История переводов А. де Виньи

С ДОПОЛНЕНИЯМИ К СТАТЬЕ  «ТВОРЧЕСТВО АЛЬФРЕДА ДЕ ВИНЬИ В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ»

П.А. Вяземский в статье 1830 г. «О Ламартине и современной французской поэзии» упомянул Альфреда де Виньи в ряду блестящих имен «в нынешнем созвездии французской поэзии», едва знакомых в России. Причем Петр Андреевич вспомнил о Виньи только как о переводчике «Венецианского мавра», который в своем переводе следовал за Шекспиром «столько, сколько французская совесть, хотя ультраромантическая, следовать позволила» (1). Русские переводчики того времени и позже не слишком баловали Виньи своим вниманием.

И в дореволюционное, и в послереволюционное время Виньи в России переводили и издавали порывисто и неравномерно. Можно выделить несколько этапов, когда интерес отечественного читателя и переводчиков к творчеству этого французского писателя, поэта и драматурга был довольно высок и, наоборот, довольно низок. В советский период в учебной и научной литературе использовалась формалистическая концепция разделения романтизма по политическому принципу на два течения, или «два крыла» – реакционное  и прогрессивное. В соответствии с этой концепцией произведения  Альфреда де Виньи, противника революций и революционного насилия, относили к «реакционному» (консервативному) крылу («лагерю») романтизма. Но уже М. Н. Черневич, автор энциклопедической статьи о Виньи, в целом придерживаясь этого формального разделения, все же отделяет поэта от «реакционного лагеря» из-за его богоборческих идей в поэзии и веры в творческую личность (КЛЭ, т. 1, с. 984). Вплоть до 1970-х гг. в советском литературоведении Альфреда де Виньи причисляли к «консервативным» романтикам. Этой точки зрения придерживался переводчик Виньи и автор очерка о нем Ю. Б. Корнеев (2) и Г. Меньшиков, посвятивший творчеству романтика несколько статей и кандидатскую диссертацию (3).

В конце 1820-х – в начале 1830-х гг. были переведены на русский язык и напечатаны романы Виньи «Сен-Мар» (в первом переводе: «Сен-Марс»), «Стелло, или Голубые бесы», а также рассказы из «Рабства и величия военной службы» («Неволи и величия солдата»), которые печатались отдельными рассказами. Первым переводчиком «Сен-Мара» был Амплий Николаевич Очкин (4), первый переводчик «Стелло» остался неизвестным. По поводу изданных переводов «Стелло» Виссарион Белинский писал: «Плохой перевод одного из лучших сочинений современной французской литературы! В нем не видно и тени Альфреда де Виньи. В "Московском телеграфе" (5) была переведена почти вся эта книга, и переведена прекрасно: как бы хорошо было, если бы переводивший для "Телеграфа" издал вполне свой перевод и восстановил бы славу Альфреда де Виньи, запятнанную дюжими дланями петербургского переводчика!..» (6 «Мелкие рецензии, январь-апрель 1836 г.»). К сожалению, автор «прекрасного перевода» «Стелло», а именно двух историй о поэтах «Андрей Шенье (Повесть, рассказанная Черным Доктором. Из нового романа "Стелло")» и «Жильберт и Людовик XV», помещенные в «Московском телеграфе», которые похвалил Виссарион Белинский, также остался анонимом (7). В «Телескопе» Н. Надеждина примерно в это же время без указания имени переводчика были напечатаны трехактная драма Альфреда де Виньи «Чаттертон» и новелла «Лауретта, или Красная печать» из книги воспоминаний «Рабство и величие военной службы». Автор статьи о Виньи в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара, подписавшийся «Я. Н.», сообщил о переводах следующее: «Из сочинений его у нас переведены «Сен-Марс», «Стелло» и «Grandeur et Servitude milittaire» (правильно: «Servitude et Grandeur milittaires» – Т. Ж.). Его «Элоа» также переведена стихами и весьма удачно, но вряд ли будет напечатана». Имя переводчика поэмы до сих пор не установлено (8). Что касается книги «Рабство и величие военной службы», речь вероятно идет о ее частичной публикации в виде новелл (рассказов).

Метод переработки готового материала, который Виньи использовал в этой поэме, «своеобразной творческой алхимии» – давняя литературная традиция, не несущая ничего нового, повторяющаяся из века в век, но парадоксально каждый раз воспринимающаяся как подражание. Л. И. Вольперт показала работу этого способа интертекстуального переосмысления (говоря современным языком) на примере Лермонтова (9). Исследовательница ссылается на В. К. Кюхельбекера, записавшего в «Дневнике»: «Сущность подобного приема «усвоения» традиции раскрыл В. К. Кюхельбекер, утверждая, что у Лермонтова «и в самых подражаниях есть что-то свое <…> хотя бы только то, что он самые разнородные стихи умеет спаять в стройное целое, а это — не безделица» (10). Однако существует и другое мнение, которое обнаруживаем в статье Е. А. Тахо-Годи о К. Случевском: «В поэме "Элоа", где он "чуть ли не первый после Лермонтова серьезно подошел к проблеме добра и зла", уже само название указывало на мистерию А. де Виньи "Элоа, или Сестра ангелов", но поэт разрабатывал аналогичный сюжет – соблазнение Люцифером родившейся из слезы Христовой ангела Элоа – так, что В. Брюсов вынужден признать, что в этой удивительной и дерзновенной, по его мнению, вещи с произведением Виньи общее лишь сюжет и название и что зависимость Случевского от французского предшественника ничтожна, в сравнении с Лермонтовым, который в "Демоне" "почти буквально повторяет стихи французского поэта"» (11). Увлечение французским романтизмом разделял редактор «Московского телеграфа» Н.А. Полевой, ориентировавшийся прежде всего на современную романтическую литературу и печатавший прозу Виньи, Гюго, раннего Бальзака и др., разъяснял свою позицию и взгляд на романтизм, как современное искусство, которое пришло на смену старому (классицизму): «классическою литературою мы называем вообще литературу древнюю, т.е. греческую и латинскую, и литературу образованную по ложно понятым основаниям древней литературу, т.е. французскую, перенятую у французов другими народами. В сем последнем, ограниченном смысле, мы употребляем в статье нашей слово: классицизм. Романтическою литературою называют собственно народную литературу христианской Европы Средних времен; но вообще можно принимать слово: романтизм, для означения всех литератур Востока и Севера, а также для означения литературы современной, составившейся из соображения литературы древней классической и литератур северных, южных и восточных» (12).

Как сообщала «Литературная энциклопедия» (1929), популярность Альфреда де Виньи у русскоязычного читателя была связана с выходом в свет исторического романа «Граф Сен-Марс, или заговор при Людовике XIII» в переводе А.Н. Очкина (СПБ., 1829–1830; 2-е издание: СПБ., 1835), а также романа под названием «Стелло или Голубые бесы, Повести, рассказанные больному черным доктором» (13). Примечательно, что А.С. Пушкин отнесся к роману Виньи отрицательно, увидев в авторе «Сен-Мара» подражателя Вальтера Скотта (14).

Стихотворения Виньи в течение почти двух веков переводили на русский язык, хотя  немного и часто фрагментарно, талантливые поэты и переводчики - Д.Д. Минаев, В.П. Буренин, Василий Курочкин, В. Лихачев, Д. Цертелев, Александр Фёдоров, Валерий Брюсов, Бенедикт Лившиц, Вильгельм Левик, Юрий Корнеев, Владимир Портнов. Многие из талантливых поэтов, среди них В. Брюсов и Б. Лившиц, оставили после себя небольшие отрывки из поэм Виньи. Почему же этот французский поэт, интерес к которому был довольно высок, с трудом давался русским переводчикам? Это положение пытались объяснить не только В. Брюсов, отмечавший бесцветную правильность и жесткость александрийского стиха этого французского поэта, но также Ахматова и Цветаева, не перевевшие ни строчки из поэзии Виньи, но довольно строго оценивавшие его поэтическое мастерство. Марина Цветаева, оценивая творчество Виньи с позиции интимного лирика, высказала весьма противоречивое мнение о нем как «высоком поэте» и «носителе самого скромного дара», добивавшегося у нас признания «силой только внутренней ценности поэта». Это признание важно для нас. Действительно Виньи излагал свои мысли и переживания не в банальной, не в непосредственно «личной» форме, как большинство поэтов-лириков. Он много и подолгу искал форму для выражения своих мыслей и чувств, предпочитая чисто лирической форме формы лиро-эпические, в которых есть место осмысленным образам, философским тезисам и глубокомысленным изречениям. Но при этом, что признавала и Цветаева, все его «я» в его книгах – это «сущая правда», ибо это был он сам (15).

Первые поэтические переводы Виньи, правда, очень малочисленные и незаметные, появились в русских альманахах и журнальных изданиях еще при жизни поэта. О них удалось выяснить немногое. В конце 1830-х – начале 1840-х гг. переводами из французской поэзии и, по всей вероятности, из поэзии Виньи, занимались молодые переводчики из числа студентов юридического факультета Санкт-Петербургского университета под руководством профессора словесности Ал. Вас. Никитенко. Такие выводы можно сделать опосредованно, учитывая личную переписку и немногие разрозненные воспоминания участников, бывших студентов СПб университета и членов дома Майковых, организовавших литературный кружок и выпускавших рукописный альманах.  В центре внимания начинающих поэтов, как можно судить по публикациям начала 1840-х гг., появившимся в периодической печати, оказываются ранние стихи Виньи «Дриада» и «Изменница». Оба стихотворения привлекли внимание молодых поэтов, пишущих в элегическом стиле, среди которых были Я. А. Щеткин и И. П. Крешев. Вдохновленные и направляемые Вл. Андр. Солоницыным и Ив. Ал. Гончаровым (16 Письмо к Аполлону Майкову по поводу присланных стихов), в 1839–1841 гг. они печатают свои стихи и переводы в жж. «Библиотека для чтения», «Сын отечества», «Маяк», в Одесском альманахе на 1840 год.

Может показаться удивительным, но неравнодушным к творчеству французского романтика в России был В.Г. Белинский, один из самых непримиримых критиков романтизма и романтического стиля. В статье «О критике и литературных мнениях "Московского наблюдателя"», посвященной г. Шевыреву, Белинский дал анализ и оценку его разбора драмы Виньи «Чаттертон» «с двух сторон: сперва в отношении к ее идее, потом в отношении ее художественного исполнения»,  а также, что ему всегда было свойственно, проанализировал саму драму «Чаттертон». «Мы особенно займемся первою частью его статьи, которая и полнее, и подробнее, и гораздо важнее в том смысле, что в ней с горячим убеждением выдается за непреложную истину ужасный парадокс. Во второй части статьи сказано очень мало и сказано то, что можно сказать об этой драме, даже и не читавши ее, но зная характер и господствующую идею в творениях де Виньи и соображаясь с суждениями французских критиков. Г. Шевырев отдает справедливость автору за его умеренность в ужасах, на которые так неумеренна вообще вся современная французская литература, за простоту и естественность в ходе его пьесы, чуждой всех натяжек, подставок и театральных эффектов искусственной музы Виктора Гюго. Г. Шевырев говорит, что отличительный характер нынешней французской литературы состоит в ее зависимости от всех европейских литератур, так как прежде отличительный характер всех европейских литератур состоял в зависимости от французской; но в то же время г. Шевырев признается, что французы, беря чужое, любят переиначивать его по-своему, или, как он говорит, преувеличивать (exagеrer), и что поэтому отличительный характер их произведений состоит в преувеличении (exagеration). По его мнению, поэзия Виктора Гюго есть «вогнутое зеркало, где исказилась поэзия Шекспира, Гёте и Байрона, где романтизм (?) британо-германский взбил хохол до потолка, вытянул лицо и встал на дыбы, и совершенно обезобразил свое естественное, выразительное лицо», и что поэтому она есть «клевета не только на романтизм (?), но и на природу человеческую». Это совершенная правда по крайней мере в отношении к драмам Гюго, которые суть истинная клевета на природу человеческую и на творчество; но в подражании ли, в зависимости ли от Шекспира, Гёте и Байрона заключается причина этого?... Нам кажется, что эта причина гораздо ближе, что она в господстве идеи, которая не связана с формою, как душа с телом, но для которой форма прибирается по прихоти автора, у которого идея всегда одна, всегда готовая, всегда отрешенная от всякого образного представления, никогда не проходящая через чувство, следовательно, чисто философская, задача ума, решаемая логически, и у которого форма составляется после идеи, вырабатывается отдельно от ней, составляет для ней не живое и органическое тело, с уничтожением которого уничтожается и идея, а одежду, которую можно и надеть, и опять снять, и перекроить, и перешить, и в которой главное дело в том, чтобы она была впору, сидела плотно, без складок и морщин. В Гюго нельзя отрицать поэтического элемента, но он совсем не драматик, он идет по пути ложному, выбранному вследствие системы, а не безотчетного стремления. И это очень понятно: он явился в эпоху умственного переворота, в годину реформы в понятиях об изящном и потому часто творил не для творчества, а для оправдания своих понятий об искусстве; словом, Гюго есть жертва этого нелепого романтизма, под которым разумели эманципацию от ложных законов, забыв, что он должен был состоять в согласии с вечными законами творящего духа. Странное дело! Об этом романтизме толковали и спорили и в Германии и в Англии, но он там не сделал никакого вреда. Вероятно, потому, что его там понимали настоящим образом. Обратимся к Альфреду де Виньи. У него есть тоже идея и идея постоянная, но эта идея у него в сердце, а не в голове, и потому не вредит его творчеству. Как всякий поэт с истинным дарованием, он прост, не изыскан, естествен, добросовестен, и потому более поэт, нежели Гюго. Что же касается вообще до всей французской литературы, то нам кажется, что, несмотря на всю свою народность, она не народна, что все ее корифеи как будто не в своей тарелке, и потому при всей блистательности своих талантов не могут создать ничего вечного, бессмертного» (17).

Новый всплеск интереса к творчеству Виньи в России начинается после его смерти в 1863 г. В русской печати появляются стихотворные переводы из поэзии Виньи, принадлежащие поэтам-шестидесятникам – В. Курочкину, Д.Д. Минаеву, В.П. Буренину. Василий Курочкин первым осуществил русский перевод поэмы «Смерть волка» («Современник», 1864, т. 101, с. 407-410), положив начало «соревнованию» поэтов и переводчиков «Смерти волка» Виньи. На сегодняшний день насчитывается более десятка переводов этого стихотворения (18), но среди них лидирует перевод В.С. Курочкина, который по-прежнему считается одним из лучших и воспроизводится во многих поэтических сборниках и антологиях, упоминается и цитируется в историко-литературных и энциклопедических изданиях (19).

В XIX в. наибольшее количество переводов из поэзии Виньи приходится на творчество поэта-шестидесятника – Дмитрия Дмитриевича Минаева, переводивший много и с нескольких языков, но лучшими считаются его переводы с французского. Из немногочисленных переводчиков, обращавшихся к поэтическому творчеству Виньи, Минаев проявил к нему наибольший интерес и перевел почти все его ранние поэмы, издав их в периодической печати. Некоторые из его переводов появлялись в авторских сборниках, которые впоследствии не переиздавались. Минаевскую «Блудницу» постигла та же участь, что и буренинскую «Грешницу»: со времени своего первого выхода перевод не был опубликован. Минаев перевел почти все ранние поэмы Виньи – «Бал», «Тюрьма», «Изменница», «Моисей», «Потоп», «Дочь Иевфая», однако они не упоминаются в источниковедческих материалах, энциклопедических в историко-литературных библиографических списках ХХ в. В поэтических сборниках и антологиях французской литературы, которые выходили в конце века и на рубеже веков, появились новые переводы из Виньи, и минаевские переводы были забыты. Переводы почти забытого поэта совсем неизвестны современному читателю. В библиографических источниках последующих десятилетий  из переводов «шестидесятников» упомянуты только поэма «Потоп» в переводе Д. Минаева (впервые: «Отечественные записки». 1869. XII), «Грешница» в переводе В.П. Буренина (впервые: «Вестник Европы», 1868) и поэма «Смерть волка» в переводе В. Курочкина (впервые: «Русская мысль», 1886, X).

Особое внимание шестидесятников привлекло стихотворение Виньи «Изменница» (другой перевод, под которым оно известно: «Неверная жена»). В переводе Минаева и Буренина стихотворение было опубликовано под названиями: «Блудница» и «Грешница» соответственно. Виктор Петрович Буренин – известный критик, поэт и драматург, автор юмористических куплетов «Шабаш на Лысой горе, или Журналистика (опубл. в 1862 г. в «Искре») и «Драматических сцен», был также переводчиком западноевропейской поэзии. Он перевел стихотворения Барбье, Томаса Гуда, Виктора Гюго, Гейне, Байрона, Альфреда де Мюссе, Гуцкова, Кальдерона, Леопарди, Ариосто и опубликовал их в «Библиотеке для чтения» Боборыкина, в «Русском Слове» Благосветлова, «Вестнике Европы» (с 1868 г.), «Беседе», «Деле»; «Неделе» (под псевдонимом «Благонамеренный гражданин»), а также в «Отечественных Записках», редактированных Некрасовым. Литературная энциклопедия 1929 г. сообщала, что В.П. Буренин опубликовал свою «Грешницу» в «Вестнике Европы» в 1868 г. С тех пор буренинский перевод не переиздавался и современному читателю до недавнего времени не был известен. В энциклопедических списках литературы из русских переводов Виньи не указаны не только другие минаевские переводы, но и известные на тот момент переводы «Смерти волка» других авторов, а также перевод О. Волчанецкой поэмы Виньи «Ванда».

В конце 1880-х–1890-х гг. наблюдается новая волна интереса переводчиков к поэзии Виньи: появляются переводы В. Лихачева, Д. Цертелева, А. Федорова, В. Брюсова. Их переводы вытеснили поэтические переложения шестидесятников, окончательно забытые издателями и подготовителями новых поэтических сборников. На рубеже веков главным критиком поэтического таланта Виньи выступил поэт и переводчик Валерий Брюсов. Его традиционно относят к тем, кто высоко оценил творчество французского романтика. На стенах брюсовского кабинета в Музее литературы Серебряного века (подробнее на livelib.ru: висят графические и литографированные портреты «кумиров Брюсова – Пушкина, Верхарна, Теннисона, Альфреда де Виньи, Данте». Однако из всего наследия Виньи Брюсов перевел только отрывок из «Чистого духа» («Хижина пастуха»???) для своей хрестоматии «Французские лирики XIX в.» («Чистый разум», СПБ, 1908. С. 24-26) и не выделил в ней места для имеющихся на момент подготовки издания переводов  Д. Д. Минаева, В.П. Буренина, А.М. Федорова, О.Н. Чюминой и Е. Волчанецкой. Он не вспомнил о них и никак не оценил, по-видимому, не считая их удачными. Характеризуя поэзию Виньи, историки литературы по традиции ссылаются на авторитетные замечания Валерия Брюсова, который, восхищаясь отдельными его стихами, довольно строго оценивал его поэтическое мастерство. Он писал: «Большей частью стих Виньи однообразен по своей фактуре, бесцветно правилен, жесток. Виньи искал рифм исключительно полнозвучных, поэт должен был сильно затрудняться в выборе слов. Его стихи, несмотря на это, текут довольно свободно, и его созвучия не производят впечатления искусственности». Последнее относится особенно к изданному посмертно сборнику «Судьбы» («Les Destinеes»), по оценке Брюсова, «проникнутому глубокой искренностью» и «скорбью последних дней обречённого», преобладающей над «надеждой последнего сопротивления». В предисловии к сборнику русский поэт высказал свое мнение о поэтическом даровании Виньи и особенностях его стиха: «…пользуясь почти исключительно александрийским стихом с правильной цезурой, Виньи не обладал даром музыкального стиха» и «очень немногие отрывки в его поэмах истинно певучи». К этим немногим В. Брюсов отнес фрагменты из поэм «Снег» («La Neige») и «Рог» («Le Cor») (20). Брюсов-переводчик настаивал на «имитации подлинника».  Брюсовская школа перевода, поддерживаемая сторонниками «двуединого подхода» М. Лозинским, К. Чуковским, С. Маршаком, Б. Лившицем, Б. Пастернаком, стала предметом споров в среде переводоведов, в центре которых оказался брюсовский перевод «Энеиды». М. Л. Лозинский, основатель целой школы переводчиков, считавший себя последователем В. Брюсова, настаивал на сохранении содержания, «общих контуров формы» и ее деталей. Сходную с М.Л. Лозинским концепцию поэтического перевода развивал другой литературный деятель этого периода, профессор А.А. Смирнов (1883–1962). Противоположную линию представляли в переводоведении Инн. Анненский и К. Бальмонт, отстаивавшие право переводчика на произвольность и вольности при переводе подлинников. К.И. Чуковский порицал любителей «бальмонтизмов» за модерный вычурный стиль и расплывчатые «мглистые образы» (К. Чуковский. Собр. соч. в 6 томах, т. 3, М., 1966, стр. 261–262). Эти споры нашли отражение в работах Е. Эткинда и М.Л. Гаспарова. Статья Гаспарова «Брюсов и буквализм» в ежегоднике «Мастерстве перевода. 1971» вызвала полемику в следующем томе «Мастерство перевода. 1972».

Современник В. Брюсова, поэт Николай Гумилев, не переводивший Виньи, но  чувствовавший его поэзию с особой остротой, заметил символическую перекличку в его творчестве различных культур, эпох, судеб и истоков, охватывающих историю мира от библейской архаики до современности, незаметные переходы от образов, сюжетов и мотивов из  XVIII в. – немецкой (С. Гесснер, Гёте), английской (Дж Г. Байрон, Л. Стерн, Вальтер Скотт) и французской (А. Шенье) литератур – к литературе начала XIX в., усомнившись в принадлежности Виньи к одной только романтической школе.* Он отметил в произведениях французского поэта «как важный симптом, неустанные проблески классицизма», а также его близость «к символистам или, по крайней мере, к парнасцам» – «несомненным творцам символа» (21).

Эстафета полупризнания Альфреда Виктора де Виньи в дореволюционной России, как блестящего поэта, лиро-эпика и одного из ведущих романтиков Франции, была передана советской критике, для которой водоразделом в оценках и мнениях о прозе и поэзии Виньи стали его происхождение и негативное отношение к буржуазной французской революция конца XVIII в. Воздвигнутый политический барьер значительно повлиял на историю перевода и издания Виньи в СССР. Творчество французского романтика, особенно его поэзию,  посчитали «чуждыми» строителям нового общества, бесполезными и даже вредными. С этой точкой зрения осторожно спорил Луначарский.

До 1950-х гг. Альфреда де Виньи мало переводили и мало печатали, за исключением романа «Сен-Мар», который в это время переиздавался несколько раз. В  1955 г. появляется поэма «Смерть волка» в переводе В. Левика, вызвавшая большой  интерес у переводчиков. Стихотворение переводили несколько раз за период с 1955 г. по конец ХХ столетия.  Перевод Вильгельма Левика, избиравшего поэтов «по сердечной склонности», как утверждали его соратники «по цеху», отличается завершенностью формы, вниманием к деталям, несет на себе печать творческой индивидуальности переводчика, его любовь к устойчивым поэтическим словосочетаниям и образам, благозвучию и выразительной живописности.

В 1957 г. была  напечатана драма «Чаттертон» в переводе Т. Балашовой. Но большая часть стихотворений Виньи, в том числе «античные стихотворения», в большинстве своем оставались неизвестны советскому читателю. Исключение составило стихотворение «Дриада», которое перевел Ходасевич в далеком 1919 г. Но сборник с его стихами и с этим переводом был опубликован в СССР только в 1989 г.

Для советского литературоведения характерна недооценка творчества Виньи как одного из немногих поэтов-мыслителей XIX в. И. Нусинов писал в эссе о Виньи: «До революции 1830, Виньи ставили рядом с Гюго, критики считали Виньи гениальным поэтом и величайшим мастером стиха», но после революции 1830 года «произошло отрезвление, и перед последующими поколениями все отчетливее обрисовывались недостатки творчества Виньи: подражательность (Шенье, Байрону, Мильтону, поэмам Оссиана, современникам – Суме, Жиро, Дешану), его риторика, схематизм языка персонажей» (22). Проза Виньи, за исключением романа «Сен-Мар», в русских переводах публиковались редко. Роман «Стелло» не переиздавался на русском языке со времени своего первого выхода в свет до конца 1980-х гг., когда случился эдитационный прорыв. В печати появились один за другим два новых перевода этого романа – Ю. Б. Корнеева в сборнике «Виньи. Избранное» (изд-во «Искусство», 1987) и И. И. Кузнецовой в сборнике трех романов разных авторов (Мориак. Нерваль. Виньи, изд-во «Книга», 1988), с предисловиями (А. В. Карельского и соответственно В. А. Мильчиной) и примечаниями (Э. В. Венгеровой и М. В. Добродеевой и соответственно В. А. Мильчиной). Повторная публикация перевода Ю. Б. Корнеева в сборнике прозы Виньи (Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика XIII. Стелло, или Синие дьяволы, изд-во «Правда», 1990) сопровождалась предисловием М. В. Толмачева и примечаниями С.Д. Сказкина к роману «Сен-Мар», перепечатанными с одним незначительным сокращением (23).
 
Прорыв в эдитационном деле конца 1980-х – начала 1990-х гг. коснулся также поэзии и драматургии Виньи. Впервые был издан сборник избранных сочинений французского писателя (в переводе Ю. Корнеева), куда вошли из поэм: «Бал», «Моисей», «Тюрьма», «Париж», «Гефсиманский сад», «Смерть волка», «Хижина пастуха», «Бутылка в море», «Чистый дух», роман Виньи «Стелло» и драмы – «Чаттертон», «Супруга маршала д’Анкра» и «Отделалась испугом». Из прозы в этот период роман «Стелло» был опубликован трижды в двух разных переводах. Один за другим, впервые за сто лет, увидели свет два новых перевода романа Виньи «Стелло, или Голубые бесы».

Ученик и последователь М.Л. Лозинского и А.А. Смирнова Юрий Борисович Корнеев (1921–1995) внес огромный вклад в приобщение русскоязычного читателя к французской романтической поэзии и творчеству Альфреда де Виньи. Ю. Корнееву принадлежат переводы ранних стихотворений Виньи и один из новейших переводов «Смерти волка». Созданная Ю. Корнеевым антология «Рог. Из французской лирики», впервые опубликованная в 1989 г., была переиздана после смерти переводчика (2000). В переводах Ю.Б. Корнеева, по свидетельству Е. Эткинда, из Виньи проявилась «мужественная сдержанность» и лаконизм; ритмическая и звуковая ясность и чистота, которые показали, что переводчик нашел «своего» поэта, и через него воссоздал и проявил свою творческую индивидуальность.

В антологиях и хрестоматиях западноевропейской поэзии начала ХХ в. приводятся фрагменты из поэм Виньи, в частности, из поэмы «Чистый дух» в переводе В. Брюсова и «Ванда». Поэма «Ванда» известна в нескольких переводах. Первый перевод на русский язык был осуществлен поэтессой Е. Волчанецкой в 1913 г. Последний, прозаический, перевод поэмы выполнен В.Б. Бикулич и А.Д. Никольским. Самым ранним и наиболее известным из переводов «Ванды» является перевод, выполненный Е. Волчанецкой и опубликованный впервые в «Голосе минувшего» в 1913 г. (№, с. 217–221). Прозаический перевод этой поэмы, осуществленный В.Б. Бикуличем и А.Д. Никольским, появляется в ежегоднике «Памятники культуры. Новые открытия» («Письма де Виньи в вильнюсском собрании»; Приложения: Письма Альфреда де Виньи. М.: Наука, 1977. С. 107-146). Хорошо известен современному читателю перевод поэмы «Бутылка в море. Совет неизвестному юноше», выполненный В. Портновым, возможно, благодаря современным электронным публикациям, в частности на страницах конференции «Век перевода».
 
Важным достоянием русского виньиведения стала публикация в серии «Литературные памятники» тома «Альфред де Виньи. Дневник поэта. Письма последней любви» под редакцией Татьяны Викторовны Соколовой. «Письма последней любви» и письма к А.И. Коссаковской, включенные в книгу, содержат ценные сведения о последних годах жизни писателя, являются образцом высокого духовного эпистолярного общения. Дневник поэта (Автор: де Виньи Альфред, Переводчик: Баевская Елена Вадимовна, Переводчик: Копелева Г. В.). Письма последней любви (Автор: де Виньи Альфред, Переводчик: Копелева Г. В.). Письма к Александре Коссаковской (Переводчик: Бикулич Б. В., Переводчик: Никольский А. Д.). Заметки для поэмы "Ванда. Русская история" (Переводчик: Копелева Г. В.). Речь при вступлении во Французскую Академию, произнесенная на открытом заседании 29 января 1846 года (Переводчик: Копелева Г. В.). Том сопровождается статьей Т.В. Соколовой «Духовное послание "труженика мысли"». Это было второе научное издание сочинений Виньи в серии «Литературные памятники». Первое появилось в 1968 г.: в серии ЛП был издан «сборник новелл» «Неволя и величие солдата» (под ред. Б. Г. Реизова).

О переводе «Неволи  и величия солдата» сообщал еще до войны Б. Лифшиц (1937 г.): «перевод вышел в 1914 г.» (24). Эта информация почти полностью совпадает с литературой, указанной Нусиновым в «Литературной энциклопедии», которая повторяется и в более поздних источниках. Поскольку «Рабство и величие военной службы» рассматривается большинством литературоведов как сборник повестей, то отдельные новеллы из него печатались ранее отдельно в антологиях и сборниках повестей (25), но при этом не попадали в сборники новелл, например, в двухтомную «Французскую новеллу XIX века» 1959 г. издания (26).

Особо следует сказать о стихотворении, которое привлекло внимание многих переводчиков. Переводов самого известного у нас стихотворения Виньи «Смерть волка» я насчитала больше десятка. Первый русский перевод этой поэмы осуществил в 1864 г. поэт Василий Курочкин («Современник», 1864, т. 101, с. 407–410). Этот перевод воспроизведен также в книге «Французские стихи в переводе русских поэтов» (2-е изд., М., 1973, с. 363–367) и упоминается довольно часто в разных историко-литературных источниках, наряду с принадлежащей перу А. Федорова (1868–1949) поэтической версией, опубликованной впервые в «Современном мире» в 1908 (II, с. 19–20). Переводческая интерпретация Н. Ларка,  напечатанная в «Русской мысли» в октябре 1886 (с. 169–171), остается мало известной читателю. Перевод «Смерти волка», выполненный В. Левиком, вошел в «Хрестоматию по зарубежной литературе XIX века», составленную А. Аникстом (М., 1955, ч. 1, с. 391–393), и в книгу «Поэзия Европы» в 3-х т. (М., 1977–1979, т. 1, с. 623–627). Перевод Вильгельма Левика, который избирал поэтов «по сердечной склонности», отличается завершенностью формы, вниманием к деталям, несет на себе печать творческой индивидуальности переводчика, с его любовью к устойчивым поэтическим словосочетаниям и образам, благозвучию, выразительности, живописности.

В последние годы переведены и опубликованы некоторые ранние поэмы и стихотворения Виньи, до недавнего времени остававшиеся неизвестными большинству читателей, не владеющих французским языком. Среди них: «Элоа, или Сестра ангелов»,  «Фрегат «Серьезный», или Жалоба капитана» ; «Изменница», «Купание (Сусанна)», «Дриада», «Лунатик», «Купание знатной римлянки». Традиция забвения, прерванная в конце ХХ в., сменилась традицией памяти, которая продолжена работой над переводами забытых текстов.

Примечания

(1) Вяземский П.;А.;Сочинения: В 2-х т.;;М.: Худож. лит., 1982.;;Т. 2. Литературно-критические статьи. Сост., подг. текста и коммент. М. И. Гиллельсона. 1982.
(2)Корнеев Ю. Альфред де Виньи // Писатели Франции. М.: Просвещение, 1964. С. 311–312.
(3) Меньшиков Г. Творчество А. де Виньи в оценках русской и советской критики. М., 1972; его же: Роман Альфреда де Виньи «Сен-Мар» и некоторые особенности творческого метода писателя // Вопросы теории и истории литературы. Самарканд, 1972. Вып. 200. С. 245 – 261; его же: Художественные особенности прозы А. де Виньи. М.: МГУ, 1972; его же: Стихотворение А. де Виньи «Смерть волка» // Труды Самаркандского университета. Самарканд, 1973.
(4) На русск. яз.: Граф Сен-Марс, или заговор при Людовике XIII, перев. А. Очкин, 4 чч., СПб, 1829 (2-е изд., СПБ., 1835 и др. перев. – в приложении к журн. «Мир божий» за 1895); Стелло или Голубые бесы, Повести, рассказанные больному черным доктором, 2 ч., СПб, 1835.
(5) Журналы «Московский телеграф» (1825-1834) Н. А. Полевого и «Телескоп» (1831-1836) Н.И. Надеждина были важнейшими московскими энциклопедическими журналами первой трети XIX в., в которых печатались переводы с западноевропейских языков. См.: Орлов В.Н. Н.А. Полевой и «Московский телеграф» // Очерки по истории русской журналистики и критики. Т. 1. Ленинград, 1950 г С. 261; Козмин Н. К. Очерки из истории русского романтизма. Н. А. Полевой как выразитель литературных направлений современной ему эпохи - Санкт-Петербург : тип. И.Н. Скороходова, 1903. -[2], VIII, 575 с.; Барышникова О. Г. Журнал «Московский Телеграф» как арена межкультурных связей: немецкий театр глазами французского критика. // Молодой ученый.  2015. № 11 (91). С. 1571-1575. URL: https://moluch.ru/archive/91/19675/ (дата обращения: 12.06.2023).; Капранова И. В. Литературно-эстетическая концепция Н.И. Надеждина // Слово. Словесность. Словесник : Материалы межрегиональной научно-практической конф. преподавателей и студентов, Рязань, 18 марта 2016 г.  Отв. ред.: А. А. Решетова, Т. В. Федосеева.  Рязань: Изд-во "Концепция", 2016. С. 144 – 146; Морозов В.Д. О некоторых особенностях литературно-эстетической позиции Н. И. Надеждина в «Телескопе» // Проблемы метода и жанра; под ред. А. А. Ачатовой. Вып. II. Т. 252. (Сер.: Труды Томского гос. ун-та).
(6) «Молва» 1836, ч. Х II, № 5 (ценз. разр. 21/ III ). С. 125 –126. Подпись – «В. Б.».
(7)Стелло, или Голубые бесы. Повести, рассказанные больному Черным доктором. Сочинение графа Альфреда де Виньи. С французского. Санкт-Петербург. В типографии Н. Греча. 1835. Две части: I – XXI, 184; II – 172. 
(8) Я.Н. (автор). Виньи // Энциклопедический лексикон (Плюшара). Том десятый. СПБ, 1837. С. 344 (books.google.com.ua› books 1837): «Оно, как и прежде изданныя поэмы и стихотворения де Виньи, не имело успеха»). Отечественные записки. Смесь. Т. 47. 1846 г. С. 88-89. Хотя в пору своего выхода, особенно под началом Сенковского, Энциклопедический словарь Плюшара пользовался никчемной репутацией, сегодня он представляет определенную ценность как источник культурной информации тех лет. «Сенковский в «Сем и оном» был задет дважды: как писатель и как редактор «Энциклопедического лексикона» А. Плюшара. Редактором Лексикона» Сенковский стал в 1838 г., и вышедший тогда же 14-й том, по свидетельству А. В. Никитенко, «изумил публику своей несостоятельностью», 26, а по словам Н. И. Греча, «доказал всю лживость, нессовестность и небрежность Сенковского. Он был составлен без всякого рачения и наполнен бесчисленными недомолвками, ошибками» (27). Намек на репутацию Сенковского как «сального»  журналиста содержится в следующих словах  Буквина: «Книги товар не съедобный, кроме мышей да крыс никто его не станет есть, да и те, проклятые, стали разборчивы. Вон Лексикон, толст кажется... так начальные томы ни одна не понюхала: сухо — сала мало, а от последнего одни обертки остались». Более открыто высмеивается Сенковский как писатель…» Сноска 26 Никитенко А. В. Дневник: В 3 т. [Л.], 1955. Т. 1. С. 204. Сноска27 Греч Н. И. История первого Энциклопедического Лексикона в России // Русский архив. 1870. Стб. 1270. (Цит. по : Балакин. Близко к тексту. С. 268-269).
(9) Вольперт Л. И. Лермонтов и литература Франции; предисловие И. С. Чистовой. Издание третье, исправленное и дополненное. Интернет-публикация. Тарту: Тартуский университет, 2010. С. 60.
(10) Кюхельбекер В. Путешествие. Дневник. Статьи. Л.: Наука, Ленингр. о-е, 1979. С.
(11)Тахо-Годи Е.А. Валгалла Константина Случевского или вечный дебют. Оригинал материала находится по адресу: www.portal-slovo.ru/philology/37125.php.
(12) Полевой Н.А. О романах Виктора Гюго и вообще о новейших романах. (Против статьи г-на Шове) // Московский телеграф. 1832. Ч.43. С. 213; Шевырев С. П. Чаттертон, драма Альфреда де Виньи // Московский наблюдатель, журнал энциклопедический. 1835. Ч. 4. № 16. С. 608-623.
(13)Литературная энциклопедия. 1929.
(14) А.С. Пушкин всегда, и в особенности в пору зрелости, сурово относился к французским романтикам и вообще был критически настроен по отношению к современной ему французской литературе. Напомню его обрывающийся на полуслове, отзыв 1831 г.: «Всем известно, что французы народ самый антипоэтический. Славнейшие представители сего остроумного и положительного народа: Монтань, Монтескье, Вольтер, доказал и это. Монтань, путешествовавший по Италии, не упоминает ни о Микель-Анджело, ни о Рафаэле; Монтескье смеется над Гомером; Вольтер, кроме Расин а и Горация, кажется, не понял ни одного поэта... Если обратим внимание на критические результаты, обращающиеся в народе и принятые за литературные аксиомы, то мы изумимся их бедности... Ламартин скучнее Юма и н е имеет его глубины. Не знаю, признались л и они в тощем однообразии, в вяло й бесцветности своего Ламартина, но тому лет 10 — его ставили наравне с Байроном и Шекспиром... Не менее сурово о Ламартине, Викторе Гюго, Альфреде де Виньи отозвался Пушкин по поводу Шатобрианова перевода «Потерянного рая» Мильтона, противопоставив названным французским знаменитостям другое имя, Вальтер Скотта, имя, тоже неотъемлемое от истории романтизма вообще, и английского в частности. В этом отзыве о Шатобриане Пушкин признает Гюго, «любимца парижской  публики», «второстепенным поэтом», «неровным, грубым», его драмы — «уродливыми». Альфред а де Виньи, которого «французские критики поставили без церемонии на одной доске с Вальтер Скоттом», Пушкин характеризует, как «чопорного и манерного», а его знаменитый роман «Сэн-Марс» называет «облизанным».
(15) Цветаева М. И. Попытка иерархии // Цветаева М. И. Об искусстве. М.: Искусство, 1991. С. 85–86.
(16) Гончаров И. А. Письмо Майкову А. Н., 2 марта 1843 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования / РАН. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. С. 343—347. (Лит. наследство; Т. 102).
(17) Белинский В.Г. О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя» // Собр. соч.
(18)«Смерть волка» в переводе А. Федорова (1868-1949) появилась «Современном мире» в 1908 (II, с. 19-20). Переводческая интерпретация Н. Ларка, напечатанная в «Русской мысли» в октябре 1886 г. (с.169—171), не перепечатывалась и остается  неизвестной читателю. Сведения о переводчике Н. Ларке  найти не удалось. Предположительно автор перевода скрылся за псевдонимом. Перевод «Смерти волка», выполненный В. Левиком, вошел в «Хрестоматию по зарубежной литературе XIX века», составленную А. Аникстом (М., 1955, ч. 1, с. 391-393), и в книгу «Поэзия Европы» в 3-х т. М., 1977-1979. Т. 1, с. 623-627.
(19)Смерть волка (Как над пожарищем клубится дым летучий…); пер. В. Курочкина (1864) // Современник. Т. 101. 1864. С. 407–410; также: Французские поэты: ред. Н. Новича. СПб., 1900. С. 102–106; Курочкин В. Стихотворения. М., 1962. С. 395–398; Французские стихи в переводах русских поэтов. XIX–ХX вв.; сост. Е. Эткинд. М.: Прогресс, 1969. С. 363–367; Зарубежная литература XIX в. Романтизм. Хрестоматия: учеб. пособие для студ. филол. спец. пед. ин-тов; под ред. Я.Н. Засурского; сост. А. Ф. Головенченко, Н. П. Козлова, Б. И. Колесников. М.: Просвещение, 1976. С. 326–327.
(20) Французские лирики XIX века. СПб. 1908 // Брюсов В. Полн. собр. соч. и переводов. СПб, 1913. Т.21. С. 24-26; Брюсов В. Альфред де Виньи // История западной литературы»; под ред. Ф. Батюшкова. М.: изд. товарищество «Мир». С. 121–122.
(21) Гумилев Н. Полн. собр. соч.: в 10 т. Т. 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии.  М.: Воскресенье,  2006. С. 32. См. его вступит. статью в книге «Мастера поэтического перевода. ХХ век». М., 1997.
(22) Нусинов И. М. Виньи // Литературная энциклопедия. Т. 2. 1929. (См. здесь Библиографический указатель).
(23) Пропуск «…из чина властей…» в Прим. на с. 62 при перепечатке с издания 1964 г. Примеч. к «Стелло» в издании 1990 г. отсутствуют.
(24)Бенедикт Лившиц. Французские лирики XIX и XX веков. Л., Художественная литература, 1937, которая является «новым значительно дополненным изданием сборника «От романтиков до сюрреалистов», вышедшего в издательстве «Время» в 1934 году». В библиографии И. Нусинова стоит 1913 г.
(25) Виньи А. де. Лоретта, или Красная печать; пер. А. А. Энгельке // Французские повести и рассказы ХIХ века; сост. Н. Трапезникова; послесл. Н. Трескунова; примеч. А. Бондаревой. М.: Правда, 1989. С. 185 –210; Виньи А. де. Лоретта, или Красная печать; пер. А. А. Энгельке // Французская романтическая повесть; сост. Н. Жирмунской; вступ. ст. Л. Гинсбург; коммент. Н. Рыковой, В. Эльвовой. Л.: Худож. лит., Ленингр. отд-е, 1982. С. 311 – 338.
(26) Французская новелла XIX века: в 2 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1959. Содержание 1-го тома составляют новеллы Франсуа-Рене де Шатобриана, Шарля Нодье, Виктора Гюго, Альфреда де Мюссе, Жорж Санд, Стендаля, Проспера Мериме, Оноре де Бальзака, Теофиля Готье.