Проект Зажигаем зеленый свет вместе

                Дорогие, уважаемые читатели!
 
   В этом выпуске  принимает участие особенный автор- Денис Лунин. Произведения, которые он создает не каждому будут близки, они для вдумчивого прочтения, для размышлений и возражений. Автор  проникает в самую темную сторону жизни, не приукрашивая, не сглаживая острые углы. Будет интересно тем, кто захочет постичь глубину замысла, кто готов к переосмыслению.
 Рекомендую прекрасную озвучку произведений с анимацией не только Дениса Лунина, но и других авторов этого сайта. Все работы размещены на канале Ru tub.
 
 Выражаю  большую благодарность автору за великолепную озвучку моих работ.

 Приятного знакомства, с  надеждой  на то, что поделитесь впечатлением, Виктория.
 
               
                Конец лета
               

     Денис Лунин


     Впереди, чуть прихрамывая, из-за короткой ноги, шёл Тришка. Как и положено для колдуна, у него было вытянутое лицо с длинным крючковатым носом, с чёрным
и зелёным глазом, с редкой бородкой, задранной уголком. Он был одет достаточно зажиточно для обыкновенного крестьянина, но более чем скромно для известного на всю губернию гадателя: в зелёном зипуне на костяных пуговицах, расшитом чёрной каймой, с узорчатым кушаком на поясе. Беличья серая шапка натянута до косматых бровей.

    Второй шла утончённая барышня, кареглазая Анна Ивановна Мусина, вступающая в пору увядающей красоты, но ещё не успевшая потерять очарования молодости. Из под шляпки до плеч ровно свисали по щекам, на английский манер, чёрные завитые локоны. Дама была одета в белое платье в рюшках, с пышными рукавами до локтей, открытой грудью с голубой каймой по краю лифа и подола.

    За ней вышагивал, вооружённый массивной тростью, молодой человек в тёмном цилиндре и в чёрном лоснящемся костюме – тройке, потомственный дворянин, статный красавец, с правильными тонкими чертами лица, синеглазый Николай Андреевич Вяземский.

    Позади всех трусил, в поношенном сюртуке с блестящими засаленными рукавами, одутловатый, мягкотелый мужчина средних лет, с сияющей плешью над широким покатым лбом и выцветшими глазами, разночинец, Порфирий Петрович Грушин.

   – Здесь, – бросил немногословный Тришка, махнув рукой на мостик в виде лежащего через речку могучего ствола в густых раскидистых ветвях, - дальше сами, как договаривались!

    – То есть как? – Николай Андреевич озадаченно обернулся на Анну Мусину, – мы же с дамой!

    – Какой вы, Николай! Я справлюсь получше вашего между прочим! – дама шагнула с тропы к лежачему дереву, уверенно хватаясь за ближайшую ветку.

    Тришка затрясся всем телом и раскатисто захрустел, как мельничный жернов – все уже поняли, что он так смеётся, но  слышать такое было каждый раз неприятно.  Пробившись по зарослям крапивы к серой от пепла, вытоптанной полянке, Тришка сел на трухлявый ствол, торчащий из кустов, напротив речушки.

    – Анна, помилуйте! – Николай Андреевич бросился к даме, наступившей на лежащее дерево.

    Подоспевший сзади, Порфирий Грушин, помог Анне с другой стороны, подавая свою мягкую руку.

    – Анна, ну в самом деле! – Николай поднял ногу на ствол, загородив проход коленкой, - Позвольте, я пойду впереди, вам так будет удобнее, а мне намного покойнее, - он почувствовал внутренней стороной бедра через шёлк мягкого платья упругое женское тело, и ощутил, как  пробежавший по нему заряд мгновенно ей передался, при этом Анна не оскорбилась его нахальной вольностью, напротив, одарила кавалера вспыхнувшим взором и умягчила дрогнувший голос:

    – Отчего же… Позволяю…

    Вяземский немного замешкался, неумело скрывая невольное смущение юноши (на самом деле искусно копируя юношеский стыдливый трепет) и вперился страстным взглядом в изгиб белоснежной шейки.  Спустился глазами дальше, к изящно выступавшей ключице, ниже которой начинался открытый участок груди, покрывшийся мурашками.

   – Вы чудо, Анна Ивановна!

    Довольный собой, Николай Андреевич поднялся на ствол, сделал шаг вперёд, топнул ногой пару раз, проверяя мостик на прочность. Убедившись в его безопасности, повернулся к Анне Ивановне, и подал ей руку в белой перчатке:

   – Прошу!

   – Мерси! – Анна протянула ручку и вспрыгнула к Николаю.

    Последним на мостик забрался Порфирий Грушин. Крепко вцепившись в ветку и сжав её до побелевших костяшек, он протянул Анне вспотевшую ладонь. Держась за руки, троица аккуратно перешла на другую сторону, и вопросительно уставилась через речку на косматого мужичка.

   – Тропинку видите? Вот по ней так и идите, всё прямо до конца, шагов через сто и упрётесь! А я пока куревом побалуюсь!

    – Хорошо, Тришка, жди, мы туда и обратно! – крикнул Николай.

    Троица исчезла в зарослях, а Тришка распахнул зипун, и вынув трубку, принялся её забивать, выложенным заранее табачком, затягивая скорбную песню умертвий, не известную людям, живущим по эту сторону Межевого Камня.

   – Надо, же, какой нахальный, этот колдун! Ишь чего себе позволяет!.......

               
                Ицук

    ...Ветер в желтых кронах шумел ему вслед, повторяя вновь и вновь странное, ставшее таким родным имя:  «Йцук, Й-цук...»

    А он спускался всё ниже к реке, вытянув руку перед собой и нажимал через шифт: "С - ергей, С - ергей..."
 
    - Стоять! Стоять я сказал! Стой, стрелять буду! - Ломающийся голос солдатика задрожал откуда-то справа и сверху, создавая какафонию фальшиво, но так рьяно выстраданных нот.

    Когда ледяная вода поднялась Йцуку по грудь, его пробрала дрожь и левую руку свела судорога. Рука больше не слушалась. Лишь безвольно лежала на плаву. Хотя он видел, что пальцы, будто и не его, всё равно продолжали дёргаться и вводить символы: "С-ергей", "С-ергей".

    Далеко впереди, ближе к середине реки, Йцук различил лодку. В ней сидело двое. Взрослый мужчина и мальчик лет десяти. Мужчина нахмурился и одобрительно кивнул. А мальчик улыбнулся и махнул, приглашая  с ним присесть.

     Йцук узнал в мужчине своего отца. И мальчика узнал. Улыбнулся самому себе, такому забавному, маленькому, и подался навстречу.

    Наконец прогремел выстрел. Довольно запоздалый, успел подумать Йцук, жалея юного перетрухавшего солдатика, тянувшего до последнего.

    Черная гладь воды поплыла перед глазами и накрыла собой Йцука, вместе с его золотой тайгой, где он родился, прожил, и умер как настоящий мужчина…

                ***

    Было уже темно, когда я вынырнул из забытья, и задыхаясь от духоты и похмелья, лихорадочно вцепился в металлическую крышку ноута.

    Очень хотелось пить. Но больше всего хотелось успеть записать. Успеть, не забыть, все подробности, всё что увидел, услышал, почувствал - золотая тайга, холодная могучая река, и все эти люди, несчастные люди, счастливые люди, жители из другого времени, из другого мира. Откуда только они появились в моей пустой нетрезвой голове, вскипающей от жары?....

http://proza.ru/avtor/lunindenis