Шёлковый путь... Книга 2 - Воспоминания

Глава 4. ВОСПОМИНАНИЯ

Воспоминания! Только ими она и жила. И, удивляясь самой себе, грустила.

    …Вместо того, чтобы принять предложение Александра… Ирина, теперь даже не могла понять, зачем она обрекла себя на муки, почему она в Москве, а не на реке Лим-пом-по?! Ей был нужен только Саша, а она тогда, глупая, так стремилась попасть всего лишь на подготовительные курсы… Теперь же с тоской Ира вспоминала, как добрый Саша подсказал ей вариант посещения лекций для поступающих. Занятия проводились в центре Москвы по субботам и воскресеньям, но на работе объявили аврал: теперь они работали по 12 часов в сутки, чтобы успеть сдать план ко Дню энергетика, к 20 декабря. Наконец, план выполнен и перевыполнен, и она вновь приступила к занятиям.
    Вскоре был организован ещё и рабфак при физическом факультете МГУ в вечернее время. Ирина имела возможность успешно заниматься! В полусне, усталая, после тяжёлой работы на стройке, она лучше всех решала задачи. Ещё недавно, от её уровня знаний можно было упасть в обморок, а сейчас, она легко берёт прежде неприступные крепости.
    Всё это мог бы ей объяснить Саша. А сейчас она сама, в научном зале Ленинской библиотеки, ищет необходимые ей учебники и, погружаясь в стихию знаний, не отвлекаясь на что-либо постороннее, сама вникает в суть проблем. Затем, возвращаясь по ночным московским улицам, ставит перед собой новые задачи и чуть гордится собой. Спать удаётся не более четырёх часов. Иногда, задремав на работе, она выслушивает нравоучения от бригадира, отвечающего за технику безопасности: «Академики, в академиях учатся!».
    Но говорится всё доброжелательным тоном, даже с юмором. Раз в неделю её отпускают на полдня, на занятия в университет марксизма-ленинизма, факультет международных отношений при парткоме МГУ, где она просто слушает дискуссии и отдыхает. «У Вас большой потенциал!» – Такой отзыв дают преподаватели целеустремлённой слушательнице на зачётах. Теперь она окрепла, у неё больше не поднимается температура, как было поначалу, от перенапряжения и стрессов. На стройке, где она работает по комсомольской путёвке, во всём идут навстречу, дают путёвку на месяц, в подмосковный санаторий, чтобы она всё-таки успела подготовиться, и не спала на работе, и радуются за неё, когда, наконец, она стала студенткой! – Замечательные люди!
    Тогда, год назад, перед поступлением в университет, с сентября по июнь, Ирина и Настя, ещё не зная друг друга, посещали подготовительные курсы. Теперь, сожалея что не захотела попасть ближе к экватору, Ира, бредя по снежной Москве, наблюдала, как по-прежнему лекции по математике читаются в здании, где сейчас находится факультет журналистики МГУ, на улице Моховой (а тогда говорили, что здесь экономический факультет). Раз или два в неделю она ходит в консерваторию. Слушает музыку.
    Кроме того, она имеет возможность ходить в любые театры бесплатно: раз в месяц ей предоставляется возможность благодаря маминой подруге, замечательной актрисе и танцовщице, которая преподаёт ещё и в ГИТИСе. Иринка выбирает любой театр и, перед представлением, через служебный ход, получает абонемент на двоих. Но она ходит всегда одна – одна-одинёшенька. Созванивается через месяц опять по телефону, благодарит, а потом вновь выбирает Дворец Съездов, филиал Большого театра, предпочитая оперы. Сидит на балконе для таких же гостей, наслаждается музыкой, а в антракте идёт в буфет и пьёт горький кофе, и сама себе не верит, что удача хоть в чём-то улыбается ей. Ведь не так давно она была здесь вдвоём с Сашей, накануне его отъезда. На самом деле навстречу ей идёт Сверхудача… для будущей Сверхзадачи.
    Один из лекторов – известных математиков, просветил своих слушателей: когда-то в этом здании-де собиралась публика послушать стихи в авторском исполнении самого В. Маяковского. Удивительно эрудированные преподаватели с юмором, в доступной форме, преподносили азы естественнонаучных дисциплин собравшимся в зале. Многие из них были фронтовиками, кое-кто без руки или ноги. Ужасно. Но зато – герои – не растеряли силы рассудка и любви к науке. В перерывах молодёжь устремлялась в буфет, где можно было успеть выпить чашку чая из огромного, размером «с ведро», чайника. Буфетчица не успевала наливать чай и, однажды, Иринка одной рукой подняв тяжеленный чайник, сама налила себе тонизирующий напиток.
    –– Как так, — удивилась женщина, глядя, что рука молоденькой девушки даже не дрогнула! — Я и то беру такой огромный почти «с самовар» чайник двумя руками, а ты смогла спокойно налить себе и не обжечься! — Да ничего особенного, — улыбнулась Иришка, понимая, что её принимают за школьницу, — У меня сильные руки, — и с удивлением смотрела на огромные двухведёрные самовары в столовых главного здания МГУ, перед которыми стояли подносы с тонко нашинкованной капустой и морковкой, — С голоду здесь не пропадёшь: на столах бесплатно соль, перец, горчица, уксус и белковая приправа из морских рыб! Но больше всего умиляют самовары. Какие же «богатырши» поднимают эти необъятных размеров «сосуды-амфоры»!
    — Ира, как ты толкаешь штангу без усилий, — удивилась на тренировке одна из девушек, когда Иринка в жиме лёжа спокойно поднимала более 30-ти раз 15-ти-килограмовые колёса и не уставала нисколечко, — Я работаю в цирке и то не могу столько раз отжать такой вес! — В цирке? — удивилась Ира, — Да там же, под куполом, нагрузки куда больше! … Позже Ира размышляла о том, что просто природа так щедро наградила её силой при всей кажущейся хрупкости. К тому же, подарила смелость. А вот Саша даже не знает, какая она на самом деле, просто думает, наверное, что неженка, да ещё и глупая: разве умная могла бы отпустить такого парня ради какого-то ВУЗа. Абсурд! Теперь-то она осознала, что должна молиться, чтобы он не прельстился более доступными и наглыми красотками в знойных широтах. А тем временем, она одна мёрзнет в зимней Москве. А вот эту песню они слушали вместе с Сашей: «Ты у меня одна», – и Саша шептал ей: —– Это про тебя, мою будущую жену – ведь ты ей будешь – мою единственную и неповторимую подругу! —– Иринка, даже не глядя в его глаза, понимала, что это так, это серьёзно о ней… Она же, без слов – что уж отрицать – отринула Сашу вместо того, чтобы не причинять ему боли.
    —– Что теперь вся наука, когда он далеко, —– укоряла себя девушка, —– Только что прошёл дождь – радуги-обереги над крышей дома… Где же наш дом?! Теперь я постигаю метафизику мелодий и смыслов сквозь эфемерный виртуальный мостик. Какие стихи он мне пишет, наверное, потому что я осталась для него всего лишь мечтой. Когда изысканностью и воплощением невинности отстраняешься, не сознавая того, что он может найти другую, ты глупее всех глупцов! Ты никогда не переступишь грани дозволенного. Ты лишь в мечтах! Вот 31-го августа-то я и опомнилась… —– внутренне прозрела девушка, —– Так причудливо сбылось предсказание! Почему только когда документы на выезд за границу были оформлены на него одного, я прозрела! Теперь мне остаётся лишь одно, ждать. Я – «синий чулок». Мне даже не с кем словом перемолвиться. Да и никто не заменит мне моего любимого! Год прошёл, а сердце разрывается на части. Вдруг его уже кто-то влюбил в себя! А я тут осталась со своей несговорчивостью! Но нет, он не такой. Он любит по-настоящему, и никто – кроме меня – ему не нужен!
    ... Вот Ирина дома. С папой и мамой. Они рады ей. Старшие их дети счастливо завели семьи, младшие пока учатся, а ей советуют по окончании университета поступать в аспирантуру. Иринка уходит на природу, – в горах гуляет днём, любуется звёздами по ночам на крыше дома, утром нежится на солнышке. Читает, слушает музыку Высших Сфер. Одной ей хорошо, – ни подруг, ни друзей – никто не нужен, кроме Сашеньки и веры в грядущее, —– Но ведь я в его глазах не старая дева с кошкой! —– она наблюдает за цветущим миром вокруг, за резвящимися детьми!
    Здесь, под родным кровом, детей в семье учат метко стрелять – и она тоже попадала в десятку, – как большинство, скакала на коне, ныряла с вышки, купалась в ледяных ручьях, делала сальто на бревне и даже ещё лучше научилась крутить «солнышко» на турнике, была независимой и гордой – даже слишком гордой, уважительно относилась к людям, выходит, надо было не теряться, пока звал он замуж… И лишь неизменен в сердце вопрос:
—– «С кем проводишь время, любимый» А у меня осталась одна-единственная подружка детства, родом из Ярославля – Ярославна, чистая душа – такая же неприкаянная, как я; сейчас живёт в столице Таджикистана. Мы зимой пишем друг другу каждый день, а летом, вдруг надолго замолкаем. Принимаем солнечные ванны за чтением книг!  Кухилал – таинственное месторождение благородной шпинели на Памире… Меня ведь хотели назвать в честь минерала – лала – «бериллиево-бронзовой», чтобы ни в чём и никогда не поддавалась «сомнению». Скрытая метафизика и практическая философия напомнили Ирине «Откровение Святого Иоанна Богослова». Вот так и начинают верить в промысел Божий…
    Сколько чудес с ней происходило в это время! Вот, к примеру, по математике письменно решила всё. На устном экзамене гоняли пять часов, и она удивлялась, откуда только все ответы приходили, так было и по другим предметам, например, экзамен по химии, к которому она не готовилась. Задачи она решала хорошо, даже могла решить в нескольких вариантах, и на все вопросы отвечала сходу. Но вдруг попросили написать формулу, которую она не знала. И неожиданно – откуда-то из подсознания, – не иначе, – к ней снизошло Знание! Твердой рукой девушка вывела ту формулу, которую, возможно, лишь один раз видела ещё в школьные годы. Вот чудо! Видно, Бог помог!
    Всё оказалось верным! – С оценкой «отлично», ничего не сознавая, она прошествовала из аудитории и далее «кругами» по этажу. А потом, не чуя ног бежала по лестнице вниз и по аллеям Ботанического сада. Затем, побродив по набережной и летя как на крыльях, вернулась в общежитие, уже счастливо сознавая: «Поступила»! Экзамен по русскому (сочинение) её не пугал, – у неё, единственной из всех трёх классов в школе, были пятёрки по русскому языку, письменно и устно.
    Накануне первого курса Ирина приехала в родной дом. А тут – день рождения её, – и мамы. Приехали родственники. Пришли одноклассники, которые в это время были дома, в родном городе. Праздновали, пели песни, прогуливались по окрестностям. Ходили на танцы в городской парк, – в него теперь превратился бывший «шелкопункт».

РАЙ У НОГ НАШИХ МАТЕРЕЙ!

В центре солнца я, в звёздной дали…
Мама с папой – ВЫ! – СОЛНЦЕ ДВОЙНОЕ –
Розы в южных садах расцвели
С светозарною нашей судьбою.
Трели птиц, ожерелья из слов,
Волшебство сказок – лучшая МАМА…
Для меня детства клич: «Будь готов»!
Гордый лозунг, как заповедь Храма!
Потому в круговерти жива!
Сколько сил ты, родная, вложила –
Ваши с папой два сильных крыла –
Стали крепостью, вольной, стожильной.
Помню глаз ваших добрый рассвет,
И заботу о нас дённо-нощно
По прошествии множества лет
Эти силы играют так мощно.
Много нам испытаний дано,
Руль судьбы в вихре снежном закручен.
Снова – СВЕТ ЯСНЫХ СОЛНЦ – вознесло! –
Руль надёжен. Полёт только круче!

    —– Милые мои папа и мамочка! Каким счастьем для нас всех было рождение именно в нашей семье! Под защитой каких Ангелов мы находились! И находимся! Как я любила, когда ты или мои братья мне читали книги! А папа читал мне стихи, когда носил меня на руках, когда я ещё не умела ещё ходить. Читал и позже, я это помню.
     Мы просыпались рано, а вы уже хлопочете по дому: зимой разжигаете печку, летом – работаете в саду. Лучи солнца сквозь листву тополей проникают в комнату, слышится пение иволги. Мама, ты осторожно пытаешься нас разбудить. Словно нежный ветерок дыхание твоё, когда утром ты присаживалась рядом с моей кроваткой и старалась нежно… перевести к бодрствованию свою дочку после волшебства сказок, что приходили во сне, где я свободно летала, почему-то наяву оказываясь на коврике на полу…
    —– Папа сразу поднимал меня и бережно укладывал на перинку, укутывая одеялом. Я смутно сознавала, что летать во сне в облаках и приземляться в домашней обстановке, это звенья одной алмазной цепи, в коей невидимая пуповина связывала наши ирреальные измерения.
    —– Сияние небесных светил, способствовало моей пробной навигации. Утром, словно лёгкое пёрышко прикасалось к моему плечу… Я открывала глаза и видела твой лучистый взгляд, мама. Папа в это время с моими братьями уже занимался работами в саду, сестра делала пробежки по улице, а ты уже успела приготовить завтрак всем нам. В твоих глазах сверкали искорки… Мне казалось, что так сверкают росинки на солнце, когда оно только-только начинает подниматься над горизонтом. Солнечные лучики заглядывают в окно сквозь трепещущие листья яблонь и абрикосов, в ветвях которых щебечут птицы. Их многоголосый хор продолжает ночные серенады соловья, поселившегося в нашем саду. Аромат роз всех оттенков душистыми волнами наполняет все комнаты дома.
    —– Ты – моё солнце, мама! Как я любила эти утренние часы. Ведь родила ты меня тоже утром, когда природа готовилась к жаркому и счастливому дню! Теперь ты рассказываешь мне об удивительном сегодняшнем начале дня, а я восхищаюсь нежными нотами твоего несравненного голоса, в котором есть что-то от самых чудесных сказок. Серебристые переливы колокольчиков зовут меня к пробуждению от грёз, заставляя смело войти в новый день, который трепещущими крыльями обнимает нас с тобой! Это мой папа и мои братья дают нам возможность чувствовать себя в безопасности! Мамочка! Мы даже родились в один день: так твой волшебный организм сумел сделать нам обоим необыкновенный подарок! Подарок папе и всей семье. Как я люблю тебя, моя светлая, прекрасная, лучшая из женщин, наилучшая из мам!
    —– Мы бесконечно любим вас с папой! Он – сильный и мужественный человек ни разу не дрогнул в моменты страшных опасностей. Да и ты такая же, я не видела слёз на твоих прекрасных глазах, хотя в детстве мы, дети, были ещё теми сорванцами! —– Как любили мы, мамочка, кататься на велосипедах, встав на рассвете. Город только просыпался! И это было чудесно! Всё пространство радовалось нам!!!
    —– Мамочка, я помню, как ты пела мне колыбельную Моцарта «Спи, моя радость, усни»! Мне тогда, наверное, был год или чуть больше. Ты пера мне с рождения… Какой у тебя красивый нежный голос! Когда я поняла, что это песня «о мышке, которая спряталась за печкой», – я, вместо того чтобы уснуть под убаюкивающую мелодию, заинтересовалась и стала спрашивать, где та мышка и тот сверчок...
     —– Для меня эта песня, как молитва, от самого дорогого на свете Человека – МАМЫ – и сейчас я слушаю и воссоздаю тот мир, который ждёт нашего —– ПРЕОБРАЖЕНИЯ! —– Что это такое, благодаря тебе я почувствовала, когда мы вдвоём с Сашей взглянули в зеркало... В моей жизни были чудеса, – и начало всему положили вы с папой! А Небо излечивало нас и спасало. Помню, когда в семье заболели все, кроме меня, я ухаживала за занемогшими. Вдруг перед отъездом, когда все выздоровели, слегла сама, – а на другой день нужно улетать. С температурой за 39 градусов я села в самолёт, – и, о чудо, – как только воздушный лайнер набрал высоту, словно по мановению волшебной палочки, исцелилась – моментально! —– так вспоминает Иринка своё несравненное детство! А затем – юность! —– И чудом было для меня купание в воде, нагретой лучами солнца, когда ты, приговаривая нежные слова, поливала меня водой из кувшина, а я чувствовала, как будто купаюсь в волшебных ручьях – и всё способствует усилению моего здоровья!
    Если говорить ещё о чудесах, Иринка не была алхимиком, но другое чудо совершилось на 1-м курсе, на занятиях по качественному анализу. Избегая кислот и щелочей, чтобы не прожечь ненароком одежду, особенно под мельчайшими брызгами страдали чулки, аккуратистка решила выиграть время и, вникая в теорию, наблюдала как её сокурсники смешивают реактивы, колдуют над пробирками, из которых иногда идёт пар или меняется цвет жидкостей.
    Затем, Ира прошла к столу преподавателя, где некоторые уже пытались подвести итоги своих поисков. Прекрасная женщина, профессор, смотрела в блокнот, а затем подводила к моменту зачёта самых смелых экспериментаторов. Ира, уловив в чём суть: одной теорией не обойдёшься, – тоже приступила к определению элементов. И тут услышала встревоженный профессорский голос. Тут же, выключив один из приборов, та подозвала всех студентов и строго спросила: –– Что могло бы произойти? — «Взрыв», — Ирина тут же отреагировала. — «Правильно» — подтвердила преподаватель. Озвученный приговор ввёл всех в ступор. После этого – методом отгадывания – Ира почти с первого раза – завершила свой кураж, понимая, что лучше не рисковать…
    Третье, воистину чудо, совершилось помимо её воли на занятиях, теперь уже по количественному анализу. Преподаватель, к тому же, чемпионка по конному спорту, Елена Петушкова, раздала основные составляющие. Необходимо было после ряда «манипуляций», по финишным результатам, назвать «количественное наполнение» с точностью до сотой доли грамма. Поскольку Ира не была, как уже можно было убедиться, экспериментатором, – она была – теоретиком… то и действовала осторожно, чтобы не совершить нежданно новых рукотворных «диверсий». Теперь уже задумчивая красавица, внимательно вчитываясь в инструкции, проделывала всё рекомендуемое предельно медленно.
    И вдруг! Всё выпало из рук и оказалось на полу… Ирина осторожно собрала то, что ещё можно было собрать, затем взяла кусочек газеты, сожгла его на спиртовке, взвесила «общее количество выхода вещества», записала цифру с точностью даже не до сотого, – как требовалось, а до тысячного знака грамма и озвучила ответ преподавателю, полагая, что та сейчас её практически (!) перепроверит, то есть, всё взвесит на электронных весах (!) и… Для этого-то она и «предусмотрительно досыпала золу от сожжённой газеты»!    Преподаватель удивлённо взглянула на талантливую студентку: — «Смотрите! Всё сошлось с точностью до тысячного знака, хотя я требовала всего лишь до сотого!.. — Как это возможно»? — все удивлённо молчали, продолжая «священнодействовать», каждый занятый своим делом.
    Никто даже не обратил внимания на мятущуюся опередившую всех сокурсницу, перед этим собирающую на весы всё, что дарило ей, взволнованной своим… невероятным экспериментом, пространство. Никому не было дела до тонкостей странных манипуляций, до зачем-то сожжённого клочка газеты взамен рассыпанного «выхода продукции», – такого чудесного фокуса никому ни задумать, ни вообразить, ни, тем более исполнить, было не по силам. У кого бы хватило фантазии совершить мистическое действо, да ещё методом импровизации! – Невозможное стало возможным! Все были тружениками и честно зарабатывали свой зачёт… Как так получилось у Иринки, она сама не знала. Это чудо!
    Счастливо избавив всех от риска несостоявшихся взрывов и аварий, первой сдав зачёт, Ира покинула заполненную пробирками и любителями практических превращений, аудиторию. Они были пчёлами, жужжа добывающими мёд, она же – бабочкой, вспорхнувшей над лужайкой цветов! Бабочкой, вылетевшей из шёлкового кокона. Подаренные ей нектар и амброзию, девушка впитала каждой клеточкой ангельского, почти невесомого, излучающего свет тела. Всё пространство стало единой субстанцией, и тут же – как по мановению волшебной палочки, попавшая в сказку Иринка, танцующей походкой побежала по аллеям: —– Просто я работаю волшебницей… волшебницей… — тихо напевала счастливая сияющая «фея университетских буден», вспоминая чуть перефразированную, популярную в те годы песенку.
    —– Запомни эти мгновения, Иринка!!! Это летящее Жар-птицей чудо, – так важно для тебя…
    А перед этим такой же пассаж по немецкому. Преподаватель, зав. кафедрой немецкого языка, Ангелина Викторовна – воистину ангел, придя после проверки контрольной работы произнесла приговор всей группе из 8 человек: — «Дie Коntrolarbeit war schwach…».  (Оценки: 1, 2, 3, ни одной 4. И одна 5-ка). В переводе эта фраза даже не нуждалась. Но, о чудо, у одной лишь Иришки – 5, правда – «пять с минусом». И тут всем студентам перед первой в их жизни сессией было заявлено, что те, кто не справится с зачётом по иностранному языку, будут отчислены. Придя в общежитие, Ира погрузилась в беспощадную зубрёжку. Через день преподаватель, проверяя знания каждого, изумилась, — все 1000 слов-терминов были выучены Иринкой безукоризненно за один день! И следующая контрольная сдана даже без минусов (опять на 5). Ира знала несколько языков далеко не в совершенстве. Теперь она выслушала рекомендацию закрепить ещё раз материал, чтобы не улетучилось из памяти всё то, что так поразило присутствующих.
    Следует здесь вспомнить и зачёты по факультативным* занятиям, например, по кристаллографии и кристаллохимии с основами петрографии, когда Иринка одна из всех, определяя в шлифах под микроскопом состав кристаллов… минералов, быстро ухитрилась установить – все названия – в зависимости от цвета, рисунка, плеохроизма и флюоресценции. При всём при том, нельзя было сказать о ней, новом вундеркинде, что она хотя бы приложила усилие и, хоть чуть-чуть углубилась в традиционное изучение законов… Ирина неожиданно для себя вошла в сказочный мир: если ранее она хотела всё знать, то теперь, просто – знала, действительно: что это такое – воздействие сакральной геометрии. Помогла и другим, по их просьбе, пройдя по рядам и заглядывая в окуляр микроскопа каждого студента, когда весьма придирчивый преподаватель на несколько минут вышел из аудитории.
    Что удивительно, почти никто кроме Иринки не проходил мимо вахтёров без предъявления пропуска или студенческого билета в любой из входов в главное здание МГУ. А вот её никогда не останавливали ни сейчас, ни спустя много лет, словно у неё был такой «умный» вид (как она шутила!), что всегда сходила за свою, любящую науку.
    Много ещё было чудес – иначе не скажешь, потому что, если веришь в чудо, оно сбудется! Но для этого нужна тишина, внутренняя сосредоточенность. Недаром говорят: «Счастье любит тишину»! Мысленно Иришка была согласна со знаменитым врачом, астрономом, математиком, государственным деятелем, Омаром Хайямом, которым сказано: —– Ни с кем не нужно делиться своими мыслями и тайнами, страданиями и радостями… — «Я спрятал свою истину за семью печатями и сорока замками, чтобы злое стадо людей не использовало её во имя зла».
    Ей уже довелось немало изведать разочарований даже от подруг. Она, добрая и доверчивая, по себе судила о людях, а теперь ей было не по себе, потому что узнала, что могут быть люди другого склада. Она верила людям на слово, а потом получала нечто неожиданное, противоположное здравому смыслу: жизнь всех нас учит! Нужно быть начеку, могут позавидовать любви её единственного друга, помешать. Нет, этого нельзя допустить! —– Лучше молчать и сторониться многих бывших школьных подружек, — думала она с грустью, —– Да уж… оказались далеко не такими, как мне представлялось, – с их хитрыми законами джунглей: «на лице улыбка, за спиной – нож»,  –– и она «ударилась», в науку, как другие, – «во все тяжкие». Иринка, добрая и доверчивая по натуре уже не раз успела ощутить на себе «происки врагов», но всё ещё верила в добро.
    По возвращении, уже в Москве, Ирина встретила Вениамина, бывшего однокурсника Александра. Тот, между прочим, намекнул, что некая дочь посла, проживавшего в той стране, где сейчас находится Александр, имеет на него (на Сашу) виды. Но Иринка промолчала, не стала ни о чём расспрашивать, хотя в тот момент ей показалось, что весь мир перевернулся, и небо готово опрокинуться на землю. Она лишь сделала вид, что спешит и распрощалась. Выходит, он знал или просто слышал то, – чего она не могла ранее даже представить. —– «Возможно, он переписывается с Александром, или же просто решил увидеть мою реакцию и сообщить другу. В любом случае ни с кем ничего обсуждать я не буду. Даже тени сомнения во мне не должно быть», — но это легко сказать, —– Иринка не находила себе места. По какой-то причине письма долго не приходили…
    —– «Что же я натворила, —– сокрушалась девушка, —– Ведь такой красавец не может не привлекать внимания, а если кто-то вскружит ему голову, – значит, только своими мыслями и любовью я смогу остановить его от опрометчивого шага. Что же будет со мной? Я не выдержу этого! —– и, дрожа словно осенний листок, Иришка, корила лишь одну себя. –– Вот так, «моя волшебная принцесса», —– это её возлюбленный при расставании назвал её так, может быть, сокрушался… Зимняя хандра давала себя знать… Теперь, оставшись одна, Ирина слушала песни, и, сочиняя новые, напевала мелодии.
    Через несколько дней пришло письмо, в котором её любимый сообщал, что ему не удастся получить отпуск, как он надеялся, и что встреча откладывается, не менее чем на год. Это шокировало и без того без меры взволнованную Ирину. Она, веря ему безраздельно, вдруг испугалась, что он что-то скрывает от неё. Потому, чтобы хоть как-то успокоиться, начала строчить наивные порывистые стишки, которые не собиралась отправлять. Так ей было легче – только бы не подать вида, что усомнилась в его верности. Для неё Сашенька – святой!

Сердце ранено. Бьётся, как птица, — О любимый, уж тысячи лет –
Без тебя – пронеслись вереницей. Сокол мой! Мне одной счастья нет!
Друг единственный! Камнем на сердце одиночества груз… По мечу
Всё скольжу между жизнью и смертью, жду и верю. К тебе всё лечу.
Вся в мечтах! Мне заветное слово лишь шепни… Хоть на миг быть с тобой… –
На любые безумства готова. Ты прости меня, мой дорогой,
Коль девчонка смешная глупышка, заставляла когда-то страдать.
Дорогой мой! Заумные книжки не научат сквозь время летать.
Надоела лавина конспектов, формул, знаний ненавистный груз.
Самый главный мой жизненный вектор – лишь любовь! На двоих наш союз.

    Никому, ни одной душе, не говоря ни слова, Ирина с новой силой стала вникать во множество научных концепций, чтобы знать, по какой причине взгляды учёных столь разнятся. Молча слушала споры на лекциях. И ей было легче, казалось, сам Александр присутствует здесь и направляет её мысли в нужное русло.
    Создавалась незримая связь с далёким другом, который сейчас мог бы руководить полётом её фантазии, будь она благоразумнее, не откажись тогда поехать с ним в дальнюю даль. Он ведь уверял, что она всё освоит, будучи рядом с ним. Ну что теперь делать? Только доказать, что если в жизни она оказалась непредусмотрительной, то хоть в науках сумеет преуспеть. И она будет спасать его, если даже вдруг крокодилы выползут на берег! И он спасёт свою Иринку, если она неожиданно попадёт в стадо зубробизонов!
    Абсолютно святые, – да и есть ли они? И что такое правильный во всем человек с невероятным запасом любви в своей чистой душе? — Вот она, эта девушка, сейчас такая! Только стремление к знаниям и надежда, что любимый не забудет её, помогают выжить. Помня его слова, она улыбалась: —– «Ты всё ещё ребёнок, играющий с огнём! Загадочная, дикая, простодушная, – мы оба в той иллюзорной реальности, из которой не было смысла выбираться – нам так по-детски весело было, – это и сейчас со мной происходит, – я опьянён восхитительной неземной страстью, в которую бы никогда не поверил, если бы сам не испытывал её ежечасно! Мы на одной волне – одни во всём мире.
    —– Любимая! С этого мгновения, которое растянется на века, мы не расставались и не расстанемся ни на минуту».

—– О, лань пугливая, волшебно, гордо, робко
выходишь капелькою из морских глубин.
Шепчу: Ты – солнце, восходящее с востока
—– ОДНА ТЫ У МЕНЯ! —– ТЫ У МЕНЯ ОДИН! —–
Нам эхо вторит – и, в единстве дерзновенья
с экватора, любя, на полюса летит!
—– ЛИШЬ ТЫ ОДИН! —– ОДНА ТЫ У МЕНЯ! —–
Мгновенья для любящих сердец –
бурлящий вал – Гольфстрим!
Приди, любимая, в наш звёздный храм мечтаний
с небесной высоты – и жарко обними!
Я факелом горю, люблю и призываю,
в волшебный океан и страсти, и любви!

    Александр в разлуке страдал не меньше и мысленно устремлялся в тот мир, который создала для него Иринка. Он и она – единое существо! Он рядом с ней каждый миг! Её любовь была настолько искренней, что через тысячи километров он чувствовал необыкновенное обожание со стороны любимой девушки, благодаря чему ощущал себя самым счастливым и бесконечно любимым, каким только можно быть в этой жизни! О большем духовном единстве невозможно было даже мечтать, а чувство горькой разлуки хоть и привнесло в его жизнь невыразимую боль, он ещё больше мечтал о том, чтобы скорее объединить судьбу с ней в единственно возможный чудесный союз!
    Он более чем знал, он чувствовал всем своим любящим сердцем, что в предстоящей жизни ему будет подарено нечто невообразимо более прекрасное, чем представление о прочности и святости супружеских уз. Он уже ощущал божественность по-настоящему возможного постижения светлого мира тайн, превосходящих любое самое смелое и восторженное воображение.
    Она же лишь была уверена, что в своём предвидении права и знала, как будет счастлива с дорогим и неповторимым другом, со столь прекрасным, возникшем словно из её счастливой мечты, юношей, когда – прошедшее ангельское обручение и, теперь почти неосязаемое будущее счастье, наконец, воплотятся в действительность. Вот скоро ли только? Реальность пока осталась мечтой… по её капризу.
    Мечта всё так же великолепна, как все её грёзы, которые пока не реализовались. Они, с момента осознания разлуки, хоть и осели в её сердце чудодейственным пламенем, но всё более и более стремились вспыхнуть чем-то значительно более волшебным, чем земная любовь. В мечтах она страдала, она парила далеко за облаками, чтобы оттуда увидеть своего любимого хоть на мгновение и оградить от любой опасности, чтобы никакой враг, никакая беда не могла внезапно его подстеречь. Да, то была Любовь – он знал, он чувствовал искренность по-детски безоглядного чувства, когда любимая словно растворялась в нём в каждый момент их наивных встреч. И он боялся спугнуть её даже лёгким объятьем.
    Он ощущал её рядом с собой в каждое мгновение разлуки, настолько сильным была восторженность его чувств к необычайно нежной девушке. Не зря она верила в себя – её чарами он был окутан, как спасительной рубашкой с того момента, как встретились их глаза. Знакомство их – как вспышка Солнца, как глоток свежего воздуха, подарила им чудодейственное озарение – единственное на всю жизнь, – и с этого момента они пребывали в ни с чем не сравнимом состоянии волнения и экспрессии. Душа каждого из них и без того отличающаяся природной красотой, стала ещё более выразительной, но всю свою грусть они завуалировали по-разному: он – в близком его сердцу искусстве, песнях, стихах, а она – в тяге к совершенству, к танцам и к мысленным беседам с далёким другом.