Кончилось детство

 

    Когда кончается детство?   Когда человек становится взрослым.
 А когда он становится взрослым?    Когда начинает отвечать не только за себя
, но и за других людей, начинает отвечать за свои мысли, дела и поступки, самостоятельно делая выбор, к чему бы этот выбор ни относился.
    Давно прошло то время, когда я еще раздумывал, с кем свяжу свою судьбу, когда стану взрослым. Все мои мысли были только о Марине.
    Если я был в классе, она была рядом, вечера, свободные от тренировок были отданы ей, да и на тренировки иногда она приходила смотреть, как мы играем.
   Показывая фильмы в школьном кинотеатре, она почти всегда была рядом, помогая мне по залу или со мной - в киноаппаратной.
    В этих случаях Евгений Сергеевич даже шутил:
- У моего помощника киномеханика появился свой помощник помощника киномеханика…
   Вечерами мы ходили под ручку от дома к дому, вдоль Ленинградки (так было ближе), провожая друг друга, расставаясь почти в одиннадцать. Ее отцу я даже нравился, он часто говорил, что ему не повезло, что у него две дочки и ни одного сына. Он показывал мне как ремонтировать свою машину «Москвич».
   Однажды он даже спас нам всем жизнь.  Он работал в «Шереметьево» много лет, водителем большого длинного автобуса, подвозя пассажиров к самолетам.
     В начале октября погода стояла еще хорошая, и когда я в одну из суббот зашел за Мариной, чтобы отправиться гулять, вся их семья уже была в сборе, готовая ехать за грибами. Я присоединился к ним.
    Александр Маркович прекрасно управлялся с машиной и знал окрестные грибные места. Мы свернули с Ленинградки, и, не доезжая аэропорта, оставив машину на обочине, углубились в лес.
    Нас было пятеро: Маринины родители, ее младшая сестра, Марина и я.
 Переаукиваясь, мы медленно продвигались по смешанному лесу, но грибов было немного, поэтому я больше ходил рядом с Мариной. Иногда мы останавливались, а оглянувшись и не заметив никого рядом, целовались. Сестра, как всегда, подсматривала за нами, но мы уже почти не обращали на нее внимания.
    Через некоторое время мы услышали громкое «Ау» почти рядом с нами, но это были совсем незнакомые голоса. Вдруг кусты рядом затрещали и мимо, оглядев нас со всех сторон, прошла толпа подростков, по одежде деревенских, человек десять – двенадцать
 Многие были моложе нас, но были и парни постарше.
   Мы не подали вида, что заволновались и стали быстро продвигаться в направлении, откуда последний раз слышали голоса родителей, и почти сразу натолкнулись на взволнованного Александра Марковича, маму и сестру Марины.
- Тут какая - то «банда» ходит, вы их видели?
Мы подтвердили, что ушли только что от них.
- Надо двигаться к машине, на всякий случай- продолжил он. –Не нравятся мне они, пьяные что ли все…
   Мы стояли и разговаривали на небольшой полянке как тут, из - за кустов, высыпала вся компания и стала окружать нас. До машины и дороги было метров сто пятьдесят.
 Один парень постарше стал, подходя к отцу материться. Мы замерли. Отец Марины показал нам рукой отойти за него, и мы стали двигаться по направлению к дороге. Получилось так, что мы стали ближе к дороге, а они - к лесу. Александр Маркович отступил на шаг, парень пошел вперед, и дальше я увидел только, как сверкнули белые подошвы его кроссовок. Отец Марины ударил его снизу в подбородок тыльной стороной ладони, предварительно подсев и затем сразу распрямив ноги.
    Удар получился страшным. Клацнули зубы, и если язык попал между ними, то парень должен был бы его неизбежно откусить…
 - К машине – закричал отец. И мы бросились вниз с косогора.
    Подбежав к машине, мы поняли, что ключ от её двери все равно находится у Александра Марковича. Он бежал последним, а за ним набегала вся полупьяная подростковая компания. Кто-то из них уже подбирал палки, камни и готовился к нападению. Мы сгрудились за машиной. Мимо проносились легковушки, спешившие в аэропорт, и он крикнул:
- Останавливайте машины, голосуйте, нам помогут!
   В это время я совершенно растерялся и стоял сзади машины вместе с сестрой и мамой Марины. Драться я не умел и не знал, что делать в такой ситуации.
   Мама Марины стала махать проезжающим машинам, но никто не реагировал на происходящее. Тут один из нападавших длинной палкой замахнулся на отца, но тот уже успел открыть дверь ключом и схватил молоток, который лежал у него рядом с сиденьем.
- Убью любого, кто подойдет!!! - крикнул он.
Но это не сильно остудило нападавших. Тут еще один парень, помельче, с палкой стал подбираться к Александру Марковичу сзади.  И вдруг Марина, выбежала из-за машины , и вцепившись в палку обеими руками, стала пытаться повалить паренька на землю.
- Я тебе покажу сейчас, как палкой махать!
   Видимо, драка и размахивание палками и большое скопление народа у одной машины привлекли внимание автомобилистов, и машины начали тормозить, а автобус, оказавшийся потом автобусом аэропорта, остановился в тридцати метрах от нас.
Подростки кинулись в лес.
 Марина стояла разгоряченная, не выпуская из рук трофейную палку, гневно поглядывая вслед убегавшим.
 Я чувствовал себя ничтожеством.
  Когда мы быстро доехали до милиции, и тут же вернулись с ней на место, никого уже не было. Милиционеры сказали, что это - ребята из соседней деревни, но искать они их не будут, потому что у нас всё обошлось нормально.
 И вот не прошло и месяца, как Марина сказала, что на ноябрьские праздники ее родители уезжают в гости к друзьям и два дня никого не будет дома.
- А мне можно прийти к тебе…
- Можно…
 Мы ни о чем не говорили, но все было сказано. Мы не знали, что будет или ничего не будет, но мы оба хотели остаться наедине.
      - А можно будет остаться у тебя… до утра?
      - Если они вдруг не вернуться, то, наверное, можно.
       Неделю я ходил и думал, что же будет, как всё будет, и будет ли всё это на самом деле.
    Что мне нужно делать, как себя вести, и как можно вообще прикасаться к ней, что она скажет, что подумает, не прогонит ли меня совсем навсегда, и не будет ли этот вечер, а может быть, и ночь нашей последней встречей.
 Маме я сказал, что уезжаю на праздники к папе и отправился к Марине, взяв с собой коробку конфет. Я знал, что девушкам надо дарить цветы и купил небольшой букетик.
Предварительно дома я тщательно побрил несуществующую бороду, вымылся и надел чистую рубашку.
    Я шел по улице с цветами и мечтал только о том, чтобы меня не увидели знакомые.
 Я же иду… а куда я иду… на свидание? нет, на любовное свидание?.. нет… на первое любовное свидание!
Я шел и смущался, и боялся себя, и гордился тем, что меня ждут.
    Вот так, наверное, чувствуют себя все взрослые, или они уже ничего не чувствуют, и всё у них давно в прошлом…
Вдруг я вспомнил, как в нашем доме ругалась при всех одна немолодая пара.
Не- ет, у нас всё будет не так…
Зайдя в полутемный подъезд, я прикоснулся к звонку и дверь тотчас отворилась, словно Марина уже давно поджидала меня.
- Ой, цветы…
- Вот тут ещё конфеты…
Стол был почти накрыт, и мы вместе закончили нехитрую его сервировку.
Я во все глаза смотрел на неё, а она – на меня. Мы не знали о чем говорить.
Постепенно разговор завязался сам собой: о школе, о родителях, о том, о сём, потом мы стали даже играть в карты, потому наверное, что впереди было много времени и мы оба не знали, чем его заполнить и как перейти к основному…почему и зачем мы сегодня вместе, и чем скорее приближалась ночь, тем тревожнее и настороженнее мы были друг к другу. Кто первый? Кто начнет? Кто спросит? Кто возьмет инициативу? и оба были сдержанны и чуть смущены.
    И тут я попросил чаю.
- Да, сейчас поставлю, - ответила она и ушла на кухню.
    А когда вернулась и села на место, я придвинул свой стул ближе и стал ее целовать.
    Мы очнулись, когда услышали звук закипающего чайника. Мы поднялись и обнявшись пошли на кухню, продолжая целоваться. Заваривая чай, мы смеялись от счастья и от того, что всё так просто и смешно, и нам никто, никакая школа и никакие родители, не мешают смотреть друг на друга и быть так близко, ощущая тепло любимого.
 - А чай мы пить будем?
 - Конечно, у нас же есть конфеты…
   Выпив чая, мы ещё долго, не торопясь, убирали со стола, мыли посуду на кухне, и долго тянулась эта пауза, пока кто-то опять первым не скажет слово, или не сделает этот первый, такой важный и такой трудный шаг…
   Мы были знакомы больше года, и казалось, знаем друг друга, но сейчас, здесь на этой знакомой кухне вдруг поняли, что всё ещё ничегошеньки и не знаем друг о друге и о жизни, которая впереди.  И вот она, здесь, эта самая дверь из этой знакомой кухни, которую сейчас друг для друга и друг другом откроем в жизнь в следующий момент.
    -Я постелю в маленькой комнате –вдруг тихо сказала она, не оборачиваясь. Там стояла тахта, на которой всегда спала сама Марина. – А ты иди в ванную, и потом ложись, а я …- приду…
 Я, совершенно ошарашенный этими незнакомыми и простыми словами, пошел в ванную, почистил зубы, ещё раз помылся и вышел в комнату.
Марина была на кухне.
-А если вдруг твои приедут?
- Не приедут, а если вдруг и приедут, то я всё равно закрываю дверь на железную палку. Никто не войдёт.
    Я прошел в маленькую комнату и улегся на тахту. Скоро свет в большой комнате погас и я увидел в полумраке на фоне двух освещенных окон дома напротив силуэт Марины, одетой в белую комбинацию. Она откинула легкое одеяло и прилегла рядом. Некоторое время помолчали. Это показалось мне вечностью.
- Можно тебя поцеловать?
- Можно…
Чувствуя бедром тонкую материю ее ночных одежд, я повернулся и чуть приобнял ее. Наши губы соединились. Я боялся прижиматься ближе и даже отстранялся от её тела, потому что стеснялся того, что со мной происходит. Потом я стал целовать ее шею, глаза, щеки, плечи. Дальше мешала белая одежда. Несмотря на то, что в комнате было темно, она светилась. Это глаза привыкли к темноте, подумал я, и тут увидел ее глаза совсем близко…
   Они светились в темноте, сияли как далекие звезды, тихо мерцали из глубины каким -то небесным блеском…
    О чем мы говорили?  Не помню…
      Конечно, друг о друге и о нашей любви, и что мы друг без друга не можем и не сможем. 
      Всё это было.
      Но мы не делали этот шаг, и это вконец измучило нас. Мы обнимались и целовались и это пробуждало внутри нас ещё более яростное желание обладать друг другом. 
      Под утро мы уже лежали, тесно прижавшись друг к другу, абсолютно обессиленные, но всё ещё одетые. В пять утра я повернулся спиной и сказал, что уже совсем засыпаю.
   Сколько прошло времени, не знаю, но сквозь сон я почувствовал вдруг, что Марина прижимается ко мне и шепчет:
- Ну иди же, иди же ко мне, я больше без тебя не могу!
   Было раннее утро. Я, всё ещё не проснувшись до конца, ощутил и увидел её, совершенно обнажённую и раскрытую, но глаза её звали и светились утренним отблеском пробуждающегося солнца.
 Она улыбнулась:
- Иди же, я так давно ждала тебя…
     Подобное чувство я испытывал потом ещё только дважды: когда выносил её на руках из Загса два года спустя и через десять лет, когда мы уже не были вместе, и я поднялся один на высокую гору Памира.
    Ощущение счастья от слияния с природой, упоение радостью и мечтой, исполнение желаний…
    Мы уснули, не знаю когда, обнимая друг друга, и просыпались, и снова потом засыпали, и так продолжалось несколько раз…
   …и были разбужены настойчивыми звонками в дверь.
Марина вскочила.
 - Мои вернулись…
   Я не знал, что делать, с первого в жизни раза очутившись в анекдотической ситуации.
   Она сказала: – Иди в кладовку, там постелено… ты спал там… я их встречу.
   В кладовке обычно спала сестра Марины и там, действительно, была приготовлена, как будто для меня, чистая постель.
  Я сделал вид, что сплю, но ко мне долго никто не приходил. Примерно через час заглянула Марина и сказала, что меня ждут к завтраку.
За столом сидели все члены семьи и подозрительно разглядывали нас.
Вид у нас, конечно, был заспанный, ведь большую часть ночи мы совсем не спали, мы отвечали невпопад, что играли в карты и что мои родители знают, где я.
    Шея Марины горела и была красна от моих поцелуев. Позавтракав, я ушёл, а через два часа пришел домой и сказал маме, что вернулся от папы пораньше и хочу спать, потому что мы поздно легли, играя в шахматы. Мама мне постелила и, хотя уже было двенадцать дня, я проспал часа четыре, когда был разбужен звонком Марины.
    Поднявшись, у меня возникло странное ощущение, что я всё ещё у Марины, то есть - вместе с ней. С этим чувством я подошел к телефону в коридоре нашей коммуналки и услышал:
- Саш! у меня такое чувство, что ты никуда не уходил…
На следующее утро мы встретились как обычно в 7.45. в школе. Это чувство, чувство нашего волшебного слияния не отпускало ещё два дня…
Я шёл по улице и вдруг понял - детство кончилось…
   В дальнейшем судьба нас развела, но память и чувство благодарности к тому, что было хорошего у меня остались.

                КОНЕЦ КНИГИ  «Недетские рассказы»