Анюреллиум. Огонь Вентариона. Часть 1 Глава 11

Глава 11.
«Бегущие, словно крысы.»

   Конечно, ничто не проходит бесследно. Любой поступок, любое действие так или иначе откликается если не в людях, так в мире, их окружающем. Если ты пытаешься что-то скрыть, в мире появится равное рвение скрытое сделать явным. Если бежишь от чего-то, обязательно найдутся те, кто захочет тебя догнать, настигнуть. И не всегда одно будет прямым следствием другого — порой случайности накладываются друг на друга, рождая порочный круг необъяснимых, невероятных совпадений. Однако, бывает и такое, что отклик от поступка, действия или мысли, отражаясь в искривлённых сердцах и умах, помогает родиться на свет некому чудовищному противостоянию. Это может быть полезное противостояние — борьба за справедливость или свободу, или вредное — попытка уничтожить кого-то за один факт его существования. Так или иначе, всё в мире связано между собой. И если чей-то свет затмит ложные поблёскивания пустых стекляшек, то обязательно должен был найтись кто-то, кто захочет его потушить.

   И если в мире есть Лавелия, обиженная чей-то неудачный фокус на балу, то обязательно найдётся Элеонор, которая от злости её пострадает.

   ...Наступят времена, когда ступивший на земли смертные и живые Анурэлл несправедливое деление измерения Дэлиус-омау отменит — объединив растерзанный Сэахот-эрау, спустится он ниже Эрлано-авау и твердь тьмы Эркхат сплетёт воедино. Из плоти тёмной, вверх обратно, поднимется Анурэлл сквозь Эркхат, Эрлано-авау, Сэахот-эрау в Хаиош-авау и будет оттуда вести Дэлиус-омау к свету. В помощь он вызовет к себе говорящую с богами, слышащую раздор, тёмного светлого и светлую тёмную, древнего мудреца, обуздавшего зверя, дышащую огнём, проклятую, великого странника и прочих, и свершит порядок, что называться будет Анюреллиум.

- Элеонор? - голос Кианит ворвался в голову бодрой насмешкой. - Чего стоишь, как вкопанная? Волнуешься?

   Была в голосе этом, прервавшем глубокие размышления Элеонор о древних текстах, ядовитая уверенность, скрытая за подобием улыбки. А значит, и злобный замысел под всем этим имелся.

- Я просто задумалась, - бросила Элеонор невнятно. - А что такое? Мне стоит чего-то опасаться?

- На твоём месте… - сбежавшая с Агелакты девушка бросила хитрый взгляд в сторону своей подруги, Лавелии, по лицу которой гуляли мрачные тучи. - Я всегда была бы настороже.

- Странно, звучит как предупреждение.

- Предупреждение? Зачем мне тебя предупреждать?

- Не знаю. Может быть в глубине своей души ты подозреваешь, что рано или поздно сама можешь оказаться на моём месте?

   Кианит Леа’оара замерла. Живость, вся наглость её слезла со смугловатого лица, вечно воздушно-надменного, самовлюблённого, а широкие карие глазки забегали туда-сюда, следуя за волной поднимавшейся внутри девушки паники. «Наверное, - подумалось Элеонор, - Она всё-таки знает, что будет следующей целью Лавелии, но боится в этом признаться.»

   Никакого ответа на её вопрос, скорее риторический, нежели реальный, так и не последовало. Кианит скривилась, постояла немного на одном месте, изображая на лице какие-то тяжёлые переживания, а потом отошла в сторону. Туда, где её уже ждала Лавелия. Стоит отдать им обеим должное, несмотря на неглубокий ум этих дев, лица их старательно скрывали коварную задумку, открывая миру лишь лёгкую насмешку, какое-то предвкушение и трепет. Быть может, всё даже обойдётся...

   Впрочем, надежд у Элеонор было немного. Вчера, после бала, матушка подстерегла её на площади, чего ни разу до этого не случалось, а потом, суетно бубня невнятные слова себе под нос, причитала о том слухе, что распространился по городу словно пожар.

- Церковь, милая, - Кристиан дрожала, но не от холода, а от ужаса. - Они собираются навестить…

- Да, я слышала об этом, - Элеонор ничего так и не сказала матери. Слухи давили на неё, новые знания о том, что грядёт, уничтожающе сжимали словно закрывшийся капкан, но поговорить с родителями об этом она так и не собралась. - Инквизиция.

- И главный протектор! Какая-то бедняжечка будет сдавать ему экзамен, ты только подумай!

- Да… Неприятная история.

- Куда больше, чем неприятная! Я только начала надеяться, что всё наладилось…

   Резко Кристиан остановилась. Она отпустила руку, за которую тянула дочь, и посмотрела ей в глаза так строго, как никогда на неё не смотрела.

- Только не говори мне, что речь о тебе! - произнесла мать грозно, почти что угрожая.

- Не буду, - вежливо кивнула Элеонор. - Ни в коем случае не буду.

- Вот и славно… Значит, всё, о чём нам стоит тревожиться — это инквизиция… И этого уже более чем достаточно, чтобы нарушить нашу едва устроившуюся жизнь.

- Мне сказали, что местный граф с инквизиторами не дружит.

- Славно! Тогда у нас ещё есть парочка шансов, Элли. Воспользуемся ими. Но… Ты не должна забывать об учёбе. Всё-таки, я надеюсь, что в этот раз всё будет не как в другие.

   Должно быть, между ними двумя в тот вечер сложилось недопонимание. Впрочем, так было даже лучше — родители не будут беспокоиться об Элеонор и займутся всецело насущной проблемой, а именно инквизиторами, собравшимся посетить этот славный город, вытесанный из камня, а она будет полностью погружена в учёбу.

   Но чуть позже, уже перед экзаменом, не перед тем о котором они говорили с матерью, Элеонор задумалась о том, что поступила не совсем правильно. Стоило сразу сказать, что той бедняжечкой, о которой так печально высказалась мать, была она сама. Хранить в тайне от семьи тот факт, что жизнь её висит на волоске, было не очень хорошо. Конечно, это помогало избавиться от лишней нервной пены, но насколько дорогой была цена за это мнимое спокойствие?

   Огромный зал, в котором должны были сдавать акробатику походил на тот, в котором Элеонор была в начале учебного года, но при этом разительно от него отличался. Он был слегка другой формы — длинный, вытянутый, совершенно не торжественный, а скорее очень рабочий. Тренировочный зал. Экзаменационный зал. Зал, в котором с потолка свешиваются крюки люстр, но при этом в одной из узких стен которого есть небольшие резные окошки на самом верху, почти что под самым потолком, напоминавшим церковный некруглый купол, сотканный из перемычек. Довольно тёмный, полный воздуха зал. Зал, в котором колонны прильнули к стенам из древнего камня, а на стенах этих замерли объёмные узоры из  кирпича. Зал, в котором отчего-то повеяло сыростью, хотя лишь мгновение назад воздух казался сухим и тёплым.

   Да, тут всё начинало походить на тоннели — эта большая, полная просторов замкнутость, маленькие окошки где-то высоко-высоко. А ещё, быть может, схожесть рисовала та тревога, что загуляла в Элеонор. Внезапно. Совершенно внезапно. И в ней не было ничего общего с теми заботами, что свалились на неё. Нет, это было что-то совершенно новое, и с этим новым нужно было бороться. Оно кружило голову и сбивало с мыслей не хуже Кианит, смешливо бросившей в её сторону какую-то неважную фразу.

   Ужас подбирался к горлу, звеня в ушах шорохами подземелий — металлическим скрежетом лат солдафонов и капающим звуком воды. Элеонор стало по-настоящему страшно, она будто очутилась в прошлом, вот-вот, вот сейчас она…

- Уважаемые учащиеся, не менее уважаемые люспэрнэ, - Ильем Рувис весь сиял гордостью и каким-то нездоровым ажиотажем. - Наконец-то учащиеся младших курсов добрались до первых экзаменов. Уверен, что сдадут они их без проблем! Ведь они у нас лучшие из лучших, верно?

   Страх кололся в груди, заставляя обращать внимание на детали, до этого опущенные при изучении помещения. Трибуны. Подобие трибунам — каменные балконы где-то там, высоко, на них сидели преподаватели. Они находились чуть ниже уровня люстр, но достаточно высоко, чтобы на них сразу нельзя было обратить внимание. Какое глупое замечание! К чему это вообще было необходимо заметить? Взобраться по этим выпуклым кирпичам до этих балконов всё равно вряд ли получится… А если получится, то это займёт какое-то время, а экзамен закончится куда быстрее, чем... Впрочем, от этого внезапного откровения была польза — Элеонор приметила, что если всё-таки каким-то чудом добраться до балконов по этим длинным, бесконечно длинным стенам, то можно будет пробраться к люстрам, а от них к перемычкам потолка, а оттуда на свободу, к окнам. И сбежать. Бежать. Прямо сейчас.

   Элеонор сделала неловкий шаг, довольно широкий, но потом вернулась обратно, туда, где стояла. Тело двигалось быстрее мыслей, это было необычно. С чего вдруг она потеряла самообладание, когда до этого годами училась держать себя в руках? Почему истеричная паника захватила её именно сейчас, когда вокруг всё было довольно спокойно? Просто слабость дала о себе знать? Или…

- Мой любимый момент этого года, - продолжал Рувис, улыбаясь. - Экзамен по бегу!

   Зал, до этого довольно тихий, стал наполняться неясными шепотками. То ли Элеонор была слишком погружена в себя, оттого и не замечала разговоров, гулявших между учениками всё это время, то ли разговоры эти вдруг возникли посреди полной тишины и подобно грозе загромыхали, но, так или иначе, шума стало больше. Шумели теперь не только иллюзорные подземелья прошлого, стенами выходившие в зал, но и воздух, и дыхание каждого, кто находился здесь вместе с Элеонор.

- Как устроен экзамен я уже объяснял несколько раз, но, думаю, повторить будет не лишним. Сейчас наши ученики стоят в два ряда… Немного кривые ряды, но… Да, так лучше, спасибо, - движение в толпе заставило Элеонор дёрнуться. Нет, что-то определённо было не так. - Поочерёдно я буду называть имена учащихся, которые по очереди в парах буду сдавать экзамен. И наша почтенная публика…

   Публика? Самая внимательная и самая встревоженная из учениц, находившихся в зале, завертела головой, обнаруживая всё более новые детали своего окружения. Возле стен, рядом с колоннами, суетливо стояли старшекурсники. Они толпились, распределяясь всё дальше вдоль стен, чтобы охватить постепенно почти весь зал по периметру. Пробежавшись взглядом по лицам зрителей, Элеонор выдохнула. «Нет, кажется, его тут нет.» - подумалось ей. Может быть, это было к лучшему.

- Наша почётная публика сможет делать ставки, - шутливый тон Рувиса не всем пришёлся по вкусу. Он, судя по всему, весьма скоро это почувствовал, поэтому, виновато поклонился. - Конечно же, наша уважаемая директриса запрещает любые азартные игры в стенах Академии, но… Ладно, я слегка отвлёкся. Вызванные в парах учащиеся будут бежать от данной полосы, начерченной мной и люспэром эр… До той дальней стены.

   До той самой стены, где под потолком сияет знамя свободы - солнечный свет, пробивающийся сквозь окна в это царство полумрака и старинных люстр.

- Если все готовы, то мы начнём. И нет, я не сразу приглашу вас приступить к экзамену, - бодрый голос преподавателя диссонировал со всей той тревогой, что забивалась под кожу, поэтому слушать его было почти невыносимо. - Сначала мы с вами слегка разогреемся, чтобы никто не повредил связки во время бега! Итак…

   Элеонор принялась осторожно разминаться, делая каждое движение на свой страх и риск, будто от этого зависело нечто важное. Словно каждый шаг её, каждое выполненное упражнение приближали её к моменту обнаружения. Да, вот сейчас, сейчас…

- А теперь, - когда скорая разминка подошла к завершению, в руках Рувиса зашуршал небольшой свиток — список сдающих экзамен. - Прошу первую пару выйти ко мне…

   Шум становился всё громче, а голос люспэра эр акробатика всё невыносимее. Ещё мгновение, ещё один вдох и тогда…

   Что должно произойти тогда?

   Всё тело покрылось мурашками, тревожно вздрагивая от ожидания.

   Первая пара учеников завершила пробег довольно скоро. Публика разразилась аплодисментами по этому поводу. Хлёсткие удары ладоней друг о друга загрохотали по залу наперебой друг-другу, это заставило Элеонор ненадолго прикрыть уши своими дрожащими ладонями. Кажется, Кианит и Лавелия периодически поглядывали в её сторону, но из-за мучающего её шума она не могла понять зачем.

   И когда. Когда нагрянет это «что-то».

- Вторая пара — Лавелия и Элеонор. Ваша очередь, прошу, - Рувис задумчиво ухмыльнулся, ожидая грандиозную схватку. - Становитесь возле полосы, рядом со мной.

   Тело Элеонор сделало шаг. А потом ещё один, затем следующий, и продолжало делать шаги, пока не оказалось возле заветной полосы, начерченной преподавателями накануне. Сердце и разум её были где-то далеко-далеко, не в привычном хаотичном беге, а в необычно стеклянном, гулком пространстве. Их загнали туда силой. Нарочно.

- Ничего, всё рано или поздно утихнет, я уверен в этом, - Ильем взглянул на Элеонор, тихо пробормотав эти слова и подмигнув, и не будь в её голове того чужеродного хаоса, что настиг её так внезапно, она восприняла бы это как жест глубокой поддержки и симпатии, но сейчас ей было совершенно не до этого. - Что-же, что-же. Обратный отсчёт!

- Боишься, да? - кинула в воздух Лавелия, нарочито высокомерно вставая в стартовую позу.

- Н-нет, - закачала головой Элеонор.

   А затем обернулась, почувствовал спиной опасность.

- Вперёд! - скомандовал Рувис. И ученицы тронулись с места. Одна из них, правда, бежала быстрее другой. В разы быстрее. - Эй, эй, лучше сбавить скорость! Там впереди стена, вы ведь помните, что…

   Шутки кончились.

   Как бы ни пытался преподаватель сгладить углы своим весёлым настроем и смешными фразами, всё было тщетно.

   Элеонор не остановилась и не сбавила темп бега.

   Очутившись подле стены, она запрыгнула на неё, и с бешеной скоростью принялась карабкаться, не обращая внимания на боль в ногах и в пальцах, впивавшихся в кирпичи и между ними, сдирая часть кожи об камень.

- Элеонор! - кажется, люспэр эр акробатика сам решил поучаствовать в соревновании по бегу, фигура его неумолимо приближалась. - К-куда...

- Сдурела, да? - голос Лавелии насмехался, призывая к травле. - Сумасшедшая! Вы только посмотрите! Это экзамен по бегу, а не по скалолазанию! Хотя, это даже не скала, а стена...

   Стены двигались, воздух весь дрожал.

   Оглянувшись на уже довольно далёкий пол, на испуганную публику, Элеонор вновь увидела то же самое, что померещилось ей мимолётно перед забегом. Увы, ей не показалось.

   Крысы.

   Толпища крыс продолжали бежать за ней — по полу, по стенам, кажется, часть поднималась к потолку. Медлить было нельзя. Она вернулась к карабканью, отбрасывая в сторону любые сомнения. «Если остановиться, смерть настигнет меня. Если я опущу уставшие руки, то попаду прямиком в её объятья...» - проносилось в голове.

- Ты свихнулась, ты же упадёшь! - вряд ли Лавелия хотела, чтобы Элеонор разбилась, упав с высоты. Ей хотелось пошутить, унизить её, затравить, но не убивать. Убить морально, но не убивать. Настоящее убийство вызывало в ней омерзительный, до глубины души промозглый страх. - Хватит, перестань! Элеонор, это уже не смешно!

   Нет, Лавелия не догадывалась, что Элеонор уже много раз падала с высоты — она имела большой в этом опыт. Больше того, она даже подумать не могла, что в беге на жизнь или на смерть ей нет равных.

   И этой бестолковой пустоголовой выскочке точно не были ведомы причины, заставлявшие несчастную обладательницу карей метки сквозь боль и страх рваться наружу.

   Вряд ли дочь богатого рода когда-либо задумывалась о ком-то кроме себя.

   Тем более, по её мнению, времена болезней, смерти и их вестников прошли невозвратно. Ушли навсегда. Следовательно, Элеонор, попав под пугающие чары, вызывающие кошмар в глазах, ушах и сердце с разумом заколдованного, должна была лишь повести себя неразумно, смешно, не сдать экзамен…

   А она вместо этого двигалась всё ближе и ближе к потолку.

- Элеонор! - голос не снизу, а откуда-то сбоку заставил девушку остановиться. Лишь на секунду. На мгновение. Аллиант Файрэган протягивал к ней свою левую руку, лицом рисуя беспокойство. - Всё в порядке, иди-ка сюда, мышка...

   Туман тревоги мог быть развеян, кошмар прекращён, и экзамен продолжился бы, как ни в чём ни бывало, Лавелии сделали бы выговор, Кианит...

   Но по руке преподавателя побежал его верный фамильяр. Бэви был рад учуять поблизости знакомого человека, поэтому скорей помчался с ним поздороваться.

   Заметив крысу, Элеонор отшатнулась, чуть не упав в пропасть, но удержала себя и продолжила двигаться, ногтями вгрызаясь в стену, становившуюся всё более и более плоской.

- Крысы! Она боится крыс! - голос Аллианта звучал всё дальше, всё туманнее. - Это пугающие чары, конечно же!

   Чей-то голос ответил ему, но этого Элеонор уже не услышала.

   Она продолжала взбираться к потолку, уже находясь выше балконов, но ниже люстр, забыв о том плане, что изначально возник в её голове, пытаясь вырваться туда, наверх, к окнам, а от них дальше - на свободу.

   ...За одной крысой последует океан.

   Сотни, сотни тысяч кривых, острых зубов, раздирающих плоть, тысячи жирных, но маленьких тел, сносящих всё на своём пути…

    Если в тёмном тоннеле будет лишь одна, то через секунду в полутьме можно будет разглядеть блеск миллионов глаз.

   И тогда нужно будет бежать. Быстро бежать. Бежать наперегонки со смертью. Ведь если крысиный океан бежит, значит то, от чего он бежит, ещё страшнее смерти...

   С Кервет они познакомились в подземельях.

   Это она рассказала маленькой Элли о крысиных океанах. До знакомства с оборванкой Керви она знала только о существовании карающего огня и падающих каменных плит потолков подземелья — всё это в виде воспоминаний из раннего детства.

- Одна крыса это уже с десяток других, ждущих тебя за поворотом, уяснила? Они страшнее тьмы-таракани — насекомые хоть едят мёртвых, живым от них есть малое спасение. Личинки дави, гнёзда поджигай. А вот крысы… Они ведут за собой самого страшного обитателя тоннелей, доверять им ни на секунду нельзя, даже когда они вертят своими меховыми носами или хвостами или...

- Но почему? Мне казалось, что...

- Так решил этот Анурэлл или как его… Ты лучше знать должна, твоя бабка ведь с ним дружит?

   Элли не могла знать, дружит ли её бабушка с Богом, которому служит. По словам некоторых жителей тоннелей, она не дружила даже с головой. Андаир тоже нечто подобное говорил и не раз. Пока был жив.

- А, ладно! - Кервет запрыгнула на мешок, набитый старыми глиняными черепками и жухлой соломой. В подземном лагере таких было несколько штук, они играли роль временной мебели, но с каждым срочным переездом их становилось всё меньше. - Пока нам больше грозит огонь, чем крысы и скверна.

- Скверна? - Элли задумалась. - Если мне не изменяет память…

- А она тебе последнее время изменяет?

- Что-то я помню лучше, а что-то словно… Как если бы всё залило липким туманом.

- Ы! Церковники — знатное дело, пональют в уши! А потом выцарапывай оттуда свои мозги, фи! Ладно, дружок, мы тебя от этого отмоем.

   Кервет стала другом Элеонор в тот период, когда она с родителями вынужденно переселилась в канализацию. Отношения с ануринэллой ухудшались с каждым днём всё сильнее, и Элли всё реже посещала главный храм, это случилось после смерти Андаира. Сама Керви грязная и лохматая, как щётка последнего подмастерья, наверху почти что не бывала, но с удовольствием слушала истории оттуда. Она вообще была не дура послушать, что другие говорят. С её же слов.

- Та девка, с которой ты бегала по королевской части подземелья, - начала Керви в одни из дней, когда они с Элеонор делали обход. - Как её звали?

- Девка? - не поняла Элеонор. Обойти коридоры слева и справа от лагеря требовалось, чтобы заранее заметить подготовку к сбросу огня. Тогда все они, нищие, больные и все прочие, двинулись бы на другое место стоянки, на скорую руку собрав ошмётки своего имущества, если такое имелось, и дощечки, из которых всегда строились двухъярусные кровати-квартиры. Их и мешки забирали в последнюю очередь, если время позволяло. А что позволит время и судьба должны были выяснить патрульные, которые, пока взрослые ведут борьбу за пропитание, шли вдоль канализационных вод, беседуя. - Девка… Нет, не помню о ком ты.

- Ну эта… Сыс… Софс… - Кервет обнаружила труп голубя и радостно подняла его. Наверное, он попал сюда благодаря подлючным окошкам — именно в них обычно спускали зажигательные канаты и сбрасывали глиняные чаши масла, именно в них вглядывались девочки в ходе своего патруля. - Что за имя! Свет-свет! Которая как самоцветик, да!

- Сусана Светликс? - недоумевая моргала Элли.

- Ну да, эта дворцовая девка.

- Она никогда не была девкой!

- Как это не была? У неё мужа что-ли не было? Безмужняя девка?

- Ей было всего… Пять лет, когда она умерла.

- Ой-ой…

   Голубь оказался с гнильцой, весь в червях. Керви задавила большую часть из них своими грязными ногтями, а затем выкинула находку в мутный поток воды.

- М-да, девкой в пять лет можно стать только если сильно постараться… - оборванка задумалась. - Но она же водила тебя в подземелья… Ну подвалы заброшенных дворцов?

- Она показала мне несколько путей, да, - кивнула Элеонор, уходя в свои растерянные мысли.

- И как там?

- Я же уже сто раз рассказывала — красиво! Сухо...

- Ну я не умею считать, мне твои сто что десять — всё одно!

- Так я же пыталась тебя научить, ты ни в какую…

- Всё! Чисто, пошли.

   Конечно, в канализационных тоннелях не может быть «чисто». Но ни под одним из люков с левой части от лагеря не было обнаружено ничего подозрительного, значит можно было выдохнуть, вдохнуть, хоть и не глубоко, и двинуться обратно «домой». Подруги топали по сырому камню, довольные своей вылазкой.

- А если честно, от чего она умерла, - Керви внезапно стала серьёзной. Такого с ней не случалось, она всегда грубо подшучивала над всем, что видит. - Ну эта твоя Сы… Сестра истинного света?

- Тебе правда интересно? - удивилась Элеонор и замедлила шаг.

- Я же не дурашка последняя, я хоть и дура, но стараюсь, - на лице оборванки появился лёгкий отпечаток мысли. - Мне же двена… Нет, трина… Нет, три с десятком это тебе, ты на год младше, а мне… Чет-не-чёрт-а-овца-ть.

- Четырнадцать, - поправила её Элеонор.

- Ну да, - кивнула Кервет. - У меня сеструха была когда мне было девять что-ли. Не помню. Ну, мелкая, орала страшно. Я её еле научила не орать, чтобы не слышали… Так-то хорошая была, упитанная, кудрявая… У неё голосок был — прелесть, а руки мягкие такие…

- Ты ни разу о ней не говорила.

- Так, потому что она померла.

   Элеонор остановилась. Кервет тоже встала столбом. Она смотрела на свою Элли плоским, безжизненным лицом.

- Заразилась и окочурилась от чумы, чтоб её, дурашка такая, - выдала она, тараторя и жадно глотая затхлый воздух. - Я ей говорила, чтобы сопли не ела, а она ни в какую! Я ей сказки сочиняла. Ага! Жалко её. До сих пор. У неё такие ручки были, а глазки… И хохот такой, не могу! Шумела, а я только её научила не шуметь… Поганая чумка. Твоя сестра тоже от неё подохла?

- Нет, - закачала головой Элли. - И мы не были сёстрами.

- А по звуку имя у неё похоже на сеструху, - пожала плечами Керви. Глаза её бегали туда-сюда, но не искали какой-то конкретной опасности, а, кажется, рылись у неё в голове. Редчайшее зрелище. - Поэтому сестра. Ну… Звучит так.

- Я и не знала, что ты… - начала было Элеонор, но остановилась. Кервет не любила задушевных бесед о своей погибшей матери, о старшем брате, ушедшем к солдафонам, и особенно говорить не хотела о сестре, раз узнала о ней Элеонор только сейчас. - Сусане было пять лет, она, кажется никогда и не болела. Совсем.

- Она же из знатных была, правда? Раз знала места.

- Да, их род разорился, но когда-то…

- Когда-то все мы жили на земле, да, пока скверна нас не скинула под неё. Бабка твоя.

   Кервет неприлично расхохоталась.

- Ладно, - оборванка быстро остановилась. Любые горести и страхи она прогоняла смехом, но использовала его аккуратно. - Так что с ней случилось?

   Смесь отсутствия такта, наличия грубости, бессердечия и хитрости составляла большую часть Керви. Сегодня к ней примешали взрослую строгость и заботу.

- Мы убегали от огня, - Элеонор скуксилась, попав в ловушку воспоминаний. Они то растворялись внутри неё, то, наоборот, плели яркие паутины в проходах мыслей. - И потолок начал падать…

- И ты поставила тот свой барьер, а, так ведь? - оборванка хмыкнула, не улыбаясь. - Как обычно делаешь?

- Я не успела, - Элеонор всхлипнула. - Секунды не хватило.

- Чего?

- Времени.

- Ы-ы-ы… Чтоб его.

- Я читала заклинание и не успела. Если бы я не читала…

- Да потолок падает быстрее, чем дышишь, тут делу ничем не помочь.

   Керви ухмыльнулась, тихонько пнула Элли.

- Жалко их. Но это временно, скоро и мы с ними встретимся. Всё в этом поганом мирке временно, но время дано не нам, - сказала она удивительно вдумчиво и мягко. - Ладно, загляни-ка в тоннельчик тот тонкий, где мы свина находили, может что вкусное найдёшь, развлечёмся, а я пока к нашим побегу.

   Керви крепко обняла Элли и бросилась бежать. В ней было куда больше добра и тепла, чем знала она сама, но Кервет не умела ими пользоваться, не знала как. Но старалась.

   Это был последний раз, когда Элеонор видела её живой.

   Задержавшись в тоннеле, узком, но выходившем колодцем к мясной лавке, Элли сама в тот день избежала гибели. Начинало неприятно моросить, и в канализацию спешила залиться лишняя вода. Родители в тот день были наверху. Много кто был… Беды можно было избежать. Но на лагерь напали крысы.

   Сначала Элеонор заметила одну, встающую на ноги и щупающую воздух перед собой в том тоннеле, что под мясной лавкой. Испуганная, бросилась наутёк. Бежала к лагерю, надеясь найти там спасение. А там, среди полчища крыс, шевелящих стены, её ждал только кровавый ужас.

- Не в ту сторону, - пробормотала Керви. Вся красно-чёрная от укусов. - Тут только скве-рна.

    Её дрожащая ручка указала наверх. Крысиное шуршание слилось с попискиванием и тяжёлым дыханием. На потолке растёкся чёрной лужей зловещий тёмный дух.

- Кушай меня, никого тут больше нет! - крикнула оборвашка. Чёрная лужа упала на неё, и Элеонор не знала, что было дальше. Она бежала по скрывающемуся под водой камню, а крысы следовали за ней. Впрочем, большого ума было не нужно, чтобы догадаться, что случилось с её подругой. Элеонор хотела подсмотреть, обернулась, но увидела за спиной своей только крыс. Их адское, хаотичное движение, перемешанное с мутной водой.

   Тот день завершился чудовищным дождём, он подтопил канализационные тоннели. В лагерь никто не вернулся. Было кое-что ещё, но к крысам это уже не имело отношения...

   ...Элеонор очнулась и обнаружила себя в госпитале. Рядом с ней сидел нахмуренный преподаватель.

- Не везёт тебе, да? - Аллиант протирал её лоб какой-то приятной влажной тряпкой. От неё веяло сладкой прохладой. - Сплошные козни кругом… Ничего, это временно.

- Временно… - протянула Элеонор. - Только время дано в руки не нам…

- Очнулась! - с лёгкой радостью в голосе выдохнул люспэр эр физиология. - И снова твердит свои горести, значит пришла в себя.