Мёд с ножа

МЁД  С НОЖА
Судиться – пошлое занятие.
Ильф и Петров
     Дебютное заседание  в районном суде.  
–  Ваша честь! – По сути требования заявительницы ответчик не признаёт ни на йоту. Основания таковы: гербовой печати фирмы, заверяющего юридически автограф руководителя, числа, месяца, года на договоре не имеется. Моя подпись отсутствует. Какой же это, извините, документ? О чём мы вообще рассуждаем? Так называемый договор займа к гражданскому праву, разбирательству уважаемым судом отношения не имеет: точка-позиция. Рукопожатную истицу с надменной улыбкой лицезрю, кстати,  впервые. Галимая правда: своих баранов выгуливаю таки лично...      
     Смущённый донельзя (впервые в юстиции) как мог объяснял грузные требования истицы.
Судья  на мнение ответчика – ноль внимания. Как и народные заседатели...
  От свидетелей впечатление–глухонемые...
Что ж, болото тоже производит впечатление глубины...

Оживлена центральная улица уездного городка. Утро летнее, солнечное.  Пешком, на велосипедах, автобусах, машинах граждане спешат на работу.
Хорошо одетая женщина бальзаковских лет приостановилась на малооживлённой улице, возле здания универмага. Незаметно перекрестившись на кричаще оформленную вывеску «Мёд», с тыла, бодренько в дверь. Здесь, внешне скромно, расположилась бухгалтерия многопрофильного предприятия.
– Ой, Ирочка! – гостья смачно расцеловала бухгалтера. – Чего   не заглядываешь? Чай обиделась на старуху? Забудь...
   Быстрого ответа не услышала. К таким отношениям близкой родственницы привыкла, характер ещё тот: высокомерно-издевательский.
    Тётка неспешно огляделась. Обстановка в большой комнате явно душевная. Тихо работающий компьютер, вентилятор, многочисленные цветы в горшочках, шикарный фикус в углу. Присев в удобное кожаное кресло, задумалась.
     В стране ежемесячная инфляция, рост цен – картина малоприятная.    Дорожают продукты, услуги, лекарства. Доллар американский и юань китайский резко поднялись. Заваруха на Украине, Донбассе... Люди злятся не на шутку. Такой обстановки давно не помнила. Как дальше жить-существовать? Поможет ли вновь родня? Размышляла про себя незваная гостья.
– Тётя Аля, с вами зарабатываешь лишь неприятности, – раздался жирный хриплый голос. – Скандально турнули из "Горпо", а кресло   «хлебное» было. Муж избил, когда еле-еле вернулась от вас, не показывалась на людях долго. Что нужно на  сей раз?
     Говоря тираду, не отрываясь, смотрела на монитор, изредка ударяя пальцем по клавиатуре чуда ХХ века.
  – Хочу денежки крутануть, – степенно-важно родственница. – В банке проценты смешны, выгоды мизер. Тебя не обижу, как и в тот раз, –автоматными фразами палила старушенция.
    Бухгалтер сфокусировала заинтересованный взгляд. А не слабо?
– Ладно, авантюру обмозгую, детали завтра. – Главное: обойти директора. Извини занята, отчёты в налоговую.
  Визитерша ретировалась по-английски.

Ирине Данилко везло от рождения – красива: глаза синь неба... Яркущие. Ухоженная коса до пояса: гордость родителей и зависть одноклассниц. В школе: активистка, комсомолка, спортсменка, общественница. Заводила. Солировала в школьном хоре.  Одноклассники –   любили. Успешно и с радостью осваивала первоначальные науки.  К учёбе дышала неровно: радость открытия. Везде успевала, старалась не туманить никого – учителя хвалили. Родители только что не молились (одна в семье);   хорошо писала о ней городская газета. Детство – счастливое. Школе – ура!
Затем: учёба в финансовом техникуме краевого центра. Гибкая, как  тростинка, имела не меньший, если не больший успех и у сокурсников. Избранником стал отличник группы, где Данилко также легко училась. Кино, танцы, спорт, театр, любовь. Пришлось-таки рано выйти замуж. На занятия Ирина махнула рукой. Институт не удался, хотя и делала экзаменационные попытки...  Опосля добросовестная работа в бюджетных учреждениях града. Невеждой совсем не была: умело отличала дебет от кредита, экономисты в годах уже величали по имени и отчеству. И это – при искрометной молодости и доброго, в отца, нрава. Юность – материал хрупкий, проплывает быстренько, как железнодорожная станция за окном.
         Через несколько лет, заматерела. Жизнь свихнутая заставила. Грустные мысли о том, что всё куда-то катится, чему училась и преподавали – обесценено. Цинизм уверенно, без оглядки, входил и в жизнь провинции. А начиналось всё с мелочей. Без импортной шоколадки  посетителям разговаривать и общаться стало трудно. Кураж в любом предприятии!  Веяния механизатора из Ставрополя застали Ирину в замудрёном учреждении: городское потребительское общество. Должность–главбух. Недолго смотрела на творящийся чиновничий беспредел. Набирающий силу криминал, развал правоохранительных органов. Да и не только их... Обрыдло блин всё!
        Кооперация в переломное для страны время испытывала острую нужду в злате. Ирина – правлению: торговые заведения сдаём в аренду; рядом – граница, Маньчжурия! Вещей, продуктов, ширпотреба – завались, не хочу! Иначе не вы-жи-ве-м! Эх-ма...
  Седые управленцы "за": банкротиться вовсе не хотелось...
    Заполучив «добро» вплотную занялась молодыми и не очень бизнесменами.  Они росли, как  поганки на мусорном отвале. Масса  и особенно  юные ринулись в коммерцию, думав, что экономика проще, чем сливной бачок в вокзальном туалете...
   Тысячные купюры были непыльные, главная считалка по–цирковому делала из «воздуха». Золотое оказалось время! Естественно, себя не забывала – обновила автомашину. Оделась-обулась. Рассчиталась с долгами. Полгорода отгуляло на шикарной свадьбе дочери.  Подращенный сынок  набирался институтского ума-разума в Белокаменной. Де-факто Ирины Антоновны в городе и коллективе значительно возросло. С золотым тельцом буднично–серая жизнь оказалась чуточку  великолепнее: еженедельно в Маньчжурии, на китайской «зоне». По ценникам – выгодно. Отдыхать  с семьёй  привыкла в Анталии ежегодно, знай наших!
Как черт из табакерки на  горизонте появилась Аля. Единокровная сестра по отцовской линии: молодящаяся, все новости знающая, характерная пенсионерка. Родственница легко согласилась на озвученные условия – чувствовала уверенно. Круговая безнаказанность уже развратила Данилко. Знакомые в   юридических структурах, деловые мальчики – «крышевали». Небескорыстно. В суде – золовка; праздники отмечали вместе, с цыганской удалью. Дождались новых времен, слава Богу...
        Минуя моложавого буквоеда-юриста взяла кредитные деньги. Ежемесячную долю с прокручиваемых средств, не расписываясь в финансовых бумагах, тётка имела, в виде дохода к ежемесячному пенсиону. Каков батюшка, таков и приход.
         В городишке дни текли убого, личная жизнь   ходиками на стене квартиры – не суетно.   .
       Затем – скандал хуже базарного. О «левых» ассигнациях пронюхал ярый ревнитель финансовых устоев; бессменный в течение четырнадцати лет секретарь ячейки КПСС. Собственный, полуспившийся комсомольский муж. Шустрым футболистом ворвался в приёмную руководства... затеял распрю...
Ирина не могла найти работу долго – её жалостный Армагеддон!  Перспектива ёжика в тумане. Городок районный, жители – как под одной простынёй. Унижение не таблетка, водой не запьёшь; отрезанная нога даёт знать месяцами... Распробовала горькую, незаметно увлеклась. Рассупонилась вконец, психованной стала... А там – медленное скольжение в низины жизни.
И всё-таки ей дико повезло. На «малую родину» вернулась закадычная   школьная подруга. Ирина цепко ухватилась за протянутую руку товарки:  солидный муж занимался таким же бизнесом. Слыл мягким, интеллигентным, эрудированным человеком. Однако мягкость, скреплённая цементом... И на Николая Лукича можно вполне положиться: не краснобай. По циркулирующим слухам – богат: валюты, как в человеке аш два о. Многим доморощенным коммерсантам стал гвоздём в диване. Лёгкая задачка для проверки: вести отчетность головного магазина фирмы. Что ж, работа знакома до слёз и боли в глазах. Через месяц прогоревшая нахалка воспрянула духом, бросив затянувшиеся алкогольные упражнения. Плохое же всегда на глазу... Оглянулась, присмотрелась, воскликнув заезженное: какое, милые, тысячелетие на дворе? Начала прокручивать «левый» товар; оформила дочь в комиссионный отдел. Познакомилась с налоговиком-куратором фирмы. Упрела, пока нашла общий язык, знакомых, чуть-ли не кровных родственников.
        Досаждали лишь завистливые соседи: писали жалобы, кляузы,   анонимки...
Вновь заиграла свежими красками жизнь. Знакомым балакала: «Я ведь не торговая импотентка! Быть у ручья и не напиться»...Тьфу!
        Положившись на симпатию жены директор редко заглядывал в квартальные отчеты. Да и командировок многовато, связи восстановить нужно, то сё...
  И опять Аля, ну, просто охренеть, блин, откуда...
Договорились: минуя нотариуса и руководство ООО оформить договор о займе с ежемесячной выплатой процентов. Себе забирала половину.  «Кошку дальше печки бесплатно не ловят» – туманно Алле. Та, хмурясь, крепко–крепко поразмыслив, дала таки согласие. Жаба душила, да и выхода-то просто–напросто не было...
      Корректный Николай Лукич хоть и доверял подчинённым вовсе был не размазня.
–  Откуда эти цифры, извиняюсь? – удивлённо-деликатно вопросил, собираясь подписать баланс. – Пулей ко мне директора.

У Цаган-Олуйского бурята Модеста Доркуева качели жизни начались удачно. Добротно учился, перспективно занимался боксом в юношестве. Женился по большой   любви. Был уже вполне себе так ничего.
     Многотрудный путь при коммунистах закончил управляющим «Гортопа», хотя шибко грамотным назвать его было сложно. О, тут любопытная история!
        В горбачёвскую перестройку азиатский замес надорвался, не вникнув в суть. Деньги оперативно забабанил в акции растиражированного «по зомби ящику» банка. Дело оказалось  блефом и шарлатанством, как ваучеры по «Чубайсу»...
       Большая семья в одночасье развалилась. Умная жена ушла без скандала. Дети разъехались: кто на учёбу, кто-то в иные города и веси на постоянное местожительство. Старший боксёр-верзила избрал криминальную дорожку – и сел на шестерик за вымогательства.
       С приятелями юности не уклоняющимися от «огненной воды» – сошёлся крепко. Как гайка с винтом. «Не по талантам пьёшь!» – многажды гуторили сотоварищи. Модест нажирался ну просто в опилки...
       Организации менял с быстротой ветра: как переходящее  знамя – из   ЧОПа, в соседнее, через улицу. То на то и выходило. В трудовой образовались вкладыши – сам же пёр дуру по Газимуру... И, в конечном итоге, оказался на пыльно-скучной улице: наивная бедняцкая роскошь – разбазарена... широкий в дружбе мужик...
       Однако! Не имей сто рублей!
       Многодесятилетний кореш завёл горемыку к бизнесмену, однокласснику, любителю женщин, смачных анекдотов, весёлых аттракционов,рыбалки.
       Внимательно осмотрев Будду (прозвище за лицо и габариты), Николай Лукич крякнул: н-да-да. И, нажал кнопку вентилятора...
       Контрактный испытательный срок забыл ровно через неделю. Месяц, правда, крепился: рай да и только! Дальше – ясно: безбожно пили заплатки, дико кричали лоскутки. Протухшим киселём приходил на работу. Интересоваться хитрожопым завмагом, далеко не безобидным мутным окружением, стал участковый Джулай. Охранник ООО присматривал за  дышащим на ладан «москвичом». Тучи сгустились над головой и на этот раз – окончательное китайское предупреждение выдано... То есть, шуганём. Если рыпнешься по пьяне – до свидос...
... – Откуда казна, братцы? – Тема не вытанцовывается, леплю открытым текстом,ёксель-моксель...   Ох, и недобр тон руководителя: ложное и настоящее отличал влёт.
        Как на духу выложили о блатной тётке, заманчивом условии, мизерных процентах в инфляцию.
     – А если неплатёж? И «пролетите»  фанерой над Читою? – струёю кипятка окрик.
      –  Оборотный капитал имеется, вернём. – С банком – вась-вась... Это фыркнула с морозно-красными ушами главбух.    
      – Размечтались! – Расседлайте мозги, спекулянты! Совсем уже охренели,  ёксель-моксель... Личные финансы чего не занимаете?.. Уязвили в саму пятку, восторги нелепые шелушите, мать честная... как актёры в дешёвом водевиле... а это вообще-то всё фальшак и стрёмно.
       Долгое молчание. Глаза у обоих, как у любимой, но побитой дворняги.
      – Это называется грубый мухлёж. – У бухгалтера – второй, если считать горповский... Опростоволосились безыдейные коллеги: работаете никудышно, без огонька, фактически без прибыли. Отрабатываете номер, а здесь цирком абсолютно не пахнет. А ассигнации зарабатывается с ножа, – жёстко Николай Лукич.
  Он,вздыхая смотрел в окно, поёршывая лысину.
–  Меня коробит: без чувства вины вы не интересны. –  Я, может быть, человек так себе, но часто–часто говорю правду. А во-вторых, запомните, други моя: лична только настоящая ответственность. Ибо человек краснеет один. Только в математике две половины составляют одно целое.
–  ?!?
–  Тогда скажу на языке родных акаций. – Часто корю себя, но... не дерьмо льнёт к ботинкам, а человек вступает подошвой. Незрелый проект – фунт дыма, такой закос. И читайте умненькое, чтобы выглядеть как Буратино. Благоразумненькими. А ситуация попахивает юридическим разбирательством; «добежать до канадской границы» вряд ли  успеете. Ибо избранный вами жанр-обман требует кинжального прицела... И ещё услышьте. Ясно  ваше желание утверждаться за мой счёт. Жалею, что других способов  не имеете. И попахивает от этого гнойной  изнанкой.
– Это-то как раз ясно – Доркуев смотрел светло–узкими глазами особиста...
        Мышками под веником сидели подчинённые – таким генерального  видели первый раз. Умеет быть и жёстким интеллигент!
        Николай Лукич широко развёл ухоженными дланями. Как бы говоря: «Смотри девка, тебе рожать-то».
     На том и закруглили разговор, уточнив бумажные детали материальных обязательств.
        Что ни говори – аферисты документы не оформили – был чисто художественный свист; ужом и змеёй проскользнув через взятые обещания.
        Возвратившись из удачно-длительной командировки руководителя ждала судебная повестка: ответчик по гражданскому иску. Кино, вино и домино...
        Краснея, с заминкой объяснял претензии заявительницы. Фемида обоснованное мнение игнорировала: липовые бумаги преобладали над здравым смыслом.
        Год во властных юринстанциях доказывал правоту – умудрённые жизнью бизнесмены знают: мыльная опера – не самая лёгкая.  Компасом служило законодательство и обильная практика. Реально помог и юрист – гражданский кодекс жовиальный шустрец знал до донышка. Да и человечным таки оказался, к счастью. 
Истина путешествует без виз, доказательств не требуя.