Сон 13625 ОКЗП

Глава I.
Все началось с ощущения, будто кто-то приоткрыл складку реальности. Не какой-то громкий триумф науки, не вспышка озарения, а скорее… внутренний сдвиг. Воздух вдруг стал недоверчивым, тени ложились не так, как положено, будто природа сама себе изменила. Просто, внезапно, люди научились открывать кротовые норы.
Маленькие, короткие, едва уловимые разрывы. Пространственные швы, не в масштабах планет, а улиц. Подъездов. Переулков. Мгновение – и ты по другую сторону города. Еще одно – и ускользаешь от опасности, словно призрак. Все чаще кто-то возникал из ниоткуда. Машины сталкивались с пешеходами, что материализовались посреди дороги. Экскурсионные группы младших классов, пройдя по невидимому шву, оказывались по другую сторону смертельных катастроф, так и не заметив, как проскользнули сквозь беду.
Мир стал сотканным из вспышек, узоров, коротких, рваных нитей. Как будто сама реальность рассыпалась на стеклянные грани, и каждый осколок дрожал от невидимых течений. Люди привыкают быстро. Но пространство — нет.

Пространство хрипело.

Кротовые норы стали обыденностью. Но вместе с хаосом, что они привнесли, начали возникать и другие… иные искажения. Некоторые перемещения были странно смещены. Люди выходили не туда, куда входили. Или, что еще хуже, выходили другими. Всплыли случаи, когда умельцы встраивали порталы внутрь уже открытых – меняли направление пути, подменяли логическое завершение. Что-то хрупкое, невидимое, нарушалось. Причинно-следственные связи размывались, как чернила на мокрой бумаге, оставляя после себя лишь грязные разводы.

Так появился ОКЗП – Отдел Контроля За Перемещениями. Его сотрудники отличались особой чувствительностью. Они улавливали искривления пространства на уровне ощущений. Их набирали не по тестам на профпригодность, а по снам.
Сны. Это и был ключ.

Мне с детства снились порталы. Я видел их в ночных улицах, среди людей, шагавших по лестницам, которые складывались и исчезали, как из плотного света. Я стоял на перекрестке: в одном направлении – горящие окна, в другом – размытый вход, похожий на завихрение в воздухе. Рядом трещали неоновые кабели, разливалась озоновая тишина, витал запах пыли и машинного масла. Из-за угла вынырнула женщина с пустым чемоданом. Следом – мальчик с руками, светящимися изнутри, словно вены его пульсировали чистым электричеством.
Я считал, что это просто сны. Пока однажды не проснулся в помещении, где уже знали, кто я. В ОКЗП.

Оказалось, я не «пробудился». Я прошел.
Мой сон был порталом. Не в пространстве – во времени. Мой первый проход.
В ОКЗП берут тех, кто способен во сне улавливать еще не случившееся. Не предсказывать. Видеть. Мы фиксируем аномалии, предотвращаем срывы, подмены, ошибки. Мы – просто звенья. Проводники. И работа есть работа.

Глава II. Дежавю

Лаборатория сна – это не романтика. Это отчеты, графики, координаты и постепенное, незаметное искажение восприятия. Те, кто здесь работают, живут в непрерывных петлях воспоминаний, ложных утрат и ошибочных ощущений. Сны, в которых происходят завтрашние события, случаются часто – настолько, что дежавю стало признаком не пророчества, а хронического переутомления.
Рамис Вышев – наш аналитик третьего блока. Не лучше и не хуже других. Просто один из нас. В последние недели он стал нестабилен. Не записывал сны, терялся в датах, повторял фразы, которые еще не были сказаны. Таких не списывают сразу. Это бывает. Иногда проходит. И тогда мы благодарим безымянный, равнодушный космос за его милость.

В тот день, лежа в капсуле сна, я увидел возможность: в одном из сценариев Вышев сходит с ума. Не драматично, без заламывания рук и криков на луну. Просто исчезает, теряется, перестает быть полезным. А потом – становится опасным. Создает портал в замкнутую область, куда затащит коллегу. Никакой трагедии, просто человеческий сбой в сложной, хрупкой системе.
Я увидел, как он поднимает руки, как говорит пустому экрану: «Я больше не здесь». И понял – мы можем это изменить.

Обычно мы докладываем. Процедура, фильтрация, отстранение. Бюрократия – это щит от безумия, которое грозит пролиться сквозь каждую трещину. Но что-то в этом сне было личным. Я вложил образ – прямо в его сон. Не инструкцию. Не приказ. Намек.

> «Ты близко к грани. Завтра ты решишь, что с тобой что-то не так. И это станет самосбывающимся пророчеством. Но если ты сделаешь шаг раньше – ты выйдешь. Без шума. Без диагноза.»
>


На следующее утро Вышев действительно не пришел. Его перемещение было несанкционированным, но чистым. Координаты не совпали ни с одной из известных точек. Возможно, он открыл свой портал, и этот портал был только его. Возможно, ему хватило намека, чтобы сделать правильный выбор, выскользнуть из ловушки, в которую медленно, но верно затягивала его реальность.
А возможно, все пошло бы по-другому и без меня. Я лишь увидел одну из версий. И слегка подтолкнул её.

Это и есть работа. Мы не меняем судьбу. Мы подталкиваем к развилкам.
Все проще, чем кажется. И куда сложнее, чем принято думать.

Глава III. Город, разрезанный сном

Город хрипел. Не дышал – именно хрипел. Как умирающее животное, которое не понимает, что его уже почти нет, но еще цепляется за последние крохи жизни. Рекламные вывески моргали и светили в воздухе с небольшой задержкой, словно изображения догоняли мысль о своем содержании, а светофоры мигали вразнобой, будто каждый жил в своей собственной временной петле. Оттенки дня не совпадали – на одной улице было утро, на соседней – вечер, а за углом моросил дождь, которого не чувствовал никто, кроме странной женщины в маске, идущей против обычного хода реальности, как бы живущей назад во времени.
Порталы. Эти кротовые норы, рваные петли пространства, нити, что связывали невидимые точки мироздания. Их никто не понимал до конца, и все же ими пользовались.
 Люди – странные создания. Достаточно дать им спичку, и они сожгут карту, которая могла бы вывести их к свету Солнца, чтобы согреться на секунду.

В то утро я проснулся на холодной плите, в квартире, которую не узнавал, но принимал за свою. Так часто бывало – каждый сон мог быть чужим, но если ты просыпаешься внутри него, ты обречен считать человека, в котором проснулся, собой.
Меня звали… Неважно. Иногда я знал это имя. Иногда оно менялось, как фазы луны, отражаясь в чьем-то чужом зрачке. Иногда я был мужчиной, иногда – женщиной, иногда – лишь смутным эхом чьего-то чужого существования.

Мир кричал.
Где-то неподалеку открылся портал – это ощущалось телом, как внутреннее морское волнение: легкое смещение веса, когда ты еще не начал падать, но уже знаешь, что земля уходит из-под ног.
Потом – удар, и тишина.
Я вышел на улицу и тут же пригнулся: в двадцати шагах от меня серебристая «Скаута» влетела в портал, который хлестнул в воздухе, как вспарываемая молния, оставляя за собой едкий озоновый запах. Машина исчезла с передом, задняя часть осталась и, развернувшись в воздухе, завалилась на бок, обдавая асфальт ошметками металла и стеклянной крошкой.

Люди не удивились. Никто даже не поднял головы. Все давно стали частью хоровода между здесь и не-здесь. Они двигались, словно марионетки, чьи нити дергал невидимый, безумный кукловод.

Порталы были, по сути, короткими тоннелями пространства. Но это – официальная версия. Реальная – зловоннее. Иногда тоннель выводил тебя в прошлое. Иногда в будущее. Иногда – в сон, который ты не успел досмотреть, и тогда ты брел по улицам, наполовину здесь, наполовину в зыбком мире собственного подсознания.
Иногда – в чью-то голову.
Правительство, разумеется, пыталось контролировать эту анархию. Оно создавало отдел. Отдел контроля за перемещениями.
ОКЗП.

Легенды ползли по городу, как цифровая роса: будто в ряды этого отдела берут не просто ученых или солдат, а тех, кто спит и видит. Тех, кому сны возвращают вероятности, кто чувствует ткань реальности так, как никто другой не чувствует собственную кожу. Тех, кто уже наполовину там, где не должны быть.

Иногда, в особенно густую ночь, когда город замирал, ожидая следующего разрыва, я слышал зов. Пока что тихий, едва различимый шепот, но все настойчивее, все пронзительнее, как звук древнего рога, зовущего на бой.

В тот день мне приснилось здание – огромное, словно отлитое из бетона и языка сновидений. Оно стояло не здесь, и не потом. Оно стояло в возможности. Оно было одновременно и реальным, и немыслимым, и мое подсознание с ужасом и восторгом принимало эту парадоксальную истину.
Я прошел его коридорами. На дверях – имена, которых я не знал, но они отзывались, как будто я был ими когда-то, или мог бы стать. Каждое имя – это чья-то прожитая, или еще не прожитая судьба.

Я шел мимо стеклянных резервуаров, где плавали образы, не образы, лица и пустоты. Застывшие тени прошлого, миражи будущего, недосмотренные сны. За каждой стеклянной гранью мерцала бездна вероятностей.
На стене однажды мигнуло: ОКЗП, отдел наблюдения временных пересечений. Доступ: сновидцам первого уровня.
Тогда я впервые понял:
Этот город – не хаос.
Он выдавливает из себя что-то новое. Через боль, через потери, через мертвых и исчезнувших. И я – как бы между делом – был в самом центре этого нечеловеческого, жуткого процесса.
Я был частью этого рождения, частью боли, частью искажения.
А потом я проснулся.

Только вот улица передо мной по-прежнему дышала этим рваным дыханием, вывески моргали с запозданием, а у ребенка в парке изо рта вылетала пара, хотя было жарко.
И, возможно, я проснулся не туда.