1436. Хутор. чертовщина. Обречённый на экзекуцию

            Как оказалось в последствии не столь просто уговорить Петра Капустина одолжиться до утра простецким инструментом.
        Васятке приходилось идти на длительные уговоры, юлить, когда Петюня интересовался для чего понадобились стамеска и долото, сам напрашивался прийти и сделать работу.
    А самый главный выдвинутый им аргумент было то, что он опасался, что Васятка испортить или сломает его инструмент, прекрасно зная, что его проситель никчёмный хозяин.
     Как и было наказано Пал Андреичем Василю ничего не оставалось, как воспользоваться главным козырем, полезть в карман и достать деньги, которые он собирался оставить в залог.
          Велик был соблазн, но местный плотник при виде денег не терял рассудка, выдвинув свой очередной аргумент, что деньги деньгами, но ныне не купить такого добротного и надёжного инструмента, разучились делать, а лишать себя  возможности иметь пусть не большой но постоянный приработок он не собирается.
          Ухватившись за это обстоятельство Васятка предлагает очередную сделку, что он оплачивает Петюне работу, которую не нужно делать.
      Когда предлагается значительный барыш, то непременно возникает вопрос, а нет ли здесь какого-то коварного подвоха и вот этот настойчивый проситель возможно за какую-то простейшую работёнку получит гораздо больше, чем он предлагает ему.
          Предчувствуя значительную поживу хуторской плотник вначале пытается набиться в компаньоны, а получив полнейший отказ, ставит Василя перед фактом, что он одолжит свой инструмент в том случае, если он сам будет присутствовать при работах, лично наблюдая, как используется его инструмент на случай возможной поломки.
         Василь в таком случае тоже не промах и не такой уж простак, как возможно о нём думает Петюня, чтоб взять и дать своё согласие, он быстро нашёлся дать убедительный ответ, ну чему там ломаться в той же стамеске или долоте.
           Замена ручки или заточка острия сверх того покрывается щедрой оплатой, да и инструмент завтра утром будет принесён обратно, терять то особо нечего, к чему тогда упорствовать и жадничать.
           Неизвестно сколько бы продолжалось противостояние двух хуторских мужиков и без всякого сомнения возможен уже был переход на личности с высказыванием упрёков и оскорблений, если бы не поджимало время отправляться в клуб на хуторскую сходку.
        Как бы Петюня не упорствовал, но внушительная сумма предложенных ему денег имело воздействие и ему пришлось уступить в просьбе Васятке.
            Опять же сходив и принеся инструмент плотник не сразу его вручил просителю, вначале как и полагается взял деньги, пересчитал каждую купюру удостоверившись в их покупных способностях и хождении в этих краях, а затем долго и нудно продемонстрировал свой инструмент, указав на отсутствие каких либо изъянов.
         И всё одно не доверил Василю, а самолично донёс до его двора, где у калитки и был передан инструмент из рук в руки, проследив, чтоб Васятка занёс его в свою хату.
        А дождавшись, когда тот вернётся обратно, вместе направились на край хутора, где в крайней хате Павла Григоренко был организован сельский клуб.

               Василий Харитонов вернулся с хуторского схода довольно поздно, заметно уставший ввалился в хату, разделся, присел за стол и попросил жену выставить ему ужин.
         С разрешения Пал Андреича дерябнул немного спирта, а с аппетитом подзакусив и слегка разморившись в тепле поведал о своём хождении на сходку, где кроме продолжительных пустословных речей и перебранок  ни о чём конкретном так и не смогли договориться.
        Много было сказано жарких речей, высказано нескончаемое количество ярых споров, а табаку было выкурено не сметное количество, отчего над головами нависала дымная пелена, а со двора или улицы могло показаться, что внутри хаты тлеет пожар.
       И самая приятная для Злотазана весть, что Васятка сумел отнекаться и отказаться от предложенной ему должности, сославшись на былую контузию и быструю утомляемость.
      Если для Василя этот невероятно длинный день, включая сюда и часть ночи, прошли и закончились полнейшей усталостью, вымотавшись как физически, так и морально, то для интригана замысловатых афер, события только разворачивались.
         После того, как хуторские ишаки произвели перекличку, оповестив округу о наступлении полуночи, он взяв с собой принесённый Васяткой инструмент и ополовиненную бутылку со спиртом, выбрался на чердак, а воспользовавшись лестницей спустился вниз и прошёл к дверям летней кухни, где оглянувшись и внимательно осмотревшись по сторонам, отворил и вошёл внутрь.
         Плотно закрыв за собой двери, при полной темноте не зажигая огня, выставив бутылку и положив на стол инструмент, присел на табурет и невольно призадумался над предстоящим выбором.
             Всё оставить как есть или же покуситься на свой искусственный рог, придав своему черепу человеческого обличая.
           Оно бы давно  избавиться от этого не нужного и бесполезного рудимента, ведь с каждым поколением костяной вырост мельчает, если у его деда Тазана, как ему сказывали по молодости были внушительные рога, являя его доблестные отличия, но по мере лет и сложившихся обстоятельств он лишился обеих, как тогда по малолетству лет юный Злотик думал, что рога как и зубы с возрастом приходят в негодность.
       А вот по прошествии многих лет и большого опыта начинаешь осознавать, что в этом бренном мире не всё так просто, как может показаться на первый взгляд, сделать решительный выбор не столь простая задача при двух неизвестных, где любое принятое из решений вызывает большие сомнения.
       Это кому-то другому легко давать советы и наставления особо не заостряя своего внимания на предстоящие последствия, а вот когда это касается лично самого, то здесь одолевают сомнения и начинается полнейшая чехарда перед предстоящим выбором.
        Отхлебнув из бутылки спирта и выкурив папиросу, Злотазан в полнейшем противоречии собственных мыслей не мог решиться и сделать верный ход, чтоб в последствии не сожалеть об необдуманном выборе.
          Вспомнились ему и его приятели Шоба с Песей, казалось бы, они уже отрезанный кусок от большого пирога здешних мест и находятся довольно далеко, и вероятнее всего он с ними больше не пересечётся, а вот чувство неприятности сидит в нём тухлым осадком.
         Чего он опасался?
               Их глупых насмешек?
     Так нет ни каких гарантий их возвращения обратно.
 Ну и перед кем ему выказывать своё терпение над их насмешками, ещё не известно, чего с ними может случиться, а уж кто над кем посмеётся покажет время.

              Взяв в руки долото и оценив остроту заточки, сняв шапку и положив на стол, расчесав в стороны волосы, приложил его к основанию рога, примерившись из нескольких положений и выбрав самое оптимальное по его мнению, чтоб с одно раза сковырнуть искусно изготовленный протез, вновь призадумался.
      Теперь совершенно по иному поводу, на сколько кровавой окажется эта процедура и какое количество спирта уйдёт на промывку и дезинфекцию образовавшейся раны.
           За унылое завывание ветра с присущим присвистом в узких щелях этого мрачного и беднейшего строения наводили на тоскливое восприятие окружающей обстановки, отчего возникало большое желание отложить эту не приятную процедуру на потом.
            Но видимо что-то совестное проснувшееся в нём вновь за протестовало и возмутилось этой пагубной привычке всё оставлять до следующего раза, а вот как раз следующего раза могло и не быть, смена событий на столько не предсказуема, что не знаешь что может случиться уже утром этого начавшегося дня.
          К собственному удивлению рука по непонятной причине сама потянулась  к ручке деревянного молотка, но тут же отстранилось будто обожглась о что-то довольно горячее.
         Не хотелось бы сожалеть о своём недостойном поступке, подавшись позорному безрассудному действу, пойдя на поводу у собственной жалости к самому себе.
     Это возникшее желание следовало бы засунуть куда по дальше и заставить себя побороть всякие возникающие сомнения, а для решительного пренебрежение к предстоящим болям пришлось отважиться и выпить несколько глотков не разбавленного спирта.
        Занюхав рукавом своего пальто и закурив папиросу, Злотазан на данную минуту находился в состоянии хищного зверя готовящегося напасть на свою безобидную жертву.
      Упрекнув себя в длительной медлительности, резко встал, почти подпрыгнув, торопливо снимает с себя пальто, берёт в руки долото и киянку, садиться на табурет, упершись спиною о край стола, в несколько глубоких затяжек выкуривает папиросу и тут же сплевывает окурок себе под ноги.
      Затем прикладывает остриё долота к заранее отмеченному месту, сжимает зубы, примеряется киянкой и делает резкий удар по концу рукоятки.
         И в то же мгновение сквозь сжатые зубы раздаётся поток неудержимой ругани.
-Ёхарный бабай на сломанном костыле, ну до чего же больно вышло.
-Тысячу гвоздей в мою башку, чтоб я ещё раз самому себе устроил такую пытку.
-Сотни искр с громовым раскатом в моей башке просыпалось из моих глаз.   
 -Удивительно, как эта  кибельдина ещё не заполыхала огнём.
-Я, Злотя Подколодный, не раз битый дубиной, но такого дискомфорта мне ещё не приходилось испытывать в своей башке.
-А этот не проходящий гул в мозгах, будто в них гремит канонада.
-И с какого перепугу в мою тупую голову пришла эта несуразная по своей глупости идея.
-Жил ведь и ничего, терпимо, так нет же, захотелось лучшего, да позабыл бестолочь отупевший, что лучшее враг хорошего.
-Извиняйте и как хотите, но продолжать это безумное издевательство над собой отказываюсь делать.
                И вдруг где-то там у самого темечка раздался голосок, презрительно говоря.
                «Ну и чего ноешь?
                Чего сопли распустил?
                Видите ли ему больно.
              Да ты хоть самого себя не вводи в заблуждение, разве это боль?
        Это же явный признак жалости к самому себе.
   Ты же только замахнулся, а уже почувствовал насколько это будет не приятно и болезненно, это же чистой воды самообман, у которого ты повёлся на поводу.
       Вообще позабудь что такое боль и продолжи начатую процедуру, не обращая ни какого внимания на личное недомогание.
           Долото и киянку зажми  по крепче в руках и продолжи начатое дело.
     Докажи самому себе, что ты достоин к племенной принадлежности давнего рода Подколодных».
         Вняв критичному наставлению голоса и озлобившись на  свою нерешительность, морально подавив всякую жалость к самому себе, приложил долото и было размахнулся, чтоб нанести очередной резкий удар, но отчего-то медлил.
        Только в этот раз следовало избрать иной способ к предстоящей не приятной процедуре, само долото в точности расположить между черепной коробкой и низом роговой части установленного протеза, нанося не столь мощные, но частые удары.
        Вначале осторожно, потом по крепче нанося постукивания, подставляя долото с разных сторон, каждый совершённый удар гулко отдавался в голове, да и сказывалось болезненное состояние после полученного удара шашкой.
          Потрачено было не менее четверти часа, но особых сдвигов не наблюдалось, вот что значит добротная работа, не зря он отвалил внушительную сумму золотыми червонцами.
         В какой-то момент вынужденное терпение болезненных ударов вновь начало подвергаться сомнениям, а возникшее желание нудно подзуживало взять и  отложить эти мучения ну хотя бы до окончания зимы.
       Внутри Злотазана началась борьба двух страстей, одна твердила, что всё это бесполезно и бессмысленно и без посторонней помощи не обойтись, а другая крайность твердила, что следует проявить настойчивость, продолжая долбить до полного удаления протеза.
  Вроде ничего сложного и тем более в этом незамысловатом занятие не было, но возникшая усталость рук отдавало предпочтение к непродолжительному отдыху.
         
           Не большая передышка и моральная поддержка самому себе будет только в пользу, опустив руки и переложив из правой руки в левую к долото киянку возникает интерес по любопытствовать, на сколько прочно продолжает держаться рог.
          Но стоило к нему прикоснуться и слегка покачнуть из стороны в сторону, как возникла острая и невыносимая боль подобная зубной, отчего пришлось не вольно вскрикнуть, но и разразиться потоком не цензурной брани.
       Выплеснув поток эмоционального всплеска с обвинениями всех и вся, исключая из этого списка самого себя, не вольно пришёл к выводу, что в таком случае остаётся единственный выход из этой обречённости положения, всеми правдами и не правдами совершить над собой насилие и удалить ненавистный с этой минуты протез.
         Для усмирения нестерпимой боли и нервного потрясения отхлебнул из бутылки глоток спирта, закурил папиросу и в несколько глубоких затяжек искурив весь табак, а окурок сплюнув под ноги, продолжил дальнейшую экзекуцию над самим собой.
         Подобно обречённой жертве на страдальческую участь продолжил очередное истязание, а окончательно озлобившись, что не может довести до ума пустячное дельце, в порыве гнева и нервного срыва со всего за маха на отмашку бьёт киянкой в точности по рогу и от невыносимой и болезненной боли едва не теряет сознание.
       А вскоре придя в себя не ощущает ни какой боли вообще, в эту минуту ему даже подумалось, может он уже того, отбыл по другую сторону сумрачного горизонта, спеша навстречу своим старшим собратьям?
        А оглядевшись вокруг и найдя обстановку в прежнем виде заметно повеселел, встряхнул головой, а затем осторожно потрогал пальцами голову, пытаясь нащупать рог, но к своей радости и восторгу его там не было, так небольшие неровности и что удивительно, ни какой тебе боли.
         В таком случае чего было себя не поздравить с удачным удалением протеза, только вот куда он отлетел, следовало бы найти, но это сейчас не столь срочно, следовало взять стамеску и подравнять изъяны оставшиеся на черепе.
         Указательным пальцем левой руки ощупывая место крепления протеза, а в правую взяв стамеску у самого острия не торопливыми движения произвёл  зачистку, плоское острие создавало множество неудобств, вот если оно было полукруглым, то было намного удобнее.
         Но за неимением лучшего и это вполне сойдёт, правда вышло несколько неудачных соскальзывания, что привело к незначительным порезам, но это мелочи по сравнению с тем, что перед этим ему пришлось испытать.
                Окончив зачистку черепа где крепился протез, посчитав, что этого вполне достаточно, обработал спиртом, налив себе в ладонь и приложив к месту удалённого протеза.
         Далее перевязал голову тряпицей наподобие бинта, осторожно надев поверх шапку, а в знак окончания удачно проведённой работы отхлебнул из бутылки остаток спирта, закурив папиросу и впал в приятную задумчивость.
            Эх, сколько теперь возможностей сочиняй не хочу фантазий, от следов оставленных шрамов на своей башке, такого можно напридумать, что по хлестче Васяткиной брехни будет, а о завуалированных причёсках можно уже и по забыть.
          Оно так даже  к лучшему получилось, не осталось и следа от былого отличия, с какой стороны не посмотри, а получилась полнейшая идентификация без всякой доказательной основы.
         В момент приятных измышлений возникло желание отыскать и осмотреть отвалившийся рог, чиркнув спичкой и подсвечивая себе, находит его неподалёку от себя.
      Подняв и сдув с былого рога налипший мусор, на ощупь произвёл исследование этого необычайного изделия, что окончательно привело к осознанию его совершенно иного облика.
       В таком случае как было не припомнить ему своего деда Злого Тазана, если вспомнить, то он очень огорчался, когда начинали его донимать, где и по какой причине дедуля растерял свои рога.
    Какая жалость, что нет ни какой возможности с ним встретиться, находясь к этому времени по разные стороны бытия и вечного тления, интересной оказалась бы встреча, было бы о чём поговорить с ним, да рассказать без утайки, при каких обстоятельствах свершились эти неприятные непристойности.
         Вот тогда можно было высказать свои сочувствия друг другу без всякой утайки, лицемерия и нелепых выдумок, всё как и должно быть у самых близких родственников.
          Не много погоревав под завывание ветра до сопливой грусти, Злотазан чмурыгнул носом, повертел в руках незамысловатое изделие искусного мастера Али, решив оставить его у себя, как талисман удачи.
        Понимая, что изрядно потратил время на казалось бы не столь значительное занятие, где взял приставил, стукнул и всё готово, но вышло совсем не так, как им предполагалось до этого случая.
      Надев пальто, а в карман сунув свой талисман, взял со стола инструмент, но тут же положил его обратно, чего с ним таскаться туда-сюда, придёт утром Васятка и заберёт, чтоб отнести и вернуть Петру Капустину, хуторскому плотнику ставшему невероятным трезвенником после одного случая, когда по пьяному делу был заколочен в гроб.
          Подойдя к дверям и собираясь их открыть, имел некое удивление, будто их подпёрли снаружи, даже возникло подозрение, что за ним могли подсматривать, хотя чего волноваться, огня он не зажигал, а чего делал внутри, так в кромешной темноте не разглядеть.
        А по сильнее поднатужившись, дверь поддалась его напору, загребая нанесённый снег пред собой, как тут было не подумать, что в дурную башку, лезут дурные мысли.
          Выглянув, а затем выйдя во двор и затворив за собой двери, прошёл к южной стороне хаты, забрался по лестнице на чердак, а через дыру в потолке на печку, где было тепло и сухо.

                13-14 июнь 2025г.