Печатью вечности скрепляю

- На крыше -

Ветер с реки выл, гоняя колючий снежок. Артём стоял, воротник пальто поднят, руки глубоко в карманах. Рядом, слившись с тенью вентиляционной шахты, замер Упырь. Его нежно-голубые глаза, обычно тусклые, сейчас отражали тревожный отсвет далеких фонарей.
– Лихо? – Голос Упыря, низкий и чуждый, был лишен интонации, но в нем вибрировало что-то похожее на отвращение. – Ты решил сунуться в пасть к Хозяйке Неудачи? Артём, ты либо смел до глупости, либо отчаялся сильнее, чем я думал.
– Она не просто убивает, она привлекает внимание, – ответил следователь, не глядя на спутника. Голос был ровным, но с явной стальной ноткой. – Скоро не только я, но и другие поймут, что есть нечто за пределами нормального мира. И про тебя узнают. Твоя... безопасность испарится. – Артём повернулся, его взгляд упёрся в бездонные голубые точки. – Или ты думаешь, что, когда паника начнется, тебя оставят в покое? Мимо пройдут? Былые заслуги зачтут? Или просто начнут жечь напалмом все темные углы?
Упырь просверлил Артёма взглядом, но нехотя ответил:
– Убить Лихо нельзя. Она не смертна. Только запечатать. На время.
– И как?
– В давние времена... одному колдуну удалось. Взял простой кувшин. Прочёл слова силы – и Лихо было заточено. Пока кувшин цел – Лиху не выбраться. Надо найти такой же. Глиняный. Но не машинный штамп. Руками вылепленный. Старая магия любит следы человеческого труда. Он станет клеткой. Нужен заговор. И Сила. И место, куда спрятать навеки.
– Слова-то знаешь? Ну, а Силой поделиться – эту фишку у тебя я знаю.
Упырь оскалился в улыбке:
- Знаю. Водил дружбу с колдунами.
- Как удачно, что у меня есть знакомый с такими связями. Только где мне взять такой кувшин? – спросил Артём.
Упырь усмехнулся, звук напоминал скрежет камня по камню.
– Напряги мозги, следователь. Уж не самая сложная задача, – Он сделал шаг назад, растворяясь в темноте. – Не забудь, она уже тебе приговор вынесла. Отсрочка не вечна.
Артём остался один. Руками сделанный. Не купить готовый – нужен уникальный, с историей. Его внутренний перфекционист, тот самый, что требовал все делать по правилам, зашевелился. Идея пришла неожиданно: объявление, мелькнувшее в местной газонеделе. "Гончарная мастерская 'Живая Глина'. Мастер-классы. Создай свой сосуд!"

- Гончарная мастерская "Живая Глина". Два дня спустя. -

Запах сырой земли, влажной глины и обожженной керамики висел густым облаком. Артём, неуклюже мнущий бесформенный ком на гончарном круге, чувствовал себя не в своей тарелке. Его пальцы, привыкшие к пистолетной рукояти и клавиатуре, отказывались чувствовать податливую массу. Глина растекалась, липла, бунтовала.
– Вы давите слишком сильно, – раздался спокойный голос рядом. – И не чувствуете материал. Глина – она живая. С ней надо договариваться.
Артём взглянул. Девушка. Невысокая, в глиняных брызгах на фартуке, волосы стянуты в небрежный хвост. Лицо непримечательное, но глаза... Зеленые, как весенний лес, и невероятно глубокие. Старые глаза в молодом лице. Она подошла, ее уверенные пальцы легли поверх его неуклюжих рук.
– Вот так. Плавно. Дайте ей форму. Не боритесь, ведите.
Под ее руководством ком начал послушно подниматься, обретая очертания. Артём почувствовал странное тепло от ее прикосновения и легкий холодок по спине. Сила. В этом месте она витала в воздухе, как запах глины.
– Спасибо, – пробормотал он, сосредоточенно глядя на глину. – Никогда не думал, что это так сложно. Хотел просто... порелаксировать.
– И не подумали, что это не просто глину месить, а мастерство? – девушка отодвинулась, вытирая руки тряпкой.
- Ну, типа... А как вас зовут? - неожиданно для самого себя спросил Артем.
- Диана. Богиня охоты, - улыбнулась девушка. В ее улыбке было что-то древнее ее лет.
- Красиво... А я Артем, будем знакомы.
- Конечно, будем. А чем занимаетесь, если не секрет? Руки у вас сильные и твёрдые, власть знают.
- Следователем работаю, - почему-то смутился он.
Диана внимательно посмотрела на него, словно оценивая или пытаясь что-то разглядеть.
- Кувшин вы явно для цели делаете. Не просто так, для релакса. Для чего-то важного? Он пахнет... древностью. И тревогой.
Артём напрягся. Ее слова задели что-то внутри. "Пахнет тревогой"? Как она...? Он резко посмотрел на нее. В ее зеленых глазах не было вызова, только спокойное наблюдение и... понимание? Она смотрела не только на него, но и куда-то сквозь него, в самую суть его тревоги.
– Это личное, – отрезал он, отводя взгляд. Но тут же устыдился своей грубости. – Просто хочу сделать его сам. От начала до конца.
Диана мягко улыбнулась, словно приняв его закрытость как данность.
– Личное – свято. Каждый имеет право на свои сосуды. И на свои тайны. – Она отошла к своему кругу. Глина под ее руками послушно пела. – Если вдруг понадобится помощь... или просто поговорить... – Она достала из кармана фартука визитку, положила на край его стола. – Я часто здесь. Или звоните.
Артём кивнул, не глядя на визитку. Его кувшин, кривобокий и неуклюжий, но его, наконец начал обретать форму под его собственными, пусть и неловкими, руками. Форму ловушки. А Диана... он поймал ее быстрый, задумчивый взгляд, брошенный в сторону его творения. Взгляд, полный странного узнавания.

- Заброшенная котельная на окраине. Глубокая ночь. -

Артём сжимал в руках высохший, обожженный кувшин. Шершавая глина хранила тепло печи и холод его решимости. Рядом, в тени обвалившейся трубы, замер Упырь. Его голубые глаза светились тревожным, хищным блеском. Он втягивал воздух, как зверь, улавливая невидимые нити.
– Здесь, – прошипел он. – Запах... прокисшей удачи и ржавых гвоздей. Сильный. Она близко. Ты готов?
Артём кивнул, пальцы побелели на шершавой глине. Упырь жестом указал на полуразрушенный проем.
– Зови. Твердо. Я... буду здесь. – Он растворился в тенях, став частью мрака.
Артём шагнул в зловонную полутьму котельной. Воздух сгустился, стал вязким и враждебным.
– Эй, бабуля! Лихо одноглазое! – голос Артёма гулко отозвался в пустоте. – Хозяйка Неудачи! Выходи! Или боишься того, кто видел твои жалкие фокусы? Кто не спрятался, а ждет тебя?!
Тишина. Потом – скрипучий, сухой смешок. Из-за груды ржавого лома выплыла тень. Высокая, тощая, в драном плаще. Платок косо прикрывал левый глаз. Правый, черный и бездонный, впился в Артёма.
– Сам напросился, милок, – проскрипела старуха. – Сами лезете под руку. Ну что ж... придумаю для тебя что-нибудь... запоминающееся. Может, мост рухнет под тобой? Или лифт в шахту провалится? А?
Артём не стал ждать. Он поднял кувшин и начал читать. Слова заклятья, вызубренные до автоматизма, полились потоком – древние, тяжелые, пропитанные силой, которую дал Упырь. Воздух завибрировал. На горле кувшина замерцал тусклый синеватый свет.
Лихо замерла. Ее единственный глаз расширился от изумления, потом – от бешенства.
– Что?! – взвизгнула она. – Откуда ты...?! Это же...
Ее тело задрожало, сотрясаясь в такт словам Артёма. Она сделала шаг назад, словно невидимая сила тянула ее к кувшину. Из ее открытого рта вырвался не крик, а вой – смесь ярости и первобытного страха. Она зашаталась, костлявые руки взметнулись вверх.
Артем дошёл до последней строчки, но тут... он запнулся. Рифмованная строка заклятья споткнулась о его язык. Одно слово перекосилось, ритм сломался. Заклятье лопнуло, как надорванная струна.
Тусклый свет на кувшине погас. Вой Лиха оборвался. Наступила доля секунды гробовой тишины. Потом старуха выпрямилась. Черный глаз зажёгся таким личным, таким безумным гневом, что Артёму стало физически плохо. Ледяной удар парализовал мышцы, вышиб дыхание. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Червяк! – зашипела Лихо, делая шаг к нему. Ее костлявые пальцы, черные и острые, протянулись к его горлу. – Думал, спрячешься за старыми словами?! Я вырву твой язык! Высушу удачу до последней капли! Будешь гнить, пока сам не попросишь смерти! И твои кости станут моей погремушкой!
Артём не мог дышать. Черные точки поплыли перед глазами. Холодные пальцы сомкнулись на шее. Он видел только этот черный, ненавидящий глаз, втягивающий в себя все.
И вдруг – серо-белая молния. Упырь. Он врезался в Лихо сбоку с тихим, звериным рыком. Невероятная сила удара отшвырнула старуху от Артёма. Он рухнул на колени, судорожно глотая ледяной воздух.
Лихо откатилась, мгновенно вскочила на ноги. Ее взгляд упал на Упыря, застывшего между ней и Артёмом в низкой, готовой к прыжку стойке. Черный глаз Лиха округлился. В нем мелькнул не просто шок, а настоящий ужас. Рот, полный игольчатых зубов, беззвучно открылся.
– Ты?! – вырвалось у нее хриплым шепотом. – Но как...? Здесь?! С ним?!
– Молчи! – рявкнул Упырь своим низким, нечеловеческим голосом. В его голубых глазах вспыхнула паника, смешанная с яростью. Он бросился на Лихо, не давая ей договорить.
Это был вихрь теней и когтей. Лихо, оправившись от шока, отбивалась с бешеной яростью, но Упырь был быстрее, яростнее, отчаяннее. Серебристые нити его длинных рук опутывали костлявые конечности старухи, голубые вспышки его глаз ослепляли ее черный зрачок.
Артём, еще кашляя, поднял кувшин. Он видел шок на лице Лиха, панику Упыря. Что она узнала? Но сейчас было не до вопросов. Силы вернулись. Он поднял кувшин и начал заклятье ЗАНОВО. На этот раз – четко, яростно, вкладывая в слова всю свою волю и страх.
– Дух Неудачи, Дух Злосчастья! Именем Земли, что тебя породила, силой Глины, что тебя примет...
Лихо завизжала, пытаясь вырваться, но заклятье уже работало. Невидимые тиски схватили ее. Черный глаз выкатился от ужаса и бессилия.
– ...Сгинь в бездну, закройся в темнице! Пусть стены этой станут твоей вечной темницей! Печатью Вечности скрепляю!
Лихо превратилась в черный, клубящийся вихрь. Он завис на мгновение, издавая пронзительный, леденящий душу вой, а затем, как втянутый в воронку, устремился в узкое горлышко кувшина. Артём почувствовал, как сосуд стал ледяным и неподъемно тяжелым.
Тишина. Только тяжелое дыхание Артёма и тихое, зловещее шипение из кувшина.
Упырь стоял поодаль, вытирая тыльной стороной ладони тонкую серебристую струйку из уголка рта. Его голубые глаза горели странным огнем – смесью облегчения, усталости и неподдельного страха. Он смотрел на кувшин, как на бомбу замедленного действия.
Артём достал толстую осиновую пробку и с силой вогнал ее в горлышко. Потом, не глядя на Упыря, вытащил нож и начал выцарапывать на глине кувшина и на пробке сложные, угловатые знаки – руны, данные спутником. Каждый знак вспыхивал тусклым синим светом и гас, оставляя ощущение холодной тяжести.
– Вы с ней знакомы, что ли? – хрипло спросил Артём, заканчивая последний символ.
Упырь резко отвернулся. Его плечи напряглись.
– Бредила. Лихо... они все немного не в себе от своей силы. – Он сделал шаг к разбитому окну. – Спрячь это. Надежно. Глубоко. И забудь, где. Если печать дрогнет... – Он не договорил, только бросил быстрый, непроницаемый взгляд на кувшин. – Мне нужно... уйти. Поесть. Настоящей еды. – И прежде чем Артём успел что-то сказать, Упырь шагнул в темноту за окном и растаял.
Артём остался один с ледяной тяжестью в руках. С тяжестью, которая тихо шипела.

- Строящаяся многоэтажка в новом районе. Предрассветные сумерки. -

Артём, как тень, миновал штабеля кирпича и затихшую технику. Он знал график. Фундамент корпуса только залили – огромная чаша свежего, жидкого бетона, темная и бездонная в сером свете зари.
Он подошёл к краю. Пахло сыростью и химией. Достал из рюкзака кувшин. Он был холоден, как глыба льда, шипение внутри стало громче, настойчивее. Для верности следователь примотал к кувшину несколько тяжёлых кирпичей проволокой.
– Прощай, Хозяйка Неудачи, – прошептал Артём. – Спи под фундаментом. Надеюсь, нескоро свидимся.
Он раскачал кувшин и швырнул его в центр темной жижи. Сосуд тяжело плюхнулся, застыл на поверхности, а затем медленно начал погружаться. Пузыри воздуха лопались на серой глади. Поверхность выровнялась, став гладкой и мертвой.
Артём стоял, глядя на это место. Чувство – не победы. Пустоты. Груза, теперь спрятанного под сотнями тонн будущего бетона. Но дело сделано. Правильно сделано? Его внутренний судья молчал.
Рассвет розовел на краю неба. Город начинал просыпаться. Артём нащупал в кармане телефон, достал его. Нашел номер. Тот, что был на визитке. Набрал. Дождался гудков.
– Алло? – спокойный, немного сонный голос. Диана.
Артём посмотрел на гладкий серый бетон, скрывший древнее зло, а потом – на розовеющее небо. Ему вдруг отчаянно захотелось чего-то простого. Обычного. Человеческого.
– Диана? Это Артём. Кожевников. Из мастерской... – Он сделал паузу. – Хотел спросить... – Еще пауза. – Не хотите ли поужинать? Сегодня вечером.
Тишина в трубке. Потом – мягкий, теплый смешок.
– Ну, почему бы и нет? Где и когда?
Артём назвал время и место. Они договорились. Он положил трубку.
Город просыпался. Где-то под бетоном заточена Хозяйка Неудачи. Надолго ли? Где-то в тени, возможно, за ним наблюдали голубые глаза. Но прямо сейчас, в розовом свете нового дня, Артём Кожевников сделал что-то простое. До следующей тени.