Ступень к успеху. Часть 19

Слушание дела было назначено на 6 февраля в 10 часов утра. Мысли о том, как мне отпроситься с занятий, не давали покоя. Я не знала, как объяснить преподавателю свою ситуацию, и решила обратиться за советом к Лене. После уроков я направилась к ее офису, надеясь, что она сможет помочь мне. Однако вместо поддержки она произнесла:
– Маша, не надо тебе туда ходить. Во-первых, это морально тяжело. Во-вторых, заседание может длиться часами. И, в-третьих, я не уверена, что Витя хочет, чтобы ты была там…
С сожалением я спросила:
– Почему ты так думаешь?
– Ему тяжело, – ответила она с печальным выражением на лице. – Он не хочет, чтобы ты страдала.
– Но ему же нужна поддержка! – возразила я, чувствуя, как внутри меня нарастает протест.
– Боюсь, что твое присутствие только усугубит его состояние… Понимаешь, ему стыдно перед тобой.
– За что? За то, что он невинно осужденный? – не удержалась я.
– Он не осужденный, а обвиняемый, – поправила меня Лена, как будто это было важно.
– Да какая разница!? – вырвалось у меня, и я почувствовала, как слезы подступают к глазам.
Лена посмотрела на меня с сочувствием и произнесла:
– Маша… Я думаю, тебе не следует там быть. Пожалуйста, не ходи туда. Ради него.
В тот момент мне стало особенно тяжело. Я тихо произнесла:
– Мне кажется, я люблю его…
Лена обняла меня, прижимая к себе, и сказала:
– Понимаю, это трудно, но ты должна перебороть себя. Он не хочет, чтобы ты страдала по нему.
После ее слов я не смогла сдержать слез. Боль от чувств к Крабу накрыла меня с головой. Он был вторым парнем, в которого я влюбилась, но, в отличие от первой любви к Диме, была отвергнута.
У меня не было сил что-либо делать. Я написала Никите, что не приду сегодня, а когда он спросил: «Что случилось?», я проигнорировала его сообщение. Дома я заперлась в своей комнате и, погрузившись в мир музыки, вскоре уснула.
Проснулась я от звука уведомления на телефоне. Это была мама. Она написала, что они с Костей и Олей в гостях у своей давней подружки Юли и будут поздно. Отлично. Весь вечер я проведу одна. Однако боль была настолько невыносимой, что мне захотелось выпить. Я вспомнила, как последний раз это делала в октябре, перед тем, как отправиться в тату-салон с Димой. Мой организм, казалось, помнил, как алкоголь помогал заглушить боль, и теперь требовал его.
Я не могла просто так выйти в магазин. Глупо было надеяться, что там окажется кто-то, кто купит мне алкоголь. Поэтому я начала перебирать своих одноклассников, кому уже исполнилось восемнадцать. Их было немного, и еще меньше тех, к кому я могла обратиться. Куликова Настя. Наша староста. Она первой в классе отметила свое восемнадцатилетие, и я знала, что она покупала алкоголь всем. Я позвонила ей и попросила о помощи.
– Ну ладно… Куплю. Но с тебя шоколадка! – согласилась она после долгих уговоров. Я подошла к ее дому и встретила ее у подъезда.
– Так что за повод? – начала допытывать меня Настя.
– День рождения, – «придумала» я свой универсальный ответ.
– У кого? – продолжала она любопытствовать.
– Да так. У одной компании. Ты ее не знаешь.
– Понятно.
Мы, наконец, дошли до магазина. Я выбрала три банки слабоалкогольного коктейля, сладкую булочку на закуску и шоколадку для Насти.
– Спасибо, – я протянула ей деньги за алкоголь и вручила шоколадку.
– Не за что. Тебя ждать завтра в школе? – с иронией спросила она, и я заметила, как ее губы изогнулись в легкой усмешке.
– Конечно. Пока, – ответила я, убирая покупки в рюкзак, развернулась и пошла быстрым шагом прочь.
Мои ноги снова потянули меня в частный сектор. Я прошла мимо бетонных плит, где несколько месяцев назад пила ту самую странную жидкость, и заметила, что рядом тусовалась какая-то компания таких же подростков. Поэтому я решила найти более уединенное место. Вскоре я наткнулась на небольшую заброшенную постройку – не то сторожка, не то сарай. Я зашла внутрь и открыла первую банку.
На улице было сумрачно, хотя на часах еще не было и шести вечера. Февраль, а воздух был удивительно теплым. Самое главное – вокруг не было людей. Я быстро выпила первую банку и затянулась сладкой булочкой. Слезы лились по щекам, когда я думала о Крабе. Под воздействием алкоголя в голове начали всплывать воспоминания и о Диме. Как же мне не повезло влюбиться в них обоих.
Я открыла вторую банку. К тому времени меня уже слегка ударило в голову, но я все еще была в состоянии соображать. Вторая банка шла туго, и закуски у меня не было. Я стала чувствовать, как холод проникает в меня, и решила немного пройтись, чтобы не замерзнуть. Надев варежки, я держала банку в руке, стараясь закрыть этикетку от любопытных глаз прохожих. В конце концов, я могла бы и просто пить лимонад из этой банки.
Я продолжала бродить по частному сектору. Здесь всегда было немноголюдно и местами темно. Мне не было страшно, но одиночество давило на меня. Не зная, куда себя деть, я просто слонялась вдоль улиц. Когда я допила вторую банку, мой разум начал затуманиваться. В таком состоянии мне захотелось увидеть Никиту… Он был единственным, к кому я могла обратиться за помощью, так как Лена была занята своими делами.
В общем, я снова потеряла контроль над ситуацией. Чувство безнадежности охватило меня, и я поняла, что больше не владею ни своим телом, ни своим разумом. В тот момент алкоголь казался единственным утешением, способом забыться от насущных проблем, которые давили на меня. Я искала спасение в каждом глотке, надеясь, что он поможет мне уйти от реальности, хотя сама знала, что это всего лишь временное облегчение.
К тому же, алкоголь стер границы между мной и Никитой, словно магическая сила, притягивающая меня к нему. Я хотела быть к нему ближе, чувствовать его тепло и поддержку. Но в глубине души я понимала, что это всего лишь иллюзия, которую я создаю, чтобы скрыть свои истинные чувства. На самом деле я скучала по Крабу. Я тосковала по его искренности и нежности, которые так резко контрастировали с временной привязанностью к Никите. В этот момент я осознала, что, возможно, именно Никита может стать тем, кто может вернуть мне контроль над собой.
Я достала третью банку и направилась к дому Никиты. Когда я подошла, в банке уже оставалась половина жидкости. Я взглянула наверх и увидела, что свет в его комнате горит. «Отлично, он дома», – подумала я и написала ему SMS: «Ты можешь выйти?»
Пока я ждала его ответа, из подъезда вышел кто-то другой, и я машинально забежала внутрь. Возможно, это было инстинктивное желание спрятаться от холода. Я глубоко вдохнула, ощущая, как тепло медленно наполняет мое тело, а алкоголь все сильнее начинает ударять в голову. Облокотившись о стену, я стояла так еще несколько минут, когда, наконец, получила сообщение от Никиты: «Что случилось? Ты где?»
Я написала, что нахожусь в его подъезде, на что он удивленно спросил: «Что ты там делаешь???» Я решила не отвечать и просто дождаться его, медленно допивая третью банку. Спустя несколько минут я услышала звук открывающейся двери. Это был Никита. Я сделала последние глотки, выбросила пустую банку в импровизированную мусорку, сделанную из старой коробки, и снова облокотилась к стене, чувствуя, как ноги перестают держать меня.
– Господи, Маша, что ты тут делаешь? – воскликнул Никита, когда увидел меня.
– Привет, Никита… – я растворилась в улыбке, а мой голос явно выдал, что я пьяна.
– Маша? Ты… пьяная? – его взгляд был полон испуга и беспокойства.
– Я так рада тебя видеть… – я бросилась обнимать его, но ноги еле держали меня, и я фактически облокотилась на него. Он ловко подхватил меня, чтобы я не упала.
– Маша, пошли домой?
– Прости меня… – моя голова уперлась в его плечо, и я пыталась встать ровно, но алкоголь не оставлял мне шанса. Я чувствовала, как Никита пытается удержать меня, крепко хватая за подмышки.
– За что?
– Я такая дура… – после этих слов меня вдруг расперло от эмоций, и я громко разрыдалась.
– Маша, ты чего? Все хорошо! Пошли домой!
Он аккуратно взял меня под руку, но мое тело продолжало не слушаться. Я прижалась к стене, и все вокруг стало туманным. Я помнила урывками, как Никита помогал мне взбираться по ступеням. Нужно было пройти всего два лестничных пролета, и я умудрилась упасть на последнем, и Никита еле меня поднял. Вскоре я оказалась в его квартире.
– Можно мне в туалет..? – я на мгновение протрезвела от своей потребности.
– Да, конечно, проходи, – ответил он, и я поспешила туда.
Я не помню, как сняла обувь и расстегнула верхнюю одежду. Но, сидя на унитазе, моя голова немного прояснилась. После того, как я справила нужду, я вышла с виноватым видом. Никита любезно проводил меня к себе в комнату и аккуратно посадил на диван.
– Может, тебе воды?
– Не надо… – ответила я, чувствуя, что мне сейчас нужно просто поговорить.
Он сел рядом и начал расспрашивать, что произошло. В этот момент я просто вывалила все, что у меня накипело. На самом деле, я не помню, что именно говорила, но ясно помню, как взахлеб рассказывала о том, как подло со мной поступил Дима, которого я когда-то любила. Я вдруг оказалась с головой на коленях у Никиты, закрыв лицо руками и горько рыдая, в то время как он молча гладил меня по волосам, пытаясь утешить. Когда-то меня так успокаивал Краб… Как же его мне не хватало…
Не знаю, сколько времени я прорыдала у Никиты, но пришла в себя, когда взглянула на часы. Было полдесятого вечера. Я вскочила с возгласом, что мне нужно домой, иначе меня снова посадят под домашний арест.
– Давай я тебя провожу, – предложил Никита.
– Не надо! Пожалуйста, не надо, – я встала посреди комнаты, как испуганный олень, ослепленный светом фар.
– Ты уверена?
– Да… Спасибо. Я пойду…
Я вышла из комнаты и судорожно начала искать свои вещи. Мой разум все еще был затуманен, и я не заметила, как быстро собралась и вышла из квартиры. Я выбежала из подъезда, как вдруг услышала, как меня окликнул Никита.
– Стой! Подожди. Я все же тебя провожу.
– Спасибо, не надо, – настаивала я.
– Но я уже вышел.
Я окончательно протрезвела, когда снова оказалась в туалете на кафельном полу.

***
Я весь день старалась избегать взгляда Никиты. Стыд сжимал меня, как в тисках, и я понимала, что не смогу встретиться с ним лицом к лицу. Вчера, вернувшись домой, к моему счастью, никого не оказалось. Я быстро умылась, пришла в себя и легла спать, чтобы не спалиться перед родителями. Однако в три часа ночи меня разбудило ужасное похмелье и настоятельные позывы в туалет. Я лежала и мучилась, пытаясь игнорировать потребность, но с каждой минутой становилось все хуже. Мне пришлось встать и тихо подкрасться к кухне, чтобы налить себе воды, но это не принесло облегчения. В конечном итоге, не в силах сдерживаться, я пошла в туалет и сделала то, что должна была. К счастью, никто этого не услышал. С облегчением вернувшись в свою кровать, я быстро заснула, пока не раздался будильник.
Собравшись, я пулей рванула в душ, чтобы освежиться и привести себя в порядок. К восьми утра физически я чувствовала себя прекрасно, но морально меня терзали угрызения совести. Я не могла вспомнить, о чем разговаривала с Никитой, и ужасалась, что могла сказать что-то лишнее. Когда я заметила его перед первым уроком, сделала вид, что не вижу, а после каждого занятия старалась первее всех покинуть класс и сидела в холле, чтобы не столкнуться с ним. На последнем уроке пришло его сообщение: «Все нормально?» Я решила проигнорировать его.
После звонка я снова, как ошпаренная, вылетела из класса, чтобы быстрее забрать свою куртку и убежать домой. Меня немного успокаивала мысль, что это была пятница, и у меня было два выходных, чтобы прийти в себя и избежать встреч с Никитой.
Вернувшись домой, я обнаружила сообщение от неизвестного номера. Открыв его, я почувствовала, как у меня нарастает тревожность: «Маша, здравствуй! Это Наталья, мама Никиты. У тебя все хорошо? Если хочешь, можем попить чай вместе». В голове промелькнула мысль: «О, нет! Неужели он рассказал обо всем своей маме? А может, он уже всем растрепал, и теперь все смеются надо мной?» Паника накрыла меня с головой, и мне срочно нужны были разъяснения от Никиты. Я без церемоний отправила ему сообщение: «Ты что, все маме рассказал???» Волнение быстро сменилось на гнев. Я ужасно разозлилась на Никиту: как он мог так поступить? Я же ему доверяла!
Никита перезвонил. Я медлила с ответом, не желая слышать его голос. Мне бы подошла письменная форма общения, но его настойчивость вскоре заставила меня взять трубку.
– Алло.
– Алло, Маша! Что случилось? Скажи, пожалуйста.
– Ты зачем все ей рассказал? – срываюсь я в трубку.
– Я ничего не говорил. Она сама все слышала.
– В смысле??? Она была дома?
– Ну, когда мы пришли, ее не было. Мама вернулась с работы где-то около девяти и услышала, как ты рыдаешь. Она не решилась зайти, поэтому закрылась у себя в комнате и написала мне сообщение, спросив, что случилось. Я сказал, что ты просто морально устала от учебы.
– Блин. Как же мне стыдно перед тобой и твоей мамой! – сокрушенно произнесла я.
– Ничего страшного не произошло, – пытался он меня успокоить.
– Ага, конечно! Я же вообще ничего не помню! Мало ли, что я могла сделать или сказать…
– Все нормально. Я сам ничего не помню уже.
– Никита… Извини… Мне, правда, очень стыдно, что так вышло.
– Не переживай. Давай закроем эту тему. Что было, то было.
– Ладно… – хоть Никита и пытался меня убедить, что все нормально, внутри меня росло не только чувство стыда, но и отвращение к себе.
– Ты когда в следующий раз придешь? Заниматься, имею в виду... – перевел тему разговора он.
– Ну… Не знаю. Мне кажется, ты теперь плохо обо мне думаешь.
– Я? С чего бы? Я всегда о тебе хорошего мнения.
– Да неужели?
– Да.
– Даже после того… – я сделала неловкую паузу, – когда я тебе сказала, что мы «из разных классов»? – Вспомнив тот эпизод, когда Никита предложил мне помощь, а я, по сути, послала его.
– Ты такое говорила? Не помню, – ответил он, и в его голосе послышалось удивление от сказанного. – Может быть, когда мы учились в разных классах до девятого? – Он, похоже, действительно не помнил моих слов, но мне казалось, что он просто делает вид. Но он прав, до девятого класса мы действительно учились в параллели.
– Ну… Не совсем…
– Так, Маша, – вдруг прервал меня Никита, – мне нужно идти. Напиши мне, пожалуйста, что там по занятиям. И не переживай. Давай, пока.
– Пока… – не успела я попрощаться, как Никита положил трубку. В голове снова пронеслась его фраза: «Я всегда о тебе хорошего мнения». Что это все значит?

***
После долгих споров Лена все же убедила меня не ходить на слушание дела. Утром в понедельник я умоляла ее отписываться о том, как все проходит, но она сказала, что сможет написать мне только после окончания суда. На уроках я не могла сосредоточиться, мысли о том, что происходит там, не оставляли меня ни на минуту.
Уроки уже кончились, а от Лены не было ни слуху ни духу. Никита подошел ко мне, чтобы узнать, продолжаем ли мы занятия, и я, с трудом сдерживая эмоции, отказалась. Я не была в состоянии делать что-либо, даже думать о чем-то другом.
После школы ноги сами повели меня к зданию суда. Мысль о том, что я рядом с Крабом, хоть немного грела мою душу. У здания суда толпились журналисты, их камеры и микрофоны создавали атмосферу какого-то важного события. Я думала лишь о том, сколько еще ждать и когда все это закончится.
Я простояла больше часа, пока наконец не увидела, как люди начали выходить из здания. В их лицах я заметила Лену, которая выглядела сердитой. Увидев ее, в моей голове промелькнули все страшные события, которые могли только произойти с Крабом. Я окликнула ее, и Лена сразу подошла ко мне, ее выражение лица говорило о том, что новости неутешительные.
– Ты что здесь делаешь?
– Я не могла не прийти… как все прошло? Что сказали?
– Ничего. Продлили арест еще на два месяца, – произнесла она, опуская взгляд.
Я расстроилась и не знала, что ответить. Вдруг я увидела, как к зданию суда подъезжает полицейский УАЗ, именуемый «бобиком». В сердце у меня забилось быстрее, когда я разглядела, как конвоиры выводят в наручниках знакомый силуэт… «Краб… Держись! Я с тобой!» – промелькнуло у меня в голове. Я проводила взглядом уезжающую машину и тяжело вздохнула, чувствуя, как внутри все сжимается.
Затем в толпе я увидела Игоря. Гнев заполнил меня с головой.
– Ублюдок! Как же я его ненавижу! – воскликнула я, сжимая кулаки. – Я готова его прямо здесь убить! – Я быстро зашагала в его сторону, но Лена мгновенно схватила меня за руку.
– Ты что? С ума сошла? Не подходи к нему, – строго произнесла она.
– Как таких мерзких людей Земля носит? – продолжала я в том же духе, не в силах сдержать эмоции.
– Маша, успокойся, – тихо сказала Лена, стараясь сбавить мой тон. – Я постараюсь решить этот вопрос. Доверься мне.
Ее слова немного успокаивали, но в глубине души, как бы я ни сомневалась в компетенции Лены, меня не покидало чувство, что Игорь все-таки упрячет Краба за решетку. Эта мысль причиняла мне боль, и я не знала, как с ней справиться.
Лена по дороге домой рассказала мне обо всех подробностях, которые происходили в суде. Единственное, что могло спасти Краба от тюрьмы, – это отсутствие отпечатков пальцев на «товарах» и признания свидетелей. С первым проблем не возникало, а вот со вторым дела предстояли похуже. Игорь мог подкупить свидетелей, чтобы они сказали, что именно Краб продавал «таблетки».
– Почему Игорь подставил Краба? – не выдержала я и спросила.
– Эм… Краб? Ты его называешь Крабом? – удивленно переспросила она.
– Да… Это долгая история. Неважно, – замялась я, стараясь не углубляться в детали. – Так почему Игорь занялся этим бизнесом за спиной у Краба? Зачем нужно было дарить ему этот дурацкий клуб? Да и в конце концов, подставить Краба, чтобы клуб в итоге закрыли? – меня накрыла волна вопросов, и я не могла удержаться от их озвучивания.
– Понимаешь, наркоторговля – хоть и противозаконный бизнес, но весьма прибыльный. Сама понимаешь: спрос…
– …рождает предложение, – продолжила я, вспомнив уроки по обществознанию с Никитой.
– Верно. Игорь подарил клуб, чтобы не числиться владельцем. С кого всегда спрашивают? Правильно – с владельца. Почему за спиной у Вити? Ну, не уверена, что Игорь стал бы открыто заниматься этим делом. Тем более, Витя, как ты говорила, «правильный». Когда Игорь понял, что его брат все знает, он попытался мирно урегулировать вопрос, предложив деньги. Но Витя был принципиальным и не стал идти у старшего брата на поводу, даже пригрозил полицией. Но Игорь куда могущественнее. Сначала ему нужно было восстановить репутацию среди потенциальных покупателей. А затем, когда понял, что полиция уже заинтересовалась клубом, просто свалил всю вину на Витю и обелил себя. Якобы он обычный управляющий, и что творит владелец – это уже его желание.
– Но как сделать так, чтобы свидетели сказали, что Игорь толкал дурь, а не Краб?
– Честно, будет тяжело. Кто захочет в полиции давать показания против себя, а уж тем более против Игоря?
– Да кто он такой? Что его все боятся? – не понимала я.
– Бизнесмен, – ответила Лена.
– И что? – продолжала я, не желая смириться с этим.
– Он ходит по головам и знает, кому можно «дать на лапу», – пояснила она.
– Лена, скажи честно: все безнадежно, и Краба посадят в тюрьму? – спросила я, чувствуя, как в груди сжимается сердце.
– Маша, я обещаю, что его не посадят, – сказала она с уверенностью, которая, хоть и была обнадеживающей, не могла полностью развеять мои сомнения.
Мне очень хотелось в это верить, но страх за Краба продолжал терзать меня, и я не могла избавиться от ощущения, что все это может закончиться плохо. Мне оставалось только верить в чудо.