Таежная школа ч 2 глава пятая

               Глава пятая

               Возвращение



      Солнце поднималось всё выше, согревая наши спины, когда мы выходили из-под кроны больших деревьев на открытые места.  Хотя  мы шли по той же самой тропе, что  два дня назад, всё воспринималось по-другому и мне казалось , что я здесь впервые. А всё из-за того, что шли мы в противоположном направлении. Поэтому в тайге, когда в незнакомом месте оказался впервые, то надо смотреть не только вперёд и по сторонам, но и почаще оглядываться назад, чтобы лучше запомнить эту местность на случай обратного пути.
     За эти два дня вдоль тропы произошли изменения. Повсюду из-под полу-прелого листового ковра проглядывали грузди,  целое море груздей. Глядя на них было жалко сознавать, что столько добра пропадает в тайге и достанется оно только кабанам, разным червям и бактериям. Я даже предложил мужикам  остановиться и набрать немного, на что получил обескураживающий ответ, что это дело бесполезно и мы домой довезём одну труху, а не грузди.
     Собаки временами  бросались в стороны и выпугивали из травы целые выводки рябчиков, с фыркающим  шумом улетающих в кусты. Казалось, что им не будет конца. Едва только стихал шум одного улетевшего выводка, как они выпугивали другой. Обилие корма в этом году позволяло птицам выхаживать многочисленное потомство.
    Постепенно  влажная, покрытая мхом почва под ногами стала исчезать, сменившись
каменистой поверхностью и тропа стала  вилять между больших валунов и выворотней. Илья остановился и предложил сделать перекур. На том и порешили, рассевшись на валежине. Я вытащил из кармана печёную картофелину и съел её вместе со стебельком мангыра.
  -Однако, до вершины, паря, немного осталось добираться. Самую малость,-сказал Илья, набивая трубку.- Ишь как ветерок обдуват? Да и мошки навроде помене стало.
-Да, паря!-вставил Вена,-хоть и обдуват, но Гнедка всё равно облепили.
      Сказав это, он нарвал в пучок травы и стал протирать Гнедому кожу около глаз, а затем поверхность груди и живота вплоть до промежности, в пахах,  удаляя кровососущих насекомых и превращая их в сплошную кровавую массу. Гнедой в это время стоял спокойно, лишь только кожа на животе подёргивалась нервным тиком, а на освобождённый от гнуса живот мигом усаживались невесть откуда взявшиеся другие  кровососущие слепни и прочие представители отряда двукрылых  насекомых. Особенно животных донимали  в тёплые ночи тучи мельчайшей мошки-пыли, поднимающиеся из густой травы. Имя ей: мокрец. Он проникал к поверхности кожи в паху, вокруг глаз,  на ушах и шее. Животное досадливо помаргивает трётся разъеденными местами о дерево и камни,трясёт головой и отбивается хвостом. Но мошки-пыли нет числа и нет на неё управы, она торопится взять от природы своё и оставить потомство. Мошка не оставляет свои жертвы вплоть до  чувствительных холодов. Бывает и так: ударят ночью осенние заморозки и даже выпадет внезапно мелкий снег, а пригреет днём солнце и к вечеру снова туча мошки вьётся над животным.
      Бедное животное!  Мы  хоть имеем возможность отбиться от  гнуса с помощью рук и всяких приспособлений, а конь покорно переносит эту напасть, как неизбежное зло. Заботливые хозяева в таких случаях смазывали  дёгтем наиболее уязвимые участки кожи лошадей. Но у мужиков такого средства не оказалось. Да и дёготь уже понемногу становился дефицитом, как и готовившие его умельцы.
А время летело незаметно. Степенный, вдумчивый и умный Илья говорил мало, но толково; природный ум и деликатность этого простого человека удивляли меня. Особенно меня привлекала к нему его любовь и обожание природы и понимание её красоты.
     Из глубины тайги тихо слышится особый шум, свойственный дремучему лесу;  то усиливающийся, то замирающий совсем, напоминая шелест моря.
     Илья докурил свою трубку и мы двинулись дальше и не более как через час вышли на ровную поверхность и, вспугнув очередной выводок рябчиков, подошли к месту нашего прежнего табора.
   -Здеся, паря, долго засиживаться не будем.-покашливая сказал Илья.-  Почаёвничаем и вперёд. До вечера надо успеть туморы пройти и к реке выйти, чтоб засветло коня переправить. А ты пока бери котелки,- он повернулся, обращаясь  ко мне,- и  вали на ключик за водой. Поди ещё не забыл, где он выбивается из-под камней?
  - Не забыл, дядя Илья.
     Вена отвязал от седёлки и подал мне два котелка и я , сопровождаемый собаками, пошел вниз по тропе. Как всегда, собаки первыми подбежали с источнику, понюхали и полакали воду и стали бегать вокруг, уткнув в траву свои остренькие мордочки. Я же сначала обмыл своё разгорячённое лицо, затем из пригоршни  хлебнул несколько маленьких глотков, а потом уже зачерпнул полные котелки и направился вверх по тропе.
    Когда я пришел к табору , то Гнедко уже освобождённый от груза пасся в высокой траве, а мужики подносили к разгорающемуся костру сухие сосновые сучья. Вена взял у меня котелки и подвесил их над пламенем. 
        - Хорошее место мы  выбрали для отдыха, дядя Илюша,- сказал я, усаживаясь на ствол валежины.
        - А тута, паря, таких местов шибко много, только знай отаборивайся. Тайга для нас, что дом родной: накормит, напоит и от непогоды прикроет. Знай только сам кумекай, чо к чему.- Немного помолчав, добавил,-а ты, паря, собак-то на шунки привяжи, а то весь лес опугают. Пусть полежат, силушку поберегут: кто знат, чо впереди нас ждёт?! Глядишь, ещё и спонадобятся!
        - Ладно, дядя Илюша! Я сейчас мигом!
Оставив у валежины ружьё, я вынул из карманов куртки кожаные поводки и поочерёдно привязал собак к выворотню, на что они отреагировали довольно спокойно.
        - Ну вот, тепериче порядок!
       К этому времени на костре закипела вода в котелках и Вена в одном из них заварил
пучок богородской травы, снял и отставил в сторону а другой отодвинул подальше от пламени. Топливо в костёр подкидывать больше не стали. На куске холстины разложили довольно много отварного мяса, по принципу: ешь-не хочу и оставшиеся сухари -по три штуки на брата. И конечно же, постоянную приправу - мангыр. Мясо я нарезал  тонкими пластиками поперёк волокон, чтобы удобнее было пережевывать, а сухари размачивал в кружке. Удивительно, но мясо мы съели почти всё . И куда только оно влезло?! Вот что значит аппетит на дикой природе!
      Закончив трапезу. мы посидели ещё минут десять. Костёр уже прогорел . Его тлеющие угли мы притоптали  и залили остатками воды и чая.
   В вершинах деревьев зашумел верховой ветер, но внизу высокая трава была почти неподвижна; лишь кое-где покачивались выступающие из неё колосья пырея и
 метельника ,  да полу-засохшие соцветия зверобоя, кипрея  и зонтичной медвежьей дудки. Завьючив  отдохнувшего и подкрепившегося Гнедка, мы двинулись в таком же порядке, что   и прежде в свой предпоследний переход, под уклон в сказочную тишину северного склона хребта. Собак я освободил от привязи и они   шли позади нас по узкой тропе, пролегающей среди стоявшего сплошной стеной молодого листвянника. Видимость в обе стороны была не более двух-трёх метров и собаки, испытывая какую-то подавленность и лёгкую тревогу, шли следом тихо и осторожно, не проявляя прежней прыти. Изредка они останавливались и, подняв кверху свои  остренькие мордочки, ловили запахи и , не обнаружив для себя ничего интересного, в несколько прыжков догоняли нас  и спокойно продолжали идти следом. Моему, ещё не освободившемуся от детского возраста восприятию казалось, что вот сейчас деревья раздвинутся и на поляне предстанет избушка на курьих ножках, а рядом с ней  в ступе  Баба Яга, которая прошепелявит беззубым ртом: «Куда путь держите, любезные?»  Но лес не раздвигался и нас никто не окликал. Лишь слева где-то под камнями переливчато журчал ручей, постепенно набирая силу и мощь. Чем ниже мы опускались по склону , тем громче он давал о себе знать, пополняя себя всё новыми невидимыми притоками.
    Солнце осталось по ту сторону хребта и, слегка потемневший, лес  источал сырость и прохладу. Подавленные его величием мужики шли молча, лишь изредка Илья подавал голос, предупреждая об очередном препятствии на тропе. Стояла мертвенная тишина. Ни крика сойки, ни постукивания дятла. Казалось, что вокруг всё вымерло. Мне стало не по-себе и я вдруг представил, что кто-то невидимый идёт следом и дышит в мой затылок  Я невольно вспомнил рассказ Ильи об убиённом месте и время от времени оглядывался назад, чтобы не сомневаться в отсутствии опасности. Двигались мы быстро, но вместе с тем, осторожно, памятуя о том, что  под гору идти всегда труднее и опаснее, чем в гору. Неровен час  -  упадёшь или подвернёшь ногу.
      Постепенно  уклон становился положе,  лес начал  редеть и справа  стал проглядывать освещённый  солнцем увал. Мы, наконец-то, спустились в Малый Берикан. Долина постепенно повернула влево. Справа на увалах зеленела сосновая грива, по которой я с Соболькой шел два дня тому назад. Время  не просто шло, а стремительно бежало вперёд и солнце уже висело на вечерней трети небесной сферы, посылая свет, но скупясь на тепло.
      Вскоре мы поравнялись с устьем широкого лога, поросшего редким березником и остановились на  нашем прежнем таборе. Илья остановился, ткнул сошкой в пепелище от костра и повернувшись назад, произнёс: «Здеся, паря, отдохнём самую малость и дале на устье попрём. А то огачины* отыматься начинают. Навертелись по каменьям, да кореньям, вот и ухандокались!»
    - Ну, тажно  Гнедку надо дать подкормиться,- ответил Вена и вынув у него изо рта удила, и не разовъючивая, пустил  в высокую траву.
    - Паря, лес-то уже  начинат жёлкнуть. Осень в права вступат, праздник любителей природы и охоты —самое время охоты по птице и на зверя.  Да и вода уже начинат густеть. Она, паря, всё,   готова к заморозку —  сказал Илья, осмотревшись по сторонам.
     Мы разлеглись на траве, давая отдохнуть спине и ногам, предварительно разувшись Дымокур разводить не стали, а от наседавшей мошкары отмахивались берёзовыми веточками. Я вспомнил о зарослях смородины на устье Малого Берикана и спросил мужиков: остановимся ли мы собирать смородину. Мужики переглянулись и рассмеялись.
    - Да кака тебе, паря, смородина,-сказал Вена,- нам хотя бы успеть на берег выйти к солносяду. Вишь, как время быстро летит? Не успешь оглянуться, как потёмки накроют! Вдругорядь, паря, наберёшь, а сёдни забудь. Да и набирать-то некуда. Камичин мясом затарили.
    - Ну тогда ладно,-с досадой ответил я.- В другой раз, так в другой. Мы туда с ребятами потом съездим и наберём.
    - Ну и дай вам Бог!
   Не прошло и получаса, как Илья подал   команду собираться и стал, покряхтывая, обуваться. Покрутив головой туда-сюда, посмотрел на небо и пробормотал: «Как бы нам, паря,  взаболь* не отемнеть.»
    -  Не отемнем, еслив чё  с нами не доспеется,-отозвался Вена.
     После отдыха мы пошли побыстрее и незаметно достигли устья Малого Берикана, где я прямо на  ходу сорвал и отправил в рот несколько гроздей крупной,  кисло-сладкой черной смородины. Солнце уже висело совсем низко над горизонтом в той стороне, где на левом берегу Шилки в коричневатой дымке виднелись горы с рыжими утёсами и зажатой между ними и рекой нашей большой деревней,  официально именуемой как посёлок  районного значения Усть-Карийск.
   Мы ещё не успели выйти в долину Берикана, как солнце опустилось за горизонт и предосенний вечер стал окутывать всю окрестность. Северо-запад окрасился зарёй. Стало так тихо и прекрасно, а внезапно похолодевший лесной воздух так глубоко проникал своим ароматом в грудь, что я, забыв усталость, восхищался удивительными картинами этого предосеннего вечера.
     Наступили продолжительные сумерки и  мы, подгоняемые неведомой силой,  шли, не чуя тропы под ногами.
     Было ещё относительно светло,  когда мы  вышли на берег Шилки к своей ладье, отвязали и сволокли её в воду, разгрузили Гнедка, затем  один конец вожжи закрепили за лодку, а другой- за седло и с  помощью лошади завели лодку повыше на самое узкое место. При этом Вена вёл за повод коня, а мы с Ильёй находились в лодке. Я рулил на корме, а Илья сидел , держа в руках шест на всякий случай. Затем в самом узком месте переправились через реку. Как и в прошлый раз, я держал коня за повод, а мужики гребли вёслами. Почувствовав дно, конь рванулся на берег и мне пришлось отпустить повод, чтобы самому не оказаться в воде. Но всё обошлось и мы следом за конём достигли берега. Гнедко не убегал, а стоял неподалёку , наблюдая, как мы возимся с лодкой. Мы втащили её на берег и примкнули к кобылине. Так называлось приспособление к которому прикреплялась лодка.
    - Ты, паря, счас вали домой, - сказал мне Илья,- а  когда совсем стемнет, то приходи за мясом, понял?
    - Понял, дядя Илья!
    - Ну то-то же.  И уже шутливо, по-военному, добавил,-Выполняй!
    - Слушаюсь, товарищ командир! - Тоже шутливо ответил я. Быстро надел котомку с глухарём, разрядил и перекинул за спину ружьё и, используя полученные на уроках военного дела знания, взяв руку под козырек, обратился к Илье:
    - Разрешите идти, товарищ командир?!
    - Идите!,-ответил Илья, тоже приложив руку к виску.
   Ответив: «Есть»,- я повернулся через левое плечо и пошел взбираться на крутой берег и услышал , как Илья сказал напарнику: «Крепкий паренёк и ветменный*! Другой бы на его месте еле ноги волок, а ему -  хоть бы хны.»
  Что ответил Вена я  уже не слышал. Уставший, но довольный; психологически повзрослевший, обогащенный знаниями о неписанных правилах таёжной жизни и о прошлом этого сурового края я возвращался к родному очагу , представляя себе, как обрадуются родные мне люди, когда я выну из  котомки и распластаю перед ними глухаря. А впереди весело бежали мои собаки, разделяя со мной  не только радость предстоящей встречи, но и всю полноту захлестнувших  меня чувств.

                Конец второй части.
    •
                Словарь охотничьих терминов  и диалектных слов.

Адали — как будто
Алтан -  удобное и богатое во всех отношениях место
Аргалей — высокогорный снежный баран в южном Забайкалье. Истреблён к началу 20-го века.
Бутан -  холмик земли у норы  тарбагана.
Ветменный — живой, разговорчивый, приветливый человек.
Взаболь — в самом деле, на самом деле.
Выворотень- он же выскарь,  искарь - корневище упавшего дерева вместе с оставшейся на нём   пластом земли и камнями.
Бадаги - ноги 
Барловина- короткошерстая шкура косули, снятая ранней осенью Шла на унты.
Бохолдой- дьявол.
Глухинь- самая тёмная часть ночи.
Доспелось- случилось
Елань  - поле на горном плато. Поляна в лесу. Лысина на голове.( Молодой, а уже с еланью.)
Езлыки — мошки чёрного цвета, заедают телят и овец, не боятся дымокура. Докучают перед вечером , бывают не каждый год. Укусы их очень болезненны.
 Замолоненье — начало рассвета. Молонеть — светать. То же, что и  отзаривать.
Заутро  - предстоящее утро.
Захребетье- территория между нижним течением Шилки и Аргуни за Борщёвочным хребтом.
Иргичен- лютый вожак волчьей стаи.
Камичин — берестяный короб для мяса, рыбы, ягод и грибов.
Кресало -  стальная часть огнива. Обычно это был кусок крупного напильника.
 Карачун — смерть (тунгуск.)
Кашерик — годовалый бычек.
Копылки -  поперечное крепление саней из высококачественной берёзы. Обычной длины сани изготовлялись на четыре копылка. А для езды по лесу делали сани, укороченные наполовину, так называемые  «двухкопылки».
Курмушка — куртка, телогрейка. Производное от слова «курма». Так в 19-м веке местные жители называли охотничью одежду, похожую на куртку.
Кырэн   – крупный чёрный таёжный ворон. Распространён на севере Забайкалья
Мочажина — насыщенный влагой растительный слой почвы
Мунгальский- монгольский.
Навой — иной.
Обыдёнок   в один день
Огачины — ноги ниже колен.
Обыгать — обветриться, подсохнуть
Опугать- разогнать в округе всех промысловых зверей.
Пошто(пашто)- почему, зачем
Попуститься- отстать от чего-либо
Пото'чины — выступающая из почвы вода.
Паут — сибирский овод
Потаку'чи — кожаные сумы.
По'едь  - ямка, место на солонце, где животные грызут или слизывают солёную почву.
Похима'стилось — показалось, почудилось.
По'ходень — расстояние, которое можно пройти за один день. Например: До нашего табора один походень, а до дедова зимовья два походня.
Разгильдеев..... горный инженер Нерчинского горного округа в середине 19 века
Ронжа — забайкальский подвид сойки.
Сажанки — сошки  для удобства стрельбы.
Санки -  нижняя челюсть человека, животного.
Семёнов день -  14 сентября ( 1-е по старому стилю). С этого дня в Забайкалье  старожилы считали наступление настоящей осени. Начинали уборку картофеля, сбор брусники и открывали сезон охоты на изюбря. До царствования Петра Первого с этого дня исчислялся  Новый год.
Сивер    – северный, поросший густым непроходимым лесом склон горы
 Солощий- всеядный, неразборчивый в пище.
Ряж  -Самая верхняя поверхность горы или отрога.
Тажно — тогда.
Тайгыз — таёжная охотничья тропа с засечками (затесями ) на деревьях.
Тарбаган — монгольский сурок.
Турган -самый крупный зверь из определённого вида животных
Таракин- головной мозг человека и животного
Туморы- пересечённая местность, заросшая чащей.
Увал       -южный склон горы, поросший травой и мелким кустарником
Убиенное место — глухомань.
Уноченье- начало ночи.
Утан — шалаш прислонённый к дереву
Утими'лся — уставился, присмотрелся, всмотрелся.
У'толока -  примятая трава или кустарник или примятый снег, обычно на месте схватки животных или на месте разделки охотниками добычи, а также место пиршества волков у туши поверженного  копытного животного; уплотнённое место бывшей стоянки в лесу или в поле.
Ургечить — охотиться на крупных и ценных зверей. Этим же   иронично называли  разбойный промысел и бандитизм  в тайге.
Ушкан — заяц -беляк
Фатера = жилище.
Фроловка -  гладкоствольное охотничье ружье 28 и 32 калибров, переделанное тульским оружейным мастером П.Н.Фроловым из винтовки Мосина в 20-е  годы. Его метод последователями использовался   вплоть до 50-х годов ХХ -го века.
Хахай — крупный филин.
Халан — друг, товарищ, брат. Два дерева, растущие от одного корня.
Харлык -неуклюжий, неповоротливый человек.
Чепура' — сплошные мелкие заросли в сиверу.
Чёрная немочь — медведь.
Шаять — тлеть. Применительно к костру.
Шуля' — первоначально похлёбка из картошки со свежим мясом. Вторично охотники так стали называть  бульон от любого мясного варева. То же, что и шурпа.
Шу'нка — кожаный поводок для собак.






                x