Адмирал

Прохладный ветер трогает волосы и оставляет после себя запах моря. Он такой быстрый, этот воздушный бегун. Везде успел, совсем недавно шалил, дотрагивался хвостом и крыльями до размеренного дыхания волн. Нагонял робкую рябь на широкие взмахи морской стихии. И вот он рядом. Закружился, то щеку тронет, то охладит полу прикрытые веки.
Если не смотреть высоко, то можно подумать, стало прохладно. И веет от глубокой пустоты под ногами непокорной, решительной силой морской стихии.
Внизу, далеко, шумят волны. Так далеки с высоты, так малы белые ниточки на верхушках волнистых странников. Обманчиво малы они и неспешны, если разглядывать с высоты морского утеса.
И трава под ногами шелестит, гудит, словно ветер вот-вот порвет ее. Сменится гудение между стеблей на тишину. И полетят травинки над простором, только взглядом лови. Быстро исчезнут, а может, и нет. У ветра свои причуды. Завертит и затанцует своим собственным выдуманным танцем.
Все так обманчиво. Особенно этот холодный порыв быстрого ветра. А над головой синева, едва ли не пронзительно белая от яркого солнца в самом центре высоты. Голову запрокинуть до боли. И солнечный свет между сомкнутых век. Тогда иллюзия быстро исчезнет. Нет ветра, нет прохлады, только ослепительный свет. Жар. И замкнутый в мгновение мир. Дольше не выдержать под безжалостной яростью света.
Так было.
Тогда он был ближе к небесному костру. И вместо голубого, похожего на полотно с игривым росчерком белых облаков, вокруг зияла бесконечная, неосязаемая тьма бездонного, холодного, черного. Тонкие точки-иглы. В размазанной скоростью реальности. Далекие, а от того холоднее холодного неприступные, дикие звезды. Одна чуть ближе. Скоро будет разворот, тогда в поляризованный купол вопьются ее горячие лучи. Даже затемнение и экраны не спасут. Она слишком горячая, эта звезда. Такая близкая. Родная. И от того терпится ее пылкая хватка, даже улыбки на усталых лицах, и те появились.
- Солнце в путь, на счастье!
Воины переглядываются. И на острых от переутомления лицах чертит звезда свои тонкие линии, лучами и тенями. Словно рисует и сама любуется.
До столкновения с вражеской армадой несколько минут. Будет и им солнце. В лицо. После финального разворота на рубеж. И наши линкоры зайдут к ним со стороны света. Пусть это нелепая блажь, думать, как обманет врага слепящий маневр. Давно не новость, что нейтринный уловитель такой дерзостью не проведешь. Ракеты найдут свою цель. А лучевое оружие и подавно.
- Приготовиться к бою, - Адмирал отдает приказ, но это просто формальность.
Воины на позициях. Кто в рубках у ионных орудий, кто в торпедных отсеках, а кто у терминалов. Бегут по серым экранам голубые нити цифровых и буквенных данных. Быстро бегут, надо успеть отследить и внести корректуру. Там, где компьютер задумается, подскажет интуиция. Нейтринные волны щупают пустоту. Враг маневрирует. Танец во тьме. Быстрый, точный и невидимый. До целей так далеко, что глаз не в силах увидеть контуры кораблей.
Или эта еле-еле заметная рябь между звезд блеск звезды на вражеской броне? По всплеску нейтрино там пусто, но враг вполне может поставить помехи. А что если…
- Правая ромб-группа, прямой наводкой. Веер две секунды. Параллакс сто двадцать восемь на тридцать четыре, - голос адмирала.
Прежде, чем руки в нанитной броне тронут экран, команда уже отдана. И десятки линкоров оперились залповым разрядом. На доли секунды компьютер выдает корректировку: сто двадцать восемь на тридцать четыре. Это уже не важно. Залп достиг цели. Там, где на куполе услужливой подсветкой проступили точки маркеры, фото-имитатор уже рисует быстрые бутоны. В бездонной пустоте с россыпью звездных искр вспыхнули новые звезды. На короткие мгновения.
Опыт с интуицией. Компьютер ни за что не успел бы раньше. И тут нет никакого секрета. Просто удача.
- Солнце в бою, на счастье!
Секунда к секунде. Перенастройка, фокусировка, корректировка.
Новые залпы. Теперь их гораздо больше. Враг ответил.
Как непохож бой в пустоте на избитый, шаблонный образ. Все давно знают, но первый раз это особенно ужасно. Потому, что взгляд, крик, удар сердца замирают. Нет ни гула разрядов, ни шипения плазмы в магнитном коридоре наводки, нет грохота и треска металла. Вспарывают лучи броню, испаряют металл, воздух и живое, если не успело испариться на миг раньше. Только быстрые бутоны света на экранах. Бой длится секунды. В эти секунды есть маленький шанс не успеть понять, что ты мертв или до сих пор жив. Потом накатит, как холодной водой или жаром раскаленной домны.
Страшнее во второй раз, еще страшнее в третий. Кто скажет, что воины космоса не боятся, никогда там не был.
Особенно страшно, если умрешь не сразу. Бывает, ракеты взорвутся чуть раньше. Случается, разряд испарит корабль не целиком, осколки медленно расползутся в стороны. Через миг воздух вскипит острыми льдинками пара. Рванет во все стороны, замерзая в полете. Иглы пронзят тела, если кровь не успела вскипеть. Разорвут скафандры, если кто-то успел их надеть.
Может повезти случайно. Из тысячи один, но это небывалая удача. Ведь конвой, который разгребает орбитальный мусор, ищет живых. Но найти непросто. И в хаосе раскаленных, дрейфующих обломков шансы найти живого совсем малы.
- Конвойный старатель пятнадцать, беру на борт каплю. Повторяю, беру каплю. Глушите моторы, идиоты, тут кто-то живой!
Лязг металла и дробь ударов по броне. На то и защита конвойных судов, чтобы продираться сквозь крошево искалеченной стали. Если удастся приблизиться к скрюченной фигуре в скафандре, можно считать спасли. Обгорели пластины, вот-вот треснут. Нанитные слои крепки, но он уже близко-близко, предел крепкости. На залитом солнцем щитке разводы изнутри. Разбитое в кровь лицо не разобрать. Медленные пузырьки в красной жиже. Еще дышит. Медленное шипение у основания шлема. Там трещина. Успеть бы до шлюза.
Руки тянутся и дотягиваются.
- Он наш, капля на борту.
Смех сквозь горький, колючий жар. Давно бы слезам высохнуть. И откуда только берутся негодные. Чудо оно и есть чудо. Разве странно, что так отзывается где-то внутри?
Пролетает в душе, словно быстрое кино. Отдельными цветными сценками, только воспоминание, след боли. Такой след, что бросает в дрожь. О том, как взяли на борт, он и не помнит. Еще бы, тогда сознание бережно отступило, чтобы не растерзать себя от боли и ужаса. Боль от того, что погибли друзья. Флот потерпел поражение, не спасла даже внезапная хитрость с блеском звезды. Корабли отстроят новые, но тех, кто был там, уже не вернуть. Никогда.
Вот теперь и держит на привязи этот утес. Хоть как-то успокаивает. Разгладились морщины, чуть смягчились от вздоха усталые, бледные губы. Шрамам туго щекотно от волос. Ветер их бросает то в лицо, то куда-то вбок. Серые глаза темны, будто в них отразился строгий адмиральский мундир. Черное с серым. Никаких наград. Они сгорели там, в пустоте.
Руки почти не дрожат, да и посох неплохой. Опора на славу. Но не упасть бы вниз. А впрочем, будет смешно. Пережил их всех и так нелепо погибнуть? Кто скажет, что смотрел в лицо смерти и больше ее не боится, счастливый. Ведь он просто не знает того, о чем говорит.
- Стоишь?
Голос за спиной.
Зыбкий образ. Словно мираж. Из пустоты выходит стройная фигура. На ней, пожалуй, тоже военный мундир. В солнечном свете пестрят контуры-швы.
Адмирал кивает. Он не знает, кто потревожил его уединение. Но этот кто-то не вызвал желания уйти прочь или прогнать.
И незнакомец подошел ближе. Он не ждал ответа, просто и коротко окинул взглядом адмирала, едва заметно улыбнулся и присел на край утеса, ногами в пустоту. Руки в темных перчатках примяли траву, да ветер попытался тронуть коротко стриженые волосы. Незнакомец только часто заморгал от порыва быстрого ветра. Потом прищурился и замер в созерцании. Волны притягивали своей неспешной, неумолимой прогулкой от горизонта до берега. Каждый раз новые, подумал Адмирал.
- Каждый раз это по разному, но всегда одинаково больно.
Адмирал хотел было спросить, откуда незнакомец взялся и как его имя. Но не решился. В спокойном добродушии карих глаз была та тонкая отрешенность, которую иногда видел в зеркале.
- Ты пойдешь туда вновь, если они отстроят флот?
- Да, - ответ вырвался быстрее, чем адмирал того хотел, - Конечно, а ты кто такой?
- Имена и звания тлен. Пепел и ветер с пеплом. Хорошо если останется привкус. Я и сам не смогу объяснить всего, это непросто. Но, кажется, в другой вселенной и в другое время я был таким же, как ты, воином. И испытал что-то похожее. Нет, прости конечно же нет. Похожего не может быть, просто сравнимое по силе, понимаешь?
Адмирал кивнул. Он не понимал, как это возможно, просто знал, что это так и все. Достаточно аргументов чтобы принять. Мало, чтобы опровергнуть, но разве он хочет этого? Скорее наоборот.
- Если будет так, возьмешь меня с собой?
- Да, - кивнул адмирал, - Друг.
- Друг? Почему бы и нет, - улыбнулся незнакомец. Поднялся на ноги и протянул руку для приветствия, - Мне нравится имя. А то прошлое я уже и не помню.