Когда прощались, дружно пообщались

Василь  Храмцов, по  тропке  дедов и отцов,  не  шел,  бежал...   чертополох  к поклону принуждая. Глазенки часто протирал… признал,  здесь родина его, -его земля родная.   Земля ему не  навредит,  в беде ему поможет.  Вид дали превосходен с пеньем птиц… лишь пьяного знобит — трясет, хмель  медленно проходит.

Не ветхим  словом Соломона поминая. Запамятовал … по моему  под вечер, за сутки до среды... он грязь искал, и потому скакал… подпрыгивал, в вихрь ноги заплетая.

Запнулся, завертелся - в раж  вошел . Упал, издав три очереди одухотворенных  звуков.  Под стать закату...  время катит  вспять, минута за минутой. А  он под гору, всполошил гусей... нещадно кроет Катю благим матом. Припомнил Рим, гогочущих гусей… сенаторов , Вергилия и Данте.  Шатаясь  очертив круг пальцем от  чертей...подвел итог: по матушке послал иных -его  туда пославших.  Пыль отряхнул… какая срамота. Он  в параллельной жизни питекантроп. При этом плюнул в сторону, туда, где прах покоится  Плутарха.

Поверьте мне, у пьяницы и дурака судьба видать такая.   Пень, муравейник  - мини  мавзолей... а   рядом  хруст костей...   зад голый  в землю вмятый. Встревожился Василь... кто бедного нещадно  жрет за зад ? Кто путь ему до дома преграждает?- Крыловский муравей? «Его  я  быстро обуздаю.» Стопа большая от творца, ему  досталась от отца. Он муравья искал, искал… ногою топнул и упал.
Землица силы  придает и мягкость почитает. Поможет  пособить осилить путь. Но память памятуя високосный год... его  от цели отдаляет.
Василь   росточком не дорос, в охвате ветхое стропило. Чернь по вискам.  Про брит пробор, в проборе птицам корм. Синяк, зачет  от «шершня- злыдня сына. 

 Ножонки  колесом, сам голышом... хмельной, скатился бы не скоро. Черт подтолкнул. Верх ветер пошатнул... на шлеп коровий наступив... он заскользил  как Александр Суворов. Не Альпы, но летел по склону вниз... поклон отвесив Соломону.  Гора  крута и не несет добра.  Не  каждой масти ныне  в пору. Тут  надо непременно попотеть… и не спеша осилить Мосолову гору.

Небесный  гром и Васи  нервный  рык слились в один душевный  крик. Не  удивительно; - земля магнит… а  мозжечок встать  прямо  не велит. Физическую похоть отрицая- чуть- чуть привстав... от боли под устав. На  четвереньки встал...вкривь  вкось под гору «поскакал»… восторг не выражая.   Упал, в кровь локоть разодрал, мат  к слову «здрасте» подбирая. Был удивлен:- так раньше не летал. Сейчас он вроде попугая.
  Вихрь  подсобил...  он в  штопор уподобился войти,  летел  как коростель.   Падение  его сородич, ворон осрамил, вернее освистал. Не  мягко приземлился, пластом под гору покатился. Желая стену сокрушить, окно в историю пробить.
Он метил в стену  магазина. Маруся повод для вдовца. Она в нем вроде продавца. Но кличут ныне её «менеджер».  Халупа в пластике  «дворца».  Отсюда и овал лица и в трех помадах алы губы.
Здесь  на отшибе он один- Богу угодный  магазин. Василь не снайпер- промахнулся.  С Марусей он ведь разминулся,  она  на  навстречу  мчалась  вверх.  Пот по привычке  вытирая...она не сдерживала смех. Спешила шибко на свидание. А он катился мимо сверх.

  С горы  катился живой мяч. Бабенки в теле   под кумач.  Одна попятилась назад. Без мата дурой причитая. – «Батюшки! Он  родненький…Бог подсоби. Он бабы явно  полу- голый.  У шлюхи видно позабыл  штаны?
Первой его увидела толстушка- пышка Люся. Баба в соку- вкуснее гуся. Хороший  комплимент. /Везет же бабе, даже голубя помет её минует , а мужики её милуют. За что? Я не пойму. Большой в селе секрет./ Такой  счастливый случай выдался в момент. Губа  верблюжья, мать её возьми.  Она стояла на тропе... смущаясь крутизны.   
 Нюра, жена  Мамона и  Пятровна дышали ровно,  ютились  в стороне,  жужжали  осами… судили многих кровно.  Но чаще ересь,  явь в уме...  мешало родословной. Заблудивших много, все нельзя учесть. Судили    по себе приправив смысл скоромным.   

На паперть  магазинного крыльца,  они взошли и слушали, как за рекой курлычут журавли, у старого моста  «реки» пьют водку рыбаки. Две девки разом пьяного целуют.
-Кто верх пускает пузыри?  Орет -пердит, летит? От неизвестности, конечно бабы   всполошились.
 -Кто без штанов? Неужто марсиянин? Иль местный барин.- Возможно Коля гном?
- Черт с хвостом. Сосед ваш, за углом...  напротив  через речку. Люся показа  любопытным средний палец.
 - Макаренко подлец ? Или Макар-кузнец?
-Каждое говно оканчивается на «О».
Пятровна  перекрестилась. -Гора крутая, я чую дурень  разобьется.  Хозяйством  пыль сотреть.  Ему это зачтется. Люся, ты баба  в теле лови грудями ловеласа. Мы пособим. Мы  тоже в деле. Вместе выпьем кваса.

Ловелас пару раз пальцами коснулся  земли. Как то странно перевернулся и галчонком выпавшим из гнезда размахивал нервно неоперившимся крылом...  желая мягко приземлится, или взлететь .

Но земное притяжение усугубило его желание. Он  упал, матерясь покатился колесом под гору. У самого основания горы, сила инерции подбросило его и  метнула ловеласа в объятия Люси.
Пятровна всплеснула руками.- Не было гроша, а тут алтын. Люся хватай  его за клин, веди  сюда. Напился сатана. Весь избит…  бок до кровищи содран. Под глазом синяки. Марусю надо звать, льдом синь под глазом исправлять. Аптечку открывать.
- Марусю не найти. Она  в пути.
  –  Луся, это ты? Я только от кумы. Ты не пойми...поймал меня сам черт…  за член попридержи. Он твой, веди  меня домой.  Пошарь по закромам,  весь блошиный рынок ныне  там. Крепче меня держи . На ступеньку усади. Кто шило сунул в  тощий зад… терпеть её не можно.
-Что с тобой случилось. Откуда синяки?
-Шершни покусали. В сарае с Клавой отдыхали — мирно спали. Они гудять, гудять. У  неё подгнивший  раздвижной диван… из дивных стран. Не помню почему я под диваном рукой  шарил. Толь жвачку потерял? Или  штаны искал? Вспомнить не могу. Все видно к одному. Шершень меня перевернул и в лоб ударил.
-Ванька Шершнин? Катька внучка ведь его.
-Какая внучка!  Мать её не  от него.  Впрямь мысли коромыслом.
 Василий сплюнул, почесал голый зад. - А вы думали о чем?
-Рассказывай подробней. Возьми пакет, прикрой свое начало.
- Дело было так. Я отпускные получил. И к Кате лыжи навострил… слюну сглотнул. Взял на закуску ломоть сала. И выпить, чтобы тело  дребезжало...в жар девоньку бросало. И все аптечное в придачу... чтоб триппер не смешить.
-Желание видать  большое, чтобы  «красавису», неряху полюбить.
-После третьего стакана , я всех  люблю. Сарказм  и чванство пропущу.
Все чинно мирно. Как первый раз с ней повстречались. Слюнявя обнялись . Она накрыла стол. Я водочку достал . Сальца порезал... словесностью блистал.
-Погромче говори. Я Нюре не чета, совсем  глуха.
-Стакан налил себе. Ей видимо по рубчик. Мы выпили. Почувствовав кумар... Я к ней, - она: что за базар. Еще не время. И на дворе светло. Сам посмотри в окно. Я как ягненок  девоньку послушал.
-Какая девонька. Ей сёдня сорок пять.  Ей в пору её зять.
-Не перебивай, дай умника послушать.
-О чем я говорил?
- Ты как ягненок  девоньку послушал.
-Да! Три бутылки умыкнули на двоих. Я вышел в сенцы… срыгнул в темь уголок - совсем чуток.  В ведерко  старое пописал. Вернулся, она красавица в разлет, лежит меня  с надеждой ждет. Я как гусар со шпагой без штанов. Помучился. Добрался до добра.  Думаю.;- погрею руки, тело  у костра и девоньку того…она  как вишенка в кино . Лежит...  мой сок с конца бежит, я...   
-Она спала?
-Нет! Видимо дремала. Я полог приоткрыл, ворота отворил... вошел и обмер. Мороз по коже . Там пагубный полярный холодильник. Будильник зазвонил. Я сразу понял. Мертвая она. Я видимо того. Упал   с неё и  к выходу пополз . Свет солнечный за сварку принял . И бросился в бега. Я право не убивец. Крест  кладу на сердце и на пуп. Налейте  рюмку-дайте закусить. Долее выскажу всю суть.  Архип - шершень дюже крут.
-А Шершня когда ты повстречал? Он меня у Гриши рва догнал. До нитки обобрал.
- Деньги у тебя украл?
 - Мы просто поквитались. Он долг забрал, а я  ему вернул. Друзьями мы расстались.
- А  от кого синяк?
- Когда прощались, дружно пообщались.
 
                * * *
продолжение