с монахиней. Мы
Раньше мы получали разрешение сходить в туалет от разных мастеров, чтобы
не ходить туда вместе по плану. Мы трогали наши члены и дрочили до тех пор, пока не кончали, что мы оба теперь могли делать.
Мой друг предложил мне засунуть его в свою задницу, чему его научил молодой
привратник в его первой школе. Он был пухлым,
симпатичным парнем с удивительно большими ягодицами и задницей,
которая от практики с конферансье, чей член был полностью созревшим,
стала такой широкой и впалой, что больше походила на вульву, чем на
задница. К этому времени мой член был почти такого же размера, как сейчас,
несмотря на это, он без труда входил по самую рукоятку, и я привыкла
трахать его очень вкусно. Любопытный факт, что ему нравилось быть
получателем и в то же время быть напуганным мной. Хотя он получил
на мой придурок пару раз было, что просто из любопытства, его развратником был
чтобы быть трахал и холодильник. Когда мы вместе учились в колледже, нас это вполне устраивало, и мы никогда не стремились к опасному общению с городскими шлюхами, а значит, избегали ужасных болезней, которыми страдали многие из наших
Многие из моих однокурсников страдали от этого всю оставшуюся жизнь. Годами
продолжалось это приятное общение, и оно было прервано только моим изгнанием.

 Тем временем, вернувшись домой на каникулы, я не забыл
 сестру Бриджит и очень хотел возобновить с ней знакомство.
 Я легко нашёл её дом; встретив её однажды, она нахмурилась,
посмотрела на меня и пошла в другую сторону. Но я узнал, что у неё была любимая
прогулка в уединённом месте. Я прятался, пока она не подошла слишком близко,
чтобы уйти, схватил её за руку, умоляя простить меня за мою глупость.
всего лишь мальчик, который когда-то сожалел о своей невежественной глупости, но теперь стал мужчиной и жаждал доказать ей свою преданность. Другой рукой я расстегнул брюки и вытащил очень красивый член, который был наготове.

«Вот! — воскликнул я, — видишь, как воспоминание о потерянном рае ранит его в самое сердце, пусть это бедное немое создание заступится за меня».

— Я положил руку, которую держал, на её руку, она крепко сжала её —

 — «О! Фернандино, я всегда любила тебя, и если бы не твоя неосмотрительность,
я бы уже несколько месяцев была твоей». Я обнял её
Я притянул её к себе, наши губы встретились в страстном поцелуе, её язык обжёг мою душу. Я увлёк её, готовую к соитию, в кусты. Она опустилась на землю, её ноги раздвинулись; я приподнял её юбки, её пышная грудь и пульсирующая вагина были неотразимы, я набросился на неё, я трахал её, пока она не кончила дважды, а затем ещё трижды, прежде чем отстраниться. Я бы с удовольствием продолжил восхитительную
игру, но она умоляла меня ради благоразумия подняться. Мы
расстались, но не раньше, чем договорились о других встречах, которые
в лесах и амбарах, где было удобнее всего. Когда её покровитель уехал на неделю в Турин во время одного из моих отпусков, я пробрался ночью в её комнату через крышу уборной, и мы предались всем возможным излишествам. Она была страстной и распутной до крайности, великолепно сложенной женщиной с ненасытной вагиной, когда наши игры начинались. Она была, как я уже упоминал, очень волосатой, с хорошо развитым
клитором, и трахалась с таким же удовольствием, как и в зад, так и в свою
тугую восхитительную пульсирующую вагину. Больше всего она любила заниматься сексом
член, сосала его самым очаровательным образом, но с большим искусством облизывала вокруг
впадинку под орехом и вниз по нижней стороне члена, с
время от времени лизал яйца, и все это в такой возбуждающей манере, что независимо от того,
сколько раз я трахал ее, она обязательно получала еще и еще.
еще. Эта очаровательная интрига продолжалась до тех пор, пока я не поехала в Турин.

“Во время моего общения с сестрой Бриджит я узнала всю историю
ее монастырской жизни. Семья заставила её надеть вуаль, против её воли, потому что она даже тогда чувствовала себя неуютно.
желание заставляло её влагалище пульсировать при мысли о совокуплении с мужчиной.
 Она быстро нашла подругу с такими же желаниями, но более опытную,
которая сначала научила её всему искусству трибадизма, а затем призналась, что
у неё связь с самым молодым отцом-исповедником.  Этот священник приходил
раз в неделю, чтобы исповедовать монахинь, признаться в их связи и позволить
ему назначить любое наказание, какое он пожелает. Он сказал ей, что выпорет её, а
потом накажет там, где она согрешила, что на самом деле означало, что он вставит свой член ей в ****у, когда она будет стоять на коленях. Такие вещи случались.
сделано, чтобы увидеть, восприняла ли она это с удовольствием, и когда выяснилось, что так оно и было
час их исповеди был сценой всех излишеств, абсолютной
обнаженный, ибо ни на одном из них не было ничего, кроме одеяния монаха или монахини. Это
восхитительное увлечение продолжалось до роспуска монастыря, а остальное
вы знаете ”.

Еще одно выступление графа нас очень позабавило. В семнадцать лет графа приняли в Королевскую гвардию, где каждый рядовой был потомственным дворянином и имел звание младшего лейтенанта. Там он вёл активную светскую жизнь и лишил девственности очаровательную и прекрасно сложенную
девушка, которую готовили к сцене в качестве оперной танцовщицы,
к чему у неё рано проявились способности. Она добилась большого успеха, когда вышла на
сцену. Она очень любила нашего друга и, как предполагалось, была ему верна,
хотя под его умелым руководством в ней развилась чрезмерная распущенность и
распутство. Их разлучили его бегство и изгнание.

Спустя годы он встретил прекрасную, великолепную, зрелую женщину,
великолепно одетую, прогуливающуюся в Риджентс-парке. Он не узнал
её, но смотрел на неё с тоской, когда вдруг она схватила его за руку.
Она взяла его за руку и воскликнула на пьемонтском диалекте: «Ces tu si!
 Бузарон!» (Это ты, Бузарон?). Это последнее слово является
излюбленным выражением плотской привязанности, но в буквальном переводе означает «большой
мудак».

 Их отношения стали самыми тёплыми, теперь она была первоклассной
_танцовщицей_, которой очень хорошо платили.

Сначала она принадлежала графу, она действительно любила его и в Лондоне хранила ему верность, только ради любви, потому что никогда не принимала даже самых незначительных подарков. Конечно, она получала множество щедрых предложений от знатных людей, но пока граф был с ней, она хранила ему верность.
он. Когда, что чувствуется тактом знающей женщины, она увидела, что он падает,
она отпустила его и, хотя никогда не отказывала ему в своей персоне, приняла
и других. Она была очень милой птичкой и часто рассказывала о
эротических переживаниях своих предыдущих лет. Многие из них были самыми
забавными, но одно особенно показывало пылкую природу ее
темперамента. Когда она танцевала в Генуе, то приняла выгодное предложение
от владельцев Лиссабонской оперы и должна была отправиться в путь на итальянском
бриге; она была единственным пассажиром, и её койка находилась в том же открытом
каюта, как у капитана и его помощника. На второй день капитан
дал понять, что хочет её. Она уже тосковала по сексу, к которому
привыкла на берегу, поэтому с готовностью уступила его желаниям;
от него — к помощнику, а затем и ко всей команде, без какой-либо
ревности к капитану или помощнику; ведь в те времена капитан и
команда были одинаково заинтересованы в успехе плавания по условиям
их соглашения.

Капитан, помощник капитана и плотник были владельцами судна. Экипаж корабля
Боцман и четверо отборных матросов получали еду, в основном сушёную рыбу, но не
зарплату. Они имели право на определённую долю прибыли от
путешествия и, таким образом, были заинтересованы в его успехе, а их отношения с
капитаном сильно отличались от отношений обычных матросов.

Путешествие длилось шесть недель, и за это время она переспала со всеми мужчинами на корабле.
Она удовлетворяла их в обе дырки, часто по очереди, и отсасывала третьему до полного изнеможения, что ей
Она с наслаждением проглотила его; она даже приняла _предварительные меры_ с маленьким
двенадцатилетним юнгой и заявила, что никогда не испытывала такого полного удовлетворения своей чрезмерной похотливой страсти, как во время того счастливого путешествия продолжительностью в шесть недель.

Граф, который покатывался со смеху, слушая её рассказ об этом
необыкновенном наслаждении всеми плотскими утехами, на забавном пьемонтском диалекте поведал нам, что, несмотря на такое чрезмерное
удовольствие в обоих отверстиях и с помощью членов, многие из которых были
огромных размеров, ни в одном из них не было и намёка на такую
При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что в любом из
отверстий она могла бы почти откусить ваш член. Одна из тех
исключительных женщин с великолепной фигурой, которые не страдают от
излишеств и готовы принять любое количество членов и довести их все до
истощения, оставаясь при этом такими же готовыми, как и прежде, возобновить
безудержную похоть, как только кто-нибудь из них устанет.

В качестве продолжения «Исповеди графа» я расскажу о детстве моей обожаемой
жены в форме повествования, потому что...
Мне рассказали, что это было прервано различными похотливыми встречами, вызванными
непристойным и возбуждающим характером её откровений.

 Она была дочерью гречанки, вышедшей замуж за высокопоставленного священнослужителя
англиканской церкви, человека весьма эрудированного, получившего
высшие награды в Оксфорде.  Будучи членом совета своего колледжа, он был наставником сына
знатного дворянина, много лет путешествовал с ним, отсюда и его
широкое знакомство с языками современной Европы. В Греции он
по уши влюбился в её мать и пытался её соблазнить
ее, и, потерпев неудачу в этом, женился на ней. Он был мужчиной с самыми похотливыми наклонностями
ее мать была красавицей, наиболее привлекательной и волнующей для
такого мужчину, с блестящими и самыми похотливыми глазами, необычайным богатством
из волос, которые, когда распущены, доходили до пяток; густые и сходящиеся на переносице
брови и четко очерченные усы - всего этого было достаточно, чтобы свести с ума чувственную женщину
вроде ее отца. Итак, испробовав все другие способы заполучить её, он женился на ней и, насколько она впоследствии смогла узнать от него, был во всём
сладострастно похотлив, жаждал плотских утех, всего самого дикого.
Воображение, порождённое похотью, могло желать чего угодно. Именно от матери она унаследовала
всё это восхитительное тело с роскошными волосами, а от обоих родителей —
неистовые плотские страсти. Она потеряла мать, когда ей едва исполнилось
восемь лет. При жизни матери она обычно забиралась к ним в постель по утрам, чтобы
пообниматься, и часто становилась свидетельницей того, как отец трахал её мать, а в другое время играла с его членом, пока тот не вставал, и даже заставляла его кончать, играя с ним.
 Она испытывала от этого чувственное удовлетворение, но в то время
в возрасте, когда она даже не подозревала о возможности того, что в неё могут что-то вставить. Она
всегда сопровождала папу в его ванной, и он неизменно вытирал её и
заканчивал тем, что целовал её в промежность и в вагину, не облизывая их.

После смерти матери он всегда укладывал её спать с собой на всю ночь, и когда ей было девять лет, он начал мастурбировать на её клитор, который, по его словам, даже в таком раннем возрасте обещал превзойти по размеру тот прекрасный клитор, которым была наделена её мать.

 Таким образом, вскоре он пробудил всю скрытую сексуальность её натуры.
Опасаясь проникать в неё в столь раннем возрасте, он, возбудив и её, и себя, тёрся своим большим членом между её половыми губами и клитором, пока не доводил себя до оргазма, после чего переводил член ей в рот и кончал в него, научив её практиковать этот сладострастный и восхитительный метод.

Разумеется, невозможно было остановиться на полпути _dans un tel beau chemin_, и
в итоге он сначала засунул головку своего члена в её маленькую узкую
щелочку и кончил там, постепенно продвигаясь всё дальше и дальше
Он входил в неё до тех пор, пока она, обезумев от такого возбуждения, не почувствовала непреодолимое желание
впустить его в самую глубину своей жаждущей вагины и не стала умолять его
входить глубже и дальше.

Не в силах сдерживать свои страсти, он прорвался сквозь все преграды и полностью лишил её девственности, причинив ей больше страданий, чем она ожидала, которые впоследствии полностью исчезли и сменились самыми изысканными ощущениями. Как только он хорошенько
её трахнул, он продолжал делать это постоянно до наступления половой зрелости,
которая проявилась в появлении у неё месячных, даже
ей не исполнилось и двенадцати лет. Уже обширная подстилка из мха
короткие шелковистые кудри цвета соболя украшали ее лошадь и тело.

В этот период её отец сказал ей, что она должна принимать меры предосторожности, чтобы не забеременеть. Сначала он вынимал член и кончал ей в рот, что ей очень нравилось, но, становясь похотливым, он постоянно ласкал её задний проход, и она заявила, что это слишком неудобно, чтобы кончать ей в рот, и предложила просто вводить член в задний проход и кончать туда, что он и делал, просто приподнимая её.
он вставлял свой член в её задницу так же глубоко, как и в вагину, и
входил в неё без каких-либо изменений положения с его или её стороны. Конечно, вскоре он
входил в неё на всю длину своего члена, и постепенно ей это так понравилось,
что часто вся встреча из трёх или четырёх совокуплений проходила в её
заднице, к её безграничному удовлетворению; и таким образом её отец
наслаждался первыми плодами каждой дырочки в её теле.

Именно он так глубоко погрузил её в изучение классической литературы и
современных языков, но всегда выбирал для неё такие непристойные произведения
образование, такое как у Мерсия и Светония на латыни, у Афинея с его
ужинными беседами на греческом, особенно обращающими внимание на его
главу о любви к мальчикам, у Боккаччо и Касти на итальянском, у
некастрированных изданий, у приключений Казановы и сотен других
французских непристойных книг, с самыми захватывающими иллюстрациями
ко всем этим произведениям и многим другим. Лекция о них всегда заканчивалась хорошим трахом в
одну из дырочек, с использованием конкретного описания, которое
возбуждало их похотливость.

 Он настолько развратил её разум, что вскоре она захотела других ощущений
чем всё, что он мог дать, и она стала искать себе _помощника_. Сначала она нашла его в лице их молодого и красивого лакея, который оказался не только
сдержанным, но и вполне подходящим для этой работы, а также необычайно хорошо экипированным.

 Они предавались всевозможным чувственным излишествам в те часы, когда папа должен был заниматься обширным и богатым приходом, настоятелем которого он был. Я должен рассказать остальное её собственными словами; она сказала:

«Наша невоздержанность в излишествах привела к чрезмерной неосмотрительности,
и мой отец, который оказался проницательным, раскрыл нашу интригу».
Он был потрясён и расстроен этим открытием, но быстро смирился,
поскольку всё закончилось тем, что он сам овладел юношей и привлёк его к нашим инцестуозным оргиям, в которых он и сам трахал, и был трахнут моим отцом, когда не доставлял мне изысканного удовольствия, когда они оба были со мной.
 И в течение пяти или шести лет у меня были только эти два очаровательных объекта моей похоти.

«В то время к нам переехал жить красивый юноша четырнадцати лет, сын младшего брата моего отца и, следовательно, мой двоюродный брат. Он был сиротой, оставленным матерью на попечение
мой отец. Я была примерно на три года старше его, и он относился ко мне как к
старшей сестре, был очень любящим только в этом качестве и имел обыкновение
очень нежно обнимать и целовать меня. Я, со своей стороны, вскоре начал
испытывать другие чувства.

“Когда он впервые приехал сюда, скорбя о потере своего единственного оставшегося в живых
родителя, он боялся ложиться спать один, поэтому я обычно сопровождал его и
помогал раздевать. Он был сама невинность, и его мать, вплоть до своей недавней смерти,
делала то же самое, так что у него не было _mauvaise honte_, и я помог ему снять рубашку и надеть ночную рубашку и даже стал свидетелем того, как он
Я дрочил перед тем, как он лёг в постель, а потом укрыл его и поцеловал перед уходом.

 «Конечно, обладая тогда всеми знаниями и практическими навыками в искусстве любви, я не мог не искать и не находить все его тайные прелести, которые тогда всегда пребывали в состоянии покоя, но обещали развитие в будущем.  Однажды утром, после оргии с папой и лакеем, который меня не вполне удовлетворил, я возбудился.  Мне захотелось пойти к кузену.
Генри, чтобы разбудить и приласкать его, зная, что он, вероятно, проснётся
с эрекцией, как обычно бывает с юношами и даже мужчинами.

«Я проскользнула внутрь и сразу же увидела, как и ожидала, что его член, лишь частично прикрытый простынёй, был безошибочно узнаваем. Я осторожно сняла простыню и с радостью увидела, что его инструмент, довольно незначительный в состоянии покоя, был весьма внушительных размеров в эрегированном состоянии и вполне способен доставить любой женщине полное удовлетворение своей чрезмерной твёрдостью. Я осторожно взяла его в руку, чтобы почувствовать, как он
пульсирует от прикосновения, и он показался мне твёрдым, как кусок дерева, с
бархатистым покрытием.

 «Я легла рядом с ним, не разбудив его, стараясь не
Я задрала свою сорочку, чтобы он почувствовал прикосновение моей обнажённой кожи. Я
накрыла нас простынёй, обняла его и разбудила поцелуем.

 Он был удивлён и обрадован, обнаружив меня рядом с собой, но пока
не знал, что делать, кроме как обнимать и ласкать меня. Обнимая его, я позаботилась о том, чтобы задрать его ночную рубашку до пояса, так
что его обнажённое тело прижималось к моему, когда мы обнимались.

«В явном удивлении я вскрикнул, что это так сильно прижимается к моему телу; в то же время я протянул руку и схватил это. Это было оно».
при прикосновении сильно пульсировало. Я откинула простыню, чтобы посмотреть, что это
может быть.

«Боже мой, — сказала я, — что это? Какая перемена! Вчера вечером, когда я укладывала тебя спать,
всё было не так. Как оно пришло в такое странное состояние?»

«Так бывает, дорогая кузина, когда я хочу в туалет по-маленькому утром, а потом
всё проходит».

— Тогда встань и пописай, я хочу сделать то же самое.

 Он взял горшок и помочился. Я взяла другой и помочилась, широко расставив ноги и держа ночной горшок частично между, а частично под бёдрами, чтобы он мог прекрасно видеть всю мою промежность.
и поток воды из него.

«Он уставился с изумлением; на самом деле он впервые узнал, что у женщин там всё устроено иначе, чем у него.

«Как забавно, — воскликнул он, — ты писаешь в дырку, а у тебя нет пупка. Я бы хотел увидеть это поближе».

«Я сказала ему, что должна лечь на спину на кровати, и он может смотреть, сколько захочет, но он никогда не должен никому рассказывать о том, что увидит, потому что это большой секрет.

 Он, конечно, пообещал.  Я легла на спину, предварительно сбросив сорочку, широко раздвинула ноги и сказала ему, что ему будет лучше видно, если он
Он встал на колени между моих ног, на небольшом расстоянии от того, что он хотел увидеть.

 Он встал и начал тщательный осмотр, восхищаясь огромным количеством волос, которые у меня уже были, раздвинул губы, погладил то, что он назвал «маленьким карапузом», мой клитор, который был возбуждён до предела.  Я попросила его пощупать внутри средним пальцем; он просунул его внутрь — я, к его удивлению, укусила его так, что он едва смог вытащить палец. Природа, неведомая
ему, сыграла свою роль: его член, который опал после мочеиспускания,
стоял твёрже, чем когда-либо. Я взял его в руки и сказал:

— «Как это вышло, Генри? Ты же не хочешь снова писать?»

«Нет, нет, но я чувствую себя странно, не знаю почему, и, кажется, это
подняло мой член, как ты видишь».

«Если ты будешь держать это в секрете, я покажу, как это происходит».

Он пообещал, что никогда, никогда не расскажет ничего из того, чему я его научу. И я сказал:

“Иди ко мне на руки, лечь на живот, и я научу тебя. Есть
что бы это значило.

“Его член яростно била против моей ****ой. Я провела рукой вниз, направляя
ее в свое жаждущее влагалище, затем положила руки на его ягодицы, прижала
Он опустился и приставил свой очаровательный член к волоскам моей жаждущей вагины,
покрытым спермой моего отца и лакея, так что он вошёл в меня
с величайшей лёгкостью; но не успел он войти до конца, как одно из моих
восхитительных движений заставило его вскрикнуть от неожиданного удовольствия,
а я кончила с восхитительным ощущением, что наслаждаюсь
первыми плодами прекрасной юности. Я показала ему, как входить и выходить,
а природа сделала всё остальное, как только он понял, что делать. Всего несколько толчков
и он возложил свою первую жертву на алтарь в изысканном углублении
Венера, сладострастная богиня любви. Я присоединилась к восхитительному
излитию.

«Однажды, испытав радости совокупления, милый мальчик трахнул меня пять раз,
прежде чем я смогла заставить его остановиться, и только страх быть
обнаруженным заставил его наконец слезть с меня. Мы восхитительно
обнимались, и я пообещала приходить каждое утро, когда смогу делать это без опасений.
Внушив ему абсолютную необходимость соблюдать тайну и осторожность, если он
хочет, чтобы я повторил свой восхитительный урок,
я вернулся в свою комнату, сверх меры довольный тем, что взял девственницу.
дань уважения. Женщины, которым выпала такая удача, одни знают, что такое
изысканное наслаждение посвящать девственный член в тайны любви и
наши жаждущие влагалища.

“Мы занимались этим восхитительным сексом в течение нескольких месяцев, прежде чем это было обнаружено.
но использование порождает недостаток осторожности, и мой отец, наконец,
обнаружил это. Бедный Генри считал себя счастливо оправданным, позволив моему
распутному родителю завладеть его задницей, пока он трахал меня. Мои тёплые
объятия помогают ему справиться с сильной и необычной болью и удовольствием,
которые сопровождают первое проникновение в это восхитительное узкое отверстие.
посвящается непристойному богу. Это закончилось его полным посвящением в
наши оргии с лакеем. Его дополнение к оргии позволяло создавать более
сложные и похотливые комбинации, чем могли позволить себе двое мужчин и женщина в одиночку
.

“Мой отец, который жил вполне на свой доход, умер и оставил мне
очень небольшой капитал после своей смерти, которая произошла после достижения совершеннолетия
моего кузена Генри, к которому я сильно привязалась. Да, это
была моя первая любовь, и в ней была вся преданность и пылкость той страсти.
 У него была небольшая собственность, и мы прожили вместе два года после свадьбы.
после смерти моего отца мы тайно спали вместе.

«Вмешательство родственников, которые, не подозревая о наших истинных чувственных
отношениях, рассуждали о том, что скажет мир, и т. д., побудило меня
взяться за гувернантскую работу, для которой я была более чем
подготовлена благодаря наставлениям, которые я получила от папы. Я
видела в этом смысл и думала, что это скорее укрепит любовь Генри,
чем что-либо другое. Но расставание было большим испытанием. Он вырос прекрасным мужчиной с великолепным членом, хотя и уступал в этом монстру.
в тот момент, когда я стоял неподвижно и хотел только одного — прикоснуться к ней,
чтобы заставить её выгнуться и оттрахать её, настолько возбуждающим был её
речитатив.

 После этого эпизода она продолжила, сказав, что её система преподавания была
в высшей степени успешной.  Время от времени её утешали встречи с любимым Генри,
а также удовлетворение похоти отца и сыновей из семей, с которыми она жила,
обучая и лишая девственности нескольких юношей, но ни с одним из них она не получала того удовлетворения, которое давала ей любовь.
Генри дал ей денег, пока, как она льстиво сказала, у неё не появилось хорошее
Ей посчастливилось войти в нашу семью и найти такую драгоценность, как я.

 Время от времени она находила девушек с таким пылким темпераментом, что ей
хотелось обучить их искусству гамахури.  Именно в этом качестве наставницы она впервые использовала розги для своих учениц, и именно наблюдение за эротическим эффектом, который они производили на них, как на получательниц, впервые пробудило в ней желание быть выпоротой самой. После
этого у неё было множество молодых людей, отцов семейств и старых
измученных пациентов, которых она заставляла действовать.

Из одного положения она попала в другое, и с тех пор
я знал обо всех её делах.

Сын графа и моя дочь тем временем достигли половой зрелости. Мы с большим интересом наблюдали за
их развитием. Родители посвятили их обоих во все
прелестные тайны любви.

Моя милая маленькая Флоренция, которую мы назвали в честь моей обожаемой жены
по-итальянски, что стало привычным Энти, была для нас большим утешением. С самого детства она всегда приходила к нам в постель, чтобы обнять нас перед сном.
 Она была так прекрасна, что мы раздевали её догола и целовали
всё её тело, которое всегда вызывало у моей дорогой жены дополнительный интерес, особенно
после того, как ей исполнилось десять лет, когда её формы начали быстро развиваться
в период полового созревания. Будучи с младенчества знакомой с тем, что мы всегда
раздеваем её, она не стеснялась; более того, она стала такой возбуждающей,
что я часто не сдерживался и трахал свою дорогую жену в её присутствии. Ей
нравилось смотреть, как мы это делаем, и она играла с моим большим членом,
доводя его до полной готовности. Всё закончилось так, как и должно было закончиться, по-моему.
Я постепенно доводил её от одного возбуждения к другому, пока она не
полностью трахнул её в тринадцать лет.

Через десять лет после этого я потерял свою любимую жену и был бы
совершенно безутешен, если бы не сочувственные ласки этого милого ребёнка, который стал так необходим мне, что через двенадцать месяцев после смерти моей обожаемой жены я женился на ней. Она была совершенной итальянской красавицей, и никто не подозревал, что она была не кем иным, как сиротой, которую удочерила моя покойная жена.

Теперь, в мои преклонные годы, она — утешение моей жизни и мать моего
прекрасного сына, которого мы назвали Чарли Никсон в память о моих родителях.
первая обожаемая жена и моя опекунша, благодаря которой он унаследует огромное
состояние. Дорогому моему мальчику сейчас восемнадцать лет, он красив,
высок и очень хорошо сложен, хотя и не так чудовищен в этом смысле, как его
отец. Его дорогая матушка обучила его всем радостям жизни,
и в нём горит тот же огонь похоти, что и в его старом отце. Он
часто приходит к нам по ночам, и это единственное, что позволяет мне
время от времени возбуждаться и трахать его мать. Видеть их в агонии похоти, яростно трахающихся на глазах у моего восхищённого взора
глаза, которые так возбуждают меня время от времени, потому что, увы, это удовольствие выпадает мне всё реже и реже. Но иногда, когда я высасываю его молодую сперму после того, как они возбуждённо борются друг с другом, моя прекрасная жена оседлывает меня, а наш очаровательный сын вставляет свой член в её попку, потому что это тоже необходимо для поддержания моей угасающей силы, и прикосновение его энергичного молодого члена к тонкой плёнке, разделяющей нас, ощущается как ничто. Я долго раздумывал,
и его довольная мать получает два, а иногда и три восхитительных
разряжается в её задницу, прежде чем мой ленивый член орошает её влагалище своей
инцестуальной спермой.

 Таким образом, мы — счастливая семья, связанная крепкими узами двойной
инцестуальной похоти. Необходимо иметь эти любимые объекты, на которые можно
опереться, ибо, увы! все предыдущие обладательницы моего члена теперь мертвы
и ушли. Тётя и дядя, Дейлы, Николсы, моя любимая Бенсон и её друзья Эгертоны.

Я уже упоминал о смерти графа, и обе мои сестры
оставили меня одного, и я был бы унылым и одиноким стариком, если бы не
для моей любимой жены и сына, которые утешают меня и заполняют пустоту в моём
сердце, которую я иначе чувствовал бы так остро.

На этом я закончу свой долгий рассказ о моей эротической жизни.

Недавно произошло любопытное событие: мистер Кавендиш развёлся со своей женой из-за
прелюбодеяния с молодым графом де ла Рошфуко. Подробности, представленные суду, были самого скандального характера,
особенно письма, которыми они обменивались, когда графу пришлось уехать в Рим, где он был атташе французского посольства. Когда адвокат мужа передал письма с заверенным нотариусом переводом, он
Он заметил, что, по его мнению, они были слишком возмутительными, чтобы их зачитывать в
суде. Судья просмотрел некоторые из них и, обращаясь к адвокату,
сказал:

 «Я полностью согласен с вашим мнением, мой учёный брат, я заберу их
домой и упомяну о них в своём обращении к присяжным».

Из этого видно, что они были такого рода, что, несомненно, старый
судья, который был не кем иным, как моим дорогим старым приятелем Гарри Дейлом,
два или три раза трахнул свою жену, поддавшись вожделению, вызванному этими
возбуждающими и необычными похотливыми письмами от молодого человека, которому было
Двадцатиоднолетнему графу, который так же рано познал всю роскошь
крайней развращённости, как и я, когда был молод, моя дорогая тётушка.

 Некоторые письма представляют собой череду воображаемых событий,
насколько далеко может зайти их воображение. Граф постоянно намекает на
неполноту своих описаний по сравнению с теми, что даны в её ответах. Увы! поскольку он обладает этими возбуждающими ответами дамы, их нельзя получить,
но из его описаний и замечаний о некоторых вопиющих
непристойностях очевидно, что она была столь же похотлива и
похотливый темперамент, как у моей тети или божественного Фрэнкленда.

Случайность подбросила мне эти интересные письма, и я могу
заверить читателя, что это настоящие переводы под присягой
писем, найденных в портмоне миссис Кавендиш, когда его вскрыли
ее муж и предстал перед судом. Граф, очевидно, боялся
такого события, и будет видно, что он постоянно умоляет ее уничтожить
его письма, как только они будут прочитаны. Но, поддавшись всеобщему увлечению, она
сохранила их, чтобы предоставить единственное доказательство, из-за которого она потеряла своё место в
общество и стала падшей женщиной. Добавим, что ей было сорок пять лет и она была матерью нескольких детей, но именно эти похотливые сладострастные матроны больше всего привлекают молодого человека, который чувствует себя польщённым и гордится тем, что, как он думает, покорил женщину, занимающую высокое положение в обществе. Очевидно, что она была не новичком в плотских утехах и, вероятно, побывала во многих руках, прежде чем он её завоевал. Похоже, он действительно был без ума от неё, что,
как я уже отмечал, является одним из самых сильных увлечений, которые могут быть у
мужчины.

КОНЕЦ ТОМА IV.


ДОПОЛНЕНИЯ


ПИСЬМА


ПО ЯВКЕ В СУДЕ ПО ДЕЛУ О РАЗВОДЕ


КЭВЕНДИШ


_v_.


КЭВЕНДИШ И РОШФУКО.


Рим, _суббота_

_6 августа 1859 года, 10 часов_.

Прошлой ночью, мой ангел, я пытался написать тебе полстраницы, но смог лишь
прочитать твоё письмо во второй раз, и только приложив огромные усилия, я смог
написать несколько строк. Однако сегодня утром я постараюсь продолжить, чтобы
вознаградить тебя не за то, чего ты лишила меня из упрямства, а за те
очаровательные письма, которые я недавно получил.

Я только что получил ваше письмо № 17, начатое 3 августа в 11 часов
вечера, и благословляю вас за идею адресовать его приятелю Б., это
бесконечно предпочтительнее, и нет страха перед каким-либо риском (“неосмотрительность”
в оригинале) ни сейчас, ни позже.

Я рад, когда я думаю об удовольствии, которое ты производным от чего я послал
вы в другой день. Я решился только на него в страхе и трепете. Я
не понимаю, что вы имеете в виду, говоря о письме непосредственно Альберту. Если вы не отправите его дипломатической почтой, я не получу его до понедельника; вы бы
Было бы гораздо лучше, если бы я положил его в посылку. Всю прошлую ночь я
спал очень плохо, без сомнения, из-за предчувствия, что я не получу
половину листа и что вы были недовольны моим отъездом в Альбано, и я
думал о множестве вещей, столь же неприятных, сколь и болезненных. Например, в ваш день рождения, 1 октября, у II * [* II — это её муж] будет возможность сделать вам подарок в ответ на набор запонок, которые вы подарили ему на день рождения, когда вы, без сомнения, подарите ему что-нибудь в ответ.

Что касается твоего коричневого плаща, который я тебе подарил, и т. д. и т. п., я прошу тебя, чтобы в твой день рождения, когда он сделает тебе свой обычный подарок, каким бы он ни был,
ты приняла его и сказала: «Спасибо», и, даже не взглянув на него,
положила его на стол, сразу же заговорила о чём-то другом, а когда он
выйдет из комнаты, убрала его с глаз долой, больше никогда не упоминая о нём
и не показывая, что знаешь, что с ним стало.

Меня только что на полтора часа прервал месье де
Файнс — очень приятный, не так ли? Вы должны простить меня, если я не смогу
пишу тебе подробно; то, что я сказал тебе выше, относится к будущему,
но прошлое уже позади, раз у него есть эти запонки. Я запрещаю тебе давать ему что-либо в будущем,
если только ты не можешь поступить иначе; и в этом случае ты должна давать ему сигареты или что-нибудь недолговечное. Я
посмотрю, что можно сделать с твоей шалью, ведь это я подарил её тебе? Спасибо, моя прелесть, что ты так далеко ушла от меня; это так мило с твоей стороны —
отдать мне эту прогулку, которую я ненавижу, когда ты идёшь с ним.

 Ах! снова новые планы, но будем надеяться, что это в последний раз, как я и говорила.
Мне жаль тебя. Ты была так хороша, как ты мне сказала два дня назад, а теперь ты уже вынуждена принимать какие-то порошки — это II система. У тебя, кажется, крепкое здоровье; у тебя есть все основания полагать, что режим, которому ты до сих пор следовала, хорош, он так хорошо помогает! Бедняжка. Я понимаю, как тебе должно быть неприятно из-за этих частых волнений. Я и сама часто от них страдаю.

 Я сделаю тебе несколько рисунков позже. У меня сегодня нет времени. Эти
сомнения твоей матери ужасны. О да, я в отчаянии.
этот отъезд, особенно до того, как решится моя судьба, и зная, как я, что ты несчастна. Но, дитя моё, не бойся дать понять всем и каждому, что ты не можешь выносить II и что он тебе противен. Не стесняйся называть истинные причины, когда отказываешься что-либо делать, просто говори: «Да или нет, рука, но с ……… это необязательно. Я могу обойтись без этого, ничего подобного не нужно».
А потом, когда это возымеет желаемый эффект, добавьте: «Мы можем жить под одной крышей только на таких условиях, иначе я уйду».
Лучше вообще ничего не говорить, чем говорить что-то не то». Говорите так;
возможно, поначалу это будет не очень хорошо получаться, но вскоре он привыкнет.
Говорите «Как дела?» утром и «Спокойной ночи» вечером. Затем постепенно привыкайте говорить «Мистер К.» при разговоре с ним или о нём. Вам могут сказать, что это не принято. Ответьте, что вам всё равно, ведь это не принято быть таким идиотом, как он. Ах, ты
слишком печальна, бедняжка, всё это очаровательно, и все наши
суеверия. Более того, нужно думать о том, что было, а не о том, что будет
будет, и сравните это с тем, что есть. Прогресс очень приятен и утешителен.

 Не расстраивайтесь из-за моей лошади, она шла не очень хорошо, и потом, мне всё равно, что вы едете в карете, когда вы идёте пешком.

 Я сделал два рисунка, один красивее другого, и у меня было обильное выделение.

 Миссис С. не делала никаких попыток сблизиться со мной. Она часто бывает такой, и со всеми. Тогда будь спокоен, но, в конце концов, ты и есть такой, только притворяешься другим. Да благословит тебя Бог за то, что ты так часто говоришь о своих красивых шёлковых чулках розового цвета. Мне это нравится.
Я так сильно их люблю и обожаю тебя за то, что ты их носишь, хотя это и не принято, особенно днём. Несомненно, это очень кокетливо, красиво и удивительно возбуждающе. Даже от одной мысли о них у меня возникает эрекция. А этот рисовый пудр! Как божественно ты, должно быть, выглядишь. Будем надеяться, что пудра в твоих волосах не натолкнёт его на мысли и не придаст ему смелости — будь осторожна. Спасибо, что так часто думаешь обо мне, мой обожаемый
ангел. Прощай, моя хорошая, моё лучшее сокровище, я люблю тебя и нежно
обнимаю. Я отомщу, потому что я тоже приготовила половину листа,
но отправлю его только завтра.

Рим, _суббота, для воскресной почты_

_6 августа 1859 года, 2 часа дня_.

 Я хочу сделать тебе небольшой сюрприз, моя дорогая малышка, и
послать тебе это письмо, которое ты получишь вместе с половинкой листа, на
которую ты не рассчитывала во вторник утром, чтобы восполнить пробел в
воскресной почте. Я не приложил к сегодняшнему письму половину листа, чтобы сделать вам этот маленький сюрприз, а вовсе не в отместку. С вашей стороны было очень нелюбезно не прислать мне свой ответ под предлогом, что я был в Альбано, но теперь вам должно быть стыдно за это.
Кроме того, даже если бы я был там, я бы не стал проявлять неосмотрительность в отношении ваших конвертов, которые так хороши, и, если бы кто-то захотел это сделать, вашего письма было бы достаточно, чтобы оставить меня равнодушным. Я подозреваю, что вы не подготовили всё необходимое, и обязательно проверю, так ли это; завтрашнее письмо должно содержать два конверта. Я продолжаю читать ваше письмо 17 и с восторгом понимаю,
что вы испытали наслаждение, похожее на густой крем. Как
было бы чудесно добавить его в мой чай. Как бы мне хотелось послать вам немного такого
он также. Это хорошо, что мое письмо к девочке
успешно. Передайте, пожалуйста, мадам де Дельмар, что мне жаль это слышать.
она страдает, особенно потому, что ее обычно отвратительный характер
становится только более грубым и омерзительным. Подавить это последняя часть, если
вы думаете, что это лучше.

Ах! вы думаете, что мадам Сальви сыграла ее карт также и в том, что
так, я спрашиваю? Вы слишком плохо, слишком непримиримо. Мне это в тебе не нравится.
 Я уже говорил тебе, что твои подозрения ранили меня, и думаю, ты можешь мне поверить, когда я говорю, что полностью изменил своё поведение.
это уважение. Кроме того, что я могу сделать. Мне здесь очень неуютно
. Абдолам я не нужен; кроме того, герцог дал мне понять
, что я должен время от времени навещать его жену, а
Борги беспокоят меня своими детьми.

Спасибо, мой добрый ангел, за письмо Пьера. Если будет решено, что
ты уезжаешь, я уеду на несколько дней в Чивиту — грустный и скорбный.
утешение. Почему ты говоришь мне, что будешь босиком, когда я приду к тебе? Я вполне согласен с твоим мнением, что твои ноги слишком
восхитительны. Костюм скорее вызвал у меня отвращение, чем что-либо другое.
Однако это не произвело на меня никакого впечатления. Завтра я нанесу визит герцогине де Грано, и, поскольку это, кажется, вас расстроило, я больше не вернусь в Альбано.

 Видит Бог, удовольствие невелико, и мне оно совсем не по душе. На днях я даже не нашёл там прохлады. Герцогиня де Сан- Альбан уезжает 20-го числа в Швальбах и Англию из-за опасений по поводу войны — ещё одна причина для беспокойства.
Такова жизнь. Я могу поехать и пожить с герцогиней де Грано и Сальви.
 Никто ничего не скажет ни об одной из них, и не так много — о другой.
Что бы ты ни говорила, но это меня ужасно раздражает и
вызывает отвращение, и я не осмеливаюсь так поступать с тобой. Ты могла бы, однако,
стать моей посланницей, увидеть, каково это — быть такой соблазнительной, такой грациозной, такой
красивой, такой доброй и нежной. Только представь себе, дорогая, что я не
ответила мадам Рудигер. Я действительно должна сделать это сегодня. С ней нужно быть осторожным.

У меня всегда перед глазами эта фраза. «Вчера вечером я
приготовил божественный полулист, но не осмеливаюсь отправить его!» Очень мило и очень
любезно с вашей стороны! Что ж, я не жалуюсь.

Последние три дня они были такими божественными, а мои — такими постыдными. Как приятно мне думать, что я могу оказывать на тебя достаточное влияние, чтобы заставить тебя сидеть совершенно обнажённой за моим столом. Давно бы ты могла оказывать на меня такое влияние и даже выдвигать требования более развратные и унизительные, чем это, если бы пожелала, и с каким восторгом! Прощай, мой ангел, какое счастье доставить тебе это незначительное удовольствие.

Когда я раздену свою очаровательную маленькую любовницу, будет уже девять
часов, она будет сходить с ума от желания, бредить от страсти и
восторженные требования (exigencies), ее сводящий с ума взгляд, возбуждающий меня в высшей степени
в высшей степени пробудит всю силу, которой я обладаю, и позволит мне
истощить ее настолько, что она сама достигнет вершины
счастье; чем больше утонченности и деликатности моих ласк, тем
больше будет твое счастье, тем более томными станут твои глаза
, чем больше приоткроется твой прелестный ротик, тем больше будет
ваш язык становится возбужденным, тем больше будут набухать ваши груди, твердые и мягкие, как
бархат, а их соски станут большими, красными и
аппетитно; тогда твои руки ослабнут, и тогда твои ангельские ножки сладострастно раздвинутся, и тогда, видя наше отражение во всех зеркалах, я возьму тебя на руки, чтобы возбудить тебя (_br;nler_, frig) своей рукой, в то время как твои маленькие розовые пальчики будут возбуждать меня, и я буду страстно сосать твои божественные соски. Когда движение твоих маленьких ножек,
твоей милой попки (_derri;re_), твоей головы и этот довольный
стон (_rugissements_) доказывают мне, что ты на грани
выбросов, я должен остановиться и унесут вас в кусок мебели на
поддерживать вашу голову, спину, вниз, и ноги, и
возле твоих ног (_con_) отверстие, достаточно широкое, чтобы привести свое тело
пройти воздвигнуть между ног; тогда я ебу (_enfiler_) с
угар с моим огромным и длинным членом, который проникает в
рот чрева Твоего; вытесняется свои красивые ноги, который принесет
я ближе к тебе, я буду извиваться (_remuerai_) мой довольно сильный член,
то, что вы любите, с более энергично, чем когда-либо; свои интимные части тела (_organes
m;les_, яички) коснутся твоей маленькой попки, и этот контакт вызовет такой обильный поток любовной эссенции в твоей маленькой вагине,
что я буду чувствовать себя так, словно нахожусь в ванне.

 Как же я боюсь остановиться на этом! Но посмотрим. Не пиши мне по
ночному почтовому ящику, это бесполезно! Это правда, что, когда я рядом с тобой в
карете, мне трудно сохранять спокойствие. О нет, не пугайте меня
своей ненасытностью, моя ненасытность намного больше вашей, между нами нет
ни малейшего физического сходства.
но в том, что касается нашей нравственной природы и сердца, мы можем соперничать друг с другом,
и я очень счастлив по этому поводу.

1:40. Меня очень раздражал звонок на обед, а
потом я сыграл партию в Фурро (модная в Вертее игра), и вот я снова здесь. Я только что отказалась сопровождать отца и мать на прогулке по окрестностям, так что смогу написать вам более подробно, если только не напишу в Фолленэй.

 Вы говорите, что вам нравится этот костюм, но это всё, что вы можете сказать.
и ты не рассказываешь мне о цвете, длине и форме. Я
поверю, моё сокровище, моя драгоценность, что твои груди будут белыми,
набухшими и мягкими, как бархат, и очень мило с твоей стороны говорить мне, что
моим рукам будет трудно удерживать их и прижимать их рубиновые
губы к моим губам.

 Ты совершенно права, говоря, что ты пробудишь мою мужественность, именно ты сделала мой член таким, какой он есть сейчас. Я повторяю, честное слово,
возможно, вам не захочется слушать эти подробности, но, тем не менее, я скажу: вы первая женщина в мире, которая
ты пробудила ту сущность, которая вытекает из моего члена (_queue_), который
твои поцелуи сделали таким красивым, и именно ты сорвала цветок моей девственности.
Никогда у меня не было (_bais;_) другой женщины, и какими бы ни были несчастья,
которым я могу быть обречён, для меня всегда будет огромным и невыразимым счастьем
думать, что я отдал и потерял её из-за сладостных наслаждений, которые ты мне
даришь (_par tes d;lices_). Это было и, возможно, будет величайшим благословением и
единственным утешением в моей жизни. Но перед Богом это великое утешение.
мои удовольствия не были такими, какие можно ожидать найти в этом мире.
 Я не верю, что тот, кто был безумен настолько, чтобы отнять у тебя твоё, был так же чист, как я, а что касается чувственных удовольствий, то если есть что-то большее, чем то, что я знаю, я обещаю тебе никогда не узнавать об этом и не искать этого,
хотя я и не требую этого от тебя.  Я не хочу, чтобы говорили о какой-либо другой женщине, они все вызывают у меня отвращение, даже смотреть на них. Ты
знаешь это, и ты знаешь, что во мне нет ничего, абсолютно ничего, что вызывало бы у меня отвращение, но всё, что принадлежит тебе, сводит меня с ума, и я люблю и
обожать всех — это стало безумием, и ты это знаешь; ведь когда ты
добр, ты хотя бы в письме даёшь понять, чего бы ты не сделал,
если бы у тебя были хоть малейшие сомнения.

Ты знаешь, что я целовал тебя между ног в те восхитительные моменты, когда ты кончала, или когда у тебя были месячные, и что моё счастье будет полным, когда ты позволишь мне, а обстоятельства позволят тебе, позволить мне (_passer la langue_) в тот невыразимый момент, когда твоя маленькая драгоценная попка только что облегчилась. В тебе всё кажется другим и чистым,
Чистота, которая царит в каждой твоей черте, избыток утончённости,
который присутствует во всём твоём теле, в твоих руках, ногах, бёдрах,
киске, ягодицах, волосках на интимных местах, — всё это возбуждает,
и я знаю, что такая же чистота присутствует во всех моих желаниях по отношению к тебе. Чем больше мне в целом неприятен женский запах, тем больше он нравится мне в тебе. Я прошу тебя сохранить этот пьянящий аромат… но
ты слишком чиста, ты слишком часто моешься. Я часто говорил тебе об этом
напрасно. Когда ты станешь моей, я запрещу тебе это делать
часто, самое большее — раз в день. Остальное сделают мой язык и моя слюна.

 Если необходимо, пусть врач прижжет вас (_прижиганием_), то есть своим инструментом, и пусть он не влюбляется в вас; я готов поспорить, что он никогда раньше не видел ничего столь соблазнительного, столь прекрасного или столь совершенного. Будем надеяться, что раздражение вызвано не размером моего члена.

Вы совершенно правильно сделали, что пошли на спектакль, и я искренне сожалею, что
испортил вам удовольствие от этого похода. Этого больше не повторится.

 Что касается места, которое занял Джордж, то мне это совершенно безразлично.

Ах! ты думаешь, что портрет был написан позже. Ты не уверен в этом.
но это не вопрос времени, мой горячо любимый. Я не буду
менее приятно, что есть фотография, если вы достаточно хороши, чтобы дать ему
для меня, не слишком ли много в миниатюре. Я буду вам очень благодарен за это.

Если я сказал, что Голицын умен, я ошибался; у него доброе сердце.
и он очень любит меня. Теперь, когда он потерял мать, я буду к нему более
добр. Он человек, на которого можно положиться; его письма — глупые
произведения. У этих русских всегда легко возбуждается воображение.

Да, у моего отца всегда один и тот же ответ. Спасибо за вашу любезность.
предложите перчатки, моя мать должна решить этот вопрос.

Я все еще расточал бы тебе следующие ласки, ангел моей радости
будь я немного спокойнее. Мне приснился сон, такой, как он был, об этом
прошлой ночью, и я вспомнил его только сейчас, чтобы объяснить свое
безумное возбуждение этим утром. Я видел тебя, когда спал, ты была рядом,
ласкала меня своими любящими пальцами, и ты слышала, как я сказал тебе:
«Я вижу тебя там». Ты прекрасна, как Венера, твоя пышность
и похотливость на пике, твоё тело насквозь пропитано твоей же мочой, в которой я заставил тебя искупаться ради моего удовольствия, чтобы я мог тебя облизать. Ты накрасила самые соблазнительные части своего тела. Твои плечи белы, твоя розовая грудь просвечивает сквозь розовую вуаль, отделанную бантами того же оттенка. Твои бёдра, а также твой пупок и твоя божественная попка
виднеются сквозь небесную вуаль, твои ноги облачены в розовые
чулки. Сперма течёт, но как же сильно я в ней нуждался! Это правда,
мои яички тревожно набухли.

О, дитя моё, моя милая маленькая госпожа, если бы ты только знала, как сильно я
страдаю от чрезмерной жары и лишений, в которых живу!
Без преувеличения, мои яички огромны.  Мой член такой же большой,
прямой и твёрдый, как моя рука.  Я схожу с ума от желания тебя.  Мне пришла в голову
несчастная мысль снова лечь в постель. Мои мысли были заняты сном, который мне
приснился и в котором вы, конечно же, были главной героиней. Затем я подумал о
ласках, которым вы были бы вынуждены подчиниться, и в
в конце концов, из-за твоего вчерашнего полулиста, такого милого в начале и в конце, но всё же совершенно не по теме, я обнаружил, что с неистовством трусь о себя, глажу себя и дрочу свой член (_la pine_) до тех пор, пока не обессилел, прежде чем смог выпустить хоть каплю; это было слишком для меня, и теперь я желаю тебя как сумасшедший. Если восхитительный полулист не
прибудет в посольском пакете, я не знаю, что со мной будет. У меня
было видение. Я спасён. Я почувствую такое облегчение. Вы
Ты запретила мне встречаться с другими женщинами. Ты решила, что я не буду
заниматься сексом ни с кем, кроме тебя, и что я не трахался
(_bais;_) ни с кем, кроме тебя. О! как же я должен любить тебя.

Сейчас два часа ночи, я изнасиловал и хорошенько оттрахал тебя,
целовал, дрочил, лизал и сосал тебя, заставил тебя уступить моим
желаниям, самым развратным, самым бесстыдно унизительным за весь
день. Днём я тоже заставил тебя сосать мой член и мои яички. Я заставил тебя провести языком между моими пальцами ног и под мышками. Я заставил тебя раскрасить своё тело, пить мою мочу. Я почти довёл тебя до того, чтобы тебя отсосала и вылизывала хорошенькая Лоретта, совершенно обнажённая, между твоих ног, и чтобы ты помочился в её ****у, чтобы сделать это ещё более отвратительным, чем когда-либо. У меня случались приступы ревности. Я
приступы случались по меньшей мере сорок раз; и когда, оставив тебя, чтобы
сходить в клуб, я вернулся домой и застал тебя крепко спящим,
Я разбудила тебя и настояла на том, чтобы ты ласкал меня своими
розовыми пальцами, одновременно облизывая мои разные части тела. Ты умоляешь меня.
Ты устал, но я непреклонна. Ты должен сделать это, чтобы возбудиться так же сильно,
как возбуждаюсь я. Я с жаром сосу твою грудь. То, как я сосал твои груди, и страх, который ты испытываешь из-за того, что я могу привести юную девушку, которая будет насиловать тебя, вставляя свои груди в твою вагину и наполняя твою матку своим молоком, возбуждают твои чувства, и тогда ты слышишь голос, один звук которого так приятно щекочет твою матку, говорящий тебе:
«Моя прекрасная госпожа, я умоляю вас отдать мне свою (?) любовь. Я буду так сильно любить вас. Я буду слишком добр и нежен, я такой красивый, я сделаю всё, что вы только пожелаете. Я так хорошо знаю, как иметь и сосать женщину, мой член огромен, он красивый, розового цвета, большой, длинный, твёрдый и энергичный. Отдайтесь мне».

 Скажите мне, нравится ли вам это.

Когда вы будете готовы, позовите меня, чтобы я мог прийти и сказать вам «доброе утро».
«Как поживаете?» Вы начнёте с того, что достанете мой член из штанов, затем
приподнимете одной рукой свою красивую сорочку.
Я возьму тебя за руку, а другой рукой, мягкой, как атлас, обниму за шею. Я
нежно обниму тебя, а потом буду целовать твои белоснежные плечи,
твою грудь, которая, кажется, вот-вот вырвется из плена твоего
розового корсажа, расшитого кружевом. Я буду лизать у тебя между ног, над твоим божественным маленьким задом, твои бёдра, похожие на бёдра нимфы, будут в этот момент у меня на коленях; потом ты поставишь свои ангельские маленькие ножки в чулках одну за другой мне в рот. После этого ты отправишь меня в столовую, чтобы избавиться от слуг.
и к этому времени, охваченный любовной и страстной истомой, каждым
своим движением источая неистовство и сладострастие страсти, ты
придёшь и присоединишься ко мне. Там будет только один стул, и
стол будет накрыт только для одного человека. У каждого из нас будет свободна только одна рука: у меня — правая, а у тебя — левая. Потом ты сядешь на мою левую ногу, которую ты уже обнажила. Ты расстегнёшь свою юбку так, что она будет свисать сзади, а твоя правая рука будет ласкать и поглаживать мой огромный член, который ты
Я просуну его между твоих ног, не вводя в твою ангельскую
киску, в то время как моя левая рука обхватит твою прекрасную талию,
чтобы ещё больше прижать тебя ко мне.

После завтрака, который продлится до половины первого и
придаст тебе сил, мы пойдём в маленький розовый будуар. Я сяду в низкое узкое кресло, и, поскольку я буду очень возбуждён вашим очаровательным видом, мой огромный член сам по себе выйдет из своей тюрьмы, и вы сядете на него верхом
Я с величайшим трудом ввожу свой красивый и крепкий член в твою красивую, как у девушки, киску, и ты, извиваясь от удовольствия, останавливаешь его движения каждый раз, когда я говорю тебе, что вот-вот кончу, чтобы усилить мои желания и мои ощущения счастья. Затем через полчаса вы встанете и ляжете на диван, а я, по вашему желанию, сниму с себя всю одежду; затем вы встанете с дивана и снимете свой халат, оставив только то, что на вас надето. В свою очередь, я
Я растянусь на диване, с каждой минутой всё больше теряя голову от страсти, потому что твоё платье, обрисовывающее восхитительные очертания твоей фигуры, не обнажая их полностью, приведёт меня в исступление и сделает мой член таким длинным и твёрдым, что ты едва ли сможешь сидеть на нём, не будучи трахнутой, несмотря на его размер, который будет вызывать у тебя вздохи и восторженное бормотание. Наконец-то, когда
ты сядешь, траханная моим мужественным и мощным членом, ты откинешься назад. Я должна прижать свои возбуждённые ноги к твоим
груди, чтобы ты мог лизать мои ноги, в то время как ты будешь скользить своими
нежными и божественными ногами, которые с каждым днём становятся всё мягче, белее и розовее,
по всей ширине моей груди, кладя свои крошечные, похожие на божественные, ножки
мне в рот. По мере того, как наши желания усиливались бы с каждым мгновением, вы бы
позволяли мне, даже просили бы меня снять с вас подвязки, ваши красивые
чулки и тапочки, чтобы я мог насладиться роскошью и вылизать каждую
часть вашего тела, в совершенстве ощущая интенсивное наслаждение,
самый нежный, самый женственный, самый сладострастный член твоего
тела. Мои руки будут ласкать твой маленький любимый член, мой мужественный член
будет целовать твою божественную матку, а мои бёдра будут ласкать твою
восхитительную попку. Когда я буду ласкать тебя таким образом часами, прерываясь
каждый раз, когда ты будешь на грани оргазма, я должен буду, вынув
свой член, позволить тебе наконец разрядиться, и тогда огромный поток любви
польётся в мой рот, который внезапно, словно по волшебству, окажется
на месте моего члена, в то время как твои груди будут покрыты
с той белой сущностью, единственным источником которой ты являешься в моих глазах (я
никогда не знал её до Хомбурга), и которая вырывалась из моего
любовного органа.

Каждый день после обеда, сладострастно раскинувшись на диване, ты
урывал несколько минут покоя, пока я снимал с себя всю одежду.
Когда я закончу и когда я, преисполненный любви, предстану перед твоим взором, ты уступишь мне своё место на диване и, приняв самую соблазнительную, самую кокетливую и самую грациозную позу, подойдёшь и поиграешь с моим членом, чья сила
Это произошло бы только при виде твоего красивого костюма, который, я уверен, сделал бы тебя более желанной, чем самая грациозная фея.
 Ты бы так сильно любила меня, что я бы утратил всякую силу воли, ты бы истощила меня, высосав досуха, ничего бы не осталось в моём члене, который с каждой минутой становился бы всё более возбуждённым, огромным и твёрдым. Мои томные глаза, нежные, как сама любовь, окружённые большими тёмно-синими кругами, вызванными твоим взглядом, твоим языком, твоей грудью, твоей ****ой, твоим членом, твоим божественным маленьким членом
Твой зад, твои ноги, твои пальцы и твои ангельские маленькие ступни сказали бы тебе,
насколько полно было моё счастье, моё опьянение, мой экстаз, и мой
слабый, измученный, но счастливый голос сказал бы тебе то же самое,
прошептал бы с восторгом тебе на ухо: «О, как я люблю тебя, моя возлюбленная,
моя божественная маленькая девственница, приласкай меня ещё раз, снова, ещё раз, это
сон. Спасибо тебе, о, спасибо тебе, и ещё раз». О, я на небесах,
не останавливайся, умоляю тебя, соси меня сильнее, чем когда-либо; хорошенько вылизывай меня; о!
 какой восторг; проси у меня всё, что пожелаешь, это будет твоим. Ты мой
Госпожа, никто, кроме вас, во всём мире не может доставить мне такое
удовольствие. Прижмите меня к себе коленями. О! о! о! Я сейчас кончу, — и
мой полуоткрытый рот выдаст вам моё наслаждение и жажду блаженства, которое
вы можете мне подарить.

Тогда, охваченная страстью, какой не знала ни одна женщина-любовница, и
в восторге от того, что ты слушаешь мой голос, полностью находясь под твоим влиянием,
слушая только свою собственную любовь, ты приподнимаешь свою маленькую кокетливую
юбку и ещё теснее прижимаешь друг к другу свои милые маленькие ножки,
потому что ты можешь стоять на коленях, опираясь на мою маленькую синюю
вены, ты бы охладила меня таким образом, с большей энергией, чем когда-либо.
время от времени присаживаясь на свои изящные маленькие пятки, чтобы
лучше высвободить мой прекрасный член, идеально прямой и грубо
набухший и воспламененный страстным желанием, между твоих божественных бедер
мягкий, как атлас, и белый, как снег, чтобы лучше представить
влажные кончики твоих прекрасных и бархатных грудей в соблазнительных маленьких
дырочку моего члена, в то время как мои колени, слегка приподнятые сзади, будут нежно
ласкать твою попку, чтобы доставить тебе немного удовлетворения в твоем
повернись; и, наконец, не в силах больше оттягивать момент испускания,
ты наклонился бы вперед, опираясь на обе руки, чтобы усилить мое
желание, и держался бы на небольшом расстоянии от меня, в то время как твой
нижние юбки теперь покрывали бы мою голову и действовали на меня почти как электрический ток
ты опьяняла бы меня ароматом, исходящим от
твоих ног, твоего члена, твоей ****ы, твоей задницы и
наконец, ты утолишь мою жажду и завершишь небесный перенос
с жадным восторгом излив немного этого между моих горящих губ.
женский нектар, которым мог бы обладать только ты и который, исходящий от
тебя одного в мире, достоин богов. Было бы половина девятого.
восемь.

Ты не можешь составить ни малейшего представления о моем волнении в этот момент. Я надеюсь, тебе
это понравится, и ты ответишь мне красиво. Достаточно ли я влюблен?
И вы верите, что там будет другая женщина во всем мире у
себя за кого я буду иметь какое-либо желание? О, как безудержно желание,
которое я испытываю к тебе в этот момент; и этот нектар, о котором я говорил,
от кого ещё я мог бы его получить, мог бы я его даже терпеть, пока
О, какое безумное наслаждение! Скажи мне, ты веришь в это? Я уверен, что ты прекрасно это знаешь; это не просто слова. Скажи мне, что ты снова помочишься мне в рот, когда я попрошу тебя. Сейчас я попытаюсь уснуть, но разве это возможно с такой любовью, которая меня пожирает. Я должен дождаться твоего милого письма завтра утром, потому что только оно возбудит меня.

В половине девятого вы хотели бы соответствовать обычаям этой комнаты
с зеркалами, и мои желания сильно разжигают ваши собственные
В таком состоянии, а также благодаря мягкому и чувственному темпераменту наших тел, вы бы попросили меня раздеть вас, чтобы, будучи полностью обнажённым, я мог бы с большей лёгкостью осыпать вас самыми страстными ласками. Затем я бы снял с вас всё, кроме того, чтобы ваши ноги не соприкасались непосредственно с зеркалами, по которым мы будем ходить. Я бы надел на ваши ноги крошечные туфельки с шёлковой подошвой, которые на расстоянии едва ли были бы заметны.

Кто-то идёт. До завтра.

И больше, и крепче, чем у моей маленькой дорогой, и так же
равнодушно обуты в башмаки. (Их башмаки красивы.)

 Прощай, мой ангел, я заканчиваю это письмо, чтобы иметь возможность добавить несколько строк к
картине — уже поздно. Я люблю тебя всей душой, с любовью, уважением
и обожанием. О де Л. Р. пока ничего не слышно. Погода очень плохая,
и моему отцу всё ещё не лучше.

Я бы прокатил вас в красивом фаэтоне или в
карете, ваш туалет был бы красивым, но простым. Я бы настоял только на том, чтобы вы надели вуаль, потому что моя любовь и счастье сделали бы вас
я немного эгоистичен по отношению к другим. Мы не должны быть серьёзными
всё время нашей поездки, потому что в любой момент я мог бы украсть у тебя поцелуй,
а твои ноги лежали бы на моих.

 Мы должны вернуться домой около половины шестого, чтобы переодеться к ужину. Ты
переоделась бы во всё новое, и, не обращая внимания на то, что могут подумать наши
слуги, я надел бы свободные брюки, более красивые, чем те, что я надел сегодня утром,
но, как и они, с застёжкой спереди.
Что касается тебя, моя любовь, я бы настоял на том, чтобы ты оделась сама.
восхитительно хорошенькая маленькая танцовщица, с некоторыми, однако, отличиями в мою пользу. Ваши волосы были бы уложены в локоны, ниспадающие на ваши прекрасные обнажённые плечи. Вы бы увенчали их красивой цветочной гирляндой, какую я люблю для Эме. Вы должны
надеть светлое муслиновое платье, очень низкое и очень короткое, до колен, с обнажёнными руками и пышными юбками (верхняя часть которых была бы прозрачной, подчёркивала и обнажала божественную форму вашей ангельской груди), ваши ноги, совершенно обнажённые, были бы видны
среди множества складок муслина, и на вас будут надеты маленькие ажурные чулки из розового шёлка,
закреплённые на подъёме бантиками, как и платье, а на ваших крошечных девственных ножках будут
маленькие атласные туфельки без подошвы. Чтобы пройти в столовую и не простудиться, а также
чтобы слуги не любовались моим сокровищем, вы закутаетесь с головы до ног в длинную
вуаль. Во время ужина я постараюсь вести себя достаточно тихо, чтобы вы
могли поесть и набраться сил перед вечером, который будет
утомительный. Наши слуги бы маршрут не входить, пока мы не
звенела; в ходе каждого курса вы будете открывать свою вуаль, и обращаются к
мне (для тебя будет по правую руку от меня), вы бы разместили красивые ноги
через шахта; непосредственно моей мужественной укол, что ваша любовь будет оказывать
ежедневно более и более вкусным, будет отображать то, что он жив, и ты бы
ласкать его с вашего прекрасного атласа-как телята, стула позволяет
сделать это, будучи довольно крупными, с одной рукой на правой, а
моя бы значительно ниже, что бы не усталость вам много, и это
что бы ты сказал мне: «Разве я не очаровательна и восхитительна? Разве ты не
считаешь меня чувственной? и не относишься ко мне как к своей госпоже, полностью подчиняющей тебя?» Я очень рад, что могу доставить тебе такое удовольствие». И я
должен был ответить: «Да, я твой раб; ты доставляешь мне величайшее наслаждение,
какое только можно получить; нет в мире женщины, которая обладала бы такой
привлекательностью, как ты; ты заставляешь меня делать всё, что угодно, ты — королева
сладострастия, наслаждения. Никто не умеет заниматься любовью так, как ты».
Наконец, за десертом ты нежно скользнула ко мне на колени, позволив
нижние юбки развеваются сзади. Я бы сосал твою грудь, потому что, поскольку
слуги будут ужинать сами, я бы совсем сбросил твою
вуаль, и тогда ты предстала бы во всем своем многообразии
прелестей. Затем я должен предложить вам десерт, который будет состоять из
бисквита, пропитанного той белой эссенцией, которую вы один во всем мире
знали и умеете производить во мне, и в награду за это вы
вы позволили бы мне приготовить вино на десерт. Затем я поставил бы свой бокал с вином между твоих ног, широко раздвинутых в сладострастном порыве, и ты бы
позвольте этой восхитительной моче влиться в нее. Опьянение, которое произведет этот
ароматный напиток, станет сигналом для моих самых страстных
ласк.

Вы бы начать поместив себя верхом, и я должна тяги с
наибольшую трудность мой мужской член между ног. В этом
положении мы должны покинуть столовую, я несу тебя за руку, держа за
напряженный мой член, в то время как каждый мой шаг сводил бы тебя с ума от
избытка наслаждения. Мы должны войти в красивый будуар, пол которого
будет полностью покрыт зеркалами и заставлен ими.
мебель, которая своей формой и мягкостью должна была усиливать
сладострастие наших объятий. В этой комнате не было бы места никаким
костюмам. Только нагота имела бы право там находиться. Там были бы предметы мебели, которые возбуждали бы чувства и на которых можно было бы возлежати,
другие предметы, которые позволяли бы нам сосать каждый из наших членов, лизать, дрочить,
целоваться, наслаждаться, завершать наши действия, разряжаться, трахаться, одним словом, дополнять и способствовать самым изысканным и совершенным из всех удовольствий.

Продолжение в какой-нибудь другой раз, когда я перестану бояться вас волновать,
будет в некоторой степени зависеть от моего письма, которое я напишу сегодня вечером или завтра, и
особенно от вашего искреннего ответа, который я прошу вас дать послезавтра.

 Пришлите мне начало.

 Вы не можете себе представить, как я боюсь, когда один из этих листов
отправляется в путь.

 Зачем вы утруждаете себя, уделяя столько внимания стилю и
письму — это отнимает время. Я никогда не перечитываю свои письма, и это экономит мне много времени.

АНГЛИЙСКИЙ ПЕРЕВОД ПИСЬМА, НАПИСАННОГО ГРАФОМ ПОЧТИ ПОЛНОСТЬЮ
ШИФРОМ


Вот ответ моего сердца, моя возлюбленная, обожаемая.

 Ты получишь его, как только я осмелюсь отправить его тебе.

 Однажды ты будешь принадлежать мне полностью, возможно, через восемнадцать месяцев,
и тогда вот то существование, которое ты будешь вынуждена вести.

В комнате, которую я описал вам на днях, и с туалетом, который я требую от моей возлюбленной, моя госпожа должна
являться туда каждый день с одиннадцати до полудня.

 Она найдёт там своего любящего мужа, свежего и во всех отношениях
желанная (_gentil_), одетая в халат из очень лёгкой ткани.

С полудня до трёх часов дня — вот твоя программа.

В полдень ты растянешься на своём мягком кресле, немного ослабишь пояс и распахнёшь свой красивый халат. Я встану на колени рядом с тобой и буду лизать тебя языком, а моя рука будет обнимать твою божественную талию, а твои обнажённые руки будут обнимать мою шею;
потом, нежно раздвинув свои девственные ноги, ты отбросишь всё, что скрывает тебя от глаз, и поместишь меня между этими божественными ногами.

Я буду поочередно сладострастно лизать твою шею, твои плечи,
подмышки, грудь. Я буду с силой сосать эти целомудренные маленькие
грудки, которые своим набуханием словно стремятся вырваться из
красивых маленьких розовых корсетов; затем, переходя к твоей пьянящей
киске, я буду сосать ее с таким неистовством, что ты впервые
кончишь мне в рот.

Это так меня возбудит, что, когда ты займешь моё место,
ты будешь по очереди садиться между моих ног и вылизывать всю мою грудь
ты закончишь тем, что страстно приласкаешь мой член, который станет
длиннее и прямее, чем когда-либо.

 Как только ты почувствуешь приближение наслаждения, ты остановишься,
чтобы облизать прилегающие части.

В час ночи ты захочешь помочиться, и тогда мой рот прильнёт
к твоим ногам, и ты позволишь мне проглотить всё, а потом, снова
лёгши на свой маленький животик, я буду яростно вылизывать твою
восхитительную попку и твои восхитительные ножки.

Потом настанет твоя очередь ласкать меня.

В два часа ночи мы оба достигнем высшей точки, приподняв тебя.
Мы займёмся делом, то есть ты будешь энергично обнимать меня своими ногами и
стараться трахнуть себя (_enfiler_), но мой член будет настолько огромным, что у нас будут все проблемы мира (удовольствия, соответствующие усилиям). В конце концов, войдя в меня, ты
доставишь мне своими движениями и паузами такое наслаждение, что я услышу, как ты
тихонько бормочешь, и ты будешь извиваться на моём измученном члене, что ещё больше усилит твои ощущения.

Ты будешь наслаждаться этим три раза. В третий раз я буду сосать твои груди с такой страстью, что твои глаза, изображающие небесную истому
и божественное забвение, исторгнут на меня твою
вызывающую бред семенную жидкость.

 Это будет длиться до половины третьего, потом мы будем спать вместе
до трёх часов, а в три часа ты пойдёшь одеваться, чтобы выйти или принять гостей.

Итак, следующая часть будет доставлена вам, если начало вам понравится.


Примечание. Комиссия, указанная здесь, подлежит возврату в Париже 24 июня 1866 года.



*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА «ГУТЕНБЕРГ» «РОМАНТИЧЕСКАЯ СТРАСТЬ: КЛАССИЧЕСКИЙ ВИКТОРИАНСКИЙ ЭРОТИЧЕСКИЙ РОМАН» ***