Это был Ангел...

Соседова Вера с ужасом смотрела на мужа, который собирался с другом на рыбалку.
Конечно, она предполагала, но до последнего надеялась, что не будет так...
Андрей был красивый, голубоглазый, здоровый мужчина, тридцати семи лет. У них было четверо детей и собака.
Счастливо они жили или нет? Каждый считает по-разному.
Дни Веры проходили, каждый, с молитвами, чтобы муж не пил, её не бил, да детей не гонял.
Дети, все как один, сетовали, что родители их не понимают, достают, виновны во всех смертных грехах, и мечтали побыстрее уехать подальше.
Андрей, постоянно жаловался на жизнь, на людей, на обстоятельства и пил. Пил много, без разбора. Раз в месяц, стабильно неделю, беспробудно... А потом отходил: с капельницами, таблетками и прочими прелестями. Веру любил больше жизни, детей иногда баловал, собаку уважал. На людях ими гордился, правда, когда запьёт, частенько гонял.
А собака просто жила в своём вольере, охраняла дом и семью, радовалась, когда хозяин гулял, ведь всё семейство переезжало временно, в её контуру.
Вера продумала там всё: установила окна, буржуйку, лавки, по кругу, такие, что даже спать можно было.
Андрей не понимал для чего это всё собаке, но не препятствовал, слишком был занят своими делами.
Нет. Он не работал. Перебивался с шабашки на шабашку. В маленьком посёлке, его на работу и не брал особо никто. Знали про его слабость и скверный характер, да про то, что работал спустя рукава, вот и не брали.
А Вера терпела. Не понятно за что и зачем. Так было принято. Так воспитана. Мать ей всегда говорила: « Как снюхались, так и разнюхивайтесь».
Набрался Андрей в тот день крепче прежнего, да так, что по дороге домой, решил прилечь прямо на обочине одной из улиц.
Лёг вниз головой в канаву, только калоши торчали в сторону дома, да уснул.
В тот день солнце пекло так, что не все взрослые выпускали детей на прогулку, боялись – головы напечёт. А этот ничего, зарылся в осоку, только слюни по щекам растекаются.
Дальше было всё, как в тумане. Ему резко стало нехорошо. Глотку сжало неимоверной силой, стало не хватать воздуха!
Андрей кое-как трясущейся, раскоординированной рукой стянул с себя футболку, высвободился из брюк и трусов, расшвырнул калоши по углам дороги. Но легче ему не стало. Глаза его налились кровью, лицо безобразно опухло.
Наконец, он понял, что без помощи не обойтись, начал кричать, но вместо слов из гортани вылетали не членораздельные звуки.
На не то стон, не то мычание сбежались соседские ребятишки и, смеясь, разбежались в разные стороны, кто куда. Лишь Серёжка Седов добежал до Соседовых с криками:
–Там ваш папка в канаве лежит голяком и мычит!
Красная от стыда и беспомощности Вера кинулась на зов. С утра сердце было не на месте... Крикнула детям, но те не пошли – стыдно. И так, все смеются, семьёй алкаша называют.
Вера прикрыла тело мужчины футболкой и начала бить его по щекам:
–Очнись! Окаянный! Очнись!!! – голосила она.
Андрей не шевелился, но ещё дышал.
– Серёжка, зови Петровну! Он умирает,– плача попросила мальчишку съездить на велосипеде за врачом Вера.
Андрей грузно дышал, женщина положила его голову себе на колени и начала жалеть, гладить, шептать ему что-то.
Муж отвечал что-то невнятное, бессвязно мотал руками и ногами, но подняться не мог.
Петровна прибыла быстро: на велосипеде с аптечкой.
– И давно он так?
– Не знаю.
– Сейчас машина приедет.
– Осмотришь? Что с ним?
Петровна достала тонометр, померила давление, попыталась поговорить с Андреем.
– Либо белая горячка, либо инсульт. Заберут в стационар. Обследование покажет.
– Выживет?
– Выжить-то выживет, а вот будет ли жить – вопрос. Ему пить ни в том, ни в другом случае нельзя. Может и инвалидом остаться.
– Будешь, будешь жить. Нельзя умирать. Слышишь? Тебе ещё детей поднимать! – шептала Вера мужу сквозь слёзы и всё жалела, жалела...
Андрея забрали. Десять дней команда врачей боролась за его жизнь.
– Я видел Ангела! Он стоял надо мной такой маленький, беленький и наказывал: «Будешь, будешь жить. Нельзя умирать. Слышишь? Тебе ещё детей поднимать!»
Андрей поднял глаза на Веру.
– Веришь?
– Верю...
– Не плачь, пожалуйста, не плачь! Всё будет хорошо! Я больше ни-ни! Я обещал, там на облаках... Вера, это был Ангел! Мне нельзя умирать, мне ещё детей поднимать. А я ведь с ними даже ещё не знаком...
– Вот те раз. Это как это не знаком?
– Ты их воспитывала, и меня. А я пил. Ну, баловал иногда, не то это, понимаешь? Теперь всё будет по-другому. Вера, честно! Веришь? Это был Ангел...