Зеркальный терем

В те далекие, дальние времена, жил да был в одной деревне одинокий мужик. Много ли ему было лет или мало - никто не знает. Только больно уж он был не ухожен: лохмат, бородат, одёжа изодрана, да никто и не видал, чтобы он когда в баню ходил. Жил он на отшибе деревни в маленькой покосившейся избёнке. От куда он взялся, никто не помнил, кажется, всегда там жил. В деревне его никто не любил, старались обходить мужика стороной. Бабы детишек им пугали, коль они расшалятся. Вставал мужик рано, до петухов, да на темное озеро уходил через падёжный лес. Туда из деревенских-то никто не ходил, поговаривали гиблое место там. Никто не знал, что он там делал, что ел, что пил, а приходил назад еще по светлому, покачиваясь. В избе на лавку падал и засыпал, как мертвый.
В той же деревне жила девка Маланья с матушкой да батюшкой, на выданье уж была. Красавица девка и лицом, и станом, коса русая по пояс. Бедно они жили, но не голодали. Девка работящая была, родным помогала с измальства. За огородом следила, где полить, где траву из земли тащить. Брюква, репа всегда были. На столе каша, да капуста квашена. Родные-то при работе были до пота: на поле лён, рожь растили, хлебушек да шанежки пекли, траву косили, чтобы коровушку-кормилицу да козочку кормить. Маланья под стать родным без дела не сидела: полы скребла дочиста, курочек, да гусей кормила, коровушку доила, пряжу пряла, холсты ткала, одёжу вязала с узорами. Но больше всего любила за грибами да ягодами в лес ходить.
Вот однажды с подругами Агафьей и Машей пошли они в лес по ягоду по дорожкам да тропинкам исхоженным. Идут девки по лесу, где черёмуху рвут, где малину найдут, где костянику в лукошко бросают, а попадётся грибочек и его берут. Идут да перекликаются, чтобы не потеряться друг от друга. Сядут отдохнуть в тени дерева из ручья воды напьются, ягоду перебирают, да песни поют, то грустные, то весёлые. А им, то птицы подпевают, то легкий ветерок вторит, поднимается песня над травой, кустами да деревьями, до самой реки плывет, эхом отзывается. Вот так шли они шли по лесу, и услышали стук топора недалёко. Переглянулись девки, стук то шёл из падёжного леса. Кто же там топором машет? Деревенские там не рубят. Бурелом кругом, заросли непроглядные. Взял девок интерес, стали они потихоньку к лесу то подходить, да вглядываться, вдруг увидят рубаку. Только стук то прекратился, вдруг… Затих, как и не было. А тут откуда не возьмись налетел ветер-ветродуй, закачались, заскрипели старые деревья, засохшие кусты ветки корявые выставили – ощетинились. И послышался вой зверя незнакомого… Испугались подружки Агафьюшка да Машенька, покидали корзинки свои в траву пожухлую, и бросились бежать прочь с криками. А Маланьюшка встала, как вкопанная, и бежать не может. Стоит ни жива, ни мертва. Зашатались дерева старые в три обхвата, повалились на земь словно веточки. Увидала тут Маланьюшка, как расступились дерева, а по просеке идёт великан лохматый, тяжело ступает, аж земля дрожит… И рычит он и воет одновременно…оскалился зверь и клыки как сабли показал…Испугалась девушка, зажмурилась. Поняла, что зверина лохматая сожрать её хочет. Да бежать нет мочи, ноги то не идут…приготовилась она смертушку принять неминучую. Молитву зашептала. И вдруг, услышала, как легкий теплый ветерок пролетел, птицы голосок свой подали, запели защебетали. Ручей заиграл, побежал по камешкам. Удивилась Маланьюшка, открыла глаза, огляделась. Страшного зверя нет нигде, вокруг трава зелёная и деревья, как на подбор крепкие с красивой раскидистой кроной. Рядом ручей шумит, птицы с ветки на ветку перелетают и щебечут радостно. Только местность то не знакомая. Пошла Маланья по едва заметной тропинке дорогу домой искать. Прошла немного, глянула, а перед ней терем расписной стоит. Никогда она красоты такой не видала, о чуде таком не слыхивала. Подошла Малаша к терему поближе и видит, крыльцо высокое, устлано ковром с узорами, перила золоченые. Захотелось ей в терем зайти, да боязно стало. Вдруг какой барин тут живет, да погонит её в за шеи. Но всё же любопытство-то верх взяло. Обтёрла она босые ноги свои об травушку зелёную да подниматься на крыльцо стала. А как поднялась, подивилась: перед ней двери деревянными узорами украшенные, да золотой краской расписанные сами собой распахнулись и сразу холодком обдало. Остановилась Малаша на пороге и замерла, перешагнуть то через порог страшно стало. Огромная зала перед ней, да не о четырех углах, а круглая. А стены в зеркалах от потолка до пола. Никогда она в такие огромные зеркала не смотрелась. Было у неё крошечное зеркальце матушка с батюшкой с базара ей привезли как-то, и видно в него было глаза, да носик. Шагнула она через порог и остановилась. Увидела Маланья отражение свое да не одно, а множество… Вот и сарафанчик её, да рубашка тканая… Только вот волосы растрепаны, лента атласная красная из косы потерялась где-то, а вместо лица её, лик чужой: нос птичий, глаза звериные. Напугалась девушка, вскрикнула, да бежать хотела из терема! Только двери то сами собой захлопнулись перед ней - не выпустил терем её.

Двери захлопнулись и мрак наступил… Присела Маланья на порожек и подумала: «Тихо тут, страшно… А дома поди матушка с батюшкой с поля пришли, калачи с молоком едят». Пригорюнилась она, пить и есть хочется, а корзинка то её на крыльце стоять осталась, там и квас, и лепешка, и ягоды. Но делать нечего, сама виновата. Вот придут хозяева и выпустят. От усталости и всего, что с ней произошло, девица задремала. И приснился ей сон, будто стоит она в тереме посреди зеркальной залы, а там так светло, всё сияет, переливается! А по кругу зеркал разглядела Малаша множество зеркальных дверей. Захотелось ей в одну из этих дверей зайти. Толкнула она первую дверь, и увидела себя там барыней. Восседает она на барском ложе да на прислужников покрикивает. А перед ней лавки да столы стоят дубовые на них скатерти расписные, да яства стоят такие, каких не видывала и не пробовала никогда. А рядом услужницы ей наряды подносят, один другого краше. Ой, подумалось Маланье, не гоже мне такой быть, не моя это жизнь, подумала девица и не вошла она туда. А тут, глядь и другая дверь сама открылась. Заглянула она туда и подивилась, будто она царевна! Сидит она на троне величественная, в наряде из камней самоцветных, корона голову украшает. Все перед ней кланяются, льстивые речи ведут, угодить ей хотят. Подходит к ней царевич. Сам красив да статен, улыбается и руку ей подает. А она ножкой топает, сердится и требует злата себе, серебра да камней самоцветов. Подумала Маланьюшка, ох какая злюка ненасытная, не хочу я такой быть. Я трудолюбива и простолюдинка – не по мне такая жизнь, мне бы домой сейчас к маменьке да батюшке родным. Подошла девица к другой двери, да заглянула туда, а перешагивать порог боится. Смотрит, молодец сидит на лавке, босой да грязный, волосы не чёсаны, рубаха и штаны в заплатках, на ногах оковы. Хочет он водицы попить, да далеко она от него, оковы не дают дотянуться. Хочет хлебушка поесть, да не может достать, и зябко ему и горестно… Глаза печальные, на Малашу смотрит и молчит. Жалко девице стало его, да перешагнуть к нему через порог страшно. Да ещё и услышала она, как рык звериный раздался, закачались стены в убогой избёнке. Испугалась девушка, отпрянула назад, дверь и захлопнулась. Сердце забилось у Малашеньки, как у птахи малой, дрожь по всему телу не унять. Глянула, тут уж и другая зеркальная дверь распахнулась, зазывает своим теплом и светом. Заглянула она туда и увидела дом свой родной, матушку и батюшку, сидят они за столом и дочку ждут, горюют, куда подевалась. Обрадовалась девушка, и не раздумывая перешагнула она порог, бросилась в объятия родных. Ну их обнимать, да целовать! И не заметила, как дверь то захлопнулась за ней. А ей и не жалко - пролетел сон, как не бывало его. Проснулась Малаша от крика петуха, открыла глаза, огляделась – дом родной: печка, лавка, стол батюшкой сколоченный, дорожки на полу, матушкой плетёные, кот мурлыка с клубком играет! Матушка блины печёт, батюшка косу на дворе точит. Стало Маланьюшке радостно, да хорошо. Как же я дома-то очутилась, подумала она, неужто всё сон был? Вскочила она с лавки, сбросила остатки сна, к матушке подбежала, да в щеку поцеловала. А та, прижала её к себе и ласково спросила: «Проснулась помощница наша? Садись за стол, да кушай, никого не слушай! А то вчерась поздно из лесу вернулась, так устала, что и не поела заснула». Больше ничего и не сказала. Наелась девушка блинов со сметаной, да по хозяйству помогать пошла, весь день трудилась не приседая. Только вот нет-нет, да сон ей вспоминался… А все больше глаза молодца печальные. Пошла девица за водой, коромысло да ведёрки взяла. Идёт с деревенскими здоровкается, подружек Агафью и Машу повстречала, спрашивает их, много ли ягод домой вчера принесли? А они переглянулись, но ничего не сказали, дальше пошли заторопились, стыдно стало, что подружку бросили. Удивилась девушка, но виду не подала, набрала воды в вёдра и домой пошла. Увидала, как ребятишки-малые бегут, кричат. Испугались кого, что-ли, подумала Маланьюшка, и сама вздрогнула. По дороге навстречу, пошатываясь, мужик шёл. Что-то ёкнуло в груди у девицы, вот кого ребятишки испугались, подумала она и хотела уйти с дороги. Да только взглядом с ним встретилась, остановилась, как вкопанная. Почудилось ей, что глаза эти где-то видела, знакомы ей они как-будто показались. А больше всего её удивило, что в руке нёс он ленту красную, атласную. Точь-в-точь такую, какую она в лесу потеряла. Хотелось девушке остановиться, да спросить у мужика, от куда лента у него, но поравнявшись с ним, Маланьюшку холодком обдало, до мурашек. И девица не решилась с ним заговорить, а поторопилась побыстрее уйти домой. Только делать уж ничего не могла. Печальные до боли глаза того молодца из сна, не давали ей покоя. Что же я такая-сякая, даже во сне помочь напиться молодцу не дала. А может и не сон это был? А он ведь и от голода и жажды, наверное, помереть мог. Вот бы сон снова на снился сегодня в ночь, подумала девица, уж я не испугалась бы - дала воды бы ему и накормила бы его. Уж завечерилось, и батюшка с матушкой спать легли, а девушке никак не спалось. Всё думалось, всё переживалось. Ведь, если через сон домой вернулась, так и через сон туда попасть можно, да помочь молодцу. А вдруг туда через сон не попасть? Ведь туда-то своими ногами и наяву пришла…Так глаз до утра и не сомкнула Малашенька. Поднялась девица, колодезной водой умылась, деревянным гребнем причесалась и в косу русую ленту алую вплела. Батюшка с матушкой на базар засобирались, с собой Малашу звать стали, но девушка отказалась. Что по базару без толку-то ходить, лучше по лесу бродить по ягоду да грибочки. Согласились родные, всё что нужно сами прикупят, а Маланьюшке подарочек привезут: бусики иль платочек. Сели батюшка и матушка в повозку, запряженную кобылкой, и поехали - колокольчик в упряжи весело зазвенел. А Малаша долго не думая, собралась в лес идти к терему зеркальному. Взяла корзину, а туда еды собрала - квас и лепёшки, да и отправилась в дорогу, пока солнце не так печёт. Шла она, шла прямо туда, где услышали они с подружками вчера стук топора. Боязно было ей идти, да больно уж молодца жалко. А по дороге ягоды собирала. Уж почти полна корзина ягод, а топора всё не слыхать. Подумалось девице: «Не уж-то опоздала…». Только подумала, раздался не далеко стук топора. Пошла Малаша туда, откуда стук слышится, а навстречу от куда не возьмись, ёжик в клубок свернулся и катится прямо к её ногам. Животинку девушка с измальства любила, подкармливала. Присела, отломила кусочек лепёшки и угостила ёжика. А ёж, вдруг, человеческим голосом промолвил: «Не ходи ты девица туда, куда собралась, не то худо тебе будет». Удивилась Малаша, но ёжику говорит: «Иду я из беды молодца вызволять, что в тереме зеркальном заперт. Не по своей воле он там». А ёжик-то, ни головы, ни ножек, отвечает ей: «Добрая у тебя душа, а за смелость помогу я тебе. Вот колечко – не золотое, да и не простое - волшебное. Как на пальчик наденешь, сразу в тереме окажешься. А как снимешь, так в лесу на этом же месте очутишься. Больше ничем помочь не могу» - сказал так, свернулся комочком, да и покатился дальше. Поблагодарила она его в след. Полюбовалась Малашенька колечком, только хотела его на пальчик надеть, как услышала над головой, птица крыльями захлопала. Подняла девушка голову и увидела сокола. Спускается он всё ниже и ниже. Уж и в волосы когтями норовит вцепится. Испугалась Малашенька, взмолилась: «Сокол, соколок, зоркий глазок, лёгкие перья, кто тебя обидел? Не желаю я тебе зла. Отведай лучше моей лепёшки – сама пекла». Сел сокол на ветку дерева и вдруг человеческим голосом промолвил: «Не ходи ты девица туда, куда собралась, худо тебе будет…». А Малаша сокола лепёшкой угостила, да и говорит: «Иду я из беды вызволять молодца, что в тереме зеркальном заперт. Не по своей воле он там». Тут сокол отвечает ей: «Храбрая ты, девица и душа у тебя добрая, помогу я тебе. Раскинул сокол крылья, и упали на траву перья соколиные: «Как придёт беда, иль обидит кто, запусти перо по ветру, да скажи слова такие: «Лети пёрышко высоко, лети пёрышко далёко, за тучки и облака, чтобы помощь пришла! Тут тебе и подмога будет». Поблагодарила его девица. А сокол сказавши так, поднялся в небо и улетел. Собрала девушка все 7 перьев, в платочек завернула да у сердца спрятала. Подумала девица, пора бы уж к терему отправиться. Взяла она колечко и только на пальчик хотела надеть, как услышала она, шуршание за деревом. Посмотрела, а там лисёнок маленький сидит один одинёшенек. Удивилась девица, маленький и один, куда же мать-лиса подевалась? Смотрит на неё лисёнок своими глазками печальными, и тихонько поскуливает. Стала она малыша лепёшкой подзывать, да увидела, что лисёнок на лапку не может наступить, взяла она его на руки да платком лапочку перевязала, в корзину уложила, и отправилась маму-лису искать. Только лисёнок не унимается, больно ему лапку. Вспомнила тут Маланья про пёрышки соколиные, достала она одно и пустила его по ветру, сказав слова заветные, как сокол учил: «Лети пёрышко высоко, лети пёрышко далеко, за тучки и облака, чтобы помощь пришла!» Полетело пёрышко, а девица за ним поспешила. Крутится перо, подгоняемое ветерком, летит, будто путь указывает. А Маланьюшка думает, вот бы у лисёнка лапка зажила, да мама его поскорее нашлась. Только подумала так, как вдруг упало перо в траву и исчезло, как и не бывало, только к небу белое облачко поднялось и растаяло. Остановилась девушка у обрыва реки бурной. Огляделась, и увидала нору лисью, а там лиса рыжая, как огонь с лисятами. Тут маленький лисёнок, почуяв маму, выпрыгнул из корзинки и бросился со всех лап к ней. И увидела Малаша, что лапка то у лисёнка больше не болит! Обрадовалась лиса, что нашёлся её малыш. Замурлыкала она и за ластилась у ног девицы, как кошка. Да вдруг и заговорила человеческим голосом. А Маланьюшка уж и не удивляется. Спасибо тебе девица-краса длинная коса за помощь, сказала лиса. Добрая у тебя душа, если бы не ты, погиб бы мой сыночек самый маленький. И продолжила - знаю я куда ты идёшь, знаю не послушаешь ты меня и всё равно на выручку пойдёшь. За смелость, доброту и заботу помогу я тебе — совет тебе дам и подарочек. Много в тереме дверей зеркальных, заблудиться там можно и навсегда в тереме остаться. Подарю я тебе гребень не золотой, да и не простой – волшебный. Чтобы нужную дверцу найти, ты три раза по гребню пальчиками постучи, в косу русую воткни и слова такие скажи: «Гребень, гребень, гребешок, засветись как огонёк! Рассыпьтесь зеркала, упади пелена». Тут и увидишь нужную дверь, смело туда заходи! А там сердце подскажет, что дальше делать. Выслушала Малаша лисоньку, угостила лисят лепёшками. А ещё поблагодарила за подарочек да за совет лису огненную. Помахала им рукой и на поляну вышла.

Достала она колечко и на пальчик надела. И только надела, как почувствовала, что крылья у неё появились, закружило её, подняло от земли ввысь, и словно птица она полетела… Испугаться не успела Малашенька, как увидела она с высоты птичьей терем. Он манил её своей красотой и сиянием. Перевернулась она в воздухе, расплелась её коса русая. Растрепались волосы, и лента её алая полетела вниз. Загляделась девица на ленту и не заметила, как оказалась она прямо в круглой зале зеркальной. Взглянула Малашенька в зеркала и повторилась она там множественное количество раз… Вот и сарафанчик её да рубашка тканая, корзинка в руке… Только вот волосы растрепаны, лента атласная алая из косы исчезла, а вместо лица её, лик чужой: нос птичий, глаза звериные огнём горят…Вскрикнула девица, зажмурилась на мгновенье и снова глаза открыла. А перед ней зеркальная дверь распахнулась. А там за дверью снег летит, кругом сугробы, а вдалеке деревушка виднеется. Домишки в сугробах по самую крышу утопли. Не видно дымка из труб, не топятся там печки и людей не видно. Только ветер дует, да снег всё метёт и метёт, засыпает домишки всё больше и больше, скоро и крыш видно не будет. Испугалась она, что люди то в домах занесены снегом, замёрзнут, хотела шагнуть, да босая она. Подумала, войду туда, сама замерзну и людям не помогу. Тут вспомнила она о соколиных перышках. Вынула она перышко запустила его по ветру, и сказала слова такие: «Лети пёрышко высоко, лети пёрышко далеко, за тучки и облака, чтобы помощь пришла!» И добавила: «Пусть пригреет солнышко, да растают снега, из деревни этой, пусть уйдёт беда!» После слов её так и случилось. Перестал снег валить, стало солнышко светить, снег вмиг растаял, и вода напитала все луга, зазеленела, трава, птицы отогрелись и защебетали. Вышли из изб бабы да мужики, выбежали детишки. Все Малашу увидали и руками помахали, да спасибо ей сказали. Тут дверь и захлопнулась. Ох успела, подумала девица. А перед ней уж другая дверь распахнулась… и город открылся пред глазами неведанный, невиданный. С домами причудливыми, высокими: башенки глиняные, оконца маленькие. Ходят там люди в одеждах белых, и солнце печёт так жарко, что Малаше, аж лицо опалило, да пить нестерпимо захотелось. Хорошо квасок с собой был, испила девушка его и жажду утолила. Ох, опять не та дверца открылась, подумала девица. Только она хотела дверь закрыть, как услышала она чудесную музыку…

Продолжение пишу…