Идеальный друг. Часть 1

Фантастический рассказ.

Часть 1.

Шоколадка бархатно таяла у него во рту, доставляя наслаждение.
Вообще-то, уже не очень молодой и глубоко больной учёный — мистер Юджин Пейдж — никогда не любил шоколад, предпочитая ему суфле, зефир, пастилу или что-то в этом роде.

Однако, за неимением лучшего, шоколадка пришлась как раз кстати: особенно теперь, ранним утром, когда ему так было необходимо взбодриться и привести свои гениальные мозги в порядок.

Времени оставалось слишком мало. Нужно было действовать быстро и чётко.

Он всегда был странным. Правда, в детстве его особенности многие воспринимали по-разному. Мальчик плохо находил общий язык со сверстниками, предпочитая резвой и бессмысленной беготне, проводить время в наблюдениях за живой природой и изучением устройств сломанных механизмов в дедовском гараже. Детским книжкам же, сплошь наполненными заразительным озорством и непосредственностью, Юджин предпочитал мифы и притчи древних народов. А ещё разнообразные сказания о рыцарях, замках, фантастических драконах, прекрасных и мудрых девах... И набожные родственники Юджина, перешёптываясь с его матерью, пророчили ему жребий святого. Или, по крайней мере, монаха. А, возможно, и епископа Церкви.

Отца у Юджина не было. Были любящая мать и безразличный ко всему, кроме, наверное, самого себя, дед.

Впрочем, не такой уж и безразличный.

Когда в шесть лет Юджин показал ему самодельный, собранный из подручных гаражных средств маленький игрушечный велосипедик, тот удивлённо взглянул на внуково изобретение и сказал: "Если так и дальше продолжишь, далеко пойдёшь! "

Подрастая, однако, Юджин становился всё менее похож в глазах родни на богоизбранного отрока, и всё более похож на обладающего противным и скверным характером подростка.

Пейдж становился всё более замкнутым и углубленным в свои мысли. Не в меру любознательный, он почти никогда не удовлетворялся ничьими наставлениями и советами. Его уже не устраивало "так надо, потому что так взрослые приказали". Его вообще не устраивали ничьи приказы и постулаты. Если он слышал слово "нельзя", то всегда хотел сам добыть ответ на вопрос, почему именно нельзя?

Его никогда не останавливало, кем поставлен запрет. Для Юджина Пейджа имело значение лишь зачем и почему этот запрет поставлен? Что будет если его вдруг нарушить? А если от этого ничего страшного не случиться?

И как вообще в этой жизни возникли понятия "можно" и "нельзя"? Как устроена эта жизнь?

Стремление понять, проникнуть в суть жизни и человеческого бытия увлекало Юджина с юности. И занимало сильнее всего.

Оттого интересы мистера Пейзажа были самыми разнообразными! Он с одинаковым интересом изучал культуры древних народов, строение организма млекопитающих и возможности кинетической энергии.

В старших классах он всерьёз увлёкся химией: помог пришедший в школу новый преподаватель. Преподаватель этот был уже стар, однако, живость и острота пытливого ума всё ещё горели в нём. Пейзаж же оказался довольно способным и заинтересованным учеником. А ведь не секрет, что такой ученик — мечта любого учителя!


Учитель стал ему кем-то вроде деда — родной дед Пейджа к тому времени умер — и отца. Они почти сроднились.

Но и учитель прожил совсем недолго.

Перед смертью он завещал, однако, Юджину свои книги. Среди них были и довольно старые, пыльные чертежи и расчёты, сделанные ещё лет 150-200, а чаще и 300 лет назад!

Юджин изучил их все.

Его спальня больше походила на огромную, пёструю библиотеку, в которой по нелепой случайности затерялась чья-то кровать.

А мистер Пейдж всё читал и читал... Читал, вникал и старался разгадать, проникнуть в самою ткань загадки устройства жизни.

Особенно усиленно — последние 10 лет.

Несмотря на свою исключительную одарённость, Пейдж не поступил ни в один институт, и ни стал профессором, как того желали для него многие!


Слишком уж нестандартно он подходил ко всему своими научными изысканиями! Его опыты и эксперементы очень часто были удачны и доказательны, но сделаны слишком уж нестандартно, по свойски!.. Такой подход официальная наука Нордландии ещё не могла принять.

Сам! Всегда и везде сам!..

К сожалению, не всегда. Была ещё одна причина, окончательно сделавшая Юджина отщепенцем и затворником и среди мира науки, и среди мира людей.

Непонятная болезнь стала стремительно поражать его организм незадолго до окончания школы.

Ему не суждено было станцевать на своём выпускном балу.

Собственно, мистера Пейджа на своём выпускном и не было. И совместная фотография всех его однокласников была сделана без него. Правда, ему потом подарили её. Он посмотрел на неё равнодушным взглядом и тут же, уронив костыли, порвал фотографию, насмешливо дразнившей его чужой радостью.

Почему? Отчего? Он ведь ещё так молод! Юджин усиленно искал ответы на свои вопросы!.. И не находил.

Накануне этого странного утра он, при тусклом свете вечерней лампы засмотрелся на себя в зеркало. Потом достал свою фотографию, где он дарил цветы матери на сорокалетний юбилей.

Боже, как он изменился!

Худая спина сгорбилась, широкие плечи искривись — правое плечо подалось куда-то вперёд — ноги... Про них вообще лучше промолчать. Лицо... Одно лишь лицо оставалось по-прежнему красивое. Словно наперекор всему, по-прежнему моложавое, свежее и немного по-пейджевски насмешливое.

Он был ещё полон планов и идей, но силы... Силы беспощадно покидали его. Если бы у него были силы...

Он так ничего стоящего и не создал. Писал чертежи, два из которых продал пять лет назад за приличную сумму. Да констуировал различные рычаги, насосы и двигатели. Они ему мастерски удавались! Изредка он конструировал каких-нибудь безделушных роботов, наподобие радиоуправляемых вертолётиков.

За всю жизнь он собрал одну электронную печь, наподобие микроволновой, свой принтер и даже свой калькулятор. Но знал, что мог сделать куда больше! Были бы силы...

Одно время Пейдж пытался подыскать себе подмастерье. Но каждый раз чувствовал, что болезнь принижает его. Не другой, а он будет у этого другого подмастерьем! А если так пойдёт дальше, то в конечном итоге Пейдж из учёного-творца превратится в простого прислужника, конвеер! Игрушку в руках других, более сильных людей.

Проблема Творца и творчества всегда стояла перед Юджином особенно остро. Род Пейджев во все времена отличался набожностью, однако, в сущности, не переходил грань чисто обрядовой религиозности. Он отдавал Богу "должное", а сам... Жил по собственному разумению. Единственным исключением была мать Юджина.

Ещё мать как-то особенно истово верила в необыкновенные способности сына. " Юджин, милый, ты гений! " — говорила она ему.  "Мальчик мой, чтобы ни было, не забывай о том, что ты — гений! " — повторяла она ему, умирая.

Он соглашался с ней. Лишь на словах. С умирающими не спорят.

Гений... Но на что тогда этот гений будто бы заперт в таком тщедушном и никуда негодном теле? Где он найдёт применение своим способностям?

Его слишком молодое лицо... На что оно ему, если ни одна девушка ни за что не согласится связать судьбу с таким больным и несчастным человеком?

Его фантазия безгранична... К чему ему богатый внутренний мир, когда бессильная душа лишь страдает от безысходности в заперти материи от своих тревог, перековывая все желания в разрушительные страсти?

Чувства лишь мучают его. Мучает доброта, гнев, любовь, тяга к прекрасному...

Его ум и знания... К чему они, когда он даже не знает, кому завещать свою библиотеку, чтобы его поистине гениальные чертежи не пошли на растопку камина, а его старые книги не были выброшены, как последняя гнусная рухлядь?

Да, гений, творец и создатель! Юджин прекрасно осознавал это, ничуть при том не гордясь. Но куда смотрел Другой Творец и Создатель, обрекая его на гарантированные страдания? Если есть о нём высший замысел — то что он скрывает?

А если и нет никакого замысла, и Юджин Пейдж не более осколока пыли в огромной Вселенной, который никому не нужен?

После смерти матери родственники Пейджа пытались взять на себя заботу о нём. Однако, забота оказалась для них ношей не подъёмной.

Тётя Пегги не понимала, что больному человеку нужно особое, но в, то же время, разнообразное питание, и пыталась обойтись тем, что предпочитала есть сама: жареными охотничьими колбасками и яичницей. Изредка она делала подливу к отварному рису. И подлива, и колбаски эти буквально утопали в масле и сале! Поэтому, Юджину приходилось довольствоваться пустым рисом.

Тётя Кэтрин и тётя Джилл сочувствовали Юджину и иногда спрашивали, как у него дела. Но дальше сочувствия дело не заходило.


Троюродный брат матери, мистер Саймон привозил Пейджу продукты из магазина: когда не был захвачен в плен градусами тёмного эля.

Тётя Пегги довольно быстро обиделась на то, что Юджина не устраивает её еда и оставила больного племянника.
После этого попечение о Юджине взяла на себя переехавшая к нему вместе со своим сыном от первого мужа миссис Саймон.

Но и здесь отношения не сложись.

— Юджин-неряха, когда ты, наконец-то, наведёшь порядок на своей голове?
— А мне так очень удобно.
— Я понимаю, однако, тебе просто необходимо пойти в парикмахерскую!
— Вроде бы, в Нордландии давным-давно каждый гражданин имеет право носить ту причёску, которую посчитает нужной.
— "Имею право"? Ну,какой же ты хам!

— Юджин, давай больше не будем носить эту ужасную синюю кофту!
— Мне она нигде не жмёт.
— Юджин, почему ты не ешь сельдерей? Это ведь очень полезно.
— Я его здоровым никогда не ел, а больным мне есть его в сто раз противнее!
— Юджин, зачем ты хранишь у себя эти грязные и пыльные страницы? Давай их лучше...
— Не трогай!!!

Или что-то подобное.

Вообще, Юджин стал замечать, что миссис Саймон, хотя и делает вид заботливости, но душою она не за него, а вся растворена в проблемах своего единственного сыночка, готовившегося поступать в престижный университет.

А Юджин... Юджин был лишь временным пристанищем от ночных попоек. И он хорошо понимал это.

Особенно же раздражало миссис Саймон, когда Юджин вечером просил её сына выключить телевизор, который каждый раз работал не громко, а очень громко.

— Всё-то тебе, ехида, не так, да не эдак! Бедные Пегги и Кэтти уже и слышать ничего не хотят о тебе! Так они, бедняжки, с тобой настрадались! Неблагодарное, жалкое существо! Послушай, а может быть, ты специально ко мне придираешься?

Этот напряжённый диалог произошёл на третий день выхода мистера Саймона из запоя.

— Зачем же мне к Вам придираться, миссис Саймон? С какой стати?
— С какой стати?! — и тут она призадумалась. — С какой стати?..


Конец 1 части.