Священник из Никольского

По сохранившимся метрическим книгам, формулярным ведомостям и некоторым документам, в том числе ныне рассекреченным, в книге воспроизведена история семьи священника одного из сёл Пошехонского уезда Ярославской губернии, представлены краткие сведения о его предках и потомках за период с начала XIX века и первые годы советской власти. Относительно подробно рассказано о его дочерях и сыне, выпускниках духовных учебных заведений, а также нескольких зятьях, участниках Первой мировой войны, в той или иной мере пострадавших от советской власти, подвергавшимся репрессиям и арестам. Сын, священник Николай Никольский, в 1937 году был расстрелян, впоследствии причислен к собору новомучеников. Трое внуков погибли на фронте в 1941 году. Также приведены интересные подробности, касающиеся жизни и быта обитателей сельской местности Пошехонского уезда в 1920-е годы. Текст иллюстрирован немногочисленными портретами героев повествования, фотографиями приходских храмов, часть из которых не сохранилась, другие находятся в полуразрушенном состоянии. Обычный формат, 80 страниц, 50 фотографий, мягкая ламинированная обложка, цветная печать, тираж ограничен. В ролике показан первый вариант издания, отпечатанный на принтере в нескольких экземплярах, материалы книги с тех пор значительно расширены. Макет подготовлен к печати.
https://clck.ru/3Me6oi

Книга о сельском священнике. На основе архивных материалов.


СВЯЩЕННИК
ДМИТРИЙ ОРЕСТОВИЧ
НИКОЛЬСКИЙ
И ЕГО ПОТОМКИ


ХРОНИКА СЕМЬИ ПРОТОИЕРЕЯ
БОГОЯВЛЕНСКОЙ ЦЕРКВИ
СЕЛА НИКОЛЬСКОЕ НА УХТОМЕ
ПОШЕХОНСКОГО УЕЗДА
ЯРОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ

Рыбинск
2019 г.


     В 1820 году пономарский сын Орест Петров Никольский (р.1805) по исключению его из нижнего отделения Ярославского уездного училища был определён на пономарское место церкви Богоявления Господня в село Никольское на Ухтоме Пошехонского уезда Тарасовской волости (ныне Первомайский район Ярославской области) «для уменьшения родства». В то время в Богоявленской церкви служил диаконом крёстный отец Ореста Игнатий Яковлев Диаконов (р.1777), диаконский сын, прежде обучавшийся в Ярославской семинарии. Проживал диакон Игнатий с женой Парасковьей Гавриловной (р.1780), своих детей у них не было. В Богоявленской церкви с 1810 года служил родной дядя Ореста дьяческий сын дьячок Андрей Иванов (р.1781). В семинарии он не обучался, в дьячки был определён и посвящён в стихарь в селе Староборисоглебском в 1808 году Архиепископом Антонием. При церкви исправляла пресвитерскую должность родная тётка Ореста девица Парасковья Данилова (р.1779), пономарская дочь. Она не была определена местом и проживала в своей келье на содержании прихожан [1]. Также у Ореста была родная сестра Евлампия Петрова (р.1796).

     29 июня 1822 года Ореста Никольского посвятил в стихарь Костромской епископ Самуил. Примерно в 1830 году Орест женился первым браком на Ольге Николаевне (р.1811). В 1831 году у них родился сын Апполос. Затем в семье появились дочери Екатерина и Александра, а 7 октября 1849 года родился сын, которого назвали Дмитрием. Восприемниками Дмитрия при крещении стали пономарь того же села Афанасий Николаев и дочь Ореста девица Александра. 17 сентября 1861 года Орест Никольский умер «от простуды» [1а]. Его вдова Ольга Николаевна после смерти мужа проживала в оставшемся после него доме и получала пособие из попечительства 4 руб. серебром в год [26]. Когда не стало отца, Дмитрию шёл 12-й год.

     Старшая сестра Дмитрия Екатерина Орестовна Никольская в 1862 году вышла замуж за пономаря церкви села Архангельское на Саре Пошехонского уезда Петра Андреевича Лаврова (р.1843). «Пётр Лавров, согласно прошению, был перемещён тем же званием к церкви села Никольского на Ухтоме того же уезда и снабжён билетом на вступление в брак с дочерью после тамошнего пономаря Ореста Петрова девицею Екатериною», - сообщали Ярославские епархиальные ведомости в 1862 году (стр. 74). Пётр Лавров исправлял должность псаломщика. Прожили вместе супруги недолго, Екатерина умерла, детей у них не было. Примерно году в 1866 Пётр Лавров женился вторым браком на Наталье Андреевне (р.1847). Их дети, родившиеся в Никольском на Ухтоме: Екатерина (р.1867), Мария (р.1869), Константин (р.1877), Аполлинария (р.1878), Николай (р.1880), Вениамин (р.1883). Старшая дочь была названа Екатериной вероятно в память об умершей жене.  Пётр Лавров скончался в возрасте 42 лет 31 мая 1885 года.

Другая сестра Дмитрия Орестовича Александра 19 февраля 1861 года в 20-летнем возрасте вышла замуж за дьячка из села Федорково Петра Павлова Яковлевского 21 года.  Венчал села Погорелова на Ухтоме священник Кирилл Верховский с диаконом церкви села Никольское на Ухтоме Фёдором Хмельницким и дьячком Иваном Ухтомским. Поручители по жениху села Погорелого на Ухтоме дьячок Василий Тихомиров и кончивший курс ЯДС ученик Аполлон Казанский. По невесте – Романово-Борисоглебского уезда села Кирехоть дьячок Флегонт Яхонтов и окончивший курс ЯДС студент Семён Ухтомский [1б].

     Опекунами детей и имения, оставшегося после умершего пономаря Ореста Никольского, стали священник той церкви Кузьма Виноградов и дьячок Иван Ухтомский [2]. Кузьма Миронович Виноградов (1825-1885), сын священника, уроженец села Сосняги Рыбинского уезда, из учеников Ярославской семинарии, окончивший полный курс. В 1848 году был определён учителем сельского училища, в 1849 году произведён в сан священника. Был награждён крестом в память войны 1853-56 гг. Его жена Екатерина Иванова Виноградова (р.1831/32), урождённая Смирнова (дочь священника Рыбинского уезда села Рождественно на Черемхе Иоанна Алексеева Смирнова), проживали в собственном доме на церковной земле. У них был сын Михаил (р.1853). Иван Ухтомский из низших школ, в причетничестве с 1819 года [1].

     Дмитрий Орестович Никольский в 1866 году обучался в высшем отделении Пошехонского училища, состоял на казённом содержании. В 1874 году он окончил курс Ярославской духовной семинарии со степенью студента. С 30 октября 1874 года состоял учителем и законоучителем Юрьевского народного училища [3].

     4 июня 1877 года «Ярослав. губ. Духовной Семинарии студент Дмитрий Орестов Никольский», как записано в метрической книге Богоявленской церкви села Никольское на Ухтоме, 26 лет,  обвенчался с 19-летней Любовью, дочерью священника Иоанна Дмитриевича Беликова, оба I браком. Венчание совершили священник Кузьма Виноградов с причтом Владыченской церкви [4]. В 1877 году на момент венчания Любови было не 19 лет, как отмечено в метрической книге, а без малого 21 год.

Любовь Ивановна Беликова из рода сельских церковнослужителей Беликовых, родилась 7 сентября 1856 года в селе Степанчиково Ярославского уезда (ныне Гаврилов-Ямский район) в семье священника Иоанна Иоанновича Беликова (сын священника; р.1829) и его жены Евдокии Андреевой (р.1831). В то время у неё была старшая сестра Клавдия (р.1853), затем после Любови в семье родились Николай (1858) и Анна  (р.1863). В 1870 году Николай 12 лет поступил учиться в ЯДУ [5]. 14 октября 1871 года священник села Степанчиково Ярославского уезда Иоанн Беликов, согласно его прошению, был перемещён к церкви села Владычное Пошехонского уезда, где служил вторым священником Успенской церкви. Первым священником был Василий Алфёров (р.1845) [5а].

     Церковь Богоявления Господня в Никольском на Ухтоме была построена в 1803 году и представляла двусветный пятиглавый четверик, перекрытый купольным сводом. В храме пятигранный алтарь, небольшая трапезная и трехъярусная колокольня. В главном храме два престола – Богоявления и Никольский, в трапезной престолы Благовещенский и Пятницкий. К Никольскому приходу Пошехонского уезда по состоянию на 13 мая 1878 года относились селения: с. Никольское на Ухтоме, д.д. Кладово, Катрино, Скулино, Бисерово, Захарьино, Дмитревка, Новинка, Кокуйка, Павловское, Вороново, Отрубнево, Балакино, Сурино, Саулово, Кривцово, Маслово, Паршино, Алексино, Тарасово, Денисово, Парфеньево, Федорино, Балуйка большая, Балуйка малая, Оносово, Вязовка, Звягино, Менчаково, Ошомово, Юрьевское, Глядинец, Кузминцево, Долгоруково, Клин, Кроватка, Перехватка, Калинцево, Савкино, Кобылино, Заемье, Шипово, Тимово.

     Дмитрий Орестович Никольский учительствовал в Юрьевском народном училище до 14 июля 1878 года. 13 августа он был  рукоположен в сан священника и определён к церкви Богоявления Господня села Дерменино Пошехонского уезда [6]. Село Дерменино располагалось на правом берегу реки Согожи, в 43 км от Пошехонья. Деревни, относившиеся к приходу: Качалово, Агашино, Корнилово, Лучкино, Ерёмино, Курово, Степанково, Меньково, Носово, Байново, Петраково, Каргач.

     7 февраля 1879 года у Дмитрия Орестовича и его жены Любови Ивановны Никольских родилась первая дочь Клавдия. 10 февраля её крестил священник села Владычное Василий Сергеевич Алфёров (р.1845) [7], состоявший на должности благочинного Пошехонского уезда. Менее чем через два года, 7 ноября 1880 года, в семье родилась дочь Александра. Ещё через два года – сын Николай, день его рождения 30 октября 1882 года. Крестил Николая села Спасского, что на Водоге священник Симеон Воздвиженский с исполняющим должность псаломщика села Дерменино Александром Слудским и пономарём Андреем Дмитровским. Восприемниками были села Воскресенское на Водоге священник Иаков Тимофеев Лебедев и наставница Дермеиинского начального училища Мария Александровна Воскресенская [14].

     В 1880 году с 11 августа по 2 сентября объезд своих владений, в том числе сёл Пошехонского уезда, совершил Преосвященнейший Ионафан, епископ Ярославский и Ростовский. «Вся эта местность отличается прелестными видами, от которых не хотелось бы отводить глаз. Дорога идёт по возвышенной, гористой местности и даёт возможность видеть далеко отстоящие горы, леса, сёла, деревни, с каждым поворотом пути являлись взорам новые, прелестные виды местности, а вблизи виднелись обработанные поля, радующие земледельца богатым урожаем льна, золотистой пшеницы и высокорослого овса. Благословенный край! Один из лучших в Ярославской губернии!» - писали Ярославские епархиальные ведомости, освещая путешествие Владыки [24]. Ионафан побывал в сёлах Карповское, Новинка, Погорелое, Никольское на Ухтоме, Ракобол, Владычня (Владычное).

     Так описаны его приезд в Никольское на Ухтоме и встреча со священником Кузьмой Виноградовым: «Между Погорелым и Никольским переезд незначительный, не более одной версты. При самом въезде в село стояла огромная толпа людей обоего пола. Оказалось, что селяне пожелали встретить здесь Владыку хлебом-солью. Преосвященный вышел из экипажа к стоявшим людям, благословил предложенный ими хлеб и соль и просил предстоявших пожаловать в церковь, чтобы получить на себя осенение животворящим крестом Господним. Храм Николо-Ухтомский пятиглавый и величественный видом, обширных размеров по своему устройству, так как приход состоит из 900 мужеского пола душ православных. При встрече Архипастыря священник, пожилых лет, удостоенный того года фиолетовой скуфьи, представил на блюде новую, только что приготовленную скуфью и просил Архипастырского благословения носить её. Владыка сам возложил поднесённую скуфью на главу священника, благословил его и пожелал ему трудиться, проходить священническое служение с достоинством и достигнуть высших наград. Встреча эта состоялась во вратах каменной ограды; отсюда при пении клира Преосвященный вошёл в церковь, сопутствуемый множеством народа. Четырёхъярусный иконостас холодной церкви, по белому фону, украшенный позлащённою резьбою, благолепен; иконы нижнего яруса покрыты все серебряными ризами. В тёплой трапезе два алтаря ограждены также красивыми иконостасами; холодная церковь без живописи, очень светлая, но в трапезе темно. Библиотека незначительная, но в настоящее время пополняется выпискою духовных журналов: Странника, Руководства для сельских пастырей и других. Из церкви Владыка пошёл в дом священника, причём множество народа подходило к нему получить Архипастырское благословение. Подошёл один бедный и слепой; Владыка положил ему в руки рубль и благословил слепца. В доме священника Преосвященный, приняв предложенную закуску и потом стакан чаю, пожелал на полчаса успокоиться, чтобы дать отдых лошадям, с самого утра бывшим в разгоне, но не нашёл особой комнатки для отдыха, по тесноте дома и неудобству его расположения, и так должен был отправиться далее по направлению к селу Ракоболу, вышедши из села пешком. На протяжении всего Пошехонского уезда виднелись на полях богатые овсы, превосходный лён и местами пшеница. Владыка пожелал узнать, куда сбывают хлеб жители, находящиеся в таком далёком расстоянии от городов; по справке оказалось, что обработанный лён крестьяне отправляют в Вологду на фабрики, а хлеб разных сортов и семя льняное в Пошехонье и, при тщательном возделывании земли, живут безбедно» [24].

30 ноября 1884 года Дмитрий Орестович Никольский был награждён набедренником [6]. 14 июня 1885 года он был перемещён в Никольское на Ухтоме к Богоявленской церкви на место умершего 12 июня священника Кузьмы Виноградова. В то время в его семье было четверо малолетних детей. Переехали в родовой дом к матери Дмитрия Орестовича, 74-летней «вдовой пономарице» Ольге Николаевне. Четвёртым ребёнком была двухмесячная Надежда. Впоследствии в формулярных ведомостях Надежда не упоминается, видимо умерла в младенчестве. 25 октября 1885 года Дмитрий Орестович «удостоен от епархиального начальства благодарностью за составление и сказывание катехизических поучений» [8].

     27 ноября 1886 года в семье родилась Вера.

     Ко дню Святой Пасхи от Священного Синода 14 марта 1889 года Дмитрий Орестович Никольский был награждён фиолетовой скуфьей. Об этом сообщили «Церковные ведомости» за тот год в № 15-16 (стр.142б). 12 апреля – «удостоен по ходатайству начальства за успешное преподавание Закона Божьего в народном училище благодарностью» [8].

     В 1889 году старшая дочь Клавдия была отдана на обучение в Ярославское епархиальное училище, основанное в 1880 году архиепископом Ярославским и Ростовским Ионафаном. Училище готовило учительниц для земских и церковно-приходских школ. Срок обучения составлял шесть лет. Среди изучаемых предметов на первом месте стоял Закон Божий. Также в училище изучались русский и церковно-славянский языки, русская словесность и литература, русская и всеобщая история, география, арифметика и геометрия, физика, педагогика, чистописание. Кроме положенных наук, воспитанницы обучались рисованию, рукоделию, кройке, домашнему хозяйству. Особое внимание обращалось на церковное пение, которое было обязательным предметом.
   
     25 мая (ст.ст.) 1890 года родилась Анна. Для совершения таинства крещения в Никольское на Ухтоме был приглашён священник Покровской церкви из соседнего села Погорелого на Ухтоме Пётр Надеинский. 27 мая в Богоявленской церкви он крестил Анну с местным причтом, дьяконом Петром Баловым и псаломщиком Михаилом Ильинским. Восприемниками при крещении стали священник села Владычное Александр Фёдорович Хмельницкий и младшая сестра Любови Ивановны, родная тётка новорождённой – Анна Ивановна Беликова (р.1863). Пётр Васильевич Балов (р.1858), сын священника, псаломщик, затем дьякон Богоявленской церкви с 1887 года. Александр Фёдорович Хмельницкий (р.1852) – старший брат супруги Петра Балова Аполлинарии Фёдоровны (р.1859). Александр и Аполлинария – дети заштатного с 1887 года дьякона Богоявленской церкви Фёдора Лукина Хмельницкого (р.1821) [15]. 

     С 27 июня 1891 года Дмитрий Орестович был назначен Консисторией на должность «Духовного следователя» [9]. В 1892 году он организовал в своём приходе «Общество трезвости» в память избавления от смерти царской фамилии в 1888 году во время путешествия по железной дороге императора Александра III и его семьи. Из заметки «Общества трезвости. Опыт прошлого»: «Одной из важных социальных проблем в России было злоупотребление населения спиртными напитками, наносившее страшный вред моральному и физическому облику народа. Главной формой борьбы с этим злом стали общества народной трезвости, создававшиеся духовенством для просвещения и религиозно-нравственного воспитания в конце XIX - начале XX веков. Например, в 1892 году при Тарасовском волостном правлении в приходе села Никольского на Ухтоме Пошехонского уезда стараниями местного священника Димитрия Никольского было открыто общество трезвости, в которое сразу вступило 33 человека. Целью его было привлечение прихожан к церковному богослужению, к слушанию внебогослужебных собеседований и чтению религиозно-нравственных книг, поэтому при обществе открыли библиотеку. Проводились публичные чтения не реже одного раза в месяц в здании волостного правления. Иногда общества трезвости открывались в память какого-либо знаменательного события. Подобные организации возникали при многих и многих храмах епархии. Непременным условием членства был засвидетельствованный отказ от спиртного» [10]. 13 января 1893 года Дмитрий Орестович был «удостоен Архипастырского благословения за открытие общества трезвости и народной библиотеки в память чудесного спасения Государя в 1888 году» [9].

     В 1893 году в семье родилась дочь Мария. В том же году 8 марта Дмитрий Орестович в очередной раз был «удостоен благодарности от епархиального начальства и Архипастырского благословения за составление и сказывание катехизических бесед, одобренных епархиальным комитетом». 14 марта 1896 года – награждён камилавкой. «Наперсный иерейский крест, Высочайше утвержденный в 1896 году, грамоту и указ имеет» - как отмечено в Формулярной ведомости о церквях и причтах по ведомству благочинного Пошехонского уезда священника Василия Алфёрова за 1897 год [9]. В той же ведомости отмечено: «Недвижимого имущества ни у него, ни у жены нет. Благонравное и трудолюбивое семейство».

     Из Формулярной ведомости также узнаём, что число дворов в приходе церкви Богоявления Господня - 435, число душ мужского пола - 1068, женского - 1185, в том числе раскольников разных сект мужского пола - 19, женского – 43. Дом у священника церковный, выстроенный в 1887 году, стоимостью в 1200 руб. (в то число поступило: из остаточной кошельковой суммы 700 руб., от прихожан 200 руб., от церковного старосты 300 руб. Дом застрахован в Земстве на 800 руб.). У диакона и псаломщика дома собственные, устроены на церковной земле, удобны и прочны. Расстоянием сия церковь от Духовной консистории в 140 верстах, от местного благочиния 12 вёрст. Ближайшие церкви: Погорельская в 1 версте, Юркинская в 5 верстах, Староборисоглебская единоверческая в 4 верстах.

     В июне 1895 года окончила курс в Ионафановском епархиальном училище Клавдия. Ко дню её выпуска в Ярославль приехали родители. В память об этом событии семья сфотографировалась в фотоателье А. фон Свейковского. Дмитрию Орестовичу на снимке 45 лет, Любови Ивановне – 38, Клавдии – 16. По окончанию училища Клавдия состояла учительницей в местной школе Никольского на Ухтоме.

     В 1896 году 22 октября в семье родилась дочь Екатерина. Её крёстными стали «дети священника ученик духовного училища Николай Никольский и учительница начального училища Клавдия Никольская». Крестил священник Михаил Тихомиров [11]. В этом же году 19 декабря умерла мать Дмитрия Орестовича Ольга Николаевна в возрасте 85 лет [11а].

     Из переписи населения села Никольское на Ухтоме 1897 года, проводившейся в январе:
     Никольский Дмитрий Орестов, 47 лет, хозяин, окончил курс Духовной семинарии, богослужение. Дом деревянный, крыт тёсом.
     Никольская Любовь Ивановна, 40 лет, жена, родилась Ярославская губерния, Ярославский уезд, обучалась читать дома.
     Никольская Клавдия Дмитриевна, 17 лет, дочь, родилась Ярославская губерния, Пошехонский уезд, кончила Епархиальное училище, учительница земской школы.
     Никольская Вера Дмитриевна, 9 лет, дочь, обучалась в земской школе.
     Никольская Анна Дмитриевна, 6 лет, дочь.
     Никольская Марья Дмитриевна, 4 года, дочь.
     Никольская Екатерина Дмитриевна, 3 месяца, дочь. (Умерла 17 марта 1900 года).
     Никольская Александра Дмитриевна, 15 лет, дочь, временно отлучилась в город Ярославль, окончила земскую школу.

     Также отмечено, что супруга бывшего опекуна Дмитрия Орестовича «Виноградова Катерина Иванова, 65 лет, вдова, духовное звание, родилась Ярославская губерния, Рыбинский уезд, обучалась дома, получает пенсию из попечительства. Дом крыт тёсом».

     В той же переписи говорится, что при селе Никольское на Ухтоме  находится водяная мельница Тарасовской волости, принадлежит обители Исакова пустынь, расположена на монастырской земле. Одно строение деревянное, крыто тёсом. Второе здание деревянное, крыто соломой [11б].

     Николай Дмитриевич Никольский в 1897 году поступил в I класс Ярославской духовной семинарии. Анна, которой 25 мая исполнилось семь лет, в том же году начала учиться в местной сельской школе.
   
     15 июля 1898 года в семье родился Владимир. Крёстные – «Воспитанник Ярославской Духовной семинарии Николай Дмитриевич Никольский и дочь священника Дмитрия Никольского Вера Никольская». Крестил священник Михаил Тихомиров. Вскоре после рождения в возрасте двух недель Владимир умер [11].

     1 октября 1898 года ярославское Епархиальное женское училище отмечало XVIII годовщину со дня своего основания. «Божественную литургию и благодарственный Господу Богу молебен совершил сам основатель училища, Высокопреосвященнейший Владыка Ионафан. Вместе с Владыкою в служении участвовали: о. архимандрит Ефрем, о. ректор семинарии, протоиерей Н.А. Барский, председатель Совета училища о. М.В. Троицкий, инспектор классов о. С.А. Богородский и протодиакон П.Л. Ракобольский. Как во время литургии и молебна, так и во время акта пел стройный хор воспитанниц училища под управлением о. В.Н. Зиновьева. Училищное торжество почтили своим присутствием Преосвященный Иоанникий, епископ Угличский, г. начальник губернии Б.В. Штюрмер с супругою Е.В. Штюрмер, прокурор окружного суда С.Д. Набоков, директор мужской гимназии Н.Г. Высотский и много других посетителей. – Торжественный акт начался пением «Достойно есть» (муз. Архангельского). Затем о. председателем Совета училища прочтён был краткий отчёт о состоянии училища за учебный 1897/98 год. … По окончании чтения отчёта лучшие по успехам и поведению воспитанницы, получив благословение Архипастыря, из рук супруги начальника губернии Е.В. Штюрмер получили награды» [12]. Среди награждённых была ученица V класса Никольская Александра, она получила «награду 2-й степени». Через год Александра окончила училище, основанное в год её рождения.
 
     Последним ребёнком в семье был Дмитрий, родился 13 августа 1899 года и тоже умер в возрасте двух месяцев. Крестил священник Михаил Тихомиров, восприемниками были воспитанник духовной семинарии Николай Никольский и воспитанница духовного училища Вера Никольская.

     В 1900 году вышла замуж старшая дочь Никольских Клавдия. 2 июня в церкви села Никольское на Ухтоме она венчалась с 23 летним учителем Оносовской церковно-приходской школы Василием Николаевичем Казариновым (26.03.1877). Венчал священник села Погорелого на Ухтоме Пётр Надеинский. Свидетели по жениху: почётный гражданин Василий Иванович Тальянцев (р.1854) и псаломщик села Погорелого Иван Николаевич Виноградов. По невесте: священник села Владычного Сергей Алфёров и села Юркино псаломщик Григорий Иванович Казанский [8]. Василий Казаринов – уроженец села Подчай-городок Любимского уезда, сын потомственного священника Николая Константиновича Казаринова (р.=1850), недавний выпускник ЯДС.

     С января 1901 года молодые супруги проживали в Ярославле. Василий Николаевич был «определён штатным псаломщиком к Ярославской градской Ильинской школе с допущением исправлять должность эконома при II епархиальном общежитии Ярославской духовной семинарии». В 1901 году 13 марта в Ярославле родился их старший сын Николай. В 1901 году в ЯДС учился Николай Никольский, в Епархиальном училище – Вера Никольская. Они могли быть крёстными новорождённого (документы не найдены). В октябре того же года Высокопреосвященнейшим Ионафаном Василий Казаринов был определён в священника с причислением к Дмитровской церкви ЯДС. В августе 1902 года тем же Высокопреосвященнейшим он был перемещён в село Никольское Салтыковых на должность законоучителя и учителя местной ЦПШ. Впоследствии в семье Казариновых родились дети: Мария (21.03.1903), Дмитрий (28.08.1904), Алексей (21.01.1907), Владимир (2.06.1910), Анна (8.09.1911), Екатерина, Елена, Валентина (18.02.1920).

     В 1903 году окончил Ярославскую духовную семинарию Николай Никольский. С 29 сентября 1903 года он состоял учителем и законоучителем Косьминской ЦПШ.

     В 1904 году, 1 мая, окончила курс учения в Ярославском Ионафановском епархиальном женском училище Вера Никольская. 1 ноября она поступила на должность учительницы в Оносовскую церковно-приходскую школу [16].

     25 ноября 1905 года священник Василий Николаев Казаринов Высокопреосвященнейшим Иаковом был переведён к церкви села Ракобол, где состоял законоучителем земской школы [16].  Село Ракобол находилось в 8 верстах от Никольского на Ухтоме и в 10 верстах от Владычного.

     24 октября 1906 года учитель и законоучитель Косьминской ЦПШ Николай Дмитриевич Никольский определён резолюцией Его Высокопреосвященства Иакова, Архиепископа Ярославского и Ростовского в сан священника. Ему была предоставлена священническая вакансия при Успенской церкви села Владычное Соколовской волости Пошехонского уезда. Рукоположен 10 декабря 1906 года Преосвященнейшим Евсевием, Епископом Угличским [16]. Вероятно, к этому времени относится фотография, сделанная в Рыбинске в фотоателье А. Пийра, на которой предположительно запечатлены Николай Никольский и Клавдия Казаринова (Никольская), брат и сестра. Из Пошехонского уезда в Ярославль путь лежал через Рыбинск. Фотография из архива потомков Василия и Клавдии Казариновых.

12 ноября 1906 года Николай Никольский женился на Марии Васильевне Алфёровой, двадцатилетней дочери протоиерея Пошехонского Свято-Троицкого собора Василия Алфёрова. Жениху 24 года, невесте 20, оба первым браком. Венчал во Владыченской церкви священник Сергей Васильевич Алфёров, брат невесты.

     В Приложении к № 94 1906 года «Ярославские Губернские Ведомости» опубликовали список лиц, имеющих право участия в съезде городских избирателей в городе Пошехонье. Среди них священник Никольский Дмитрий Орестович. Избирательный ценз – по службе. В Приложении к № 97 настоятель церкви села Никольское на Ухтоме Никольский Дмитрий Орестович в списке лиц, имеющих право участия в выборах в Государственную  Думу по Пошехонскому уезду.

     30 января 1907 года в церкви села Ракобол Пошехонского уезда крестили родившегося 21 января Алексея, сына Клавдии и Василия Казариновых. Крёстные – Александра Дмитриевна Никольская, «дочь священника с. Никольское-на-Ухтоме», и священник церкви села Владычное Сергей Васильевич Алфёров (р.1872) [13].

     12 мая 1907 года газета «Русское слово» в рубрике «Телеграммы наших корреспондентов» под заголовком «В голодных местах» известила: «Из Пошехонского уезда сообщают, что местные крестьяне, под влиянием голода и бескормицы увезли клевер у помещика Окулова и священника села Владычного».

     В 1907 году Вера Дмитриевна Никольская из Оносовской школы была переведена к Новинковской ЦПШ в село Новинки [16].

     В 1908 году окончила Ярославское Ионафановское училище Анна Никольская и получила направление в деревню Лапушка, где работала учительницей в ЦПШ при Троицкой церкви на Никольском погосте.

     Александра Никольская вышла замуж  за священника Алексея Васильевича Успенского (р.1880). По окончании Ярославской духовной семинарии 12 июля 1907 года Алексей Успенский был назначен псаломщиком в Любимский Богоявленский собор. Затем служил в церкви Святого Пророка Илии села Ильинское на Погосте Романово-Борисоглебского уезда. В эту церковь по резолюции Высокопреосвященнейшего Тихона с июля 1909 года он был назначен священником. По сведениям на 1909 год Александра была замужем. 17 июля 1909 года Алексей Успенский рукоположен в сан священника. 13 октября 1909 года – утверждён в должности заведующего и законоучителя местной церковно-приходской школы. 1 октября 1911 года – утверждён в должности законоучителя Усольцевской земской школы [16].

     В 1908 году архиепископ Тихон объезжал сёла Пошехонского уезда. В Никольском на Ухтоме вместе со священником Дмитрием Никольским он отслужил молебен храму. Ярославские Епархиальные ведомости сообщали: «Июня 25-го числа Высокопреосвященнейший Тихон, Архиепископ Ярославский и Ростовский из села Граматина выбыл для обозрения церквей, сёл Пошехонского уезда, в сопровождении благочинного священника Михаила Студитского, при весьма неблагоприятной дождевой погоде, и им посещены церкви: сёл Ракобола, Никольского на Ухтоме, Погорелова, Васильевского, Крутова, церковь при богадельне в деревне Ченково и церковь Исакова женского монастыря.
     На пути к селу Никольскому на реке Ухтоме, Владыка посетил больного местного нынешнего предводителя Дворянства, Пошехонского уезда, вице-адмирала Павла Викторовича Соколова, которым радушно был принят. Владыке со свитою предложена была здесь трапеза. В село же Никольское на Ухтоме Владыка прибыл около 12 часов дня. По обычной встрече священником Дмитрием Никольским, Владыка, облачившись в мантию и омофор служил молебен храму Богоявления Господня и произнёс поучение, изъяснив, что на Иисуса Христа во время крещения сошёл Дух Святой и слышан был голос от Бога Отца: Сей есть Сын Мой возлюбленный о Нем же благоволих. Подобно этому и на каждого человека, принимающего Таинство крещения, низводится благодать Святого Духа, возрождающая и укрепляющая его к новой благодатной жизни: таким образом по благодати святого духа мы становимся сынами Божиими. 
     Во все храмах архипастырь Высокопреосвященнейший Тихон говорил народу назидательнейшие  поучения; в  каждом храме осматривал святые антиминсы, дары, сосуды, иконопись, а также смотрел церковные документы и входил в объяснения со священниками о нуждах церковно- приходской жизни, народу же и всем детям  раздавал крестики и иконки, заходил в дома священников и беседовал с ними о предметах пастырского долга» [16а].

     В 1908 году в селе Владычном случился пожар. Выгорело почти всё село. Ярославская газета «Северные вести» от 16 июля 1908 года писала: «В ночь на 10 июля сгорело около 30 домов села Владычного. Владычане пировали на свадьбе одного из сельчан, и весть о пожаре для большинства была настолько неожиданна, что на время отняла у них и без того затуманенную вином способность здраво мыслить. Вместо того чтоб сосредоточить все силы на тушении ещё неохваченной огнём постройки – сеновала, большинство бросилось к себе домой, думая только о себе и своём. Противопожарные средства почти отсутствовали и бессильные в своей разрозненности, частью потеряв рассудок, люди метались между горящими постройками, думали криком и руганью устранить огонь. Выгорела лучшая часть села. Убытки значительны. Пострадали, по преимуществу, торговцы. Предполагают поджог». Неизвестно, сгорел ли дом или дома священников. Если они находились неподалёку от церкви, то, скорее всего, да. Из другой заметки «Деревня горит»: «На днях громадный пожар произошёл в большом торговом селе Владычном, Соколовской волости, пошехонского уезда. Сгорело всего 68 строений. Большая опасность угрожала церкви, иконы и утварь из которой заблаговременно были вынесены крестьянами, причём много икон было попорчено. В огне, между  прочим, погибло волостное правление. Большая часть текущих дел сгорела. Спасти успели лишь незначительную часть. Загорался также дом, в котором помещается почтовое отделение, но его удалось отстоять. Квартира урядника и всё его имущество погибло в пламени. Находящаяся в селе казённая винная лавка осталась цела и невредима. Пожар, как установлено, начался с трактира Соколовой и произошёл, по заявлению хозяйки дома, от поджога».

     Церковь во Владычном двухпрестольная – Успения Божией матери и во имя Святителя чудотворца Николая, «построена в 1811 году тщанием прихожан, зданием каменная, с таковою же колокольнею и оградою. Причта по штату положено быть двум священникам и двум псаломщикам». По ревизии на 1908 год прихожан по части 1-го священника – 60 мужчин и 47 женщин. По части 2-го священника – 17 мужчин и 25 женщин.

     В 1909 году Николай Дмитриевич Никольский продолжал служить вторым священником Успенской церкви села Владычное и состоял законоучителем в двух земских школах Малиновской и Берендяковской. «В семействе у него жена Мария Васильева (р.1885). Священнику Алфёрову – зять» [17]. Первый священник этой церкви – Сергей Васильевич Алфёров (р.1872). Мария Васильевна – его сестра, десятая из одиннадцати детей благочинного Василия Сергеевича Алфёрова, выпускница Пошехонской прогимназии, работала учительницей во Владыченской школе.
 
     На одной из дочерей священника Василия Алфёрова Александре Васильевне был женат священник церкви села Спасское на Водоге потомственный дворянин Павел Васильевич Мизеров (1869-1944).

     По сведениям на 1909 год 16-летняя Мария Никольская обучалась до 4 класса в Ярославском женском училище духовного ведомства.

      22 мая 1911 года в селе Ракобол состоялось торжество по случаю освящения приходского храма после значительного его ремонта. «Ещё с вечера, накануне освящения целые толпы богомольцев стали собираться из всех окрестных деревень ко всенощному бдению, которое торжественно было совершено местным благочинным о. Павлом Мизеровым в сослужении местного приходского священника о. Василия Казаринова и трёх соседних священников – села Никольского на Ухтоме о. Димитрия Никольского, села Владычня о. Николая Никольского и села Погорелого о. Василия Розова. В самый день освящения храма собралась такая масса богомольцев, что даже третья часть их едва могла поместиться в двух довольно обширных храмах тёплом и холодном, а большая часть принуждена была стоять на кладбище кругом храма» [18]. Пятиглавая Ракобольская церковь обнесена каменною с железными решётками оградою, в которой вместо врат устроены две высокие конусообразные башни. «Построена в 1788 г. тщанием прихожан, зданием каменная, с таковою же колокольнею и оградою; престолов в ней три: в настоящей холодной Благовещения Пресвятые Богородицы, в трапезе тёплой – во имя Святителя и Чудотворца Николая и во имя Св. Великомученика Димитрия Солунского» [23]. В 1908 году по ревизии церквей Пошехонского уезда в Ракобол приезжал Владыка Тихон. Он «был страшно поражён при виде сильной запущенности и ветхости всего в холодном храме». После его визита на ремонт храма скинулись зажиточные прихожане, а также оказали посильную помощь крестьяне. Всего было собрано около 4 тысяч рублей [18].

     8 сентября 1911 года  в селе Ракобол в семье священник Василия Николаевича и Клавдии Дмитриевны Казариновых родилась Анна, шестой ребёнок в семье. «Крёстные: церкви села Владычня священник Николай Дмитриевич Никольский и жена священника Никольского на Ухтоме Любовь Ивановна Никольская» – дядя и бабушка новорождённой [19].

     15 января 1912 года в селе Никольское на Ухтоме венчались «сын чиновника, состоящий в должности Ветеринарного врача в селе Владычном Пошехонского уезда» Дмитрий Владимирович Орлеанский 27 лет, вторым браком, и дочь священника Анна Дмитриевна Никольская 21 года, первым браком. Венчал  церкви села Владычня священник Николай Никольский. Свидетели по жениху: церкви села Владычное священник Сергей Алфёров и Земский ветеринарный врач Пошехонского уезда Владимир Григорьевич Покровский. По невесте: церкви села Ильинского на Погосте священник Алексей Успенский и церкви села Ракобола священник Василий Казаринов [20].

Дмитрий Владимирович Орлеанский родился 2 января 1885 года в Костроме в семье учителя-инспектора городских училищ. Обучался во Владимирской и Костромской гимназиях. В 1908 году окончил Казанский ветеринарный институт. Отработал три года по контракту в Уфимской губернии. В 1911 году был направлен на госслужбу ветеринарным врачом в село Владычное Пошехонского уезда. С Анной познакомился через её брата священника Николая Никольского. Неоднократно заезжал в Лапушку, где Анна работала учительницей, вскоре сделал ей предложение. Анна ответила: «Как скажет папа». Дмитрий отправился в Никольское на Ухтоме, но получил отказ, родители желали для своей дочери мужа священника, в крайнем случае, военного, но никак не ветеринарного врача. Венчались втайне от родителей. После венчания родители их простили, дали молодым супругам своё благословение.

     С 15 октября 1912 года  Вера Дмитриевна Никольская – учительница одноклассного земского училища в Никольском на Ухтоме [21]. С 5 ноября 1912 года в том же училище начал работать вторым учителем Анатолий Дубровин. В 1912 году о. Николай Никольский был награждён набедренником.

     2 ноября (20/Х ст.ст.) 1912 года у Дмитрия (в то время «ветеринарный врач Брейтовского пункта») и Анны Орлеанских родилась дочь Антонина. Крестили 7 ноября в Предтеченской церкви села Брейтово священник Павел Вознесенский, дьякон Константин Сухопрудский, псаломщик Николай Калонский. Крёстными были бабушка новорождённой Любовь Ивановна Никольская и ветеринарный врач города Мологи Иван Гаврилович Коренев.

1 июля 1913 года Мария Дмитриевна Никольская вышла замуж за Анатолия Виссарионовича Дубровина (р.24.06.1888) из села Ракобол Пошехонского уезда, младшего из четверых сыновей дьячка, «исправлявшего должность псаломщика» в Благовещенской церкви этого села. Венчал в церкви села Никольское на Ухтоме священник села Владычное Николай Никольский с местным причтом. Поручители по жениху: лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады полковник из дворян Пошехонского уезда Пётр Дмитриевич Гладков и коллежский секретарь Порфирий Виссарионович Дубровин; по невесте: церкви села Ракобол Василий Казаринов и коллежский регистратор Николай Николаевич Беликов. Анатолий родился и провёл детство в селе Ракобол, проживал в церковном деревянном доме со своей матерью Серафимой Николаевной Дубровиной (р.1843), с 9 октября 1895 года – вдовой псаломщика Виссариона Порфирьева Дубровина. После смерти отца Анатолий обучался в Пошехонском духовном училище, находился на казённом содержании, затем в ЯДС. Выписка из дневника агентурных сведений по наблюдению за семинарской организацией партии социал-революционеров по городу Ярославлю 1908-1911 годов: «Семинарист Дубровин, возможно, состоит секретарём в Семинарском ученическом Комитете семинарской организации партии социалистов-революционеров. В ЯДС среди воспитанников старших классов образовался кружок,  известный под названием «Касса взаимопомощи», в сущности это и есть семинарская организация партии социал-революционеров. Вся работа была сосредоточена в Большом корпусе семинарского общежития». Анатолий Дубровин проживал в общежитии и был библиотекарем Комитета. ««Тайная» библиотека хранилась в квартире воспитанника 4 (или 3) класса, сына священника села Петровского, Рыбинского уезда, Виталия Сергеевича Воскресенского (среднего роста, в пенсне), 17 лет, проживает по Большой Даниловской ул., в д. № 26, кв. 2. Кличка «Бумажный»». Семинаристы вели переписку с Владимирской и Костромской семинариями. В 1909 году Анатолий окончил шестилетний курс ЯДС по второму разряду. Учительствовал с 21 ноября 1909 года. С 5 ноября 1912 года – в земской школе села Никольское на Ухтоме. В 1916 году был мобилизован в армию. Вернулся на родину в апреле 1917 года. Продолжил работу учителя в Никольском на Ухтоме.
 
     В 1913 году Вера Никольская прислала из Никольского на Ухтоме сестре Анне Орлеанской  к её дню рожденья открытку со своим фотопортретом в полный рост и коротким письмом на обороте: «Дорогая Анюта, поздравляю тебя с днём Ангела и желаю тебе счастья и здоровья. Дмитрия Владимировича и Тоню целую и поздравляю с дорогой именинницей. Что-то вы сейчас поделываете? Я с 9 сент. начну занятия, нужно бы раньше, да нельзя, сейчас идёт ремонт. Пока, всего лучшего. Пишите нам чаще. Вера».

     С 1912 года в селе Владычное действовало кредитное товарищество – вид кооперативного учреждения мелкого кредита, создававшего условия для широкого доступа к мелкому кредиту малообеспеченных слоёв населения, в первую очередь крестьян. Председателем правления товарищества был священник Сергей Васильевич Алфёров,  председателем совета – священник Николай Дмитриевич Никольский. В 1914 году в товариществе состояло 985 членов, перед которыми правление ежегодно отчитывалось на общем собрании, составлялся протокол по рассмотренным на собрании вопросам. 12 марта 1914 года очередное собрание открывал Николай Никольский. В частности собрание утвердило распределение полученной Товариществом чистой прибыли в размере 2134 руб. 95 коп. В основной капитал было отложено 980 рублей, в запасный капитал 300 руб., погашена ссуда сиротам Кузнецова из деревни Берендяк 25 руб., ассигновано на библиотеку 35 руб., на приобретение зерноочистительной машины 200 руб., на приобретение товаров для продажи 300 руб., на недвижимое имущество 294 руб. 95 коп. В 12 пункте общее собрание постановило приобрести именье М.С. Голохвастовой в селе Владычном, землю мерою 2900 кв. сажень со всеми находящимися на этой земле постройками с поручением заключения купчей крепости членам правления и членам поверочного совета и ассигновать на это 6000 рублей из оборотного капитала. Были запланированы средства для членов товарищества «в нечастых случаях на падёж скота, градобитие, пожары и т.п. из 8% годовых». 15-м пунктом – поручить правлению товарищества ходатайствовать перед Рыбинским отделением Государственного банка об увеличении краткосрочного кредита 40000 руб. и т.д. [30].

     12 июня 1914 года священник Алексей Успенский перемещён к Успенской церкви в село Петровское на Ухре. В 1915 году он состоял священником села Дмитровского на Ухре Даниловского уезда. 

     14 июня 1915 года Дмитрий Орестович Никольский по определению Святейшего Синода Преосвященнейшим Иосифом, в то время настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове, возведён в сан протоиерея. К этому времени ему исполнилось 66 лет. По сведениям из клировых ведомостей церквей сёл Пошехонского уезда за 1915 год: «из казны получает с 1813 года пособие 300 руб./год, дохода с выгодами от земли и %% 558 руб., жалования учительского – 240 руб./год» [22].

В 1916 году ко дню Пасхи Николай Никольский за заслуги по епархиальному ведомству награждён фиолетовой скуфьей.  ЯЕП № 14-15 стр. 111.

     В период первой мировой был мобилизован на фронт Сергей Васильевич Алфёров. Служил в 115-й артиллерийской бригаде полковым священником. С начала 1916 года служил ветеринарным врачом на Западном фронте Дмитрий Владимирович Орлеанский. К этому времени у него и Анны Дмитриевны были две дочери Антонина (р.1912) и Галина (р.1914), родившиеся в Брейтово. 21 июля (ст.ст.) 1916 года в Никольском на Ухтоме родился сын Борис. Крестил младенца родной дед, восприемниками стали дядя и тётя – Николай и Вера Никольские. Дмитрий в это время находился на фронте. Согласно сельскохозяйственной переписи  1916 года в Никольском на Ухтоме с Дмитрием Орестовичем проживали Любовь Ивановна, Вера и Анна [22а].

   
     Дмитрий Владимирович Орлеанский в составе войск Юго-Западного фронта в мае-августе 1916 года участвовал в прорыве австро-германского фронта – Брусиловском прорыве. Несколько месяцев служил в Турции в Трапезунде. В 1917 году в звании капитана ветеринарной службы был демобилизован. Из Никольского на Ухтоме перевёз семью в село Семёновское. В период «красного террора» по счастливой случайности избежал расстрела. В Семёновском в 1918 году от скарлатины умерла дочь Галя.

     В 1918 году Дмитрию и Анне Орлеанским потребовался документ о рождении их сына Бориса. Выписку из метрической книги от 21 января 1918 года подписал протоиерей Дмитрий Орестович Никольский. В 1919 года семья переехала в Пошехонье, где Дмитрий Орлеанский продолжил работу ветеринарного врача. Он был одним из первых в стране специалистов, занимавшихся искусственным осеменением лошадей.

     4 февраля (по новому календарю 17 февраля) 1919 года Николай Никольский, описывая своё бедственное положение, подал прошение митрополиту Ярославскому и Ростовскому Агафангелу: «В настоящее время я поставлен в такое положение, что далее оставаться при церкви села Владычня, где священствую 13-й год, я не могу и вынужден обратиться к Вашему Высокопреосвященству с ходатайством о перемещении меня на другой приход. Неприязненное отношение ко мне местного волостного Совета, разные придирки, выселение меня без всякой надобности из квартиры, нравственно угнетали меня, но я старался переносить все неприятности, веря в любовь и расположение к себе прихожан и находя в них к себе сочувствие и нравственную поддержку; но события последнего времени подорвали во мне эту веру, я увидел, что прихожане не могут защитить своего пастыря от притязаний местной власти. В январе месяце я был обложен чрезвычайным революционным налогом в 6000 рублей и, несмотря на такую громадную сумму, я приложил все усилия, чтобы выплатить её – отдал все свои сбережения за 12 лет службы, продал часть своего имущества и занял 1500 рублей. Но не прошло и трёх недель, как снова потребовали с меня ещё 9000 р. Будучи уже не в состоянии выплатить этот новый налог, я должен был лишиться всего, даже самого необходимого: у меня за неуплату налога продано совершенно всё, что было – скот, постройки, хозяйственный инвентарь, вся обстановка в квартире, одежда, обувь и бельё, словом, я доведён до полного разорения. Не слыша слова протеста со стороны прихожан против таких действий местной власти и не ожидая ничего лучшего в будущем, если я останусь в селе Владычном, я и обращаюсь к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшею просьбою переместить меня на недавно освободившееся место священника при Благовещенской церкви села Ракобол Пошехонского уезда. 1919 года Февраля 4 (17) дня. Пошехонского уезда церкви села Владычня священник Николай Никольский».

     На следующий день 18 февраля 1919 года Василий Казаринов, видимо по согласованию с Николаем Никольским, также подал прошение Агафангелу: Вследствие сильно расстроенного здоровья и нервного потрясения, полученного мною вследствие тяжёлых жизненных обстоятельств включительно до потери всего имущества, которое пришлось продать для уплаты, наложенного на меня чрезвычайного революционного налога в сумме десяти тысяч рублей, кроме того пришлось уплатить больше тысячи рублей различных штрафов в местный исполком и быть несколько раз арестованным по обвинению в какой-то контрреволюции и сидеть под арестом в сыром холодном помещении на голом полу. Всё это сильно отразилось на моём и без того плохом здоровье, так что в настоящее время я совершенно неспособен, не имею сил к отправлению своих служебных обязанностей, а посему покорнейше прошу Вас, Ваше Высокопреосвященство, уволить меня за штат. 1919 года, Февраля 18 дня. Церкви села Ракобола священник Василий Казаринов».

     На прошении Н. Никольского резолюция Агафангела: «15/28 февраля 1919 года. Священника Никольского переместить к церкви села Ракобол. М.А.» На прошении В. Казаринова: «12/25 февраля 1919 г. Священника В. Казаринова, согласно его прошению, уволить за штат. М.А.»

     Как местные власти издевались над Василием Казариновым, иллюстрирует анонимная заметка «Поп спекулянт» в местной газете «Известия Яргубисполкома» от 7 ноября 1918 года: «Оказывается наши попы спекулируют не только молебнами и панихидами, но и табаком. Недавно свящ. с. Ракобола, Пошех. у., Василий Казаринов был уличён на месте преступления. Этот «батюшка» уступал «по знакомству» своей пастве табачёк-махорку по повышенным ценам. Очевидно доход у него пал и он решился спекульнуть на табачке. «Батюшка-спекулянт» арестован и направлен в Пошехонье в распоряжение Чрезвычайки».

     7 марта 1919 года в 62-летнем возрасте от испанки умерла Любовь Ивановна Никольская (Беликова). Об этом в отдел ЗАГСа Урицкого ВИКа сообщил учитель Николо-Ухтомской советской школы Анатолий Дубровин.

     28 марта 1919 года Николай Никольский написал ещё одно прошение митрополиту Агафангелу: «В феврале месяце мною было подано прошение о перемещении меня к церкви села Ракобол Пошехонского уезда, но ввиду просьбы своих прихожан остаться во Владычном, я решил отказаться от Ракобольского места, о чём словесно и заявил Вашему Восокопреосвященству 18 февраля. Надеясь, что словесная моя просьба удовлетворена и не получая до настоящего времени указа о перемещении, я считал себя освобождённым от Ракобольского места, но вот вчера, 21 марта, явился ко мне Ракобольский церковный староста с заявлением, что священническое место у них в Ракоболе предоставлено мне и что, если я желаю остаться во Владычном, то должен подать об этом прошение Владыке. В виду того, что у Ракобольских прихожан есть свой кандидат – священник Севастианова Сохотского монастыря о. Николай Хрусталёв, за назначение которого они ходатайствуют, а с другой стороны мною дано согласие своим Владыченским прихожанам остаться у них, я и обращаюсь к Вашему Высокопреосвященству освободить меня от назначения к церкви села Ракобол Пошехонского уезда и оставить меня на месте моего служения в селе Владычном. 1919 года 22 марта (4 апреля). Пошехонского уезда села Владычня священник Николай Никольский». На прошении резолюция Агафангела: «10 Апр./28 Марта 1919 г. Священника Никольского освободить от данного ему назначения и оставить на месте прежнего служения в с. Владычном. М.А.» Впоследствии на прошении была сделана ещё одна запись: «Свящ. ц. с. Владычня Николай Никольский, согласно его прошению, резолюцией Его Высокопреосвященства от 13/26 июня 1919 г. перемещён к ц. с. Никольского на Ухтоме».

     В 1919 году в селе Никольское на Ухтоме была объявлена мобилизация в Красную армию, но мужики, только что вернувшиеся с фронтов Первой мировой, не желали снова идти воевать. Они устраивали митинги протеста против призыва в армию. Проявления возмущений были жестоко пресечены отрядом красноармейцев, демобилизованные солдаты объявлены дезертирами, их протест – бело-зелёным восстанием. Зачинщики восстания были арестованы и расстреляны.

     Из показаний жительницы Никольского на Ухтоме пенсионерки Калининой Анны Львовны (р.1886), записанных в 1959 году: «Я хорошо помню, что в нашем селе Никольское на Ухтоме в 1919 году действительно было восстание, но стрельбы никакой не было. Кто являлся организатором этого восстания и что оно собой представляло, я не знаю. На подавление восстания приезжал карательный отряд Красной армии под командованием Быкова, имя и отчество не знаю. Штаб этого отряда вместе с Быковым находился в моём доме. Хорошо припоминаю, что главные зачинщики этого восстания, человек 9-10 были расстреляны красным отрядом. Из нашего села Никольское на Ухтоме никто не был расстрелян, а расстреляны только из соседних деревень. Никольский Николай в восстании участия не принимал. В восстании принимал какое-то участие дьякон села Погорелое, в полукилометре от нашего села, и священник этой церкви Юрышев Николай Петрович. Обоих их допрашивали в моём доме. Им предложили отказаться от сана. Дьякон сан не снял и был расстрелян, а священник Юрышев отказался от службы в церкви, сан священника снял и был отпущен. Последнее время он работал учителем, года два тому назад умер». Имя расстрелянного диакона Сергей Дмитриевич Ржевский.

     Из показаний жителя деревни Юрьевское Василия Андреевича Шашурова (р.1892), колхозника колхоза «Новый путь», данных в 1959 году: «В 1919 году в нашей деревне, а также в соседних деревнях, в том числе и в селе Никольское на Ухтоме собралось много мужчин призывного возраста, которые не хотели идти на фронт. В числе их был и я. В селе Давыдково было бело-зелёное восстание. У нас же никакого оружия не было, несмотря на это к нам из Пошехонья выехал отряд Красной армии, штаб которого размещался в Никольском на Ухтоме. До прихода отряда восставшие были вооружены вилами, косами, топорами. Когда же пришёл карательный отряд, все разбежались. Никакой стрельбы не было. Представители Красной армии разослали всем повестки с тем, чтобы явиться в город Пошехонье для отправки на сборные пункты. Большинство мужчин явились, а зачинщики восстания и тот, кто стал укрываться, были пойманы и расстреляны. Восстание у нас возглавлял Голованов Иван и Голованов Виталий. Голованов Иван был расстрелян, а Виталий скрывался в лесах, потом жил дома в деревне Харинцево Первомайского района Ярославской области. Умер он дома ещё до Отечественной войны. Священник Никольский Николай никакого участия в восстании не принимал, об этом я помню хорошо, его, по-моему, даже не было и дома в это время. Николай Никольский как священник был хороший, вёл себя степенно, не грубил, у прихожан пользовался авторитетом».

     Из показаний Марии Ивановны Повергановой (р.1887), жительницы деревни Федорино: «Я помню, что в нашей местности в первые годы советской власти было зелёное восстание, кто его возглавлял и что они хотели, я не знаю. Принимал ли Никольский в этом восстании участие, я хорошо не помню, но думается, что он был даже против восстания. Когда восставшие в Никольском на Ухтоме в сельском совете стали безобразничать, всё раскидывать, мы бегали туда, священник Никольский тоже видел, как они разгромили сельский совет. Он тогда ещё сказал: «Зачем они безобразят». Никольский Николай до самого ареста из своего дома никуда не скрывался».

     Из показаний жителя деревни Федорино Петра Ивановича Смекалова (р.1905), конюха колхоза «Новый путь», ветерана ВОВ, данных в 1959 году: «В нашей местности в 1919 году бело-зелёное восстание возглавляли Калинин Виталий и Калинин Иван из деревни Колинцево в 4-х километрах от нас. После подавления восстания Калинины несколько месяцев скрывались в лесу и в деревне Заемье у Жолобова, но потом были пойманы, Калинин Виталий при задержании был ранен, а Калинин Иван увезён в город Пошехонье. Жолобова расстреляли. В этом восстании какое-то участие принимал священник из села Погорелова и дьякон этой церкви, что касается участия Никольского в этом восстании, то мне кажется, он в нём не принимал. Карательный отряд Красной армии находился в Никольском на Ухтоме, т.е. там, где жил Никольский, и если бы священник Николай был замешан в восстании, то видимо его бы тоже забрали, однако его не трогали. В Никольском на Ухтоме размещался волостной комитет, ныне Урицкий сельский совет, поэтому я сомневаюсь, чтобы Никольский мог укрывать кого-либо из участников восстания».

     30 июля 1919 года в Соколовский волостной военный комиссариат из Урицкого волостного военно-революционного комитета, находившегося в Никольском на Ухтоме была отправлена депеша с просьбой "об исключении гражданина Никольского с учёта в виду его принятия на учёт по Урицкой волости". С приложением личной карточки Николая Никольского за № 729/82.

     В 1920 году Кредитные товарищества были ликвидированы путём объединения с потребительскими обществами. В Никольском на Ухтоме супруга Николая Никольского Мария Васильевна работала в таком обществе бухгалтером. Из показаний жительницы Никольского на Ухтоме пенсионерки Калининой Анны Львовны (р.1886), записанных в 1959 году: «Контора этого общества находилась в моём доме. Священник Никольский часто приходил в контору, помогал своей жене по работе. Я в этой конторе работала уборщицей. Потом кредитное общество было преобразовано в какую-то молочную артель. Никольского Николая Дмитриевича я знала как священника. Вёл он себя скромно, верующие его уважали, был он тихий, трезвый» [25].

     В 1920 году находился под арестом Губревтрибунала по обвинению в причастности к восстанию «бело-зелёных» священник села Владычное Сергей Алфёров. В 1920 году был призван в Красную армию Анатолий Дубровин, служил на полковом фронте рядовым писарем. В 1921 году вернулся, из села Никольского на Ухтоме переехал с женой в село Ракобол, где до марта 1923 года учительствовал и был инструктором по внеклассному образованию. С 1923 года стал заниматься исключительно сельским хозяйством.

    1 марта 1921 года Вера Дмитриевна Никольская вышла замуж за Василия Ильича Моржова (р. 18.06.1890), письмоводителя из города Пошехонье. 16 июня 1922 года в Никольском на Ухтоме у них родился сын Александр [31]. В 1926 году у Василия Моржова родился ребёнок от второй жены, тоже назвали Александром. Вера видимо умерла до 1925 года, по преданию «в молодом возрасте от туберкулёза». Василий Моржов проживал в селе Никольское на Ухтоме, «являлся членом кооперации, хозяйство его не раскулачивалось». По свидетельству Аполлона Васильевича Сметанина (р.1885), жителя Ярославля, прежде проживавшего в Никольском на Ухтоме: «Моржов Василий был вхож к Никольскому, что-то у них было общее. Когда Моржов работал председателем общества потребителей, примерно в 1922-1929 годах, Никольский несколько лет работал бухгалтером в обществе потребителей и одновременно являлся священником».

     У Николая Никольского и его жены Марии Васильевны своих детей не было, в 1920-е годы они удочерили сироту Марию Николаевну Сухих 1920 г.р.

     В ярославской газете «Северный рабочий» № 151 от 6 июля 1927 года вышел фельетон под названием «Дубан», посвящённый Анатолию Дубровину: «Бабы стеной грудятся к сборне и разноголосно гудят. Лёгкий ветерок шевелит цветистые платки, гонит в толпу едкий запах махорки: мужики курят, растянувшись рядом на лужайке. Влево от сборни жмутся одна к другой мелкие избёнки, спрятанные в густой зелени тополей. Справа распласталась телега, густо облепленная детворой. Она кажется в сумерках большим уродливым человеком, вытянувшим длинные руки. «Идёт, Дубан идёт», - раздалось с телеги. Взрослые торопливо бросили цигарки, подались вперёд и образовали живое кольцо. Дубан, мужчина средних лет, с крысиной физиономией, оказавшись в центре внимания заулыбался, закланялся. В задних рядах кто-то бросил: «К делу, Анатолий Виссарионович, нечего волынку тянуть». Дубана словно булавкой ткнули. Он заворочал белками, скосил их в сторону говоривших и, придерживая рукой непослушную челюсть, начал вкрадчиво, подделываясь к говору мужиков: «Так что я вам уже обсказывал. Кооперативная Молочная артель наша убыток даёт. Кажинный день убыток. Утечка, знаете ли. Соцстрахи там разные. Жалованье. Амортизация гужа, посуды, инвентаря. Расходов много, доходов мало. Паи увеличивать надо. Масло, оно продукт скоропортящийся, к тому же дешёвый. Не по плечу…» «Постой ка, - не утерпела стоявшая рядом тётка Дарья и тронула говорившего за рукав, - врать-то ты здоров. Утечка, говоришь… посуда… паи давай… Товарищи, - вдруг возвысила она голос, метнув глазами по рядам. Вы меня избрали в ревизионную комиссию. Слушайте. Врёт он всё. Сама убедилась, куда эта утечка-то нашего молока утекла. В евонные карманы. Три собачки, три кошечки, четыре коровки. Бык, два подтёлка. Видали такого… Три свиньи, шесть овечек, тридцать ульев, птица разная, - продолжала она подсчитывать… Вот. Он вас скоро без штанов оставит. Протрите зенки-то… Сосчитайте, что у него было и что есть…» «Долой кулака», - гаркнули в ответ с телеги. «Правильно, - поддержали женщины, - под суд его». Дубан такого оборота дела никак не ожидал и беспомощно придерживал вылезающую челюсть. Сходка гудела. «Вон из председателев артели. Прокурору напишем. Вон эксплоататора… Вон…»  «Братцы, - взмолился наконец Дубан, когда мужички, вволю накричавшись, стали стынуть. Да братцы же, товарищи, чёрт вас возьми. Послушайте. Дайте кончить. Поклёп… честное слово, поклёп. Вот ей-богу, ну… неужели этому ещё не верите. Бери два [ведра самого]на. Пусть моя копейка страдает. Бабы взвыли» «Купил, как есть купил. И всегда вот он так сухим из воды выходит». Вестимо, дока. В Ярославском духовном науку эту прошёл. Жена намеднись евонная сказывала. Она ведь тоже из духовных будет. Тревожно провела ночь деревушка. Не спали женщины. Им пришлось чуть ли не на руках растаскивать по домам пьяных мужей. Не спала и тётка Дарья. Дубан надломлен, но сломить его у ней не хватало силы. Надо эту силу найти там в городе. Наспех разыскала карандаш и склонилась над листом измызганной бумаги. Она писала: «Мы, жители села Ракоболь, Пролетарской волости Пошехоно-Володарского уезда, хотим познакомить тебя с проделками нашего Дубана. Фамилия его Дубровин Анатолий Виссарионович. Сокращённо выходит ДубАн. Это отъявленный кулак и эксплоататор. Он может процветать при всякой власти. Влип как-то в кооператив Николы Паломы нашей волости. Кооператив от евонной работы зашатался, но устоял, потому что догадались скоро изгнать. Пристроился в наше С/Х Т-во председателем – тоже изгнали, счетоводом – тоже самое. Сорвал с Владыченского с/х и кредитного Т-ва изрядную сумму на кредитование несуществующей с/х артели – изобличили. Влез даже в селькоры – тоже выгнали.  Хотя Дубан и лишён права голоса и везде получает должный отпор, но вред от такого элемента нашей молодой советской деревне большой. Посоветуй, товарищ, как нам, неопытным бабам бороться с подобными Дубанами. Чтобы жало у них вырвать». Тётка Дарья пробежала нацарапанное, наморщила лоб. И не найдя кому бы его адресовать, упала на стол, на вкривь и вкось исписанную бумажку».

     Автор фельетона крестьянка с педагогическим образованием Анастасия Васильевна Логинова (Зиновьева, р.1898), до 1914 года ученица ярославского Епархиального училища очень гордилась своими опусами, которых опубликовала в разных газетах несколько, но на том не успокоилась и написала заявление в Губотдел ОГПУ:

     «В № 22 «Крестьянской газеты» была помещена статья под заглавием «В мутной воде», автором материала, послужившего для составления этой заметки, являюсь я, а потому мне очень нужно знать, каковы те результаты проводившегося здесь следствия относительно затронутого в заметке гр-на с. Ракоболь Пролетарской вол. Дубровина А.В. Я знаю, что следствие здесь велось агентом Пошехонского Угрозыска Мигуновым, знаю, что факты мошенничества, указанные в заметке подтвердились, но что дальше из этого получилось – неизвестно. Есть здесь слухи, что Дубровин, как и всегда, снова выйдет сухим из этой мутной воды, что он неуязвим и опять как прежде сумеет обворожить собой кого нужно и как действительно «скользкий бестия» вынырнет из взявших его рук. Факт тот, что и после следствия Дубровин у нас преспокойно живёт и снова пухнет от богатства ничем не тронутого хозяйства, нажитого через мошенничество и трудовой пот эксплуатируемой им бедноты района. Казалось бы на всё это богатство нужно наложить арест, как незаконно присвоенное им. Раз в него вложены народные денежки (факты произведённого следствия подтверждают это), то пусть они и перельются снова в достояние народное. Дубровин несмотря ни на какие методы борьбы с ним чувствует себя очень широко и царствует в районе по-прежнему и по-прежнему делает нападения и оскорбления всем и каждому, осмеливающемуся посягать на его могущество. Так, например, подозревая во всевозможных ограничениях его прав и в частности в составлении заметки в крестьянской газете и других, лично на меня и мужа, он делает нам всевозможные гадости, нападки и оскорбления и меня и мужа. Вражда с Дубровиным разгорается и доходит до последней крайности, угрожающей жизни тому и другому из нас. Так, например 26 июля вечером, когда мой муж проходил мимо дома Дубровина, то Дубровин выскочил на него, стал ругаться и со словами «я застрелю тебя», побежал в сарай (где он спит летом) за оружием. Бывшие тут свидетели уговаривали мужа бежать скорее прочь, но муж остался на месте, сказав: «Пусть стреляет». Люди видели, как его жена вытащила у него из кармана «что-то» (очевидно револьвер, который у него давно ищет милиция, но не находит) и Дубровин обезоруженный к мужу не явился. Этот факт в дальнейшем может быть приведённым в исполнение и на него нужно обратить серьёзное внимание. Для характеристики Дубровина, как кулака и хама, я приведу здесь то, что было предпосылкой 26 днём для бешенства Дубровина. Днём часов в 12 26-го июля при делении покоса беднота нашего села запротестовала против Дубровина. Дубровин шёл против интересов всей бедноты, издевался над ними, называя всех «сволочью», «лежебоки», вы, говорит, будете «на боку лежать, пузо греть, да солнышко глотать». Мой муж, находясь среди бедняков, разделяя вполне их интересы и опасения, вступился за бедняков и поддержал их. Я сама, бывшая тут же на работе, подтвердила слова мужа и стояла на защите интересов бедняков. Достаточно было нам встать в оппозицию его кулачества, как началась схватка. Дубровин набросился на мужа и на меня с такими ужасными вульгарными словами, выражениями и матерщиной, что мы все женщины, заткнув уши ушли с покоса, невозможно было присутствовать с Дубровиным на совместной работе. Дубровин дошёл в своей ненависти ко всем жителям села и в частности к нам с мужем до последних пределов. Получивший среднее образование (кончил Ярославскую духовную семинарию), будучи сам в недавнем прошлом учителем и даже (присосавшись к власти) инструктором по внешкольному образованию, и пробыв в этих должностях, как вообще на всех прочих, вплоть до позорного изгнания с них – он сделался мошенником, мерзавцем и хулиганом, т.к. его выражения и вульгарщина, свидетелями коих являлись мы, все жители с. Ракоболь 26 июля – допустимы только среди отъявленных хулиганов. Беднота наша сельская всё ещё трусит Дубровина, как владыки своего и не решается выступить против него открыто и организованно. Ведь она, часто дорожа заработком у него – идёт просить у него работы, как милостыни и плохо ей, если он пренебрежёт ими и возьмёт других из соседних деревень, приходится им дрожать перед ним – владыкой, а иногда даже и на задних лапках ходить перед ним. Спрашивается, где же, наконец, найти управу на Дубровина и обуздать его. Ведь гадко, противно и невозможно быть с ним на совместной работе. Лично я не представляю, как я буду с ним сталкиваться по работе в Молочной артели, где он состоит счетоводом, а я в ревизионной комиссии. На этом же самом покосе 26 июля и несколько раз раньше Дубровин возмущал население против мужа и меня, что мы пишем в газеты про него и про самогон (т.к. под цифрой 4, помещённой в кр. газ. № 22 упоминается о самогоне). Этим самым Дубровин подбивает и возмущает население района против мужа, пригрозив: «Если не я, так тебя другие разорвут». Дубровин ждёт войны с наслаждением и видит в ней конец Соввласти, лишившей его гражданских прав, следит за событиями по газете и радуется всякой опасности, угрожающей Соввласти. Не стесняясь никого, он выразился однажды на маслодельном заводе с. Ракоболь так: «Ваша власть (т.е. Советская, говорит присутствовавшим тут моему мужу и другим лицам села) существует один десяток лет, а наша (очевидно открыто относит себя к партии монархистов) стояла сотни лет, ну да ладно, скоро мы опять будем широки в полах». Нужно обратить на эту и подобные им фразы Дубровина серьёзное внимание, может быть, под ней кроется какая-нибудь организация или заговор против Соввласти. Кроме того его провокация является опасной заразой для всего района. Несмотря ни на какие разоблачения через газеты (а их так много) Дубровин всё ещё ширится, остаётся неуязвим, и всё ещё состоит в должности счетовода в Ракобольской Молочной артели, нужно его снять, но правление артели укрывает его. Необходимо нажать теперь же все клапана для удушения этого закоренелого хама и антисоветского элемента. Гражданка с. Ракоболь А. Логинова».

     Дмитрий Орестович Никольский скончался 12 февраля 1928 года в возрасте 79 лет, похоронен на кладбище возле Богоявленской церкви [33]. В этом же году Николай Дмитриевич Никольский, как служитель культа, и Мария Васильевна, как жена служителя культа, были лишены избирательных прав [34].

     18 июля 1928 года Анатолий Дубровин был арестован, а следом 23 июля было открыто на него дело по статьям 58/10 и 58/7 УК. «Настоящее дело возникло на основании поступивших в разное время в распоряжение Губотдела ОГПУ агентурных данных и появившихся в местных газетах заметок, говорящих о систематической антисоветской агитации и пропаганде ярко выраженного монархического характера, ведущейся Дубровиным А.В. при каждом удобном случае среди крестьян, как в частных беседах с отдельными лицами, так и местах массового скопления...» Перед тем начальнику секретного отделения ГО был направлен рапорт от уполномоченного ГО Кожевникова с предложением ареста Дубровина. К рапорту был приложен меморандум «об антисоветской деятельности гражданина села Ракоболь Пролетарской волости Пошехоно-Володарского уезда Дубровина Анатолия Виссарионовича, выражающейся в систематической антисоветской, имеющей монархический уклон, агитации среди крестьян и в действиях, направленных к сознательному подрыву и разложению деревенских кооперативных организаций».

     Текст был подготовлен Кожевниковым по протоколам допросов следующих лиц: секретаря ВКП Константина Ивановича Шульцена (р.1903) из села Владычное; Веры Васильевны Голубевой (р.1902), дочери священника с. Фроловского, в прошлом ученицы Епархиального училища в Вологде; Константина Степановича Логинова (р.1887), в прошлом поручика и штабс-капитана, затем служившего в Красной армии командиром роты; крестьянина Василия Алексеевича Шабанова (р.1901); крестьянина Николая Фёдоровича Смекалова (р.1883); Эти записи дают представление о жизни и настроениях обитателей сельской местности Пошехонского уезда в 1920-е годы.

     В приложенных материалах говорилось, что Анатолий Дубровин «в селе Ракоболь имеет кулацкое хозяйство и как кулак, экономически закабаляющий крестьян, лишён избирательных прав. Конкретно хозяйство Дубровина заключается в следующем: дом, двор с различными пристройками, два сарая, птичник, водогрейка, 5 коров, 2 тёлки, 4 свиньи, 5 овец с ягнятами, телята, козы, овцы, куры, утки, гуси, индюшки, в общем домашней птицы летом доходит до 200 штук. Имеется также пасека в 30 ульев. Для охраны своего хозяйства Дубровин в летнее время держит специального ночного сторожа. Сам же он в своём хозяйстве работы никакой не ведёт, содержа круглый год наёмных рабочих, которых в летнее время бывает до 8 человек. Помимо имеющейся у него земли, им арендуется земля Ракобольского Кредитного Товарищества. При уплате с/х налога показывает фиктивные сведения о количестве имеющейся земли и получаемого дохода. В политическом отношении Дубровин является крайне реакционно-враждебно настроенным по отношению к Соввласти и ВКП(б) с явным монархическим уклоном личность. Открыто среди крестьян резко критикует все мероприятия Соввласти и партии. По адресу руководителей Соввласти и партии говорит, что это безголовые, ничего не стоящие пешки.

     В декабре 1926 года Дубровин в своём доме в присутствии своих близких сторонников Конюхова Сергея и Смирнова Якова за выпивкой, произнося тост, говорил: «Да здравствует Троцкий и его сторонники, творящие раскол в партии». 15 мая в селе Ракоболь, в помещении гражданина Смирнова, после сельского схода, в присутствии 10 человек крестьян, между Дубровиным А.В. и крестьянином бедняком Логиновым Петром – членом ВКП(б), произошла ссора на почве личных счётов, в которой последний назвал Дубровина кулаком и указал на то, что теперь не при царском правительстве, чтобы можно было прижимать вашему брату бедноту. На что Дубровин заявил: «Наша царская власть существовала 300 лет, а ваша советская власть существует только 10 лет и в недалёком будущем не будет, тогда мы всю советскую сволочь перевешаем на деревьях, точно также произведём расправу, как в Китае, и вся коммунистическая сволочь погибнет, как земляные черви». В этой ссоре Дубровина поддерживал всё время Логинов Константин – бывший офицер царской армии, в прошлом управляющий в имении бывшего помещика Гладкова.

     25 июля на маслодельном заводе в селе Ракоболь в присутствии Логинова Петра, члена ВКП(б) и около 10 человек крестьян, в разговоре на текущие политические темы, Дубровин, заспорив с Логиновым, заявил: «Что вы очень хвастаетесь своими достижениями, это всё ведь только на бумаге и этим ещё не определяется крепость вашей советской власти. Всё равно ей должен скоро придти конец, и тогда мы тоже будем пошире в полах». Тут же, обращаясь к Логинову, продолжал: «Скоро придёт время, когда мы снова распахнём полы и вот таких, как Логинов, ни одного не оставим в живых – вырежем».

     Дубровин всё время преследует Логинова Петра – крестьянина бедняка, члена ВКБ за то, что последний поместил несколько заметок в газету и постоянно открыто разоблачает в мошеннических и эксплуататорских проделках Дубровина, как например: I/VII-27 г. последний, рассорившись по этому поводу с Логиновым, заявил ему: «Я тебя сейчас убью», и после этого побежал зачем-то к себе в сарай, но благодаря вмешательству в это дело других крестьян, Логинов от нападения был ограждён.

     В январе месяце 1927 г. перед началом занятий с/х курсов в с. Ракоболь при собравшихся крестьянах, слушателях курсов, Дубровин критиковал и высмеивал новую политику Соввласти, говоря, что «Правительство неправильно определяет доходность сельского хозяйства, зачем облагать доходы от разведения пчёл, когда от них совершенно нет дохода. Возьмите также обложение коров, которых теперь облагают в 25 рублей каждую, тогда как у вас у каждого корова даёт не барыш, а убыток». Говоря это, Дубровин подкреплял свои доводы математическими исчислениями.

     В июле месяце при возникшем споре между крестьянами села Ракоболь и Дубровиным по поводу раздела сенокоса, последний выразился: «Было когда-то времечко, вы могли нас прижимать, но теперь это время давно прошло, вашей советской власти настаёт конец и посмотрите как мы тогда с вами расправимся и будем делать как нам заблагорассудится». При этом называя бедняков лежебоками, лентяями, дармоедами и проч.

     В феврале месяце 1927 г. Дубровин, придя в ВИК в комиссию по перевыборам советов и узнав о том, что он лишён избирательных прав, начал при скоплении в ВИКе крестьян посылать по адресу членов избиркома руганью: «Хулиганы, бандиты, жулики. Всех вас, негодяев, нужно гнать в шею». При этом наступал на члена комиссии Зыкалова с кулаками.

     23 марта 1928 года в селе Ракоболь состоялось собрание членов молочной артели, где обсуждался вопрос о покупке облигаций займа укрепления крестьянского хозяйства. Присутствующий в числе собравшихся Дубровин начал подбивать некоторых горлопанов, как то: Шабанова Ивана Ильича и Колесова Алексея выступить против покупки облигаций займа, после чего они, выступая в прениях, начали доказывать нецелесообразность покупки облигаций, говоря, что «нас и так разорили и обобрали, да ещё наваливают займ». В результате поднялся страшный шум, крики, в которых нельзя было ничего понять, вследствие чего президиум был вынужден собрание закрыть и только с помощью бедноты, спустя некоторое время, удалось собрание снова открыть и с трудом провести эту кампанию.

     15 апреля с.г. в помещении маслозавода села Ракоболь, во время приёмки молока, явился Дубровин и в присутствии многих крестьян, жалуясь на то, что крестьянам сейчас плохо живётся и виня в этом Соввласть, заявил: «Ладно, пусть поцарствуют большевики и их приверженцы, но настанет и наше время, тогда мы им покажем себя, а это уж не так далеко, как они думают». Далее он тут же говорил: «Наш ВИК нисколько не защищает интересы крестьян, а старается содрать с них чуть не две шкуры, вот теперь заставляет насильно их брать облигации крестьянского займа».

     В марте месяце с.г. в присутствии своих сторонников Смирнова Якова, Логинова Константина и других крестьян Дубровин говорил: «Советская власть не стремится к благополучию крестьянства, а наоборот старается разными способами, то налогом, то самообложением побольше с них содрать. Крестьяне сейчас налога платят гораздо больше, чем до революции».

     Дубровин имеет больше связи и близкие знакомства исключительно с кулацким и антисоветским элементом, как то: Логиновым Константином – бывшим офицером и управляющим имением бывшего помещика Гладкова, Смирновым Павлом – кулаком, Соколовым Дмитрием – кулаком, Шабановым Иваном – зажиточным крестьянином, антисоветская личность. Щукиным Александром – кулак, Смирновым Леонидом – поп Борисоглебской церкви, Никольским – поп села Николо-Ухтома, Беляковым Павлом – бывший помещик, Казариновым Василием – поп, и другими.

     В августе 1927 г. крестьянин с. Ракоболь Казаринов, зайдя случайно в дом Дубровина, застал там собравшимися: Логинова Константина, самого Дубровина, Соколова Дмитрия, Смирнова Павла – все они сидели за столом, заваленном какими-то бумагами и оживлённо разговаривали. При виде Казаринова разговор сразу прекратился и бумаги со стола стали поспешно убираться. У Казаринова после этого создалась полная уверенность, что Дубровин ведёт какую-то скрытую антисоветскую работу, привлекая для этого местное кулачество.

     В январе 1928 г. в помещении молочной артели Дубровин поспорил с крестьянином Смекаловым Николаем, последний ему тут заявил: «Подожди, придёт время, я тебя уберу». Дубровин на это ответил: «Меня не только ты, но и ГПУ никак не может убрать, скорее я их уберу». В ответ на это ему заявил присутствующий при этом крестьянин Кукличев: «Про тебя ещё ГПУ наверное не знает, оттого и не убирает». В ответ Дубровин заявил: «Давно знает и уже гоняли свидетелей, но не на того напали. Ведь в ГПУ порядочных людей-то нет, которые были бы опытны, а там сидят одни лишь зимогоры, которые в первые годы революции расстреливали первого встречного. Порядочный человек туда никогда не пойдёт».

     Помимо антисоветской деятельности, которой систематически занимался Дубровин А.В., он, работая в кооперативных организациях в деревне, всячески старался направить работу их к полному экономическому подрыву и разложению.

     В с. Ракоболь Дубровин прибыл в 1920 или 1921 году из с. Никольское на Ухтоме П/Волод. у., где он учительствовал и одновременно работал в ЕПО. Различные мошеннические делишки по кооперации вынуждают его оттуда своевременно выехать и поселиться в с. Ракоболь. Прибыв туда, он сразу же втирается членом Правления Ракобольского ЕПО и за короткое пребывание в этой должности, ничего не имея, благодаря мошенническим комбинациям, быстро поднимает своё хозяйство, а кооператив в результате деятельности Дубровина начинает разваливаться. Видя это, Дубровин заблаговременно оттуда уходит, и когда кооператив, попав после в неумелые руки, окончательно развалился, Дубровин остаётся в стороне.

     В 1926 г. с распадом потребительской кооперации, Дубровин, опять преследуя интересы личной наживы, организует сельхозкооператив, во главе которого становится сам. Скупая у крестьян молоко, платит разным товаром, ставя последний значительно дороже нужной стоимости. Благодаря неопытности членов Правления кооперации, Дубровин тут прилично наживается, что видно из того, что его хозяйство из бедняцкого поднимается до хозяйства кулака. Нанимая в своё хозяйство рабочую силу, расплачивается натурой: мануфактурой, мылом, галантереей из кооперации. Подобные мошеннические проделки стали известны членам кооперации, после чего с большими усилиями Дубровин от руководства в ней отстраняется.

     После этого Дубровин не останавливается перед лёгкой наживой, пускается на новый способ личного обогащения и подрыва кооперативных организаций. В этом же 1926 году создаёт машинное товарищество, где фиктивно числится учредителей 5 человек, т.к. иначе ВИК бы не дал разрешения на организацию товарищества. На самом же деле руководят этим делом и получают барыши Дубровин и его попутчик во всех проделках Смирнов Яков (церковный староста). В то время как машины кредитного товарищества, обслуживающие ранее крестьян, стояли без всякого движения, и товарищество терпело убытки, заработок Дубровина от машинного товарищества был скрыт от обложения. Тогда как ВИКу стало известно, что под машинным товариществом кроются два частника, Дубровин своевременно машины продаёт и «товарищество» ликвидирует.

     Весной 1927 года Дубровин втирается в Молочную артель старостой на оклад жалования в месяц 5 рублей. Спустя некоторое время выясняется, что от этой молочной артели Дубровин извлекает другими способами себе доход, приписывая ежедневно в свою книжку по 20 фунтов молока и продавая масло частникам выше той стоимости, которая указывалась в приводимых им справках и счетах. Об этом узнали члены артели, на почве чего между ними и Дубровиным произошёл конфликт. Последний, видя, что его проделки вскрываются, купил членам артели 2 ведра самогона, после чего разговоры вокруг этого вопроса прекращаются, но Дубровин всё же из артели был отстранён.

     В сентябре 1927 года Дубровину снова, благодаря своему другу старосты Логинова Константина, удаётся пробраться в артель счетоводом. Последнего вынудила это сделать та путаница в денежных расчётах с ЕПО, которую он натворил за своё пребывание старостой, надеясь, что Дубровин ему поможет распутать дело и избежать судебного следствия. Так это и получилось. В короткое время Дубровин сумел вывести из затруднительного положения Логинова, но в результате же страдают материально две кооперативных организации – ЕПО и Молочная артель.

     В деревне Окатово у Ярославского губернского Сельтреста арендовали землю крестьяне села Ракоболь (в том числе Дубровин). Тогда как местными организациями предпринимается попытка договор на эту аренду расторгнуть и передать её организующемуся колхозу. Дубровин, узнав об этом, сразу же предпринимает меры к недопущению передачи этой земли колхозу, собрав для этого собрание арендаторов, вносит предложение обмежевать землю, выделив таким образом отдельный участок якобы для коллективной обработки с целью удержать эту землю за собой. В результате крестьянами он был поддержан, но когда эта уловка Дубровина была выявлена УЗК, договор был расторгнут и земля передана в пользование колхоза.

     После организации колхоза, Дубровин начинает вести по отношению к нему разлагающие действия через членов колхоза, работавших ранее в его хозяйстве. Так, например, муж и жена Беляковы, работая в колхозе, сохранили по настоящее время с Дубровиным связь, регулярно информируют его о положении колхоза. Он же в свою очередь настраивал Беляковых против колхозников, внушая им, что эта организация к хорошему не приведёт, что она скоро развалится и т.п. Беляковы же в свою очередь приносили эти настроения в среду колхоза, в результате следовала склока, вражда между членами колхоза и выход последних из него».

     На рапорте резолюция: «Т. Кож. Произвести арест Дубровина и приступить к следствию. 6/VII-28 г. Н-к СО /подпись неразборчива/».

     25 июля 1928 года Анатолия Дубровина вынудили дать показания: «По существу заданных мне вопросов показываю следующее: антисоветской агитацией среди крестьян с. Ракоболь я никогда не занимался. Все показания, подтверждающие это, построены на личных счётах некоторых личностей, как то: Логиновой Анастасии, Логинова Петра и Казаринова Александра. Подобные обвинения я отвергаю. Не отвергаю того факта, что я хотел поколотить г-на Логинова Петра в ссоре на почве приставания к моей жене с гнусными предложениями и оскорбления её площадными словами. Это было летом прошлого года около моего дома, в ссоре я действительно, разгорячившись, побежал к себе в сарай за ружьём, которого там не оказалось, после я вернулся к месту нашей ссоры, Логинова там не застал. Работая с 1923 года в Ракобольских кооперативных организациях, я никаких злоупотреблений не допускал, хотя и привлекался к следствию по делу кредитного машинного товарищества и Молочной артели в 1927 году. Но данных, обличающих меня в преступлении, в процессе следствия не выяснилось. Дело это возникло на основании появившихся заметок в «Крестьянской газете» о якобы творимых мной преступлениях в кооперации. Тут я тоже считаю, что всё дело было возбуждено на почве личных счётов в связи с раскрытием мною растраты Логинова Петра в бытность его приказчиком в Розничном магазине. После, помимо всего этого, не раз грозил Логинов Пётр мне убить меня и сжечь. Более показать ничего не имею. Записано с моих слов правильно и мне прочитано. Ан. Дубровин. Опросил п/уполном. СО А. Кожевников».

     23 августа 1928 года Яргубпрокурор Андреев, рассмотрев дело по обвинению Анатолия Дубровина, с заключением ЯРГООГПУ согласился, меру пресечения, содержание под стражей в Ярославском специзоляторе, оставил без изменения. 13 октября 1928 года дело рассматривал уполномоченный 3-го Отд. СООГПУ Ассоров, предложил квалифицировать его по ст. 58/10 и считать доказанным. Далее 22 октября 1928 года дело рассматривалось Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ. Совещание постановило: «Дубровина Анатолия Виссарионовича приговорить к лишению свободы сроком на восемь месяцев, считая срок с 18/VII 1928 года. Дело сдать в архив». Предъявленное обвинение звучало так: «В течение ряда лет среди крестьян деревни проводил антисоветскую агитацию, направленную против мероприятий советской власти в сельской местности по вопросам хлебозаготовок, реализации государственного займа. С этой целью он использовал экономически зависимых от него крестьян» [35].

     Сергея Васильевича Алфёрова 14 января 1930 года арестовали вместе со священником Александром Константиновичем Софийским и несколькими крестьянами села  Владычное. Его обвинили в антисоветской и антиколхозной агитации. 31 января 1930 года у здания сельсовета собралось до 200 человек. Люди требовали освобождения арестованных. 16 марта 58-летний священник Сергей Алфёров был приговорён к 5-ти годам заключения в ИТЛ [27]. Из заключения не вернулся.

     Николая Никольского по непроверенным сведениям дважды арестовывали в 1930 и 1931 годах, на несколько месяцев он был подвергнут тюремному заключению.

     Письмо на открытке от 27 января 1931 года Антонины Дмитриевны Орлеанской (р.1912) из Вологды в Пошехонье Ефросинье Васильевне Смирновой. Отец Фроси Василий Иванович Смирнов служил в церкви Никольского на Ухтоме дьяконом. В письме упоминается Николай Дмитриевич, ещё одна Фрося, Шура и Витя: «Здравствуй, милая Фрося! Поздравляю тебя с тем, что прошла в члены профсоюза. Как ты теперь живёшь? Нравится ли работа? Обо мне ты, наверное, всё уж знаешь. Мама, наверное, тебе всё рассказывает. Я хорошо живу. В мае приеду на каникулы. Передай привет от меня Фросе, Ник. Дм., Шуре и Вите. Ну, прощай! Люб. тебя. А. Орлеанская».

     В 1932 году Дмитрию Орлеанскому предъявили ордер на арест, в квартире произвели обыск. Он выдержал три месяца ночных допросов и побоев. За весь срок пребывания в Ивановской тюрьме не подписал ни одной бумаги. За недоказанностью обвинений был освобождён. В 1934 году семья из Пошехонья переехала в Кинешму.

     29 октября 1937 года Николая Никольского вновь арестовали. Во время обыска, который проводил Лебедев П. в присутствии председателя с/с Овчинникова Андрея Андреевича и Смирнова А.Л., в доме были изъяты 38 фотографий из семейного альбома и 120 листов переписки. В настоящее время местонахождение этих документов неизвестно. Допрашивали священника в Никольском на Ухтоме. Свою вину в антигосударственных преступлениях он не признал. Протокол допроса, составленный 31 октября 1937 года, был кратким. Вопрос: Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Следствие требует дать подробные показания. Ответ: Антисоветской деятельности я не вёл и потому показания дать не могу. Вопрос: Вы лжёте. Следствием установлено, что Вы являетесь активным эсэром и систематически ведёте антисоветскую деятельность. Ответ: Эсером я не был и антисоветской пропаганды не вёл. Допросил врио начальника Первомайского РО НКВД Лебедев П. Николая Никольского заключили в Даниловскую тюрьму.

     Против Николая Никольского дали показания жители Никольского на Ухтоме крестьянин бедняк, бывший батрак Красильников Иосиф Иванович (р.1892) и кассир Николо-Ухтомского отделения сберкассы Богданов Александр Иванович (р.1897), колхозники колхоза «Правда» из деревни Федорино Поверганов Иван Иванович (р.1914) и Поверганов Иван Петрович (р.1912).

     Красильников: «Никольский Н.Д. на протяжении 20 лет существования советской власти всё время ведёт активную антисоветскую деятельность. Он активный эсэр. В 1918-19 годах эсэрами Бобриковым М.Д. и Мельниковой А. была организована контрреволюционная эсэровская группа. Одним из активных участников этой эсэровской группы являлся Никольский Н.Д. У него на квартире проходили нелегальные сборища эсэров. Это контрреволюционная эсэровская группа являлась организатором контрреволюционного бело-зелёного восстания на территории П-Володарского уезда. Никольский в период бело-зелёного восстания вёл контрреволюционную пропаганду, призывал к вооружённому восстанию против советской власти. Служил молебны за победу белозелёных бандитов и благословлял их на борьбу с советской властью. Читал проповеди перед повстанцами, воодушевляя их на борьбу против Красной армии и советской власти. После подавления белозелёного восстания основное ядро эсэровской группы сконцентрировалось в Н-Ухтомском кредитном товариществе (Моржов, Сметанин, Дубровин). Туда был устроен на должность счетовода Никольский Н.Д. и одновременно работал попом Н-Ухтомской церкви. Он укрывал скрывающихся от репрессий активных участников б-зелёного восстания (Калинина). В период коллективизации в 1929-30 году Никольский вёл антисоветскую пропаганду против колхозов. Проповедовал нашествие «антихриста» там, где организовывались колхозы. Призывал крестьян к террору представителей общественности советской власти. В 1930 году был арестован за антисоветскую деятельность. Вернувшись из заключения, Никольский свою антисоветскую деятельность возобновил. Он в 1936-37 году неоднократно выступал с антисоветской пропагандой среди крестьян, призывающей к борьбе против советской власти и высмеивал новую Конституцию СССР» .

     В том же духе были показания Богданова: «Эта контрреволюционная эсэровская группа являлась организатором контрреволюционного белозелёного восстания в 1919 году. Через это «кредитное товарищество» эсэры Моржов и Сметанин снабжали продовольствием повстанческую белозелёную армию…»

     Поверганов I: «Поп Никольский Н.Д. часто бывает у нас в деревне, и когда он бывает, всегда собираются старухи. Летом в 1937 году в какой-то религиозный праздник, будучи у нас на квартире вёл антисоветскую пропаганду, говорил, что скоро советскую власть свергнут и станет всё по старому, колхозов не будет. Он когда бывал у нас в деревне, всегда вёл такие разговоры».

     Поверганов II: «Никольский посещает нашу деревню не только в религиозные праздники, но и так приходит часто. Мне Поверганов Иван Иванович рассказывал, что Никольский у них говорил, что скоро власть у нас возьмут троцкисты, колхозы распустят, восстановят собственность на землю. Всё пойдёт по-старому».

     Из характеристики на Николая Никольского от 30 октября 1937 года, подписанной председателем Урицкого сельсовета А. Овчинниковым: «Гражданин Никольский по социальному происхождению и социальному положению служитель религиозного культа. За время проживания в Никольском на Ухтоме проявил себя как явно контрреволюционный элемент. В 1919 году являлся активным участником кулацкого бело-зелёного восстания и был организатором этого восстания, за что по имеющимся в с/совете сведениям был штрафован. В момент проведения коллективизации в 1930-31 годах проводил работу против организации колхозов. По развалу существующих в то время колхозов совместно с кулацкими торговцами Бобриковым, Мельниковой, Моржовым, Повергановым, Дубровиным и другими, за что был изолирован в 1930 году органами ОГПУ и находился в тюремном заключении. После этого и по настоящее время, являясь служителем культа, также проводил антисоветскую работу, призывая к активной борьбе с Советской властью».

     Из обвинительного заключения 1937 года, подписанного П. Лебедевым: «Никольский Николай Дмитриевич, являясь активным членом контрреволюционной эсэровской организации, оформившейся в 1918-19 годах в с. Николо-Ухтома Урицкго сельсовета Первомайского района Яробласти в 1919 году вёл контрреволюционную повстанческую агитацию, призывая крестьян к вооружённой борьбе против Советской власти. Служил молебствия за победу белобандитов, читал проповеди перед повстанцами, воодушевляя их на борьбу с Красной армией и Советской властью. После подавления бело-зелёного восстания Никольский укрывал у себя в квартире активных повстанцев, скрывающихся от репрессий Советской власти. В период коллективизации с/хозяйства Никольский вёл антисоветскую пропаганду, направленную против колхозов и призывал к физическому уничтожению представителей Советской власти, за что в 1930 году был арестован. Отбыв наказание, Никольский вновь систематически среди населения вёл контрреволюционную повстанческую пропаганду, восхваляя контрреволюционный троцкизм, проповедуя скорый приход власти троцкистов. В ответ на расстрел шпионов Тухачевского и других призывал к вооружённой борьбе с Советской властью».

     Следственное дело было направлено на рассмотрение тройки Упр. НКВД по Ярославской области. 2 ноября 1937 года «Слушали дело Первомайского РО НКВД № 5986 по обвинению Никольского Николая Дмитриевича, 1882 г.р., уроженца с. Дерменино Пошехоно-Володарского р-на. Бывший эсэр, служитель религиозного культа. Систематически вёл повстанческую к/р агитацию, призывал крестьян к вооружённой борьбе просив Сов. Власти». Тройка постановила: «Никольского Николая Дмитриевича расстрелять». Секретарь тройки: Антонов [32].

     По обвинению в «антисоветской агитации» 2 ноября 1937 года тройкой при УНКВД СССР по Ярославской области Николай Никольский был осуждён по статье 58–10 УК РСФСР и приговорён к высшей мере наказания. Приговор был приведён в исполнение 6 ноября 1937 года в Ярославле. Место захоронения Н.Д. Никольского неизвестно [25]. Жене объявили о его осуждении к 10 годам ИТЛ без права переписки. Приёмная дочь семнадцатилетняя Мария училась в то время в Пошехоно-Володарском полеводческом техникуме.

     Бывший настоятель одного их храмов Коломны о. Андрей был свидетелем разорения Богоявленской церкви в Николо-Ухтоме. В 2006 году он рассказывал: «Милиционеры вместе с рабочими сбросили с колокольни колокола. Звук стоял страшный и странный, проникающий прямо в сердце». После закрытия церкви в её помещении была устроена колхозная мастерская по ремонту тракторов.

     Расследование, проведённое в 1959 году, показало, что дознание «проводилось с грубым нарушением уголовно-процессуального закона. Материалов, послуживших основанием для ареста Никольского, в деле не имеется, а полученные в ходе следствия показания свидетелей не конкретны, из них не видно когда, где и среди кого именно Никольский проводил антисоветскую деятельность. Объективными доказательствами они не подтверждены, ввиду чего не могут иметь силы доказательств. Вновь опрошенные в ходе проверки свидетели, знавшие Никольского с 1918-1919 года, показаний о его антисоветской деятельности не дали». К моменту расследования в 1959 году Анатолия Дубровина и Василия Моржова в живых не было.

     Из показаний жителя деревни Юрьевское Петра Ивановича Шашурова (р.1907), ветерана ВОВ, колхозника колхоза «Новый путь» Первомайского района, записанных в 1959 году: «Никольского Николая Дмитриевича я знал с малых лет. Он являлся священником в церкви села Никольское на Ухтоме, а я проживал по месту своего рождения. Наша деревня Юрьевское находится в полукилометре от Никольского на Ухтоме и входит в Никольский приход. Первоначально в этой церкви священником служил отец Николая Никольский Дмитрий Орестович, а Николай Дмитриевич служил в селе Владычное, затем приехал к своему отцу, сменил его в церкви. Жена его Никольская Мария Васильевна глухая, в настоящее время проживает в городе Любиме».

     О службе Николая Никольского рассказал Фёдор Иванович Поверганов (р.1912), житель деревни Федорино, тракторист колхоза «Новый путь», инвалид ВОВ: «Никольского Николая Дмитриевича я знал. Он являлся священником в селе Никольское на Ухтоме, что в полутора-двух километрах от нашей деревни. Знал его только как священника. Сам я ходил в церковь только в детстве. Во время религиозных праздников священник Никольский ходил в деревне с иконами по домам, в том числе бывал и у нас. Кроме того у нас раньше брали в церкви иконы и не в религиозные праздники, в связи с этим Никольский приходил в дома нести службу. Мои родители тоже брали иконы, и Никольский приходил в дом нести службу. При этих службах обычно в доме находилась только наша семья, посторонних никого не было».

     Из показаний Петра Ивановича Смекалова: «В церковь я ходил только в детстве. Никольского Николая Дмитриевича я знал как священника. Когда учился в школе, его отец Никольский Дмитрий учил нас закону божьему. Мой отец в бога не верил, икон в дом не брал, наш дом Никольский не посещал. Охарактеризовать священника Никольского я затрудняюсь, так как с ним не общался, знаю, что человек он был хитрый, малоразговорчивый, вёл себя аккуратно. Из жителей нашей деревни священник Никольский наиболее близкое знакомство имел с Повергановым Иваном Семёновичем, который примерно с 1927 по 1930 год являлся церковным старостой. Потом Поверганов Иван поругался с Никольским, часто пил и был снят с этой должности. Жена Поверганова Ивана Поверганова Мария Ивановна человек очень набожный, её отец тоже раньше был церковным старостой. В силу этого Никольский бывал у них в доме не только в праздники, но и в будничные дни. Примерно с 1926 года я являюсь активистом Урицкого сельского совета, принимал участие в раскулачивании, в 1931 году организовал колхоз в нашей деревне и был до 1940 года председателем этого колхоза. Являлся членом президиума сельсовета. Однако я не припоминаю, чтобы Никольский Николай допускал какие-либо высказывания против Советской власти и против коллективизации. Не слышал об этом и от других лиц в отношении Никольского».

     12 января 1960 года Постановлением президиума Ярославского областного суда Николай Никольский был реабилитирован, «делопроизводство прекращено за недоказанностью состава преступления» [32]. По представлению Ярославской епархии Архиерейским Собором РПЦ 13-16 августа 2000 года канонизирован с 20 августа 2000 года как Священномученик Николай, пресвитер Пречистенский (†1937). Дни памяти: Собор новомучеников и исповедников Российских – первое воскресение, начиная с 25.01/07.02. Старый стиль: 24 октября. Новый стиль: 6 ноября [28].

     Восстановление Богоявленской церкви началось летом 2011 года с посещения Николо-Ухтомы правнука последнего настоятеля, назвавшегося Николаем Никольским, который приезжал из Москвы в поисках следов своего прадеда [29]. Священник церкви Николая Чудотворца в Николо-Горе о. Павел участвовал в восстановлении храма в Николо-Ухтоме, он общался с одной из старожилов, помнившей о. Николая, она описала его так: «Выше среднего роста, чуть полноватый».

     О судьбе Александры Дмитриевны Успенской (Никольской), считавшейся «самой красивой из сестёр», известно, что она одинокая проживала в Ярославле в Тверицах на 4-й Тверицкой улице в частном доме. Ей принадлежала часть дома. «После её смерти дом захватили соседи» – по свидетельству племянника Б.Д. Орлеанского. О её потомках сведений не найдено.

     Во время войны 1941-45 гг. Дмитрий и Анна Орлеанские жили в Кинешме. С 13 июля 1941 года Дмитрий Владимирович состоя в рядах РККА. 14 августа 1950 года был награждён Орденом Ленина. В 1957 году, после смерти сестры Веры Владимировны Орлеанской, переехал с Анной в ярославский дом на Союзную улицу в Тверицы. Умер 11 марта 1960 года после продолжительной болезни и инсульта. Анна пережила его на пять лет и умерла 26 сентября 1965 года тоже в возрасте 75-ти лет. Оба похоронены на Тверицком кладбище.

     Судьба Марии Дмитриевны Дубровиной (Никольской) сложилась следующим образом. В Ракоболе Анатолий и Мария Дубровины проживали в доме дяди Анатолия – Василия Фёдоровича (р.1860). Свой старый дом с хлевом продали за 100 рублей в рассрочку Константину Логинову в 1920 году. В хозяйстве тогда имели одну корову и тёлку, у дяди тоже была корова. В 1921 году Анатолий выменял на брюки один улей. С этого начался рост его хозяйства. В то время он работал учителем и счетоводом в обществе потребителей. С 1924 по 1925 год держали «одну работницу, а в страдную пору подённых рабочих доходило до 6 человек, это относилось главным образом к сенокосу». Впоследствии домработница забеременела от Анатолия. Мария была шокирована предательством мужа. Анатолий умолял её остаться, но Мария ушла от него. В дальнейшем контактов с ним не поддерживала. Проживала в Любани под Ленинградом. Была очень набожной. В Любани работала на почте и в Союзпечати. Не теряла связи с сестрой Анной многие годы. Иногда навещала Орлеанских, когда те жили в Кинешме. Сохранилась её открытка от 23 июля 1958 года, отправленная из Малой Вишеры в Кинешму: «Дорогие Дмитрий Владимирович, Аня и Боря! Как у Вас дела? Что писала Аня на счёт Ярославля, я могу приехать. Напишите когда и адрес Ярославля. Я чувствую себя хорошо. Целую. Маня. У меня сидит Ел. Вас. и просит написать Вам привет». Внучка Анны и Дмитрия Орлеанских Галина Николаевна Неганова, проживающая в Ярославле, вспоминала: «Тётя Маня была доброй женщиной, в старости худенькая, небольшого роста. Когда я училась в Ленинграде, любила к ней приезжать на выходные и праздники. На Пасху она всегда пекла пироги, готовила творожную пасху и куличи». Мария умерла позже Анны. Похоронами занималась её знакомая. Архив Марии не сохранился. Племянник Б.Д. Орлеанский жил в то время в Ленинграде, но на похороны по каким-то причинам не поехал. 

     Вдова Николая Никольского Мария Васильевна из Николо-Ухтомы переехала в город Любим к своим сёстрам. Проживала на улице Октябрьской, 41, потом на улице Даниловской, 85. Умерла 15 июля 1978 года, похоронена на кладбище при Введенском храме в одной ограде с сестрой Александрой Васильевной Мизеровой, бывшей замужем за священником Павлом Васильевичем Мизеровым, с 1912 по 1931 год служившим в Кукобое. Их отец Василий Алфёров прожил 86 лет, Умер в деревне Жевонка в 1928 году. Похоронен во Владычном. Приёмная дочь Николая и Марии Никольских - Мария Сухих-Никольская, в замужестве Генис. У неё дети Елена, Наталья и Александр. Сын Елены Николай Харисов иногда представляется Николаем Никольским. Дочь Наталья Папашвили проживает в США, у неё сын Алексей.

    18 февраля 1920 года в деревне Звяза Рыбинского уезда родилась младшая дочь Василия и Клавдии Казариновых Валентина. Валентина окончила три класса начальной школы в селе Роя Мологского уезда, где отец служил священником. Жизнь её была нелёгкой с самого детства. На отца был написан донос служителем его же церкви, что тот скрывает белогвардейца. В ссылке о. Василий и Клавдия провели с начала 1930-х годов несколько лет. Когда репрессировали родителей, Валентина была вынуждена скитаться по родственникам. С 1931 года она жила в Горьком у сестры Марии и закончила там 4-й класс. Тогда в Горьком Валентина переболела малярией. Для восстановления здоровья переехала к брату Дмитрию в Шацк в то время Московской области (ныне Рязанской). После окончания 7 классов в Шацке уехала к вернувшимся из ссылки родителям, которые жили недалеко от Данилова Ярославской области. Отец работал счетоводом в колхозе. В Данилове поступила учиться в 8 класс и жила у тёти Анны (сестры отца?). В 1939 году окончила 10-й класс и поступила учиться в Горьковский университет на физико-математический факультет. В 1941 году пришлось приостановить учёбу ради переезда в Данилов и помощи родителям. Поступила работать в ЦСУ. В 1943 году начала работать учительницей математики в 7-летней школе деревни Мичкулово Даниловского района. В том же году умер отец Василий Казаринов. После его смерти мать Клавдия Дмитриевна стала жить у Валентины. С 1948 года Валентина с матерью переехали в деревню Макарово Рыбинского района, где Валентина продолжила работу учительницы математики в Макаровской семилетней школе. В 1953 году заочно окончила физико-математический факультет педагогического института, в который поступила в 1948 году. В 1953 году умерла Клавдия Дмитриевна, похоронена в Рыбинске у деревни Макарово на кладбище церкви Александра Невского. Валентина вышла замуж 28 ноября 1953 года за Леонтия Фёдоровича Кузина, который работал старшим бухгалтером на заводе гидромеханизации. В 1955 году родила сына Дмитрия. Согласно семейной легенде, сына она назвала в честь деда. Фамилию при замужестве не меняла. С 1962 по 1976 год работала в восьмилетней школе № 31 города Рыбинска. В автобиографии, написанной 22 сентября 1960 года, Валентина упоминает, что в период Великой Отечественной войны на фронте погибли три её брата. Умерла в 1989 году.

Дети Василия и Клавдии Казариновых:

     Николай Васильевич Казаринов (1901-1941) в 1916 году обучался в I классе ЯДС. В 1930-е годы проживал в Наро-Фоминске Московской области по адресу: ул. Володарского, 159. Работал директором какого-то завода. В звании рядового был призван на фронт 26 августа 1941 года Наро-Фоминским РВК. Пропал без вести в ноябре 1941 года. Его пыталась разыскивать жена Казаринова Зинаида Павловна, проживавшая по адресу: МО, Раменский район, город Жуковский, ул. Чкалова, барак 22.

     Мария Васильевна Григорьева (1903-197?; Казаринова) - выпускница Ионафановского училища. Работала учительницей в Горьком. Жила с семьёй в своём доме. Муж Иван работал на автозаводе. В войну во время бомбёжки в дом попала бомба, пострадала часть дома. Все остались живы. У неё были сын Юрий и внук.

     Дмитрий Васильевич Казаринов (1904-1941) родился в Ярославле, в 1916 году учился в I классе Пошехонского духовного училища. Проживал в Шацке, где работал директором водочного завода (?), затем – в Москве, где с 1937 года работал на заводе автотракторного электрооборудования Народного Комиссариата машиностроения Союза ССР (АТЭ-1). Призван Московским ГВК. В июле 1941 года зачислен добровольцем во 2-ю дивизию Народного Ополчения Сталинского района города Москвы (затем – 2-я стрелковая дивизия РККА), служил красноармейцем в 4-м (затем – 1282-м) стрелковом полку. Пропал без вести в декабре 1941 года. Жена Зинаида Алексеевна (р.1909) в 1957 году проживала по адресу: Москва, 1-я Парковая ул., 10-7.

     Алексей Васильевич Казаринов (1907-1978) проживал в Куйбышеве. Бывал в гостях у Валентины в Рыбинске, общался с сёстрами Марией и Екатериной, переписывался с Еленой. У него двое детей – сын Николай и дочь Валентина.

     Владимир Васильевич Казаринов (1910-1941) в 1930-е годы вместе с братом Алексеем жил в Горьком. Обоих выселили из города в 24 часа. После высылки проживал в колонии Ляхово (Балашировский р-н, г. Горький). На фронт был призван Автозаводским РВК (Автозаводский р-н, г. Горький). Служил в 205 ОДСБ 6 А. Погиб у деревни Артельное (Украинская ССР, Харьковская обл., Лозовский р-н). Был в звании младшего сержанта. Похоронку прислали матери Клавдии Дмитриевне, хотя у него была жена Клавдия Григорьевна и две дочери.

     Екатерина Васильевна Казаринова также жила в Горьком, работала в торговле, заведовала столовой. Муж Николай работал водителем. У них двое детей - сын Анатолий и дочь Таисия.

     Елена Васильевна Белозёрова (Казаринова) жила в Петровске-Забайкальском в Бурятии. Муж Василий работал на железной дороге. У них трое детей: дочери Валя и Оля, и сын Юрий.

     Дети Дмитрия и Анны Орлеанских:

     Антонина Дмитриевна Орлеанская (1912-1984), инженер молочной промышленности, микробиолог. Муж Николай Адрианович Неганов (1907-1988), мастер-маслодел, директор моаслодельного завода в Вохме Костромской области. Дочь Галина (р.1941), учитель биологии и химии, биохимик, внештатный экскурсовод по городу Ярославлю.

     Борис Дмитриевич Орлеанский (1916-2003), физик, доцент. Учился в Костромском текстильном институте. Окончил Ивановский педагогический институт. Работал учителем физики в школе. Затем преподавал математику, физику, электротехнику в химико-технологическом техникуме. Защитил диссертацию в аспирантуре Ленинградского пединститута им. Герцена. Заведовал кафедрой физики Выборгского пединститута. Преподавал в Ленинградском высшем артиллерийском училище. Зав. кафедрой в пушкинском Высшем военном инженерно-строительном училище. Приёмная дочь Нина.


СПИСОК ИСТОЧНИКОВ:
[1]. ГАЯО. Ф.230. Оп.1. Д.12532. Формулярные ведомости о церквях и притчах Пошехонского уезда. 1835 г.
[1а]. ГАЯО. Ф.362. оп.2. Д.252.
[1б]. ГАЯО. Ф. 362. Оп.2.Д. Л.322об-329.
[2]. ЯЕВ. Отдел официальный. № 4, 28 января 1862 г.
[3]. ГАЯО. Ф.230. Оп.2 Д.4815. Клировые ведомости церквей Пошехонского уезда за 1905 г.
[4]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.2826. Метрическая книга церкви села Никольское на Ухтоме за 1877 г.
[5].  ГАЯО ф.230, оп.2, д.2756. Формулярные ведомости церквей, находящихся в ведомстве Благочинного церкви села Марково Ярославского уезда священника Фёдора Пеликанова 1870 год. Село Степанчиково.
[5а].  ЯЕВ 1871 г., № 43 от 27 октября, л. 355, часть официальная.
[6]. ГАЯО. Ф.230. Оп.2. Д.5679.
[7]. ГАЯО Ф.230. Оп.11. Д.2826.
[8]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.2925.
[9]. ГАЯО. Ф.230. Оп.2. Д.4351.
[10]. ЯЕВ. Ноябрь, 2010.
[11]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.2906. 
[11а].Ф.230. Оп.11. Д.2906.
[11в]. ГАЯО. Ф.642. Оп.3. Д.571. Л.12-27. Перепись населения с. Никольское на Ухтоме, 1896 г.
[12]. ЯЕВ. Часть неофициальная. № 42. 1898. Стр. 641-643.
[13]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.2963. Метр. книги ц. с. Ракобол Пошехон. уезда за 1903-1910 гг.
[14]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.2855. Л.31.
[15]. ГАЯО. Ф.230. Оп.2. Д.4223. Клировые ведомости, Пошехонский уезд, 1894 г. с. Никольское, что на Ухтоме.
 [16]. ГАЯО. Ф.230. О.2. Д.5426. Клировые ведомости о церквях и причтах 3-го благочинного округа Р-Борисоглебского уезда за 1913 г. Л.л. 94-96об.
[16а]. ЯЕВ № 37 от 14 сентября 1908 г., стр. 614, 615.
[17]. ГАЯО.Ф.230. Оп.2. Д.5107. Клировые ведомости церквей сел Пошехонского уезда за 1909 г.
л.л. 79об-81.
[18]. ЯЕВ. Отдел неофициальный. № 27. 3 июля 1911 г.
[19]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.3014.
[20]. ГАЯО. Ф.230. Оп.11. Д.3001.
[21]. ГАЯО. Ф.485. Оп.2. Д.415. Л 19. Личные карточки учителей 1912-1913 гг.
[22]. ГАЯО. Ф. 230. Оп.2. Д.5505. Клировые ведомости за 1915 г.
[22а]. ГАЯО. Ф. 642 Оп.1. Д. 7399.
[23]. Краткие сведения о монастырях и церквах Ярославской епархии. Ярославль. 1908 г.
[24]. ЯЕВ. Отдел неофициальный. № 51. 17 декабря 1880 г.
[25]. Все мы христовы. Ярославль, 2017. Т.2. С. 208-209. Ссылки: ГКУ ЯО ГАЯО. Ф.Р-3698. Оп.2. Д.С-9468; Ф.230. Оп.8. Д.306.
[26]. ГАЯО. Ф.230. Оп. 2 . Д.2504.
[27]. Все мы христовы. Ярославль, 2017. Т.1. С. 55. Ссылка: ГАЯО. Ф.Р-3698. Оп.2. Д.С-11148.
[28]. Не предать забвению: Книга памяти репрессированных в 30–40-е и начале 50-х годов, связанных судьбами с Ярославской областью. Т.1. Ярославль, 1993. С.260; ГАЯО. Ф.Р-3698. Д.С-9468.
[29]. Евгений Елисеев. Выбор сердца и разума // Газета ПРИЗЫВ, № 56 от 23.07.2016. Первомайский р-н, Ярославская обл.
[30]. ГАЯО. Ф.518.Оп.2. Д.72. Отчёт Владыченского кредитного товарищества Пошехонского уезда за 1913 год.
[31]. ГАЯО. Ф. Р-1022. Оп.12, Д. 104. Л.193; Д.105. Л.66.
[32]. ГАЯО. Ф.Р-3698. Оп.2. Д.С-9468.
[33]. По сведениям Первомайского районного ЗАГСа Ярославской обл.
[34]. Ф. Р2433. Оп.1. Д.411. Л.3.
[35]. ГАЯО. Ф.Р-3698. Оп.2. Д. С8457.


СВЯЩЕННИК ДМИТРИЙ ОРЕСТОВИЧ НИКОЛЬСКИЙ И ЕГО ПОТОМКИ

Хроника семьи протоиерея Богоявленской церкви
села Никольское на Ухтоме Пошехонского уезда Ярославской губернии


     Использованы материалы Форума Ярославского историко-родословного общества (http://forum.yar-genealogy.ru). В поиске документов принимали участие: Зоя Николаевна Черемовская (Ярославль), Сергей Константинович Любимов (Ярославль), Андрей Владимирович Цивкунов (Ярославль), Елена Денисенко (Красноярский край), Андрей Филиппов (Рыбинск), Людмила Александровна Зуммер (Ярославль), Ирина Леонидовна Мазнева (Москва), Марина Чебаненко (Ярославль), Анна Чуфаровская (Ярославль), Николай Алексеевич Лебедев (Ярославль).