Пушкин и число 18 осьмнадцать

Евгений Онегин
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.

Он пел поблеклый жизни цвет,
Без малого в осьмнадцать лет.

А во-вторых: пускай поэт
Дурачится; в осьмнадцать лет

Поднялся шум, прощальный плач:
Ведут на двор осьмнадцать кляч,

Ленской застрял в романе в 18-летнем возрасте, в котором выпустился из Геттингенского университета  (что невозможно), пожил в деревне родителей,  стал женихом Ольги Лариной и дожил до дуэли с Онегин …  все в те же 18 лет…
Впрочем, тут возможна любимая мистификация читателя автором: оценка возраста  Татьяны  (13 лет вместо  реальных 17 по письму Пушкина Вяземскому: “письмо женщины, к тому же 17-летней, к тому же влюбленной”)  и оценка возраста Ленского (18 лет) накануне дуэли = это все арифметика Онегина, а он, как известно, чудак опасный…

Но есть и скрытые числа или построения с числом осьмнадцать, которые обнаружил Владимир Пимонов (он же порой и  Евгений Славутин) в ст. ЧИСЛОВОЙ КОД ПУШКИНА (Вестник Европы, номер 28, 2010):
(1) Вспомним строки из главы шестой: “Зарецкий тридцать два шага/Отмерил с точностью отменной…” (строфа XXIX). И далее — строфа XXX: “Теперь сходитесь. Хладнокровно./Еще не целя, два врага/Походкой твердой, тихо, ровно/Четыре перешли шага,/Четыре смертные ступени./Свой пистолет тогда Евгений,/Не преставая наступать,/Стал первый тихо подымать./Вот пять шагов еще ступили./И Ленский, жмуря левый глаз,/Стал также целить но как раз/Онегин выстрелил… Пробили/Часы урочные: поэт/Роняет молча пистолет”.

Шаги дуэлянтов названы “смертными ступенями” — это шаги к смерти. На 4-й строке соперники “четыре перешли шага”. На 9-й строке — “пять шагов еще ступили”, то есть оба сделали по 9 шагов — в сумме — 18 шагов к смерти (ср. числовое построение с числительным 18 в “Моцарте и Сальери”).

Таким образом, “смертные ступени” выступают не только метафорой стихотворных строк романа, но и номера строк оказываются скрытой метафорой, особым роковым шифром совершающегося события дуэли.  Формальное числовое построение в сцене дуэли с числом 18 (смертных шагов, сделанных Онегиным и Ленским) реализует глубинную сюжетно-композиционную инверсию, связанную в романе с числительным восемнадцать, которое соотнесено с темой смерти.

числовое построение, связанное с числительным восемнадцать, реализует циклическую сюжетную инверсию: “мертвый” Онегин “оживает”, а живой Ленский умирает. (Ср. с сюжетной инверсией в “Моцарте и Сальери”.)

(2) Эта инверсия перекликается с другой инверсией, когда в момент их встречи Онегин метафорически уподобляется “льду”, а Ленский — “пламени”: “Они сошлись, вода и камень, стихи и проза, лед и пламень”. В момент дуэли происходит инверсия: Онегин становится “пламенем” (“выстрелил” из пистолета) а убитый Ленский уподобляется “глыбе снеговой” и превращается “в труп оледенелый”.

(3)  В момент выстрела Онегина — на 12-й строке — расстояние между дуэлянтами составляло 14 шагов (32-18=14) или 14 “смертных ступеней”, что равно 14 строкам, то есть “онегинской строфе” в 14 строк. Между Онегиным и Ленским — онегинская строфа — одна из тем романа в романе (ср. замечание Ю.Тынянова о романе как предмете самого романа: “с этой точки зрения “Евгений Онегин” — не роман, а роман романа).
Заметим, что дуэль происходила 14-го января.

О числовых построениях «14» и «0» в текстах Пушкина посудачим в иной раз

Моцарт и Сальери

У того же Пимонова :
Яркий пример подобного построения мы находим в “Моцарте и Сальери”:

“Вот яд, последний дар моей Изоры./Осьмнадцать лет ношу его с собою”, — говорит Сальери.
Эти “осьмнадцать” (18) вскоре в завуалированной форме отзовутся в рассказе Моцарта о Черном человеке: “Недели три тому, пришел я поздно/Домой. Сказали мне, что заходил/За мною кто-то. <…>Назавтра тот же/Зашел и не застал опять меня./На третий день играл я на полу/С моим мальчишкой. Кликнули меня;/Я вышел. Человек, одетый в черном,/Учтиво поклонившись, заказал/Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас/И стал писать…”

“Недели три тому” — это 21 день. “На третий день”, то есть спустя три дня, а значит — 18 дней назад — “черный человек” заказал Реквием. Получается, что к моменту встречи с Сальери, в которой Моцарт будет отравлен, он 18 дней пишет, “носит с собою” Реквием, траурное музыкальное произведение. Реквием — метафора смерти.

Формальная симметрия числового построения — Сальери носит с собою настоящий яд (смерть) 18 лет, Моцарт пишет Реквием (музыкальное произведение о смерти) 18 дней — реализует центральную сюжетно-смысловую инверсию этой маленькой трагедии. Моцарт пишет Реквием по заказу — на смерть другого, но оказывается, что это Реквием по нему самому — он исполняет его cразу после того, как выпивает стакан вина, в который Сальери бросает яд. Но если Сальери убивает Моцарта настоящим ядом, то Моцарт своим Реквиемом (метафорическим ядом) “убивает” Сальери (как композитора).
Отравляя Моцарта, Сальери убивает самого себя, в то время как Реквием делает Моцарта бессмертным (живым). Образно говоря, мертвый Моцарт оживает, а живой Сальери умирает.

***

***
В лирике:
: Встречаюсь я с осьмнадцатой весной.
В последний раз, быть может, я с тобой,
Задумчиво внимая шум дубравный,
Над озером иду рука с рукой.