Моя подруга Алина. Глава 10

Автор Хана Ливне

Именно Элбер сказал в конце, что он не согласен, чтобы меня приводили на собрание
жителей  кооперативного посёлка.
- Оставьте девочку в покое,-сказал он Шмулику, который пришёл пригласить его на собрание,- не нужно эффекта, не вовлекайте её.
Папа слышал это от Шмулика, и  передавал эти слова с французским акцентом Эльбера, когда рассказывал нам это.
- Посмотрите, какие оправдания у этого француза, делает себя праведником,- смеялся папа.
 Ночью, когда не могла заснуть, я возвращалась к этим словам снова и снова. "Оставьте девочку... ", "Оставьте в покое девочку... " Если бы он не был таким понимающим, если бы он обвинял меня, и злился на меня, может быть я бы чувствовала себя не так плохо.
 Я не пошла в школу, не вышла из дома и не говорила по телефону почти ни с кем.
Дети из моего класса почти не звонили, может быть из-за того, как я ответила на звонок соседа, когда он всё же осмелился позвонить. Я не ответила, что у меня болит живот и мама лила в меня реки чая.
Лежала весь день на диване и когда моих родителей не было дома, плакала. Уже не вставала даже побродить по комнатам. Не было у меня сил. Чувствовала, что все мои силы исчезли вместе с этим враньём и никогда не вернутся. Представляла себе что продолжу жить не выходя из дома
 лежу весь день на кровати и ем, расту, становлюсь больше и больше, до тех пор, что придётся привезти кран, чтобы вытащить меня  из кровати.
Кровать превратилась в мой мир. Запах моей простыни, наволочки, одеяла стали моим убежищем, моим миром, н я также и ненавидела его. В сущности ненавидела всё, этот потолок над кроватью, окно которое остаётся закрытым всё время, потому, что не могу слышать голоса на улице, эту сумку-ранец около стула и голубую сумку в углу комнаты, которая осталась от с той ночи. Даже подвинуть её или убрать не было
сил. Под подушкой лежала красивая. розовая ночная рубашка, в которой я убежала ночью от Алин. А утром на другой день спрятала её под матрас, чтобы не увидела мама. Говорила с ночной рубашкой, как будто это была Алина, рассказывала ей, просила прощения, но чувствовала, что даже ночная рубашка не способна меня простить.
У меня болит голова и кроме как покушать, ничего способна ничего делать. Чувствую, что это может продолжаться голами. Люди будут приходить посмотреть на женщину, которая  годами не встаёт с кровати, думала я видела себя старой женщиной, лежащей на кровати, ест и говорит сама себе, что я сделала? Что я сделала?

-Сестра не в порядке,- услышала как мама говорила по телефону Надаву, моему старшему брату, который живёт в Тель-Авиве, и он на следующий день приехал домой
 специально для меня. Слышала его шаги уже когда он поднимался от дороги наверх.
Я так люблю своего старшего брата, и каждый раз, когда он приходит, я бегу ему навстречу к остановке, но на этот раз продолжала лежать на кровати.
= Как твои дела, спящая красавица?- спросил он входя в мою комнату
- Хорошо,-ответила я шёпотом.
Надав приблизился ко мне, и тогда я не могла больше сдерживаться и разразилась слезами.
- Расскажи, расскажи мне всё девочка, сказал брат и уселся рядом со мной.-Это не твоя вина, не бери на себя ответственность.
Я заплакала ещё сильнее.
- Папа рассказал мне, что он побеспокоился о том, чтобы они покинули посёлок ещё в этом месяце.- Сказал брат и посмотрел на меня.
 Я не хотела, чтобы они уезжал, хотела кричать. Я не хотела, чтобы всё это случилось из-за меня.
- Ты видишь,-продолжал Надав, скоро тебе даже ненужно будет их видеть. Пойдём, я приготовлю тебе шоколад со сливками, как ты любишь.
Он повёл меня на кухню. Я тихо сидела там, пока он готовил шоко. Я смотрела на длинные, красивые, каштановые волосы, которые он отрастил после службы в армии.
Сколько было войн в нашем доме из-за этих волос, потому что моя мама так ненавидит парней с длинными волосами. Но сейчас, когда Надав не живёт дома работает и учится и всё сам, маме и папе больше нечего ему говорить.
Я посмотрела на брата и сказала ему,=Я хочу умереть.
= Это будет очень жаль,=сказал брат.если ты умрёшь, то не сможешь ничего сделать из своей программы.
-Нет уже у меня никаких программ,-ответила я
-А что с тем, чтобы быть художницей?,- спросил брат,- или ветеринарным врачом?
Я молчала. Потом сказала.
-Надав, ты не знаешь меня. Я ничего не достигну.
Он принёс мне кофе и погладил меня по волосам.
- Я не знаю тебя? Я знаю тебя лучше всех в мире, потому, что я менял тебе памперсы, я  чувствовал запах твоей потной головы когда ты была маленькой, и оберегал тебя.
Я улыбнулась, а брат продолжал,- Ты помнишь тот раз, что я пошёл в гости к другу Одеду?
Конечно же я помню, потому, что иой брат всегда рассказывал мне это, но я молчала и он продолжал.
- Было лето  и ты была малюсенькая. Вдруг посредине дороги ты захотела пипи.
- Так сделай,- сказал я.
- Но я стесняюсь,-ответила я.
- Тогда сделай вид что ты собираешь грибы ,- сказал я тебе и ты уселась посредине тропинки и громко закричала.- Я не делаю пипи, я только собираю грибы.
Так ты хочешь сказать мне , что такая девочка не сможет кем-то быть? Девочка способная собирать летом грибы?
Если бы я была снова маленькой девочкой, думала я, что хорошего во взрослении?
В этом есть только проблемы.
А брат посмотрел на меня и сказал.-Всё пройдёт, сладкая, всё, и плохое и хорошее.
Всё, что кажется сегодня концом света, через какое-то время превратится в смутное воспоминание. В моей комнате, в Тель-Авиве,-продолжал он рассказывать,-я повесил  японскую поэму, хоку, которую нашёл в книге. Я скопировал  её и повесил над своей кроватью, и иногда, когда трудно мне или есть какая-то проблема, которую, мне кажется, я никогда не сумею решить, я читаю её. В этой песне написано примерно так. Ты вслушайся в каждое слово. "Человек, которого я встретил, вдалеке превращается в туман."
- Я не понимаю,-сказала я.- Что это значит?
- Ой,- сказал брат,-это многое значит. Помимо прочего, я думаю, это означает, что всё размывается и блекнет. И издали, на расстоянии во времени или в пространстве
вещи, которые когда-то  казались нам важными, тяжёлыми или пугающими, исчезают
или становятся неважными.
Я не была уверена , что поняла, но подумала, что брат очень изменился, с тех пор как переехал жить в Тель-Авив. Он стал другим, даже понимает в японских  песнях...Он, который только ссорился с моими родителями и делал всё то, что они ненавидели- длинные волосы, серьги и сигареты- вдруг стал такой умный. И это то, чего я не знала. Всегда знала, что он очень умный и самый понимающий в доме. Но сейчас он говорил мне как кто-то другой, почти как писатель или поэт.
Хотела рассказать ему об Алине и об их книгах и о лжи, которая вдруг вырвалась из моего рта..Так мне хотелось рассказать брату, но я молчала, а брат продолжал говорить.
- Не думай о том, что он сделал тебе, и тогда это не покажется тебе таким страшным.
. не смотря на то, что сейчас это кажется тебе очень страшным, верно?
 В этот момент я сказала себе ; сейчас расскажу брату правду и он поможет мне выйти из этого.
- Послушай,-начала я,-я не, это не было действительно...
Но точно в этот момент брат Надав встал и сказал,-Ты знаешь что, достаточно разговоров. Я знаю, что сейчас самое лучшее для тебя, пойдем погуляем на улицу.
- Момент прошёл и моё мужество иссякло. Я снова не была способна рассказать ему.
Боялась, что брат возненавидит меня. Не могла ничего сделать с собственным ртом.
Не сказала ничего и конечно же не согласилась гулять, потому, что боялась кого-нибудь встретить из семьи Алины.
Брат Надав оставил меня дома и мы играли в страну, город, животных, растения.
Надав генерал в этом, и он учил меня когда я была маленькая и сейчас оба мы очень быстрые. Играла и смеялась, но громадная скала внутри меня не двигалась даже на миллиметр.  Не смотря на то, что на другой день, когда брат должен был возвращаться на учёбу в Тель-Авив, я сказала ему что всё хорошо, хотела просить его, чтобы он остался со мной, чтобы не покидал меня, я так одинока, но в тоже время хотела, чтобы он уехал., чтобы мне не пришлось ему рассказывать. Потому, что если бы он остался, я знала, что в конце концов рассказала бы ему.
- У тебя всё будет хорошо, моя маленькая сестрёнка,-сказал он, дал мне стихи, которые декламировал мне вчера по памяти, чтобы я повесила их над своей кроватью,
 и поднял меня на руках, как делал это, когда я была маленькой.

После того, как брат уехал, плакала всю ночь, потому что я знала , что я самое отвратительное создание в мире. И если бы брат узнал правду, он бы никогда больше со мной не разговаривал. И кроме того, относительно стихов, это не верно. То, что случилось, у меня никогда не превратится в туман, никогда.