Население Дона после смутного времени

После Смутного времени, когда миграция русского населения на Дон значительно возросла, произошли изменения в социальном составе переселенцев по сравнению с XVI веком. В частности, стало менее заметным присутствие выходцев из служилых людей по отечеству. Вместо этого, в рядах донского казачества значительно увеличилось количество людей из мелких служилых слоев различных городов и уездов России, главным образом южных. Например, казак Смирка Мятлев в 1636 году перед уходом на Дон покинул Вологду и записался среди служилых людей на Верхнем Ломове, а потом с оружием и провизией направился на Дон. Иван Поленов, который сначала был яицким казаком, а затем стал донским, в 1640 году рассказал, что до своего перехода на Яик он служил в конных стрельцах на Тереке. Знатный казак Самойло Лаврентьев, способствовавший старообрядчеству и бывший войсковым атаманом в 1686–1687 годах, был сыном калужского стрельца. Другой ведущий предводитель старообрядцев, Кирей Чурносов, был сыном воронежского пятидесятника, который прибыл на донскую службу в 1646 году.

В XVII веке также значительную роль в пополнении рядов донского казачества играли выходцы из низших социальных слоев русского общества. Люди из беднейших групп населения России оказывались среди руководства Войска Донского. Например, брат атамана Исая Мартемьянова, Алексей Широков, был крепостным боярина И. Н. Романова и в 1625 году просил разрешение на поездку к брату, который был атаманом. Выходцы из крестьянства и посадских слоев особенно заметны были среди рядовых казаков. Уход на Дон и вступление в казачество было непростым делом, требующим быстрого освоения навыков жизнеобеспечения и ведения войны, поэтому нередки были случаи, когда люди с родственниками или земляками среди донских казаков посещали Дон. Например, в 1631 году шацкий воевода Р. Боборыкин сообщал, что многие жители дворцовых сел Шацкого уезда покинули их и теперь живут на Дону и Яике, а их родственники остаются на местах и планируют отправиться к ним. Нередкими были ситуации, когда сами казаки побуждали жителей городов и уездов уходить на Дон. В 1633 году, во время Смоленской войны, атаман Иван Теслев «подговаривал» уходить к донским казаков множество людей, включая бояр и дворян. В 1646 году донской атаман Павел Федоров (Чесночи­хин) также активно призывал людей из Тульского, Соловского и Веневского уездов. Другой атаман, Иван Катрожный, отказывался возвращать этих людей по требованию воронежского воеводы. Пополнение донского казачества также происходило за счет временных приезжих, которые приходили на Дон с торговыми целями, участвуя в походах с казаками; некоторые из них, как, например, козлорвцы Агапка и Першак Пашигоревы, принимали участие в защите Азова во время осад.

Среди переселенцев были не только миряне, но и священнослужители. Чаще всего их целью была торговля. Воевода Р. Боборыкин сообщает, что в 1631 году на Дон уходили не только крестьяне, но и попы для торговли вином, зельем и свинцом. В 1626 году вдовец поп из Белгорода, Тимофей, уехал на Дон с вином и запасами. Некоторые попы, как, например, Семен из Никольской церкви в Валуйке, уходили на Дон из-за нужды. Хотя не все священники оставались на Дону, некоторые все же закреплялись там, что было важно для казаков из-за нехватки собственных священнослужителей.

Среди тех, кто направлялся на Дон, преимущественно были жители южных русских городов и уездов. Пленники из Азова, Крыма и других мест также немного пополнили ряды донского казачества. В 1617 году донковский воевода А. Чебаров сообщал, что «русские ясыри», бежавшие из Азова, находили свой путь на Дон в казачье войско.
Казак Тимофей Сукин упоминал в 1638 году в Москве, что пришел на Дон после крымского плена. В 1637 году, после захвата Азова, казаки освободили около двух тысяч «пленных православных крестьян». Часть из них уехала в Россию с послом С. Чириковым, а остальные остались на Дону и стали частью Войска Донского. Кроме того, ряды донского казачества пополнялись за счет казаков из других казачьих рек, особенно с Волги и Яика.

Несмотря на преобладание русских по происхождению казаков в составе Войска Донского, казачье сообщество отличалось этническим разнообразием. Особое количество составили казаки украинского происхождения, среди которых были и запорожцы. На Дону проживало много запорожцев, которых в источниках называли черкасами. Донской атаман Федор Ханенов сообщил в 1626 году, что на Дону насчитывалось до 500 черкас, а иногда даже больше, и они не жили в одном месте. В том же году запорожский полковник Алексей Шафран подтвердил, что жил на Дону уже 18 лет, а некоторые запорожцы находились там по пять-шесть лет; черкасы и донские казаки часто переходили из одного региона в другой. Приток черкас на Дон увеличился перед взятием Азова в 1637 году, в котором они были активными участниками. В 1638 году, согласно сообщениям волуйчанина С. Бобырева, в разных казачьих поселках на Дону было много запорожских черкас. Запорожцы также составляли значительное количество среди защитников Азова в 1641 году во время осадного сидения. Однако после ухода Войска Донского из Азова в 1642 году возникли проблемы, затруднявшие приток запорожцев на Дон, такие как нападения «воровских черкас» на донские поселения и начавшаяся война украинского народа против Польши, а также союз Богдана Хмельницкого с Крымом, который не пользовался поддержкой на Дону. После Переяславской Рады 1654 года связи между Войском Донским и Запорожской Сечью были полностью восстановлены.

С XVI века в казачьей среде также присутствовал тюркский элемент, который пополнялся в основном за счет пленных, среди которых было много женщин, ставших женами казаков. В «Поэтической» повести о Азовском осадном сидении казаки говорили туркам: «А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим». Однако, согласно мнению историка русского права М. Ф. Владимирского-Буданова, эти женщины были не столько жёнами, сколько рабынями казаков. Тем не менее, дети от таких союзов становились казаками и часто имели прозвища Болдырь или Тума; в источниках их нередко называли донскими татарами.

Примерно с середины XVII века на Дону начали появляться калмыки. Их отношения с казаками были довольно сложными, поскольку казацкие населенные пункты не раз подвергались нападениям калмыков, которые в свою очередь также атаковали калмыков. С конца XVII века начался процесс вхождения калмыков в состав Войска Донского, и в 1685 году к донскому казачеству присоединили двести калмыцких семей.

Выходцы из стран Западной Европы были весьма немногочисленны в составе Войска Донского. Известными среди них стали Андрей Корела, лифляндский уроженец финского происхождения, и Иван, именуемый «родом немецкия земли». Он успешно провел подкоп под азовскую стену, что позволило казакам ворваться в город. Историк И. Ф. Быкадоров полагал, что его фамилия Арад может указывать на его происхождение из Трансильвании. Также известным атаманом Смутного времени был Иван Мартинович Заруцкий, происходивший из украинского Тернополя, который находился в составе Речи Посполитой. Не обошлось и без греков среди донского казачества: в источниках, описывающих события конца XVII века, упоминается знатный казак Ян Гречин. Кроме того, согласно С. Г. Сватикову, среди донских казаков были и грузины.
По данным источников XVI – начала XVIII века, поселения донских казаков назывались городками. Черкасский, который стал центром Войска Донского в 1644 году и являлся крупнейшим из казачьих городков, иногда также именовался городом из-за своей значимости и размеров на Дону. Другой термин, используемый для обозначения казачьих поселений — станица, укоренился только с XVIII века. Эти различия в наименованиях не являются случайными; они отражают характер самих поселений. Городки раннего периода истории казачества подвергались непосредственным угрозам со стороны врага и часто становились объектами нападений и осад, что серьезно мешало ведению хозяйственной деятельности. Такие поселения имели, прежде всего, военное назначение и обладали укреплениями. Например, в первом упоминании о поселении, зафиксированном в 1548 году на Переволоке, оно даже было определено как острога. О каменных укрпеждениях в казачьих городках писал в 1667 году проезжавший от Переволоки до Азова турецкий путешественник Эвлия Челеби, а в конце XVII века — вице-адмирал Корнелий Крюйс. Позднее наименование казачьих поселений как станиц связано с изменением их характеристик, когда оборонительная функция стала менее важной и эти поселения больше приобрели значение для мобилизации и стали активно заниматься хозяйственной деятельностью.

Обобщающие сведения о донских казачьих городках конца XVI–XVII веков содержатся в списках и картах, на которых отмечены казачьи городки. Эти материалы дошли до нас из XVII века, хотя некоторые из них относятся ко времени конца XVI века. В середине XVII века был составлен дорожник, в который вошло около тридцати донских казачьих городков. Столько же было перечислено и в другом списке, также составленном в середине XVII века, который упоминал четыре городка по Хопру и три по Медведице. В. Н. Королев подтвердил, что в дорожник были включены сведения конца XVI века, а П. П. Сахаров пришел к аналогичному выводу относительно списка. В. Н. Королев считает, что список городков из дорожника был составлен русским посольством в 1593 году, в то время как П. П. Сахаров указывает, что список середины XVII века был создан посольством 1594 года. К началу XVII века относятся данные о казачьих городках из карт России, созданных голландцами, такими как карты 1614 года Г. Герритса и 1633 года И. Массы, на которых указано 36 городков, одинаково подписанных латиницей. На карте Г. Герритса указан источник, на основе которого она была создана (карта создавалась с участием царевича Федора Борисовича Годунова, но не сохранилась). Первым списком, составленным самими донскими казаками, стал список, составленный в 1672 году в Посольском приказе по словам станичного атамана Фрола Минаева. Он содержал 48 городков по Дону и был необходим для точного расчета царского жалованья. В 1674 году Войско Донское подготовило перечень городков, которые подверглись нападению калмыков тайши Аюки, включив туда городки по Дону и впервые по Хопру. В 1688 году был составлен список из десяти городков по Медведице, что было связано с борьбой против донских старообрядцев. Во время правления Петра I появилось множество списков казачьих городков в связи с Азовскими походами и строительством азовского флота. Эти списки охватывали городки на притоках Дона — Хопре, Медведице, Северском Донце, а также притоке Хопра Бузулуку. В 1703 году в Амстердаме был опубликован Атлас реки Дон, составленный вице-адмиралом К. Крюйсом на основе материалов съемок конца XVII века, в котором расположение городков было впервые показано с топографической точностью.
Вторая половина XVI века считается временем, когда центром донского казачества стал городок Раздоры, расположенный недалеко от места впадения Северского Донца в Дон. Как убедительно показал В. Н. Королев, в конце XVI века главным населённым пунктом низового Войска Донского был городок, который в дорожнике середины XVII века упоминается как Стыдное Имя и находился чуть выше турецкого Азова. По другим источникам, этот городок также называли «Бодок» или «Эпок», что, по всей видимости, более точно отражает его настоящее название. После Смутного времени и до взятия Азова Войском Донским центром стало Монастырский городок, находившийся ниже Черкасского. В период с июня 1637 года по май 1642 года Азов являлся центром Войска Донского, а с 1644 года им стал Черкасский городок. К числу крупных городков относились Маныч и поселения возле Волго-Донской Переволоки, которые пополнялись за счет «воровских» казаков, совершавших набеги на Волгу и Каспийское море. Городки выше Переволоки были небольшими.

Важно отметить, что одним из показателей устойчивого заселения Дона стало распространение семейной жизни среди казаков в XVII веке. Хотя Войско Донское, как и запорожское сечевое «товариство», оставалось мужским боевым братством, поддержка правительства Михаила Романова, которое обеспечивало регулярное выплату жалованья казакам, способствовала увеличению числа семей среди казаков. Не случайно в 1628 году в одной из царских грамот упоминается, что казаки на Дону «живут с жёнами и детьми». В результате этого процесс распространения семейной жизни во второй половине XVII века в источниках начали упоминаться казаки второго поколения. Например, известный старшина Родион Осипов был сыном войскового атамана Осипа Колуженина. Среди известных предводителей донских старообрядцев также были сыновья казаков: Кирей Чурносов и Павел Чекунов, а также Степан и Фрол Разины, сыновья Тимофея Рази. Благодаря распространению семейной жизни в конце XVII века на Дону начал формироваться слой коренного, потомственного казачества.
Использованы материалы из учебника история Донского казачества А.В. Венкова.