Киев

                Солнце золото льет на паркет,               
                Липы листьями льнут к каштанам,               
                Но Премудрости Божьей свет               
                Не доступен местным шайтанам.               

                Золотили ее купола               
                От души на глазах моих детских.               
                Видно, совесть не напрочь спала               
                У воров хуторских, но советских.

                Повсеместный заветный набор -               
                Лизоблюдство, подставы, измены.               
                Не вышнэвый садок, а забор               
                Биля хаты нэ мае замены.

                Хитрованский, мелкий проброс               
                Мовы сельской (пока не в сшибке)               
                Я на Банковой, в Липках рос.               
                Но родился там по ошибке.

                Первомайский… Мариинский дворец               
                С флигельком,  где работала мама…               
                Рейд за марками на Сырец…               
                Малолетство. Не чуял  обмана.
 
                Вниз по Ольгинской мчал самокат,               
                Вверх по кладке к дому взбирался.               
                «Клуб» - шляхетный  кинопрокат,               
                Где к культурке Совмин приобщался.
   
                Дом с химерами  - в белом врачи,               
                Лестниц мрамор, щиты, трофеи… 
                И влюбленность – хоть криком кричи! –               
                В синеглазие рыженькой феи.

                Неуемный, телячий восторг –               
                Крутанул Лобановский на Сабо.               
                Продуктовый лабаз «Военторг».               
                И по партам скакавшая жаба...      

                Мостик Чертов, днепровский  песок,               
                Крест, воздетый к Левобережью.               
                И Крещатик!.. Немалый кусок               
                Жизни, юности - светлой, но прежней.

                Ведь не малой, а Русской большой               
                Нашей Родиной все разрасталось!               
                Ничего не осталось хохлу за душой.               
                Только дурость, брехня да усталость.

                И ещё батальонами в землю шагать               
                Под пятой неразумных хазаров.
                Все отчаяннее думка, шо трэба тикать -               
                Как заклятье на пир Валтасаров*.

                Город древний… Родной, но чужой.               
                Склонов крутость живьём не увидеть…               
                Разделила вражда неприступной межой.               
                И не знаешь… Любить? Ненавидеть?

   * Мене;, мене;, текел, уфарсин; меры веса, означает буквально «мина, мина, шекель и полмины»), в церковнославянских текстах «мани, текел, фарес», согласно ветхозаветной Книге пророка Даниила — слова, начертанные таинственной рукой на стене во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона от рук Кира. Объяснение этого знамения вызвало затруднения у вавилонских мудрецов, однако их смог пояснить пророк Даниил: «Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твоё и положил конец ему; Текел — ты взвешен на весах и найден очень лёгким; Перес — разделено царство твоё и дано Мидянам и Персам» (Дан. 5:26—28). В ту же ночь Валтасар был убит, и Вавилон перешёл под власть Персидской империи (Дан. 5:30). Вероятно, библейский рассказ основывается на реальных событиях, сопровождавших вступление персидской армии в Вавилон в ночь на 12 октября 539 до н. э.