Последнее утешение Анны

   Старшеклассником, студентом и молодым врачом, я нередко бывал в Опере, восхищался шедеврами: «Евгением Онегиным», «Риголетто», «Травиатой», «Дон Карлосом». Реже посещал балетные постановки: «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящую красавицу», «Золушку». В балете больше привлекала музыка, чем балетные партии.

   Несмотря на критическое отношение к па солистов, я для себя отметил балерину, участвующую всегда в кордебалете, как мне казалось, выделяющуюся особой грацией. Обращала внимание белизне и красивый овал ее лица. Но вот что его портило – это удлиненный нос, перечеркивающий ее очарование.

   Любовался я этой балериной много лет. Случилось так, что у меня, молодого врача лечился администратор Оперного театра, назвавшийся при знакомстве Петром Абрамовичем. Болел он запущенным раком легкого, мучился нестерпимыми блуждающими по грудной клетке болями, нуждался в наркотиках. Причину этих болей мне никто не мог объяснить, пока я журнальной статье я обнаружил их причину – микротромбы подкожных сосудов, вызванных повышенной свертываемостью крови ракового больного.
В разговоре с П.А. я упомянул об описанной выше балерине и вот какова была его реакция:
- Это Анна, талантливая балерина, но без перспектив на сольную партию из-за внешности.
- И что же ее в этом случае ждет?
- Только кордебалет и уход на пенсию в 35 лет. К сожалению, чтобы получить сольную партию, надо угодить режиссеру-постановщику. Вы догадываетесь как. У нее нет шансов.
   Через 2 недели П.А. скончался. Хоронил его театр, так как родственников у него не было.

   Прошел с десяток лет. Я возвращался с работы домой и вдруг увидел Анну. Шла она медленно, опустив голову, ставя ступни врозь, как ходят балерины. Одета она была по-монашески: тугая белая косынка, черный подрясник, скуфья и пояс. Лицо было таким же мраморно-бледным, с досадно большим носом.
Мне хотелось ее остановить, выразив свое восхищение и симпатию. Но прилично ли было обратиться на улице к монахине? И что я мог ей сказать в утешение? Монастырь оказался последним утешение в ее жизни.

   Больше я ее никогда не встречал.