Коляска Арсения

Есть у меня приятель. Его зовут Арсений.
Он живет в большом многоквартирном доме 
на пятнадцатом аж этаже!

«Какая разница, на каком этаже
живет тот или иной человек?» — спросите вы.

Разница есть, и не малая. Арсений — инвалид.
Он может ходить и сам, — но не очень быстро
и не так уверенно, как люди его возраста.

Большую часть своего дневного времени
он проводит в коляске.
А для поездок у него имеется особая
самоходная коляска с электромотором.
На ней Арсений может путешествовать.

А путешествовать он, в отличие от меня,
любит больше всего на свете!
Я-то, признаюсь, по характеру, скорее, домосед.
Мое счастье сидит с книжкой на скамейке
в тихом уголке парка.

Зато счастье Арсения постоянно куда-то едет.
Крутятся колесики коляски,
мелькают знакомые и незнакомые виды,
копятся новые впечатления...

Сегодня с утра я у Арсения в гостях.
Кстати, я забыл закончить свою мысль
о пятнадцатом его этаже.
Самоходка Арсения
припаркована в коридорчике
слева от лифтового холла. Понятно,
что для поездок на электромобиле
Арсению приходится загружать его
сначала в большой лифт,
потом на первом этаже выруливать
из лифта в холл, потом выезжать на улицу.
Целая транспортная развязка в подъезде!

Надеюсь, что мне удалось убедить вас в том,
что высота этажа, в случае с Арсением,
имеет важное значение?!


КАК ПРАВИЛЬНО НАЗЫВАТЬ НАСЕЛЕННЫЕ ПУНКТЫ,
И МОЖНО ЛИ НЕ ПРИЗНАВАТЬ ВЕЛИЧИЕ ВЕЛИКИХ?

Мы сидим на кухне.
Я пью чай. Арсений просматривает карту,
намечая маршрут своего нового путешествия.

Вдруг он недовольно поводит плечами,
подъезжает на своей обычной,
домашней коляске ближе к столу
и говорит,едва сдерживая возмущение:

«Что это? Я не понял, что это такое!
Как это вообще может быть?!
„Верхние Подгузники“…
Хорошенькое название для населенного пункта!
Я же говорил вам, что русский язык грубоват:
вот вам и доказательство!»

Ну вот, опять, еще раз и снова заново!
У нас постоянные стычки по поводу
нашей темы раздора:
«Любовь и нелюбовь к России и русскому».

Арсений родился в Литве,
поэтому считает себя вправе
смотреть на нашу действительность,
в самом деле, такую разную и непростую,
словно бы с некой "западной" стороны
и чуть-чуть свысока.

Существует у нас, увы,
такая удобная для некоторых
«западная» точка зрения!

Вот-вот!
Именно поэтому, для вставших на эту кочку,
все русское просто ужасно,
и даже великолепный русский язык наш
какой-то тоже не такой:
грубый, жесткий, смешной!
Сам виноват, что на востоке!

Арсений с удовольствием учит литовский,
а там у них все, в самом деле,
мягкое и нежное, на «тю-тю» и «сю-сю».

Ну, да это еще ладно!
Гораздо серьезнее для меня другое:
откуда берется в нем (в Арсении,
а не в литовском языке»)
это несносное высокомерие,
снисходительное похлопывание по плечу
Наших Великих?!

Вот, например,  может он запросто сказать,
даже с неким раздражением:
«Пушкин-Хрюшкин!»

Ничего себе филолог!
Тут уже я начинаю тихо закипать,
крышка над моей кастрюлькой-головой
подпрыгивает все выше
и громыхает все громче!

Дальше, больше! Гнев мой растет,
поднимается до самого неба,
и вот уже моя голова —
не безобидная кастрюлька с закипевшей водой,
а грозная, гулкая, разгневанная гроза.

Арсений, берегись!
Сейчас сверкнет молния,
и прогремит мой гневный монолог:

«Хорошо!
Не понимаете вы, молодые, величия Пушкина.
Ничего страшного!
Только жаль, что это не единственное,
чего вы не понимаете!
Находятся же люди,
у которых в детстве
состоялась роковая встреча с медведем,
и он, такой неловкий,
в итоге очень неосторожно
лишил их музыкального слуха:
неудивительно,
что они теперь пытаются доказать,
что, к примеру,
Моцарт — никакой не композитор
по сравнению с очередным модным гением!

Нет, дорогие носители собственных мнений!
Так нельзя!

С таким центро-опупизмом
наш костер скоро совсем отупеет и погаснет!
Можно смело и громко гавкать на Солнце,
но Значение Солнца
для Земли
и для Жизни на Земле
от этого шума меньше не станет!»

Арсений не обижается.
Он мудр, а мудрые не обижаются на молнии!
Они поступают умнее: взяв небольшую паузу,
снова берутся за свое!


МЫ СОБИРАЕМСЯ В ПУТЬ!

И вот Арсений невозмутимо продолжает:
«А давайте поедем к ним, в эту бедную деревню,
и уговорим жителей выбрать другое название!
Например, „Верхнее Панталоново!“»

Я при этих словах ехидно думаю:
(Вот он где, западник, коварно проявляется!
Все им, западным, панталоны подавай!)

Но я не показываю вида, даже намека не подаю
на оскорбленное национальное чувство
и спокойно говорю:

«Это уж пускай они сами решают!
А в принципе, я не возражаю против поездки!
Поехали!
Только путь туда, судя по карте, не близкий!
Нужно хорошо подготовиться.
И главное: коляска у вас одноместная…
А я, где я сяду?»

Арсений предлагает:
«А для вас мы купим роликовые коньки.
Вы прицепитесь сзади к моей самоходке,
и я повезу вас на буксире
до самых Верхних Подгузников!
Тут у нас недалеко „Спорт-мастер“!
Идите скорей за коньками!»

Уф! Это я немного запыхался,
когда уже прибежал из магазина!
Купил я коньки, купил! Да не одни!
Вдруг мы найдем попутчиков!
Арсений, ведь, пытается
всех встречных подвести!
У него очень доброе сердце!
Если нам встретятся желающие проехаться,
мигом поставим их на коньки
и всех прокатим с ветерком!
А пока запасные коньки я сложу в тележку
(в таких пожилые люди
возят продукты из магазина,
чтобы не носить тяжелого в руках).
Ну, вот и все!
Я готов.

Мы выкатились из подъезда и помчались:
Арсений рулит, я качусь на жесткой сцепке,
рядом со мной на прицепе,
катится тележка с запасными роликовыми коньками.

Ох! Ну и скорость!
Как трясет на ухабах!
Даже дух захватывает,
когда "Мерседесы" обгоняем!!

...Пока мы едем,
я еще кое-что про Арсения расскажу.
Как вы уже знаете, он увлекается языками.
По его словам, он уже все языки на земле выучил
(это если верить ему!),
но учит он так себе,
на скорую руку: только самые основы.
Этот процесс ускоренного обучения
он называет «взять матрицу».

Но если без иронии,
то могу подтвердить,
что он выдающийся знаток языков.
Мало кто в этой области
мог бы с ним сравняться,
если принимать во внимание
не глубину постижения, а широту охвата.


МЫ В ДЕРЕВНЕ

А вот мы уже и приехали!
Любит же Арсений быструю езду!
Что за лихач!

Проезжаем табличку с названием деревни.
Деревня хорошая, большая,
дома опрятные, огороды, сады,
всё тут в  порядке.
Даже кукурузное поле есть:
не часто теперь в окрестностях Москвы
можно увидеть такие поля!
Повезло нам!
Хоть кукурузы нарвем немного,
по старой моей привычке!

Арсений доезжает до середины деревни
и останавливается.
Вместе с ним останавливаюсь я и моя тележка.

«Что теперь будем делать?!»

«Надо собрание собирать!» — говорит Арсений. —
«Нужно с людьми поговорить о смене названия.
Давайте так: я в самоходке подожду,—
а вы пойдете народ собирать!»
Так и решили!

Стал я по домам ходить, стучать кричать,
объяснять, доказывать наши с Арсением добрые намерения!
Набрал все же человек десять,
из них три жителя деревни и семь дачников из Москвы…

Ну, это ничего!
Главное, идею запустить в массовые мозги.
А там хорошая идея, как вода,
даже камень пробьет и сама свой путь найдет!

Встали мы в круг вокруг коляски самоходной,
и Арсений начал речь говорить!
Он сказал, что весь мир стремится к красоте,
что красота спасет мир,
если ее раньше мира грубые люди не погубят,
что надо брать из прошлого,
в основном, хорошее,
а не очень хорошее постепенно исправлять.

Люди вначале улыбались
(подумали, что клоуны из Москвы
к ним заехали по дороге на гастроли
в областной город), потом задумались,
а когда узнали, о чем идет речь,
когда поняли, куда Арсений клонит,
нахмурились, рассердились даже.

Ответил за всех могучий старик
с ящиком для красок и треножником в руках
(я поймал его, когда он
как раз собирался в поле на этюды).
Очень мощный дед, очень большой!
Как большой, во всех смыслах,
художник Саврасов!

Вот что он сказал нам, как отрезал:

«Мы от названия нашей деревни
никогда не откажемся!
Как наши деды называли,
так и внуки наши
будут это место называть!
Это вы там, в городе у себя,
меняйте шило на мыло, на что хотите,
на то и меняйте ваши имена, 
мобильному сознанию в угоду,
названия улиц и районов,
а мы здесь, в глуши лесов,
у кукурузного поля, будем наше Родное
спасать, сажать, хранить и сберегать!»

Что ж! Все правильно дедушка сказал!
Мысли у нас, городских,
какие-то неустойчивые,
неустоявшиеся, и нет в них
ни глубины и серьезности прошлого,
ни восторга будущего!
Вкуса Времени
не успеваем почувствовать!
А все из-за Интернета,
все из-за легкого «в один клик»,
не нашего, заемного "интеллекта"!
Так вот и жизнь пролетит в один клик,
и никого мы, по-настоящему,
не окликнем,
и нас никто серьезно не позовет!

Да что там говорить!
Все наши предложения, вроде
«Среднее Пижамово»,
«Нижнее Траузорово»
или «Малое Подбрючино»
были решительно отвергнуты
главой поселения
и гордым деревенским народом
как не патриотичные!

Еле-еле уговорили мы
жителей деревни и дачников
изменить одну букву!
Да-да, всего одну!
Догадайтесь, какую именно?
Ладно, сам скажу,
все, равно, ведь, не сообразите:
букву «з» на «с».

Деревня стала называться
 «Верхние Подгусники».

Как вам?
По-моему, лучше стало!
У меня даже какие-то
поэтические видения
в голове возникают!
Например: осень.
Раннее утро.
Гуси летят на юг.
А под ними тихая такая деревня…
Гуси гогочут:
«Га-га-га! Тут наши живут!
Можем здесь чуть-чуть отдохнуть!…»
И получится у селА
своя красивая этимология!

В общем, можно сказать,
что наша встреча с жителями
закончилась с ничейным счетом:
«ноль-ноль».

Итак, трудно что-то менять там,
где всем и так хорошо!
Только сейчас я понял,
как тяжела и опасна
Жизнь Революционеров!

С разрешения наших новых знакомых
я сорвал несколько початков кукурузы,
положил их в тележку с роликовыми коньками,
и мы покатили обратно!

А о том, что произошло дальше,
я расскажу вам в следующий раз!
Если найдем для потехи час!
А пока…
Пока-пока!