Русская дочь военнопленного немца - 59

Новый дом из ракушечника

Вскоре Валентине вручили партийный билет, а через некоторое время их семье вручили ещё и билет переселенцев. Наконец, они получили новый большой  дом на новой, ещё строящейся улице.

Подойти к дому было не так-то просто, дорога была грунтовая. В сухую погоду всё прекрасно, но стоит сбрызнуть дождичку и, по дороге не пройдёшь, ноги вязнут в чёрной жирной земле. Земля такая вязкая, что  может прилипать к обуви до бесконечности, не отваливаясь, в результате просто ноги от тяжести не поднимешь.
 
Переселенцам дали выходные дни, чтобы они перевезли свои вещи в новый дом. Юрьевы  купили в кредит  мебель и цветной телевизор.  Погода стояла сухая и по колее, как по тропе, можно было без проблем добраться до дома. На следующий день, пока их дети были кто в садике, кто в школе, родители на тракторе перевезли все вещи из съёмного дома в теперь уже в свой.
Своему новому дому дети были очень рады, не омрачало даже то, что в стах метрах от их дома находилось кладбище и территория животноводческого комплекса. Главное, это был их настоящий дом.
Теперь у детей была своя комната и большой зал с цветным телевизором.

На следующий день рано утром прошёл сильный дождь, и вся уличная дорога превратилась в чернозёмную топкую грязь. Чтобы отправить детей на автобус, Валентина попробовала пробраться до дороги по будущему огороду, но её ноги тонули в жирной грязи и их тут же засасывало.
Тогда она решила перейти жижу в сапогах и перенести на себе детей до асфальтовой дороги.

— Алёнка, давай я тебя перенесу первую, садись мне на спину  —  девочка быстро взгромоздилась на спину матери. Обернувшись к младшим детям, мать строго наказала:
— А вы стойте на бетонке и никуда ни шагу, ясно! — не дожидаясь ответа, она побрела по грязевой жиже, нащупывая ногой укатанную, твёрдую колею.
 Осторожно ступая, она благополучно перенесла старшую дочь на дорогу. А когда обернулась, чтобы отправиться за Лёлькой, то потеряла дар речи. Дочка стояла почти по пояс в чёрной и вязкой грязи.
 Вернувшись по своим же следам к дочери, она схватила Лёльку под руки и раскачивая  туловище девочки из стороны в сторону, осторожно вытянула дочь из вязкой грязи. Лёлька уже не плакала, она знала, что мама её обязательно спасёт.
 Вот только освободилась Лёлька из грязи без новых туфель. Оставив дочку у крыльца, Валентина, бросилась в дом за мылом и тёплой водой. Но не успела она закрыть за собой дверь,  как раздался пронзительный крик младшенькой. Оксана  решила по блестящему чёрному гребню  пройти к старшей сестре, но шагнув, сразу увязла и упала на руки.

— Боже мой, Оксанка — мать кинулась к младшей дочери.

Вначале она осторожно извлекла из глины её ручки, потом постаралась освободить ножки так, чтобы не оставить в глине обувь.
— Стойти здесь, сейчас мыться будем — строго сказала мать, отправляясь в дом за тёплой водой, мылом и детской ванночкой.
До прихода автобуса, она успела перемыть и переодеть детей. Подхватив под обе руки девчонок, Валентина перенесла их через грязь и когда подошёл автобус, передала детей воспитателю .

Через несколько дней тропу к дороге отсыпали щебёнкой, а вот от ветра пока укрыться было нечем. Валентине казалось, что на их дом ветер дует сразу со всех четырёх сторон. Стоило открыть дверь веранды, как ветер выхватывал её из рук и с силой бил о стену дома, пробивая дверной ручкой дыру в ракушечном блоке.

"Живём на семи ветрах"— писала она родным и друзьям в Сибирь.
Её спрашивали, нравится ли ей жить в Крыму, только она пока и сама в этом не разобралась.

Придя утром на работу, Валентину окликнула бригадир Мария.

— Юрьева, вам от колхоза выделили корову, зайди на ферму, забери. Потом в конторе распишешься.

— Правда? Вот здорово. А корову у кого спросить, у заведующей фермы?— уточнила Валентина.

— Да, у Галки. Найди её и скажи, что за коровой пришла, она знает — уточнила бригадир.

Искать Галку не пришлось. Заведующая молочно-товарной фермой, молодая, энергичная женщина не только всегда была на виду, но и голос её молодой и задорный, слышен был из любого конца фермы. То она кого-то отчитывает за нерадивое отношение к труду,  то с кем-то весело смеётся, или кому-то бойко  отдаёт распоряжения. Галина Дмитриевна, настоящая хозяйка на ферме.

— А-а-а, Юрьева, за коровой. Ну, пошли — не дожидаясь , когда Валентина подойдёт ближе, Галина быстро направилась в здание, где содержался выставленный на продажу скот. Она открыла журнал и, заглянув в него, протянула:

— Та-а-ак, сейчас посмотрим  какой номер у вашей коровы. А-а, вот она — и обратившись к скотнику, крикнула:
 — Семёныч, выведи вот эту корову хозяйке.

Семёныч ловко набросил на рога корове верёвку и быстро вывел её из стойла. Корова Валентине не понравилась, она была такая худая, что можно было пересчитать все её рёбра.

— Да она же больная! — вскрикнула Валентина.

— Ветврач сказал, что здорова. Бери. Дарёному коню, точнее корове в рот не глядят — засмеялась Галина.

— Если здоровая, то почему такая худая?— не унималась Валентина.

— Были бы кости! Откормишь. Нормальная коровка будет. Тебе же и корма на неё выписали. Сходи на склад получи комбикорм. Зелёнку будут завозить. Всё хорошо будет — заверила Галина..

— А она стельная?

— Ректалили, стельная.Правда, беременность маленькая.

— Долго ждать — и тут Валентину осенило!
-- А можно у вас купить ещё одну корову, хорошую, глубокой стельности? А?

— Можно, но пока эту забирай, потом в конце месяца придёшь, и мы выберем тебе из молодняка хорошую стельную тёлку. А эта тебе подарок, забирай — скомандовала  заведующая фермой

— Спасибо — хмуро ответила Валентина и взяла у скотника конец верёвки.
Поселила Валентина Дарёнку в сарайчике, что прилагался к дому.
Но вскоре хозяйство резко выросло.
На новоселье Нина Севастьяновна подарила парочку молоденьких гусынь и гусака.  Телятницы от всей бригады подарили двадцатидневного бычка. Ларионава Маша с супругом привезли с птичника в подарок суточных цыплят. Соседи, Валя и Петётр, поделились утятами.

— Толик, ракушечник покупать надо, да строить сарай и баню — сказала она вечером мужу..

— Надо. Сейчас схожу к Мирону, узнаю, где они эти блоки покупают.

— Конечно, сходи, хозяйство появилось, а сарая нет.

Вернулся Анатолий через час, и сообщил:
— Завтра поедем за блоками. Их где добывают там и продают.

— Дорогие?

—Нет, дороже машина, чтобы привезти.

 На следующий день вечером, Валентина пришла с работы, а блоки из ракушечника уже были сложены за домом.

Чтобы их хватило на сарай и баню, соседи поделились опытом, как их класть.
— Клади на ребро, вот на узкую часть и прямо на глину, она высохнет, так слепит, что не раздерёшь — посоветовал Пётр.
За несколько вечеров Анатолий выстроил из блоков длинный сарай, накрыл шифером. Внутри постелил пол и сеткой отгородил место для скота и для птицы. Перед сараем сделал навес, с настилом для летнего содержания скота. Отгородил сеткой вольер для птицы. Всё получилось очень удобно и даже красиво.
— Всё по – настоящему, как у местных, даже лучше, аккуратнее — подумала Валентина. Теперь она была спокойна за свою живность. Есть где зимовать и где укрыться от дождя и палящего южного солнца.

На работе тоже всё стало налаживаться. С того момента, как телята перешли на летнее содержание, доглядывать за ними стало намного легче. Не нужно было чистить  вручную и вручную разносить корм. При таком содержании одна телятница могла отработать день, другой и на двух группах одновременно. Теперь телятницам подменная не нужна,  женщины подменяли друг друга сами.

Так доверив своих телят Нине Севастьяновне, Валентина ушла на два выходных дня.
В субботу, когда весь колхозный народ на поле вёл посадку  картофеля для себя, они с мужем тоже посадили " под трактор" десять ведер картошки. Окучивать её не надо, это сделает тоже трактор. А если и появится кое-где трава, то нужно будет пробежаться по рядочкам и продергать.
Рассаду томатов и перцев для населения тоже выращивает колхоз и  обходится она почти даром. Не нужно всю раннюю весну с ней возиться,, размораживать землю, сеять, пикировать, высаживать в парник из парника в открытый грунт. Здесь всё в один раз. Купил, в открытый грунт посадил, поливай, да жди урожай. 

 Сено для скота тоже колхоз заготавливает, нужно только его выкупить и всё. Это совсем не дорого и комбикорм тоже совсем не дорогой, из отходов своих же  культур, колхозных. Выписываешь, и тебе его привезут прямо домой. Живи, радуйся, колхоз тебе во всём в помощь.
Только Валентина тосковала по тайге, по  Сибиркой зиме, да и муж не давал повода для радости.

Как-то утром в воскресенье к их дому подошла машина бригадира.
Валентина в это время была на улице.

—  Ваш супруг дома? — поинтересовался бригадир тракторной бригады, где работал муж.

— Дома.

— Как он себя чувствует?- поинтересовался бригадир.

— Не знаю, с вечера всё хорошо было — ответила она встревоженно.

— Тогда пригласите его сюда — попросил бригадир Виктор.

— Хорошо. А что случилось?

— Он второй день не выходит на работу. Поле его стоит не обработанное.

Валентина, как ошпаренная влетела в дом.

— Вставай!  К тебе бригадир приехал! Вставай — сдергивая одело с мужа, кричала она.

— Пошёл он на хрен, у меня выходной — выдернув из рук Валентины одеяло, сказал Анатолий и повернулся на другой бок.

— Твоё поле второй день стоит и не обрабатывается, понимаешь?—негодовыала она.

— Да и хрен с ним. Я им не машина, я человек! Почему я должен вкалывать как раб на галерах? Уже месяц от темна, до темна без выходных. Я  что, железный?— бурчал он, не открывая глаз.

— Ну, вот пойди и скажи это своему бригадиру, а не мне. Иди, он ждёт!

— Не пойду, подождёт и уедет.

— Тебе не стыдно? Я его упросила, чтобы он взял тебя в свою бригаду, а ты!
— Спину прихватило, не пойду. Инвалид никому не нужен.

— Понятно.

Она вышла на улицу и сообщила:

— Встать не может, говорит, спину прихватило.

— Вам надо пригласить на дом врача, пусть обследует и назначит лечение. Ну и пусть выдаст справку, что болен или выпишет больничный, чтобы прогулов не было — посоветовал  бригадир.

— Хорошо, я так и сделаю — согласилась Валентина и Виктор уехал.

То, что со спиной у Анатолия действительно были проблемы, она знала  и, побежала в больницу.

Врач осмотрела Анатолия, задала несколько вопросов, выписала лекарство и больничный лист.

— Лечитесь, а осенью отправим вас на курорт в Евпаторию, бесплатно — строго сказала доктор и, попрощавшись, ушла.

Всю неделю Анатолий не вставая с кровати, проспал, а в понедельник, хорошо отдохнувшим, вышел на работу.

С этого дня трактор его стал очень часто ломаться, практически каждый день. Как-то, во время обеденного перерыва, Валентина забежала в магазин за продуктами и столкнулась с бригадиром мужа, Виктором. Он  остановился, здороваясь с Валентиной,  и сказал:
 — Знаете, у вашего супруга и в этом месяце зарплата будет не выше оклада.
— А почему? — удивилась она.

— Он не справляется, отстаёт. Мужики матерятся, никому не хочется за него доделывать. Поэтому я ему больше не даю  поля для самостоятельной обработки, а посылаю к кому-нибудь в помощники. Сами понимаете, как это оплачивается.

— А почему у него не получается? Почему он отстаёт? Что за причина? — допытывалась Валентина.

— Не хотелось бы так думать, но складывается такое впечатление, что его вполне устраивает такой труд и такой заработок — с грустью ответил он.

Вечером,  она спросила мужа, как у него дела на работе. Снимая с себя грязную рубаху, он нервно отшвырнул её на бетонку и с вызовом ответил:

— Как сажа бела! На старом тракторе, который сыпется каждый час, как ты думаешь, хорошо работается? Я не работаю, а только торчу под ним. Видишь, весь по уши в мазуте! Зарплата не устраивает? Сама хотела, чтобы я в трактористы пошёл. Во-о-от, получай. Ты думала, мне новый трактор дадут? Дулю с маслом! Мне никогда не дадут новый трактор! Они новьё только своим дают, а нам таким вот переселенцам, рухлядь. Поняла? — он схватил шланг и стал мыться, нервно, с ожесточением, обливая себя тёплой струёй.

Каждый день Анатолий приходил с работы чёрным от пыли и мазута с головы до пят. Но каждое утро он надевал свежую и обязательно белую или светлую рубашку. Да и Валентина видела, что все трактористы по утрам едут на работу в свежих, порой белоснежных рубашках. Поэтому и она старалась, чтобы её муж приезжал на работу тоже в белоснежных рубашках.

Накопив несколько штук грязных рубашек, она их вымачивала в слабом каустическом растворе, потом стирала на машинке, после чего ещё и  вываривала с хозяйственным мылом, и вновь закидывала в машинку. Но это ещё не всё, после всех процедур рубашки отбеливались в белизне и хорошо отполаскивались. Валентине и самой радостно было видеть, что на бельевой верёвке висят белоснежные рубашки.

Беременность Валентину не беспокоила,  ни токсикоза, ни отёков, да и живота – то такого не было, как в прошлые беременности. Поэтому Валентина и бегала по комплексу " сломя голову", то за телятами, если они разбегались после перевески, то в загон перелазила через жерди, чтобы полечить глазки у телят, ничего не опасаясь. Никто и не догадывался, что Валентина носит под сердцем четвёртого ребёночка.

В этот день она  торопилась домой, к гостям, приехала Мария со Стасом и внуком Санькой.
Чтобы сократить дорогу, Валентина побежала через всю ферму, к месту, где при помощи лестницы, был лаз через плиту, как раз напротив их дома.
Выбежав на территорию второй бригады, она увидела, что работники комплекса столпились возле стока навозной жижи.
Подойдя поближе, она увидела, что в этой жиже тонет взрослая тёлка, а все стоят и рассуждают о том, что ей уже ничем нельзя помочь.

Как была Валентина в красивом белом льняном платье, с красным орнаментом по подолу, так и шагнула в навозную жижу, только туфли сбросила.
Почувствовав, что её ноги стало засасывать, она решила плыть. Подплыв к тёлке, Валентина обхватив её шею,  крикнула скотнику:
— Давай верёвку!

Он быстро кинул ей конец верёвки, на котором была петля. Не переставая бултыхать ногами, она накинула петлю на рога тёлке и крикнула:
— Тяни!

Скотник натянул верёвку, но тёлка, выбившаяся из сил, даже не тронулась с места. Тогда Валентина одной рукой держась за неё, другой стала колотить её по хребту и кричать:
— Пошла! Ну! Пошла! Пошла!

. Тёлка дернулась раз, другой, а Валентина всё кричала и колотила по её спине. Тёлка  собрала свои силы и рванулась вперёд.

—  Молодец! Давай, давай ещё! Давай!— кричала Валентина, а скотник, то ослаблял верёвку, то при рывке животного, с силой её натягивал  на себя.
После нескольких попыток у тёлки получилось высвободить передние ноги. Она рванулась и, обдав Валентину навозной жижей, вскочила передними ногами на край бетонки.

От усталости и страха тёлка тяжело дышала, ноги её дрожали.   Столпившиеся люди кричали:
—Давай, давай...

— Ну, ещё рывок! Давай! —  вцепившись в верёвку, они помогали скотнику её тянуть.

Сделав ещё одно усилие, тёлка рванулась вперёд, и выскочили из  ямы.
Следом за ней  вылезла и Валентина. Чёрная грязь и зелёная жижа стекали с неё ручьём. От пережитого напряжения дрожали ноги и, вообще тряслось всё тело. Подхватив туфли, она побежала в душ. Отбежав немного, Валентина услышала:

— Батюшки мои, Сибирячка – то беременна и спасать бросилась — с осуждением произнесла одна из женщин.

— Ненормальная какая-то — добавила другая, но Валентна уже не слышала, что там говорили люди, она бежала в душевую. Помывшись, она прополоскала бельё и платье, хорошо отжала и одела на себя. Пока дошла до дома, всё на ней высохло. Правда, платье уже было не белым, но ровным серым цветом с зелёным оттенком.

Вечером, возвращаясь с работы, к Валентине в дом забежала Ольга. Теперь они виделись часто, потому что жили на одной улице.

— Ты чего творишь? — прямо с порога накинулась она на Валентину— тёлка могла лягнуть в живот или рогом ударить! Да, утопить могла! Ты, вообще-то, о чём думала, когда в яму лезла?— возмущалась она.

— О тёлке  — виноватым голосом ответила Валентина.

— А должна думать о своём  ребёнке! О тёлке пусть бригадир думает! Не перваый раз у них такое происходит. О тёлке она думала! Спасительница! Ты давай прекращай геройствовать. Героиня! — отчитывала Валентину, Ольга. А Валентина не знала, что ответить, чем оправдать свой поступок. Ей казалось, что и так всё понятно, животное нужно было спасать! Ольга продолжала отчитывать Валентину, а та только хлопала ресницами. Наконец Ольга сказала:— Не дури больше. Ладно, пойду я — она ушла, оставив в недоумении Валентину.

Утром в бригаде женщины тоже не промолчали.

— Валентина, ты зачем вчера  в навозную яму полезла? Тебе не дорога твоя жизнь? Ты что дурна? — спросила Паулина Савич.

— Тёлка погибла бы — испытывая чувство вины, ответила Валентина.

— Тёлку жалко, а детей своих не жалко? —- спросила Нина Севастьяновна

— Телячья матка ще не сдохла. Одной нема, друга буде. Себя береги, ты детям нужна — наставляла Любовь Яцик.

— А тебе когда в декрет? — поинтересовалась Паулина.

— Я в декрете. Детей к зиме одеть надо. Двоих в школу собирать, вот Мария Михайловна и пошла навстречу, разрешила поработать до родов. У мужа-то нет заработка.

— Наши мужики говорят, что ты сама траву за забором косишь и огород цапаешь. Чё, мужа так любишь?— спросила соседка по огороду, Феногенова Людмила.

— А когда ему это делать? Он допоздна в поле, а выходных почти нет — оправдывалась Валентина.

— Не знаю, но мой говорит, что не торопится он что – то делать в поле. Чуть чего, спина у него болит — не сдавалась Людмила..

— Если бы не работал, так чистым бы приезжал, а он по самые уши в мазуте. Трактор старый, часто ломается. А спина у него и правда больная. Врач зимой в Евпаторию пообещала отправить. Нельзя ему на тракторе работать. Из – за меня пришлось на него сесть. Пока собрались, его место на пилораме заняли.

— Ладно девчата, чужая семья потёмки, айда работать — сказала Паулина и отправилась к своим телятам.

— Ты, девка, себя береги. Мужики себе бабу всегда найдут, а детям только мачеха. А это не то, что родная мать, понимать надо — посоветовала Нина Севастьяновна и все разошлись по своим группам.  Валентина опять ничего не поняла, за что её ругают?

— В Индии корова, животное священное. Там на них молятся, а мы едим, да ещё и в навозе топим. Чем меня ругать, лучше бы, какую- нибудь  загородку сделали! Вытолкнут навоз из загонов, и лежит он , никто не вывозит. А в нём мухи разводятся и в глазки теляткам лезут. В каждой группе есть плачущие телятки. А потом в глазу бельмо появляется.

Корова, она же кормилица. Ну, вот чтобы мы без коров делали? Как жили, что ели? Ни масла тебе, ни творога. А если новорожденный грудь не возьмёт,  чем кормить? Да и вообще, не зря же в народе говорят, что когда есть коровка, да курочка, испечёт и дурочка. Как можно так к корове относиться?— возмущённо думала Валентина, рассыпая комбикорм по кормушкам.

Дарёную коровку, как ни старалась Валентина выходить, не могла. Увидев, что по проходу идёт главврач,  обратилась к нему за советом.

— Миша, вот вы нам, как переселенцам корову от колхоза дали, а она такая была худая, что страшно смотреть. Ты определил, что она здоровая, а она уже еле ноги переставляет. Может, ты её ещё посмотришь и, твоё мнение изменится?

— А ты веди её на ферму, посмотрю. Завтра после обеда сможешь?

— Я – то смогу, она нет. Её на машине везти надо.

— Чё правда что ли? — удивился ветврач.

— Правда. Не сегодня, так завтра упадёт. Она уже ничего не ест, только пьт. Варю ей жиденькую кашку, на том и держится.

— Понял. Понял. Заберём её завтра. На обмен возьмём. Правда, придётся менять по весу. Если тёлку возьмёшь малой стельности, разница в весе будет небольшая, немного доплатишь и всё.

 На следующий день дарёную коровку провезли прямым ходом на бойню.
 — Юрьева, пошли, сама себе тёлку выберешь, что бы потом не говорила, что больную дали — .сообщила Галина Дмитриевна и быстрым шагом отправилась к зданию фермы, Валентина пустилась за ней.

— Ну вот, выбирай — кивнула Галина на коровник, в котором стояли глубоко стельные тёлки..

— Миша сказал, что брать тёлку надо малой стельности, чтобы по весу подошла. Какой у Дарёнки вес получился?

—  Ты выбирай. Хороший вес был у твоей Дарёнки, когда ты брала. По тому весу и сейчас возьмёшь. Здесь первотёлки, они не тяжелее твоей — рассмеялась Галина.

Увидев тёлку с красивой круглой мордочкой, большими чёрными глазами с длинными ресницами и гладкой шерстью, тёмно – красной масти, Валентина сразу поняла, что ей нужна именно эта тёлка!

Пригодились советы Тебинских хозяек, что к молоку хороша та тёлка, у которой шерсть коротка и бока лоснятся.

— Вот эту можно? — спросила Валентина, показав на тёлку.

— Можно, бери. Но стельность у неё приличная. Хорошая тёлка — подтвердила заведующая, и скотник вывел её Валентине. Тёлка отнеслась к новой хозяйке очень доверчиво, ни разу не остановилась, так спокойно и дошли до самого дома.

С одной стороны Валентна радовалась  тёлке, уж очень она ей понравилась, а с другой стороны, жалко ей было этих домашних животных. Стоят коровы во дворах на привязи круглосуточно и днём и ночью.

— Это не корова, а машина по производству молока, получается. Ты в неё зелёнку, а она тебе мо-лоч-ко-о-о. А ей ведь и походить хочется.
 В Сибири скот ходит вольно, да ещё и по горам. А я буду коров водить в защитку, пусть там хоть немного свободно погуляют.

Но коровы свободно гулять не хотели, пока хозяйка стояла рядом, они паслись,  как только Валентина направилась домой, коровы кинулись за ней.

— Придётся вас здесь к дереву привязывать. В обед буду на работу идти,привяжу, вечер ом буду возвращаться с работы и забирать вас  — решила хозяйка..
 Как решила, так и делала, в обед уводила, а вечером они вместе с Алёнкой их забирали.

— Мама, смотри, а у Зорьки пять сосков стало. Один только ещё маленький, не совсем вырос — заметила дочь.
Валентина взглянула на вымя первотёлки и обомлела. Таких клещей она в жизни не видела! Да и вообще она думала, что клещи водятся в лесах, в тайге, точнее в Сибири. Но оказывается, они и здесь есть, да ещё такие огромные!

— Это же клещ! Бедная Зорька! Придём домой, я тебя освобожу от этой гадости. Боже мой, сколько же здесь опасных насекомых водится! Тарантул даже в дом как-то проник. Хорошо никого не успел укусить. А как прыгал! Так и норовил за мой подол ухватиться. Все лапки раскрыл,  и на задних подпрыгивает! Брр. А мух сколько! В Сибири весь день и двери и окна нараспашку. Если и залетит какая муха в окно, тут же в дверь и вылетит.

 А здесь мух не успеваешь травить с закрытыми дверями и окнами.
Вот тебе и благодатный Крым. Всю весну все жители свои сады ядами опрыскивали и в колхозе то и дело, деревья от вредителей спасают, а от клеща не травят.

— Может у них от клещей яда нет? — предположила Алёнка.

— Думаю, что не до клеща им. Никто в защитку не ходит и коров, как мы не ставит. Зачем им ещё и этот яд распылять? Его и без того здесь жуть сколько всякого в воздухе.

Когда мы сюда приехали, то я в конторе женщину встретила, она забирала документы, уезжали они отсюда.Я спросила, почему они уезжают, а она сказала, что из – за дочери.
Тут, говорит она, каждому на голову за год приходится по девять килограммов всяких ядов. Вот у моей дочери от них кожное раздражение. Пока гостит у моих родителей на Урале, всё проходит, как сюда приедет, так всё опять начинается. Кожа лопается, болит, никакое лекарство не помогает. Спасает только Сиваш. Искупается, всё подживать начинает. Вот и приходится водой из Сиваша каждый день утром и на ночь мочить. Устала девчонка, вот, говорит, и уезжаем на Урал.
— Они уехали. А мы вот наоборот, приехали — заметила Алёнка..

— Ну да. У нас в Сибири один раз весной тайгу от клеща опрыскивают, и то народ возмущается, что птиц, да зверьков травят

Как только коров загнали в стойло, Валентина побежала за пинцетом.
Клещ, которого она выкрутила пинцетом из вымени, был не менее четырёх сантиметров величины.

— Мама, почтальон письмо принёс!—сообщила старшая дочь, наблюдавшая, как её мама избавляет корову от клеща.

 — Сбегай, забери— девочка быстро сбегала к почтовому ящику и размахивая письмом, сообщила:

—  Мам, письмо от тёти Раи.

— Неси в дом, сейчас приду, почитаем.

Раиса писала, что продала дом за тысячу семьсот рублей и выслала на Анатолия полторы тысячи. "Двести рублей, писала она, я совершенно справедливо взяла себе за хлопоты" Написала и про мех, что его никто не купил. (Чему Валентина очень удивилась) Пишет, что мех оставила себе, но платить за него ей нечем. В этом Валентина не сомневалась.Анатолий и этим деньгам был очень рад, он сразу же встал на очередь на мотоцикл с коляской.

Строительные работы на их улице не прекращались, Строили дома, подводили на участки воду. К дому Валентины тоже прокопали канаву под трубы, чтобы подвести воду. Очень обрадовались свежей земле куры, они кинулись её разгребать, выискивая червячков. Гусиная семья тоже проявила любопытство. Гусак,  ходил по краю конавы, то и дело, вытягивая над ней свою длинную шею, и громко гоготал.  Услышав строгий голос папаши, гусята попрятались под крылья гусыни. А она тоже что-то говорила гусятам  на своём гусином языке, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, чтобы её слышали все дети. В отличии от гусака, голос гусыни был тихим и даже нежным и ласковым.
Накормив свою живность, хозяйка поспешила в дом. Но только она открыла дверь, как раздался громкий и тревожный гусиный крик.
 По краю канавы, раскрыв крылья, бегала гусыня и в панике кричала, со всей мочи.
Валентина подбежала к канаве и увидела на её дне гусёнка. Он пытался, махая своими беспомощными крылышками, подняться по отвесной земляной стене, но у него ничего не получалось. Спрыгнув в яму, Валентина подхватила птенца и выбросила под ноги его матери. Но, как только гусёнок оказался в безопасности, гусак в один миг налетел на него! Вцепившись клювом в его мягкие жёлтые пёрышки на макушке, гусак стал трепать несчастного так, что всё его тело трепыхалось, как тряпочка. При этом гусь каким-то гортанным голосом что – то ещё и выкрикивал.

— Боже мой! Отец наказывает своё дитя за непослушание! — догадалась хозяйка — Он, ходя по краю канавы,  наглядно что-то объяснял, а этот проказник не послушался и свалился в неё! Надо же! Вот это воспитание! Всё как у людей! Только мы себя считаем умнее и конечно сильнее, потому и убиваем их и едим. Ужас. Какие же они разумные! Как после этого их есть?— размышляла она.

продолжение следует....