Кладбище. Часть 2

Я раскопал её могилу. Открыл гроб. И застыл.

Время и смерть сделали своё дело. Передо мной лежала высохшая ветвь – лишь скелет, обтянутый кожей, напоминающей влажный картон. Её одежда пропиталась тлением, волосы, некогда густые и блестящие, теперь походили на жухлое сено, большая часть осталась на подгнившей подушке.

Я положил ладонь на её грудь. Ничего. Ни единого удара. Конечно, она же мёртвая.

Попытался поцеловать – не смог. Это не она. Хотя... это и есть она. Слёзы не пришли – комом застряли в горле. В ноздри ударил затхлый запах, как в квартире патологических собирателей, заваленной гниющим хламом.

Схватился за голову, опустился на корточки. Письма! Вспомнил о письмах. Раскрыл одно, начал читать вслух... Нет, не могу. Это не она.

Сложил листы обратно в карман. Надо возвращать всё как было – закрыть гроб, закопать, вернуть плиту на место.

Что я делаю? Какое безумие! Я пришёл к возлюбленной, но даже такой она мне не принадлежала. Мы были всего лишь знакомыми. Моё воображение сыграло со мной злую шутку.

Нужно сжечь все письма. Содрать шпателем её портрет со стены.

Как же больно в груди! Где же моя любимая? Три года я метался, ища место, где станет легче. Каждую минуту терзался мыслями о том, как упустил свой шанс, не сделал первый шаг.

Она была в шаге от меня – и сейчас на том же расстоянии. Но я не хочу целовать этот высохший череп. Не хочу, чтобы она читала мои письма.

Я был одержим идеей портрета – мне казалось, этот жест докажет ей на небесах, как сильно я её любил. Часто слышал её голос в квартире, просыпался от шёпота. Она звала на помощь, но я не понимал куда идти.

И вот этот момент настал – я один на один с ней. Открыл крышку её последнего пристанища. Но это не она. Та, с ямочками на щеках, голубыми глазами, густыми волосами – исчезла навсегда.

В руке сжимаю кирку. Дикое желание – разнести вдребезги этот гроб, уничтожить то, что в нём лежит. Нет... Я ведь любил её.

Мы даже не попрощались – она сгорела слишком быстро. Больницы, скорая, реанимации, химиотерапия... Врачи сказали: "Она умерла. Перед смертью не мучилась". Как будто это должно было утешить!

Я смотрел на доктора и представлял, как топлю его головой в унитазе. "Не мучилась"...

Не заметил, как вокруг собрались полицейские. Наверное, кто-то увидел. Они не кричали – просто смотрели с немой тоской.

Мы стояли в тишине. Первым заговорил я:
– Сейчас... закопаю обратно.

Они молчали. Может, понимали. Может, видели всё с самого начала и позволили этому случиться.

Письма оставлю при себе. В участке придётся многое объяснять...