Герои СССР. Афган. Аушев Руслан. Глава. 9 Мемуары

Глава. 9                Удача на войне.


Где слава ? Где великолепье ?
Где ты, о сильный человек ?
Мафусаила долголетье
Лишь было б сон, лишь тень наш век;
Вся наша жизнь не что иное,
Как лишь мечтание пустое.

Гавриил Державин — русский поэт эпохи Просвещения, государственный деятель Российской империи.


Даже если бы он спас одного ребёнка, все равно стоило бы приехать.
Когда он вернулся, мы встретились. В приемной лежал список из сотни наших и зарубежных журналистов, хотевших взять у него интервью.

Я пытался похлопотать за тех коллег, которых знал и в порядочности которых был уверен.

«Нет, - сказал он. - Это исключено. Не за этим я туда ездил. Никаких интервью». Я знаю, что в таких случаях спорить с ним бесполезно.

Потом мы сели друг против друга и стали разговаривать. Просто разговаривать. Как друзья.
- Что насчет страха? - спросил я. - Ведь шансов вернуться у тебя было мало. Они уроки «Норд-Оста» хорошо усвоили. Холодок не чувствовал?

- Этих я не боялся. Уже тогда было ясно, что им надо было кому-то свои требования передать. А никто не шел. Они во мне были заинтересованы. Я, знаешь, кого боялся?
Тех, кто мог бы стрельнуть мне в спину, а потом это на боевиков списать.

И ещё опасался этих партизан, которые с оружием бродили, местных. Они были в таком взведенном состоянии, что любой на курок мог нажать.
- А почему Дзасохов не пошел? Он же был в Беслане.

- Был. Но ты лучше у него спроси. Видимо, были какие-то веские причины.
Зашел в здание. Там один из них мне представился: пресс-секретарь группы (??? - Авт.). Я ему: «Ты знаешь, кто я?» - «Знаю». - «Тогда веди к старшему». Потом этот старший появился. Велели говорить с ними на русском.

В спортзал меня завели. Духота страшная. И людей ну никак не триста человек, а гораздо больше. Там директор школы была, она мне говорит: тут 1200 человек. Старший террорист ее поправил: 1020.

Все опутано проводами, заминировано. Люди - дети и взрослые - вплотную, ужас. Я заложникам говорю: «Вы знаете, кто я?» - «Знаем». - «Не волнуйтесь, все будет хорошо». Надо же было их как-то успокоить, надежду вселить.

- Кстати, а зачем врали про триста человек? Ведь правда все равно бы всплыла?
- Наверное, по привычке. А потом властям самим страшно было признать цифру в 1200 заложников.

- А свои требования они когда тебе передали?
- Тогда же и передали. Принесли какой-то листок, якобы подписанный Басаевым, не знаю точно, его ли подпись там была.

Я прочел текст, они еще спросили: вы все разобрали, все правильно поняли? Я даже им вслух прочел, чтобы сомнений не оставалось.

Ладно, говорю, считайте, что эти условия немедленно будут доведены до президента. Но уйти не могу, надо же кого-то вытащить оттуда. Начал их стыдить: вы хотя бы женщин с грудничками пожалейте.

Они вначале ни в какую. Потом уговорил.
Старший скомандовал вывести из зала всех женщин с грудными детьми. Вышли. Часть женщин сразу бросилась в сторону, они просто обезумели от страха. Ну, думаю, сейчас по ним откроют огонь. Но обошлось.

Да, вот еще что. Там возле школы убитые были, человек двадцать, их прямо со второго этажа побросали, они так горкой один на другом лежали.
Я предложил их вывезти. Говорю боевикам: зачем они вам, ведь еще день, и они смердеть начнут.

Отдайте убитых. Главарь сначала отказался, потом по телефону мы к этой теме вернулись. Вроде договорились. И на следующий день за убитыми на грузовике с открытыми бортами отправились четыре эмчеэсовца.

Продолжение следует …