Легионер

Я тот, кто видел конец
Мир, плевавшийся комьями праха
Я тот, кто видел конец
В обезумевшей бездне мрака
Я видел, как все сгорит
Превратившись в угольный пепел
Я тот, кто видел конец
Ты спросил - а я ответил.

Из реквиема темного канадара.
ХIII век С. М.

Среди раскаленных докрасна острых скал и удушающих сизых испарений он сказал им - Надежда есть. - С тех пор прошло пять дней и ушло шесть жизней.
Пять долгих темных дней тому назад он и его отряд в первый раз увидели разгорающееся в конце широкого природного тоннеля зарево рыжих языков огня. Это было делом получаса пройти сквозь него, крадучись, прячась от рассеянного света огненных прожилок, коими были испещрены стены и нависающая над головой скальная громада.
Первый раз они зашли так далеко, давно свернув с исхоженных знакомых троп.
Тоннель, круто уходя вправо, не давал обзора, но сияние становилось все ярче, а в воздухе нарастал гудящий мерзкий звук, эхом звучавший в голове.
За изгибом тоннеля их взору предстала огромная по своим размерам пещера, сродни той, которую они оставили, уходя в красный сумрак подземелий. Он жестом остановил своих людей, застыв на краю покатого спуска к вырытому на дне котловану, не в силах отвести взора от того что открылось ему.
В тридцати метрах под ними, растекшись от одного края необъятного пространства до другого, копошилась, переливаясь несчетным числом факелов, одна сплошная бурая масса.
Он никогда не видел столько пожирателей в одном месте. С гнусным чавканьем они вздымали свои исковерканные длинные руки к терявшемуся во тьме потолку, завывая, разевали свои алчные рты с рядами острых как клинки зубов и все их гротескные дышащие ужасом морды и горящие алчным огнем глаза были обращены в сторону естественного скального возвышения.
На нем, раскинув в сторону руки и закатив голову к потолку, в длинных черных одеждах с накинутым на голову просторным капюшоном стояла высокая тонкая фигура. Низкий хриплый голос, исполненный неудержимой воли, на резком гортанном языке произносил слово за словом. Едва он делал паузу, как сонм кошмарных созданий начинал гудеть, в искаженной пародии человеческого одобрения.
Слова, рокочущие звуки создания, доносились до застывшего отряда едва слышно, рассыпаясь осколками неразборчивых фраз у их ног.
Очень осторожно и тихо, крадучись, они стали спускаться по темному желобу, ведущему в обход основного рва к вещавшей с уступа фигуре.
Голос становился все громче и теперь можно было разобрать отдельные слова, которые, срываясь сверху, летели над поднятыми вверх скрюченными лапами.
- …и черная кровь текла в недра земли! - кричала фигура и толпа внизу забилась в противном чавкающем звуке.
- …пробуждая вас… - говорящий вытянул вперед когтистую лапу обводя стоящее в этой каменной черной долине, похожей на чашу, орду. – …и меня! - закончил он и скинул капюшон до этого полностью скрывавший его лицо в тени.
Такого пожирателя он еще не видел. Расстояние было приличным, но с их укромного места говоривший предстал перед ними в полный рост. Не лица, морды, тварей, с которыми его сталкивала судьба раньше, напоминали человеческие лишь наличием пары глаз, носа и рта, но все это было искаженно чьей то безумной волей, вывернуто, искорежено, наполнено злой силой и тьмой.
Существо на уступе, как казалось ему тогда, было почти человеком. Лишь его лысый чуть красный череп, естественный для обитателей этих мест, венчала корона из острых уродливых костяных наростов, лезвиями торчащих на десяток сантиметров вверх.
Кто-то забормотал молитву Старейшему, кто-то Венценосным, кто-то проверил как меч ходит в ножнах, остальные напряженно вглядывались вперед, стараясь уловить каждое слово костяного уродца.
- …Время пришло. - почти шепотом сказал оратор. Но то ли акустика пещерного свода сыграла злую шутку, то ли это была злая сила, но голос раздался так близко, словно внутри головы, заполняя разум, пробирая до дрожи.
- …Теперь кровь. - продолжил коронованный. – Побежит алыми потоками на поверхности! - и пока он говорил, гам созданий, оскаливших свои вонючие клыкастые рты, все усиливался, - ЗАЛЬЕТ ИХ ГОРОДА! - повышая голос закричала фигура в черных одеждах, - ИХ ПОЛЯ И ЛЕСА!… - И МИР ИХ ЗАДРОЖИТ - создание двинулось вперед на самый край уступа. – ПОТОМУ ЧТО МЫ... - толпа внизу уже ликовала, рыча и брызгая едкими слюнями и тряся сжатыми огромными кулаками. - ПРОБУДИЛИСЬ!!!
Оратор подождал пока гам немного уляжется и подняв руку с раскрытой вперед ладонью проговорил:
- …Р’дареж зцегро Уградецар!
И в тот же момент ему вторили сотни тысяч безобразных глоток повторяя раз за разом непонятные, сказанные не на языке пожирателей слова.
- Р’дареж зцегро Уградецар.
Оглушенные и обескураженные услышанным он и его отряд неслышно отступили в тень по направлению к одной из зиявшей темнотой дыре.
Надо было уходить, надо было нести весть в замок черных врат, ибо, как думалось ему тогда, близится битва которой еще не знал материк, если твари сумеют прорваться. До спасительной черноты прохода оставалось меньше десяти метров, когда внезапно оттуда донеслось рокотливое угрожающее рычание и повеяло вонью разлагающихся в сырости трупов. Прямо на них из темноты глядели два, светящихся изнутри светом погибели, огромных злобных глаза, сплошь изъеденные красными прожилками.
Это был уггарот, смерть легионеров в узких душных тоннелях, громадное существо на четырех черных лапах, в черной же, отдающей синевой чешуе, удивительно проворное и быстрое для своих размеров. Очень нечасто можно было столкнуться с «бегуном», как прозвали его в замке, и еще реже можно было выжить после этой встречи.
У уггарота всего одно уязвимое место. На его хохолке, сразу после осклизлой острой пасти и сверкающих глаз, росла вызывающая омерзение опухоль. Только там его черная броня, непробиваемая для клинков и стрел, расходилась в стороны, открывая мягкие участки подгнивающей плоти. Что бы убить чудовище надо было бить наверняка, наискось, пронзая плоть и добираясь до мозга, сквозь промежуток в костях черепа. Основатель легиона, Камаэль Дрэга, был первым кто смог разделаться с тварью. С той поры его учения передавались из поколения в поколения пребывающих в замок рекрутов.
Отряд застыл на месте, не смея пошевелиться. Бегун рычал, фыркал и скалился, показывая острые желтые зубы из темноты, но нападать не спешил. Шаг за шагом легионеры начали отступать обратно, туда откуда пришли в слепой надежде веря, что тварь даст им уйти довольно далеко, прежде чем броситься.
И только тут командир, ведущий их, заметил то, что сжало его сердце ледяной хваткой. Он не слышал более ни звука от тьмы, ждущих в котловане, пожирателей.
Сзади из тоннеля по которому они пришли, послышалось клацанье множества когтистых лап, и свистящий шепот прокатился по желобу в котором стоял напряженный отряд.
Отряд который загнали в западню.
Именно в этот момент бегун, раздирая в крошку каменный настил тоннеля, шагнул вперед дико завывая, а с противоположной стороны, из черного провала, ужасно вереща, начали один за другим появляться ужасные карикатуры на человека, яростно размахивая кривыми тусклыми клинками.
- Командир Хоук! - крикнул ему, затравленно озирающийся Невилл Роу, с немым вопросом в глазах. В тот же миг стрела, с ужасным звуком, вошла в его ногу, неудачно попав в сочленения доспехов. С коротким придушенным криком он свалился на холодные камни.
Теперь стрелы сыпались на отряд беспрерывно, а толпа пожирателей все набирала ход, победно завывая несясь по направлению к затравленному отряду. Уггарот, прирывисто рыча, медленно, но упорно сокращал дистанцию с ощерившимся мечами отрядом, но нападать не смел, учуяв знакомый запах родной чешуи из которой была сделана эластичная черная броня командира.
Увернувшись от стрелы, игнорируя вторую, что чиркнула ему по наплечнику, Хоук одним прыжком оказался около раненого товарища, одним движением обламывая торчащее из ноги древко. Невилл завыл сквозь сжатые губы, но схватился за поставленное плечо и вдвоем они поднялись на ноги.
- Все в ров. - произнес Хоук тогда. – Бегом в тоннель, крайний справа.
Все было лучше, чем просто ждать когда пожиратели задавят числом, сминая затравленный отряд. Беда была в том, что находящиеся внизу орды никуда не делись, и мгновенно повернули свои жуткие скалящиеся морды к одиннадцати легионерам перевалившимся через уступ траншеи.
И как только легионеры бросились со всех ног вперед, к спасительному, зиявшему надеждой проему, с пугающим оглушительным звуком вся масса пожирателей качнулась вперед, стремясь смять отряд о каменные края практически отвесных стен.
Единственное что спасло их, было расстояние от преследователей, которое тем не менее сокращалось секунда за секундой, унося вместе с оставшимся временем и шансы на спасение.
Хоук знал, что если не бросить Невилла, то их скоро настигнут. То, что они узнали здесь уйдет в небытие безвозвратно, вместе с их жизнями. Похоже Роу так же знал это, но со свойственным людям упорством, когда на кону стояла собственная жизнь, продолжал цепляться за остатки воли, истекая кровью, но продолжая переставлять заплетавшееся ноги.
Командор не мог бросить легионера здесь, на растерзание жуткой толпе людоедов, алчущее преследовавших отряд. Своих нареченных братьев не бросают. Единственным вариантом было задержать эту лавину хоть не надолго, на мгновения, которых хватит, что бы достигнуть мрака тоннелей оставшимся товарищам.
И он уже приготовился, с замирающим сердцем и комком у горла, развернуться и встретить свою смерть в бою как всегда встречают ее легионеры, но стрела, пущенная им в спину, прервала жизнь Невилла Роу, по прозвищу Смельчак, с хрустом войдя в незащищенное пространство между шлемом и броней, разрушая спинной мозг. Роу умер мгновенно, заливая грудь и спину кровью, повесив голову и глядя мгновенно остекленевшими глазами в каменную крошку у них под ногами.
- Прости меня. - прошептал ему Хоук и несмотря на мчавшуюся волну преследователей, остановившись, бережно уложил товарища на холодный могильный пол, обламывая стрелу в очередной, уже последний раз, закрыл легионеру глаза ладонью в черной броне. Аккуратно отцепил ножны, висящие на боку, и взял клинок из остывающих уже рук. Традиция, выросшая из глубины времен, когда еще каждый меч, каждый топор, каждая булава были неоценимы и передавались от одного другому. Легионер не может умереть, пока жив его клинок и Хоук свято верил в это.
А затем он встал и побежал так быстро, как только мог догоняя мчавшийся впереди отряд. Стрелы свистели около него, грозно отскакивая от камня под ногами и изредка царапая его доспех, но он не обращал внимания, сфокусировавшись лишь на своих ногах, мчавших его вперед.
Последнее что он увидел обернувшись, забегая под сводчатый острый потолок прохода, была не сводящая с него взора худая черная фигура с короной из лезвий, стоящая над бушующим морем гротескной тьмы.
Это было пять дней тому назад. Время в тоннелях текло по-особому, но факт остается фактом, раз в двадцать четыре часа, в одно и тоже время все светящиеся прожилки в стенах и потолках тухли окончательно на какое-то время, а затем разгорались вновь. Это и принято было считать концом дня и наступлением следующего. Все это время они провели в алой тьме каменного лабиринта, пытаясь отыскать пути к знакомым тропам, пытаясь уйти от беспрестанно следовавших за ними по пятам пожирателей.
В первый день погони они потеряли Итана Крокхе, когда, дико вереща, из соседнего едва заметного тоннеля на них вихрем налетели с десяток людоедов, разя отряд самодельными зазубренными копьями. Пожирателей перебили, но Итан так и остался стоять пригвожденный к стене лезвием, вспоровшим ему живот. Схоронить легионера не было возможности и они положили тело на каменную подушку, сооруженную впопыхах, да забрали оружие, исполняя долг.
После того как свет в тоннелях померк первый раз, день который следовал за этим принес им еще две смерти. Когда они вышли к подземной реке, бурно несущейся по широкому каналу, с соседнего тоннеля, по размерам более широкого и параллельного этому, послышались гортанные звуки мерзкого языка.
Через реку был проложен мост, по виду естественно созданный из каменных темных пород подземного мира. Отряд устремился к нему, ища пути для спасения, но в этот момент преследователи наконец вывалились из темного провала и завывая помчались в погоню. Но что более всего ужаснуло легионеров, так это то, что, громогласно рыча, следом за пожирателями, ломая спины и сминая черепа своим же хозяевам, несясь на всех четырех лапах из тоннеля вылетел бегун, по виду тот же самый, тесной встречи с которым они избегли в пещере, где все началось.
Они уже были на половине пути к другому берегу когда разъяренный уггарот, с ревом, запрыгнул на мост, опасно затрещавший под его тушей. Бежавший последним Эркин, старый опытный легионер, столько лет сражавшийся с пожирателями, что и не счесть и спасший столь много юнцов в их первых сражениях, последний раз грустно глянул на своих друзей и с решительным видом развернулся с клинком наголо встретить приближающуюся черную смерть.
Бегун, брызгая вонючими слюнями, остановился в семи шагах от ветерана, и приподнявшись во весь свой рост издал ужасающий рев, от которого почти добежавшие до противоположного берега легионеры замедлили шаг и развернулись, что бы увидеть как уггарот, толкнувшись всеми четырьмя лапами в диком прыжке подминает под себя храброго человека с блестящим клинком.
И в этот момент камень затрещал по всей длине перехода, и уггарот вместе с Эркиным проломив мост полетели кувыркаясь в пучину бурлящей реки. В ужасе, наблюдая как рушиться твердь под их ногами, легионеры устремились к берегу, стремглав мчась по казавшемуся незыблемым мосту.
Хоук первым ступил на скользкие от брызг камни, следом за ним прыгали его товарищи. И тут мост затрещал, рассыпаясь с ужасающей скоростью от края до края. Вот прыгнул Тассель, с перекошенным от ужаса лицом, и зашатался, балансируя на самом краю разверзшейся пропасти. В одну секунду оказавшись около него, командор что было силы дернул его за беспрестанно двигающуюся руку, заваливая на камни.
Последним прыгал Боггс, но с отчаянным криком осознав, что расстояние слишком велико, он полетел вниз и ударился всем телом об острые камни. Хоук видел как брызнула во все стороны кровь, а неподвижное более тело скрылось в неспокойной темной воде.
Еще пару секунд он смотрел вниз, провожая в последний путь тело и душу легионера, а затем приказал своим людям двигаться дальше, потому как с противоположного берега засвистели темные ядовитые стрелы, едва долетавшие, но все же опасные. Они снова углубились в тоннель, выбрав самый широкий из трех.
На третий день они прошли многие километры, раз за разом выбирая направления, по мнению Хоука и оставшихся в живых членов отряда, ведущие их к исхоженным тропам. Лишь единожды они заметили в боковом ответвлении их тоннеля слабое мерцание и поспешили как можно быстрее и как можно тише ретироваться, не оставляя за собой следов.
На четвертый день Роди, по прозвищу Ступня, получивший его из за необычно большого размера ног, поскользнулся на мокром от плесени уступе и свалился в неглубокую расщелину ударившись головой о скалистые выступы стен. В тот же миг жутко стрекоча из маленьких едва заметных отверстий на него посыпались странные отвратительного вида насекомые, залезая в уши в рот, пробираясь под кольчугу. Потерявший было сознание Роди, очнулся и дико закричал мотая головой и сломанными руками, ударяясь шлемом о парализовавшие его своей теснотой откосы. Отряд беспомощно стоял, в гробовом молчании, наблюдая, как мириады порождений воспаленного разума обгладывают их друга.
День пятый унес еще двоих, когда они пересекали большую высокую многоуровневую пещеру. Пожиратели снова вышли на их след, устроив западню, сбросив на отряд, идущий по узкому ущелью каменные плиты размером с бегуна. Хоук горько жалел, что выбрал этот путь, но ничего другого им не оставалось, это был единственный торный путь с одного края пещеры на другой.
Плиты по счастливой случайности, если есть счастье в том, что бы наблюдать мучительную смерть товарищей, упали, немного отскочив, и придавили лишь двоих из оставшихся после дней безумной погони и скитаний. Джастина придавило сразу насмерть, Мику повезло меньше и было страшно, ужасно и горько наблюдать, как заливаясь слезами от боли и кровью из ран он стонал, глядя на остатки своих ног. Хоук подарил ему покой одним коротким движением кинжала.
Надежда есть всегда.
Пять дней они теряли товарищей и друзей с которыми прошли не одно сражение. Пять дней пустого, наполненного отчаяньем, блуждания в потемках. Их осталось только пятеро. Уставших, едва волочивших ноги, голодных, но тем не менее живых.
Хоук вел их вперед руководствуясь теперь лишь своими инстинктами. Из тоннеля в тоннель, держа курс на юг, замечая едва понятные знаки они продвигались в тишине, подавленные происходящим. Одно радовало, тропы все чаще сворачивали вверх, уводя их все дальше от кишащих пожирателями и, одному старейшему известными, тварями тоннелей.
Людоеды больше не встречались усталым путникам на их пути, тропы становились ровнее и утоптанней, но лишь когда, выйдя из очередного бокового тоннеля в более просторный проход, они увидели нарисованный белой краской на относительно ровной каменной кладке герб легиона, поняли, что спасены.
На стене белел светящийся полумесяц с тремя белыми огнями звезд внутри, в память того, что легион однажды поклялся защищать. Каждого живого человека смотрящего на небосвод там наверху. Каждую живую душу, сколько бы их ни было. Людей, ценой своих жизней.
Сил больше не было и все в исступлении попадали, кто где стоял, прислонившись к родным теперь стенам, снимая шлемы и кольчужные перчатки. Кто-то тихо плакал, кто-то молча смотрел куда-то вдаль, не замечая ничего, Хоук же не находил себе места, борясь со смутным ощущением тревоги.
Он подошел к символу их легиона и прислонил два пальца к первой из звезд. На кончиках пальцев остался белый след.
«Краска недавняя!» - крикнул он, вынимая меч, но было уже поздно.
Неизвестно откуда, словно выйдя из камня, на них со всех сторон кинулись пожиратели, работая топорами и своими кривыми клинками. Тассель не успел подняться и его зарубили прямо на полу, отсекая голову от тела. Кровь хлынула ручьем, а руки и ноги еще продолжали дергаться в конвульсиях.
Хоук увернулся от просвистевшего мимо топора и двумя точными стремительными ударами отрубил кисть державшую оружие, а затем и голову с навсегда раскрытой теперь пастью. Кровь застучала у командора в висках, адреналин побежал по венам.
Вокруг была бойня, его людей убивали. Вэйл Седой лежал в крови на трех трупах пожирателей, у него недоставало руки по плечо, а в спину было воткнуто два клинка. Раксис, смуглый коренной житель Са’Кралькона весь в ранах и порезах продолжал биться, с двумя тварями, когда третья набросилась на него сзади раздирая острыми зубами шею, жуя красные ленты мускулов.
Хоук не задумываясь метнул кинжал в окровавленную морду твари, прежде чем она успела впиться в легионера вновь. Кинжал вошел глубоко в глаз пожирателя и тот сразу же начал заваливаться в предсмертной агонии, и в этот момент сразу трое существ, грозно размахивая клинками ринулись на командира.
Ему повезло, лежавшие на полу тела замедлили продвижение нападавших, сведя численное преимущество на нет. Первый людоед умер с поднятым оружием в руках, рассеченное горло оросило кровью доспех Хоука. Второй жутко скалясь, заверещал и прыгнул вперед размахнувшись мечом, но зацепился ногой о тело своего мертвого сородича и с грохотом свалился к ногам командора. Перехватив меч по удобнее Хоук пронзил тело пожирателя с правой к себе стороны, нанизывая черное сердце на лезвие. Рывком выдернув засевший клинок он забрызгал себя с ног до головы липкой проклятой кровью.
Наверное он был страшен в этот момент, с лихорадочно блестящими от схватки глазами, в перепачканной крови врагов, чешуйчатой броне, потому как оставшийся перед ним пожиратель, бросив оружие, вереща помчался по тоннелю в темноту.
- Не уйдешь, тварь - яростно подумал Хоук и поддев заточенным бронированным носком сапога лежавший в луже крови кривой меч пожирателей подкинул его в воздух. Поймал свободной рукой, прокрутился вокруг своей оси и метнул его в удаляющуюся человекоподобную фигуру. Клинок вошел лезвием в тело твари чуть пониже лопаток, опрокидывая того навзничь. Больше он не шевелился.
Хоук стремительно развернулся, в последний момент отражая мощный удар, уводя его в сторону и вниз, ответным движением выбивая торчащие в стороны зубы и протыкая злобные маленькие глаза тремя ударами острой боевой перчатки на правой руке.
Грузное тело медленно осело на пол, разливая вокруг вонючую мерзостную жидкость и разевая беззубый рот.
После этого наступила тишина.
Он стоял по щиколотку в крови, заполнившей маленькие ямки на полу, стекавшей с тел пожирателей и тел его друзей. Раксис лежал недалеко, из разорванного горла торчали жилы, но даже умирая он не разжал хватки на горле людоеда, смирно лежащего рядом с ним.
Рэймон Быстрый сидел, привалившись к стене, клинок торчал из его раскроенного плеча, рана в боку была ужасна, а вокруг лежало четыре трупа очерчивая гибельный круг. Все мертвы, подумал Хоук, но тут Быстрый дернулся и, со стоном повернув голову, посмотрел на свое плечо.
Командир вмиг оказался подле него, приподнимая его голову.
- Рэймон, слышишь меня? Рэймон? - вопрошал он, попутно ища их снаряжение, в надежде достать оттуда походные повязки для раненного товарища. Быстрый что-то промычал в ответ, голова безвольно оперлась на ладонь Хоука.
- Черт. - вслух сказал тот, внимательно осматривая недавнее поле боя. – Подожди Рэймон я сейчас. - заметив отброшенную в суматохе боя сумку он бережно опустил голову раненного и перешагивая расчлененные кровоточащие трупы стал пробираться к поклаже.
Сумка была цела, и, достав чистую тканевую ленту, он, как мог, остановил кровь сначала из раны в боку, а потом и плеча, для начала вытащив зазубренное лезвие, на что Рэймон дернулся и застонал.
- Тихо… тихо… - шепотом сказал Хоук, садясь рядом и бережно облокачивая старого товарища на свое плечо. Тот очнулся, приоткрыв глаза и тут же закашлялся, брызгая кровью. Хоук оставшейся лентой вытер кровь у него с подбородка и устало сжал ладонь товарища неподвижно лежащую на ноге.
- Хорошей мы были… - ужасно хрипя, прошептал Рэймон – …командой… а? Здорово их… отделали…
- Вот бы еще при этом не умирать, старый ты дурак - сказал Хоук. Легионер хрипло засмеялся и кровь запузырилась на его губах.
- Вы, молодежь, слишком спешите жить, как по мне. - почти прошептал Рэймон. Потом неожиданно резко и сильно схватил Хоука за руку наклоняя его к себе. – Ты должен им сказать мальчик… они должны узнать… - он полубессознательно пробормотал что-то. – Должны быть готовы… - глаза его закрылись, но все же он тихо произнес – Обещай мне… обещай…
С этими слова последняя искра жизни с хриплым выдохом покинула тело Реймона и голова легионера безвольно упала ему на грудь. Оставшись один в жуткой безмолвной тишине наполненного мраком тоннеля, с телом мертвого товарища на руках, Хоук устало облокотил голову на холодный камень за его спиной.
- Обещаю. - тихо сказал он в пустоту.