2014, черновик. День 8. Соня

Почти бессонная ночь. Но сегодня, как назло, встреча с профессорами.

Сменил одежду, как доехал до квартиры, позавтракал - и времени еще было полно. Попытался книгу почитать, но сразу в сон потянуло, а как раз поспать было вообще невыгодно — максимум час получился бы, только себе во вред… Поэтому опять на улицу, на ней сегодня хотя бы сухо и даже как-то тепло. Может, у меня температура...

И тут пришло кое-что в многострадальную голову. Они же наверняка попросят показать молнию — а у меня недавно ничего не вышло! Впрочем, буду надеяться, что осечка была всё-таки разовая…

Наконец, время все-таки подошло. Поплутав основательно по коридорам института Уварова, я нашел нужную дверь. Постучался и вошел в ответ на уверенное согласие, увидел двух знакомых профессоров, сосредоточенных вокруг маленькой штуки, опутанной серыми проводами и вообще очень технической и странной.

— Здравствуй, Саша! — бодро приветствовал меня Виктор Михайлович, оторвавшись от штуки и показав жестом на диванчик, куда я сел.

— Здравствуйте, — ответил я. — А что мы делать будем?

К нам подошёл хмурый какой-то Николай Остапович и воззрился на Виктора Михайловича очень неприветливым взглядом.

— Так, Вить, ты мне сначала докажи, что он там умеет… А то подняли ни свет ни заря и работать ещё заставляют. Я все приборы проверил с утра.

Я очень заинтересовался крапинками на полу, они были такие выдающиеся и потрясающе красивые, что…

— Гм… — кашлянул Виктор Михайлович, — Саша, можешь сейчас что-нибудь сделать? А то он мне все мозги проел — свихнулся ты совсем на почве науки, говорит…

— Я не знаю даже… Просто оно не всегда выходит, как я хочу. Да и разнести тут что-нибудь боюсь.

— В смысле, разнести? Не надо тут ничего разносить! Просто маленькую искорку, — торопливо сказал Николай Остапович.

— Не уверен, что получится маленькая… — окончательно стушевался я.

— Ну давай хоть какую-нибудь! — в оба голоса сказали профессора.

Я нерешительно отошёл в сторонку, сказав всем отойти за мою спину, и постарался тихонечко выстрелить в сторону свободной от всяких приборов стены. Постарался. Тихонечко. Выстрелить. Ха-ха, смешно.

Нет, сначала всё было просто замечательно. Я сразу понял, что в этот раз осечки не произойдет — энергия перетекала плавно, сосредотачиваясь в руке. Но потом я понял, что контролировать её непросто, когда так сильно нервничаешь…

— САША, ТВОЮ МАТЬ!!! ШТУКАТУРКА У НАС НЕ ТИТАНОВАЯ! — проорал Виктор Михайлович, у которого, конечно, как и у нас всех, порядком заложило уши от треска электричества. Я-то к треску привык.

Судя по выражению его лица, первый посвященный в тайну профессор не особо оценил мою мощную молнию, которая пришлась прямо в центр этой самой стены и образовала там приличных размеров дыру из облезшей краски и крошащейся стены.

А Николай Остапович потрясённо смотрел на происходящее. Качал головой изредка. Молчал.

— Извините. Говорил же, может выйти не так, как хотелось, — оправдывался я. — Хорошо хоть, что в приборы всякие ваши не попало.

— Боже мой… — подал голос Николай Остапович, подойдя к столу и перебирая кипу записей. — Господи… Помилуй нас… Что же это…

Мне как-то не по себе стало, с такой странной интонацией он это сказал.

— Вы что это делаете? — робко спросил у него я.

— Ищу один документ… Где же он… Был случай похожий где-то в Америке… Саша, ты садись пока на стул рядом, тут долго искать… Виктор, ты не мог бы проверить, что у нас там с ремонтниками? Пускай стену красят и пробоину заделают… Чтобы никто лишний не узнал...

Виктор Михайлович вышел за дверь.

— Когда это началось у тебя?

Он отвлёкся от бумаг и посмотрел на меня, ожидая ответа.

Прозвучало это так, будто моя способность была смертельной болезнью, а он был моей единственной надеждой на возможное спасение. Обидно.

— В смысле? Молнии, что ли? Ну, дайте подумать… Год как, наверное, — пробормотал я. Почему-то опять стало казаться, что и социофобия вернулась, и неудобно стало говорить, трудно. Я и не думал, что разбор моей способности, ещё даже толком не начавшийся, будет проблемой для моего вроде как замкнутого характера… И ведь казалось же, что уже перерос я всё это дело... Хотя, вообще-то, с другими людьми и с другим профессором, например, и правда такого нет, довольно давно (ну как, больше недели).

О, я уже ровно неделю и один день живу самостоятельно.

— Ага. Понятно. Сейчас дождемся Виктора Михайловича и будем думать. Знаешь, ты меня поразил, — сказал он отчётливо и глядя мне в глаза. — Не думал, что такое возможно. За пятьдесят-то лет, отданных науке. Но случаи такие встречались, по крайней мере, так говорили… Интересовался я ими порой, вот, теперь пригодилось, однако… Чай будешь?

— Нет, спасибо.

Николай Остапович пожал плечами и налил себе в кружку чая из термоса. Всё это стояло на том же столе, где лежали бумаги, там же стояло и блюдце с булочками.

Виктор Михайлович зашёл, хлопнув металлической дверью, привлекая наше внимание.

— Ремонтники будут после обеда, — уверенно сказал он. — Как дела продвигаются? Нашли что-нибудь?

Его коллега кивнул утвердительно головой и достал слегка пожелтевшую бумажку. Возможно, она пожелтела оттого, что когда-то он также рылся и пролил случайно на неё чай?

— Слушайте, — торжественно начал Николай Остапович. — Тридцать пять лет назад в Америке был довольно шумный случай с одной девочкой. Она, так же как и наш Саша, могла генерировать электрическое поле. Но в отличие от нашего героя, девочка совсем не скрывала этот дар. Она стала популярна в своём городе, затем штате… Она выступала на публике. Показывала фокусы всякие — лампочки, говорят, могла зажигать. Записи не сохранились, жаль. Ну так вот. Потом её способность неожиданно пропала.

— Как так? — переспросили в один голос мы с Виктором Михайловичем.

— Да вот пропала и всё… Проснулась девочка однажды утром просто обычной девочкой. Ничего больше не говорят. Выросла, говорят, вышла замуж… Исчезла способность так же, как и появилась — внезапно, — кончил монолог Николай Остапович.

— И всё? — приподнял бровь его коллега. — Всё, что ты нарыл?

— Всё, — пожал плечами Николай Остапович.

— Негусто, — резюмировал Виктор Михайлович. — А ты, Саша, чего от нас, собственно, хочешь? Избавиться от этого или как-то наоборот?

— Да я просто к вам тогда обратился, потому что хотел найти какое-то логичное объяснение, что же со мной творится. А тут уж не знаю… Избавиться, наверное, если можно. Голова из-за них болит.

— Понятно... Коля, ты не знаешь, как можно проследить за ним в момент генерации поля?

— Можно икс-лучами, до возникновения самой молнии… — ответил профессор. - Но есть риск, что он нам сломает аппарат.

Они что, опять начинают непонятно говорить?

— А можно мне по-человечески?

— Объясняю популярно, — торопливо сказал Виктор Михайлович. — В момент, когда ты только начнешь создавать молнию, но собственно до выпуска ее из организма, тебе сделают рентген. Скелетиком будешь. Если что-то происходит в этот момент именно в твоем теле — должно быть видно на рентгене...

— Ага, понятно… И когда мы будем это делать?

— Сейчас не смогу, — подумав, ответил Николай Остапович. — Готовить его к работе надо долго. Постараюсь по максимуму защитить. Но приходи завтра — посмотрим, что он покажет... Дальше будем думать, сможем мы тебе помочь или нет.

Виктор Михайлович кивнул в ответ на речь коллеги.

— До свиданья тогда, — с чувством выполненного долга попрощался я с профессорами и направился к выходу.

— Постой, вот тебе мой номер сотового, а вот этот — Николая Остаповича. Мало ли что, —
добавил Виктор Михайлович, остановив меня в дверях, и дал мне в руки бумажку.

— Спасибо большое. До свидания.

— До встречи, Саша.

***

Клуб ждал меня на смену с распростёртыми объятиями. Рук, как всегда, не хватало. Зато голова уже не болела — молнию-то выпустил! Так что работал хотя бы с нормальным настроением, пусть и очень сонный. Вы думаете, быть охранником — значит предотвращать драки? Кто вам такое сказал? Быть охранником значит разносить из зала в зал пачки салфеток, еду, сигареты и очень, очень много выпивки. И два часа настраивать один-единственный убогий микрофон! Хотя да, охранник-официант же...

Но я до сих пор рад, что не вмешивался пока ни в одну настоящую драку. Так, в споры разве что по мелочи. Мало ли что.

Ноги уже почти в отрыве от сознания принесли меня после рабочего дня в квартиру. Увы, в квартире закончились продукты. А с едой в клубе на этот раз что-то не повезло… Нет, лечь спать не покушав — совсем не то, совсем не годится.

Я вышел на улицу в уже очень привычную темень и подумал — вот бы найти круглосуточный магазин сейчас поблизости… Вот бы он оказался всё-таки не на другом конце района… Ну не пойду я так далеко.

Пошатался вот так, надеясь и веря, и — ну удача на моей стороне, ничего другого не скажешь! - всё же наткнулся на один, маленький совсем, но какая разница.

И вот тут произошёл интересный случай.

В дверях я столкнулся с какой-то взлохмаченной девушкой, босой, в одних только шортах и майке, которую я вообще пару секунд назад, когда открывал дверь, не видел. Она очень меня испугалась, чуть не закричала, только приоткрыла в немом испуге рот, пока я пытался понять, что же во мне такое страшное она нашла. Затем, глядя на меня, девушка пробормотала очень быстро, так, что я едва мог различить слова:

— Боже мой, не делайте мне ничего, я ничего же вам не сделала, я только… Я хотела посмотреть, признаюсь, но ничего же не сделала. Оставьте меня, пожалуйста, я устала ото всех бегать, я хотела просто посмотреть… Я и выходила только три раза, запуталась совсем и случайно нашла это ваше место…

Всё это я выслушал, потом просто дал девушке пройти. В клубе уже насмотрелся на многих странненьких. Не знаю, с кем она меня спутала, но всё это очень интересно…

Стоп. Выходила?

Нашла место?

Но она уже убежала куда-то в недры улиц, и я потерял её из вида. Потом вспомнил, что успел заметить на её майке символику клуба «Куб», мимо которого я каждый раз проходил по пути в институт Уварова.

Такие майки выдают обычно только сотрудникам. Но не собираюсь же я прямо сейчас?…

Нет, почему же, собираюсь, ещё как. А то если я и этот мрак в свой мозг загружу, у меня там всё взорвётся от обилия тайн. В целом, и спать-то уже не хочется.

***

Итак, что я могу сказать об этом весьма колоритном заведении. Здесь очень громкая живая музыка. Возможно, это связано с тем, что сейчас час ночи и всё у них только в разгаре. Возможно, это связано с толпой накачанных чем-то нехорошим людей, в полубессознательном состоянии наблюдающих за концертом и кричащих нечто вроде «мазафака гони ещё»...

Здесь я бы столько работы в качестве охранника огрёб, что не завидую здешним сослуживцам… А они есть вообще?

Так, а я ведь пришёл затем, чтобы узнать что-нибудь о той странной девушке, может она как раз сейчас ночную смену работает, поговорим тогда, а то покоя её слова не дают… Подозрения навевают, что это всё реально может быть как-то связано со мной. Мало ли. И вообще почему она так легко была одета, холодно же на улице… И босая. Она ведь была босая. Нет, смену так не приходят работать точно.

Я привлёк внимание первой встречной официантки, показал пальцем на свой рот, вроде как хочу что-то сказать или заказать, и мы отошли немного в сторонку от глушащей все звуки на своём пути музыки.

— Извините, вы не могли бы мне помочь? У меня одна проблема, — начал я.

— Говорите, только быстрей. Работаю, — деловито ответила девушка.

Нормальная вроде попалась.

— Я тут встретил полчаса назад одну вашу коллегу. Вроде. И она мне там что-то бессвязное наговорила, в общем, увидеть ее еще раз хочу. Она эээ… шатенка, волосы короткие, цвет глаз... не запомнил, но глаза большие. Вроде. В майке была с вашей символикой и в чёрных шортах. Без обуви. А, ещё она очень низенькая, мне примерно по грудь.

По мере перечисления примет лицо девушки всё вытягивалось и вытягивалось… Под конец она сказала, чуть собравшись с духом:

— Знаете, пройдёмте сейчас в администрацию. Разговор есть.

Я заинтригован.

В администрации не было никого, кроме меня и той девушки. Она взволнованно покопалась в досье, сложенных в аккуратную папку на деревянном столе, достала один файл и показала мне.

— Она?

На фотографии, прикреплённой к файлу, была запечатлена как раз та девушка, которую я искал.

— Да, — кивнул я. Что-то тут было явно неладно, понять бы, что…

— Точно она? — нахмурилась девушка. Руки у неё подозрительно дрожали.

— Да. Абсолютно. Я же видел её совсем недавно. Это точно она, а что?

— Это моя подруга Соня. Она пропала полгода назад. Без вести. Совсем никаких следов.

Я осмысливал сказанное. За стеной грохотала музыка. Громко очень, да…

— Пожалуйста, скажи, где ты её видел? — посмотрела на меня девушка умоляюще.

Я рассказал ей о встрече в круглосуточном магазине и о странной реакции этой Сони на меня.

— Я… Не знаю, не могу совсем понять, почему она так на тебя… Мы с ней тесно дружили, но она ни разу не говорила ни о каком месте, ни о том, что она куда-то там выходила. Я не знала, что она в опасности. Надо в полицию позвонить, что ли. Пускай продолжат поиски.

Я только кивнул. Всё происходящее, я был уверен, оказалось совсем неслучайным. Всё имело место. Она говорила о чём-то важном и для меня. Или у меня уже шарики за ролики заехали?

— Ладно… Пойду я тогда, что ли. До свиданья. Удачи вам, — попрощался я с девушкой, занятый полностью своими мыслями.

Как из клуба выходил — не помню, да и как домой пришёл — тоже. И есть перехотелось, и спать тем более.

Как же это может быть связано, если оно вообще связано… Допустим, оно всё связано. Тогда что мы имеем? Меня со сверхспособностью, волшебный переулок, который оказался домом, и потерявшуюся девушку, которая куда-то там выходила только три раза, а потом нашла очень интересное место… Может, переулок нашла или... другие схожие с ним места? Что, если таких «меняющихся» мест несколько? И одно из них даже кем-то охраняется? А еще эти слова священника, о которых стоит задуматься — что, если я являюсь причиной этой странности? Может, не только я? Может, особенные люди, как я и эта девушка? Как же все запутанно, да и не укладывается никак… Чем та Соня особенная, обычная на вид девушка… Но и я тоже на вид обычный.

Переулок завтра все-таки проверю.