Часть 3

        Спустя несколько дней после этой консультации Касьяну приснился сон. В этом сне он лежал на постели и созерцал чёрное ночное небо. Звёзды сияли, но не просто как точки, а из каждой тянулся тонкий лучик, и все лучики устремлялись на Касьяна. Они были очень тонкие, мерцающие, и несмотря на их бесчисленность небо всё равно оставалось чёрным. Вдруг справа раздался хор голосов, слова, сначала еле слышные становились всё более различимые. Он посмотрел направо - знакомые лица, подсвечиваемые лучиками от звёзд из чёрной дымки выделялись: астрологиня, отец, друзья, коллеги по работе. Они пели: «Не зови, не жди, не возвращай её, нам за тебя страшно». Тут же раздался голос изнутри Касьяна, голос капризной, воинствующей надежды: «Я же люблю её, я не цепляюсь за обиды, мы живые люди, она может заблуждаться. Будь великодушным, прости её». Хор возражал: «Не зови, не жди, всё это напрасно. Полюби себя и ты всё поймёшь». Голоса, затухая, потянули звук «…ё-ёшь» и замолкли, лица удалились в темноту, только гул, тембром, представляющий собой что-то среднее между органом и валторной, который сопровождал их, какое-то время звучал. Касьян прислушался к голосу изнутри, - тот что-то хотел возразить, но только хрипнул. Касьян пытался прислушаться, ловил невнятные звуки, нервно думал, куда бежать, чтобы спасти этот голос, но вдруг увидел слева образ Клариссы. Её полупрозрачное изображение повисело в темноте и резко удалилось влево и вниз. Члены хора вновь появились, издали звук «О-о-о», который затихал, и когда затих всё исчезло, Касьян дёрнулся и проснулся.   

         А вскоре, в конце января 2024 года произошёл разрыв. Какое-то время Касьян пытался понять почему это произошло, даже говорил с ней несколько раз, долго не мог поверить, что разрыв окончательный. Глупец, он не хотел посмотреть на события с другой стороны и увидеть, что даже если и пошла бы она на примирение, то для него в этих обстоятельствах это было бы подобно унижению. Что он чувствовал после этого? как будто бежал к заветной цели, и невзирая на одышку, готов был ещё бежать, ибо за тем бугорком, казалось, будет встреча, а за ним оказалась пропасть, - и никому не было дела, как он летел, и останется ли цел. Конечно, всё это преувеличения - долетел; пару раз не вышел на работу, сослался на простуду, не видел смысла куда-то идти, и что это такое деньги? зачем их зарабатывать? – смысла не было ни в чём, только вино утешало. Вот ради него и продолжил ходить на работу.

        Как-то морозным февральским утром, в субботу, в полузабытье его потянуло поехать на станцию метро Братиславская, там, в этом дальнем южном районе Москвы сидел Человек на ступеньках. «И что меня понесло? - возникали по дороге разумные мысли, - столько времени прошло. Так и будет он там сидеть? И зачем он мне нужен?» Но путь был начат. Как же не удовлетворить любопытство? Вспоминался целеустремлённый вид этого человека. Правда, что же за цель у него? Вызывало уважение его сосредоточенность и стойкость – сидеть на улице и писать, не обращая внимание на погоду и на любопытные взгляды прохожих. Но к уважению примешивалось опасение, нездоровая была эта сосредоточенность, фанатичная. «Может быть это и прояснится», - подогревал Касьян своё любопытство.
        Он ехал в метро и сам удивлялся своей, тоже странной цели, что он может полезного узнать? но эта, пусть абсурдная поездка уже отвлекла его от кручины переживаний, - череда тяжёлых событий, через которые он прошёл виделась со стороны уже легче и было даже забавно. Он вновь прокручивал в своей памяти события, когда Кларисса, возвращаясь из Франции на Украину, организовала и провела свой психологический семинар в Турции. Она попросила Касьяна передать её диплом. Как раз из Москвы на семинар собирался её клиент, ему и передал диплом Касьян, и ещё добавил большой пакет иван-чая, который Кларисса так любила. Только потом дошло и вспышкой озарило: зачем ей диплом, если можно было показать фото? Он прямо и сказал ей тогда: «Я боюсь, что ты не хочешь возвращаться».  «Что ты? – успокаивая ответила она, - я передам мой диплом обратно, мне с ним на Украине опасно. Опасно, чтоб кто-то знал мои связи с Россией». Она настаивала, так как она умеет, убедительно, что новые клиенты хотят пощупать именно оригинал. Конечно, обратно она его не вернула.
        С просьбой передать диплом Кларисса позвонила, когда Касьян находился в путешествии в Твери. Она с ревностью и недовольством отнеслась к тому, что он опять путешествует. Но через несколько минут разговора примирилась, продолжили спокойно, она даже выразила понимание к его тяге к путешествиям, но накрыло Касьяна через день. К семинарам Кларисса готовилась минимум два месяца. Получается, она жила во Франции, планировала, и никоим образом даже не подумала, не учла, а верней, не захотела встретиться в Турции, куда он мог примчаться хоть на следующий день. И, более того, не захотела сказать в каком месте будет семинар. Касьян потом спрашивал, уговаривал, но она отвечала, что он будет мешать ей работать. Вопрос о том, что можно было бы и после семинара провести вместе неделю – это после года и девяти месяцев разлуки – этот вопрос после её ответа перестал иметь смысл. Тогда этот факт буквально разбил его. А сейчас, подъезжая к станции, он вспоминал эти мучительные переживания и удивлялся своей наивности.

        Показался тот дом, он стоял вдоль дороги, Касьян подходил к его торцу. Солнце светило из чистого неба, стоял холод, но не мороз. Касьян невольно замедлил шаги, - повернув налево во двор, за торцом он вот-вот увидит ту лестницу, - а вдруг ступеньки пусты? – два года прошло, а если нет? Что он скажет? Ладно, можно прикинуться прохожим. Женщина, идущая со двора, с любопытством посмотрела на Касьяна, она торопливо шла, возможно из МФЦ, придерживала шерстяной платок на голове, укрывала щёки от холода. Она удивилась, - почему вдруг мужчина еле идёт, почти крадётся, обернулась в ту сторону, где были ступеньки - находилась она на том уровне, с которого можно было их видеть – и на миг замерла. Касьян видел её взгляд, так замирают, когда в поле внимания попадает что-то необычное; дрожь проняла его изнутри, вывела из медлительности и толкнула вперёд. Женщина ещё раз взглянула на Касьяна, вряд ли нашла связь между тем, что увидела и странным поведением мужчины, она поспешила в свою сторону, а Касьян зашёл за угол.
 
        Человек сидел на своём месте. В том же зимнем одеянии: растрёпанная шуба, бесформенная шапка, шарф, а борода уже свисала до пупа. Он также сосредоточенно писал. Внизу у ног лежали три распухшие общие тетради. Касьян замер, надо было ещё пройти до середины дома; человек сам поднял взгляд, перестал писать, в ожидании смотрел в глаза Касьяну.  Оставалось пройти вперёд, чтобы не выглядеть глупо. Всё различимее становились видны морщины лица человека, блеснули его серые глаза, мути в них не было, он опустил руку с тетрадью вниз.
        - Пришёл? – как продолжение ранее начатого разговора прозвучал вопрос, голос был ровный и сильный.
        «Что ответить на такой вопрос? – крутились мысли Касьяна, - сказать «Да» - будет почти что сдаться».
        - Приехал, - само выпало слово. «И что я сюда припёрся?» - злое сомнение заколебалось внутри. Касьян упёрся ногой в землю, готовясь шагнуть назад. Человек прищурился, Касьян расслабил ногу. «И что за цирк я устрою? Он же только усмехнётся и продолжит писать. Подумает ещё, что ходят тут всякие чудики…»
        - Да, - придумав новый ход, уверенно продолжил Касьян, - интересно стало – что вы пишите и почему здесь?
        - Только лишь? – немедля парировал человек. – А почему не раньше?
        «А он не прост», - озадачился Касьян и решил тоже ответить загадочно.
        - А теперь всё стало ясно.
        - И тогда уже всё было ясно, - усмехнулся саркастической улыбкой человек, расправил усы и всмотрелся. Ответил он резко, но не злобно; Касьян увидел в его взгляде интерес, такой, что стало не по себе, - так изучают любопытное явление, диковинную тварь, жука, например, под микроскопом, - человек ещё при этом чуть склонил и подал вперёд голову, будто резкость подкручивал. Касьян непроизвольно сжал и разжал кулаки, - за воздух хотел ухватиться.  На мгновенье в холодных серых глазах мелькнула искра тепла. Человек расслабил лицо, оттенок грусти на миг отразился, но он тут же взял привычное, холодновато-отстранённое выражение и прикрылся щитом высокомерия. Человек сидел, Касьян перед ним стоял, тот почесал шариковой ручкой бороду и взглянул с вниманием, отклонился назад.
        - Значит было ясно, - произнёс Касьян и замолчал, не зная как продолжить.
        - Ну, а зачем пришёл? – в голосе уже не было вызова и отстранённости.
        - Как-то вспомнилось. Любопытно, сидит человек на ступеньках и пишет, прям на улице. Странно, ведь. Не выходила из головы эта картинка. Поразила ваша погруженность в процесс.
        Человек, прикрыв глаза, медленно кивнул, одобрительно растянул улыбку.
        - А то, что всё ясно, это вы про разрыв? - всё же решил уточнить Касьян.
        Человек подтвердил кивком.
        - А откуда вы узнали?
        Указательный палец тот направил к небу и с самодовольным видом посмотрел наверх. Касьян опёрся спиной о стену дома, без удивления воспринял ответ, как и предчувствовал; он внутренне расслабился, но не знал как продолжить.
        - Ладно, - человек махнул рукой. Его лицо вдруг стало обыкновенным, в самом хорошем смысле этого слова, тепло и сочувствие ожили в нём. – Это - жуть! Я знаю.
        Мурашки пробежали по спине Касьяна, он отпрянул от стены, глаза раскрыл, собирался с вопросом. Человек, сжав губы, отрицательным жестом руки показал, что тема закрыта, склонил голову, а когда поднял, то вновь был защищён легкой холодноватой отстранённостью.
        Касьян по-новому посмотрел на человека: шерстинки шубы блестели на солнце, борода шевелилась от ветра, лоснящиеся шаровары были заправлены в валенки. А он, Касьян, приехал сегодня из тёплой квартиры. Человек проследил взгляд Касьяна, сам оглядел себя, на миг на лице открылась растерянность, но он тут же защитился холодноватой надменностью.
        - Извините, - начал Касьян.
        Человек сморщился, отрывисто рыкнул, как бы хотел сказать: «Не то!»
        Касьян выдохнул, собрался, спросил.
        - Мне действительно интересно, что вы пишите?
        - Людям обычно это не интересно, - отрезал человек, и выдохнул как от скуки, но Касьян почувствовал в его ответе интригу.
        - А вы собираетесь издавать вашу книгу? - продолжал заходить Касьян.
        - Зачем? - в упор посмотрел человек.
        - Ну, как же? Мысли донести, заставить задуматься, поделиться чем-то полезным.
        - Ха, ха, ха, ха, - он отрывисто засмеялся и откинулся спиной на ступеньку. - Слушайте, вы это серьёзно? – комично подчёркивая своё удивление, спросил он.
        - Да, а что? – Касьян задумался, что за подвох готовит ему этот уличный Писатель. – Ну, как же, книги читают, задумываются… ну, пусть банально звучит, но на книгах воспитываются. Люди познают жизнь, законы жизни, сверяют свои поступки, сопереживают героям… учатся сопереживать…
        Писатель продолжал сидеть откинувшись, положил ногу на ногу, раскинул в стороны руки, слушал, часто моргал, причмокивал, кивал, приговаривая: «Ну, ну».
        - И что?! – он подался вперёд, пальнул глазами исподлобья, опёрся ладонями о колени. – И кому это всё помогло? Что? Меньше стало подлецов? Меньше стали изменять своим мужьям и жёнам? Вы, что хотите сказать, что люди стали лучше? В мире уменьшилась преступность? О, а может быть вы хотите сказать, что люди стали больше задумываться о духовном? Посмотрите, в конце концов, сколько воруют вокруг! Я не об обычных ворах – чиновники воруют. А они что - книжки не читали? – Он затрясся от смеха. – Войн стало меньше? Со времён книгопечатанья войны стали всё подлей, изощрённей. Да, их просто стало больше! О! Кого я вижу перед собой! Прикидываетесь последним романтиком? – Он ударил себя ладонью по лбу. – Да, ну! Последний романтик приехал посмотреть на меня через два года, как впечатлился этим зрелищем – сидящим мной. Ха-ха, это льстит. Не буду учить вас истории, сами знаете какие войны были. А эти немцы, немцы-то, посмотрите на них! И никакие Гегели и Гёте им не помогли, - р-раз, и всё забыли! И попёрли! Ну, вы смешной человек! А сейчас? Сейчас что творится? Война идёт с Украиной. Они что книжек там не читали? Я понимаю, что дело не только в Украине, им хорошо мозги англосаксы обработали, денюжки не зря вкладывали, чтоб не самим умирать. И тем более, - куда же все книжные знания, такие высокие и правильные, делись? Где их мыслители? Где их Григорий Сковорода? Где Гоголь? Вмиг забыли! Одна тупость осталась и гордыня. Никого ваши книжки жить не научили! - проговорил он последние слова, назидательно покачивая указательным пальцем.
        Касьян протёр лоб ладонью; неудобства, неловкости, что были первое время ушли, беседа обретала откровенность, он задумался над словами Писателя, они во многом озадачили и поразили его. Поразили, но не вызвали противоречия и отвержения, а заставили задуматься о том, что подступало временами изнутри, рвалось быть увиденным, но не заслужило до сих пор правдивого рассмотрения. Потому что это увиденное, эта мысль будучи признанной. балансировала бы на грани смысла и бессмыслицы, заставила бы задуматься о смысле культуры, культуры в мире вообще… Нужна ли она? Или это только красивая утешительная бутафория?
        - Но вы же сами пишите, - тихо, стараясь сохранять уважительность, предчувствуя ранимость собеседника, произнёс Касьян.
        Писатель закрыл глаза, долго сидел молча, лицо его стало спокойным, пальцы руки, в которой была ручка крутили её всё более нервно.
        - Я не для людей пишу, - проговорил он, отделяя слово от слова. И пронизывающим взглядом, не моргая, уставился в глаза Касьяна.
        Касьян смотрел на него, где-то понимание, а где-то ироничное сочувствие. как к заблудшему ребёнку, вдруг родилось и определилось как отношение к Писателю.
        - А для кого вы пишите? – не щадя, а с вызовом спросил Касьян. – Для себя? В стол? Вниз в ступеньку? В холод и улицу? – не стесняясь поддеть, нападал он.
        - Да мне плевать на всех людей! Мне плевать на все издательства! Они только деньги зарабатывают - пристроились, подсели у ручейка потребности людей узнавать новое! Присосались к инстинкту! О! Гады! – Он охватил голову руками и покачал головой. – Ну, - он прищурился в задумчивости, - люди-то, может, и… да хрен их знает, может того и заслуживают, хотя – заслуживают из-за своей лени и тупости. Но, порой, жалко их. Но жалостью не вылечишь. Каждому, к сожалению, своё. Я не темню, - он прямо взглянул в глаза Касьяну, - я не для людей пишу. Для людей – без толку. – Он махнул рукой и опустил голову.
        - А для кого? Вы же трудитесь. Я был поражён вашей целеустремлённостью.
И мне плевать на все правительства! – Он это почти выкрикнул, похоже, что-то болезненное долго зрело у него, может быть, и не было оформлено в слова, потому что говорить было не с кем. – Сейчас одно правительство, потом – другое. А люди, эти никчёмные люди, они остаются, и всегда хотят жрать, и хотят развлекаться, - он с выдохом «о-ох» провёл рукой по лбу и повесил голову. – Плевать мне, - подняв голову, он с вызовом продолжил, - я для него работаю! – он поднял палец в небо. – Для него! И мне по фигу! Ты слышишь? – Он истерично произнёс последние слова, - Ты слышишь?! Мне по фигу! Ты думаешь. Что всё так просто? Ты думаешь, что я сошёл с ума? – он покрутил пальцем у виска, комично улыбаясь при этом. - Пусть думают! – Он поднял подбородок вверх. – плевать на них!
        - Ну, всё же? Вы же пишите. Я поражён вашей сосредоточенности. Есть же для вас какой-то вполне определённый смысл во всём вашем труде?
        - О-о! Не дёргай, - с рыком произнёс он, перейдя на «ты».
        - Поясните, интересно.
        Писатель встал, оправил полы шубы, со звуком «ум-м» погладил свою поясницу, - видимо давно не стоял.
        - Смысл? Ты о чём? Я давно не мыслю в категориях смысла. И если ты будешь настаивать на поисках смысла, то – проваливай! нам не о чем будет говорить! О! – он остановился и с сочувствием посмотрел на недоумение Касьяна.  – Поясняю. Ты какой-то смысл видел в своей поездке сюда? Да, да, сюда ко мне. Ты же сам сказал, что вдруг захотел поехать? Сказал, ведь? Сказал… а смысл можешь найти? Ну, поясни мне замшелому, какой ты видел в этом смысл? Может тебе больше смысла было квартиру убрать, барышню найти и к себе пригласить? А? Искатель смысла. Ха-ха-ха, - смеясь, он почесал живот, борода заходила из стороны в сторону. – Так озвучь, какой смысл? – он взглянул как надавил. И продолжал смотреть в ожидании ответа.
        - Да, меня тянуло, - размышляя и стараясь вникнуть в суть сказанного Писателем, говорил Касьян. - Я думал, я надеялся… что найду ответы на свои вопросы. А, по правде меня тянуло…
        - В-вот, - помахав напряжённым указательным пальцем, подхватил мысль Писатель, - улови, и это главное! Ты не видел смысла в начале, тебе просто влекло, несло, подталкивало… Так?
        - Ну, да, - согласился Касьян.
- Так при чём же здесь смысл? – торжествуя, воскликнул Писатель. – А? Поясни? Или ты равняешь себя с Богом, что думаешь угадать все смыслы наперёд? Ха-ха! Я угораю. Ты мне неинтересен, если думаешь так. Проваливай! – Он резко выпрямил руку перед собой, как бы отталкивая собеседника.
        - Хорошо. Понимаю. Стараюсь понять тебя. Но ты же пишешь, самозабвенно пишешь - твой смысл?
        - Способен ли ты это понять? – Писатель посмотрел на Касьяна оценивающе, игриво оценивающе. – Ты думаешь, что до человека единственно что доходит, то это через слова? Через смыслы?
        - Ну, не знаю, поясни, о чём ты?
- Ну, ну, поднатужься, сам постарайся понять. Ты всё понимаешь, ну, парадокс такой бывает, и не только у тебя, у всех людей: глубиной души понимают, а, блин, сознаться себе в этом не могут, хоть их бей! Поражаюсь этому свойству!
        Касьян задумался. Какая-то глубинная, издревле исконная мысль, даже не мысль, а понимание, шевелилась, просыпаясь изнутри, вспомнилась костница.
        - Я готов понять, я слушаю, - он смотрел на Писателя с вниманием, преданно, с доверием. Тот увидел изменившийся настрой своего собеседника, почувствовал как будто свою ответственность.
        - Я для него пишу, - он спокойно, без пафоса указал пальцем наверх. Посмотрел на Касьяна. Увидел его взгляд полный доверия и готовности понимать.
        - Продолжай, - спокойно сказал Касьян.
        - Понимаешь, ему видней, - Писатель вскинул указательный палец вверх, закрыл глаза, задумался. – Что я пишу? Ты, ведь, спрашивал, что я пишу. Ты думаешь – роман, летопись, мемуары? Фигня! Не о том вопрос!
         Касьян замер, сдвинул брови, сосредоточившись, кивнул, чтоб собеседник продолжал.
        - Я не верю людям. .уета всё это. Но где жить? Мы живём здесь. И вокруг нас эти люди, эти все, которых я считаю фуетой. Но я, чёрт возьми, ещё здесь! – Он рванул шубу на груди, одна пуговица упала вниз. – Я здесь и я должен, я способен хоть что-то сделать для этой ***ты. Им я не верю. Но я здесь! Для чего-то я здесь! Ты ещё слушаешь меня? – Он указал пальцем в лицо Касьяну. – Мир, ты посмотри, - он обвёл рукой вокруг, - мир он здесь, он живёт. А что я? Я пишу, я пишу, что Он велит. Я упорядочиваю тот хаос, что мне велено упорядочивать. Понимаешь?! Гармонизирую, так сказать, – Его глаза заблестели воспалённым возбуждением. – Мне плевать на издательства! Мне плевать на деньги! Мне плевать на людей! Хотя, нет, жалко их… - он протёр лоб рукой. – может кто-то найдёт и прочтёт, - он усмехнулся. – Ну, прочтёт, позабавится, а станет ли лучше? А?! – он махнул рукой. – Фу-е-та! – произнёс по слогам, опустил голову.
        Касьян молчал, его собственная ситуация, его личные переживания, страдания увиделись в другом свете, - он увидел их отстранённо, как издалека, как одну из партий Абсолюта, в которую и сам был замешан, и поделом замешан.
        Писатель продолжил.
        - Всё дело только личное, - произносил он задумчиво, опустив голову, - только за себя, только о себе… - он задумался, грусть сковала его лицо. Какое-то время он выглядел как искусный портрет самой глубокой грусти на свете. Слеза выкатилась и на щеке заблестела мокрая дорожка. Он решительно стёр её кулаком. Посмотрел на Касьяна, со злой надменностью скривил губы в презрительной улыбке, глаза блеснули фанатизмом.
        - Ты мне мешаешь! Ты отнял у меня много времени! – Он укрылся полами шубы, как в нору хотел залезть. – Всё!!! Иди отсюда! – Он раскрыл тетрадь, на миг задумался, ручка его пошла спешно заполнять пустые места страницы тетради строчками…

Начало здесь http://proza.ru/2025/06/15/1088