Гулливер в Стране Справедливости...

Джонатану Свифту посвящается

После приключений у лилипутов и великанов, я, Лемюэль Гулливер, был занесён бурей в страну, именуемую Миром Справедливости. Местные жители приняли меня с необычайным радушием, видно частыми визитами чужестранцы их не баловали.

Единственное, что меня в них пугало - многие были одноглазы, беззубы либо безпалы. Но не потому, что их кто-то мучил, а как оказалось, это было следствием правосудия.

- У нас абсолютное равенство, - терпеливо объяснял мне местный судья, чьё лицо было изрезано следами старых ран, а глаза - плотно закрыты повязкой. - Мы живём по принципу совершенной справедливости: око за око, зуб за зуб. Мы добились полной общественной гармонии. У нас нет неотмщённого зла. Всё закрыто, каждый долг погашен.

Чуть позже я сам стал свидетелем «прецедента равенства». Хирурга осудили за то, что он вовремя не вылечил пациента. Точнее: пациент слишком поздно обратился, и кисть уже не поддавалась лечению. Её ампутировали, жизнь спасли. Но этого оказалось недостаточно.

Суд постановил: если человек потерял руку - то рука виновного должна быть тоже отсечена. Пусть даже того, кто пытался помочь. Приговор был приведён в исполнение прямо на моих глазах, без наркоза, как акт очищения.

И в этом состояла их демократия: каждый имел право на неотвратимое возмездие. Этот мир не знал прощения, потому что прощение здесь считалось неоплаченным кредитом, незакрытым гештальтом. Не знал памяти, потому что "кто старое помянет, тому глаз вон". Не знал пощады, потому что пощада нарушала их строгую математику мести.

Я пытался возразить, предложить иные пути - прощение, милосердие, больше понимания. Но на меня смотрели как на безумца...

Я покинул эту страну тайком и без прощаний, слишком уж справедливо они жили. Лёжа в трюме подобравшей меня шхуны я долго ещё не мог заснуть и размышлял: Можно ли назвать свободой право на месть? Если всё сведено к реакции, зеркальной и беспощадной, где же там человек?

Впрочем было бы неверно сказать, что знакомство с этим странным местом было для меня бессмысленным. Тут я понял, что такое свобода. Это когда ты можешь не мстить.