Царская охота. Картина 2

КАРТИНА 2.
Та же лесная поляна. Некоторое время спустя.
Слышатся звуки вражеского гранатомета и автоматных очередей. В темноте появляются трое человек. Все в камуфляже, касках и защитных масках. Один из них (с камерой, болтающейся сзади) несет на руках второго – тяжелораненого. Третий (с автоматом в руках и аптечкой на поясе) - идет спиной, отстреливается и прикрывает товарищей.
 
БОЕЦ (опуская автомат). Кажется, выдохлись, сволочи... Товарищ оператор, давайте ее тут положим, пока затишье. Надо противошоковый укол промедола сделать, иначе не довезем.
         Оператор кладет раненую на землю. Вытаскивает из аптечки шприц и делает укол. Раненая начинает слабо шевелиться, тихо стонет.

БОЕЦ. Жива… Без сознания только.
ОПЕРАТОР. Слава Богу! (Крестится).
БОЕЦ.  Бронежилет защитил. А осколки, похоже, в ногу угодили. От украинского гранатомёта… Есть у них такой… «Пламя» называется. Насквозь прожигает. Вон сколько дырок...  А осколки застряли…
ОПЕРАТОР. М-да. Жуть. Хорошо, что в ногу… И слава Богу - жива. Обидно, что все ведь уже успели отснять…, а по дороге домой – на тебе…, на засаду нарвались.
БОЕЦ. Горячая точка… Все отступы, казалось, предусмотрели, а укропы на пятачке в лесополке замаскировались…, так что не углядеть.
ОПЕРАТОР. Да тут лес кругом, каждое дерево и каждый куст не осмотришь… Листва пошла. И отовсюду палят…
БОЕЦ. А ты как думал? Тут тебе не Москва…, не кабинет, с мягким креслом.
ОПЕРАТОР (с обидой). А я и не думал, что тут сладко… Сам решил…  Кто-то же должен правду людям показывать, как тут на самом деле. Как нацисты зверствуют, и как нашим ребятам приходится рисковать за каждый отвоеванный кусок земли нашей… Нашей! Земли…
БОЕЦ. Ну… Извини... Погорячился.
ОПЕРАТОР.  Ладно. Пошли. Только давай, мою коллегу вместе до походного медпункта понесем, а то я уж весь взмок… Сил нет. Еле иду. 
БОЕЦ. Да…, жарко тут у нас. Я тоже взопрел весь.
ОПЕРАТОР.  Да-нет. Не в этом дело. Меня, кажется, тоже в руку зацепило. Саднит. Один нести дальше не смогу.
БОЕЦ. Э-э… Так что ж ты раньше-то не сказал?
ОПЕРАТОР. Так ты же отстреливался – нас защищал. Не до того было. Думал, рана пустяковая – вроде как от камеры, рикошетом прошло. Техника цела, кажется... А сейчас чувствую, кровь по руке хлещет…   И болит, зараза…
БОЕЦ. Плохо дело. Давай-ка я тебя тоже запромидолю… и жгут наложу. А то мне одному потом вас двоих до «походки» не дотащить. А оттуда уж вас обоих в Донецкий госпиталь переправят - на излечение.
        Боец оказывает первую помощь оператору.

БОЕЦ. Ну вот. Готово дело.  Садись. Передохнем чуток… А потом двинем дальше.

 Оператор и боец-стрелок садятся рядом.

БОЕЦ. Эх, еще бы курнуть …  Да нельзя. (Пауза).  А что у вас на телевидении мужиков-военкоров не хватает, что молодую девку на передовую послали? Такая красотка… А вон, как ее изрешетили. Может и без ноги остаться…
ОПЕРАТОР. Так она ж у нас упрямая, как сто китайцев. Хохлушка …, из Мариуполя. Уговорила-упросила начальство.
БОЕЦ. Ааа… понятно. Такую – не переубедить. По себе знаю. Моя - тоже из этих мест. Как что заладит…
ОПЕРАТОР. А у нашей Яны еще и прадед в Отечественную здесь, под Артемовском погиб…
БОЕЦ. Понятно. Укропы этот городишко в Бахмут переименовали.
ОПЕРАТОР. Да знаю я…, знаю.
БОЕЦ. А мы все равно ведь его возьмем, как Авдеевку отобьем. Чего бы ни стоило… И обратно…, обратно старое название дадим. (Пауза). А война, думаю, все ж-таки не женское дело…
ОПЕРАТОР. Так… у Яны еще жених где-то тут вроде воюет…, добровольцем… И как в воду канул. Ни писем, ни звонка... Извелась бедная … Без слез - смотреть страшно. Может, думала, его тут как-нибудь ненароком встретить…
БОЕЦ. Да где ж тут встретить? В окопах? И какие могут быть звонки из нулевой зоны… Ох, бабы, бабы…Ума совсем нет.
ОПЕРАТОР. Не соглашусь. Она у нас – настоящая декабристка. И журналистка, между прочим, от Бога. Лучше ее никто про вас, героев, не напишет.
БОЕЦ. Ааа… А как без ноги вдруг останется? Так женишка этого пропавшего – сразу, как корова языком…? Или как? Нет, не бабское это дело под пулями тут...
ОПЕРАТОР. Не останется. Спасут, в крайнем случае в Москве протез сделают. А жених…, жених, если жив, никуда от нее не денется…  Ведь любовь у нашей Яны такая…, что всех мужиков на канале зависть берет.
БОЕЦ. Понятно… А мне Моя… вот тоже… оберег прислала – иконку. На груди ношу. Говорит, дождусь. Любого дождусь. Хоть без рук... Хоть без ног… Только возвращайся. Думал раньше, такое - только в кино бывает.
ОПЕРАТОР. Бывает… Бывает…, оказывается. На русских женщин молиться нужно. В трудную минуту они…

Слышится гул дрона.
 
БОЕЦ. О! Баба-Яга на помеле летит. Ну, пошли скорее.  Я - за ноги. Ты – за руки берись. И бегом!
        Боец и оператор встают, приподнимают за руки-за ноги безжизненное тело журналистки и быстро передвигаются по сцене к выходу. Девушка внезапно приходит в себя.

ЯНА. Вадим! Вадим, камера цела? Заснять все успел?
Свет гаснет.
ОПЕРАТОР. Тихо, тихо, Яна. Тебе разговаривать нельзя.