Сказки взрослым-история любви Творца. Глава 13

Ну и денёк! Все мечутся, словно угорелые, толкаются, будто мир рушится. Мало того, что этот толстый, самодовольный интеллигент в который раз продинамил, отдав мое место в журнале бездарю Ивану Иванычу, так сегодня еще и все вокруг словно с цепи сорвались. "Куда несетесь, люди добрые?" – думал Федя, бредущий по аллеям парка, как всегда, погруженный в себя. Он размышлял, может, стоит прогнуться, пойти по пути наименьшего сопротивления и отдать свои стихи и рассказы в печать? Хоть что-нибудь, лишь бы увидеть свое имя на страницах. Но тут же в памяти всплыл Творец, ведь, по сути, он с себя писал этот образ, свои мечты и терзания воплощал в романе. Вспомнил он и Страшный суд, и непоколебимую веру Творца, даже перед лицом вечного забвения. И вдруг все стало проще, яснее. Стало неважно, сколько еще времени пройдет и сколько усилий потребуется, чтобы издать его сказку, его главное детище.

Все эти мысли так захватили его, что он поднял глаза и не сразу понял, что видит перед собой. Перед ним возвышался величественный храм, самый грандиозный из всех, что когда-либо существовали на Земле. Тот самый храм, где свершился Страшный суд и где его любимый герой был предан вечному небытию. Федор моргнул, прогоняя наваждение. "Пора отдохнуть, – подумал он, – не стоит так часто возвращаться к сказке. Дошел до ручки: галлюцинации начались". И тут он оглядел толпу, которая так раздражала его своей спешкой. "Как? Они тоже это видят?!" – вырвалось у него почти в голос. – "Этого не может быть!"

– Постойте! Вы видите это? – крикнул он толпе.

– Да мы стоим, куда уж нам идти. До восьми вечера никуда не денемся, а то вдруг мест на аттракцион не хватит.

– Какой аттракцион? – хотел было спросить Федор, но ноги вдруг подкосились, и он опустился на скамью. Но это была не обычная парковая лавочка, а роскошная скамья, высеченная из мрамора, точь-в-точь как те, что стояли в резиденции великого Гегемона. Сидя на ней, он словно ничего не понимал, но в то же время знал все. Ну конечно, аттракцион! "АТТРАКЦИОН ИСПОЛНЕНИЯ ЖЕЛАНИЙ"! Именно о нем он писал в своей сказке, именно с него началась великая империя Велиара и Морены, которую он так подробно описал на страницах романа. С этого началось начало, начало конца человечества. Ведь Творец пребывал в небытии, и некому было вдохнуть в людей знание об истинных богатствах. Никто не мог рассказать, что идеальное тело и сытая жизнь, воспеваемые лжебогами, не могут гарантировать вечное счастье. "Господи, как это могло случиться?" – отчаянно думал он.

– Эй, ты! Чего там расселся, иди к нам! Понимаем, скамейка классная, но здесь лучше! – донеслось из толпы.

– Присоединяйся, а то мест не хватит. Посмотри вокруг, сюда пришел почти весь город. При всем величии дворца, боюсь, всем места не достанется.

– Места хватит всем, – уже спокойнее ответил Федор. – Поверьте мне, уж я-то знаю, этот дворец вместит всех, сколько бы ни пришло.

– Вот чудак! – снова донеслось из толпы.

– А если вся страна придет, тоже поместимся? – подхватил какой-то шутник.

– И вся страна, и вся земля, и даже вся галактика, – почти равнодушно ответил писатель.

– И, может, ты даже знаешь, что там будет? И скажешь, что там исполнятся все желания?

– О да, насколько я понимаю, к сожалению, исполнится все, и это меня очень пугает.

– А как же это случится, интересно знать? Конечно, за ночь построить такое чудо, но чтобы заявить, что исполнятся все желания, – это уж слишком.

– Как случится – объяснять долго. Вам бы книгу прочесть, и все станет ясно. Но книга не издана, читать нечего. Да это теперь, по всей видимости, и не важно.

– Вы, наверное, приезжий из другого города? Что, там тоже был такой аттракцион? И что – всем все дали? Никого не обманули? Удивительно, но об этом не писали ни в одной газете и не говорили ни в одной телепередаче.

– Я – местный, и в других городах не был уже лет десять, наверное. А аттракцион этот был единственный раз, чуть более двух тысяч лет назад, и поверьте, ничем хорошим он не закончился.

– Странный он какой-то, – выкрикнул кто-то, прервав диалог.

– Да вы посмотрите, да он просто не в себе. Несет, что все мы там поместимся, хотя такое количество народа едва ли вместит "Олимпийский" в Москве. Вы посмотрите, тут, по меньшей мере, уже несколько сот тысяч человек. То вообще про исполнение всех желаний заговорил. Я-то, допустим, ни во что не верю: ни в какие сказки, ни в какие желания.

– Зачем же тогда пришел? Лучше место бы уступил тем, кому это действительно интересно. А то много вас тут таких, лишь бы на халяву прийти.

– А ты меня не учи, куда идти и во что верить, сам как-нибудь разберусь.

Люди начали спорить, каждый высказывал свое мнение о случившемся и строил предположения о предстоящем. Все это стало напоминать жужжание пчелиного роя. Каждый говорил, не слушая другого, постоянно перебивая и нередко даже оскорбляя собеседника. Но Федора это уже мало интересовало. Он молча смотрел на сборище людей, даже не удивляясь тому, насколько оно похоже на толпу, стоявшую много веков назад у входа во Дворец Желаний. Те люди ровно так же, как и сейчас, не умели слушать, не умели уважать друг друга и желали только одного: удовлетворить свои материальные или, в лучшем случае, физиологические потребности. Но даже не это очевидное сходство пугало его. Его заботила только одна мысль. Он понимал, что изменить ситуацию может только один человек, но он находится в забвении, и спасти его может только одно – вечная любовь.
К сожалению, в своей книге Федор не оставил ему шанса, ибо нет ничего вечного. Морена предала любовь и не способна была, даже теоретически, спасти Творца. Она, конечно, не забыла его и была прощена им, сама того не зная. Но, тем не менее, спасти его не могла, при всем желании. А другой такой вечной нет на Земле! Он ведь сознательно написал сказку с не совсем счастливым концом. Нет, человечество, конечно, не погибло полностью, не уничтожило себя с лица Земли окончательно! Безусловно, остались очаги знаний об истине, о которых говорил Творец на Страшном суде. Но Феде совсем не хотелось, чтобы от нашей сегодняшней цивилизации в недалеком будущем остались только эти очаги. Когда он писал книгу, то хотел помочь людям задуматься над правильностью выбранного пути и не разучиться в погоне за благами видеть главные, вечные, куда более важные ценности. Мечтал, что если хоть один человек, прочитавший книгу, на миг задумается о смысле жизни и станет немного человечнее, гуманнее, то свою задачу как художника слова он будет считать выполненной. Конечно, он не скрывал и простого человеческого желания получить свободу и независимость, которые ему сулил Кузьмич, говоря о возможной премии. Да, материальная составляющая явилась бы хорошим подспорьем для реализации новых идей и проектов. Он бы получил долгожданную возможность заниматься любимым делом, будучи независимым ни от Ивана Иваныча, ни от дурагона начальника, ни от многих и многих условностей, мешающих ему самореализоваться.

Но вдруг все это стало неважно. Сейчас, когда он как никто другой знал, перед какой угрозой находится человечество, знал также, что, пожалуй, уже никто и ничто не в силах изменить ход событий, им когда-то придуманный и так страшно начинающий реализовываться не на страницах книги, а в реальной жизни. Все это буквально сводило его с ума, и не было ни капли надежды на малейшую возможность изменить ситуацию. Оставалось лишь одно: верить в чудо, так часто упоминающееся на страницах романа, и молиться, молиться за спасение души, нет, не своей – о себе он думал всегда в последнюю очередь, ровно так же, как и его Творец. Молиться о том, чтобы люди сами поняли те простые истины, которые так хотел донести его любимый герой. Но, глядя на толпу, доходящую порой до истерик от нетерпения, любопытства и неуважения, надежды становилось все меньше и меньше.