Один еще не одинок

«Один еще не одинок» – фильм, снятый режиссером Рэем Бенгстоном по одноименному роману писательницы Трэйси Лейнингер Крейвен, который был основан на реальных событиях, происходивших в период колонизации Америки.
В основу сюжетной линии фильма положена история пленения индейцами делавэрами 16 октября 1755 года двух девочек, сестер Барбары и Риджины Лейнингер.
Мы не будем обсуждать сам фильм: сценарий, игру актеров, режиссуру и прочие аспекты постановки, а проведем сравнительный анализ сюжетной линии с событиями, нашедшими отражение в документах и свидетельствах того времени, касающихся судеб сестер Лейнингер, история которых послужила материалом для написания вышеуказанного бестселлера.
Перед тем как перейти к изложению хроники событий связанных с пленением сестер Лейнингер, на мой взгляд, читателю необходимо познакомиться с исторической обстановкой того времени, а также с семьей Лейнингер и обстоятельствами ее эмиграции в Америку.
В 1775 году поселения английских колонистов в Северной Америке оказались в эпицентре борьбы европейских держав. В это время началась так называемая «Франко-индейская война», в которой Англия боролась с Францией за преобладание на северо-востоке континента. Большинство населявших данный регион индейских племен в конфликте между европейцами приняли сторону Франции и сражались против англичан и англосаксонских поселенцев на ее стороне.
И так, глава семейства Себастьян Лейнингер (1696(7) – 1755) и его жена Мария-Риджина Розин Вурчерер (1698 –?) были уроженцами Германии (земля Баден-Вюртенберг). Супруги принадлежали к Лютеранской церкви и слыли ревностными христианами.
Суровый жизненный быт, религиозное притеснение и больше всего обезземеливание, заставили малоимущего фермера Себастьяна Лейнингера оставить родину и в поисках счастья, а также религиозной свободы, эмигрировать в Америку, где в Пенсильвании, уже давно обосновалась довольно-таки мощная религиозная община протестантов («Общество друзей» или квакеры) и других гонимых за веру адептов христианской религии. Там семья Лейнингер намеревалась приобрести участок земли и начать фермерскую жизнь, как говориться, с нуля.
Себастьян Лейнингер его жена и пятеро детей убыли в Америку из Роттердама на корабле «Терпение» (Patience) и прибыл туда 16 сентября 1748 года. Согласно записям в судовом журнале, сделанным рукой капитана судна Джоном Брауном, Себастьян Лейнингер 52 лет от роду и его старший сын Иоханес-Конрад 18 лет, приняли присягу на верность Британской короне во время плавания, о чем собственноручно расписались в соответствующем документе.
Если учитывать результаты исследования, проведенного одним из потомков Себастьяна Лейнингера, историком семьи доктором Томасом Лейнингером из Монтона (Пенсильвания), то до эмиграции у Себастьяна и его жены Марии-Реджины было не пятеро, а одиннадцать детей. В фильме почему-то их четверо.
Для наглядности приведу результаты изысканий доктора Томаса Лейнингера.
Дети Лейнингеров:
1. Иохан-Себастьян, 1722 г.р. (о нем ничего не известно)
2. Анна-Барбара, 1723 г.р. (на момент эмиграции в 1748 году ей исполнилось 25 лет и предположительно она имела собственную семью, поэтому в списках пассажиров судна «Терпение» она не значиться. Можно предположить, что на то время она, либо умерла, либо с мужем и детьми эмигрировала в Америку другим судном).
3. Джон, 1724 г.р. (он также в списках пассажиров судна «Терпение» не значиться, по причине того, что на момент эмиграции семьи в 1748 году он был либо мертв, либо имел свою семью и вместе с ней направился в Америку на другом корабле раньше или позднее остальных, неизвестно).
4. Иоханес-Конрад, 1725 г.р. (доктор Т.Лейнингер не отождествляет его с Иоханом-Конрадом 1730 г.р., который присягал на судне вместе с отцом и поясняет, что это другой их сын с аналогичным именем, который рано умер еще до эмиграции семьи.).
5. Джон, 1727 г.р. (и этот Джон, как считает доктор Лейнингер, был одним из тех детей, кто рано умер).
6. Анна-Мария, 1728 г.р. (Анна-Мария, возможно, проделала тот же путь, что и ее старшая сестра Анна-Барбара.  В 1748 году ей было 20 лет).
7. Джон (Иоахан)-Конрад, 1730 г.р. (этого видимо так назвали в честь брата, который родился в 1725 году и рано умер. Он погиб в 1755 году вместе с отцом во время нападения военного отряда делавэров на поселок поселенцев в Пенн-Крик, где тогда проживала семья Лейнингер).
8. Иоханес, 1733 г.р. (по его линии ведет свой род доктор Т. Лейнингер, являющийся прямым его потомком).
9. Георг (Джордж) Лейнингер, 1737 г.р.
10. Мария-Риджина, 1739 г.р. (она одна из героинь нашего повествования, в американской документалистике ее имя соответствует имени Рейчел).
11. Барбара, 1743 г.р. (также, как и ее сестра, она будет являться объектом настоящего исследования).
Таким образом, семья Лейнингер и пятеро их последних детей: Джон-Конрад, 1730 г.р. (18 лет), Иоханес, 1733 г.р. (15 лет), Георг, 1737 г.р. (11 лет), Мария-Риджина (9 лет) и Барбара (5 лет) в 1748 году прибыли в Филадельфию, о чем свидетельствуют документы ранней переписи жителей этого города, датируемые указанным годом.
До конца 1749 года семья Лейнингер оставалась проживать в Филадельфии,  на что указывают записи, сделанные в церковной книге церкви Святого Архангела Михаила и церкви Сиона, где Себастьян Лейнингер присутствовал шафером на свадьбе Анны Перинг и Иоханеса Отта –  родственников по линии его жены Марии-Риджины, которые прибыли в Америку также в 1748 году, или же гораздо раньше Лейнингеров.
В 1750 году семейство из Филадельфии переселилось в местечко Тулпехокен-Крик (Tulpehocken Creek), что в долине Делавэр в Юго-восточной Пенсильвании. Река Тулпехокен является притоком реки Скулкилл (Schuylkill River) и соединяет порт Филадельфии с бассейном реки Саскуэханна (Susquehanna).
Здесь Лейнингеры вступили в одну из общин Реформаторской церкви и вероятно познакомились с видным религиозным деятелем церкви того времени Конрадом Вайзером, который являлся одним из пионеров Пенсильвани. Вайзер достаточно хорошо изучил нравы и обычаи местного индейского населения и пользовался авторитетом среди членов общины, поскольку эффективно вел переговоры с индейцами, за что последние его также уважали.
Семья Вайзера и ряд других семей пионеров, в том числе и семьи Томаса и Уильяма Пеннов (дети первооткрывателя Пенсильвании Уильяма Пенна) считалась зажиточными, так как весьма успешно вели торговлю с ирокезами. В этой связи Вайзер и посоветовал Себастьяну Лейнингеру, а также ряду других колонистов, смело продвигаться в западном направлении и занимать земли, принадлежавшие племени делавэров в долине Баффало (Buffalo Valley).  Вайзер утверждал, мол, с делавэрами на этот счет имеются договоренности. Однако сие не соответствовало реалиям, договоренности пионеры заключили лишь с ирокезами, чего нельзя было с уверенность сказать о делавэрах. Последние на то время отнюдь не были рады переселенцам.
До 1755 года взаимоотношения белых поселенцев, проживавших в долине реки Саскуэханна, и местных индейцев были довольно-таки мирными, поэтому Себастьян Лейнингер и другие вновь прибывшие из Европы колонисты купили и начали осваивать земли в долине Баффало вдоль Пенн-Крик (Penn's Creek) к западу от реки Саскуэханна.
Многие из индейцев, проживавших в этом регионе, тогда посчитали, что белые нарушили договоренности, поскольку их поселения слишком далеко зашли на запад. Однако причина заключалось в том, что в этой местности проходили весьма важные для индейцев пути сообщения, по которым индейцы вели межплеменную торговлю, а также торговлю с основанными там же французскими факториями. Индейские звероловы и охотники были основными поставщиками пушнины для французов, а продвигавшиеся на запад английские колонисты в той или иной степени мешали налаженной торговле мехом, и зачастую перебивали этот бизнес французам. В этой связи французы стали натравливать местных индейцев на англосаксонских поселенцев. Более того, руки индейцам развязало поражение армии британского генерала Брэддока у реки Мононгахелы (Monongahela River) от союзных франко-индейских сил в июле 1755 года, что и подтолкнуло ирокезские племена к массовому восстанию на границе против британцев и английских колонистов.
Вернемся к семье Лейнингер. И так, в феврале 1755 году Себастьян Лейнингер приобрел 100 акров земли у реки Большая Махони (Big Mahoney Creek) в 20 километров от реки Саскуэханна, в графстве Камберленд. Вскоре название этого места изменилось, и оно стало называться Пенн-Крик. Исходя из записей в земельном кадастре того времени видно, что продавцом земли, приобретенной Себастьяном Лейнингеров, являлся Уильям Пенн – один из пионеров и сыновей легендарного Уильяма Пенна-старшего.
Так, в трудах и заботах семья Лейнингер проживала на своем участке до октября 1755 года, занимаясь фермерским ремеслом. Урожай этого года настолько радовал, что Себастьян и Мария-Риджина стали подумывать о расширении своих владений. Они были очень довольны своим приобретением и нисколько не сожалели о том, что покинули родину.
Однако уже в тридцати милях от их поселения разгорался пожар войны. Вся долина Баффало была наполнена отрядами враждебных индейцев день ото дня нападавших на поселенцев. Индейцы разоряли поселения, убивали скот и сжигали посевы. Более того, ирокезские племена практиковали захват пленников, которых уводили в свои отдаленные города на западе за реками Аллегейни и Огайо, и, приобщали там их своим ценностями. Многим пленникам, которые соответствовали пониманию о «достойном» члене индейского общества, после «инаугурации» – своеобразной процедуры посвящения в племя, позволялось проживать среди индейцев.
 Тех, кто не прошел испытания или не соответствовал критериям «надежности», индейцы просто на просто убивали. Жизнь пленников была не завидной, лишь единицы могли адаптироваться и принять индейский уклад жизни, большинство же белых пленников влачили жалкое существование, выполняя функции рабов в хозяйстве индейцев.
Власти пограничных территорий не могли эффективно противостоять индейским набегам, ибо у них не хватало военного ресурса. Отряды народной милиции, состоявшие из тех же фермеров, являли жалкое подобие бойцов, которые никак не могли сравниться с матерыми индейским воинами, стремительно приходившими из-за реки Аллегейни и также стремительно уходившими обратно, но уже с пленниками и иной добычей.
Таким образом, возбужденные победой над генералом Брэддоком в июле 1755 года индейцы приступили к интенсивному штурмы англосаксонских поселений на границе. Первые рейды пришлись на долину Баффало и в точности на Пенн-Крик. Населявшие этот регион поселенцы обратились в Филадельфию за помощью к правительству, однако последнее бездействовало по вышеуказанным причинам.
16 октября 1755 года военный отряд делавэров напал на поселок Пенн-Крик, где проживало 25 семей эмигрантов, в том числе и семейство Лейнингер.
В это утро Себастьян Лейнингер отправил свою жену Марию-Риджину и двух сыновей Иоханеса и Георга на мельницу, в сам со старшим сыном Джоном и двумя дочерями Барбарой и Риджиной остался дома.
Сначала, восемь вооруженных делавэров налетели на ферму эмигранта из Швейцарии Жана Жака Леруа (его имя пишется и произносится в англоязычной литературе как Лерой, (Le Roy).
Семья Леруа поселилась в Америке пять лет назад, купив землю в пятнадцати милях от форта Шамокин (Schamockin), и в полумиле от фермы семьи Лейнингер.
Индейцы убили главу семейства томагавком и захватили в плен его детей – сына Джейкоба-Шарля Леруа 1730 г.р., который отчаянно защищался,  дочь Мари Леруа 1743 г.р., а также еще одну девочку по имени Мэри Энн Виллар, которая на тот момент оказалась в доме Леруа. Потом они подожгли дом и хозяйственные постройки, а также труп Жана Жака Леруа с воткнутыми в него двумя томагавками.
Сосед Леруа, фермер по имени Бастиан, завидев дым от пожарища, вскочил на лошадь, и решил было бежать за помощью, но был сражен пулей из индейского ружья и позже скальпирован.
Далее о произошедшем мы узнаем из рассказа Мари Леруа и Барбары Лейнингер, которые 3 года и 3 месяца (16 октября 1755 по 1 апреля 1759 годы) провели в индейском плену. Рассказ девушек были напечатан в 1905 году «Филадельфийским историческим сообществом» под названием «Рассказ Мари Леруа и Барбары Лейнингер в течение трех лет бывших пленницами индейцев».
Также стоит отметить, что повествование о резне в Пенн-Крик было опубликовано в 1877 году и вышло из-под пера Джона Блейра Линна под названием «Летопись долины Баффало» (Annals of Buffalo vally,s). Линн похоже провел частное расследование, которое выглядело так, как будто бы он лично опросил потомков всех фигурантов тех событий.
Следующим информантом, из уст которого можно было выслушать версию о событиях тех лет, являлся один из сыновей Лейнингеров по имени Георг (Джордж), которому в 1755 году исполнилось 18 лет, и он вместе с матерью и одним из братьев утром 16 октября в день нападения индейцев уехал на мельницу Гэбриэла, чтобы размолоть зерно. Мельница располагалась на западном берегу реки Саскуэханна, недалеко от Пенн-Крик.
Помимо указанных источников имеются свидетельства патриарха Лютеранской церкви в Америке преподобного Генри Мельхиора Мюленберга, который в 1765 году положил так сказать на бумагу рассказ якобы матери плененных сестер, после освобождения девочек из индейского плена. Именно в записках Мюленберга допущена историческая ошибка, повторяемая впоследствии различными авторами, в том числе и автором романа «Один еще не одинок», о том, что Барбара была старше Риджины. Хотя на самом деле, как установлено доктором Томасом Лейнингером было наоборот. В экранизации романа, по сценарию, Барбара также проходит как старшая сестра. Хотя полностью опираться на изыскания доктора Лейнингера в этом вопросе также нельзя, ибо его предположения основаны на человеческой логике, отправной точкой которой является запись на могильном камне Барбары в Берксе. Согласно записи на камне, Барбара Лейнингер (Раффнер по мужу) умерла в возрасте 62 лет 6 сентября 1805 года. Причина смерти как указывают записи в церковной хронике – дизентерия. Таким образом, доктор Томас Лейнингер из даты смерти вывел дату рождения Барбары – 1743 год. Поэтому на момент резни 16 октября 1755 года Барбаре если доверять логике докторе Лейнингера, исполнилось 12-13 лет, в то время как Риджине (1739 г.р.) должно было быть 16 лет. Хотя в исследовании Джона Блэира Линна указывается, что на момент пленения сестер Барбаре исполнилось 12 лет, а Риджине 10 лет.
Далее, в подтверждение доводов доктора Лейнингера, говорят факты.
Во время пленения Барбара не подверглась сексуальным домогательствам  со стороны индейских мужчин, по причине видимо того, что период половой зрелости у нее тогда еще не наступил, и позднее выходя замуж, после побега из плена за некоего Питера Раффнера она была девственницей, иначе бы выйти замуж ей было бы проблематично. Дело в том, что в обществе американских колонистов того времени царили жесткие нравы. Девушка, поротая индейцем, не говоря уже об интимной близости ее до замужества с белым мужчиной, считалась порченой. А если у нее был еще и ребенок от индейца, то выйти замуж с таким «прицепом» за белого мужчину она могла и не помышлять. Сие можно сказать о Риджине Лейнингер, которая вернулась из индейского плена с непонятно откуда взявшимся ребенком. Хотя этот вопрос для исследователей и остался открытым, в точности известно, что Риджина после освобождения из индейского плена никогда не выходила замуж. С чего бы это?  Выходит, что Риджина все же была старше Барбары, а не наоборот.
В качестве источника, на который опирались исследователи, некоторое время выступал роман преподобного Рувима Вайзера, (очевидно потомок пионера Пенсильвании Конрада Вайзера) под названием «Риджина – пленница индейцев» изданный в 1856 году. Автор в книге использовал записки пастора Мюленберга,  где  указывалось, что возвращенная в 1764 году из индейского плена девушка Риджина не есть дочь Лейнингеров,  а дочь также немецких, как и Лейнингеры эмигрантов Хартман, проживавших в округе Ливан, во время  нападения индейцев на их поселок в 1755 году, якобы потерявших ее вместе со старшей их дочерью.
Дело в том, что путаница возникла благодаря информации якобы предоставленной в 1765 году вдовой Джона Хартмана, то есть матерью, как утверждает преподобный Мюленберг, похищенной Риджины, но при этом в записках имя этой женщины почему-то пастором не указывается. По словам вдовы Хартман» пленницей индейцев по имени Риджина являлась не Риджина Лейнингер, а ее дочь Риджина Хартман дочь также немецких эмигрантов выходцев из того же места (земля Баден-Вюртенберг), что и семья Лейнингер. Мюленгер, передавая историю, описанную вдовой Хартман, говорит, что 16 октября 1755 года военный отряд делавэров напал на поселение колонистов располагавшегося в пределах Бетел-Тауншип (округ Ливан, штат Пенсильвания). Индейцы вошли в дом Хартманов, убив главу семьи и его старшего сына, а двух девочек по имени Барбара и Риджина захватили в плен. О судьбе старшей Барбары почему-то ничего не говориться, а относительно Риджины Лейнингер утверждается, что она вовсе не дочь Себастьяна и Марии-Риджины Лейнингеров, а дочь супругов Хартман, которую Мария-Риджина Лейнингер в 1764 году приняла за свою дочь. Более того, Вайзер, ссылаясь, наверное, на Мюленгера, утверждает, что во время перехода индейцев с пленниками девочка Риджина была скальпирована индейцами, но ей удалось выжить несмотря на отсутствие скальпа.  Спустя 9 лет (в 1764 году) она, мол, возвратилась из плена, и была ошибочно принята в семью Лейнингер, которая также в 1755 году потеряла дочь по имени Риджина.
«Здесь имеется две проблемы, – пишет Линн. – Первая заключается в том, что 16 октября 1755 года в пределах Бетел-Тауншип, где якобы проживала семья Хартман, никаких нападений индейцев зафиксировано не было, ни в тот день, ни за две недели до, ни после него. Вторая, указывает на то, что у девушки Риджины проживавшей в семье Лейнингер после плена вместе с материю, отсутствовали следы скальпирования». Более того, повествование Мюленберга и преподобного Вайзера весьма отличаются по деталям представляемой фактуры. Несовпадение и противоречия просматривают буквально во всем вплоть до географических объектов.
В этой связи по оценке исследователей, рассказы Мюленберга и Вайзера во многом скопированы один с другого, но во многом и разняться. На сегодняшний день в качестве серьезного источника эти произведения не рассматриваются.
Что же касается настоящей Риджины Хартман, то исследователь из Питтсбурга Диспатч, в своей книге, изданной в 1905 году, указывает, что семейство Хартман эмигрировало из Германии в Америку по причине того, что глава семьи Джон Хартман подвергся уголовному преследованию со стороны властей. Семья из пяти человек поселилась в окрестностях форта Питт (ныне Питтсбург). В семье были две девочки Барбара и Риджина, а также двое мальчиков, старший Джордж и младший Кристиан. В 1754 году Джон Хартман и старший сын Джордж отправились работать в поле, мать и младший сын Кристиан в это время находились в лесу, девочки Барбара и Риджина готовили обед. Когда отец и старший сын услышали лай собак, доносившийся из поселка, то поняли, что к нему приближаются индейцы.
В этой связи они поспешили домой, где столкнулись с индейцами лицом к лицу. Джон Хартман и Джордж Хартман были убиты индейцами, а девочки захвачены в плен. Далее в книге рассказывается о том же, что и в официальной версии, которую мы изложим ниже.
Сегодня исследователями доподлинно установлено, что события, произошедшие с семьей Хартман, являются плодом воображения некоторых авторов, отожествлявших Риджину Лейнингер с Риджиной Хартман, и поэтому не могут быть приняты в серьез. Семья Джона Хартмана никогда не проживала близ форта Питт и не подвергалась нападению индейцев ни в 1754 году, ни в 1755, и его дочь Риджина не возвращалась из плена в 1764 году. Джон Хартман и его семья проживали в то время в Орвиксбурге (округ Скулкилл, Пенсильвания). Известно, что у него действительно была дочь Риджина, но нет прямых доказательств, что она являлась пленницей индейцев. Сам Джон Хартман погиб во время нападения индейцев, как полагают исследователи в ноябре 1756 года, то есть спустя 13 месяцев после резни на Пенн-Крик или же спустя 8 лет после этих событий, точно не установлено.
Вернемся к повествованию обстоятельств, связанных с пленением сестер Лейнингер, и, опираясь на вышеуказанные источники, воспроизведем последовательность событий, сравнивая их с сюжетной линией фильма.
Расправившись с семьей Леруа, двое из индейских воинов направились к ферме Лейнингеров, где в доме застали Себастьяна Лейнингера, которому на то время уже исполнилось 60 лет, его старшего сына Джона (Иохана-Конрада) 25 лет и двух его дочерей Барбару и Риджину. «Они потребовали рома, но у нас в доме его не оказалось, – вспоминала Барбара. – Потом они (индейцы) попросили табак, который мы им дали. Закурив трубки, они сказали: «Мы ваши враги индейцы аллегани (имеются ввиду пришедшие из-за западного берега реки Аллегейни – И.К.). Вы должны умереть. Тогда они застрелили отца, а брата пригвоздили томагавком. Нас с сестрой они взяли в плен и передали другой группе воинов, которые увели нас в лес примерно в миле от дома. Там к нам присоединились Мари Леруа и маленькая девочка, а также другие пленники».
К вечеру на холм между двумя плантациями, где находились пленники, пришли другие индейцы с шестью окровавленными скальпами, которые они бросили к ногам пленников, пояснив при этом, что сегодня «охота» для них была удачной.
На следующее утро индейцы (у всех воинов, по словам Барбары и Мари Леруа, тела и лица были раскрашены боевой раскраской) переместили захваченных пленников на две мили вглубь леса. Оставив охранение, часть воинов, вновь отправилась за «добычей» и к вечеру вернулась с девятью скальпами и пятью пленниками.
Следы резни на Пенн-Крик были обнаружены к вечеру 17 октября, после чего новость о кровавом побоище быстро распространилась по территории всех англосаксонских колоний. Многих колонистов, проживавших на границе с индейскими землями, охватила паника, и они стали покидать свои дома, убегая на восток.
Вернувшись с мельницы, Мария-Риджина Лейнингер и ее сыновья увидели пепелище на месте своего дома и сообщили о случившемся пастору церкви Николасу Куртцу. Последний передал сообщение в Тулпехокен.
Через несколько дней известный фронтирмен Пенсильвании Джон Харрис, который управлял паромной переправой на реке Саскуэханна, организовал отряд преследователей из числа фермеров и фротирменов Харрисберга численностью 40 человек и отправился по следам военного отряда индейцев. На пути преследователи постоянно находили трупы людей погибших в результате столкновения с индейцами. Следы кровавого побоища прослеживались до самого Санбери, располагавшегося вниз по течению на восточном берегу реки Саскуэханна.
Двигаясь по следу индейцев, отряд Харриса заходил в близлежащие индейские селения дружественных племен для того, чтобы собрать хоть какую-то информацию о военном отряде враждебных. Вскоре люди Харриса были атакованы враждебными индейцами на острове Дие. В ходе боя погибло несколько человек из отряда Харриса и враждебных индейцев.
На третий день, утром, отбившись от преследователей, индейцы поделили захваченную добычу и разделились на две группы. Первая группа взяла себе 14 захваченных в ходе набегов лошадей и десять пленников, в числе которых были один мужчина, одна женщина, пять девочек и три мальчика.
 «Мы – две девушки и две лошади достались воину по имени Галаско», – рассказывала позднее Барбара Лейнингер. К этому времени отряд индейцев с пленниками достиг своей страны, и по оценке девушек они прошли около 400 миль.
Среди пленников, как отмечали Барбара и Мари находилось много детей, мал мала меньше, которым было весьма трудно передвигаться по пересеченной местности при том темпе, который задавали индейские воины. Поэтому старшие дети были вынуждены нести младших на своих спинах, изрывая в клочья одежду и обувь. «Мы продолжали свое утомительное путешествие босиком по колючкам, камням, пням, болоту…, – вспоминала Мари Леруа. – Ноги истерлись до кости, одежда разорвалась в клочья, и нам пришлось ее сбросить».
В это время, как полагает Линн, произошло разделение сестер Лейнингер. Барбара и Мари Леруа попали к Галаско, а Риджина, которая 150 миль несла на своей спине двухлетнего ребенка, была отдана другому воину из первой группы. Если опять же допустить, что по версии Линна Риджине тогда было всего 10 лет, то, как она могла пройти 150 миль с привязанным к спине двухлетним ребенком. Маловероятно согласитесь, для ребенка белого человека, поэтому опять же гораздо убедительнее выглядит версия доктора Лейнингера, указывающая, что на момент пленения возраст Риджины соответствовал шестнадцати годам, а не десяти как настаивает Линн.
Путешествуя в составе группы Галаско, Барбара и Мари, чувствовали себя сносно.  Галаско даже разрешил девушкам ехать всю дорогу на лошадях, в то время как сами индейцы шли пешком.
В один из дней, когда группа встала на привал Барбара решила воспользоваться доверием Галаско. Подойдя к лошади, она вскочила на нее и решила сбежать, но почти сразу же ее попытка была пресечена бдительными индейцами, которые тут же приговорили ее к сожжению на костре. Барбара стала усиленно молиться. «Дикари, увидев это, дали мне Библию, которую захватили в доме Леруа для того, чтобы я могла подготовиться к смерти. Но, когда я сказала им, что не понимаю того языка, на котором написана Библия, они дали мне другую Библию, но уже на немецком языке», – вспоминала Барбара.
Далее индейцы собрали большую кучу хвороста и разложили его под деревом, утром они намеревались привести приговор в исполнение, но один молодой воин вступился за Барбару и просил старших воинов помиловать ее. Индейцы помиловали Барбару, взяв с нее обещание больше никогда не пытаться бежать. «Они помиловали меня еще и потому чтобы унять мой плач, который явно раздражал Галаско», – отмечала Барбара.
На следующий день каждая из группы военного отряда индейцев «аллегани» в точности делавэров, последовала своим маршрутом. Одна с пленниками и иной добычей отправилась в страну Огайо, другая в которой находились Барбара и Мари направилась в город племени делавэров Дженкикламус или Чинклакамуф (Jenkiklamuhs или Chinklacamoofe), располагавшийся тогда в Центральной части Пенсильвании недалеко от современного Клирфилда на западном побережья реки Саскуэханна.
Там пленники пробыли около десяти дней. После группа пошла в город этого же племени Панксотани (Puncksotonay, округ Джефферсон, Пенсильвания) или как его называли англичане Исчинтаун (Eschentown). В Чинклакамуфе остался брат Мари Леруа – Джейкоб.
Отдохнув в Панксотани, спустя пять дней, группа Галаско направилась в город Киттанни (Kittanny, округ Армстронг), расположенный в месте пересечения важнейших для индейцев магистралей, соединявших западные территории долины Аллегейни с бассейном реки Саскуэханна.
«В этом городе, как и подобает вновь прибывшим пленникам, мы получили «добро пожаловать» по индейскому обычаю, – рассказывала Мари Леруа. – Их приветствие заключалось в трех ударах каждому пленнику по спине палкой. Позже нам объяснили, что таким образом индейцы оказывают нам милость и бьют нас не для того, чтобы причинить нам вред, а исключительно с целью соблюдения традиций».
В Киттанни пленники прибыли в декабре 1755 года и оставались там до сентября 1756 года.
Та группа индейцев, которая с пленниками направилась в страну Огайо, по пути совершила еще ряд набегов на поселения, располагавшиеся на территории современного графства Беркс. Бесчинства индейцев вынудили поселенцев возвести в верхнем течении реки Саскуэханна форт Огаста, который индейцы потом называли «Шамокин» (его не следует путать с одноименным фортом Шамокин на востоке штата Пенсильвания – И.К.).
В период Франко-индейской войны форт Огаста был главным оплотом англичан, сражавшихся против французов и союзных с ними индейских племен.
На протяжении первого года пребывания девушек в плену индейцы делали все необходимое, чтобы как можно быстрее адаптировать их к условиям индейской жизни. Барбаре и Мари, а также другим пленникам индейцы специально осмуглили кожу, покрасили волосы в черный цвет и переодели в замшу. Все это делалось для того, чтобы пленники внешним видом походили на индейцев.  Девушки приобщались так же и к труду, вместе с индианками работали на огородах, собирали хворост, строили вигвамы, стирали одежду и готовили пищу. Тяготы и лишения они переносили вместе с индейцами. За все время пребывания в Киттанни, по словам девушек, они ни разу сытно не поели, а порой, зачастую им приходилось ограничиваться потреблением съедобных корней, желудей, травы и кары деревьев, что весьма пагубно сказывалось на их здоровье.
В сентябре 1756 года город делавэров Киттанни подвергся нападению отряда американских добровольцев под командованием полковника Джона Армстронга.  Три сотни солдат ворвались в город и сожгли его. Индейцы успели эвакуировать часть пленников на противоположный (западный) берег реки Аллегейни. «Нас немедленно перебазировали на две мили вглубь леса, – вспоминала Барбара, – для того, чтобы мы не смогли воспользоваться сложившейся ситуацией и сбежать под защиту солдат. Дикари угрожали убить нас, если мы хотя бы попытаемся бежать. Если бы солдаты не ограничились бы захватом Киттанни и продолжили наступление, то возможно нам бы тогда повезло больше».
После ухода солдат Армстронга из сожженного индейского города, все сбежавшие в лес его жители и их пленники вернулись обратно.
В сожженном городе девушки стали свидетелями расправы делавэров с теми пленниками, которые во время налета солдат попытались бежать. Прежде, индейцы, недосчитавшись некоторых из пленников, бросились разыскивать их в лесу, многих выловили и привели в город на аркане как собак. «Одна женщина англичанка, пойманная в лесу, прошла ужасный путь, прежде чем предстала пред Господом, – рассказывала Мари Леруа. –  Сначала индейцы ее скальпировали, потом прожгли ее тело горящими угольями, потом отрезали ей уши и пальцы и засунули их ей в рот, так что ей пришлось проглотить их. После таких мучений эта женщина продолжала жить с 9 часов утра и до заката, пока французский офицер, ставший невольным свидетелем ее мучений, не сжалился над ней, и не положил конец ее страданиям. Английский солдат, сбежавший из тюрьмы Ланкастера и присоединившийся к французам, отрезал часть тела этой женщины и демонстративно на глазах у индейцев съел этот кусок человечины, вызвав восторг у дикарей. Когда женщина умерла, индейцы разрубили ее плоть пополам на две половины и труп лежал так до тех пор, пока собаки не обглодали его».
Сюжет расправы индейцев с это женщиной засвидетельствован в фильме, но на экране индейцы ее сожгли, а возмущенный французский офицер, облегчая ей страдания, добил ее просто из пистолета.
В августе 1756 года полковник Армстронг повторил рейд в страну делавэров. На этот раз солдаты вторглись в форт Ширли, где в захваченном ранее у англичан форту проживал военный вождь делавэров по имени капитан Джейкоб (настоящее имя Теуи – И.К.). В ходе боя англичанам удалось ликвидировать вождя Джейкоба и его сына. Пленники индейцев, которых они держали в форте, стали, как и при налете при налете войска Армстронга на Киттанни разбегаться кто куда. Тех из пленников кого индейцам потом удалось отловить, доставлялись в Киттанни и придавались жестоким пыткам. «Спустя три дня дикари приволокли одного англичанина, который пытался бежать к полковнику Армстронгу, и сожгли его на костре. Его мучения продолжались около трех часов, но его крики страшно было слушать. В тот день шел дождь, индейцам тяжело было все время поддерживать огонь в костре, поэтому они приставляли стволы ружей к телу жертвы и стреляли в него порохом. В самый разгар страданий бедный человек попросил испить воды, но вместо воды дикари влили ему в рот расплавленный свинец. Это пойло помогло ему «вырваться» из рук дикарей, потому что он мгновенно умер», – рассказывала Барбара Лейнингер.
К слову сказать, пленники индейцев, решавшиеся на побег, отдавали себе отчет в том, какие последствия могут наступить для них в случае неудачи, но, тем не менее, отважно шли на риск и предпочитали мучительную смерть спокойной жизни в рабстве.
Вскоре после этих событий девушек наряду с другими пленниками перевезли в форт Дюкейн (тот же форт Питт, а позднее город Питтсбург – И.К.) располагавшийся в месте пересечения рек Аллегейни и Мононгахелы (Пенсильвания). Там пленницы оставалась на протяжении двух месяцев, работая на французов за зарплату. «В этом месте, слава Богу, мы отъелись обычного хлеба, полфунта которого французы нам выдавали ежедневно, – вспоминала Мари Леруа. – У нас был также и бекон, но мы не брали его, так как соскучились по хлебу. В некотором отношении здесь было лучше, чем у индейцев, мы могли осваивать французский язык. Французы делали нам различные выгодные предложения и предлагали остаться у них. Но мы решили, что лучше будет для нас, если мы останемся у индейцев, ибо надеялись, что индейцы скоро примиряться с англичанами, и поэтому у нас появиться гораздо больше шансов вернуться домой».
На зиму пленниц переместили в индейский город Саукунк (Saukunk  – 8 миль ниже Лонгстоуна (Logstown),  расположенный в месте впадения реки Огайо в Большое Бобровое озеро. Здесь в период Франко-индейской войны племена лесных индейцев собирались на рандеву. В этом городе девушки проводили время за работой, постоянно поддерживая функциональность индейских вигвамов.
Весной Барбару и Мари отправили в другой индейский город Каскаскунк (Kaskaskunk,  располагался на территории современного округа Лоуренс, Пенсильвания – И.К.), для участия в весенних полевых работах, там они расчищали площади для посева кукурузы на плантации принадлежавшей одному из индейских старейшин, и исполняли другую тяжелую работу.
В фильме же показана довольно-таки припевающая жизнь Барбары среди индейцев, в то время как Мари оставалась постоянным объектов для издевательств со стороны старухи индианки, в семье которой она якобы жила. Счастливая, внешне ухоженная Барбара по сюжету фильма расхаживает среди индейцев, которые считают ее равной. Она, конечно же, выполняет, какую-то домашнюю работу, но делает это с удовольствием и с улыбкой на лице. Все индейцы ее так любят, что души в ней не чают. И даже сам Галаско решил посвататься к ней, чего на самом деле и в помине не было. Мари же, на экране индейцы постоянно «чмырят», в связи, с чем режиссер решил изобразить ее замухрышкой, вечно ходящей в рванине.
Три года девушки несли ярмо тяжелого рабства и проклинали тот день, когда родились на свет. «Никто не видел нашей истерзанной побоями плоти, кроме таких же несчастных, как и мы, – вспоминала Барбара Лейнингер. – Нашей радости не было предела, когда в селении появился немец, который не был пленником, но был послан командованием армии, чтобы договориться с индейцами о мире. Мы – все пленники в душе пожелали ему успехов и благословили его. Его звали Фредерик. Нам не разрешили с ним общаться. Индейцы дали ясно понять, что если мы попытаемся говорить с ним, то нам несдобровать.  Французы, как то сказали нам, что если бы даже он предпринял попытку заговорить с нами, то индейцы зажарили бы его на костре, невзирая на то, что он выполнял дипломатическую миссию».
В октябре 1758 года французы и союзные им индейцы потерпели поражение от англичан в битве за форт Лигоньер, располагавшийся на юго-западе Пенсильвании. Поражение внесло необычайное смятение в среде воюющих против англичан индейских племен. Делавэры, проживавшие в городах: Логстоун, Саукунк, Каскаскунк, Шоминго, Мамалти и других мест, в этой связи переместились в район города Москингума (страна Огайо) находившегося в 150 милях западнее. Перед тем как покинуть указанные города, индейцы сожгли все посевы и уничтожили все, что не могли унести с собой. Барбара и Мари отправились в Москингум вместе с индейцами, где провели последнюю зиму плена перед побегом.
В Москингуме Барбара познакомилась с молодым англичанином по имени Дэвид Брекенридж, который также, как и она являлся пленником индейцев. Однажды Дэвид предложил Барбаре бежать из плена и изложил свой план. Барбара обо всем рассказала Мари Леруа, последняя, одобрив намерения заговорщиков, также согласилась на побег. Дэвид и Барбара настаивали на том, чтобы осуществить побег немедленно, однако Мари Леруа не соглашалась с ними и убедила дождаться весны.
В снятом по одноименному роману фильме сцена заговора пленников выглядит иначе, чем в настоящей истории. В фильме, как раз-то Мари вступает в соглашение с Дэвидом и решает совершить побег, уговаривая на то Барбару, которая абсолютно не помышляет о побеге. Барбаре хорошо среди индейцев, она девушка на выданье, и уже даже один раз целовалась с индейцем Галаско – убийцей ее отца и брата, который совершенно серьезно намерен на ней жениться.  Мари отрезвляет предавшуюся любовной эйфории Барбару, и последняя, как будто обухом по голове огретая, решается на побег вместе с заговорщиками. Спрашивается, если тебе хорошо, и у тебя появляются жизненные перспективы стать женой сына вождя, а Галаско по фильму сын вождя, то на кой ляд тебе этот побег, ты же знаешь, что в случае неудачи тебя ожидает смерть. Получается, что Барбара по фильму зажралась в плену настолько, что перестала трезво оценивать ситуацию.  Со сценарием явно накручено, как говориться, не в дугу.
Вернемся к рассказу Мари и Барбары. В последние дни февраля большая часть мужского населения города Москингума отправилась в форт Питт (тот же форт Дюкейн), для того чтобы продать заготовленные за зиму шкуры. Женская же половина и дети должны были отправиться в леса на заготовку кореньев. Пленницы должны были быть в их числе. Вместе с женщинами в качестве охранников в лес уходило несколько воинов. Для того чтобы «закосить» от похода в лес Барбара претворилась больной, и на время болезни индейцы разрешили ей построить отдельный вигвам на краю города, чтобы во избежание распространении инфекции ограничить ее контакты с остальными.
Мари Леруа оправилась в лес с женщинами, но 14 марта была отправлена обратно в город для того, чтобы привести в лес двух оставленных в городе собак. В тот же день Барбара тайно покинула свой «изолятор» и отправилась к некой женщине немке по имени Мэри Миллер, которая проживала в Саус-Бранч в 10 км от Москингума (южное течение реки Ньюпорт, Пенсильвания).
Из документов не совсем понятно, то ли эта женщина была пленницей индейцев или же свободно проживала в окрестностях города со своим мужем, который, по-видимому, был дружественен индейцам, или же сам являлся индейцем. Есть основания полагать, что у Барбары и Мэри Миллер давно сложились хорошие отношения. Мэри, как свидетельствует Барбара, намеревалась бежать вместе с ней. На это указывает факт, что все необходимое для побега (два фунта сушеного мяса, литр зерен кукурузы, 4 кг сахара, кожу для мокасин) Мэри заранее готовила на час «Ч». Но на момент встречи с Барбарой, Мэри отказывается от побега по причине вывихнутой лодыжки. Вместо себя Мэри предложила взять в побег молодого англичанина Оуэна Гибсона, который также был пленником индейцев.
16 марта вся четверка беглецов к десяти часам вечера собралась у «больничного» вигвама Барбары. «Нам тайком пришлось пробираться между множества индейских вигвамов, в которых находились дикари. Мы знали, что возле каждого вигвама, по меньшей мере, можем повстречать около 16 собак, натасканных на пленников, которые могли выдать нас своим лаем.  Но милосердие Господа нашего не позволило собакам залаять», – рассказывала Барбара.
В фильме же мы видим иную картину. Барбара тайком покидает свой вигвам, в котором спят ее индейские родственники и одна, прячась в кустах от заподозрившего нечто неладное свирепого индейского воина, пробирается к берегу реки, где ее в лодке поджидают остальные беглецы.
Трудно описать те чувства, которые испытывали пленники, решившись на побег. Все они понимали серьезность происходящего. Они знали, что индейцы наверняка станут преследовать их по следу. Более того, их пугала пустыня, которую они не знали, и без проводника могли погибнуть как два к одному, даже если исключить ситуацию с преследованием индейцами.
Но жажда свободы и появившаяся маленькая возможность сбросить с себя ярмо тяжкого рабства, заставляла их рисковать. Ради этого они были готовы голодать, изнывать от холода и пересекать множества рек, встречавшихся у них на пути. «В тех обстоятельства все зависело от разумения одного, что есть Бог, который помогает и спасает от смерти», – отмечала Барбара Лейнингер.
Добравшись благополучно до реки Москингум, первая мысль, которая посетила беглецов, как переправиться на другой берег. Барбара предложила всем помолиться. Она начала петь гимн, который запомнила еще в детстве:
«В страхе я кричу, душа моя трепещет
Одни страдания передо мной и только смерть я вижу.
Простри ко мне свои руки Великий Бог,
Укрой меня от ветра, что так сильно хлещет.
Тебе мы доверяем, Ты рядом наш Иисус
Помоги нам пройти через эту реку!»
Неверующему человеку покажется странным то, что произошло после вознесенной совместной молитвы беглецов. Спустя некоторое время, стоя у реки в кустах они нашли оставленный индейцами плот, и, поблагодарив Бога за помощь, на этом плоту прошли целую милю вниз по реке, прежде чем переправились на другой берег.
Исполненные тревоги и страха беглецы бежали всю ночь и весь следующий день. Когда они отдыхали, то не решались разводить костер. На следующее утро они повстречали медведицу, и Оуэн Гибсон подстрелил ее. Когда Оуэн подбежал к животному, чтобы добить его томагавком, медведица внезапно вскочила и укусила его за ногу, оставив три глубокие раны. «Мы поспешили на помощь Оуэну. Медведица убежала и скрылась в расщелине между камней, – рассказывали Барбара и Мари. – На следующий день Оуэн подстрелил оленя. Мы отрезали заднюю четверть и всю ночь поджаривали ее на огне. На следующее утро он снова подстрелил оленя, и у нас появилась еда на этот день. К вечеру мы добрались до Огайо, пройдя целых сто миль, чтобы добраться до нее».
В фильме же показан сюжет, как беглецов в одиночку преследует одержимый ненавистью к пленникам старший сын вождя делавэров, якобы брат Галаско, хотя на самом деле этого не было, беглецов индейцы не преследовали.
В полночь Гибсон и Брекенридж, пока девчонки спали, поднялись и стали сооружать плот, для того чтобы утром переправиться через Огайо. Когда на утро плот был готов, вся команда села на плот и благополучно переправилась через реку. «По знакам, оставленным индейцы на местности, мы поняли, что находимся примерно в 150 милях от форта Дюкейн (форт Питт), – рассказывали девушки. – Обсудив дальнейший маршрут, мы решили не обращать внимания на тропы индейцев, по которым нам следовало бы двигаться, а идти по направлению восхода солнца. Так мы шли семь дней и на седьмой обнаружили, что достигли маленькой реки Бивер, которая протекала в 50 милях от этого форта».
В сердцах беглецов стала теплиться радость. Они представляли, что скоро наступит конец их страданий. Их припасы были на исходе. К тому же Барбара случайно упала в воду и чуть не утонула. Спасая ее, Гибсон потерял свое ружье и утопил порох и пули, поэтому беглецам прошлось провести последующие четыре ночи без огня.
В последний день марта путники добрались до реки Аллокуе (Alloquey – приток реки Огайо в западной Пенсильвании, современное название это реки Chartiers Creek – И.К.) и находились уже в трех милях от форта Питт.
«Мы соорудили еще один плот, но он оказался весьма ненадежным, чтобы удержать нас четверых на плаву. И вот в воду упала Мари и едва не утонула. Нам пришлось отказаться от этого плота после того, как мы подошли к реке Мононгахела, оказавшись по другую сторону от форта Дюкейн», – рассказывала Барбара.
Стоя на берегу, четверка измученных беглецов наблюдала форт воочию. Тогда все четверо стали кричать что есть мочи и призывать на помощь.
Услышав крики неизвестных, комендант форта полковник Хью Мерсер направил к ним лодку с солдатами.  Поначалу англичане с настороженностью отнеслись к неизвестным, ведь они были похожи на индейцев. Солдаты предложили беглецам до выяснения обстоятельств провести ночь на берегу, а утром обещали забрать их. Военные опасались, что таким образом через подставных пленников, якобы сбежавших из плена, могут действовать находящиеся в засаде враждебные группы индейцев, поэтому и медлили взять на борт лодки беглецов.  «Но, когда нам удалось убедить солдат, что мы не подставные, а реально сбежавшие из плена белые люди, нуждающиеся в пище и крове, они дали нам одеяла и принесли поесть, – вспоминала Барбара. –
В Лодке с солдатами был один индеец, который спросил, можем ли мы хорошо говорить на каком-нибудь индейском наречии. Мари Леруа ответила, что она может объясняться. Тогда он спросил: «Почему ты сбежала»? Она сказала, что ее индейская мать, у которой она жила, постоянно била и ругала ее, поэтому терпеть эти унижения для нее стало невыносимо. Это ответ не удовлетворил его, он сказал: «А как ты хотела, ты же рабыня». Но тем нее мене потом он добавил: «Я рад, что вам удалось благополучно добраться до форта».
«Хождение по мукам» для беглецов закончилось в ночь на 1 апреля 1759 года, когда их на лодке доставили в форт Питт к тому времени ставшего британским форпостом. От всей души они благодарили Бога за его поддержку, за мужество, которое он вселил в их сердца и споспешествовал им преодолеть многие трудности в пути.
«Полковник Мерсер всячески содействовал нам всем, чем мог и, что находилось в его власти, – отмечала Барбара. –  Он приказал выдать каждому из нас по новой чистой сорочке, а также чулки, юбки, подвязки и ножи. Следующий день мы провели в форте Питт, ну а потом с отрядом солдат, под командованием лейтенанта Миля направились до форта Лигоньер. Там нас обеспечили одеялами.  15 апреля мы покинули форт Лигоньер и под защитой капитана Филиппа Вайзера и лейтенанта Атли направились в форт Бедфорд, куда прибыли вечером 16-го числа, а оттуда уже с паспортами, выданными лейтенантом Генри Гейгером на повозках, были доставлены к переправе Харриса. После шли пешком до Ланкастера и далее в Филадельфию».
Оуэн Гибсон на пути шествия остался в форту Бедфорд, а Дэвид Брекенридж в Ланкастере, так что девушки прибыли в Филадельфию только вдвоем.
Таким образом, спустя три года Барбара Лейнингер и Мари Леруа обрели свободу и вернулись домой. На момент возвращения девушкам было по лет 15-16. Рассказ об обстоятельствах их плена и побеге был записан в то время, когда они собирались идти в Ланкастер. В этом рассказе они предоставили информацию о других пленниках индейцев, для того чтобы вселить надежду о встрече с ними родственников.
В какой момент, и как происходила встреча Барбары Лейнингер с матерью и братьями нам неизвестно, во всяком случае, доступной информации об этой встрече в источниках я не нашел. Нет также сведений об этой встрече и у доктора Томаса Лейнингера – историка семьи Лейнингер.
Известно только то, что Барбара 1 января 1761 года, в возрасте 17 лет вышла замуж за Питера Раффнера, 1735 года рождения, уроженца Швейцарии. Их брак был засвидетельствован в церковной книге Троицкой Лютеранской Церкви располагавшейся в местечке Нью-Холланд (New Holland, округ Ланкастер, Пенсильвания – И.К.). От брака с Раффнером у нее родись трое детей: Риджина, 1762 г.р., Джордж, 1763 г.р., и Конрад, 1765 г.р.
Как указывалось выше Барбара Раффнер (Лейнингер), скончалась 6 сентября 1805 года в возрасте 62 лет от дизентерии и похоронена в городке Брекнок-Тауншип (Brecknock Township, округ Беркс, Пенсильвания. Не путать с аналогичным местом в округе Ланкастер – И.К.) на кладбище, принадлежащем Реформаторской Церкви Аллегейни.
После смерти Барбары, в точности через год, Питер Раффнер женился на некой Мэри Бертлисс. Скончался Питер Раффнер в сентябре 1824 года, оставив завещание на детей, родившихся от брака с Барбарой.
Сведения от дальнейшей судьбы Мари Леруа также отсутствуют. Если предположить, что после освобождения из плена она вышла замуж, то ее девичья фамилия автоматически выпадает из переписи, и, следовательно, теряется и ее жизненный след.
Старший брат Мари Леруа, Джейкоб-Шарль захваченный в плен вместе с ней в 1755 году после возвращения из плена, женился на некой Харити Пеннингтон, 1735 г.р., от брака с которой имел восемь детей. Джейкоб умер в феврале 1789 года. После его смерти потомки Леруа изменили фамилию и в дальнейшем именуются как Кинг.
Теперь перейдем к описанию судьбы загадочной Риджины Лейнингер.
Как известно, после похищения сестер Лейнингер делавэрами на Пенн-Крик в 1755 году, индейцы на маршруте движения в свою страну сестер разлучили. Если мы подробно знаем, что происходило в плену с Барбарой, то мы ничего не знаем о судьбе Риджины.
Выше указывалось, что первичную информацию о Риджине положил на бумагу преподобный Генри Мельхиор Мюленберг – зять Конрада Вайзера – одного из пионеров Пенсильвании.  Конрад Вайзер скончался в 1762 году и об обстоятельствах пленения сестер Лейнингер, а также о приключениях Барбары, ему, конечно же, было известно.
Согласно повествованию Мюленберга в феврале 1765 года к нему в дом пришла женщина, вдова как он пишет Джона Хартмана. Она была прихожанкой в приходе Лютеранской церкви в округе Беркс, где у пастора Куртца естественно окормлялись и Лейнингеры – вдова покойного Себастьяна Лейнингера, Мария-Риджина, ее дочь Барбара и возвратившаяся тогда уже из плена Риджина Лейнингер.
Вдова Хартмана рассказала пастору Мюленбергу, что она и ее муж эмигрировали в Америку из Ройтлингена (земля Баден-Вюртенберг) и поселились на границе округа Ливан (Пенсильвания). В октябре 1755 года, по ее словам на их ферму напали индейцы (хотя установлено, как указывалось выше, что в тамошних местах индейских нападений в то время не зафиксировано), которые убили ее мужа, одного из сыновей, и захватили в плен двух маленьких дочерей. Она же и другой ее сын тогда отсутствовали, и по возвращению застали пепелище. Ни трупов детей, ни мужа, по ее словам, она и ее сын не обнаружили, подумав тогда, что все домочадцы пропали без вести.  После этого она и сын бежали в Тулпехокен и остались там жить.
Далее мы можем только догадываться, что подвигло пастора Мюленберга отождествить вернувшуюся из индейского плена Риджину Лейнингер с потерянной дочерью вдовы Хартман.
Скорее всего, вдове Джона Хартмана было хорошо известно о Риджине Лейнингер и ее встрече с семьей в 1764 году, и поэтому она грешным делом стала подозревать, что Риджина Лейнингер это ее некогда пропавшая дочь, ведь обстоятельства пленения сестер Лейнингер и дочерей Хартман идентичны, расхождения лишь в месте событий – сестры Лейнингер похищены на Пенн-Крик, а сестры Хартман, как утверждала их мать в Бетел-Тауншип в округе Ливан. Однако, как мы уже указывали, в Бетел-Тауншип за период 1755-1756 годы нападений индейцев на поселенцев не зафиксировано. Отсюда следует, что пастор Мюленберг в восприятии событий допускал серьезную ошибку, а вслед за ним эту ошибку повторяли и другие исследователи, пытавшиеся воспроизвести те события.
Капитан Х.Ричардс – потомок преподобного Мюленберга в своей работе «Немецко-французская Пенсильвания в период индейских войн», однозначно утверждает, что Риджина, о которой его предок говорит как о дочери Хартманов, есть ни кто иной, как Риджина Лейнингер, похищенная индейцами на Пенн-Крик в октябре 1755 года.
Далее, Ричардс размышляя, продолжает, что, несмотря на сходства трагедий постигших семью Лейнингер и семью Хартман, а также на сходство деталей этих трагедий (матери и старшего сына на момент нападения индейцев не было дома, убийство индейцами главы семьи и одного из сыновей, похищение младших дочерей являвшихся, как ни странно тезками) не вяжется одно –  в 1755 году в Бетел-Тауншип, где проживала семья Хартман, вплоть до ноября 1756 года не было нападений индейцев.
И так, Риджина Лейнингер.
Мы говорили, что она была старшей сестрой Барбары. На момент пленение в 1755 году Риджине исполнилось 16 лет, а Барбаре 12, хотя в освещаемой события на Пенн-Крик литературе, авторы указывают обратное.
Что касается обстоятельств пребывания Риджины в индейском плену, то нам мало что известно на это счет. Известно лишь то, что Риджина Лейнингер после разлучения с сестрой попала в рабыни к старой индианке вместе с маленькой двухлетней девочкой, которую она несла на своих плечах во время похода в страну делавэров. У старухи не было сына, который бы обеспечивал старую мать, поэтому ей отдали на воспитание Риджину и ребенка. Жизнь Риджины и той маленькой девочки в плену была не сладкой. Старуха часто избивала их, заставляла много работать, и кормила их преимущественно травой и корнями.  Известно также, что индейцы называли Риджину Соуквэханна (Sowquehanna, Белая Лилия). В фильме сценаристы почему-то этим именем нарекли Барбару.
Далее, имя Риджины всплывает спустя 9 лет, в то время, когда закончилась Восстание Понтиака. По договору с англичанами 1763 года индейцы обязались выдать всех ранее похищенных пленников.
Пленники индейцев доставлялись в Карлайл. В 1764 году туда со всех концов индейских земель прибыла большая партия пленников, и весть об их прибытии быстро распространилась по Пенсильвании и Вирджинии.  Немного ранее, часть пленников воссоединилась со своим родственниками в форте Питт, куда они прибыли с победоносной армией англичан под командованием полковника Генри Букета.
Пастор Лютеранской церкви из Беркса преподобный Николас Куртц, поспешил в дом Лейнингеров и сообщил эту новость Марии-Риджине. Последняя, согласилась ехать с пастором в Карлайл, в надежде отыскать среди пленников свою потерянную дочь.
Кругом бродили встревоженные матери, взглядами выискивая своих детей среди смуглых девиц и парней в индейской одежде. Мария-Риджина Лейнингер пристально всматривалась в каждую девушку и женщину в индейском обличии, но так и не смогла узнать в них свое дитя. Ко многим из пленниц она обращалась на немецком языке, но все было безрезультатно. Немудрено, что Риджина могла забыть родной язык, но допустить это можно лишь в том случае, если учитывать факт того, что возраст Риджины на момент пленения был не 16 лет, как утверждает доктор Томас Лейнингер, а 9 лет, как-то сообщается в большинстве исследований. Поэтому за девять лет плена, проживая во враждебной иноязычной среде, любой из детей мог позабыть родную речь. Если же все-таки верить доктору Томасу Лейнингеру, который ссылался на метрики, поднятые им в архивах Германии, то возраст Риджины (1739 г.р.) на момент освобождения из плена в 1764 году должен был соответствовать 25 годам. Вряд ли взрослая девушка в 16-летнем возрасте, попавшая в плен за 9 лет пребывания в иноязычной среде, забудет родной язык. Но, тем не менее, как не взывала в толпе ее мать: «Риджина»! «Риджина»!», никто из пленниц не отзывался.
Отчаявшись, Мария-Риджина вся в слезах подошла к полковнику Букету и пожаловалась ему, что не может узнать среди пленников свою дочь. Полковник спросил рыдающую женщину, помнит ли она, были ли у дочери какие-либо приметы. Женщина ответила, что нет. Тогда полковник посоветовал ей спеть что-нибудь памятное, что пела она своей дочери в ее детстве. Спохватившись, Мария-Риджина запела старый христианский гимн, который часто пела дочерям Барбаре и Риджине: «Один еще не одинок, потому что ты еще рядом. Я не могу видеть твоего любящего лица, но слышу радостный голос обещанной Богом благодати…».
Когда она начала петь вдруг из толпы пленников выскочила девушка в индейской одежде и, глядя на поющую женщину, стала ей подпевать….
Почему я поставил многоточие в последнем предложении? Потому что, собственно, на этом моменте история и заканчивается. Собственно, этот эпизод, вызывал у исследователей недоумение из-за своей незаконченности, порождал массу интерпретаций и догадок, ставших впоследствии некой литературной аксиомой, выводившей последующие события.
В точности мы не можем утверждать, была ли выскочившая на звуки знакомой мелодии из толпы девушка Риджиной Лейнингер или Риджиной Хартман, или другой какой из «Риджин» немецкого происхождения. История в полном смысле слова об этом умалчивает.
Та Риджина, которая узнала мелодию популярного в то время у лютеран христианского гимна, вошла в семью Лейнингер и до конца своих дней проживала совместно с Марией-Риджиной Лейнингер.  Кроме этого, в месте с найденной дочерью, Мария-Риджина приняла в свою семью маленькую девочку, которая тогда в Карлайле была вместе с Риджиной, и у которой якобы не нашлось родителей. Этот приемыш и породил версию о том, что якобы был индейским ребенком Риджины, что в протестантской среде того времени подлежало осуждению. Отсюда понятно, что всю оставшуюся жизнь мать Мария-Риджина ограждала свою дочь и этого ребенка от немилости «благочестивых христиан», с которым приходилось жить по соседству. Риджина Лейнингер так никогда и не вышла замуж, опять же по причине скорее того, что молва считала принятого Марией-Риджиной ребенка, ребенком Риджины от индейца.
Дело в том, если у белой пленницы уже в плену рождались дети, тем более, если это были дети от индейского мужчины, то не могло быть и речи, чтобы отпускать пленницу восвояси, да еще и с детьми, которые родились в племени. Индейцы, детей белых пленниц считали своей собственностью, и если вставал вопрос об освобождении женщины-пленницы, то она становилась перед выбором, уходить одной и без детей, либо оставаться в племени. Таким образом, ребенок которого наблюдали рядом с Риджиной в Карлайле, а потом и в семье Лейнингер согласно этой версии, мог быть обычным сиротой, который прибился к Риджине.
Вопрос была ли пленница Риджина дочерью Лейнингеров или же Хартманов, лично для меня, как исследователя, остается открытым, потому что нет ясности в вопросе возраста Риджины на момент пленения.
Если допустить, что ей в 1755 году было 9, а не 16 лет, а в 1764 году соответственно 18 лет, то вполне вероятно, что за 9 лет плена она могла забыть и язык и внешность родной матери. Но она, как мы видим, узнала знакомую ей с детства песню, и в этом нет ничего удивительного, память ребенка весьма цепкая на мелодии, и это подтвердит любой психолог. Однако мы уже отмечали, что гимн «Один еще не одинок» был весьма популярен среди лютеран немцев, эмигрировавших в то время в Америку, поэтому мелодию могли знать многие дети немецких эмигрантов.
Не исключено, что гимн своим детям могла напевать и вдова Джона Хартмана. Нам неизвестно по какой причине вдова Хартман отсутствовала тогда в Карлайле. Вероятно, она также, как и Мария-Риджина Лейнингер признала в пленнице Риджине, знакомые черты и внутренне решила, что это ее дочь, а не Лейнингеров, поэтому и поехала за поддержкой к пастору Мюленбергу. Будь вдова Хартмана тогда в Карлайле, и запой она этот гимн первой, не известно к кому бы тогда подскочила изумленная пленница. Теперь вопрос к читателю: «Какое из материнских сердец тогда ошибалось?». Я думаю, на него нет ответа.
Если рассуждать дальше, и допустить, что на момент пленения Риджине все же было 16 лет, а не 9, а в период встречи с матерью 25 лет, то с уверенностью можно констатировать, что в период взрослости (с 16 до 25 лет) забыть родной язык невозможно. Также, вряд ли возможно забыть черты родной матери. Тогда получается, что 25-летняя Риджина с легкостью могла отвергнуть притязание на материнство со стороны вдовы Хартман, да и последняя при таком раскладе вряд ли стала бы утверждать, что Риджина ее дочь.
История Риджины Лейнингер и ее матери закончилась на лютеранском кладбище поселка Стоучсбург (Stouchsburg, округ Беркс, Пенсильвания). Могилы дочери и матери расположены рядом, под одной надгробной плитой, но плита не сообщает нам дат их кончины. На плите имеется надпись: «Риджина Лейнингер по легенде Риджина Хартман, маленьким ребенка, попала в плен к индейцам 1755-1763, опознана матерью, по словам гимна: «Один еще не одинок». Местные жители говорят: «Неважно как ее завали, Риджина Лейнингер или Риджина Хартман, Бог знает, где она спит, поскольку записал ее в книгу жизни».

Литература

1. Denaci, Ruth Ann. The Penn's Creek Massacre and the Captivity of Marie Le Roy and Barbara Lenninger, – Pennsylvania, State University Press. Vol. 74, 3rd ed., 2007, pp. 307–332.
3. Deans, John B.  The Penn's Creek Massacre. – Pennsylvania, State University Press, 2014.
4. Linn, John Blair. Annals of Buffalo Valley, Pennsylvania, 1755-1855. – Pennsylvania, Harrisburg , 1877.
Sipe, C.H. The Indian wars of Pennsylvania. – Pennsylvania, State University Press, 1931, p. 216. Retrieved June 8, 2016.
5. SEBASTIAN LEININGER AND HIS DESCENDANTS Wambach Pete. The Penn's Creek Massacre. – Pennsylvania Historical and Museum Commission, 2016.