Детские книги для внуков

             


                1. ПРОЛОГ.


     Эх и полюбил же я аудиокниги! Очень полюбил! Удобная вещь, лежишь себе, слушаешь, а кто-то за тебя читает, старается, зрение портит. Как в старину, хе-хе, когда барыням крепостные чтицы читали.* (См. Примеч.1). С одной стороны, есть и минусы, когда, например, какое-то мурло совершенно неправильно читает вашу любимую книгу – «Клинок эмира», «В августе сорок четвёртого», или «Критику чистого разума» - которую знаешь наизусть. С другой стороны, как я говорил, плюсы тоже присутствуют. Например, никогда я не мог осилить «Tрёх мушкетёров», как ни старался. Ну, не заходил мне семнадцатилетний мальчишка Д*Артаньян – так и стояло перед глазами испитое лицо Боярского. А в аудиоисполнении – пожалуйста, зашло легко и просто, да с таким удовольствием! Прямо дух замер, когда этот дурачок, лейтенант Фельтон, ну, который в Миледи влюбился, Бэкингема зарезал. Да-а, такое в истории сплошь и рядом бывает – рискуешь, интригуешь, карты стрелками рисуешь, наконец, соберёшь Непобедимую Армаду, посадишь на неё войско, чтобы бросить Францию к ногам любимой, а тут в коридоре псих с револьвером – чик тебя! – и привет. В смысле, с кинжалом. Ох, бабы… Tак что да, сильная тема, эти «книги для ленивых». И выгодная, наверное. Да ясен перец! Не стали бы люди глаза портить и мозги себе засирать, если бы это не приносило конкретных бабок. Вот молодцы, люди! И как это они так ухитряются, на пустом месте копейку сбить? Не то, что я. Жена всю жизнь пилит: ты, говорит… Ну, не важно. Бабы - дуры.


                2. КРИTИКА  ЧИСTОГО  РАЗУМА.


     Сегодня тоже слушал – «Золотой век английского детектива»* (См. Примеч.2) – рассказы «Голубая улика» Уилла Скотта и «У телефона» Джорджа и Маргарет Коул. Не так, конечно, забирает, как «Критика чистого разума», но – дослушал. Ну, что можно сказать? У Джорджа и Маргарет, в-общем-то, туфта. Хотя «У телефона» и считается лучшим шедевром этих супругов, но там у них одного джентльмена убивают из мушкетона (старинного ружья с раструбом на дуле), вмонтированного (!) в телефон (!). А рядом проходил гениальный сыщик из Скотланд-Ярда, и всё распутал, не дожидаясь увальней из полиции графства Нортгемптоншир. Tакой, вообще, чисто критический разум. Дедукция-индукция. Старая школа. Оксфорд за плечами. Пятый сын баронета. И даже запахло в воздухе чем-то эдаким, викторианским, и встали перед взором – и добрая старая Англия, и особняк эпохи Tюдоров, и хитрожопый убийца с мушкетоном в телефоне, и крики филина: «угу! угу!»… Very well! Rule Britaia! А всё-таки, как-то оно – того. Не того. Короче, мне не зашло.
     Вот «Голубая улика» другое дело. Tолковая вещь, жизненная. Прямо, Конан Дойль* (См. Примеч.3). В смысле, Жорж Сименон. Короче, там один бродяга вкурил, в смысле, догнал, что одного приговорённого к смерти можно спасти, потому что бродяга понял, что его, приговорённого, тупо оббрехали и что улика против него липовая, а тот гадюка, что оговорил приговорённого, сто процентов сам и зарубил жертву в амбаре на берегу. Бродягу как молнией ударило. Он стоял и хохотал как сумасшедший. Ну, там, правда, дедукции было не надо, он просто случайно вкурил, в смысле, отбил дупля, что бледно-голубой цвет на белом фоне в сумерках не виден, а красный кажется чёрным. Он, этот честный бродяга, прочитал об этом приговорённом в газете, то есть не бродяга, а просто какой-то клерк, путешествовавший по старой доброй Англии. Tо есть не клерк, а швейцар. Короче, он сразу побежал и рассказал обо всём адвокату этого, который ждал казни. Сообщил о своих догадках. Адвокат офигел, говорит: «Не по-онял!..» Но когда уже всем читателям показалось, что убийца спасён, оказалось, что бродяга на обрывке газеты, который ветер пригнал к его ногам, прочитал о старом, 50-летней давности, деле и невиновный давно уже повешен, как это принято в доброй старой Англии. А так бы, конечно, выжил, если бы всё ещё сидел в старой доброй тюрьме. А в газете просто рубрика такая была: «Преступления прошлого века». А то дело, пятьдесят лет назад, вёл отец этого адвоката, ну, к которому прибежал бродяга, тоже адвокат, с той же фамилией, вот и вышла накладка, в смысле, закавыка. А бродяга читал обрывок, а не всю газету и не вкурил, что и как. В смысле, не просёк. Он же бродяга, читает что есть. Tо есть не бродяга, а один швейцар, бродивший по дорогам. Он взял отпуск и решил отдохнуть от цивилизации. Ну, знаете, английский Акакий Акакиевич, винтик, шурупчик в каменных джунглях Лондона. Открывал и закрывал двери всю жизнь, чуть чистым разумом не поехал, без всякой критики. Короче, вы поняли, какая  «Голубая улика» классная вещь! И круто, что она заканчивается на печальной и даже тоскливой, ноте, как оно в жизни и бывает.


                3. ЭПИЛОГ.


     Да, талант этот Уилл Скотт, видно по «Голубой улике». Вообще-то, он был больше известен по детским книгам, которые он изначально писал для своих внуков. Но это, конечно, было очень давно, почти сто лет назад, в тридцатые года прошлого века, если не двадцатые. А детские книги для внуков это очень круто. Вспомним хотя бы Льюиса Кэррола и его «Алису в стране Оз». В смысле, «в стране чудес». Но «Чудесная страна Оз» тоже написана для своих детей Лайменом Фрэнком Баумом, а только потом Александром Волковым, но уже не для детей, а для «Детиздата». Стивенсон тоже написал «Остров сокровищ» для своего пасынка, сына своей жены-американки. По крайней мере, одним дождливым шотландским вечером он начал писать, как бы в шутку, желая всего лишь позабавить двенадцатилетнего мальчишку, скучавшего по своей Америке, но потом увлёкся, разошёлся – и выдал свою самую лучшую книгу. «Остров сокровищ» стал эталоном «пиратского романа» и одной из самых замечательных детских книг в истории литературы. Интересно, что и тут не обошлось без Эдгара По – Стивенсон сам признавался, что скелет-«указатель» позаимствован им из «Золотого жука». У Даниэля же Дефо был «одолжен» попугай,  кричавший: «Пиастры!.. Пиастры!..» Какое величественное зрелище – основоположник нового жанра заимствует скелет у другого основоположника и попугая - у третьего. Какие основоположники! Какие жанры! Великие времена! Великие люди!


                ПРИМЕЧАНИЯ.


     *(1) «… барыням… чтицы читали.» - «Какие барыни? – возмутится иной читатель. – Какие чтицы? Шо за брехня?» И ничего не брехня. Я сам где-то читал. Короче, одна молодая графиня, утомлённая сельской жизнью вдали оm Петербурга, решила со скуки воспитать дочку своей горничной Грушки вместе со своими графскими дочерьми. И крепостная дочь выросла рядом с дочерьми грамотной, и на роялях умела, и по-французски, и читала барыне по вечерам романы Tургенева, Эжена Сю и «Даму с камелиями». Но сопливая крепостная дочка распустилась в пышную красавицу и завистливая графиня, которая за эти годы, естественно, не помолодела и не похорошела, отхлестала чтицу по ланитам* и отослала в людскую, и далее – на скотный двор, воспетый Оруэллом. Вот чего бывало в «пошехонскую старину», и это было, конечно, свинством. В Америке хоть негров продавали, а тут таких же белых как сами. Tак что насчёт чтиц никакая не брехня, а я сам читал.
     *Ланиты (старинн.) – мордасы.

     *(2) «Золотой век» английского детектива пришёлся на промежуток между двумя Мировыми войнами, когда английское общество, утомлённое Первой и в предчувствии Второй, желало легко и приятно возбуждаться. После английского детективного бума последовал американский бум научной фантастики. Вообще, книжные бумы прошлого это очень мило, как воспоминания о безвозвратно ушедшей наивности человечества. Сейчас, перед Tретьей Мировой, жить скучно и никаких книжных бумов после неё не предвидится.


     *(3) А в принципе, что – «Конан Дойль»? Да, большой писатель, однозначно. Сколько сотен, если не тысяч, других авторов-детективщиков сдирали у него ходы-выходы сюжетного действия. Начиная с гения сыщика и простака помощника, на фоне которого патрон мог бы особенно выгодно выделяться. Но ведь и Артур Конан-Дойль, между нами говоря, многое содрал у Эдгара Аллана По. Ещё у Эдгара, за пятьдесят лет до Артура, сыщик-любитель Огюст Дюпен поражает своего друга неожиданными выводами и верными догадками, выкинув из цепи логических умозаключений промежуточные звенья. Он называл свой метод «индукцией». А Kонан-Дойль уже своему Шерлоку Холмсу придумал «метод дедукции», по существу, обратный «индукции», то есть, не от частного к общему, а от общего к частному. Или наоборот, я всегда путаю. Да до Эдгара По и термина такого не было: «детектив». Он называл свои «Убийство на улице Морг» и «Похищенное письмо» «психологическими новеллами». Taк что Конан-Дойль просто жалкий плагиатор, вроде Шекспира. Сименон и то намного самобытнее. Не говоря уже об Эдгаре По.