2018

Раздел «Прозаическая хроника»
http://proza.ru/avtor/miage&book=43#43

                Год 2018

03.01   Зеркало и пустота
12.01   Глядя в окно
27.01   Ум и любовь
10.02   Возвращаясь из леса
14.03   Когда деревья стали большими
28.03   Окрестности и верхняя палуба
10.05   Обрывок сюжета
27.07   Затмение
12.08   Мир, характер, судьба
18.08   День Сатурна
07.11   Ночь, голос, сон, мгла


03.01.2018 (3)
                Зеркало и пустота

Не люблю гаджетов, но возможность делать качественные снимки и даже ролики соблазнительна. Может быть и заведу. Зачем только? Некому показывать, где был и с кем. Ближние и так всё знают. Во всяком случае, знают всё, что им надо знать.

А вот без компьютера дом кажется мне пустым. Есть книги, стопка бумаги, блокноты, но ощущение пустоты не проходит. Книги – двери в другие пространства – распахнул и ушёл на время. Вернувшись, понимаешь, что бродить в иных мирах не оставляя ни там ни здесь следов – попусту потраченное время.

Текст в компьютере – следы, невооружённому глазу недоступные. Можно, конечно, распечатать и положить листы в папку: вывести текст на чистую воду, на листья опавшие. На бумаге, между тем, слова теряют пластичность, их невозможно заменить, переменить, переставить, переместить в другой контекст. Точно – листья опавшие, устилающие землю и пропадающие со сменой сезонов.

Странным образом пластичным оказывается то, что скрыто в кристаллах, в крошечных твёрдых пластинах, в кремнии. Вынимаешь флэшку их кармана, вставляешь в должную щель и начинаешь отпечатывать себя в микромире, где уже накопил многое из прожитого и пережитого, так что, кажется, ничего нового и быть не может. Так ведь и солнце встаёт и заходит всё то же, ничего нового по сути. Луна кажется разной. Сам себе солнце, сам себе переменчивый спутник, меняю фазы каждый день. Серая пелена российского неба напоминает о бесчувственном, машинальном существовании, в котором скрыты светила жизни, дневное и ночное. Тропою слов из полусна привычного быта ухожу на солнечный берег, где золото песка и холмы ближних островов; ночью лунная дорожка дрожит в нетерпении, а потом прилив сна и новое сияющее небо утром.

Видение мелькнуло и пропало, но не совсем. Что-то осталось на экране, обещая сохранить зыбкий образ, никому другому кроме тебя недоступный: слова из тайного хранилища извлечь можно, а образ, проступающий в словах, у каждого свой. Стороннего, через плечо заглядывающего, выдумываю; трудно привлечь внимание тем, чего у каждого в достатке, девать некуда.

Есть куда девать, когда есть другой, о ком думаешь и кто о тебе помнит. Тогда отправляешь растраченное за экраном время жизни в пространство, заполненное электромагнитным волнением. На том берегу невидимого океана что-то неуловимое дрогнет, изменится и слова проступят сначала на светящемся экране, потом в сознании читающего знаки, сливающиеся в речь, волна колыхнётся в сердце, линия отпечатается на песке памяти… нам не дано предугадать…

Стал собираться в резиденцию, дом в отдалении, и почувствовал – что-то не так: понял, что без компьютера там пусто. Пусто. Ощущение настолько отчётливое, что сел за клавиатуру и написал то, что написал. Хватило бы и двух строк, но тогда пространство текста оказалось бы тесным и в нём не поместилось бы то, что хотелось оставить прозапас. Захотел – и написал. Пока чего-то хочется, жизнь продолжается.

Отправляюсь в свой замок, упакованный в две комнаты, где с течение времени прекратилось течение горячей воды в трубах. Распакую обогреватели, опробую их в работе, без тепла за экраном не усидеть. Экран и клавиатура оснащают пространство, а тепло делает его обитаемым. Одно скрываем, другое вытаскиваем на свет. Обитающий в снах витающий…

Слова заполняют воздух жизни, без них человек зеркало, в которое никто не смотрит.

12.01.2018 (5)

                Глядя в окно
                Подъезжая к сией станцыи
                и глядя на природу в окно,
                у меня слетела шляпа…
                Чехов А.П.

«Великолепный Гусев» Бориса Подберезина, появившийся сегодня в списке новых публикаций, написан лет девять назад. Доволен, что прочитал его сейчас и здесь – на сайте. Прочитал, получил удовольствие и понял, что несколько продвинулся в понимании того, почему нахожусь на этом сайте и совершенно о том не жалею. Литература – форма рефлексии, повторяю здесь то, что полагаю полезным для себя сохранить в явном виде, не особенно доверяя памяти и следуя неодолимой привычке повторять. Возможно, что и стороннему лицу интересно будет узнать, какого рода причины могут заставить другого быть здесь достаточно долго и вполне осознанно.

Продолжаю кочевать по текстам этого сайта, производя время от времени собственный словесный мусор, потому что среди окололитературной мелочи, чепухи и злостного дилетантства встречается вдруг то, что заставляет испытывать истинное удовольствие от чтения.

Отчего же не тянет листать солидные литературные журналы или безоглядно погружаться в шедевры мировой литературы?

Оттого что времени не хватает на всё, а реальная жизнь, в тех слоях где я обитаю, без мусора и лишних телодвижений не существует. В своих пределах, не питая иллюзий, перемещаюсь, сочетая обнаруженные однажды территории с исследованием новых для меня мест, и вдруг нахожу то, чему радуюсь как ребёнок. Этот способ впадения в детство мне подходит. Дети благодарные существа, они помнят тех, кто их развлекает, даже если это прохожий.

Вот и сейчас – признателен автору. Мы ровесники, а чувствую себя словно рядом со старшим – при условии, что забываю о своей седине. Жизнь полна парадоксов: возраст исчезает; незнакомые люди, с которыми никогда не будешь рядом, становятся вдруг близки; оставаясь собой, проживаешь не свою жизнь, наскоро и странно, словно смотришь в окно движущегося вагона… остановка, знакомый перрон, вздыхаешь, качаешь головой, – ну ты, брат, замечтался, – собираешь немудрёный свой багаж, выходишь.

Очень хорошо.

27.01.2018 (6)
                Ум и любовь

Любовь – тема, с которой не расстанусь, пока жив. С умом тоже расставаться не стоит. Рассуждая с умом, надо помнить о чувствах, иначе одни умствования, сухой песок рассуждений с умным видом.

Перечитываю «Апологию разума» в разделе «Природа человека». Разум мне сейчас очень нужен. Ценность того, что извлечено было из случайно попавшей в руки книги, превышает то, что оставил на странице сайта. Такое возникает ощущение и я ему покоряюсь.

А книга та была читана на площадке, венчающей четырёхэтажный дом, стоящий на первой линии берега залива Бока-Которска, Черногория. Сошлись любовь, ум и красота на благословенном морском побережье. Всё это было в уме, а жизнь на том берегу была простая, не обременённая событиями и действующими лицами. Ближний круг. Всё новое, что могло случиться, происходило только в уме, осталось в памяти, частью длинной ленты частной жизни.

Всю жизнь завязываешь узелки на память, надобно помнить, что заставило вязать узлы и где эта вязь образовалась.

Итак, извлекаю из «Апологии разума» то, на чём хочу сейчас сосредоточиться (ссылки опускаю, они в самом конспекте, адрес ниже):

«Двигаясь из зала в зал, от восемнадцатого века к двадцатому, я видела, как молодеют лица на портретах. Движение культурной эпохи идёт вспять течению "природной", биографической жизни человека от младенчества к старости. Взрослые тонкие умные лица в залах 18 века, молодые очарованные лица романтизма в залах 19 века – и к 20 веку: лицо "сложного подростка" почти на всех портретах.

… отношение подростка к себе самому слишком серьёзно – и поэтому ПОНИМАТЬ другое и другого он отнюдь не расположен. Он живёт как бы накануне конца света и сам готов его устроить; он ставит ультиматум: если то-то и то-то произойдёт и происходит – для меня этот мир кончен. Вернуть билет Творцу. Но взрослый человек может шутить над собой (вещь совершенно невозможная для подростка); он приобрёл, может быть, печальное, но и спасительное знание: мир не с него начался и не им кончается. <…> Взрослый живёт, по словам Честертона, "после конца света" – того конца, который представлялся нам в юности. Но это не жизнь после жизни. Это новая глубина терпения, которая расширяет то, что мы считали "нашей собственной" жизнью, за пределы наших телесных, психических, биографических границ. <…> Подростковый бунт модерна (в котором нельзя не признать своей правды и своей чести) сменяется в постмодерне идиотскими выходками избалованного ребёнка. Наступает маразматическое детство.

Веселье, милость и красота мудрости – с этим забытым культурой смыслом пришёл к нам Аверинцев; это сообщение он продолжал нести до конца своей жизни. Верность – тоже свойство ума. И мужество – свойство ума. Философия и мужество (virtus, arete) связаны изначально…

С.С.Аверинцев – это ответ таким характерным позициям новейшего времени, как герметическая замкнутость в себе, нарциссизм (наблюдение во всём собственного отражения), доктринерство (не позволяющий переспрашивать себя монологизм), так называемый "плюрализм", т.е. безразличие к истине, и другие. Все они существуют там, откуда удалилась мудрость. Отчаяние и жестокость также существуют там.

Человек новых времён склонен представлять демонические силы как очень "умные", исключительно умные, коварные, проницательные и т.п. Данте же говорит о том, что падшие духи не могут философствовать (то есть быть мудрыми), потому что в них угасла любовь. А формула мудрости – любовь. Демоны глупы. У погибших душ также угас свет разума, который они отдали "за похоть". Аристотель ничего не слышал о злых духах и адских муках такого рода, но несовместимость зла и ума для него была вещью необсуждаемой. Зло иррационально. Уму с ним делать нечего.

Религия … восторженно соглашается на противопоставление веры и разума, упивается собственной "иррациональностью", чувствует себя хорошо где угодно, только не в разуме… И вот в мире и над миром царствует "князь мира сего", а в переводе на более простой язык: Дурак, Лгун и Мошенник. Не пора ли ему сказать это открыто и перестать верить в то, чего у него НЕТ: в его УМ?»

Всё, довольно. Вернулся, повторил пройденное в курсе обучения, где учителей сам выбираешь и оценок не ставят.

Философия, верность, мужество, ум… «формула мудрости – любовь». Не оттого ли занялся странным делом выведения формулы любви, что осталось во мне удивление от нахождения любви и ума в одном?

Сам себя спрашиваю, не рассчитывая на ответ. Растягиваю удовольствие, играю в слова.

В игре главное вовремя сменить площадку. Самое время помолчать.

Исходный конспект: http://www.proza.ru/2013/01/27/1969

Пять лет прошло…

10.02.2018 (6)
                Возвращаясь из леса

Такого снега давно не было. Был год, когда огромное количество деревьев, в основном берёзы, вдруг покрылись толстым слоем льда, каждая веточка; деревья склонялись дугой, ломались, оставались арками даже когда ушли внезапные морозы, но не было такого снега. Сейчас же снег повсюду. Днём шли на лыжах, сияло солнце и голубое чистое небо куполом над миром едва проглядывало между ветвей окутанных белым. Плотные белые облака рассыпались на миллион ватных кусков, сошли с неба, тяжёлым грузом облепили каждое дерево, каждый куст, превращая их в чудесной белизны образы взрывов и фонтанов. И снова берёзы образовали арки, а некоторые не выдержали и лопнули почти по всей длине ствола, и сломались, и обвисли под тяжестью воды, ставшей белым ледяным пухом.

Вот высоченное дерево с тёмным стволом, дугой согнутым, словно плотная струя чёрной воды выстрелила из земли. Струя достигла вершины дуги и хлынула вниз расширяющимся к снежному покрову земли потоком. Сияющий белизной снег застыл на чёрном, тяжестью своей подчиняющий согнутый ствол.

Заколдованный лес, морозный воздух, плотный покров снега прячет землю, пушистый сверху, по которому так хорошо скользят лыжи – зимняя сказка.

Когда низкое солнце просвечивает сквозь заснеженную крону, на тонких веточках блестят бриллиантами льдинки и всё дерево светится волшебным светом.

Можно было бы делать снимки, но фотографии слишком подробны, на них частностям несть числа, а чувство, которое переживал, пытаясь сохранить момент, исчезает. Должно быть и то и другое, и слово и картина, и левое и правое, но мне ближе текст, в котором спрятано время прошедшее. Вчитываюсь, присматриваюсь к образам, возникающим в памяти и воображении – жизнь кажется полнее и длительнее.

Проходит время, возвращаюсь к написанному как стороннее лицо. Вижу, что содержание теряется, что слова поют не в лад. Сам ещё могу нити строк распутать и вспомнить, что было, а для другого тут разговоры ни о чём. Да и зачем это всё постороннему?

А если человек близкий и хочется его внимания и участия?

Тогда лучше поговорить с ним о том, что его занимает.

А что его сейчас занимает? – То, что с ним сейчас происходит. И проходит.

14.03.2018 (3)
                Когда деревья стали большими

На бумаге, в которую завернута флэшка с трёхлетней давности копиями, обнаруживаю запись тех времён. Тогда была весна, день в городе. Сейчас весна на пороге. Река жизни сделала петлю.

                * * *

Раньше ствол тонкой лиственницы мачтой уходил к десятому этажу дома, возле стены которого лиственница росла с момента его заселения. Теперь дерева нет, сгинуло во время капитального ремонта здания. Помню лиственницу, словно вижу её, а жильцы не помнят, нет уже здесь прежних жильцов – одни ушли в мир иной, другие сдали квартиру и скрылись в дебрях огромного города. Черёмуха рядом с подъездом раздалась облаком, дотянулась до пятого этажа, благоухание заполняет окрестность. Кроны деревьев растущих вдоль дома, снизу кажутся уходящими в глубину неба.

Вид с десятого этажа тоже заметно изменился: многое, что было видно вдалеке, теперь скрыто за появившимися за последние десятилетия высотными зданиями.

Растут деревья, растут этажи. Город превращает седого обитателя в ребёнка, пытающегося вспомнить, что раньше было и гадающего, что там, в вышине.

28.03.2018 (3)
Окрестности и верхняя палуба

Зима задержалась, весна не торопится быть. Вечером вышел из дома, хожу по территории, осматриваюсь. Солнце скрылось за полосой леса. Самолёт в чистой небесной голубизне летит розовый. Тонкие прутья куста с блестящей, словно кожаной, корой свекольного цвета. Молочная белизна снега со штрихами грязи.

Шесть метров суглинка в глубину под ногами. Потом водоносный песок. Дальше чёрная глина. На глубине 70 метров базальтовые порода.

Самолёт и куст вижу. То, что под ногами, представляю себе.

Бесконечность над головой чревата звёздами, их время ночью. В глубину под ногами заглянуть невозможно, можно только почувствовать. Мысли можно облечь в слова и смотреть, как они мерцают. Бездна недр – это чувства, у которых нет образа, но есть плотность и тяжесть.

Нынешним вечером больше грязи. Потеплело, раскисают дороги. Я тоже раскисаю. Пройдёт. Грязь пройдёт. Грусть пройдёт.

Розовый самолёт улетел.

Временно обитаю в жилище, которое кажется мне кораблём: на нижней палубе большая студия, кухонный ряд под окошком, выходящим на запад; в противоположной восточной стене стеклянная дверь на веранду, где два больших дивана, зелень в кадушках и полки с книгами до потолка; из южной части студии, примыкающей к двери с улицы, ведёт ещё одна большая стеклянная дверь в мастерскую; раньше в доме жил художник, теперь мастерская просторна и пуста, у стены её шкаф со множеством альбомов, потолок сходится древесным клином вверху, над входной дверью галерея, заставленная громадой подрамников с натянутым на них холстом, в галерею можно попасть только через второй этаж, сделав шаг через крышу. В противоположную от галереи сторону на втором этаже из дальней от лестницы спальни тоже выходит стеклянная дверь, в полутора метрах от неё маленький домик со стеклянным входом, через который видны – лежанки по стенам, игрушки и нагромождения картин, окно в дальнем торце рубки.

Команда отправилась в дальнее плавание на другом судне в другие моря. Оставленный у причала, корабль в полном моём распоряжении на ближайшие десять дней. Потом сойду на берег и отправлюсь разыскивать другое средство передвижения, в котором перемещаться стану во времени, а в пространстве видимая неподвижность.

На верхнюю палубу из студии ведёт длинная неширокая лестница. Там ванна, кладовка, две спальни и кабинет. Окна кабинета, во всю стену, выходят на север, можно работать и в солнечный день, глядя на деревья за окном, сквозь редкие кроны которых проступают крыши соседней гимназии и купол обсерватории.

Устраиваюсь за столом, стучу клавишами, выбивая сообщение с борта в эфир, шифруя тексты, у каждого свой ключ.

Завтра никуда не поеду, останусь в корабле, замершем на рейде. Может быть, прояснится в голове. А сейчас в ней базальтовые породы.

10.05.2018 (4)
                Обрывок сюжета

Последняя неделя апреля. Прибыв в Кранц, поселились в доме 9, квартира 16. Через неделю переселились в номер 8, отель "Лана", через пару дней переместились в номер 4. Завтра отправляемся в дом номер 19 по улице Ленина.

Лермонтов – Гагарин – Ленин… имён череда. И девятка, превращающаяся (вращаясь) в шестёрку…

И семь голубей, компанией встречающих меня на улице… и семь белых лебедей, клином проплывших в небе… числа, имена, холодный ветер, ставший сегодня тёплым. Лето дохнуло теплом, на улицах течёт черёмухи дух… дай надышаться, на осень, на зиму вперёд…

Балтийское захолустье обняло нас, стиснуло, не отпускает. Дня четыре ещё продержимся, потом обратно, наверное, поездом, чтобы не сразу – через Вильнюс, Минск, Смоленск, поход на восток, дранг нах…

27.07.2018 (5)
                Затмение

В этом году очень много бабочек, ос и пчёл. В окрестности Кинешмы отправился напутствованный пчелой, забравшаяся в штанину – ужалила в колено. Там, в деревне, бабочки окружали дом облаком, разреженным, живым, разноцветным. Они наполняли сени. В сенях инструмент, из сеней лесенки в дом, в баню и на чердак. Бабочки садились на потёртое тёмное дерево и поводили крылышками: складывали, обращаясь в чёрные лепестки; разводили, открывая нарисованные на крыльях глаза.

В звенигородских окрестностях бабочки скапливались на мелких сиреневых цветах, собранных в зонтики. Собрание живущих луговыми ароматами.

Сегодня вечером лунное затмение. Вчера вечером облачный занавес растворился и над лесом повис жёлтый диск верного спутника нашей планеты. Вращались колёса велосипеда, вращалась Земля, мысли вращались в кругу привычных образов, бабочками на тёмной траве скрытого в памяти, на проступающем в словах, сразу исчезающем.

Нынешнее затмение великолепно. Надо бы сосредоточиться и понять, что означает небесная мозаика, но пока собираешься с мыслями, время проходит и смыслы ускользают. Что проку предсказывать прошлое и сравнивать пустое с отсутствующим. Всматриваюсь в образ, вычерченный на экране, где символы планет и разметка замкнутого в круг пространства.

Луна и Марс соединились с Хвостом Дракона. Это место в плоскости орбиты Земли, где ночное светило эту плоскость пересекает, опускается под неё, если смотреть со стороны Полярной звезды. Соответствующая точка на Зодиаке указывает направление в прошлое. Противоположная точка Зодиака – направление в будущее. Сейчас там Солнце. Оппозиция Луны и Марса к Солнцу.

Хвост Дракона расположен в начале Водолея. Там хозяин Уран. Сейчас Уран в начале Тельца, на зодиакальном круге он смещён относительно Хвоста на 90 градусов. Астрологи говорят – квадрат. К Солнцу у Урана тот же аспект. Получается, что Уран курирует ситуацию, имея слева Луну и Марс, а справа Солнце. Он словно точка подвеса весов. Такая конфигурация называется тау-квадрат. Она означает, что тема, заданная оппозицией, разрешается в стиле (под влиянием), того, что расположено в центре тау-квадрата – сейчас это Уран.

Какова же тема оппозиции? – У каждого своя, а что предъявляется как общее, таковым не является, указывая угол зрения того, кто интерпретирует ситуацию. Так не только в астрологии.

Сатурн сейчас в точном соединении с Меркурием в моей карте рождения, одновременно в квадрате к Сатурну там же. Мне бы помалкивать, но привычка оставлять следы берёт верх и я прокладываю тропу из прошлого в будущее, утопая ногами в песке слов.

12.08.2018 (7)
Мир, характер, судьба

Когда появляется человек? В роддоме? Это вряд ли, не все становятся людьми в процессе родовспоможения. В палатах, ваннах, на обочинах дорог в мир, приходит не человек, а его телесная основа, в которой и через которую генетическая память словно корни, тянущиеся из глубин времени, добывает то, без чего укорениться в реальности не получится.

Становящийся человеком использует способность к обучению, заложенную исходно. Однако, без наличия обучающих человека не получается, а получается маугли, причём далеко не в сказочной версии. Рядом должны быть те, кто не только кормит, но и смеётся, плачет, что-то говорит, как-то движется, одевается и спит, ест и листает книгу. Ребёнок воспринимает и воспроизводит то, что даёт ему окружение. Если и есть в человеке Образ Божий, то он приходит через других людей и никак иначе.

Насколько личный мир человека подобен внешнему? – Всякое бывает. Творческая сила, заложенная в человеке, такова, что у него могут язвы появиться на ладонях, если он ярко видит себя на кресте; таких называют стигматиками. Мне интереснее те, кто зачарован тайнами мира, кто становится учёным, или вырастает музыкантом, художником, танцором; кто, обладая природным оптимизмом и добротой, ходит на работу, а по выходным копается в грядках на даче и жарит шашлыки.

Характер – это судьба. Так говорят, разумея, что поведение формирует картину жизни в её протяжённости; происходящее в человеке демонстрирует характер, характерную для него реакцию на происходящее и намерения, если они в поведении отражаются. Судьба представлена хроникой жизни и смыслами, которыми расцвечивается происходящее, причём цвета оказываются разными для разных наблюдателей, тоже наделённых характерами и намерениями. Поэтому меня интересуют известные писатели – о них много написано и они написали достаточно, чтобы можно было исследовать тему с разных сторон. А частного человека, книги не пишущего и широкой публике не интересного, можно рассматривать через призму астрологии, или слушать и наблюдать, пытаться запомнить и записать, когда обстоятельства тому способствуют.

Сам себя определив в школу письма, пишу сочинения по сохранившимся фрагментам личных историй, с которыми когда-то пришлось иметь дело. Хронику можно обратить в художественное произведение, сочиняя то, чего не было и выворачивая наизнанку то, что было, но не там, не с теми и не так – работа для писателя; я же просто воспроизвожу сохранившееся в заметках и памяти, снабжая комментариями и моментами размышлений, сохраняя тексты в созданном на днях разделе «Биографический материал».

18.08.2018 (6)
                День Сатурна

Сатурн материален и предметен, побуждает исследовать модель реальности через линзы внимания и ассоциаций. Утром осматриваю территорию своей нынешней "резиденции". Зрелище не для слабонервных. Сорок соток, большой трёхэтажный кирпичный дом и "шале" рядом на пару комнат. Заросли. Дорожки исчезают в травах и песке. Виноград поглощает, оплетает, связывает, виснет, тянутся тонкие щупальцы светлой зелени. Неухоженность, запустение, растительный хаос отсутствующим хозяевам до лампочки, они числят здесь собственность. Исчисление в денежных знаках произвольное и мало чему соответствующее, ничего не значащее, пока не настанет время смены лиц владеющих. Пусть владеет кто хочет, лишь бы можно было жить бабочкам, муравьям, белкам и Робинзону без Пятницы на необитаемом остров за железными воротами и осыпающимся местами кирпичным забором.

Какая же пятница, когда суббота?…

К полудню закончил вчерне две части одной линии, три действующих лица плюс призрак пишущего. Одно из действующих лиц эфемерно, хоть и является (являлось) дочерью посла в Чили (некогда) а также гражданской женой Евтушенко (сомнительно). Указанное лицо женского пола к тому же отбыло в мир иной.

В мире здешнем, в окрестностях Николиной, за которой вдали, за дорогами и лесами, Никольское, светит солнце и тепло, сущее лето. Лето и есть, причём не за лесами и рекой, а здесь, рядом, повсюду, может быть, даже в отдалённом и памятном средиземноморском торжественном захолустье, полном следов веков минувших.

Когда ничего не болит и зелень лета за окном колышется, купается в сиянии дня, кажется, что жизнь бесконечна.

["Две части одной линии" – тексты в разделе «Биографические этюды» – «Немка, русская, чешка» и «От Красногорска до Манхеттена».]

07.11.2018 (3)
                Ночь, голос, сон, мгла

Утро. Тающая за окнами темнота. Не так уж рано – 07:00.

Некоторое время лежу, вглядываюсь в ускользающие подробности сна. Сон бледнеет, образы замещаются другими, сохранёнными памятью…

Ещё темно, не рассмотреть, что на экране диктофона, вечером оставленного на тумбочке рядом. Включил свет, жму кнопки. Звучит двенадцатиминутная запись выступления на собрании одноклассников трёхлетней давности. Каждый коротко рассказывал о прошедшем после школы времени, я говорил первый, те самые 12 минут. Слушаю, удивляюсь голосу, интонациям – словно бы не мои. Когда говорю, слышу себя иначе, оттого порой удивляет реакция присутствующих. Есть я, есть тот, что рядом, а то, на что мы с ним смотрим с разных сторон, во внешней реальности иное.

Поднялся, устроился за столом. Девятый час. За окном прозрачный куст, полный прутьев, на прутьях мелкие каплевидные листочки, бледные коричнево-бордовые, опушены белым. За кустами узкая пирамида ели, Ночь была морозная, повсюду изморозь. За окном выходящим в сторону ворот, мелкие птицы, похожие на воробьёв, но с белыми воротничками, круглые глазки на белом, словно носят чёрные очки.

За пирамидой ели, за высокими воротами, за крышами домов простирается белая мгла. Бесконечность отменили, мир заключили в мутно-белую сферу, светило растворилось, планеты исчезли.

Пытаюсь вспомнить последний сон минувшей ночи. Огромный замок на французский манер, позднее средневековье. Длинное строение в несколько этажей вписано в городскую среду, перед ним большая территория, сквер, но растений мало, кажется, низкие кусты местами, трава. С обратной стороны башня, что-то из ранней средневековой романтики, с тремя воротами в ней, одни за другими, последние массивные металлические, их закрываю, готовясь к осаде. Ожидается нашествие. Орда. С усилием затворив последние, осматриваюсь, – что толку в этих воротах, если рядом огромные стеклянные окна? Остаётся надеяться, что стекло бронировано. Огромная столовая (зал для приёмов?) на первом этаже совершенно не защищена. Переходы, спуск в полуподвал. Люди вроде бы есть, но не вижу их в упор. Выходил в город, что-то мелькало вроде побережья, но всё же город. Местами лечу в бреющем полёте, как Ариель. Возвращаюсь с парадной стороны длинного замка, где сквер. Кажется, замок падёт, но можно улететь, раз летал по городу. Улечу. Успокаиваюсь.

Картина тает…

Этой осенью стали сниться фантастические сны, в которых ощущаю себя удивительно реально. Развлекает и настораживает.

Как быстро проходит время. Открытие каждого дня – как быстро проходит время. Уже минул полдень и рассеялась мгла, сначала обратившись туманом, теперь лишь перламутровое сияние вокруг солнце, на которое прямо не взглянуть, слепит и долго ещё перед глазами огненное пятно, никуда не денешься.