На скамейке у Патриарших

На скамейке у Патриарших

Пудель игриво подпрыгивал на месте и как будто немного подрастал. Попрыгал ещё десять секунд и подрос. Так через три минуты он стал совсем взрослым пёсиком. Пришлось взять его на руки. Пудель на руках стал меня согревать. Мы пошли вдвоем. Через переулки, совершенно не обескураживая прохожих своим экстравагантным внешним видом, мы вышли к Патриаршим прудам.
Пудель оброс чёрной кудрявой шерстью и стал совершенно взрослой собакой, но он так привык находиться у меня на руках, что спускаться на землю категорически отказывался. В какой-то момент я стал замечать, что люди с удивлением смотрят на нас. Кто-то из сидящих на скамейках стали посмеиваться, когда мы проходили мимо вдоль пруда. Сделав один круг вокруг Патриарших, я пришёл к окончательному выводу: люди стали видеть, что я голый. Стоит заметить, что путешествовать голым по Москве не только неудобно, но и опасно. Тем, кто захочет это сделать, стоит продумывать безопасный маршрут.
Мне не было холодно, грела собака, но становилось стыдно. Прогремел колокольный звон со стороны Спиридоновки, прогнавший с крыш домов птиц. Со стороны Садового завизжала сирена. Ужасным басистым рыком пронеслась по Козихинскому красивая иномарка; незаметно прошуршали мимо меня электросамокаты и скрылись за домами; только одинокий человек сидел мирно на скамейке рядом.
- Москва на Патриарших стремительно движется, - прохрипел он, обращаясь к невидимому собеседнику.
У меня не было желания подробно разглядывать его. Я только краем глаза сформировал для себя представление о нём. Это было ни то, ни сё, какое-то худощавое существо, невысокое, ни низкорослое, ни некрасивое, не уродливое, ни бедно и не богато одетое. Одно могу сказать утвердительно-голос был хриплый. Таким голосом обычно говорят либо те, кто много курит, либо, кто много кричит. В нём не было обаяния, а было лишь скромное присутствие. Однако чувствовалась сила, притягивающая к этому существу и особенно эту силу стал ощущать пудель. Он впервые слез с моих рук и приблизился к существу, которое с улыбкой стало гладить пса. Собаке настолько понравилось, что она тут же изменила мне, совершенно голому человеку, и разложилась на коленках у соседа.
- Хорошая собака, - сказал ласково человек. - Очень хороший. Дай-ка мне лапу.
Пудель послушно протянул одну, затем другую лапу, весело заскулил и стал облизывать руки незнакомца. Тот лишь улыбнулся и продолжил медленно гладить пса.
Прошло время. Оно текло, как мне казалось, медленнее, чем обычно. Движения вокруг становились еле различимыми и как при использовании диафрагмы объекты становились выпуклыми, а фон размытым. Окружающее начинало терять смысл. Большее значение принимали события, разворачивающиеся на скамейке.

Колокола зазвенели и замерли. Не было слышно ни звука. За моей спиной кто-то стоял. Я это чувствовал, но боялся обернуться. Откуда-то налетел тёплый ветер, стало жарко. Незнакомец продолжал сидеть и не смотрел в мою сторону. Тот, позади меня, переминался с ноги на ногу - об этом свидетельствовал хруст сухих опавших осенних листьев. В жарком мареве бульвара катастрофически не хватало лёгкого ветерка и как только я об этом подумал, подул тёплый ветер прямо мне в лицо, как если бы невидимый вентилятор стоял рядом и бесшумно работал.
- Вы готовы? - вдруг обратился ко мне голос человека, стоявшего за спиной. - Не оборачивайтесь. Вы готовы?
- К чему? - с дрожью в голосе спросил я и хотел было обернуться, но что-то холодное и твёрдое коснулось моего плеча.
- Не надо, - остановил меня голос. - Я вижу, что готовы. Он будет говорить.
Минуту стояла абсолютная тишина. Мир вокруг скамейки перестал существовать и стал белым облаком, ласково обнимавшим нас, одаряя невидимым ранее теплом и нежностью. Привычный разум словно бы покинул меня и на смену ему пришло новое тупое осознание умиротворения.
- Помните, - впервые услышал я приятный баритон незнакомца. - Я говорил о Боге и человеке, который не может управлять этим миром?
" Помню ли я? " - подумал я про себя - "Кто этот человек?"
Я промолчал. Незнакомец гладил чёрного пуделя и смотрел куда-то вдаль. Взгляд его был пустым, но таким острым, что казалось, он смотрит в глубину какой-то невидимой мне сущности и, не отрываясь от своих наблюдений, приобретает всё новые и новые познания, делающие его всё более непостижимым.
Пудель посмотрел на незнакомца, потом на меня и решил переместиться - сел у меня на коленях. Я тут же принялся гладить его и бессмысленно смотреть перед собой в белую пустоту.
- Вы не ответили, - громко заявил голос позади меня.
Я вздрогнул, и пудель снова перескочил к незнакомцу.
- Помню читал что-то у Булгакова, - быстро ответил я и вжался в скамейку, ожидая какого-нибудь тычка холодным предметом или гневного окрика.
Но ничего не последовало. Незнакомец слегка улыбнулся, достал папиросы и закурил. Он курил, держа элегантно папиросу двумя прямо вытянутыми пальцами и периодически стряхивал пепел.
- Вы видите вон то маленькое здание? -обратился он, указывая пальцем свободной от папиросы руки на крошечный домик у входа на Патриаршие. - Там завершатся все планы человеческой самоуверенности и тщеславия.
И я узрел в раздвинувшейся белой мгле крошечный домик. Домик был действительно старый с единственной дверью.
Незнакомец закашлял. Пудель по-собачьи чихнул и фыркнул. Незнакомец погладил собаку и впервые посмотрел на меня.
— Вот и прошли годы, века и два тысячелетия, - начал он голосом профессора, начинающего лекцию. - А люди ведь изменились, да?!
Секундная пауза. Мне показалось, он ждал моей реакции, но не получив её, продолжил ещё более торжественно.
- Изменились и разительно! Только квартирный вопрос так и остался нерешенный и останется таковым во веки веков, аминь. Вы позволите мне к вам обращаться на ты? Так вот, страница перевернута и все предыдущие главы прочитаны и известны. История способна остановиться в любую секунду, - он посмотрел на меня, по-видимому, ожидая реакции, но я был настолько удивлён всем происходящим и, наверное, имел такое идиотское выражение на лице, что незнакомец отвернулся, погладил пуделя и продолжил свой монолог. – Две тысячи лет человечество прожило в ожидании своего конца, но так и осталось не способным хоть как-нибудь научиться предсказать его наступление. Некоторые из представителей племени рода человеческого пытались это сделать, но всё это было забавно, - незнакомец красиво засмеялся и почесал пуделя за ухом. - Как же мне было забавно следить за тем, как люди выдумывали всадников Апокалипсиса, любые понятные и непонятные им приметы погоды для своих предсказаний. Ха-ха! Забавно, не правда ли? И никто, кроме нескольких гениев не догадался о моём простом появлении среди живых. Никто не подумал, что я смогу так вот запросто явиться на улице и начать беседу с представителем этого человечества.
Жил такой Булгаков когда-то. Он был один из немногих, которые догадались о таком повороте истории человечества. Так просто на бульваре, у пруда появляется падший ангел и беседует о проблемах мироздания с обычными людьми на скамейке. Ха-ха! - незнакомец снова красиво засмеялся и посмотрел на сидящего с ним рядом.
Голый человек был явно испуган и не знал, как спрятать свою наготу. Ему хотелось и не хотелось посмотреть на незнакомца; он нервно улыбнулся последней его фразе, но так и не произнес ни слова. Незнакомец потушил докуренную папиросу и дал окурок пуделю, который его тут же с удовольствием проглотил.
Через белое облако, окутавшее сидящих, пробились отдалённые, казавшиеся ели различимыми, звуки колокола. Облако слегка колыхнулось, лёгкими волнами вибрации реагируя на звук И снова сомкнулось, не дав повода допустить даже малейший изъян в своей надежности.
- По вам, человечеству, прозвонил колокол, - произнёс незнакомец. - Да.
- Почему? - спросил голый человек.
— Вот ты уже говоришь со мной. Это прекрасно. Звуки человеческой речи уже давно не радуют меня. Однако мне постоянно приходится его слышать, этот голос вопиющего в пустыне.
- Что происходит?!
Стоявший за скамейкой воин с копьём, подошёл к незнакомцу и что-то сказал ему на ухо. Тот медленно, как бы соглашаясь, кивнул и передал войну сонного пуделя.
- Так будет удобнее, - пояснил он, смахивай рукой со своих штанов волоски пуделя. - Ты сочтешь меня невежливым, но я отвечу вопросом на вопрос. Что вы, человечество, ждали все эти 2. 000 лет?
- Не знаю. Я не понимаю, о чём речь.
- Хм! Понятно. Ну-ка покажи ему свиток, - обратился Незнакомец к войну и тот тут же вынул откуда-то из длинного плаща некий явно древний по внешнему виду свиток папируса. - Благодарю тебя, воин.
Голый человек стал неумело раскрывать свиток. Тот выскочил у него из рук и разматываясь покатился от скамейки так быстро, что догнать его не представлялось уже возможным.
- Что это? - удивлённо спросил голый.
— Это вся история мироздания от первой секунды до последней.
- А разве известна последние секунда?
Незнакомец улыбнулся остроумному вопросу.
- Так мы сейчас и пишем эту последнюю секунду.
- Мы? Кто это мы? -робко поинтересовался голый.
- Я вижу, вам очень неудобно сидеть рядом со мной обнаженным, но поверьте, это недолго продлится.
- Вы не ответили.
Незнакомец поглядел на воина, ласкающего пуделя затем улыбнулся и уставился на свои сандалии.
—Это невозможно просто объяснить, - ответил он. - да и не стоит. Ты сам видишь, как длинна история мироздания: свиток уже пятый раз опоясывает землю пока мы разговариваем.
- Пятый?!
— Это тоже неважно. Важно, что он скоро остановится.
- Но почему? А начнется ли что-то потом? Что-то будет? – с дрожью в голосе, спрашивал голый человек.
Незнакомец впервые поднялся со скамейки и заходил туда-сюда рядом с голым человеком. Погрузился в раздумье, видно, вопрос поразил его, хотя ничего особенного в нём не было. Он был растерян.
- Ты веришь в меня? - торжественно спросил он, прямо посмотрев на голого.
Последний смутился. Он впился взглядом в незнакомца, как бы разглядывая в нём что-то, ища какие-то знакомые приметы, но, по-видимому, не найдя их, отрицательно покачал головой.
- Я верю только в единого Бога и Спасителя Христа, - наконец ответил голый, несмотря при этом на незнакомца.
Тот улыбнулся.
- Не смущайся. Я понимаю, это трудно постичь. Истину вообще сложно постичь. Всё это время человечество пыталось найти истину, но каждый раз, вынужденно придумывало свою истину и старалось убедить себя в её истинности. Потом отрицало её, чтобы начать новый поиск, который приводил к тем же последствиям: не истинной истине. Так и жило человечество с как бы истиной, а не с действительной, единственной. Зачем-то придумывали религии, понастроили молельных домов, богато украсили их, нарисовали портреты святых, придумали себе святых и решили, что именно об этом было слово.
Незнакомец присел на скамейку и с грустью глубоко вздохнул.
- Человечество решило, что так угодно Богу, - засмеялся он .- якобы Богу всё это надо. Или человечеству это надо, а?
- Думаю, что это, прежде всего, было нужно для успокоения человека. Вера никогда не была на вторых ролях, а, наоборот - торжественно выпячивалась взамен истин сущностей веры, - согласился голый и замолчал, скромно потупив взор.
Незнакомец одобрительно кивнул и снова улыбнулся такой же, как и раньше, удивительно светлой улыбкой.
- Становится только теперь ясно как человечество глубоко ошибалось; как неверно истолковало слова; куда глупо и бессмысленно направило все свои усилия для того, чтобы добиться всеобщего принятия этих слов и не нужного тотального подчинения им. Эх! Как всё глупо, как бездарно прожиты эти 2. 000 лет!
Воин вышел из-за спины и объявил, что уйдёт на время по известному делу, но скоро вернётся не один.

Сильный ветер на несколько мгновений сдул привычное белое облако и вдали, в метрах 50 стало отчетливо различимо большое дерево. Дуб. Он был, вероятно, очень старый - об этом говорил его широкий ствол. Этот дуб видел многое и многих. Сейчас же ветер очень старался расшатать его, словно бросал вызов древнему исполину, но дуб лишь шумел своими длинными ветвями, усыпанными зелёными листьями и относился к ветру с призрением.
Ещё через минуту московское небо накрылось абсолютно чёрной тучей. Ветер рассвирепел. Он принял брошенный ему вызов. Все деревья, растущие по соседству с дубом, рухнули под его натиском. В воздухе на высоте 10 15 м кружили вырванные из земли кусты, парковые скамейки и лавочки, автомобили, электросамокаты — всё это покружилось ещё недолго и скрылась в созданной ветром огромной воронке.
Дубу, однако же, тоже пришлось пострадать - все его прекрасные зелёные листья сдуло, и сделало их древнего обладателя голым.
Внезапно всё вокруг потемнело. Также внезапно стих ветер. Наступила абсолютная тишина. Голому человеку показалось, что мир прекратился и повис в бездонной и безграничной вселенной, из которой нет выхода.
Секунда, тишина. Затем ели различимый свист, который разрастался, раскручивался, усиливался, становился ниже, потом-взрыв. Когда Дым от взрыва рассеялся, голый человек не смог найти дуба. Его на прежнем месте уже не было. Вместо прежде величественного творения природы, такого гордого и могучего, независимого и непреклонного, лежала груда кое-как наваленных веток обломков коры ствола и прочая труха, годная теперь лишь для растопки печи.
- Самоуничтожение, - с грустью сказал Незнакомец, глядя на остатки дуба.
-Как это ? -спросил голый.
- Оно не выдержало внешней силы, сдалось и было таково.
- Сам себя уничтожил, - констатировал голый, который был явно опечален происшествием.
- Даже самые сильные иногда не выдерживают давления. Ты думаешь все святые были такими стойкими? Ха-ха! Нет, далеко не стойкими.
- Что ж, пошли, - как-то обыденно предложил Незнакомец и встал.
- Туда? - сдерживая волнение спросил я, кивнув на выросший холм.
Незнакомец посмотрел на холм и согласно кивнул.
- Все дороги должны вести только туда. Пойдём, пора!
- Надо сказать, ваши слова запутали меня, - произнёс голый человек, при этом снова пытаясь прикрыть рукой место. - здесь всё для меня странно: это белое непонятно что, вы, тот человек, который только что ушёл.
Белое облако туман разошёлся, исчез также медленно, как появился. Пейзаж опять стал привычным: поблёскивал зеркальный пруд, деревья слегка покачивались под давлением ветерка, люди прогуливались вокруг пруда, стояли и сидели на скамейках москвичи и гости столицы.
Лишь одна скамейка оставалась пустой. Прохожие проходили мимо, не обращая на неё внимания. Могло даже сложиться впечатление, что они её не замечают. Но она была. Была, стояла свидетельница на Патриарших, немой зритель трагических событий начала конца; то, о чём пока ещё никто из живущих даже не догадывался.
- Скоро нужно будет прощаться, - с грустью в голосе объявил незнакомец. - А я только-только стал к тебе привыкать. Жаль. Мне кажется, ты не сказал главного. Ведь ты мучаешься, страдаешь, таишься.
Справа, где стоял домик открылась бутылочного цвета дверь и вышли две женщины.
" Все в сборе", - подумал голый.
Незнакомец, по-видимому, понял его мысли и кивнул, еле скрывая ухмылку.
- Истина! - закричал голый и уставший человек.
Все кроме незнакомца уставились на него. Рыжая женщина осторожно, еле наступая на шершавый гравий дорожки подошла к воину и спряталась за его широкой мускулистой спиной. Воин краем глаза следил за её перемещением и когда рыжая спряталась, опустил на землю своё страшное копьё и встал вытянувшись, сложа мускулистые руки на могучей груди.
Женщина в тулупе как стояла на месте, так и продолжала стоять, даже не сняв себя явно тяжёлого рюкзака. Голый ещё подумал, что ни разу не видел её без рюкзака за спиной. Ему представилось в голове сравнение её с аквалангистом, плывущим под водой.
Только пудель и Незнакомец не шелохнулись. Последний повернулся, взглядом предлагая продолжить говорить.
- Зачем человечеству истина, если оно прекрасно обходится без неё? - спросил незнакомец. - Проще так жить, чем страдать от недостижимого. Все истины через страдания. Так, по-моему, сказал один литератор. Посмотри вокруг, - и он рукой провёл перед собой. - Кругом истина и она же ложь. Я слышу про поиск истины человечеством вот уже более двух тысяч годков, - заявил незнакомец. - одна говорильня и только.
- Согласен с вами, -энергично закивал голый.
- Даже церквей, кирх, соборов понастроили, чтобы... Придумали себе эти здания, чтобы отчитываться о достижениях истины и вымаливания спасения. А в сущности, истина то на поверхности, - выдал Незнакомец и прищурившись посмотрел на голого человека.
- Большинству нужны храмы, - ответил голый. - Хотя Мне они не нужны. Да я и не хожу туда.
- А как же, позвольте спросить, вы молитесь Богу? - поинтересовался с интересом незнакомец.
- А у них не принято молиться по-настоящему, - вступила в разговор женщина в тулупе. - Они бормочут просьбы или говорят " слава Богу ", вот так, - и показала как, сложив пальцы и перекрестившись.
Показывая, она засмеялась, как смеются маленькие девочки, прикрывая ладошкой рот. Незнакомец не смотрел на неё, но голому было понятно, что он всё увидел. Воин немигающим суровым взглядом смотрел всё это время на женщину в тулупе - стало за неё страшно. Ему почудилось, что воин сейчас проткнёт насмешницу своим длинным острым копьём, а та, дурёха, и не догадывается.
-Ясно, - медленно, поставив ударение на букве "я", произнёс незнакомец. - ну, пусть крестятся, если им охота. Не это для нас главное, другое. Вот взгляните все.
И он махнул небрежно рукой свободный от поглаживания пуделя. В тот же миг белое облако туман рассеялся и показались Патриаршие пруды.
- А это и есть истина! - прогремел голос незнакомца так мощно, что в каждом уголке Москвы, а может и чуть дальше было его слышно. - Истина в том заключается, что есть существующая жизнь вокруг. Это истина. Но жизнь прожить-не поле перейти. Так кажется, кто-то сказал?
Голый кивнул.
— Вот пока есть жизнь-есть истина, которая и есть сама жизнь, - заявил незнакомец.
- А как же поиск истины? Наука. Как быть с наукой? Разве в ней нет поиска истины? - недоумевая, спросил голый. - Все жертвы науки зря?
Женщина в тулупе снова засмеялась, сняла впервые свой рюкзак и достала из него огромную книгу. Книга была в старинном металлическом переплете с какими-то непонятными надписями на верхней крышке и корешке. Она была, по-видимому, очень тяжёлой, потому что на помощь женщине пришёл воин. Незнакомец подошёл к книге и раскрыл её наугад.
- Здесь все совершённые и будущие открытия человечества, -торжественно произнес он. - и каждое из них отрицает предыдущее, что было для человека истиной.
- Тогда, что такое истина? -возбуждённо вскрикнул голый. - И если её так трудно достичь, то как можно говорить, что она вообще есть на этом свете?!
-Ну, успокойся, мой друг, - примирительно произнес Незнакомец и показал на пуделя. - Ты его испугал. Весь затрясся, малыш. Истина — это не эфир, как ты заметил. Истина — это высокая гора. Человек взбирается всю свою жизнь на эту гору, но далеко не каждый сможет попасть на её вершину. Один доберётся до трети этой горы и увидит с той высоты какую-то свою картину. Перед ним откроется часть долины, часть устья реки, только малая часть красивейшего пейзажа мира. Другой заберётся, возможно, на середину горы, что развернёт перед его взором живую картину намного большую, чем для первого. Он увидит границы, недоступные взору первого; перед ним предстанут города, сёла, деревни, реки и озёра, которые не сможет разглядеть первый. Но и он не будет до конца счастлив, потому что и он не видит всю картину. И только тот, кто залезет на самый пик, сможет увидеть абсолютно всё, познать все красоты мира, рассмотреть каждый уголок мироздания.
- До вершин добираются единицы, - произнесла женщина в тулупе.
- А как вы хотели? - согласился незнакомец. - если бы всё человечество смогло одновременно забраться на вершину горы, она бы рухнула и тогда уже никто не смог бы постичь истину. Так пусть же избранные добираются на вершину и сообщают остальным то, что постигнут на ней.
Все замолчали, задумались над его словами. Одного воина, казалось, не тронули эти слова -он что-то делал со своим копьём и не обращал внимания на остальных.
- Избранные могут обмануть, - встряла в разговор женщина в тулупе, - не все хотят делиться правдой.
Незнакомец отложил в сторону пуделя, встал и подошёл к ней. Женщина подняла глаза на незнакомца и голый заметил, как та чувствует себя некомфортно, не зная, куда смотреть-то ли на незнакомца, то ли куда-нибудь в сторону, но только не на него. Незнакомец близко подошёл к ней, обнял и поцеловал в щёки два раза. Женщина обомлела.
- Спасибо Вам, дорогая моя, - вдруг поблагодарил её незнакомец. - именно так, как вы сказали. Посмотрите все на эту женщину, - обратился он театрально ко всем. - Она изрекла истину. Она была на вершине своей горы и всё видела.
- Так и я могу, - заметил, продолжая чинить копьё, воин.
-Нет, воин, ты так не сможешь, - запротестовал, качая головой, незнакомец. - ты не сможешь, потому что побоишься.
-Чего я побоюсь?
- Неизбежности второй Святой жертвы, - ответил незнакомец. - а тогда неизвестно как дела пойдут после этой жертвы. Может придётся всё заново переписывать.
Незнакомец осекся на полуслове. Он взглянул на всех по очереди и тень печали опустилась на его чело.
- Что дальше-то? - спросил кто-то.
- А? Да, да, - пробормотал он тихо.
-Что?
- Да нет, ничего. Я просто вспомнил кое-что.
-Тогда?
-Да.
- Всё придётся пройти по новой, - поняв, произнёс воин.
- Да, да. По-новому пройти свой путь, - ответил незнакомец. -больно, очень больно. И страшно.
- Тогда уж лучше пусть человечество никогда не постигнет истины, чем снова всё повторится, - согласился голый человек.
Пудель заскулил, гавкнул, приглашая незнакомца сесть на скамейку. Тот повиновался.
-Но мы отвлеклись, товарищи, -произнёс, улыбаясь, незнакомец. - а суть в том, что рядом с нами абсолютно голый человек. Мы все одеты, а он страдает. Нехорошо, Иоанн.
Это обращение им было сделано в адрес женщины в тулупе. Она восприняла всё сказанное обыденно - сняла с себя тулуп и накинула его на человека. Тулуп, ранее облегавший стройную фигуру женщины, оказался весьма объёмным, да так, что смог полностью погрузить в себя всего голого человека.
-Тепло? -спросила женщина.
Голый кивнул.
-Спасибо, - сказал он и ещё глубже ушёл в тулуп.
-У нас осталась нерешённой одна важная задача, -объявил незнакомец. - Кто-то из нас должен умереть.
Дерево начало медленно опускаться под землю. Дерево медленно погружалось в зловещие недра Земли и голому показалось, что это не дерево, а животное или даже человек, которого ему стало так нестерпимо жалко, что он закричал. Никто не обратил на крик внимания, потому что они видели лишь дерево, которое было почти мертво.
Вокруг всё стало белым, окружающий мир перестал иметь какое-либо значение. Все, кроме разрастающейся воронки, перестало иметь смысл. В тишине, которая воцарилась вокруг, было больше жути, чем если бы играла самая тревожная мелодия из фильмов ужасов. Тишина и растущая воронка. Весь мир проваливался в неё, всё человечество со своей двухтысячелетней историей уходило вглубь планеты, вся его память и страдание проваливались в небытие.
-Что же после? -спросил голый у незнакомца.
Тот взглянул на голого, но ничего не ответил. Вместо него заговорил воин, не издавший за последнее время ни звука.
-Потом жертва, - ответил он таким спокойным голосом, каким объявляют остановку в маршрутном автобусе. - а жертва — это вы.
-За что?! Почему я?
- Должен же быть кто-то, - заговорил незнакомец. - 2. 000 лет тому назад Им был Он. По-моему, хорошая кандидатура была. Умный, честный, справедливый, богобоязненный, преданный.
- Но я не такой! - неистово закричал голой, надеясь на то, что его наконец услышит незнакомец.
Но тот, словно его не слыша, продолжил.
-Правда, всё это люди выдумали про него. Он был обычный человек со своими страстями и грехами. Но нужно было подать людям Святого. Он хотел Голгофы? Иисус был человек и как человек, он хотел жить.
— Это неправда! -закричал голый. - ты лжешь.
- Я не умею лгать, -тихо проговорил незнакомец. -если даже захотел бы соврать, не смог бы. Как у вас сейчас говорят: нет такой функции.
-А рай? А ад? А всё остальное? -  вопрошал голый. - а Бог?
Незнакомец поднялся.
- Всё мираж. Есть только этот мир, другого нет. Этот мир есть и рай, и ад. Всё заключено в нём. В нём одном. А вот то, что вокруг него, то всё иллюзия.
-А добро и зло? Оно тоже иллюзия? Я не поверю ни за что в это, - возмущался голый, поминутно поправляя сползающий тулуп.
Незнакомец опять приблизился к голому в тулупе и покачал пальцем перед его носом.
- Нет, нет, дружочек. Мужик изнасиловал красивую непорочную девушку. Это что?
- Конечно, зло, - ответил голый.
- А она после этого забеременела и родила гения, который изобрёл лекарство, спасающее миллионы людей. А это тогда что?
Голый ответил не сразу.
-Ну, добро, - пробормотал он еле слышно.
-Не слышу.
- Добро, -членораздельно повторил голый.
— Значит зло породило добро. И добро может породить зло - примеров масса. Человечеству этот дуализм необходим. Он как воздух для него.
— Это как раз мне очень хорошо понятно, - пробудившись от раздумий над примером незнакомца произнёс голый. - вопрос в том, почему они так менялись на протяжении всей истории человечества. То, что было злом, становилось потом добром и наоборот. Почему? Зачем надо было так усложнять?
-А вы кто? -  спросил Незнакомец у голого.
-В каком смысле?
- В смысле вашей деятельности. Вы случайно не писатель? А то сейчас так много развелось у вас писателей, - объяснил незнакомец.
-Нет, я не писатель.
-Слава Тебе! А то я уж думал... Так чем вы занимаетесь?
- Безработный я.
- О, не смущайтесь, - приободрил его незнакомец. - в том, что вы сейчас без работы, нет ничего удивительного. Это вполне закономерно. Вы мечтатель, а все мечтатели должны быть безработными. Иначе на земле не будет ни одного мечтателя и фантазёра. Вы философ и это ваша профессия, не так ли?
Голый устало взглянул на собеседника и, не зная, что ему ответить, опустил глаза.
- И всё-таки вы философ, - безапелляционно заявил незнакомец. - мне кажется, многие, если не большинство философов, люди несчастные. Ваш вид и настроение, с которым я вас встретил здесь тому подтверждение.
-То, что я голый, это ещё не значит, что я мыслитель.
-Хорошо - я безработный философ. Вы меня в этом убедили. Мне даже льстит, что со стороны я похож на философа. А вы-то сами кто? Вы меня извините за резкий вопрос, но всё же.
- Наш с вами разговор напоминает ту великую беседу у Булгакова. Помните?
Голый, видимо, помнил, потому что тут же кивнул.
- Так вот я тот, за кого вы хотите меня принять, - ответил незнакомец. - я сам часто не уверен, кто я на самом деле. Но с полной уверенностью говорю вам, я не сатана. Ха-ха! Смешно, не правда ли? Сказать кому-нибудь, что тебя считают дьяволом, а ты за это ещё и оправдываешься. Ха-ха! - и Незнакомец залился смехом.
До голого дошёл смысл его слов, и он тоже искренне засмеялся.
- Но вы так и не ответили, чем занимаетесь, - неловко снова поинтересовался голый. - если я философ, а вы не дьявол, тогда вы наверное...
- Я обыкновенный человек средний наружности, который сидит у Патриарших прудов.
- Рядом с которым огромный детина с копьём, - возразил ему голый. - обыкновенные люди выглядят по-другому.
Незнакомец с уважением поклонился.
Несколько минут они молчали. Голый не знал о чём говорить и стоит ли, а незнакомец по его виду был глубоко погружён в себя. Женщина раскрыла свой рюкзак и что-то в нём искала и, не найдя, опять закрыла его на молнию и подошла к незнакомцу.
-Что? -спросил тот, косясь на нее.
-По-моему, я её потеряла.
Незнакомец оставался спокоен, хотя было видно, что он понимал, о чём она говорит.
-Советую ещё раз проверить, -сказал он ей. – Долго, - обратился Незнакомец к голому. - вы ищете истину. Я вас понимаю. Все философы ищут ее, но никто до сих пор не нашёл.
-Неужели?! -воскликнула женщина, прислушивающаяся к разговору.
-Вы ищите, ищите. Без неё вы отсюда никуда не уйдёте,-посоветовал он ей менторским тоном.
- А как же Христос? - с жаром спросил голый - разве его поиск не закончился обретением истины?
- Понимаете, в чём дело. Христос и есть истина,-робко, оглянувшись на детину с копьём, прошептал незнакомец. - только люди этого не поняли ни тогда, ни сейчас. Он явился той самой чистой истиной в человечьем обличии, а люди Его убили. Убили! -повысив голос, продолжил незнакомец, - и написали Евангелия, в своё оправдание слепоты и глупости. Истина сама пришла к ним в виде Христа и надо было только лишь правильно им распорядиться, а они...
- Вы это серьёзно? Про Евангелие, -удивился голый.
- То, что это оправдание за преступление против истины? Да, конечно, я говорю то, что знаю наверняка.
Громко чертыхнулась женщина, наткнувшись на что-то в своём рюкзаке.
-Люди больны, дорогой мой, - продолжал незнакомец. - они лишились истины дважды. Первый раз, когда были проклятые Богом и изгнаны, а второй раз с Христом.
- Я надеюсь, есть ещё шанс на обретение истины.
-Есть. Но никто не знает, что должно случиться для этого. Каждый раз человечество, как только вставало на этот нужный ему путь, так сразу же с него сходила, Что тогда, что сейчас. Разница лишь в том, что 2. 000 лет назад человечество стояло так близко к нему - только руку протяни. А теперь я не знаю, какие должны быть руки, чтобы до неё дотянуться.
— Значит обречены, -тихо пробормотал голый.
Незнакомец положил свою тёплую ладонь на руку голого.
- Вы чувствуете тепло? -поинтересовался он.
-Чувствую, - ответил голый.
— Это то самое тысячелетней давности тепло хлеба, который вкусил каждый из 12.
- Его можно почувствовать, но нельзя обрести, - понял наконец голый и накрыл свои ладонью руку незнакомца.
-Увы, -согласился тот.
Незнакомец что-то искал в карманах шубы; он-то слегка переваливался на один бок, то на другой; но, видимо, так ничего не найдя, рассеяно уставился на пруд. Женщина в тулупе и воин тихо разговаривали, хотя говорила по большей части она, а он только что-то мычал. Было видно, что воину эта её болтовня неинтересна. Голый подумал, о чём они могут разговаривать? И внезапно, как громом, его самого поразило мысль, испугавшие свои неожиданные реалистичностью: "А что же это всё такое? Кто эти люди? Почему вокруг этот белый туман-облако? И что я здесь делаю?" Но ему почему-то сейчас же показалось, что времени у него ещё предостаточно, А то, что он сидит голый зимой на Патриарших-это видение, галлюцинация. Самовнушение сработало, но потом всё опять повторилось. Успокоил его незнакомец. Он поднялся и сделал несколько физических упражнений.
- Засиделся, - садясь снова, сказал он. -надо подвигаться.
-И всё-таки я не понимаю.
-Что вы не понимаете? - неподдельно удивился незнакомец.
- Зачем всё это? Я не понимаю, что я здесь делаю.
- А, это! Я всё объясню, и вы успокоитесь. Дело в том, что было два времени, - начал объяснять незнакомец. - Первое время мы назовём законом, а второе - благодатью. Первое время было очень простое: человечество имело одну схожую, по сути, религию, занималось торговлей и думало, как правило, только о своей кровной выгоде, так как жизнь была недолгая и надо было всё успеть. А второе время - даровало вечную жизнь этому упадочному человечеству. И если так можно заметить, то даровало не просто вечную жизнь, а прямую возможность понять истину.
- Ту, от которой человек отказался?
-Именно так, -согласился незнакомец. - Вторую жизнь человечество вместо того, чтобы идти по пути к вечности, предпочло выдумывать новые верования, которые мало чем друг от друга отличались. Но именно эти выдумки толкнули человечество в объятия постоянных войн и убийств. О какой вечности мы можем говорить, если человек перестал думать о завтрашнем дне! Он стал ещё большим животным, чем во времена закона.
-Мы так ничего и не поняли за 2. 000 лет, -пробормотал с грустью голый. -так и не поняли зачем был этот исторический переход.
- Не совсем, - поправил его незнакомец. - один всё-таки понял и даже написал новое благовествование. Его не поняли и до сих пор не видят написанного в нём пророчества. А пророчества суть в том, что Второе пришествие и начало третьего времени, которое называют апокалипсисом или судом, последнее в истории не только человечества, а мироздания. Вы дрожите. Воин согрей его.
Воин опустил копьё голому на плечо и тот ощутил приятное тепло. Ему стало хорошо, и он улыбнулся.
-Благодарю. Продолжайте, - попросил он.
Незнакомец улыбнулся в ответ и продолжил.
- Но это пришествие не будет таким масштабным, как первое. О нём не будут слагать легенды, не будут собираться Ученики, не будет ничего из того, что было тогда, а будет всё сделано максимально незаметно для человечества.
- Не будет Рождества? -удивился голый.
-Нет, - ответил незнакомец.
-Не будет проповедей и притч?
- Ни в коем разе.
-Не будет Преображения?
- Никогда.
- Не состоится вход в Иерусалим?
-Ни за что!
- Не будет предательства?
-Нет.
- Не будет суда и страстей?
- Не будет необходимости.
-Не состоится убийство?
Незнакомец улыбнулся и посмотрел на воина.
- А вот без этого никак не обойтись, - проговорил он. -Воин, ты видишь, то здание у входа?
Воин посмотрел на домик и кивнул.
-Дорогой мой, - с улыбкой повернулся Незнакомец к голому. - Воин увидел Храм Венеры у митрополичьего пруда, а значит наступает время затмения и жертвоприношения, без которого третье время не может наступить. Воин, ты всё понял?
Воин отвёл не сопротивляющегося уже голого в домик и больше оттуда никто не вернулся. Остальная же странная компания вместе с пуделем и рыжей испарилась вместе с белым туманом.

Эпилог
Его видели многие, но никто после происшествия не мог его вспомнить. Вернее, запомнился всем очевидцам только его образ. Они так и отвечали: "Большой круглый живот". Этот большой круглый живот бродил как бы сам по себе, отдельно от владельца. Самые внимательные очевидцы добавляли к описанию, что им его внешний вид сразу показался странным, необычным каким-то - вроде это человек, а вроде и нет. То есть живот есть, есть спина; накинут пиджак или лёгкая короткая курточка, а головы при этом не наблюдалось. Собственно, и рук и ног некоторые внимательные очевидцы тоже не смогли припомнить. Как раз это и привлекало их внимание. Большинство опрошенных и этого не могли подтвердить, поскольку им запомнился только большой живот - огромный живот.
Он бродил по центру Москвы каждый день. Каждый день его маршрут был одинаков. Начинался он у Миусского сквера, а заканчивался, как правило, на Патриарших. Кто-то замечал его идущим по улице Фадеева, другие видели медленно плетущимся по Малой Дмитровке; одни уверяли, что он всегда сворачивал в Успенский переулок и направлялся в сад Эрмитаж, где подолгу засиживался в ресторанах. Кто-то из опрошенных очевидцев уверял, что он вряд ли мог там бывать, так как чаще всего они сталкивались с ним на Тверском бульваре. Там он нырял то в одно, то в другое кафе. Все были едины в том, что видели всегда его сидящим на скамейке у Патриарших прудов. Людские потоки проходили мимо него, сталкивались, извинялись и снова проходили мимо, не оставляя в памяти своей ни этот эпизод, ни его самого.
Это был странный субъект. Над животом его возвышалось что-то похожее то ли на белоснежного цвета парик, то ли на маленькое облачко, сияющее белизной. Под облаком, скрывающим, по-видимому, голову его, располагался сам живот. Да и не живот это был, а животище, суперживот, утроба. В максимальных размерах, по свидетельствам, он достигал в объёме 500 см, а самое меньшее доходило, приблизительно, до 300. Он создавал впечатление огромного желе, потому что постоянно трясся при ходьбе из стороны в сторону. Размеры и желеподобность со стороны еще более увеличивали его, поэтому некоторые приписывали ему даже метровый объем.
Поверх живота был надет пиджак или куртка малинового цвета - точно никто утверждать не мог. Когда живот приобретал минимальные размеры, пиджак обвисал на нём и смотрелся халатом, и трещал по швам, когда живот становился полуметровым. Застёгнут он был на несколько разных пуговиц - они отличались как размерами, так и цветом. Самая большая издавала яркое перламутровое свечение, создавая иллюзию разноцветного фонарика. Завершался его образ коротенькими широкими штанами, напоминающими сильно широкие бриджи апельсиново-лимонного цвета. При ходьбе бриджи болтались в разные стороны, создавая сильный ветряной поток, сносящий на своём пути всё то, что мог снести поток воздуха, идущего от настольного вентилятора. Ни рук, ни ботинок видно не было. Где находились руки и во что он был обут, осталось не выясненным.
Выходя из одного ресторана или кафе он увеличивался, а перед тем, как завернуть в следующее заведение, уменьшался в объёмах. Однако свидетели не видели самого этого превращения. Следовательно, вывод был сделан на основании простого логического рассуждения. Был ли он верным или нет, утверждать сложно, но иного, увы, по делу о взрыве на Патриарших просто не было. Хотя, всё же был один свидетель, показания которого по какой-то причине не были приняты всерьёз.
Отдельного внимания заслуживают показания свидетелей, касающихся манеры движения живота. Шёл он, то ускоряясь, то переходя на медленный, даже осторожный шаг; никогда не оборачивался назад, не смотрел себе под ноги. Подходя к дверям ресторанов, предварительно изучал меню и только после заходил внутрь. Внутри ресторанов он делал всё медленно: медленно читал меню, медленно заказывал блюда и очень медленно их ел. Однако очень быстро расплачивался и быстро выбегал обратно на улицу. Выходил из кафе на улицу и шёл дальше, чтобы зайти в новое; потом снова перемещался из одного кафе в другое. Когда шёл дождь, он не раскрывал зонт, но оставался сухим, только слегка закапанными были плечи его пиджака.
В тот день он привычно появился на Патриарших. Удобно и в полном одиночестве разместился на половине длинной скамейки и, поправив пиджак, воззрился на окружающий его мир. На Патриарших было как всегда шумно и многолюдно. Небо, дома вокруг, пруд, люди, машины - всё слилось воедино.