Фонд Барнса

           Если в те благословенные времена, когда еще ни о чем не думалось, а только мечталось, когда можно было купить прямо в салоне самолета, не покидая кресло, нечто вдохновляющее и выкурить сигарету, не прячась от стюардесс, взять и без всяких пересадок добраться до Нью-Йорка, позадирать голову в Манхеттене, побродить по уютным стритам и унылым авеню в Бруклине, услышать родной крик через улицу: «Беня, иди до сюда, здесь свежее» и гаркнуть в пельменной, опрокидывая рюмку водки под аккомпанемент попсы из телевизора в Брайтоне, передохнуть в пригороде, на берегу Гудзона, по ихнему – Хадсона и приступить к изучению Восточного побережья, то вполне можно, чуть задерживаясь в маленьких городках с привкусом летнего туризма, добраться до Филадельфии, и, остановившись лишь на перекус в общепите в даунтауне, отправиться загород, прямиком в Фонд Барнса, частный музей с одной из самых неординарных коллекций произведений искусства.
            
            Сын мясника, ставший доктором и выдающимся фармацевтом,  создавший и производивший чудодействующую мазь аргидол, сколотил свои миллионы и пустил их все на закупку картин, начав скромно с Ван Гога и Пикассо в 1912 году, открыл и накупил по дешевке 16 полотен Модильяни, откопал скандального по тем временам Хаима Сутина, скупив по 50 долларов 60 его работ, 59 «матиссов», которыми коллекционер нередко «разбавлял» слишком кричащие полотна Сутина, по сравнению с которым Матисс кажется еще тем консерватором! Подружившись с импрессионистами, привез и «мане», и 69 «сезаннов», прихватив 11 полотен Дега, 7  Ван Гога, 6 Сёра, 18 Анри Руссо, а также многочисленные картины Пикассо, Мориса Утрилло, Пауля Клее, Камиля Писсарро, Поля Гогена, прикупив заодно Рубенса, Тициана, Эль Греко и Франциско Гойю. Расширяя коллекцию, Барнс собирал керамику, украшения и текстиль коренных американцев; искусство Древней Греции, Рима и Египта, а также Африки и Китая, скульптуру и антикварную американскую и европейскую мебель, предметы декоративно-прикладного искусства и изделия из кованого металла. В общем, около 4000 экспонатов, в том числе около 900 полотен, стоимость которых оценивается примерно в 25 миллиардов долларов. Нет слов!
             Доктор не организовывал своё собрание по географическому или временн;му принципу, он неустанно перемешивал всё со всем, выявляя самые неочевидные взаимосвязи. Такой тип развески, когда на одной стене намеренно расположены работы разных периодов, географических регионов и стилей, Барнс называл «ансамблями». И все залы выстроенного для размещения коллекции дома наполняли работы Ренуара, которых к 1918 году было больше сотни, а к концу жизни собрание насчитывало свыше 180-и полотен. И действительно, Ренуара в коллекции много, даже слишком много. И это первое, что вспоминается после посещения музея.
            
            В нашем мире, как известно, постоянна только его изменчивость.
Сейчас, не имея возможности выпить и покурить в самолете, и прямиком часов за девять долететь до Нью-Йорка, а не болтаться сутки с пересадками в каком-нибудь Стамбуле, или Ереване, да и просто полететь, остается лишь сидеть, раскачиваясь в кресле с трубкой в зубах с Муриком на коленях. Но можно, достав с чердака полуистлевшую папку, сдуть с неё пыль, открыть аккуратно, всмотреться, переворачивая оставшиеся страницы девяносто шестого года и думать, что это и есть твоя жизнь, прекрасно понимая, что это лишь иллюзия, что нет там никакого Фонда, что он давно переехал в новое здание в центре Филадельфии, по соседству с музеем Родена, нарушив завещанный приказ Барнса ничего с места не трогать, положить папку на место, выгладить котика и выпустить последнее кольцо дыма. Можно, конечно.          

15.06.25