Старорусское Бензохранилище

Сегодня я расскажу вам о Старорусском льнозаводе. Я очень много искала, когда был построен льнозавод, но, к сожалению, ничего не нашла. Одно знаю точно: льнозавод был в городе до войны. Проходишь по улице Возрождения, мимо милиции, до конца улицы. Попадаешь в красивейшее место на реке Полисть, рядом с речкой, - вот он, Старорусский льнозавод. Старый льнозавод, с одной стороны поле, на котором плещется солеными водами Царицынский источник, с другой стороны река Полисть, не узенькая речушка, а настоящая полноводная река. Завод выпускал лён до войны и после войны в огромных количествах для текстильных фабрик. Люди, работавшие на заводе, почти все жили рядом с заводом; завод работал всегда в три смены и до войны, и после войны. Для работников завода был магазин, который располагался в удобном месте для рабочих. Котельная работала на костре, это отходы обработанного волокна. Для рабочих были созданы комфортные условия, баня для помывки после работы. Завод был не большой, работало около 30-40 человек. Во время войны в этой части города происходили бои, сказалась близость авиагородка; бомбили постоянно. Уже в конце июля не было света, не работали магазины, постоянно приходилось прятаться. Некоторые люди уходили в сторону Кочериново, это деревня под Старой Руссой, другие решались уехать на поезде. И те, и другие убегали из города впопыхах, оставляя всё нажитое. 5 августа 1941 года в город с этой стороны от Сусолово, возможно, и с других сторон, заходили немцы. Сразу на высокой стороне реки построили 4 дота. Доты были бетонные и простреливали оба берега. Берега были заминированы. Немцы грабили брошенные дома, пели песни и ходили пьяные. льнозавод был разбит, некоторые стены были разрушены. Машины стояли просто на улице. Завод немцев не интересовал совсем. В первые дни оккупации было сожжено всё сырьё. Горело стеной, и было очень страшно. Немцы не менялись, длительное время были одни и те же. Кроме как грабежом, ничем не занимались. Пили, пели и дурачились друг перед другом, стреляли без предупреждения. Люди, которые остались, боялись выходить на улицу, к реке было не подойти; воду брали у свай. В этом месте раньше была переправа. Каждый раз, когда уходили за водой, прощались, так как непредсказуемость оккупантов была страшная... Фото завода, оборудования под открытым небом и фото того берега, где до сих пор стоит бетонный немецкий дот, нисколько не разрушенный. Следующий дот по берегу через 30 метров, ещё один через 30, но последующие немецкие доты сохранились плохо, возможно, их подорвали наши. Продолжение следует. Конечно, это не сочинение, а пересказ истории жизни, выпавшей на долю одной семьи. Продолжение. Наступил 1942 год. Оставшиеся жители города, у которых сгорели дома или немцы присмотрели их дома себе под жильё, оказались на улице. Некоторые из них рыли землянки и обустраивали своё бытие в земле. Выходили редко, только чтобы добыть покушать. Жителей было совсем немного. В Старой Руссе орудовали эсесовцы. Каждый день приносил известия, одно хуже другого: рассказывали про повешенных в городе, про расстрелы евреев, про то, что для выхода в город надо получать разрешение, без него передвигаться нельзя, сразу попадешь в застенки полиции. Жили втроём: отец, больной человек, можно сказать, без ноги, мать, маленькая ростом, пронырливая женщина, дочь, перед войной вышедшая замуж. Мужа забрали на фронт, а жена осталась, теперь уже с дитём. Молока ребёнку не было. Дом сгорел, вырыли землянку в том месте, где был спуск к сваям к реке. В темноте, ночью, под страхом смерти, можно было ползком перебираться на другую сторону речки для покупки или мены продуктов. Эту часть берега почему-то не заминировали. В деревне Нехотицко были козы, там меняли вещи на еду. Каждая семья выживала, как могла. У соседей умерла девочка, лекарств не было. Надо было взять документ для совершения обряда похорон. Отправились по просьбе соседей отец, дядя Ваня и мать Прасковея. Пошли через поле, боясь нарваться на эсесовцев, вышли к кладбищу и по берегу Перерытицы думали добраться до моста у Собора, но там оказалось очень много немцев. Конечно, их не пропустили и забрали, до выяснения заперли в сарай, где сейчас школа № 6. Просидели они там день. В сарае находилось человек 6, и они, всего 8 человек. Городских знакомых не было, большая часть людей почему-то приезжие. Все были испуганы, ждали расстрела. Почему именно расстрела? Наверное, просто все слышали о зверствах фашистов. Думали, что по-другому исход событий невозможен. На другой день, пополудни, двери сарая открыли и их прикладами стали выгонять на улицу. Все думали, что все сейчас их расстреляют без суда и следствия. Женщины плакали, мужчины держались. Выгнали на дорогу, там стояло ещё человек 15. Кругом немцы окружили собранных людей и, угрожая автоматами, удерживали людей у дороги. С одной стороны был Собор, и по обе стороны дороги немцы. Все окружённые люди приготовились к смерти. Всё случилось по-другому. Простояв около часа, все уже замерзали, решили, что их просто хотят заморозить. Увидели, что по мосту гонят людей. Некоторые были в белых халатах, некоторые раздетые, все в крови, почти все мужчины, одна женщина. Волосы у неё были в крови, длинные. Она была босая и красивая. Некоторые мужчины тоже были босые. Все были измождённые, было видно, что их пытали. Их было человек 30-40. Это были наши русские солдаты. Две женщины закричали и заплакали громко. Их сразу же застрелили. На немецком и русском прокричали, чтобы все молчали, иначе всем конец. И вот стоят наши русские граждане, держатся, чтобы не быть убитыми, молчат, когда молчать невозможно. А солдатики идут избитые, некоторые раненые, и как будто не чувствуют этого леденящего холода. И в этой тишине подбадривают стоящих.
Выкрикивая, что скоро мы победим, что немецкая сволочь сгинет, что наши войска хотят освободить людей от фашистского гнета, главное, чтобы фашистам не верили. На улице было очень холодно, январский мороз и ветер холодили даже одетых людей, что говорить про раненых и полураздетых наших воинов. У всех, кто стоял под бдительным оком немцев, текли слезы бессилия, оставляя мерзлые дорожки на лице. Помочь было невозможно; наших солдатиков погнали по дороге к тюрьме. Все подумали, что их будут держать в тюрьме. Как только наши ушли на расстояние до 30 метров, один немец опять прокричал на немецком и русском языках, что они всех отпускают, пусть идут и рассказывают, что армия русская разбита и сейчас прогнали перед людьми её остатки. Немцы вот-вот возьмут Москву. Их отпускают, чтобы они всем рассказывали об этом. Замершие и уже не верившие в такой исход событий люди не понимали, куда им броситься, чтобы остаться в живых. Сломленные, замершие, убитые горем от увиденного, люди разошлись; им в этом не препятствовали. Тела убитых остались на дороге. Иван и Прасковея решили вернуться домой.
Домой решили вернутся тем же путем , что и шли сюда, так как до моста не было встречено ни одного фашиста. Сначала пошли по берегу Перерытицы, затем вышли у часовни к кладбищу и пошли по полю. Длительное стояние на морозе сказывалось на состоянии организма; нервный стресс и увиденное не давало ни минуты покоя памяти. Все прокручивали и прокручивали увиденное, между собой общались мало. У каждого была своя дума. Иван думал о том, что говорили немцы, что вот-вот Москву возьмут немцы, а Прасковея думала о дочери и внучке, которые так много времени оставались одни, и могло произойти что угодно. Не сговариваясь, они выкинули из памяти то страшное, что произошло с ними сегодня. Вечерело, со стороны улицы от льнозавода слышалась стрельба, было какое-то движение. Затаились у Солоника "Царицынского источника", его шум убаюкивал. Долго лежали в сугробе, ожидая, когда всё стихнет. Испытывать судьбу желания не было. У обоих было состояние безысходности. Мужчине хотелось убивать врагов, у женщины было истерическое состояние, при котором поступки не контролировались. В тишине от земли слышалось пение "Интернационала", оба считали, что им это чудится от пережитого. Часов не было, как долго они пролежали, неизвестно. Мороз сковал ноги, руки, тело. Возможно, они спали какое-то время или просто лежали в оцепенении. Очнулись почти одновременно, доползли до дороги, зашли к соседям, рассказать, что они не сумели ничего сделать по порученному им делу. Соседи были не одни. Несмотря на то, что в доме рядом были немцы, а соседи жили в бане, у них находились ещё люди. Ивана и Прасковею уже не ждали; ребёнка похоронили днём. Фашисты дали разрешение отвести тело на санках через поле, боялись инфекций. Разговор шёл о наших воинах, которых провели зачем-то на льнозавод. По дороге сгоняли также людей и заставляли смотреть на окровавленных, замученных, полураздетых русских пленных. Одна из пленных была девушка. Немцы озвучивали одну версию: русской армии нет, вот-вот Москва будет взята. Не верили в это, но кроме слов немцев опровержений не было. Иван и жена поняли, что это те же пленные, что видели и они рассказали, что пока лежали, было слышно пение от земли. Решили посмотреть, что на заводе происходит. На том и разошлись за полночь. Люди были растеряны, подавлены. Немцы топили печи, везде шёл дым из труб. В землянке было спокойно, дочь и внучку никто не тревожил за это время. Следующий день прошёл в осмысливании произошедшего. После таких приключений, в которых они сами чуть не потеряли жизнь, решили быть осторожнее, так как дочь и ребёнок совсем пропадут без них. Ещё через день успокоились. Иван и ещё два соседа решились обследовать льнозавод. Шёл снег. Обошли весь завод. Не встретили никого, не нашли, куда отвели пленных, хоть и обследовали каждый уголок. Волновались и переживали. С завода ушли с мыслями, что пленных увели дальше и расстреляли. Вскоре у семьи Ивана возникло обстоятельство определиться к родственникам, а так как семья не была обременена скарбом, всё погорело, они из города ушли налегке. Продолжение. В Старую Руссу вернулась дочка Нина одна. Девочка, дочка Нины, Варя, не выдержала переездов, холодных ночей, заболела и сгорела от температуры. Отец Иван подался в партизаны, подорвался на мине врага при вылазке по подрыву фашистского состава. Мама Прасковея угасла без него, вот и осталась Нина одна. Похоронила, пережила горечь одиночества в чужих краях. Не смогла смириться и привыкнуть к чужим местам. От мужа не было весточки с момента его ухода на фронт. Услышала по радио, что освободили Старую Руссу. В один час решилась вернуться в родной город. Добиралась тяжело. Вагоны были переполнены, толчея и путаница. Добиралась до Старой Руссы месяц. Мечталось, а вдруг она вернётся, а муж её уже в городе. Разочарование и страх ожидал её в Старой Руссе. Города не было, вокзал был в руинах. Когда вышла с вагона, видела перед собой вместо города руины и разруху. Людей тоже было пока мало. Основная часть населения - женщины, детей мало, мужчин мало. Оно и понятно, война ещё не кончилась. Все попытки узнать что-то о муже успехом не увенчались. Писем не было, да и откуда им взяться, раз город был оккупирован немцами. Искала работу, чтобы дали жильё. Сходила посмотреть прежнее жильё на Возрождении. Хоть и землянка, но там всё было: и печь, и вода рядом. Землянка, обустроенная её родителями, стояла на месте, но оказалась занята. В ней жила семья, которая приехала чуть раньше. В городе многие жили в землянках, так как домов почти не было. Одни руины. Люди, которые жили в родительской землянке, были приветливые и радушные. Они Нину оставили ночевать, а по утру и вовсе предложили ей пока пожить с ними. Завод рядом. Начинали строить жилые помещения для работников завода. Завода не было, стояли разбитые стены, вместо станков - обгоревшее железо. Рабочие руки были очень нужны. Жить начинали заново: где-то что-то разбирали, чистили кирпич, строили бараки. Люди, измученные отсутствием жилья, сырыми стенами в землянках, духотой и влажностью подземелий, рады были малюсеньким комнатушкам в бараках. На берегу реки построили здание бани с парилкой, с женским и мужским днём. Это было такое радостное событие. Рядом у дороги строили магазин для работников завода. Работали все, не жалея себя, своих сил. Сырьё пока не было, лен только по весне начали сеять. Но правительство послало первую партию бензина, нефтепродуктов для нужд завода. Утром в проходной завода работники получали разнарядку на работу. В то утро разнарядка была женскому коллективу: расчистить в бензохранилище завода место для нефтепродуктов. Бензохранилище было не разрушено, с обоих сторон заложено кирпичом. Его надо было вскрыть и навести порядок для хранения поступивших нефтепродуктов. Жили хоть и бедно, но весело, с азартом принимались за работу. Так случилось и в этот раз. На разнарядке было двое мужчин и шесть женщин. Весело принялись за работу. Первым делом решили разобрать вход с одной стороны. За дело взялись мужчины. Несколькими ударами кирпичи были выбиты, сначала открывая небольшое отверстие в кладке. Стоявший рядом человек, который выбил первые кирпичи, отскочил в сторону и сказал, что запах идёт оттуда невыносимый. Все встали в ступор. Было непонятно, что за запах. И здесь Нина вспомнила ту страшную ночь, когда вернулись родители, как рассказывали о пленных, которых гнали немцы куда-то на льнозавод.
О пулеметных
4
очередях , которыми видимо для устрашения пугали немцы некоторое время Она поняла почему никого не нашли на заводе ,наших русских воинов и среди них одну женщину замуровали заживо Я нашла в интернете стихотворение :
Случилось это в Старой Руссе,
В кровавый тот военный год,
Когда пожар пылал над Русью
Вершил разбой фашистский сброд,
Врагом был город древний взят,
Но вдруг ошибка роковая
Ворвался в город разведбат
Влетела лыжная разведка,
И завязался жаркий бой
Стреляли парни очень метко
За десятерых дрался любой
Был бой жестоким ,но коротким
Ведь силы слишком не равны
Одни легли на снег глубокий
Другие были пленены.
Горели звёзды в небе черном,
Крепчал опять в ночи мороз,
А их босых и не покорных ,вели в гестапо на допрос
Какими мерами измерить, мне боль победы, силы зла
В живых осталось двадцать девять
Тридцатой девушка была!!!
Кто написал это стихотворение , я не знаю , но очень похожее на данную трагедию.
Работы приостановили сообщили во все инстанции , следующий день был трагическим и мрачным Тел оказалось 30 , 29 тел мужских 1 тело женское все они погибли от удушья Мало того что был перекрыт доступ кислороду в бензохранилище длительное время хранили нефтепродукты Там даже при вскрытии стоял смрад паров бензина и газы нефтепродуктов. Тела разлагались , их было не взять Для понимания, ни одно из тел не было осмотрено или проверено на наличие документов , слишком это было страшно. Тела потеряли свою форму и так как было жарко текли . Их просто с огромным отвращением и рвотой из за запаха сталкивали на подложенный брезент и две женщины относили тело и скидывали в могилу выкопанную почти рядом , в дальнейшем там по бокам посадили березки поставили деревянный памятник и сделали заборчик Наверное в тот момент всем хотелось поскорее закончить это дело, никто даже и не подумал о каких то приметах , фотофиксациях или хотя бы сделать описания найденных тел . Нина после случившегося слегла , болела долго , на заводе работала на сырьевом дворе Но это будет другая история Истории героев войны и героев труда рознятся тем , что герои Труда никогда не бывают безымянными А Герои Великой Отечественной войны в большинстве своем безымянные
Конец