Дверь

Позвольте мне рассказать вам одну историю. Историю, которая до сих пор не даёт мне покоя. Прошло уже больше года… но каждый раз, когда я вспоминаю те события — по коже пробегает холод. Я до сих пор не нахожу этому никакого рационального объяснения. И если говорить начистоту — всё чаще ловлю себя на мысли: а вдруг я просто сошел с ума? Может, действительно пора всерьёз задуматься о своём рассудке.

Меня зовут Николай. Я обычный человек. Работал ночным охранником на промышленном комплексе — трёхэтажное здание с пустыми складами, гулкими цехами и коридорами, в которых даже днём отдавало чем-то кладбищенским. Смена начиналась в девять вечера и длилась до самого утра. Каждый час — обход, проверить двери, просмотреть камеры, убедиться, что всё спокойно. Работа — казалось бы, простая, рутинная. Платили достойно. А главное — тишина, ни душ, ни шума, только ты и тусклый свет дежурных ламп.

Каждую ночь, когда последние рабочие покидали территорию, здание замирало. Через дорогу, в соседнем корпусе, жизнь только начиналась: там смену принимали ночные рабочие. Их приглушённые голоса, металлический лязг, неяркий свет фонарей — всё доносилось, как сквозь толстую вату, будто из другого измерения. Там было движение, пусть и бытовое, и рутинное. А здесь, в моём крыле, царила тьма. Глубокая, настойчивая, как чужой взгляд в спину.

Работа — как работа. Завод — как завод. Комплекс — как тысячи других. Ничего странного. Ничего пугающего. Пять лет я провёл в этих стенах. Всё шло своим чередом. Начальство меня устраивало, а я устраивал его. Дежурства были спокойными, смены — предсказуемыми. До той самой ночи. До ночи, что навсегда разорвала мою жизнь на «до» и «после».

Это случилось, когда последние клерки и рабочие выключили оборудование, и свет в коридорах погас. Я вышел на пост, как всегда, с термосом кофе и фонариком, ожидая привычной тишины. Но в ту ночь она была другой. Словно здание сделало глубокий вдох — и замерло. Мир вокруг застыл. Темно. Пусто. Глухо. Где-то через полчаса, может, чуть позже, должен был подъехать автобус с ночной сменой для соседнего корпуса. Корпоративный автобус был организован нашим начальством — старый «ПАЗик» с запотевшими окнами.

Наш комплекс стоял в Подмосковье, где-то километрах в сорока от Москвы. Днём — суета, гул станков, грохот, жизнь. Но ночью... Ночью наступала тишина такая, что можно было услышать, как за окном хрустят сухие ветки под лапками птицы... или когтями чего-то другого.

Каждую ночь я сидел в своей подсобке на первом этаже — в небольшой комнате с облупленными стенами и широким окном. Оно выходило прямо во двор, на бетонную площадку, по которой приезжал ночной автобус. Я знал его звук — сперва тихое шипение тормозов, потом скрип открывающихся дверей. Гулкие шаги рабочих по асфальту, смех, разговоры. Всё это слышалось отчётливо, будто они проходили прямо сквозь мою комнату. Иногда они смеялись слишком громко. Неестественно громко, пытаясь перекричать друг друга.

Я, как обычно, допивал пятую кружку кофе, уставившись в экран. Сериалы, фильмы — всё шло вперемешку, лишь бы скоротать скуку и саму ночь. Я слышал, как прошли рабочие. Дверь за ними закрылась. Думаю: «ну вот, значит, скоро должен запуститься соседний цех». Всегда так — где-то через полчаса, может, чуть позже. Когда он начинает гудеть, дрожат стены, уже не так остро ощущается одиночество. Я устроился поудобнее. Новый сериал, скучноватый, блеклый — но сейчас не в этом суть, главное, что время начинает тикать быстрее.

Внезапно раздалась вибрация и слабый писк — на телефон пришло уведомление. Я краем глаза заметил, что экран загорелся, но не придал этому особого значения. Телефон лежал на зарядке, и тянуться к нему совсем не хотелось. Я был уверен: ничего важного он сообщить не мог. Все знакомые и друзья знают, что я работаю по ночам, — вряд ли кто-то стал бы писать что-то срочное. Скорее бы позвонили. А раз звонка нет, значит, это, скорее всего, просто спам. А на спам реагировать необязательно. Я невозмутимо продолжил смотреть свой скучный сериал.

Спустя примерно сорок минут я отложил просмотр сериалов, одним глотком допил остывший кофе и, взяв с собой телефон, отправился на обход. Едва аппарат оказался в руке, как я вспомнил об уведомлении, которое пришло ранее.

Разблокировал экран и наткнулся на странное сообщение от неизвестного номера: «Будь осторожнее. За тобой идут».

Я инстинктивно оглянулся. Не знаю, чего именно ожидал увидеть — позади стояла тишина, не слышно было ни звука, ни малейшего шороха. Но всё равно… мне отчего-то захотелось оглянуться.

Смс вызвало неприятное ощущение — будто холод прошёлся по животу, а мышцы в ногах невольно напряглись. Я тут же попытался себя успокоить: «вдруг кто-то ошибся номером… или просто шутка, розыгрыш, может, от заводчан, может, друзья прикалываются…»

Я сделал вид, что не придал значения сообщению. Но мерзкий осадок остался. Спрятав телефон в карман, я продолжил обход.

Здание возвышалось на три этажа. Внизу спал завод — массивный, пропахший машинным маслом и железом, он напоминал живое существо, уставшее от звуков и вибраций, отправившееся на временный покой. На втором и третьем этажах обитали офисные клерки и прочие сотрудники, чья работа не требовала стоять у станков. Они тонули в бесконечных бумагах, графиках и отчётах, погребённые под грудой бюрократической рутины.

Я обходил вверенные мне помещения, как и положено, привычно проверяя замки, приглядывая за порядком. Всё казалось нормальным. Но внутри меня грызла одна-единственная мысль — то странное смс, что пришло раньше. Кто это был? Что это значит? Зачем? Я пытался отогнать эти вопросы, но ощущение не отпускало.

Я поглядывал по сторонам, то и дело останавливаясь, заглядывал в комнаты, убеждаясь, что всё закрыто, всё на месте. И всё же... что-то было не так. Будто тишина в коридорах сгущалась, будто воздух стал плотнее. Я чувствовал — за мной что-то или кто-то наблюдает. Или просто разыгралось воображение? На одном из поворотов я вдруг остановился. Внутри — холод. Нервы натянуты, как струны. Медленно, почти не осознавая, я полез в карман за телефоном. Экран мигнул. То самое сообщение. Без подписи. Без объяснений. Секунда — и я уже набираю ответ. Пальцы движутся будто сами по себе.

«Кто вы?» Сообщение отправлено. Я стою, сжимая телефон. Вокруг — всё та же гнетущая тишина. Я слушаю. Жду.

СМС ушло. Я стоял неподвижно с телефоном в руке, как будто само это устройство могло сейчас дать мне ответ на все вопросы. Прошло, наверное, две или три минуты — долгие, тягучие, словно растянутые в вечность. Ответа не было. Пусто. Я выдохнул, заблокировал экран и убрал телефон обратно в карман.

Дальше — снова обход. Шаг за шагом, как по инструкции. Но теперь — иначе. Что-то изменилось. Казалось, в здании кто-то есть. Я знал, что, скорее всего, это просто накрученность, последствие того внезапного и необъяснимого сообщения. Но мой разум и мое тело начали жить отдельно. Я то и дело оборачивался и прислушивался. За спиной будто слышались чьи-то шаги. Где-то справа, за дверью — будто дыхание. В другом крыле — лёгкий, почти неслышный скрип. Как если бы дверь не открылась, но... пошевелилась. На душе становилось неспокойно. Нет, непросто неспокойно — тревожно, до ломоты в висках, до холодка в груди. Здание, казалось, наблюдало и чего-то ждало.

Когда я поднимался на второй этаж, вдруг почувствовал знакомую вибрацию в кармане. Ещё один писк уведомления, от которого в горле сжалось что-то тяжёлое, на секунду-другую лишив меня дыхания. Я вытащил телефон, разблокировал экран и прочитал сообщение: «Сегодня ты умрёшь».

От этих слов меня будто обдало ледяным ветром. Всё внутри похолодело, и на какое-то мгновение мне показалось, что сердце замедлило свой ритм, как если бы его охватил холод, сковывающий и не дающий сокращаться. С каждой секундой этот холод проникал всё глубже, заставляя каждую клетку тела кричать в панике.

Но с другой стороны — внутри вдруг проснулась ярость. Злость, такая глухая, что по всему телу прошли судороги. Это уже не было смешно. Это не было игрой. Это была наглая, отвратительная шутка, за которую кто-то, черт побери, обязательно заплатит. Не думая, я настрочил ответ: «Кто ты такой, урод чертов? Узнаю — рожу разобью». Отправил. Пальцы едва касались экрана, и хотя я знал, что ответ не придёт, всё равно надеялся. Но экран оставался пустым. Писк уведомления так и не повторился.

Я снова убрал телефон в карман и продолжил обход. Но теперь мне казалось, что здание стало... еще более живым. За моей спиной все отчетливее скрипел пол, слышались громче чьи-то шаги, приближающиеся. В голове было пусто от гнева, а в теле отрезвляющая тревога и страх. Сзади звуки становились всё громче, как будто кто-то — не человек, а что-то другое — приближалось ко мне. Я увеличил шаг, но не мог заставить себя не оглядываться. Тени за спиной играли с нервами, они были слишком явными, слишком настоящими.

Только бы закончить этот обход... Я с каждым шагом ждал, что дверь за мной закроется, что я смогу спрятаться, наконец, в подсобке, где меня не найдут. Но шаги не прекращались. Напротив, они становились всё отчётливее.

Я чувствовал, как сердце с каждым ударом било сильнее, будто пытаясь вырваться из груди. Дыхание стало резким, неровным, словно воздух вокруг сгустился и стал вязким и тяжёлым. Я ускорял шаг, нервно вертя головой, вглядываясь в тени. Всё внутри меня кричало: беги. Позади раздавался звук — мерзкий, влажный, старческий. Шаркающие шаги. Тяжёлые ботинки, будто кто-то, давно забытый и полуразложившийся, плёлся за мной, не отставая. Существо ли, человек или... чёрт знает что — я не знал. Но звук был слишком реальным. Слишком близким. И слишком... личным. Как будто этот ужас знал, что именно меня пугает. Внезапно я пришел к выводу, что за мной гонятся. Это было не ощущение. Это была уверенность. Инстинкт. Я прибавил шаг, почти побежал, и тут же услышал: шаги позади тоже ускорились. Скользящие, вязкие, будто не желающие терять меня из виду. Не позволить уйти. Страх захлестнул с головой. Невыносимый, давящий, почти физически ощутимый. Я глотал воздух, лихорадочно окидывал коридор взглядом, ища — любое укрытие, любой выход. И тут я увидел дверь.

Дверь, которой не могло быть.

Я знал это здание. Пять лет, три этажа, сотни обходов. Я мог пройти его с закрытыми глазами — и знал, где что расположено. Но этой двери не было. Никогда. Мёртво-серая, без опознавательных знаков. Просто — появилась. И я мог поклясться чем угодно, что раньше её тут не было.

Я резко остановился. И одновременно остановился звук за моей спиной. Мгновенно. Повернуться назад было почти невозможно от страха, но я всё-таки сделал это. Медленно. Плавно. К счастью, коридор был пуст. Тишина звенела, как раскалённый металл. Пульс гудел в ушах. Я выдохнул, чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Едва дав себе на секунду расслабиться.

Снова перевёл взгляд на дверь. Она будто стала ближе. Реальнее. И в то же время — абсолютно чуждая. Как будто она не была частью здания. Как будто её вырезали из другого мира и вставили сюда. Осторожно, почти не дыша, я подошёл ближе. Каждый шаг давался с трудом. Оглядывался в поисках того, кто шёл за мной. Никого. Но это «никого» пугало сильнее, чем если бы кто-то всё-таки был.

Дверь была сделана из дешёвого ДСП, потрескавшегося и покрытого пятнами. Хлипкий замок, на который дунь, и он рассыпется. Всё как в старом складском здании, которое, казалось бы, пустует уже далеко не первый год. Но я стоял перед дверью и не верил своим глазам. Я только что пробежал весь второй этаж, каждую его тень и угол. И этой двери не было. Клянусь, её не было!

Здание было тёмным, а вокруг — абсолютная и пронизывающая тишина. Звук шагов позади исчез. Всё стихло, будто само пространство дало мне передышку. Но в груди всё равно не было покоя — только гнетущая и холодная тревога.

Я подошёл вплотную к двери, аккуратно коснувшись её поверхности. Лёгкое прикосновение — и меня пронзил странный холод. Странный и чуждый, такой, что моментально заставил кровь в жилах застыть. Это было не просто холодное дерево, это был ледяной, глубинный холод, как будто сама дверь была выкована где-то далеко в небытии 9 круга ада Данте. Я перевёл взгляд на ручку и замер. Оказавшись в сантиметре от неё, я почувствовал, как она слегка вибрирует, будто на том конце кто-то держит её и ждёт. Не заперта. Собравшись с духом, я толкнул дверь. С трудом. Механически. Ожидая чего угодно — но не того, что произошло. Дверь открылась медленно, скрипя, будто бы все еще пытаясь скрыть все тайны. И вот она открылась. Передо мной распахнулось огромное помещение, которое ранее я не видел никогда.

Я шагнул внутрь, не оглядываясь. Быстро, но тихо, словно ждал, что кто-то или что-то последует за мной. Как только дверь за мной закрылась, я прислонился к ней, прижимаясь, как будто это могло бы меня защитить. При этом ощущение, будто я сам себя запер с каждым мгновением усиливалось.

Повсюду лежали обрывки бумаг, что-то серое и заплесневелое. Здесь стоял запах, тот самый запах, который невозможно забыть — старья, затхлости и чего-то прогорклого, сквозь которое пробивался едва уловимый запах сырости.

Помещение было невообразимо огромным. Такое ощущение, что сюда можно было бы поставить целый завод, а то и склад в два раза больше. В этом безбрежном пространстве стояли машины, аппараты, станки — все, чего я никогда раньше не видел. Оборудование замерло в полумраке, будто каждый предмет ожидал чего-то, готовился к действию. И вдруг — они начали включаться. Один за другим. Медленно, как будто в замедленном темпе, они оживали. Но... я не видел ни одного человека, ни одной души, способной их запустить. Эти машины не выглядели автоматизированными.

Полумрак, в котором я оказался, не давал мне точного представления о том, что впереди. Я различал детали, но словно находясь за занавеской тумана, я мог разглядеть очертания объектов, формы машин, их массивные контуры. Но всё это было как на старой чёрно-белой фотографии — мрак поглощал цвета, но, к счастью, не лишил четкости. И, несмотря на это, я не видел ни единой человеческой фигуры. Честно говоря, я всё ещё надеялся, что в этом помещении я один.

Я начал двигаться вдоль станков, стараясь не издавать ни единого звука. Стал изучать эти ужасные машины, пытаясь понять, для чего они могут быть, для какой цели существуют. Они больше походили на какие-то расчётные устройства, на приборы, которые должны были высчитывать формулы, рисовать кривые, графики, чертежи, которые никто не должен был видеть. Казалось, что каждое движение этих машин скрывает за собой тайну, которую я не должен был разгадать.

И вот — чуть поодаль, в темноте - я различил стол. Огромный стол, и на нём стоял компьютер. Но не тот, к которому я привык. Это был какой-то исполинский монстр, из тех, что даже в годы их появления выглядели бы странно. Он был настолько большим, что мне казалось, он поглотит всё вокруг. Экран, тускло светивший в темноте, казался живым — и когда я приблизился, меня охватил страх. Я знал: этот компьютер был не просто аппаратом, он был чем-то больше.

Передо мной стоял экран — огромный, больше, чем те мониторы, какие были когда-то лет двадцать назад. При этом сзади он был абсолютно плоским, именно такой, как современные устройства. Под столом, в свою очередь, было что-то, что я и не ожидал увидеть — сплошной системный блок, занимающий все пространство, громко жужжащий, с каким-то низким, монотонным звуком, от которого голова начинала болеть. Звук был почти… органическим, как будто эта железяка жила своей жизнью.

Экран вдруг стал ярче, и я почувствовал, как меня пронзают холодные мурашки. Это было слишком странно, слишком… неправильно. Я не мог оторвать взгляда от этого чуда технологии, которое явно не должно было быть здесь, в этом заброшенном, не пойми откуда взявшемся помещении. Я шагнул ближе. Подошёл вплотную, но… клавиатуры не было. Мышки не было. Только экран, как будто он сам был центром всего этого механизма, самодостаточный и зловещий.

Сердце сжалось. Я пытался понять, как это устройство вообще работает. Кто мог управлять этим монстром, если тут нет ничего, что могло бы его контролировать? И зачем оно вообще здесь? Я снова оглянулся по сторонам, пытаясь найти хоть какой-то ответ, кого-то, кто мог бы мне объяснить… но вокруг не было ни души. Я вновь повернулся к экрану, и вот тогда всё изменилось. На чёрном фоне появилось синее окно, и в нём — мигающий курсор. Он двигался… словно им кто-то управлял. Мой взгляд застывал на этом мигающем символе, и с каждым его миганием я ощущал, как сдавливает горло тугой невидимой и ледяной цепью, как холод пронизывает кожу. Я знал — эта машина ждёт чего-то, но не знал, чего именно.

Мгновение — а может быть, целая вечность — повисло в этом пустом, забытом мире. Тишина была такой густой, что её можно было почувствовать на коже, как невидимые, тяжёлые руки, сжимающие грудь. Все звуки исчезли, даже мой собственный пульс, казалось, замер. Время… время вдруг стало неподвижным, застывшим, будто оно само побоялось двигаться. И вот, как по волшебству, всё снова сдвинулось с места. Время — с этим ужасным, грохочущим, почти физическим звуком — снова стало двигаться вперёд. В помещении раздался громкий, неестественный стук, будто из самой глубины экрана. Печатный звук. Он был почти живым, как если бы эта старинная машина, не умеющая чувствовать, внезапно решила раскрыть свою душу.

На экране появились первые буквы. Я стоял, затаив дыхание, не в силах оторвать взгляда. Буквы словно оживали на глазах, скользили одна за другой, нарастая с каждым звуком, с каждым ударом. И вот спустя клокочущее мгновение на экране появилась фраза.

«Тебе осталось жить 5 минут».

Каждое слово звучало в голове, как выстрел в душу. Эти буквы не были просто текстом. Они застигли меня врасплох, заставив ужас обжечь меня изнутри. Я почувствовал, как весь мир вокруг стал чуждым и опасным, а мне некуда бежать из него, негде спрятаться. И снова меня охватил тот же смертельный ужас, который сковал все мои органы. Паника. Абсолютная паника. Я почувствовал, как холод проникает внутрь меня, и вся кровь словно застыла в жилах. Это был страх, которого я не знал ранее. Страх, который я никогда не мог даже представить. Он рвал меня изнутри.

Без малейшего контроля я закричал. Этот дикий, невыносимый вопль вырвался сам собой, и звуки, отражавшиеся от стен, вернулись ко мне, словно эхо, рожденное в горах. Я не знал, что со мной происходит. Я не знал, что это за место. Но одно было очевидно — я должен был выбраться отсюда. Я должен был убежать. Немедленно.

И я побежал. Отчаянно, не думая. Ища выход, надеясь на то, что хоть что-то даст мне шанс. Я снова стремглав помчался к тому месту, где ещё недавно стояла дверь, откуда я и пришёл сюда. Но… двери не было. Она исчезла. Я остался в этой кошмарной бездне, где мои ноги бились о бетонный пол, а дыхание рвалось от паники. Мой разум взорвался. С каждой секундой страх усиливался, заглушая всё вокруг. Я не мог найти выхода. Я не мог понять, как это возможно — снова оказаться в том месте, откуда только что бежал. Я метался туда-сюда, будто в ловушке, и всё, что я видел перед собой — это пылающие слова на экране машины, как проклятие, которое невозможно забыть. «Тебе осталось жить 5 минут». Эти слова грохотали в моей голове, повторяясь вновь и вновь, как страшный, неотвратимый приговор. Я снова побежал. Вперёд, в неизвестность. Я должен был найти выход. Я должен был... Но куда бы я ни шёл, тьма, кажется, становилась только гуще.

С каждой секундой пульс ускорялся, сердце бешено колотилось, как барабан, а его удары глухо отдавались в голове. Я задыхался. Воздуха не было, а каждый вдох приносил боль. Страх сжимал меня, как невидимые цепи, холодные и железные, сковывая мои ноги, заставляя их двигаться медленнее и тяжелее. Я не мог понять, что происходит, не мог осознать, где я нахожусь. Я просто мчался вперёд, не думая, не останавливаясь, в этот мир полумрака, где каждое пятно света было чуждым и пугающим. В голове был только один вопрос: как выбраться?

Звук машин усиливался. Сами стены и пол начали вибрировать от этого ужасающего грохота. И вот он — шаркающий звук. Тот самый, который я слышал до того, как вошёл в эту проклятую дверь. Он был где-то позади, и я знал, что был не один. Что-то преследовало меня. Я чувствовал, как каждый мой шаг становится тяжелым, как мои мысли начинают путаться, но я продолжал бежать, надеясь на чудо, которое, наверное, не случится.

Затем я остановился. Резко, как если бы я наткнулся на невидимую преграду. На мгновение передо мной всплыло осознание, которое заставило меня замереть. Это место... оно было слишком огромным. Я не мог выбраться. И если машина, если эта жуткая штуковина не ошибается, если она действительно точно знает, что мне осталось жить 5 минут, то я просто не успею выбраться. Я был заперт. Я мог только ждать, пока этот кошмар поглотит меня.

Но не сейчас! Не сейчас! Нужно что-то сделать. Что-то прямо сейчас. Я взглянул по сторонам и вдруг заметил — у стены стоял тяжёлый железный прут. Я схватил его и вернулся к компьютеру. Мой разум едва успевал следить за тем, что я делал. Желание уничтожить это проклятое устройство было непреодолимым. Мне казалось, что если я смогу уничтожить эту машину, если я смогу разорвать её жуткий пророческий мини-опус, может быть, я смогу хоть как-то избавиться от проклятия, которое она мне навязала. Я поднял железный прут, готовясь ударить адскую машину, вселяя тем самым в себя надежду.

Я обрушил железный прут на компьютер с яростью, которую уже не мог сдерживать. Я бил, как безумец — по экрану, по корпусу, по урчащему системному блоку, вкладывая в каждый удар и страх, и гнев, и отчаяние. Металл гремел, искры разлетались, но это проклятое устройство будто насмехалось надо мной. Оно не ломалось. Оно не трескалось. Оно продолжало работать.

Я метался вокруг, искал кабели и розетки, искал провода, хоть какие-то артерии этой механической твари, чтобы перерезать их, выдрать, задушить её. Хоть что-то! Но каждый раз, когда я приближался с ломом — экран вспыхивал. И появлялся отсчёт.

«Тебе осталось жить 4 минуты 56 секунд.»

«4 минуты 55 секунд…»

Машина печатала безжалостно и методично. Она как будто чувствовала, как эти цифры режут мой разум и разрывают нервы. Каждое новое число становилось каплей яда. Я видел, как секунды утекают — мои секунды, моя жизнь. И я ничего не мог сделать.

Я бил ещё сильнее. Вновь. И вновь. Гром грохота сотрясал помещение. Я издавал уже не крики — звериные вопли, как раненое животное в капкане. Но всё было тщетно. Экран сиял, как холодное око, равнодушное ко всему, кроме счёта. Отчёт продолжался. Безжалостно. Машина была непобедима. Как будто защищённая какой-то невидимой силой, как будто сама смерть поселилась в ней, скрываясь за стеклом и схемами. Я чувствовал, как теряю рассудок, как тьма подбирается ближе, и каждый удар только приближал конец. И время… тикало. Беспощадно и неумолимо.

Каждая минута моей жизни… исчезала. И каждая исчезнувшая минута беспощадно отражалась на экране моего телефона — словно приговор, безэмоциональный и хладнокровный. Он снова и снова издавал этот мерзкий, пронзительный писк, сигнализируя о новой СМС. Я посмотрел. «Тебе осталось жить 4 минуты… 3 минуты 59 секунд… 3 минуты 58 секунд…» — они приходили, одна за другой, как удары похоронного колокола, как зловещие шаги смерти, медленно, но верно приближающейся ко мне.

Я был полностью сломан. Разбит. Все мои силы, все надежды — растоптаны, уничтожены. Моя попытка уничтожить этот адский компьютер провалилась, и с каждой секундой я чувствовал, как стены помещения сужаются, как воздух становится тяжелее, как сама реальность давит на грудь, не давая вдохнуть. Я не знал, что делать. Не знал, куда бежать. В отчаянии я отбросил бесполезный прут. Он бесполезен. Всё это бесполезно. И тогда, движимый чистым животным страхом, я сорвался с места и побежал. Куда? Не знаю. Куда глаза глядят, как безумец, потерявший рассудок. Мои шаги грохотали по холодному полу, сердце билось так, что казалось — сейчас разорвётся. Я нёсся вперёд, мечтая только об одном: найти выход. Любой. Хоть какой-то. И — о, чудо, или, может, злой каприз судьбы — спустя две изматывающие, изнуряющие минуты я увидел его. Впереди, в этом безграничном помещении, в этом лабиринте мрака вдруг блеснул серый свет. Огромное окно. Спасение. Или иллюзия? Я не думал. Я не хотел думать. Я просто бросился к нему с последними силами, что у меня остались.

И я прыгнул. Вылетел, как снаряд, прямо в стекло. Громкий, чудовищный треск разнёсся по помещению, когда стекло, будто живое, содрогнулось под моим весом и начало осыпаться острыми, как лезвия, осколками. Они впивались в кожу, в лицо, в руки, в ноги, рвали моё тело, рисуя багровые линии боли. Но я не чувствовал страха — только безумную, горящую надежду, что там, за этим окном будет выход. Будет свобода.

Я вывалился наружу. И полетел. Падение оказалось долгим. Холодный воздух хлестал по ранам, кровь капала вниз, растворяясь в темноте. И вот… тьма. Полная, всепоглощающая тьма.

Я очнулся в светлом, ярком помещении. Легкий дневной свет скользил по стенам. Медленно, с трудом, я попытался осмотреться. Боль от каждого малейшего движения словно пожирала меня изнутри. Я был в больничной палате. Вокруг меня стояло несколько кроватей. На 2-х из них — неясные силуэты людей, а напротив — ещё три пустые. Всё было слишком тихо. Пахло чем-то стерильным.

Я осторожно попытался посмотреть на свои руки и ноги, но вся моя кожа была покрыта бинтами, плотно туго обвязанными. Даже моё лицо было скрыто за марлевой повязкой, которая оставляла только узкие щели для глаз. Я не мог понять, что произошло. Как я оказался здесь? Что случилось с моим телом? Всё было размыто, а сознание словно уплывало, не давая мне ясного ответа.

— Осторожней, не шевелись! — сказал мужчина, откуда-то с соседней койки. Я не мог повернуть голову, не мог увидеть, кто это. Каждое движение причиняло мне такую боль, что я сразу почувствовал, как темнеет в глазах. Голос продолжил:

— Я сейчас позову медсестру… — его шаги стали слышны, они шуршали по полу, уходя в сторону.

Через пять минут в палате появился врач. Я пытался фокусироваться на фигуре, но всё было размыто, как в тумане. Сквозь узкие прорези бинтов я различал его силуэт: мужчина в белом халате, с маской на лице, стетоскоп, свисающий с шеи, как символ той холодной, беспристрастной науки, что управляет жизнью и смертью. Рядом с ним стояла женщина в синем хирургическом костюме, её руки скрещены на груди, взгляд — тяжёлый, оценивающий, будто бы она не просто присутствует, а следит.

— Ну здравствуйте, Николай Игоревич, — произнёс мужчина. Его голос был тяжёлым, как и у всех врачей, с каким-то тяжким оттенком, хриплым, не терпящим возражений, словно каждое его слово было неизбежным приговором.

Я попытался открыть рот, но сразу понял, что за этим скрывается нечто ужасное. Голос сорвался, а в горле как будто появился шершавый камень. Каждый вдох приносил боль, как если бы воздух прокачивался не через лёгкие, а где-то сбоку.

— Где я? — прохрипел я.

Врач, не обращая внимания на мои мучительные попытки задать полноценный вопрос, продолжил:

— Говорить вам пока нежелательно, Николай Игоревич. Вас привезла скорая три дня назад со склада. Понимаю, что память, вероятно, оставила вас, — его слова звучали ровно, словно он рассказывал не про человека, а о чём-то ином и незначительном. — Я правильно понимаю, что вы ничего не помните?

Я с трудом, медленно, без лишнего движения, кивнул. Моё тело будто не слушалось меня, каждая мышца болела, как будто по мне прошлись тысячами колес грузовых машин. Я не хотел двигаться. Не хотел ощущать это больное пробуждение. Но с каждым новым звуком, с каждым мгновением сознание возвращалось, и с ним — невыносимая боль.

— В этом вопросе я вам помочь не смогу, — сказал врач, его голос не выражал ни сочувствия, ни особой заинтересованности. — Единственное, что могу сообщить: нашли вас на газоне, выпавшего с третьего этажа. Перелом бедра, крестца, всё тело в резаных ранах — стекла, через которые вы пролетели, оставили следы. Полиция и ваш работодатель, конечно, тоже интересуются, что случилось, но думаю, скоро вам придётся ответить, как только почувствуете себя лучше. Пока же постарайтесь вспомнить, что произошло. Евгения Васильевна сделает укол с обезболивающим. В целом ваше состояние стабильное, средней тяжести. Вы будете жить, но восстановление займёт немало времени. Отдыхайте.

Врач ушёл, оставив в воздухе странную пустоту. Медсестра, не произнеся ни слова, сделала укол и последовала за ним, а я остался один, полностью поглощённый этим ужасным безвременьем, что заполнил палату.

Я вздохнул и перевёл взгляд на потолок. Белый, пустой, отражающий ту же бездну, что внезапно открылась под моими ногами. Моя голова кружилась от боли, но в то же время в ней начали вырисовываться разрозненные обрывки воспоминаний. Я пытался собрать их воедино, в поисках смысла, в поисках ответа на вопрос, что же случилось с мной. И вдруг… я вспомнил.

Я выдохнул, как будто весь воздух вырвался из лёгких в один момент. Это было облегчение и осознание того, что я оказался живым, вопреки всем предсказаниям той адской машины, что неумолимо отсчитывала мои последние секунды.

Полиция и руководство… да, они могут задавать любые вопросы, пытаться разгадывать эту загадку. Но на тот завод? Ни за что. Я не вернусь туда. Даже за своими вещами, не то что бы работать там опять.