Выздоровление после злокачественной опухоли в 1968

11.11.1999

                Выздоровление после злокачественной опухоли в 1968

В четырнадцатилетнем возрасте отец подарил мне боксёрские перчатки, и мой старший брат стал обучать меня боксу. Однажды, во время тренировки, брат нанёс мне удар в нижнюю челюсть. Вскоре в этом месте появилась небольшая припухлость, которая не увеличивалась. Я не обращал на неё никакого внимания, так как она была совершенно безболезненной. Примерно через несколько месяцев, во время очередной тренировки, брат снова нанёс мне удар в то же место. Последняя травма привела к стремительному росту припухлости.

В течение последующих нескольких месяцев опухоль выросла и достигла размеров сливы, затем она стала обезображивать моё лицо. Родители сильно испугались и повели меня к хирургу на консультацию. После цитологического обследования (сделали пункцию) родителям было сказано, что операцию нужно делать как можно скорее, так как рост опухоли выглядит очень зловеще. Я в это время не понимал до конца, какие последствия мне грозят в связи с новообразованием. Боли я не чувствовал, но видел переживания своих родителей, и этот факт заставлял меня сильно нервничать.

Вскоре меня госпитализировали в челюстно-лицевую хирургию медицинского института, где я увидел детей с изуродованными лицами. Увиденное произвело на меня сильное впечатление; я очень сильно испугался, что меня может ожидать подобная судьба. Хорошо помню, как на утреннем обходе хирург сказал студентам на медицинском жаргоне, что у меня рак с плохим прогнозом. Студенты смотрели на меня с нескрываемой жалостью, чем ранили меня невероятно.

Несмотря на медицинскую терминологию, которую врачи использовали на обходе, я сразу догадался, что моя болезнь смертельная и мне грозит обширная операция с вероятным обезображиванием лица. Я не спал по ночам и думал, как я буду умирать. С одной стороны, меня одолевал страх будущей боли, с другой, я верил, что Высшая Сила, которая всегда была ко мне милосердна, спасёт меня. Видя в отделении изуродованных операциями детей, я больше всего желал, чтобы перед смертью мне не изуродовали моё лицо. Врачи перед операцией предупредили моих родителей, что исходом операции может оказаться полное удаление нижней челюсти.

Перед операцией, несмотря на успокаивающие лекарства, страх был непереносимый, и меня начало сильно трусить; дрожь была такая сильная, что я прикусил язык. После операции хирург вышел к моим родителям и заявил, что удалил опухоль вместе с надкостницей, сказав, что у меня будет небольшая деформация лица, но поскольку кости ещё растут, то с возрастом этого дефекта не будет видно. Он предупредил родителей, что в будущем не исключён возможный рецидив заболевания. Послеоперационный период протекал без осложнений. Рана быстро зажила. Я испытывал невероятные положительные чувства, потому что меня не изуродовали, и всё произошло, как я хотел.

При выписке из клиники хирург неожиданно поделился с родителями своим чистосердечным признанием. Он сказал, что не удалил полностью нижнюю челюсть, несмотря на злокачественность опухоли, это было сделано вопреки общепринятой лечебной тактике. Во время операции он без всякого сомнения хотел удалить мне всю кость, однако в какой-то момент какая-то неведомая сила (он не понимал какая) заставила его отменить своё первоначальное решение. Такое случилось с ним первый раз в его профессиональной деятельности, и он не понимал, почему это произошло. Затем он добавил: «Позже я, не найдя объяснения тому, что произошло, сказал себе, что сделал это потому, что лицо ребёнка видимо было очень красиво, и у меня не поднялась рука его обезобразить».

Мои родители были счастливы его решением; жить с изуродованным лицом было бы хуже смерти, они знали, что я бы этого не вынес. Через много лет, будучи студентом лечебного факультета, я встретился с оперировавшим меня хирургом, который читал нам курс лекций по челюстно-лицевой хирургии. Узнав, кто я, он был необычайно рад нашей встрече. Он сказал мне, что я родился в рубашке, так как у меня была очень злокачественная опухоль хряща.

Он объяснил, что злокачественная саркома очень часто даёт рецидивы; пятилетняя выживаемость с таким гистологическим диагнозом, как у меня, статистически составляет менее 5%. В моём случае ситуация была значительно хуже, опухоль имела крайнюю степень злокачественности.

В то время не было других видов лечения этой опухоли кроме хирургического. Моё спасение заставило меня снова задуматься. Зачем Высшая Сила испытывает меня таким образом? Я знал, что всё, что не делает Высшая Сила, она делает для моего блага. Я видел недостатки своего характера, понимал, что только болью можно заставить меня идти правильным путём.