Глава IV

 Несмотря на то, что эту ночь Кристофер наконец-то проводил в родном доме, спал он очень неспокойно. Его мучили воспоминания вперемешку с кошмарами. Так, он вновь видел себя во сне ребенком, который сидит в своей комнате и рисует, перечитав любимую книгу, и вдруг слышит внизу какой-то шум. Сбежав вниз, сметя при этом аккуратно расставленных на полу солдатиков, Джимми Треверс услышал еще более отчетливо стук в дверь и грубый голос снаружи:
- Это полиция, откройте, я больше повторять не стану! Миссис Треверс, у нас есть ордер на ваш арест! Мы обязаны войти в ваш дом. Если вы не откроете – нам придется выломать дверь!
 Испуганный Джимми прижался к матери, которая, обняв его за плечи, крикнула:
- Я добропорядочная дама, я не совершала никакого преступления! Пока вы не скажете, в чем меня обвиняют, я не открою!
 - Воля ваша, значит, мы ломаем дверь!

 Спустя несколько минут, когда деревянного препятствия на их пути уже не было, в холл вломилось несколько мужчин в полицейского форме, и один из них железным голосом принялся говорить, словно зачитывая готовый текст:
 - Итак, миссис Клара Мария Треверс, мне поручено вас задержать в связи с тем, что вы задолжали весьма внушительную сумму и, по-видимому, не собираетесь ее возвращать добровольно. В таком случае, закон заставит вас это сделать. Прошу проследовать за нами. И вашего сына тоже берите с собой!
 Женщина так и ахнула:
- Что? какая задолженность? Я не брала ни у какого никаких денег, тем больше крупные суммы, это какая-то ошибка!
Полицейский лишь покачал головой:
- Увы, мы все проверили, никакой ошибки нет. Дело в том, что изначально должником стал ваш супруг, однако он недавно скончался и, насколько мне известно, в своем завещании все оставил именно вам и сыну. Значит, теперь этот долг висит на вас. Повторюсь, пройдемте с нами.
 Клара заметно побледнела, но не теряла силу духа:
 - Нет, я никуда не пойду, я свои права знаю! Пока мне не предоставят адвоката и возможность ознакомиться с делом, со всеми бумагами, глее указан сам долг и все прочее, я отказываюсь покидать этот дом! И вы не имеете права здесь находиться, офицер! Я приказываю вам немедленно уйти!
 Голос полицейского стал еще более жестоким и отстраненным:
- Мадам, не вынуждайте нас применять силу по отношению к женщине. А то ведь мы можем!
 С этими словами он сделал шаг к Кларе, но Джимми бросился вперед, пытаясь защитить мать. Полицейский зло усмехнулся и грубо его оттолкнул.
 Теперь Клара уже покраснела от гнева.
- Не смейте трогать моего ребенка! Слышите! Вы люди или животные, в конце концов!
 И тут офицер уже не стал церемониться и отвесил женщине пощечину. Да так, что она пошатнулась и едва устояла на ногах.
 - Ну что, остыли немного? Если не хотите продолжения, делайте все-таки что вам велят! Пройдемте с нами!
 Понимая, что сопротивление действительно бесполезно, миссис Треверс подчинилась и, взяв за руку сына, проследовала за полицейскими.

 * * *

 Далее в сознании Кристофера всплыла картина, где они с матерью находятся в зале суда на скамье обвиняемых. А судья зачитывает приговор и, кажется, с особым злорадством, выделяет некоторые слова:
 - Насколько известно суду, полгода назад Джон Уильям Треверс занял в разных конторах значительную сумму денег, в общей сложности больше тридцати тысяч фунтов, и не смог вернуть все в срок. За это время к основному долгу прибавились еще проценты, и теперь сумма составляет уже пятьдесят тысяч фунтов. Поскольку мистер Треверс уже скончался, долг отошел к его жене и сыну, которые были указаны в его завещании как наследники. Данной суммы у миссис Треверс и ее малолетнего сына Джима не оказалось, и посему суд постановил вынести им обоим заслуженное наказание. За неуплату долгов мужа миссис Клара Мария Треверс будет с сегодняшнего дня отправлена в долговую тюрьму сроком на пять лет, и все ее имущество изымется судом, включая дом и личные вещи. Ее сын Джим Треверс не будет отправлен в тюрьму и даже получит возможность отработать долг своих родителей чтобы впоследствии вернуть себе право на изъятое имущество. Для этого он с сегодняшнего дня поступает в распоряжение мистера Хокинса в качестве работника на его обувную фабрику, где пробудет до тех пор, пока не оплатит из своей зарплаты основную часть долга. А именно – примерно двадцать лет. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Заседание объявляется закрытым.
 Когда судья стукнул своим молотком, Клара со слезами в голосе крикнула ему:
- Умоляю, дайте мне возможность связаться с адвокатом и разобраться в этом деле! Я готова поклясться на Библии, что здесь какая-то ошибка! Не мог мой покойный муж взять в долг такую сумму – для этого он должен был сойти с ума! А он до последнего часа сохранял ясность рассудка, я готова это подтвердить под присягой!
- Сожалею, миссис Треверс, но я больше ничем не могу вам помочь, - говоря это, судья растянул в ухмылке свои гадючьи губы, - Я и так пошел на снисхождении, позволив вашему сыну отработать эту, как вы говорили, огромную сумму, и даже освободил его от уплаты большей части процентов. А вот что касается лично вас… Я никак не могу смягчить вашу участь. Жена отвечает за грехи мужа, особенно если его уже нет на свете. Так что… Вам следовало быть более внимательной, прежде чем выходить замуж за такого человека, как мистер Треверс. Вполне возможно, он был заядлым игроком втайне от семьи, и в конечном счете проиграл все деньги. И нашел для себя легкое решение проблемы: заболеть и отдать Богу душу. Но его пускай теперь за это судит Божий судья. А вас пока что будут судить на земле, что и произошло. (обращаясь к приставам) Уведите их!
 Когда люди в форме вновь приблизились к Кларе и силой отняли от нее Джима, она уже не могла сдержать слез и отчаянного вопля, который вырвался у нее из груди:
- Нет, нет, прошу, умоляю вас! Не отправляйте моего сына на фабрику! Там ведь ужасные условия, он не сможет прожить там двадцать лет, он умрет! Дайте ему возможность жить в доме его родителей и получить образование, чтобы в будущем он смог найти себе достойное место и уже с жалования оплатить вам все долги! Он сможет! Только не отправляйте его работать сейчас, он же еще ребенок! Не мучайте его!
 - Ему уже десять лет, если вы забыли, миссис Треверс, - все также злорадно и холодно ответил судья, - Он вполне годится для работы, не чахоточный и не рахитный! Если будет стараться – уже через пятнадцать лет все вернет и будет свободен как ветер! А сейчас мне нужно идти, у меня нет времени с вами болтать и утешать, когда вы причитаете! Увести!
 И Джиму ничего не оставалось, кроме как смотреть, как его мать, находящуюся в состоянии истерики и близкую к обмороку, заковывают в наручники и ведут в место заключения. Он плакал, кричал, звал ее, мысленно проклинал судью и всех вокруг, но уже ничего нельзя было изменить. Как во сне он ощутил, что полицейские буквально за шиворот выволокли его из здания суда и потащили по улице к фабрике, где ему предстояло провести еще долгие-долгие годы.

* * *

 И последним видением было уже не воспоминание, но то, как его мать, почти сошедшая с ума от длительного полуголодного заключения в темной и страшной камере, из последних сил то и дело бросается к решетке и кричит:
 - Ты добился уже своего – чего ты хочешь теперь?! Что тебе еще нужно! Ты лишил меня всего, разлучил с сыном и бросил сюда умирать в муках! Смерть скоро придет за мной, я знаю. И тьма поглотит меня, погубит, уведет за собой! Ты этого хочешь! Так скоро получишь! Но причем тут мой сын, освободи его! Он не нужен тебе, тебе нужна я, я знаю, что ты мне мстишь! Но так я здесь, одна, без помощи и защиты! В объятиях боли и мрака! Как ты хотел! Отпусти моего сына, поганый выродок!  Отпусти, отпусти! И приходи чтобы увидеть мои предсмертные мучения, чтобы принять мой последний вздох! Не хочешь? Боишься? Знаешь, что я тебя прокляну, и это будут мои последние слова! А такие проклятия всегда сбываются! Ну приходи же, я жду, приходи! Я же здесь, я здесь! И где же ты?..