И так тоже бывает

Мария Степановна, прежде чем выйти из квартиры, несколько раз обернула кожаный поводок вокруг запястья, выдохнула и скомандовала: — Гулять!
Джоржик вильнул хвостом, и радостно гавкнув, ломанулся к лифту. Те, кто в этот момент ехали в лифте, предпочли выйти на этаж выше, лишь бы не встречаться со статным мускулистым красавцем Джоржиком – обладателем зубастой улыбки и глухого баса. Пёс был местной легендой и чемпионом бессменного титула: Нунахлучшенесвязываться. Единственным недостатком Джоржика, по мнению соседей, был его рост – чуть мельче кошки. Впрочем, это не мешало псу держать в страхе всех, до кого он только мог дотянуться. Почти всех. Если не считать, что Джоржик оставлял идеально круглые лужицы при встрече с птицами, кошками, другими собаками, он тявкал на всех, прижимаясь тельцем к могучим хозяйским икрам. Вот хозяйку он совсем не боялся, зато Марию Степановну боялся весь двор, и не только свой, но и четыре соседских, включая две шаурмишные, что стояли на перекрёстке.

Пёс, породы блоха, скрещённая с карликом, или мышью на анаболиках, вёл совершенно маргинальный образ жизни: облаивал весь мир, метил всё что не приколочено, а что приколочено ещё и обгаживал (все соседи недоумевали откуда в этой крохе столько анализов, не иначе, как мутационный сбой в генной инженерии), фактически круглосуточно и без выходных. Даже ночью, по матерным комментариям Джоржика, блюдущим за порядком во дворе с балкона, соседи точно знали, гости каких древнейших профессий посещали их дом. По силе эпитетов и децибел, пса смог переплюнуть только младенец со второго этажа, требующий его кормить не раз в три часа, а каждые пятнадцать минут по требованию и исключительно хересом.

Много лет Мария Степановна защищала любимца от ног благодарных соседей, стойко переносящих на своих подошвах печать принадлежности к высшим ступеням разума, не своего, собачьего, который приучил не только зорко смотреть куда ступаешь, но и думать, что говоришь, ибо возмездие в лице хозяйки было беспощадно.

Тот весенний день ничем не отличался от других, разве что в соседний дом заехали новые жильцы и с ними блоха одной с Джоржиком породы. Пёс, завидев красотку в кружевах и панаме – влюбился. Два дня и две ночи он рассказывал всем о своей любви и рвался с поводка, который крепко был прикручен к хозяйскому запястью.

Девица, выходя на променад, по-царски оглядывала двор, приветствовала подданных и гордо приседала под ближайшим кустиком, после чего, на руках у служанки, укатывала в неизвестном направлении. И как не старался Джоржик привлечь внимание красавицы, сколько бы не оглашал двор серенадами Рамштайна о телесной страсти, узнать блаженство собачьего счастья, не представлялось возможным. Пока, каким-то не ведомым образом, он всё же не выскользнул из удушающей его чувства шлейки, и не умчался вслед за клубами дыма оставляемыми каретой его возлюбленной.

Мария Степановна была безутешна. Во дворе как-то сразу наступила пугающая тишина, которую периодически нарушали завывания бабули: — Джо-о-о-орджи-и-и-ик…

Обшарив все окрестности, допросив бомжей, перепроверив шашлычные и расставив местных пацанов на дозоры (чтоб точно не просмотреть возвращение Джоржика) Мария Семёновна распутала два похищения велосипедов, разняла четыре драки, сохранила соседскую семью, уложив пьющего главу семейства в реанимацию за рассказ о пользе собачей печёнки и довела до белого каления местного участкового, требуя подать Джоржика в международный розыск.

Соблазнительница в панамке, тем временем спокойно гуляла по газону, и знать не знала куда пропал её не состоявшийся возлюбленный.

Лишённый привычных сказок на ночь, двор не спал. Никакое снотворное не могло усыпить привыкших засыпать под ёмкие комментарии Жоржика жителей дома. Словно призраки бродили в ночной тьме бабуля с бледным участковым. Единственный кто спал – младенец со второго этажа, ему больше не нужно было доказывать своё превосходство над несовершенным миром и Джоржиком, в частности.

Мария Степановна осунулась и постарела. Планета продолжала вращаться. Мир был полон птичьего щебета и шелеста трав.

Через три дня вернулся Джоржик. Он вошёл во двор, словно атомный ледокол в Арктическое море. Уверенной походкой бывалого моряка, не торопясь, вразвалочку, дойдя до парапета он остановился и выдохнул басом пиратские проклятия на ста языках. От пса несло потом и приключениями.

Двор привыкает к тишине, шёпоту листьев над головой и робким мальчишечьим крикам: — Гол!
Джоржик молчит, игнорит приму в кружевах и панаме, гоняет котов, скворцов и соседского дога.

Повеселевшая, скинувшая десяток лет бабуля гордо сидит на лавочке, провожая взглядом пробегающих мимо людей. Её охраняет помесь блохи и уругвайского карлика, распространяющий вокруг себя флюиды самодостаточности, внутренней гармонии и силы.

Ах, да, сон вернулся. Бабуля не даёт забывать соседям кто они такие, награждая громкими эпитетами всех, кто приходит к ним в гости. Гармония и равновесие, чуть покачнувшись, вернулись в исходные точки…