Сказки взрослым-история любви Творца. Глава 5

Каждое заседание отзывалось в душе Маши тоскливым эхом. Необратимость и нелепость её положения ощущались всё острее. Работа, некогда любимая, теперь всё больше тяготила. Конечно, она всегда с готовностью распахивала двери перед начинающими авторами, лелея слабую надежду: а вдруг сегодня, в этой груде макулатуры, мелькнёт искра – свежая мысль, оригинальный слог, дерзкая честность? Но год за годом на суд совета выносились клонированные повести и рассказы, лишённые искры божьей – ни смысла, ни полёта фантазии, ни вызова. Сама Мария, воспитанная на русской классике, впитавшая с молоком матери бессмертные строки, безошибочно угадывала фальшь и пустоту с первых же абзацев.

Её изумлял этот конвейерный подход к творчеству. "Ладно, – думала она, – можно запланировать выполнение заказа, выжать результат из спортсмена, но как можно предвидеть научное открытие или рождение шедевра? Да, можно создать благоприятную почву: подготовить научную базу, оснастить лаборатории. Творчество подпитывают события, как радостные, так и трагичные. Но ежегодные квоты в искусстве – абсурд! Если сейчас нет ничего достойного, а через несколько лет вспыхнет целая плеяда талантов – в этом и суть стихийности, непредсказуемости творческого процесса. И кто придумал эти объемные рамки для произведений? Четыреста тысяч знаков для романа – и ни буквой меньше! Как будто творчество должно во что-то вписываться. Оно должно заставлять думать, мыслить нестандартно. Только тогда это – настоящее искусство. А эти нормотворцы, интересно, читали русскую классику? Да львиная доля шедевров не влезла бы в их рамки! Нельзя измерять искусство объёмами, сроками, тиражами! Степень проникновения в душу, резонанс, вызванный прочитанным, увиденным, услышанным – вот истинный критерий. Всё остальное – шелуха."

Ещё печальнее было осознавать: если где-то в глуши и зреет самородок, пишет в стол, лепит из глины, – у него нет шансов пробиться. А если и повезёт, то попадёт он в лапы к какому-нибудь дельцу, вроде директора нашего "раскрученного" издательства. Все знают, откуда у него деньги: он в приятельских отношениях с губернатором, вернее, с его племянником. Тот опять подсунет свои фельетончики, не обращая внимания на плагиат. Все об этом знают, а толку? И я знаю, но что я могу? Подниму шум, а потом куда пойду? В суд? Там всё схвачено. Пошумят и затихнут. Меня уволят, и дорога мне – в сельскую школу. Я не боюсь, но здесь я могу хоть что-то сделать, у меня есть шанс увидеть настоящее! И тогда я не остановлюсь ни перед чем!

Эти мысли вихрем носились в голове Маши, пока она ждала начала заседания по выдвижению очередных "счастливчиков".

Всё шло по накатанной колее. На суд жюри были представлены десятки работ разных жанров и направлений. Каждый член жюри курировал своё направление, с произведениями которого знакомился заранее. Марии, как председателю, досталась проза – направление, по определению, самое "серьёзное". Она прочла пять романов о женской доле, предательстве и счастливом финале, пару научно-фантастических очерков и детективы в стиле Марининой. Выбор был невелик, и Мария решила руководствоваться не художественной ценностью, а социальными и экономическими аспектами. Она выбрала молодую журналистку с романом "Последние слезы". Роман ничем не примечательный, но девушка славная, искренняя, писала о том, о чём мечтала. Пусть попробует, победы не будет, но опыт – тоже ценность. Вторым выдвиженцем стала фантастическая повесть. Тут выбор был совсем скуден. Молодой человек писал уже не первую книгу, вроде бы легко и складно, даже издавался. Хотелось спросить: читал ли он старую фантастику, русскую или зарубежную? Там всё это уже было, только язык богаче и сюжет замысловатее. Но пусть хоть чем-то занимается, не пьёт.

К выбору детектива Маша подходила без энтузиазма. Зачем писать о маньяках, одержимых идеей фикс? Если уж говорить о глубине описаний, то "Парфюмеру" едва ли кто-то сравнится, хотя такие тонкости больше похожи на диагноз, чем на повествование. Да и писать-то не о чем! В каком городе мы живём? Кто нами правит? Кто в Думе заседает? Тут и выдумывать ничего не нужно: пиши, как есть, немного измени, если боишься, добавь художественных аллегорий – и всё! А у нас что? Маньяк, охотящийся за молодыми мальчиками – какая свежесть! Процент гомосексуалистов, по-моему, не менялся с незапамятных времён. Статистика, да и только! Ну ладно, пусть едет этот "маньяк", может, кто-нибудь из московского жюри пожалеет мальчиков, и что-нибудь получится, хотя я сомневаюсь.

После оглашения всех претендентов началась процедура голосования. Каждый член жюри называл своих, приводил аргументы, и, как правило, единогласно голосовали то за одного, то за другого соискателя. То же самое произошло и при голосовании за автора очередного шедевра "Смешное в людях", достаточно популярного Ивана Иваныча. Пришлось поднять руку, куда деваться! Но осадок остался.

В такие моменты ей хотелось схватить перо и описать эту действительность, это общество, где правят не законы, а личные пристрастия, где требуют показателей, не обращая внимания на качество. У нас могут писать о чём угодно, высасывать сюжеты из пальца, акцентировать внимание на неактуальных проблемах или превозносить сомнительные заслуги до немыслимых высот. Боже, думала она, ведь ничего придумывать не нужно, всё и так очевидно! Взять хотя бы наше сегодняшнее заседание – напиши всё, как есть, и вот тебе и сатира, и актуальность, и жизненность. И если бы так было только у нас, в нашем "клоповнике"! К сожалению, сейчас так везде. В политику и власть пришли либо преступники, либо марионетки, поставленные ими же. На эстраде – одни и те же лица, попавшие туда по понятным критериям. Даже в консервативном театре хватает случайных и пустых людей.

Обо всём этом она могла бы написать не хуже многих, а может, и лучше. Но знала, что это не её призвание. У неё были развиты воображение, образность, язык её был богат и не засорен модой. Она могла бы писать лучше некоторых, но не чувствовала себя профессионалом. Уж слишком высоки были её ориентиры! Вот почему она и не осталась в Москве, несмотря на то, что с отличием закончила университет по трём специальностям. И дело было не в Сергее, который успешно работал в местном КБ, благо предприятие было оборонным и финансировалось по высшему разряду.

Нет, при желании она могла остаться в столице, предложений было хоть отбавляй. Даже после ухода мужа из КБ, ей звонили друзья и предлагали работу в Москве.

Но Маша не поехала. Не только потому, что была привязана к родному городу. Она всегда чувствовала предназначенную ей миссию, интуитивно знала, что её ждёт впереди, что с ней случится что-то необыкновенное, настоящее, главное. Она должна быть здесь, и тогда, рано или поздно, она встретится с чем-то грандиозным, найдёт самородок и сама станет участником этих событий.

– Эх, – вздохнула Мария, вспоминая давний разговор с Кузьмичом. – Говаривал он мне, бывало, что есть в городе нашем самородок. Читал его вещи отрывками и так хвалил, так хвалил… Искра Божия, говорил, в нём горит. А Кузьмич слов на ветер не бросал. И встречу он нам назначить хотел, да только помер скоропостижно, царствие ему небесное. И ни фамилии того человека у меня не осталось, ни адреса, да и пять лет как в Лету канули. Где он теперь, жив ли вообще? Печально всё это, ой как печально.

Но теплится надежда, что пробьётся зерно истины сквозь любую тьму. Отыщет свой лучик солнца, вырвется на свет божий на радость людскую и будет долго-долго освещать им путь. Как рыцарь Ричард Львиное Сердце, не пожалевший жизни своей и отдавший своё сердце людям. Как безумцы, бросавшие вызов обыденности и серости, разрушавшие стереотипы и догмы, не боявшиеся быть непонятыми, отвергнутыми, даже забытыми. Да, верю я, что так и случится, и любое настоящее творение, пусть не сегодня, не завтра, а спустя годы, выйдет из небытия. Ибо истинно оно, ибо в этом и есть правда жизни, что сильнее любых условностей.

Ради этого я и работаю здесь до сих пор, всё ещё надеюсь найти то самое зёрнышко. Пусть не того неизвестного автора, о котором Кузьмич мне рассказывал, когда часто бывал у нас. Ещё в далёком детстве любили они с отцом моим беседовать и спорить, порой жарко, до ругани, но всегда по-дружески. А споры! Что споры – в них ведь истина рождается. И на сегодняшнем заседании нам надо было спорить! Да не о чем. А они спорили… и это было правильно, по-настоящему. Уверена, найдётся талант непременно! Богата Россия-матушка талантами, только не там они, не в очередях стоят, не толкаются в погоне за премиями, славой, деньгами, а живут спокойно и размеренно, дело своё делают, отчизну прославляя. И я найду их, обязательно встречу и сделаю всё, чтобы помочь им пробиться к свету и светить людям. И тот автор где-нибудь да проявится, пусть не сейчас и даже не в нашем городе, но непременно. Кузьмичу я верю. А стало быть, поиск продолжается! Пока жива надежда, он будет вечен.