Поцелуй

         
        Когда в мою жизнь вошла девочка Марина, я понял, что кроме спорта, школы, друзей, музыки и кино, и конечно, мамы и папы, есть еще и очень важная ее часть - та часть, что со временем может стать второй вашей половиной.
     Нас неудержимо тянуло друг к другу после путешествия в Загорск, и так должно было случиться, что мы оказались, наконец, за одной партой. Я хорошо учился по гуманитарным предметам, но посредственно понимал алгебру и тригонометрию, а физику в нашем классе преподавала Татьяна Николаевна, у которой получить оценку выше тройки уже было подвигом. Марина же училась хуже меня, а по физике - и того хуже.
    И, когда мы уже ходили друг за другом почти неразлучно, договорились, что она будет приходить ко мне домой, чтобы вместе готовить уроки. Мы и правда, сначала занимались физикой, но, думаю, что в головах у нас творилось совершенное безобразие.
    Шла последняя четверть девятого класса, начинался май, и в один из дней, когда мы сидели на моей тахте, уже тихонько несколько дней подряд прислоняясь друг к друг коленями, я вдруг поцеловал ее неожиданно.
    Она густо покраснела, встала и села за круглый стол напротив меня, закрыв лицо руками. Посидев так с минуту, тихо спросила:
   - Это  правда?
Я, к этому времени уже вскочивший и ходивший вокруг неё по комнате, ответил:
   - Что - правда?
   - Ну, это ты меня поцеловал по правде?
   -  Да-а….
   И в этот день она скоро ушла, оставив меня.
   Но через день наши «занятия» продолжились - мы сами уже хотели и ждали их продолжения.
   Через две недели мы уже целовались всегда, но обниматься очень боялись. Становилось нестерпимо жарко, в висках стучало, сердце, да и всё остальное, рвалось наружу.
     Мы, как могли себя останавливали. Я начитался всяких книг «про Это», и считал, что мы ещё очень молоды, чтобы совершить серьезный шаг навстречу друг другу, хотя мысленно мы уже были одним целым. Думаю, что нас останавливал возраст и воспитание.
    Ведь тогда считалось, что отношения между мальчиком и девочкой в школах должны быть по крайней мере до её окончания целомудренными и ни о какой «любви» не могло быть и речи.
    В нашей коммунальной квартире жили кроме нас две соседки. Одна была вполне приличной бабулькой, спокойной и бесконфликтной, а вот вторая…
    Петрович даже окрестил ее Карконтой, памятуя о персонаже из романа Дюма «Граф Монте-Кристо», сварливой, завистливой и пронырливой теткой.
   Так вот Карконта, оказывается постоянно следила за нами, подсматривая и подслушивая, и, наверное, услышала из коридора звуки наших поцелуев и вздохи при обнимании…
   Представляю, что она могла себе представлять!
    И вот почти перед самыми экзаменами меня вдруг вызывают к Галине Ивановне, нашему самому строгому завучу.  Зачем?  Теряюсь в догадках…
   Начинается ничего не значащий разговор   о школьных делах, ведь я – комсорг класса, о школьном кинотеатре – я – его директор, и вдруг вопрос - А что у вас дома делает Марина?
Я удивился – и все понял. Карконта нажаловалась!
 - А что она может там делать? Уроки учим.
 - Уроки?  А у нас есть другие сведения?
 - И какие, - спрашиваю, - у вас сведения?
     Тут Галина Ивановна засмущалась почему-то, но посоветовала больше девочек к себе не приглашать.
- А почему? Мы же уроками занимаемся?
- Я вам советую больше девушек не приглашать, понятно?
  Я вышел.
- Ах, Карконта…
 Я тут же всё рассказал Марине, и она тихо сказала, что больше ходить ко мне не будет.
 - Нет, будешь - настаивал я.
- Но она же снова пойдет жаловаться и тебя выгонят из школы или из комсомола…
Я настаивал:   
  - Мы не можем вот так просто дать почувствовать Карконте, что она победила. Тем более, что у нас ничего такого и не было…
 Марина внимательно посмотрела на меня.
- Но мы же не можем делать уроки у меня, у меня же сестра дома. Она учится в четвертом классе.
 - Почему не можем?
 - Потому, что она противная и будет за нами подглядывать.
 - Тогда будем делать уроки и не будем целоваться…
 - ?
 -  Или …почти не будем целоваться.
      Мы договорились, что будем готовить уроки друг у друга дома по очереди и следить за происками Карконты и подглядываниями сестры.
  И вот в один из дней, когда мы только пришли ко мне домой и едва разложили учебники на столе, я услышал приглушенное шарканье ног Карконты в коридоре. Я сделал Марине знак, и она замерла. Шаркание прекратилось. Я сделал быстрое движение и резко открыл дверь наружу в коридор. Дверь уперлась в мягкую преграду, и в  коридоре что-то упало. Когда же я выглянул, то увидел быстро захлопывающуюся дверь соседки… и всё стихло.
- Все в порядке – сказал я, вернувшись, - можно уходить!
И мы, собрав учебники, пошли к Марине домой.
 У нее дома сестра Лариса просто не отходила от нас, но сегодня мы этого не замечали.
    Поняв, что нам совсем негде встречаться, мы стали приходить в школу пораньше. Занятия начинались в 8.30, а в 7.45 мы уже стояли перед школой и первыми вбегали на пятый этаж. Рядом с кабинетом литературы за кинобудкой у окна мы могли целоваться минут пятнадцать, пока в 8.00 на лестнице не слышались шаги Любы Захаровой, приезжавшей на раннем автобусе, и мы, разгоряченные и вспотевшие, отрывались друг от друга. Чуть позднее приходили дежурные по классу, открывали его и мы уже сидели и, медленно остывая от эмоций, просто смотрели друг на друга за партой. Так начинался первый урок.

 (из книги "Недетские рассказы")