Брат генерала

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ОЧЕРК О ВАСИЛИИ ПАВЛОВИЧЕ ОРЛЕАНСКОМ

Василий Павлович Орлеанский – третий из шестерых детей в семье дьякона Павла Васильевича и Александры Парменовны Орлеанских. Родился 30 декабря 1892 года в селе Носкове Буйского уезда Ильинской волости Костромской губернии. Окончил четыре класса Костромской духовной семинарии.
В юности, когда Василий жил в Костроме и учился в семинарии, он дружил со многими ребятами. В их компании была девочка Аня Леонтьева. С 12 лет она жила уже самостоятельно, служила модисткой в одном из костромских шляпных салонов. В те времена, чтобы получить разрешение на подобную работу, необходимо было сдать экзамены. В Кострому она приехала из Петербурга, где окончила курсы модисток. Когда заключила контракт и собралась уезжать, её сёстры были в ужасе. В Костроме она оказалась в семье Третьяковых. Это были очень состоятельные люди, родственники известного Третьякова. У них были собственные магазины, шляпные и другие. Анна особого воспитания не получила, в Костроме водилась с дворовой молодёжью, запросто каталась с мальчишками на велосипедах. Как-то Елизавета Петровна Третьякова ей сказала: «Нюрочка, как же так можно, ездишь с мальчишками. Ну, скажи, кто же в вашей компании». Анна начинала перечислять всех ребят, наконец, назвала: «Вася Орлеанский». «Вася Орлеанский», - повторила Третьякова, ну, тогда я спокойна. Анна знала всю семью Орлеанских, в которой и мужчины, и женщины все были рослыми. Она же сама была роста невысокого. Сёстры Василия её не очень жаловали: маленькая, не знатного происхождения. Лучше отношения сложились у неё с младшим из братьев Виктором. Когда у Анны закончился контракт, старшая сестра пригласила её в Киев.
Началась первая мировая война. 6 сентября 1914 года Василий поступил на службу в Михайловское артиллерийское училище. С будущей женой Анной Гавриловной Леонтьевой жизнь его тогда развела. 10 декабря 1914 года Василий «был отчислен из училища в распоряжение Петроградского уездного воинского начальника». А 15 декабря 1914 года его зачислили «в Павловское военное училище юнкеров рядового звания на правах вольноопределяющегося 1-го разряда». 9 марта 1915 года он был «переименован в юнкера унтер-офицерского звания». «По окончании ускоренного пятимесячного курса военного времени ВЫСОЧАЙШИМ приказом» 1 мая 1915 года Василий Орлеанский «произведён в прапорщики, с зачислением по армейской пехоте».

Из материалов «Полного послужного списка Прапорщика армейской пехоты Орлеанского» составленного 1 мая 1915 года после прохождения Василием Павловичем «ускоренного 5-ти месячного курса военного времени по первому разряду» в Павловском военном училище:
      «Прапорщик армейской пехоты Василий Павлович Орлеанский. Младший офицер. Орденов и знаков отличия не имеет. Родился 1892 года декабря 30-го. Сын диакона, потомственный почётный гражданин, уроженец гор. Костромы. Вероисповедания православного. Имеет свидетельство за четыре класса Костромской Духовной Семинарии. Поступил на службу в Михайловское артиллерийское училище 6 сентября 1914 года. Отчислен от училища в распоряжение Петроградского уездного воинского начальник 10 декабря 1914 года. Зачислен в Павловское военное училище юнкеров рядового звания на правах вольноопределяющегося 1-го разряда 15 декабря 1914 года. Переименован в юнкера унтер-офицерского звания 9 марта 1915 года. По окончании ускоренного 5-ти месячного курса военного времени ВЫСОЧАЙШИМ приказом в первый день Мая тысяча девятьсот пятнадцатого года, произведён в прапорщики, с зачислением по армейской пехоте. Отправился в распоряжение Начальника Штаба Московского военного округа 5 мая 1915 года. В гражданской службе и по выборам дворянства не служил. ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИХ рескриптов и ВЫСОЧАЙШИХ благоволений не получал. Холост. Наказаниям и взысканиям не подвергался. В походах и делах против неприятеля не был. Особых поручений, сверх прямых своих обязанностей по ВЫСОЧАЙШИМ повелениям или от начальства не имел. В службе сего обер-офицера не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку. Начальник Павловского военного училища, Генерал-Лейтенант /подпись/. Адъютант училища, Капитан /подпись/.»
      Впоследствии послужной список Василия Павловича дополнялся следующими записями:
5 мая 1915 года отправился в распоряжение Начальника Штаба Московского военного округа.
11 мая 1915 года прибыл и зачислен в списки 210-го пех. зап. бат. и назначен млад. офиц. во 2 роту (прик. № 181).
16 мая 1915 года назначен младшим офиц. в 7 роту (пр. № 188).
3 августа 1915 года – командиром 12-й роты (прик. № 293. # 3).
Сдал 12-ю роту 21 августа 1915 года (пр.№ 307. # 3).
Назначен младшим офицером 12-й роты (прик.№ 311. # 4) – 25 августа 1915 года.
Назначен Временным Командующим 12-й ротой (пр. № 314. # 2) – 29 августа 1915 года.
Временное командование 12-й ротой сдал – сентябрь 1915 года.
Назначен начальником команды низших чинов с образов. 1 и 2 разряда (прик. № 347) – 29 сент.1915 г.
Высочайшим приказом от 9 марта 1916 года произведён в подпоручики – 9 марта 1916 года.
Со старшинством (пр. № 93) – 1 дек. 1914.
Назначен командиром 6 роты эвакуированных низших чинов (пр.№ 109) – 12 апр. 1916.
210 технический запасной батальон переименован в 210 технический запасной полк (пр. № 49) – 19 апр. 1916.
Назначен командиром 8 роты (основной пр. № 63) – 16 июня 1916.
Назначен командиром 8 роты на законном основании (пр. № 69) – 20 июня 1916. Ввиду выраженного желания отправиться в действующую армию командиром III очередной роты пополнения (пр. № 168) – 25 сент. 1916.
Отправлен в 269 технический запасной полк с III очередной ротой пополнения и исключён из списков 210-го технического запасного полка (пр. № 182) – 8 окт. 1916.

Василия мобилизовали, он оказался на румынском фронте. Походные условия были ужасны, заедали вши, избавиться от них не было никакой возможности. Василий получил не одну рану, без надлежащего ухода здоровье его день ото дня ухудшалось. Когда его вывезли в Киев, он был в очень плохом состоянии. Анна и её старшая сестра взяли его к себе, долго выхаживали. Василий поправился. Году в 1918-м женился на Анне. Вскоре (уже от советской власти) получил назначение в Клин, куда поехал с женой.
В Клину их поселили в домике Чайковского, спали на деревянной кровати композитора. Продолжалась гражданская война, всё было в развалинах. Музей там был основан уже потом. Когда их дочь Стана побывала в том музее в 19?? году, в экспозиции была выставлена железная кровать, которая выдавалась за подлинную. Стана Васильевна рассказала директору музея, что отец её тут служил, что кровать другая была. Тот ответил: «Всё может быть».
После Клина Василий получил назначение в Москву. В одной из квартир на Проспекте Мира он прожил более 40 лет. Во дворе этого дома была хибарка, где и жила семья поначалу. В том доме тогда находился военный госпиталь. Дом с большими комнатами и огромными коридорами. После того, как госпиталь ликвидировали, семье Василия выделили 28-метровую комнату и 18-метровую тёмную комнату в квартире, которую занимали немцы из Курляндии. Их «уплотнили» и новых жильцов они встретили очень неприветливо. Квартира стала коммунальной. Вскоре её ещё раз уплотнили. Это произошло так. Жила по соседству с Орлеанскими семья: Сергей Александрович N с женой и дочкой. Жили они в ближайшем двухэтажном доме в надстройке. В 1930-х годах Сергея Александровича арестовали. Когда его уводили, он успел сказать: «Василий Павлович, позаботься о Зиночке и о девочке». Зинаида с дочерью перебрались в квартиру Василия Павловича, так как их квартира в тот момент была в аварийном состоянии, практически без крыши. С Орлеанскими они прожили всю жизнь как с родными.
Во время войны Василия Павловича перевели в Горький. Там он служил в Главном управлении гражданского флота. Жили в посёлке Гнилицино, недалеко от автозавода. Василий работал на аэродроме в Ивкино. Потом его перевели в Куйбышев, жили там года полтора в Зубчалиновке. Василий заболел. Стана почувствовала, что если сама его в Москву не увезёт, то он там так и останется. Она пошла к начальнику и поговорила с ним. Тот согласился её отправить в Москву. Её посадили на самолёт к знакомым лётчикам. Она прилетела в Москву, устроилась учиться, была тогда классе в девятом. Сходила в Главное управление, рассказала, в каком положении находится её отец. Ему сделали вызов. Василий с женой вернулись в Москву в туже старую коммунальную квартиру. Многих соседей там уже не было.
Василий Павлович был справедливый, разумный и вместе с тем строгий человек. Дочь Стану «держал в ежовых рукавицах». После 20 вечера она должна была сидеть дома. Когда она училась в школе, произошёл такой эпизод. Её одноклассник Миша увлёкся фотографией и как-то её попросил: «Стана, принеси свои фотографии». Стана принесла детские фотографии. Миша выбрал одну, на которой Стана была запечатлена в возрасте 4-х лет с букетиком цветов. Он попросил фотографию переснять. Отец об этом узнал и сказал ей: «Пока фотографии не будет в доме – никаких гуляний, никуда ты не будешь выходить!» Стана была наказана и целый месяц просидела дома, пока Миша не вернул фотографию.
Когда Стана училась в институте, за ней ухаживал её будущий муж Игорь, с которым она была знакома ещё со школы. Отец узнал об этом, пригласил их и сказал: «Вот что, дружить дружите, но до тех пор, пока Стана не окончит институт, никаких разговоров о замужестве не может быть. Она должна стоять на своих ногах. Наша жизнь такова, что женщины должны быть самостоятельны и не рассчитывать ни на кого». После окончания института Стана начала работать. Василий Павлович опять пригласил её с Игорем и сказал: «Теперь я не буду возражать и на вашем пути стоять не буду».
Вместе с Василием Павловичем на военной службе был один человек, фамилии и имени его не сохранилось. Жена его была балериной Большого театра. Когда в 1930-х годах его арестовали, её куда-то выслали, и она в ссылке умерла. После 1953 года стали возвращаться люди из лагерей. Однажды в квартире раздался звонок. Стана открыла дверь. На пороге стоял мужчина: «Скажите, Василий Павлович Орлеанский здесь живёт?» «Да, здесь, пожалуйста, проходите». Он прошёл в комнату, с Василием Павловичем расцеловались как старые друзья. «Ты жив, как я счастлив!» «Я пришёл к тебе за помощью. Подал прошение о реабилитации, но мне нужны свидетели. Нужно подтвердить, что ты меня знал, что мы вместе работали, как я себя вёл и т.д.» «Пожалуйста». Вскоре Василию Павловичу пришла повестка явиться на Лубянку. Хотя самые страшные времена были позади и осуждённых теперь реабилитировали, тем не менее, Василий Павлович произнёс перед уходом: «Я должен идти, давайте попрощаемся, потому что всякое может быть, я могу оттуда и не выйти». Он ушёл. Жена и дочь ужасно переживали и нервничали. Часа через четыре он вернулся очень довольный. Рассказывает: «Меня встретил очень приветливо полковник, доставал какие-то кипы книг, их перелистывал, расспрашивал, напоследок сказал: «Спасибо, вы нам очень помогли». Я вышел, шёл по коридору и всё думал, что, наверное, сейчас всё-таки меня куда-то заберут». Через какое-то время пришёл его знакомый, он так плакал и так благодарил Василия Павловича. «Ты знаешь, он говорил, - я ко многим обращался, но все находили разные причины для отказа, ты единственный, кто не побоялся и дал мне путёвку в жизнь…»
Бывшие владельцы квартиры старики-немцы умерли, у них остались дочь и два сына. Младший из них Лёня был спортсменом. Как-то своим подругам по глупости он соврал, что занимается теннисом и бывал за границей. Вырос он на глазах Василия Павловича и Анны Гавриловны. Ходил всегда модно одетый, в гольфах, хотя тогда так не одевались. Парень он был добрый, работал на заводе, когда приходил с получкой, то деньги отдавал Анне Гавриловне. Говорил: «Анна Гавриловна, пусть они у вас будут, иначе я их быстро истрачу, а у вас буду понемногу брать». Всегда к нему в день получки приходили гости, ребята и девчонки, попируют и уйдут. Одна из них очень хотела, чтобы он на ней женился. А он сказал: «не женюсь, я люблю Наташу». Тогда та на него донесла, что он был за границей. Его забрали, он просидел 11 месяцев. Василия Павловича по поводу Лёни вызывали на допрос. О нём он так сказал: «Политически совершенно безграмотный человек, абсолютно. Вырос на моих глазах, просто он хвастун и втирал очки девицам». Леонид вернулся: «Дядя Вася, вы меня спасли».
Василий оставался верующим. На Пасху обязательно ходил в церковь, в храм обычно не заходил, из-за большого количества народу туда было не пробиться. Потом рассказывал жене и дочери, которые во все праздники, как правило, сидели дома, как всё проходило, как выносили крест и т.п. Участвовал в крестном ходе.
Когда Стане пришлось вступать в партию (она работала в издательстве, и там на этом настаивали), она посоветовалась с отцом. «Ты понимаешь, - сказала, - некоторые говорят, что если не вступлю в партию, то дальше по службе мне продвижения не будет, так редактором и останусь, хотя есть данные продвинуться на заведующую должность». Отец ей ответил: «Станочка, поступай как хочешь, только скажу, чтобы быть честным человеком, не обязательно быть в партии. Я всю жизнь прожил вне партии и о том не жалею». Стана его послушалась и в партию не вступила. Её потом спрашивали: «Как это вы умудрились проработать столько лет, к вам относились как к члену партии, а вы не партийная?» Стана ответила: «Вы знаете, я не могла написать заявление, как писали многие, что все свои силы отдам работе в партии. У меня отец болел, мама была больная, все силы я не могла отдать партии, решила быть честным человеком, поэтому осталась редактором».
Василий Павлович умер в 1967 году в возрасте 75 лет. Из-за случившегося инсульта он был прикован к постели четыре с половиной года. Удар произошёл на даче. Затем был второй удар. Он мечтал дожить до 50-летия Октября, говорил: «Хочу посмотреть, как это будет всё праздноваться». Но не дожил. В мае случился третий удар, после которого он прожил лишь 11 дней. Умер в той же коммунальной квартире на Проспекте Мира. Жене Анне всегда говорил: «ты мне Богом данная». Анна умерла позже, тоже болела, Стана за ней ухаживала. Потом Стана от издательства получила отдельную двухкомнатную квартиру, где проживала с сыном.
Стана Васильевна была заведующей по изданию ежегодника «Круглый год», 16 лет вела этот сборник. Работала со многими авторами. Была награждена орденом Дружбы народов. Пенсию оформила году в 1982-м, но на пенсии не была ни дня, продолжала работать, получая половину пенсии и зарплату. С 1990 года работала только с одним автором – Наталией Юрьевной Дуровой. Как редактор сделала множество её книг. Дурова взяла её завлитом в театр. Работа была специфической, её нужно было быстро освоить. Основные актёры – звери, и все сценарии связаны с ними. Со временем из-за возраста сопровождать Наталию Дурову во всех её поездках стало сложно. Стана Васильевна как завлит перешла на полставки и освоила ещё работу экскурсовода в музее Театра зверей. Однажды пригласила меня на свою экскурсию. Перед экскурсией я побывал на представлении, которое вела Наталья Юрьевна. Стана Васильевна провела группу экскурсантов по всему музею, с увлечением рассказывала об истории Уголка Дурова. Фотографировать было запрещено, так что фотографий не осталось. Она говорила: «Музей у нас любопытный, уникальный, я бы сказала».
Стана не знала, с чего бы родители её так назвали. Предполагала, что, может быть, предки были из Польши. Многие считали, что она Станислава. Как-то она спросила отца: «Папа, почему ты так меня назвал?» Он ответил: «Я хотел тебя назвать двойным именем. Ты у меня дочка заказная. До тебя у мамы было три сына, но в младенчестве они умерли». Умерли в Марьинской больнице (недалеко от Мещанской улицы) в тяжёлые 1920-е годы. Стана родилась не в больнице, а у частного акушера швейцарца Фези. Анна ходила к нему на консультации. Когда Фези узнал, что её мальчики погибли в больнице, он сказал: «Этого ребёнка я не дам загубить». Василий Павлович рассказал дочери, что ещё в 1920-е годы он читал роман, в котором говорилось о двух фрейлинах-черногорках Валерии и Стане, «живших при последнем нашем императоре Николае II» (этот роман впоследствии переработал В. Пикуль). Черногорки те были очень умны и красивы. Василий решил, что дочь должна иметь двойное имя. Анна взмолилась, и дочь назвали Станой. В паспорте записано «Стана». Её тётки, сёстры матери, возмущались: «Что это за Стана?! Надо дать ей православное имя». И в Киевском соборе её окрестили Татьяной. Родственники со стороны матери всегда называли её Танечкой.