Радио из книги капли из океана жизни

Из всех средств массовой информации, существующих в настоящее время, с учетом электронных компьютерных технологий, все-таки самым массовым, самым «всепроникающим» СМИ является радио. Как бы ни пытались подмять под себя эту форму печатные, теле-электронные и другие средства, все равно именно радио было, есть и будет самым доступным, а значит, самым востребованным средством.
 
А ведь зачиналось радио, в первую очередь, как средство связи. И положили этому начало опять-таки русские инженеры, как и во многих других великих открытиях. Применение радиосвязи было революцией в средствах общения, управления, информации, а потом уже отдыха и развлечения. По радиомаякам ориентировались моряки и летчики. Представляете себе, раньше - летит воздушный лайнер, летчик слушает, к примеру, круглосуточную программу радио «Маяк», ну, корректирует себе курс.

А сегодня только у нас десятки радиостанций, ориентируясь по ним, уже никуда не долетишь, а если летчики будут вникать часто в откровенную ересь, поступающую в эфир, то уже точно не долетят до места назначения по многим причинам, в том числе и нервного срыва. Слава богу, навигационные приборы выручают. Но оставим все это общее, высокое и прикладное и полистаем дальше жизненный альбом, согласившись с автором, что радио — это таки здорово.
А в моей родной Слободзее радио появилось вместе со светом, т.е. с электричеством. В начале пятидесятых, по улицам поставили телеграфные столбы, сверху - провода электропередач, ниже - проводного радио. Во всех, подчеркиваю, во всех, домах повесили такие черные бумажные «тарелки»-репродукторы, и в один прекрасный день уже по радио объявили, что с такого-то дня радио будет работать. Услуга по радиоточке стоила всего 50 копеек в месяц, т.е. любой хозяин мог себе позволить слушать радио.
 В абсолютном большинстве домов радио никогда не выключалось. Оно работало с шести утра до полуночи по местному времени, шла одна программа и она всех устраивала, а главное, и что особенно интересно, радио не надоедало ни дома, ни
на улице. По радио сверяли часы, узнавали новости, слышали новые и старые песни, узнавали по голосам знакомых артистов, которых на радио было не очень много, но для людей их количества было вполне достаточно.

Они действительно пели и хорошо пели, не блеяли и визжали в усилитель и не кривлялись, как обезьяны, впервые слезшие с дерева. Тарелки, тихие очень, постепенно сменили на более улучшенные радиоприемники с более четким регулированием звука, пошли электрические, двухпрограммные радиоприемники.
Совершенствование продолжалось, но в пятидесятые годы не было надежных источников питания для выносных приемников в местах, где не было электроэнергии. Например, нам в тракторные бригады выдавали громоздкие радиоприемники типа «Родина-47, 52» и т.п.

С ними шли по две огромных тяжеленных батареи, которые не подзаряжались, работали от силы пару месяцев, а потом прекращали подавать энергию. Для меня это была катастрофа. Я слушал репортажи футбольных матчей по радио и, как футбольный любитель, хорошо представлял себе игру на слух. Радиоспорткомментаторы тех лет Вадим Синявский, потом Николай Озеров, позже Котэ Махарадзе были мастерами своего дела и постоянно держали слушателей в напряжении и ощущении игры. Их было тогда мало, но было достаточно, чтобы получить необходимую футбольную информацию.
Да, им было о чем говорить! Была игра, и были футболисты, играющие за славу и честь того же государства или клуба. Сегодня тому же Синявскому просто нечего было бы делать, говорить часто просто не о чем А что там — вышли на поле, походили, по паре раз куда-то ударили, и все — давай миллион, а то в Африку уеду.
И как раз в разгар сезона у нашего приемника «садились» батареи. Я прикладывал голову одним ухом к приемнику, к другому уху прикладывал подушку, чтобы посторонние шумы не мешали, и слушал репортажи. Политические и другие новости черпал из газет, их тогда десятками выписывали на бригаду, а вот футбол приходилось слушать с такими мучениями. И все равно слушал.
Молодым людям, да и не только молодым, желательно помнить, что в длинном ряду наших «кредиторов», т.е. тех, кому мы вечно должны и будем должны — отец-мать, земля, из которой выросли, школа и учителя, что научили читать, писать и мыслить, книги, телевидение, печать периодическая и т.п., свое достойное место занимает и радио. А долги надо отдавать, да еще с процентами. Взял, образно говоря,на рубль, верни хотя бы рубль с пятью копейками. Иначе не будет развития жизни, сами себя употребим. Тонкие, невидимые, да и видимые ниточки радиосвязи объединяли, действительно «связывали» людей. Не могу утверждать, что нынешняя многоканальность радио хуже, чем вроде бы ограниченное проводное сетевое или двух-трех канальное по радиоприемникам, принимающим волны. Вроде бы сегодня крути ручку или нажимай кнопку и лови любой канал любой страны. Но, как говорят в народе, «к сожалению, в поллитровую посуду больше поллитра не вольешь». Так и с человеком. Прыгая, с программы на программу и с канала на канал, он получает в итоге меньше информации, тем более с учетом повторения всеми каналами одних и тех же событий, одних и тех же отвратительнейших реклам с беспрерывным, через пять-десять слов текста, повторением номеров телефонов, то своих, то рекламируемых.
Сегодня о полезности, доступности, целесообразности и вообще общественной пользе радио, как неоценимого средства информации и воздействия на умы, уже почти никто не думает, главное - радио-бизнес, прибрать канал и делать деньги. Может быть, так и надо, но это великое действо изначально было не только для этого придумано. И целевое, то же самое проводное радио, да неважно, каким способом оно доставлялось потребителю, выдавало безотходную продукцию, употребляемую целиком без остатка и этим ценную.
В порядке разрядки этих, наверняка, спорных размышлений, приведу ряд случаев из альбома жизни, связанных с радио. Веселых и не очень. Когда в селе появилось радио, в нашем бывшем доме, реквизированном властью у моего прадеда еще в двадцать девятом, сделали колхозный клуб. Раньше там была контора колхоза им. Молотова, а потом контору перевели в другое место и оборудовали там клуб со сценой, ну, все, как полагается. И там же поставили радиоусилитель, с помощью которого шло вещание на половину села, т.е. на территорию, где проживали наши колхозники. Радистом был назначен Гриша Димитренко, наш сосед через дорогу. Сразу возле клуба повесили на телеграфном столбе большой такой «колокол», радио-громкоговоритель.

 В центре села такое радио уже несколько месяцев постоянно вещало, а у нас повесили его буквально перед Пасхой. И вот на день Пасхи, рано утром, уже «разговевшись» по своим домам, мы, пацаны улицы, собрались на своем обычном главном месте сбора — в канаве напротив клуба. Собрались, перебили друг у друга крашенные яйца (было такое состязание —пацан, чье яйцо при ударе о другое разбивается, отдает его тому, у кого яйцо более крепким окажется), затем обсудили все события прошедшей предпасхальной ночи.
Мы всегда были участниками всенощного моления и освещения пасок, яиц и других деликатесов.Во время всенощной внутри церкви молились единицы пацанов из очень уж верующих семей, основная масса ребят вращалась во  дворе церкви. Там было интересно, случа-лись разные казусы, тем более конец апреля, тепло, трава уже большая, такая зеленая и т.д.
Так вот, сидим мы, обсуждаем  прошедшую ночь, все довольные, сытые, а это в те годы многое значило, ну и не заметили, как Гриша-радист ушел в клуб, скоро надо было радио включать, без пяти шесть. Мы балагурим дальше и вдруг наш отчаянный Колька Димитренко, у них вся семья носила кличку «Чабан». В общем, Колька встал молча и пошел в сторону клуба. А на улице прелесть — солнце, все цветет, трава изумрудная, но для Кольки это было не существенно. Он подошел к столбу, на котором висел радио-колокол, разуваться ему было не надо — мы, пацаны, с апреля по сентябрь ходили все босиком, обхватил столб набором своих костей и через несколько мгновений был наверху.
Колокол висел где-то на высоте метров пяти. Колька уперся носом в сердцевину радио и заорал «Говорит Москва, говорит Москва!», наверное, хотел удивить нас своей ловкостью. И вот тут случилось. Не успел Колька закончить свое обращение, как колокол в ответ заорал громовым голосом: «А кто на столбе — тому «куюшка» (сухая кочерыжка от кукурузного початка) в задницу».

Нам было слышно, и оглушительно, а каково Кольке! Он с дикого перепугу отпустил руки и через секунду шлепнулся вниз. Хорошо, что возле столба такой бугорок был мягкой земли, да травой за-росший, так что Колькин суповой набор не пострадал. Он несколько секунд сидел неподвижно, а потом вскочил и бросился бежать, но не в сторону дома, а почему-то вверх по улице, в сторону украинской школы, видимо, кого-то боялся, скорее всего, Гриши-радиста Через пару минут колокол снова ожил и уже голосом диктора произнес «Говорит Москва, передаем сигналы точного времени». Потом играли гимн Союза, затем Молдавской ССР, и пошли последние известия (булетин де штирь) на молдавском языке. Мы после выходки Кольки сидели, как завороженные, впервые услышав радио-колокол на своей улице, и гордились этим. Еще через пару минут, из  клуба  вышел улыбающийся Гриша. Он, оказывается, видел в окно, как Колька влез на столб, а так как до начала трансляции было еще время, то и «пообещал» Кольке то, что пообещал.
Второй полувеселый случай с радио был у меня уже в Казахстане, в начале пятьдесят седьмого года. В апреле мы вышли в поле, это считай на полгода в степь, ну и решили послать в Москву на Всесоюзное радио коллективную заявку, чтобы для нас исполнили вышедшую недавно в эфир песню-гимн целинников «Едут новоселы». Ну, а для солидности подписались - я за директора МТС, Витя Морозов за главного инженера, а Вася Самоделкин за председателя профкома, с нашими фамилиями. Послали заявку, да и забыли, думали, при очередном концерте по заявкам ,просто объявят песню и все.
Но месяца через два приезжает наш бригадир после совещания у директора, злой как черт. Меня и так, говорит, по работе полоскали, а тут еще диспетчер зачитал письмо из  Москвы,  с радио, где эти (он назвал нас нехорошим словом) и показал на нас троих пальцем, подписались под заявкой на радио, на весь МТС опозорили. Мы так тогда и не услышали свою заявку, когда она будет исполнена, было спрашивать неловко, а никто сам естественно нам не сказал.
 Зато уже осенью, когда я был признан лучшим молодым трактористом области, директор МТС, вручая мне медаль и грамоты обкома комсомола и МТС, сказал: «Ну, а за моей должностью придешь попозже».
Один из самых неприятных для меня случаев с радио был в конце шестьдесят пятого года. Тогда я работал главным экономистом и попутно был секретарем партийной организации  колхоза. Вечером, в кабинете председателя,  шло обычное партийное собрание. Обсуждались плановые вопросы. Все шло нормально. Присутствовал второй секретарь райкома партии. Вышли на пере-рыв, кто курит, кто друг с другом беседуют, секретарь райкома, слава Богу, как после оказалось, остался беседовать с председателем. Я тоже вышел на улицу. Возле конторы, как, наверное, и во многих колхозах, висел тот «колокол»-громкоговоритель, и на все село гремели русские веселые песни. Музыка прекратилась, а потом диктор говорит: «Говорит радиостанция «Би-Би-Си», передаем новости».По   опыту комсомольско-партийной работы, мне мгновенно все стало понят-но. Посмотрев на реакцию куривших коммунистов, я понял, что до них пока ничего не дошло, и кинулся в находящийся здесь же, в конторе, справа от входа радиоузел. Закрыто, начал стучать, рвать дверь, бесполезно. Дверь окована железом, замок с такой мощной кованой перекладиной — просто так не сломать, с улицы на двух окнах решетки.
И шуметь нельзя, и не шуметь еще хуже. Я метнулся на улицу, мимо едет в сторону гаража колхозная машина, останавливаю ее и говорю водителю: «Быстро разворачивайся, езжай домой к   радисту  и вези его сюда в любом положении, лишь бы у него ключи были от радиоузла».
Водитель поехал за нашим радистом.
Приезжает водитель через пару минут и говорит, что дома у   радиста  никого нет. А диктор из Лондона пока долдонит общие новости, скоро, как всегда, и до нас (Союза) доберется. Что делать? Сзади конторы — колхозная кладовая, и хорошо, что кладовщик Алексей Семенович Неберекутин тоже был членом партии и присутствовал на том собрании. Я ему тихонько говорю: «Алексей Семенович, быстро идем в кладовую!» «Зачем?» . «Надо!» Быстро в кладовую, я взял огромный топор, которым мясо рубили, быстренько так, из-за конторы вышел, а как раз на углу шел бронированный кабель на столб и на колокол, и на село.

 Поковыряв землю, я увидел этот кабель и перерубил его. Отнес топор в кладовую и быстро в контору. Подхожу к входу — секретарь с председателем на улицу выходят. «Успел все-таки» — облегченно вздыхаю и, как ни в чем не бывало, начинаю собирать людей, чтобы продолжить собрание. Может, кто-то, что-то и заметил, но не придал значения, и инцидент так и не стал достоянием гласности. А если бы стал... то я вначале бы лишился партийного билета, потом работы, а потом и места проживания, возможно. Не обошло бы это и нашего председателя, его и так по любому поводу и без повода терзали завистники, но обошлось.

Когда на следующий день я увидел радиста, тот  сказал, что когда уходил, нашел песенную передачу и включил специально для собрания, а сам ушел к кому-то починить радиоприемник. Ну что с ним делать - большая семья, жена, тем более сам инвалид. Оставили мы его еще на пару лет, пока не построили новый Дом культуры и туда перенесли радиоузел. Всякое в жизни бывало. А с радио я подружился на всю жизнь. На нем вырос, и никто меня через радио не зомбировал, никакой тоталитарный режим. Раньше мне и нам, слушать радио было не стыдно.