Сказки взрослым-история любви Творца. Глава 11

Мария шла привычным, отточенным до автоматизма маршрутом. Пять дней в неделю, из года в год, вот уже пятнадцать лет она проделывала путь от дома до работы и обратно. Дорога, не длинная и не запутанная, пролегала через городской парк – тихий оазис, где ей, казалось, знаком каждый листок, каждая трещинка на скамейке. Здесь, в детстве, они с подругами сбивали коленки, зимой лепили смешных снеговиков, а летом рассекали воздух на велосипедах. Здесь алели первые свидания под робким светом луны, звучали неумелые признания, дарились украденные поцелуи. Старинные аллеи, словно летописи, хранили безмолвные истории, шепча их прохожим. Улица, вдоль которой они тянулись, помнила все, но оставалась неизменной: ни разу не переименованная, не переделанная, не удлиненная, будто время боялось коснуться её. И в этом заключалась её непостижимая прелесть – удивительный дух, аура, над которой не властны ни годы, ни расстояния. Всё здесь было знакомо до боли, до оскомины. Мария шла быстро, торопясь успеть в магазин, а затем – домой, к хлопотам и заботам о скором ужине. Ей и в голову не приходило предаваться воспоминаниям или, тем более, витать в облаках.

«Всё это непременно случится, очень скоро!» – отчётливо и ясно прозвучало в воздухе.

«Только верить нужно, непременно верить!» – эхом отозвалось вокруг.

Мария на мгновение замерла, оглядываясь. Никого. Словно стряхнув с себя наваждение, она снова зашагала вперёд.

«И правильно, не стоит ничего придумывать. Ваша встреча состоится сама собой. Иди спокойно, ни о чём не беспокойся!»

«Да что это? Кто здесь? Что происходит?» – Маша вздрогнула, испуганно и изумлённо прошептав почти крик.

«Не волнуйся, ничего плохого с тобой не случится», – успокоил её всё тот же, невесть откуда взявшийся голос.

«Но кто Вы? Я Вас не вижу. Слышу отчётливо, но не вижу».

«Неважно, кто я. Люди вообще редко умеют слышать друг друга. Слушают часто, а вот слышат – редко, к сожалению. А ты, Мария, обладаешь талантом слышать человека, понимать его боль, видеть его истинные желания и намерения. И это далеко не последнее из твоих достоинств. Важно другое. Очень скоро здесь произойдут интересные события, и в твоей жизни, Маша, случится главная встреча. Непременно случится».

«Какие ещё события? И о какой встрече может идти речь? Слава Богу, я уже десять лет замужем, и у меня двое прекрасных детей, которых я бесконечно обожаю!» – уже не совсем понятно, вслух или про себя продолжала этот странный диалог Мария.

«Да, да, конечно, обожаешь и бесконечно любишь ты своих Иринку и Юрочку, в этом нет и не может быть никакого сомнения. И Сергей тебе тоже очень по-своему дорог, и замуж за него ты, непременно, выходила по любви. Точнее, ты тогда была в этом уверена. Кто же спорит? Но, уверяю тебя, эта встреча уготована судьбой. И хоть впереди всех ждёт масса увлекательных событий, и придётся сделать очень непростой выбор, это, как я уже говорил, неизбежно».

«Что за вздор? Какой путь? Какой выбор? Свой выбор я уже давным-давно сделала, и путь мой – вот он: каждый день на работу и с работы, и так уже…»

«Уже пятнадцать лет, я знаю, Маша, знаю всё, и поверь – не только о тебе. Да ты не бойся! Уверяю тебя, всё это придумано не мной, хотя спорить не стану – полностью мною одобрено. Очень рад я, Мария, что жребий этот выпал именно на тебя, ибо только такой человек, как ты, с очень глубокой внутренней организацией и чёткими моральными принципами, в состоянии оценить и вправе получить самое большое богатство на этом свете: бескорыстные, чистые, всепоглощающие, всепрощающие чувства – чувства идеальной и единственной любви. И хоть и будет твой избранник упрям и безрассуден, сложен и противоречив, как настоящему Творцу ему будут свойственны самые большие глупости и нелепости. Он будет много ошибаться, страдать от своей неотёсанности, нежелания и неумения приспосабливаться к этой жизни, с её двойными стандартами. Тем не менее, он честен и искренен, до конца предан своим идеалам и своему делу. Несмотря на огромное количество предательств самых близких для себя людей, он не разучился искренне чувствовать и поступать так, как подсказывает сердце».

«Ещё лет двадцать назад я бы поверила во все эти глупости. Про принца на белом коне, который спас всё человечество, ну и меня заодно осчастливил. Благо книжек много в детстве начиталась, про «Алые паруса», например, и тому подобное. Собственно, Сергей вполне соответствовал моим идеалам. Молодой, талантливый инженер, подающий большие надежды. Он был учён, тактичен, не дурён собой. За мной, между прочим, красиво ухаживал, стихи даже писал, невесть какие, но зато искренние».

«Знаю я и про стихи, и про предложение вон на той лавочке… И дальше что было, тоже знаю. И как настали 90-е годы, и как его институт никому не стал нужен. И про попытку уйти в коммерцию. Ну и про всё остальное: зелёный змий взял верх. А ведь была у него светлая голова, и идеи хорошие были. Но знаешь, в чём его самая большая ошибка?

Испугался он, Маша! Просто-напросто испугался взять ответственность на себя, когда ему предлагали возглавить амбициозный, но рисковый проект. Он отказался под предлогом: семья у меня, жена, сын Юрочка. И всё это вроде правильно было, если бы не одно «но». Не за вас он больше переживал тогда, а боялся быть обсмеянным, пойти против существующего общепринятого мнения. Никто ведь не угрожал ему тогда семьёй, как он говорил тебе неоднократно, и из-за чего всё это время ты находилась в состоянии вины: за якобы погубленную карьеру во имя спасения своей семьи. Просто сказали ему тогда ясно и чётко: выгорит дело – будешь на коне, а не выгорит – никогда уже в кругах наших в почёте ходить не будешь. Вот и пьёт он только из-за этого, трусость свою таким образом заглушить желает».

«Это неправда! Я сама видела все документы: анонимки, записки угрожающего характера!»

«Правда это, Маша, а записки он сам подделал когда-то, чтобы ты от осознания его трусости не отвернулась и не ушла. Потерять он тебя боялся, любил тебя! Хотя странно так, по-своему, ибо невозможно на лжи и обмане построить что-то или удержать, а он делал это и делает до сегодняшнего дня. Он специально внушает тебе чувство вины, зная, что на этом чувстве можно привязать тебя навечно. И у него это очень хорошо получается, нужно отдать должное. Уже давно не чувствуя к нему ничего, кроме жалости, ты считаешь своим долгом жить с ним под одной крышей по той лишь причине, что когда-то, давным-давно, он потерял, как сам говорит, работу и возможность сделать карьеру, выбрав вашу безопасность и поставив её во главу угла. Но это, поверь, уже очень скоро не будет иметь никакого значения».

Странно, в любом другом случае, при любой другой ситуации она уже давно бы набросилась на того, кто посмел бы в таком тоне говорить о достаточно личных вещах. Но теперь она слушала, точнее, вела этот необычный диалог, ловя себя на мысли, что совершенно исчезла первоначальная нервозность и раздражительность. И весь этот, с позволения сказать, внутренний разговор проходит в атмосфере полной гармонии и спокойствия. Не очень ясно было, сколько времени длилась эта беседа, хотя сказано было много и в очень мелких подробностях.

Странным оказалось и то, что по завершении этого действа Мария оказалась сразу возле подъезда своего дома с полными сумками продуктов. И как раз в то время, когда и должна была прийти домой. И что самое странное – это всё не казалось ей удивительным, а выглядело вполне естественным и, более того, абсолютно неизбежным и необходимым.

– Мама, мама пришла! – раздался радостный голос малышей.

– Да, родные мои, сейчас будем ужинать, я всё купила, только приготовлю.

Мария по обыкновению обласкала детей, спросила, как у них дела в школе, и тот час же отправилась на кухню. Она делала всё машинально, все действия были доведены до автоматизма. Но в сегодняшний вечер как-то по-особенному думалось и вспоминалось. Мысли, как снежный ком, вдруг навалились на неё. За достаточно короткий период перед глазами словно проносились картины из её жизни, начиная с самого раннего детства, когда всё казалось простым и понятным. Складывалось такое чувство, что перед ней непостижимым образом разворачивался удивительный аттракцион, участником и очевидцем которого была она одновременно.

Вот она, совсем ещё маленькая девочка, сидит на руках у отца, греясь с ним возле камина. Это было чудесное, беззаботное время. В их квартире всегда было много разных интересных гостей. Друзья отца любили бывать здесь, и долгими вечерами, слушая потрескивание дров в камине, очень жарко и бескомпромиссно дискутировали на всевозможные темы: то обсуждая последние политические события, то споря по поводу игры любимого ЦСКА. В квартире часто играла музыка Окуджавы, Высоцкого, звучали стихи Блока. Какое удивительное было время, с его несомненными трудностями и бедами! Тем не менее, тогда было главное: чёткая вера в прекрасное и безоблачное будущее и понимание границ добра и зла, дозволенности и непозволительности.

– Ты вот скажи мне, пожалуйста, когда всё это кончится? – сетовал Кузьмич, обращаясь к её отцу. – Вот я, немолодой уже мужик, прошедший войну, и должен гнуться перед этим первым секретарём партии только ради того, чтобы он похлопотал, и в нашем доме, наконец, крышу отремонтировали. Хотя они обязаны, понимаешь, по своим должностным функциям, через определённое время проводить капитальный ремонт домов. И вместо того чтобы подать на них в суд, меня просят просто подойти к первому секретарю обкома и просто попросить: не соблаговолите ли вы напомнить городским службам, что пора починить-таки нам крышу. И это должен делать я, тот, который с самим Михаилом Афанасьевичем лично чаи распивал.

– Да что ты завёлся-то? Вот пойди к нему и так и скажи: даже в те времена, когда мы пили чай с Михаилом Афанасьевичем, крыши так не протекали, хотя, как известно, проблемы с жильём всё же были.

– Вечно ты шутишь, Кузьмич, всё тебе хиханьки да хаханьки, а я третий день места себе не нахожу. Знаешь, как туда идти не хочется? Знал бы ты, если бы только от меня зависело, ни за что бы не пошёл. Но жильцы просили, одни пенсионеры в доме остались, молодёжь давно по новым домам разбежалась. И что они в этих скворечниках нашли? Потолки – два с половиной метра, кухня – шесть квадратов. Зато у каждого отдельный санузел, будто они там днюют и ночуют. Куда мы катимся?

Марии нравилось видеть Кузьмича ругающимся, хотя случалось это редко. Он, конечно, сходил к первому секретарю, и крышу им подлатали, да не ахти как, хоть сам секретарь лично распорядился. Что и говорить, раздолбайство, как и разруху, из голов надо гнать, тогда, глядишь, и крыши течь перестанут.

А вот они, всем классом, идут с выпускного через парк, тот самый, с которым связано столько всего, и, забегая вперед, ещё будет связано. Идут радостные, окрылённые, с ощущением, что впереди целая жизнь, полная света, любви и счастья. Шумят, подтрунивают друг над другом, вместе мечтают о том, что ждёт их лет через десять, двадцать.

– Я обязательно стану учёным! – с жаром воскликнул Мишка, просидевший с Машей за одной партой все десять лет. И странно было, что за все эти годы он ни разу не влюбился в неё, хотя она была первой красавицей и отличницей, и многие ребята вздыхали по ней. Но, во-первых, Машу тогда любовь не интересовала, точнее, она любила – героев книг, сильных, целеустремлённых и отважных, не чета её одноклассникам. А во-вторых, Мария была верным и искренним другом, и Миша это ценил. У них была настоящая дружба.

– Конечно, станешь, если за ум возьмёшься, голова у тебя светлая, только лени много.

– А ты будешь писательницей, у тебя дома книг – не счесть, и половину ты уже перечитала.

– Нет, Миша, писателем не стану. Читать люблю, не скрою, но писать – это другое, тут талант нужен, искра божья.

– А вот Валька, – Маша кивнула влево, – она непременно стихи свои издаст! Как у неё складно получается!

– Точно, точно! – подхватил Вовка из параллельного класса, они жили по соседству и дружили с детства. – Валька поэму напишет и прославит нас в своих мемуарах.

– А я к нему равнодушна! – резко оборвала его Валя, хотя на самом деле была в него влюблена. После школы он уехал, а когда через три года они случайно встретились, то больше не расставались.

Тот же парк, несколько лет спустя. Они вдвоём с Сергеем гуляют по весенним аллеям. Она слегка опьянена, но не вином или чем-то подобным, просто влюблена, впервые по-настоящему. Он был её первым и единственным мужчиной. Раньше, вся в учёбе, она не думала о романах, да и планка была высока. А тут он – молодой, красивый инженер, в двадцать пять – кандидат наук. С ним было интересно, и главное – честным он был, надёжным и искренним, хотя и не отличался особой стойкостью характера, но это тогда не имело значения. Её не покидало ощущение, что ничего подобного раньше не было. Только его руки могли так согревать, только его взгляд был таким пронзительным и нежным, только его речи – такими сладкими и искренними. Вот они садятся на скамейку, он нежно целует её и дарит кольцо, которое она носит до сих пор. Делая предложение, он не говорил красивых слов, а просто посмотрел ей в глаза, словно в самое сердце, и произнёс: «Знаешь, когда мы состаримся, я буду смотреть на тебя так же и благодарить судьбу за каждый день, проведённый с тобой».

О большем она и не мечтала тогда, и не могла представить, что пройдёт всего десять лет, и всё изменится. На смену искренности, нежности и пониманию придут отчуждённость, апатия, желание мужа подчеркнуть её вину в его неудавшейся карьере, рождая в ней постоянное чувство вины. Она жила лишь воспоминаниями о тех временах, когда в их отношениях было настоящее, и ради детей, которых любила больше всего на свете, ради сохранения семьи была готова на всё. Гнала от себя тяжёлые мысли, внушала, что всё вернётся на круги своя, и в их доме вновь поселится вера, надежда и понимание. Но сейчас картина её жизни предстала так отчётливо, что стало страшно и душно от осознания, что ничего вернуть нельзя, что она живёт только воспоминаниями. Нет, есть дети – это много, для них она сделает всё. Но так хочется простого женского счастья, которое когда-то было, но ушло, и, глядя правде в глаза, – навсегда, по крайней мере, сейчас ей это стало ясно.

После ужина, когда все уснули, Мария сидела на кухне одна. Вдруг к ней подошёл пёс и нежно лизнул её за ногу.

– Дружок! – ласково потрепала его за ухо Мария. – Что не спишь? Пить хочешь? Пойдём, посмотрим, есть ли у тебя вода.

– Не беспокойся, – чётко услышала она в ответ. – Вода есть. Я пришёл, потому что тебе грустно, решил подбодрить. Скоро всё изменится, и я угощу тебя твоим любимым соком.

– Что это? Кто со мной говорит? – изумлённо спросила Мария. Пёс ничего не ответил и пошёл на своё место.

«Денёк выдался! Устала я, надо спать».

Лёжа в кровати, Мария вспомнила всё, что произошло с ней. Необычный диалог, картины из жизни – всё сплелось в одну линию. Удивительно, отчаяние и грусть отступили, и в душе появился луч тепла, надежды и веры.