След простого маршрута Часть 6

 

Часть 6. Серый «рафик»

Михаил давно перестал удивляться странностям своего города, но этот серый «рафик» — старый, облезлый микроавтобус с вмятиной на боку и облупившимися дверями — начал его по-настоящему тревожить. Сначала он мелькнул у школы, потом — у рынка, а вчера вечером Михаил увидел его прямо у своего подъезда. Казалось, что этот призрачный автобус преследует его по пятам, словно выискивая кого-то или что-то.

— Опять этот «рафик» здесь ошивается, — пробормотал Михаил, выглядывая из окна кухни. — Никак не успокоится.

Ольга, услышав его, лишь махнула рукой:

— Ты бы поменьше смотрел, Миша. Если начнёшь обращать внимание на всё подряд, сойдёшь с ума.

— Да я не параноик, — Михаил вздохнул. — Просто всё это странно. Раньше у нас таких машин не было.

Он вышел во двор, обошёл квартал. «Рафик» стоял у мусорных баков, в салоне было темно, только в зеркале заднего вида мелькнул чей-то силуэт. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он быстро вернулся домой, но мысли о микроавтобусе не давали ему покоя.

Весь день Михаил ловил себя на том, что ищет глазами этот «рафик», где бы он ни появился. Он мелькал на разных улицах: то у аптеки, то у старых гаражей, то на пустыре за школой. Михаилу казалось, что он один это замечает — остальные будто не видят или делают вид, что не видят. Даже когда он стоял в очереди за хлебом, взгляд сам собой скользил к окну, где на мгновение мог мелькнуть знакомый силуэт.

В доме всё было по-прежнему: Ольга возилась на кухне, Витька перебирал свои монеты, но в воздухе витал запах тревоги, смешанный с ароматом вчерашней тушёнки и дешёвого чая. Михаил машинально поправил старую скатерть, посмотрел на часы с пожелтевшим циферблатом — стрелки, как всегда, спешили, но время словно тянулось бесконечно.

На работе Михаил поделился наблюдением с коллегой Володей.

— Ты, Михалыч, не лезь, — тихо сказал Володя, оглядываясь по сторонам. — Сейчас такое время, что лучше ничего не замечать. Увидел — и забыл.

— А если завтра этот «рафик» будет стоять возле нашего дома? — Михаил сжал кулаки.

— Тогда и будем думать, — пожал плечами Володя. — А пока живи, как все. Не геройствуй.

В раздевалке пахло мокрыми куртками и табаком, кто-то сушил носки на батарее, кто-то жаловался на холод, кто-то молча смотрел в окно. Михаил заметил, что разговоры стали короче, а взгляды — настороженнее. Все словно чего-то ждали, но никто ничего не говорил вслух.

Но Михаил не мог успокоиться. Вечером он снова увидел микроавтобус — теперь тот стоял у старого склада за городом. Михаил решил проследить: он надел куртку и вышел на улицу, держась в тени. Он шёл осторожно, прячась за деревьями и машинами, пока не оказался у самой свалки.

Там, среди ржавых железяк и битого стекла, стоял тот самый «рафик». Вокруг него крутились люди — трое, может, четверо. Один держал в руках что-то длинное, похожее на ружьё. Михаил замер, стараясь дышать тише. Он впервые увидел настоящую опасность: ни слухи, ни разговоры на кухне, а живых людей с оружием, явно замышляющих что-то недоброе.

В этот момент ему вспомнилось, как в детстве они с отцом ходили на свалку искать железки для самоката. Тогда всё казалось простым: солнце, запах горячего металла, смех отца. Теперь же — только холод, сырость и страх. Михаил вдруг остро ощутил, как изменился город, как исчезла прежняя уверенность в завтрашнем дне.

— Вот оно что, — прошептал Михаил, — не зря мне было тревожно.

Он стоял, не решаясь подойти ближе. Люди возле микроавтобуса переговаривались, иногда смеялись, но смех был какой-то нервный, злой. Михаил вдруг почувствовал себя маленьким, беспомощным. Ему хотелось убежать, забыть, что он вообще сюда пришёл.

Вдруг один из них посмотрел в его сторону. Михаил резко пригнулся, сердце ушло в пятки. Он понял, что если его заметят, то просто так не отпустят. Стараясь не шуметь, он попятился назад, а потом, когда шум стих, быстро пошёл прочь от свалки.

Дома он долго не мог прийти в себя. Руки дрожали, мысли путались. Ольга сразу заметила его состояние.

— Где ты был? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Гулял, — Михаил сел на табурет и уставился в пол.

— Не ври, — Ольга села рядом. — Я же вижу, что ты испугался.

— Там... на свалке... — Михаил замолчал. — Там были люди. С оружием. Я не знаю, кто они, но мне страшно.

Ольга обняла его за плечи.

— Миша, не лезь туда, прошу тебя. У нас семья, сын.

— Я и не собираюсь, — выдохнул Михаил.

Всю ночь Михаил ворочался, не мог уснуть. Перед глазами всплывал ржавый кузов, лица людей на свалке, оружие в руках. Он думал о том, что город меняется, что исчезают не только люди, но и сама уверенность в завтрашнем дне. Он вспоминал, как когда-то мечтал купить себе такой же «рафик», чтобы ездить на рыбалку с друзьями, а теперь этот микроавтобус стал для него символом опасности, тревоги, чего-то неотвратимого.

На следующий день он снова увидел этот микроавтобус — теперь уже на другой улице. Он стоял в тени, словно ждал, когда стемнеет. Михаил смотрел на него из окна и думал: «Призрак. Он всегда рядом. Куда бы я ни пошёл — он за мной». В голове всплывали обрывки старых песен, которые когда-то пел отец: «Дорога длинная, ночь тёмная…» Теперь дорога казалась особенно длинной и особенно тёмной.

— Ты опять уставился на свой «рафик»? — спросила Ольга, заметив его взгляд.

— Не могу забыть, — Михаил пожал плечами. — Как будто он специально за мной ездит.

— Миша, — Ольга взяла его за руку, — если чувствуешь, что это опасно, держись подальше. Я тебя прошу.

— Понял, — кивнул Михаил, хотя сам себе не верил.

Вечером он встретил Володю у подъезда.

— Слушай, — Михаил начал осторожно, — если бы ты увидел что-то странное, что бы ты сделал?

— Я бы забыл, — Володя посмотрел ему в глаза. — Сейчас не время проявлять любопытство. Увидел — и забыл. И тебе советую.

— А если завтра у нас во дворе начнут стрелять? — Михаил сжал кулаки.

— Тогда и будем думать, — пожал плечами Володя. — А пока живи, как все.

Михаил молчал. Он понимал, что коллега прав, но внутри всё кипело. Он не мог забыть ржавый «рафик», не мог не думать о людях с оружием. Город стал другим — пустым, тревожным, чужим.

В ту ночь Михаил долго не мог уснуть. Перед глазами всплывали ржавый кузов, лица людей на свалке, оружие в руках. Он думал о том, что город меняется, что исчезают не только люди, но и сама уверенность в завтрашнем дне.

Он вспомнил, как в детстве, когда не мог заснуть, слушал, как за стеной отец чинит часы, как пахнет машинным маслом и свежим хлебом. Теперь же — только тишина и тревога. Михаил лежал, слушал, как за окном шумит ветер, как вдалеке хлопает дверь, и думал: «Я боюсь, но больше не могу молчать».

Он не знал, что делать дальше, но понимал: теперь он не сможет закрыть глаза на то, что увидел. Серый «рафик» стал для него символом опасности, которая всегда рядом, и нельзя прогнать ни словами, ни страхом.

-