***

Храм Артемиды в Эфесе…

Когда ночь опускается на развалины Эфеса, и тени минувших веков, как стыдливые жрицы, скользят меж мраморных обломков, я слышу шепот богини. Ее голос - это ветер, гуляющий меж колонн, что некогда держали небо. Ее дыхание - это зола, осевшая на моих ладонях. Храм Артемиды стоит, даже когда его нет. 

О, великое святилище! Ты было не домом богов, а зеркалом, в котором смертные узрели собственное безумие. Человек строит храмы не для божеств, а для себя - чтобы, глядя на позолоту капителей, верить, что и его душа не совсем уж прах. Но боги смеются, посылая Герострата. 

Герострат… Имя этого безумца теперь навеки вплетено в венок славы, которую он хотел уничтожить. Он думал, что огонь, испепеливший храм, обратит его в ничто. Но пламя лишь очистило идею от материи. Храм исчез - легенда осталась. Так всегда: чем яростнее человек разрушает, тем прочнее становится миф. 

Что есть вечность? Это не камень, не золото, не мрамор, отполированный веками. Вечность - это жажда. Жажда красоты, которая заставляет нас снова и снова возводить святилища на пепелищах. Жажда бессмертия, которая заставляет поджигателей и строителей идти рука об руку через века. 

Я стою среди руин и вижу не разрушение, а торжество. Эти колонны, поверженные, но не сломленные, - они подобны людским душам. Мы все - храмы, сожженные собственными страстями, но в наших пеплах тлеет искра чего-то божественного. 

Артемида не жила здесь. Она живет в нас. В том, как мы, несмотря на все падения, продолжаем тянуться к небу. В том, как даже после самого страшного огня мы находим силы сказать: «Я был. Я есть. Я буду».

И когда последний камень этого мира обратится в пыль, последним звуком будет не вздох, а смех - ибо даже тогда кто-нибудь, стоя на руинах вселенной, произнесет: 

«Как же это было прекрасно».